Текст книги "Ночной позор"

Автор книги: GO-блин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Он расправил плечи и двинулся по новоявленному коридору.

– Не удивлюсь, если мы сейчас выберемся где-нибудь в пирамиде Хеопса, на нижнем этаже.

– Запомни,– наставительно сказал оперативник.– Главная гадость всегда под боком. Ни в каких пирамидах ее искать не надо.

Отблески света из покинутой нами комнатушки быстро скрылись за поворотом. Я пережил несколько неприятных мгновений, когда в кромешной тьме вдруг осознал, что давно уже не слышу обнадеживающего Уткиного сопения.

– Ты че орешь как резаный? – зашипел на меня оперативник.– Не потеряю я тебя, еще пригодишься. Да и теряться здесь, в общем, негде…

– Я найду,– уверенно заявил я.– Мне, чтоб потеряться, много места не надо.

Занятый мыслями о том, как страшно будет бродить по этим переходам в полном одиночестве, я и не заметил, как коридор кончился, и мы добрались наконец до главного алтаря, на котором и лежала сокрытая парчовыми тряпками дубина великого знания.

Я огляделся, ища развалов древнего оружия, останков рабов и животных, кухонной утвари и других непременных предметов культа.

Но вокруг было пусто и голо, как в Зимнем дворце после взятия его революционными матросами.

Лишь рядом с алтарем – тремя сложенными буквой «пы» камнями – скрючился чей-то скелет.

– А это, наверное, повредившийся в уме царь Дохлодрыг,– выдвинул научную гипотезу я, с интересом глядя на обтянутый ссохшейся кожей череп.

– Да кто бы ни был. Нам-то какая разница? – Утка потянулся к дубинке, но тут произошло невероятное: скелет, до того совершенно мертвый, с неожиданной для него прытью вскочил и обнял оперативника за талию.

– Не уйдешь! – трубно протянул скелет, с трудом ворочая лежалой челюстью.– Не уйдешь ты от меня, мое сокровище!

– Товарищ, вы забываетесь,– пробормотал оперативник.– Прекратите обниматься!

Но скелет упрямствовал, и Утка, воспользовавшись превосходством в весовой категории, применил боевой прием.

От этого приема скелет улетел в угол, где и рассыпался на мелкие косточки. Ну и на крупные, конечно, тоже. Словом, на все, какие только были в нем кости.

Рука по-паучьи подползла к черепу и соединила его с нижней челюстью.

Этого, видимо, оказалось достаточно, чтобы к скелету вернулся дар речи.

– Нет мне покоя ни днем ни ночью! – возопил он, обличающе указуя на нас перстом.– Пока не возвратится украденный реликт!

Ишь, какие слова знает. Реликт, надо же.

– Отстань, дедуля! – жестко ответил ему Утка.– А не то сдам на костяную фабрику! На собачий корм пойдешь, или костяной уголь из тебя сделают.

– Нет мне покоя!..– повторил скелет не без театральщинки и затих, очевидно боясь обещанных репрессий.

Утка сдернул покрывало с артефакта. Дубина великого знания предстала перед нами во всей своей красе, поблескивая полировкой в тусклом свете газовых светильников.

– У-у-у…– протянул я, глядя то на дубину, то на изменившегося лицом оперативника.– Это и есть обещанный амулет?

И стоило, спрашивается, ради такого-то! Их ведь в любом, извините, магазине, данной направленности, разумеется, завались! Всех форм и расцветок!

Утка нерешительно тронул дубину великого знания, словно ожидая от нее какой-то пакости, и взял ее за основание, как раз у двух шароподобной формы образований.

– А ты что хотел? – усмехнулся он.– Я, признаться, тоже не ожидал, но в принципе ничего необычайного. Фаллическая символика в древнем мире очень была популярна. Малость преувеличено, конечно, но от религии вообще не стоит ждать объективности.

– То есть этому еще и поклонялись?

– Ну да. Ничего страшного. Обыкновенный …й.

Утка полюбовался немного на свой только обретенный …й, затем, подумав немного, завернул его в тряпицу и сунул за пояс.

– Ни к чему народ травмировать,– пояснил он.– Не всякий еще готов такое увидеть.

Это точно подметил. Ох не всякий, далеко не всякий!

– А твой …й нам дорогу случайно отсюда не откроет?

– Мой …й,– осклабился Утка,– мне дорогу повсюду откроет, где не перевелся женский пол. Но только мне, на то он и мой. А артефакт давай лучше по-прежнему называть дубиной великого знания, а то как бы посторонние чего не подумали. Представляешь, в троллейбусе кто-нибудь разговор услышит?

– Ты думай, как выбираться будем. А то найдут нас через тысячи две лет точно такими же скелетами.

Услышав о себе, скелет в углу заворочался, но Утка шикнул на него, и наш приятный во всех отношениях сосед затих.

– Есть шансы с Закидоном связаться по астральной связи,– протянул неуверенно оперативник.– С такой мощью в руках нам его бояться нечего, сможем условия диктовать. А для того чтоб толщу земли над нашими головами разверзнуть, дубинка может и не сгодиться. Присыпет нас тут, как мышат.

Мы присели на алтарь и принялись думать.

Думалось плохо, с трудом, очевидно от потери сил и подступавшей все ближе голодной смерти. Спустя примерно тридцать секунд таких размышлений я почувствовал, что умираю.

Воды…

Силы покинули меня. Я соскользнул на пол и тихим голосом из последних сил произнес… произнес…

– Прекрати дурачиться! – прикрикнул на меня Утка.– У тебя батончик шоколадный еще остался?

Вот черт, я думал, он забудет…

Мы молча сжевали шоколадку.

Мне тут же захотелось пить. Может, добыть воды из источника? Если как следует прокопаться вглубь, можно достичь каких-то там слоев…

– Тише! – закричал вдруг Утка.

– Я и так молчу.

– Ну и молчи!

– Я и…

Оперативник пихнул меня в грудь, отчего я кубарем полетел с алтаря.

– Больно же! Думай, когда пихаешься!..

Шум нарастал, пока одна из стен позади алтаря не проломилась, в этот раз по-настоящему. Из дыры посыпались глыбы, затем показался бешено вращающийся строенный бур, больше похожий на какой-то агрегат из фантастического романа.

Горный комбайн! – заорал Утка.– Ложись, ложись!

Мы залегли. Но бур, наткнувшись на пустоту, выключился, и вращающиеся алмазные наконечники замерли. С них капала вода.

Мы услышали голоса, шум, в комнатку пахнуло горячим воздухом, принесшим черную липкую пыль.

– Мужики! – закричал Утка, укрывая нашу находку под рубашку.– Мужики! Эй! Сюда!..

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Мы прорываемся к солнцу и открываем новый минерал

Через час мы с Уткой уже ехали в клети на поверхность. Какие эти шахты изнутри, оказывается, огромные! Сперва ползком, потом выпрямился, и пеше, бредешь, бредешь, бредешь… Бредешь, бредешь, бредешь… Бредешь, бредешь, бредешь, бредешь, бредешь, бредешь, бредешь, бредешь еще немного, и, наконец, лифт!

Нет, это я рано обрадовался, пришлось еще в вагончиках долго трястись, и только потом до лифта добрались.

Шахтерам Утка сказал, что мы спелеологи, исследовали меловые пещеры Святогорья, а нас обвалом от своих отрезало. В доказательство мы предъявили целые куски мела и свежие царапины на лицах.

На выходе из шахты дул сильный сквозняк, едва не сбивавший с ног. Мы с группой шахтеров наткнулись на какую-то правительственную комиссию, в сопровождении журналистов и шахтного руководства.

Комиссия была в касках, едва прикрывавших выпиравшие с обеих сторон щеки.

Я услышал, как один чиновник, пихнув соседа в бок, прошептал:

– Прикинь, Васек, все из шахты черные лезут, а двое – белых, чисто ангелы!

Оба чиновника заливисто заржали.

Шахтное руководство посмотрело на нас подозрительно, но в присутствии гостей вопросов задавать не стало и попыталось увести журналистов прочь.

Но те, на беду, уже приметили нас и теперь спешили с вопросами.

– Спокойно, граждане, спокойно! Что за нездоровый ажиотаж? Не устраиваем паники! – кричал Утка.– Вот мой молодой коллега сейчас вам все объяснит.

Ну, спасибо, друг. Я тебе это еще припомню. Будешь ты меня еще упрашивать, чтоб я Закидону сказал, будто мы вчера весь вечер вместе пили.

– Что такое? А вы еще не знаете? – Я похлопал себя по меловому плечу, вызвав облачко белой пыли.– В нашей стране открыты залежи особого белого антрацита, по своим полезным свойствам приближающегося к лучшим сортам антрацита черного. Мы вот исследуем, берем пробы. Согласно утвержденному плану, новое топливо начнет поставляться на электростанции уже в две тысячи сорок восьмом году…

– А как будет с экологической проблемой? – спросила черноволосая журналистка с дорогим диктофоном.

Иди ко мне, моя рыбка, и ты забудешь обо всех экологических вопросах…

– С экологическим вопросом никаких проблем не возникнет. Наша промышленность уже движется к созданию установки, что будет улавливать все на свете вредные выбросы и превращать их в котлеты для гамбургеров!

Дались мне эти гамбургеры…

Утка так посмотрел на меня, что я понял: в этот раз мне удалось превзойти даже самого себя.

– То есть, хотел сказать, друзья, в брикеты для… для… Да что я, в самом деле! Вон Алексей Васильич вам все сейчас объяснит! Он у нас главный специалист по этой сфере!

По этой сфере… Разве так можно говорить?

Мы с Уткой сбежали, воспользовавшись тем, что толпа журналистов хлынула к Алексей Васильичу, который, совершенно растерявшись, пытался объяснить, что он не только не Алексей, но даже никакой не специалист и тем более не Васильевич, но журналисты его не слушали, один за другим выкрикивая вопросы.

Покинуть территорию шахты нам удалось, захватив одну из министерских машин с флажочком. Утка усыпил охрану особыми чарами, я влез в скромный «Лексус» и присвистнул, обнаружив внутри целую ораву девок. Очевидно, чиновники сразу после инспекции намеревались ехать куда-то кутить и развлекаться.

Утка вытолкал несчастных бедняжек из салона, несмотря на жаркие мои протесты, затем сел за руль, и мы покатили обратно в город.

Все еще только начиналось.

Теперь, когда мы официально считались пропавшими без вести в той пещере, можно было не слишком таиться. Но дома показываться все же не стоило, и Утка решил поселиться временно на квартире у своего дрейфующего на льдине у берегов далекого Свазиленда друга. Друг оставил оперативнику ключи и пустой холодильник.

В прихожей, должно быть, для устрашения покусившихся на пустующее жилье, красовался человеческий скелет, все суставы которого были укреплены специальными проволочными крючочками.

Скелет этот, видимо, много повидал на своем веку. Некоторые кости у него были туго перебинтованы синей изолентой, нижняя челюсть подвязана тряпочкой, а прямо во лбу зияла большая дыра.

– Наш сосед, однако, из старичков,– заметил Утка, рассматривая железные коронки на зубах скелета.– Я однажды тоже череп домой приволок, нужно было для некоторого дела. Так мой кот им знаешь как заинтересовался? Все норовил понюхать, ходил вокруг и время от времени даже облизывал.

Дубина великого знания красовалась на неработающем телевизоре. Утка установил ее, так сказать, в самое что ни на есть боевое положение, этим самым концом к потолку. Вид у дубины от того получился такой задорный, что хотелось украсить ее какой-нибудь подходящей надписью, для пущего эффекта.

– Какой дальше план? – спросил я.

– Первый ход должен сделать противник. Я думаю, они теперь окончательно перегрызутся. Надо подождать, поглядеть, как оно выйдет. В самый ответственный момент мы вмешаемся и наведем порядок.

Последнее утверждение прозвучало бы несколько самоуверенно, но Утка, ясное дело, на ветер словами бросаться не станет.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Мы грабим зачем-то банк, и Утка рассуждает о неприкосновенности частного капитала. А я попадаю в плен

А нам правда стоит с этим связываться? – неуверенно спрашивал я бодрого оперативника.

Утка, выбритый и пахнущий одеколоном, погрузился в прохладные белые брюки и безвкусную гавайскую рубашку, из тех, на которые смело можно вываливать салат и садить пятна, все равно не будет заметно.

– Раз я говорю – значит стоит,– заключил он.– Для завершения операции необходимы дальнейшие средства. Ты думал, мир на халяву спасать можно? Тут не обойтись без дополнительных вложений…

– Во что вложений? – решил уточнить я. А то знаем мы это. Как вложишь, и потом назад выложить никакой возможности нет.

– В дело,– уклончиво ответил оперативник.– Ты все запомнил?

– А что тут запоминать?

– Исходя из моего богатого опыта, спорим, еще десять раз в лужу сядешь?

Об заклад я биться, ясное дело, не стал.

Утке я нужен был исключительно как лишняя пара рук. Мои выносительные способности, как он сказал, компенсировали мою же нерасторопность и неуклюжесть. Оперативник готов был возиться со мной за то, что я заменю собой этакого ишачка.

Мы ворвались в банк… Да, если вы еще не поняли, Утка вздумал ограбить банк, чтобы покрыть расходы на наше предприятие. Влезать в войну Контроля с мафией, имея несколько купонов наличности,– гиблое дело.

Мне тоже нужны были средства, чтобы… чтобы… Средства, сами понимаете, они всегда нужны.

Утка набросил на нас коварные чары, изменяющие облик. Пускай потом составляют фотороботы.

Я с интересом наблюдал за происходящим. Ограбление банка на моих глазах происходило впервые.

В банке было полным-полно народу. Мы терпеливо выстояли очередь, иначе к кассе было, пожалуй, и не пробиться.

Улыбнувшись кассирше, Утка вынул огромных размеров пистолет и направил в ее сторону.

– Алло, красотка,– произнес он, очаровательно улыбаясь.– Насыпь-ка в сумку шуршунчиков.

Кассирша пнула ногой незаметную кнопку, и с потолка рухнули железные шторы, теоретически обязанные в мгновение ока отделить ее от злоумышленника.

Не тут-то было. Утка чуть заметно напрягся, и электромоторы застопорились, наполнив воздух запахом горелой изоляции.

Тут же сработали пожарные датчики. Вместо потоков воды,– ведь живем мы все-таки в двадцать первом веке,– из незаметных отверстий с шипением начал выделяться какой-то газ, от которого добрая половина находившихся в банке посетителей закашлялась и рухнула на пол.

Все это заняло не более одной, может быть, двух секунд.

Тут до окружающих наконец дошло, что происходит нечто из ряда вон. Охрана схватилась за пистолеты. Посетители завопили и бросились врассыпную, толкаясь и отпихивая друг друга от выхода.

Утка сделал самую что ни на есть демоническую морду и взмахнул руками.

Видимо, воевать с обычными людьми для волшебников Уткиного уровня сущее удовольствие. Каково же тогда Закидон себя чувствует? Едва ли не бозей?

Пистолеты в руках охранников вдруг до того раскалились, что те мигом их побросали. Противопожарный газ уже настолько заполонил помещение, что невозможно было разобрать ничего дальше собственного носа.

– Держись за меня! – крикнул Утка.

Перепуганная кассирша выкладывала деньги.

– Аккуратнее, девушка, так вы нам все купюры помнете,– прикрикнул на нее оперативник.– Кстати, что вы делаете сегодня вечером?

Охранники, отчаявшись поразить нас из огнестрельного оружия, решили работать по старинке и вытянули дубинки.

– Шли бы вы, ребята,– предложил им оперативник.

Охранники, впрочем, не расходиться не торопились. Спотыкаясь о залегших на пол посетителей, они медленно брали нас в кольцо.

– Держи сумку,– шепнул мне Утка.– И не теряйся. Я путь прокладывать буду.

С этими словами он, не дожидаясь, пока я перехвачу поудобнее лямки своей тяжелой, но приятной ноши, двинулся к выходу.

Охрана нас даже не задержала. В клубах медленно оседавшего газа я видел только, как Утка едва заметно пошевеливался, и тут же кто-то из нападавших отлетал в сторону.

Высадив заклинанием автоматически блокировавшиеся двери, мы уселись в припаркованную рядом машину и скрылись с места преступления в неизвестном направлении.

Операция не заняла и трех минут.

– А вот сейчас начнется,– сидевший за рулем Утка оглянулся через плечо. Сзади уже вовсю гудели сирены.– Пристегнись, что ли…

Автомобиль мы взяли мощный, но на заполоненных транспортом улочках проку от этого было мало. И мы, и наши преследователи, еле двигались в плотном потоке машин, не имея возможности ускориться.

– Скоро будет магистраль,– сказал оперативник.– Как бы они в нас стрелять чего доброго не начали…

Я при этих его словах сполз по сидению как можно ниже.

Постепенно вой сирен очистил улицы. Погоня начала потихоньку настигать нас, пытаясь зажать с обеих сторон.

Утка хмыкнул и вдавил в пол педаль газа. Преследователи не намерены были так просто отступаться. Одна из машин начала обходить нас справа, пытаясь притиснуть к обочине. Одновременно с этим другая, то ли нарочно, то ли по ошибке водителя, подпихнула нас сзади. Тряхнуло. Нам прокричали в мегафон что-то неразборчивое.

– Ага, щас,– пробормотал Утка.

Он круто повернул руль в сторону, одновременно нажав на тормоз. Кажется, с колес сорвало шины. Наш автомобиль занесло, со страшным скрежетом он боком проехал по асфальту несколько метров, после чего слетел с трассы, пробив железное ограждение, подпрыгивая, скатился по пыльному склону и упал в теплые воды речки-вонючки.

Нас в машине, впрочем, уже не было.

Не знаю, каким образом Утке удалось выдернуть из нее меня вместе с деньгами в тот самый момент, когда мы проносились по спускавшемуся к реке склону.

Больно ударившись, я проехал животом по жесткому грунту, обдирая локти, и врезался в какие-то кусты, громко при этом ойкая.

– Да что ты хнычешь? – ругался Утка.– Словно какая-то баба.

– Больно же!..

Оперативник поливал йодом мои ссадины. Перед этим он вкатил себе и мне по болючему уколу противостолбнячной сыворотки.– Радуйся, что ничего не сломано и все зубы на месте. Вот пришлось бы мне, скажем, деревяху у тебя из бока вытягивать или вывих вправлять, тогда бы ты повыл. А тут – тьфу… Да ты будешь когда-нибудь сидеть спокойно или нет?..

Приняв все меры по борьбе за асептику-антисептику, Утка волшебством наскоро затянул наши раны.

По берегу мы, укрываясь в зарослях, пробрались к проселочной дороге. У обочины нас ждал старенький автомобильчик производства запорожского автозавода. Утка быстро сменил наши личины, и мы под видом колхозников замели следы, сбив преследование с толку.

– Теперь такой план,– сказал оперативник.– От денег нам нужно избавиться.

– Чего?..

– Того. Думаешь, удастся такую суму на что-нибудь полезное потратить? Номера купюр тут же всплывут, и примут тебя за милую душу. Объясняй потом, что случайно у себя в огороде клад нашел. Нам надо-то всего пару тысяч, от силы. Поэтому остальное мы сейчас сбросим, а нужные нам деньги обменяем, то есть пустим в оборот. Превратим в мелкие купюры.

– Так зачем тогда банк было грабить! Любую мелкую точку или…

– Банку такая потеря особого вреда не принесет,– с серьезным видом объяснил мне оперативник.– А грабить мелких торговцев не соответствует моим моральным принципам. Не могу же я разорять ни в чем не повинного человека.

Оперативник вынул из сумки толстенькую пачку и бросил мне.

– Держи. Иди, трать, разменяй все купюры, но чтоб половина суммы осталась. Я тебе внешность изменю. И сильно не напивайся!

– Я тебе что говорил? – строго сказал Утка.

– Увгкх,– увгкх-нул я и побежал в сортир.

Скоро мне чуть полегчало, но тут явился проклятый Утка, схватил меня за шиворот и принялся погружать головой в холодную воду.

– Я не знаю, о чем вы говорите! – орал я, захлебываясь.

– Где деньги? Кому я доверился! – кричал Утка.– С кем я имею дело? Тебя что, просили устраивать дебош? Кто должен платить за разбитую машину? А витрина в ресторане? Идиот! Скотина! А фуражку ты зачем у постового отбирал?

– Какая витрина? – схватившись за голову, простонал я.– Какая машина?.. Какая фуражка?

Хотя нет, машину помню. Кажется, я записался на курсы водителей… Еще, кажется, я на митинге каком-то выступал… В демонстрации участвовал. Это уже после ночного клуба было, но еще до той забегаловки. Ага! Вспомнил! Я, полный решимости исполнить Уткино поручение, решил попробовать все-таки народный мексиканский напиток текилу. И мескаль, раз уж я все равно в бар зашел. А асбент нынче безопасный, без наркотических примесей. Вот я и его решил дернуть, раз уж деньги есть. Потом еще что-то…

Наконец я опомнился настолько, что смог сказать:

– Рассуждая логически, я совершил глупость, которую искуплю перед лицом неприятеля.

Утка вытаращенными глазами поглядел на меня и пощупал зачем-то мой лоб.

– Ты че? – испуганно спросил он.

Ой! Неужели горячая белка? белая горячка?..

Я быстро осмотрелся вокруг на предмет этих самых белочек, чертиков, человечков или оранжевых собачек. Вроде, все было спокойно.

– Так, ладно,– Оперативник поднялся.– Иди переоденься, а то на тебя смотреть страшно.

Оперативник отправился на разведку, по каким-то своим делам, мне строго-настрого велев из квартиры не высовываться, к окнам не подходить, музыку не включать и вообще вести себя тихонечко, пока он не вернется. Мол, денек-другой можно потерпеть. После моих похождений Утка выпускать меня на улицу опасался.

Я, в общем, и вел. Тихонечко.

Но Утка, уходя, не учел катастрофического стечения обстоятельств.

Я, деньги. Пустая квартира.

Повторим.

Деньги, я, пустая квартира.

В этом логическом ряду не хватает важнейшей составляющей.

Честно высидев сорок одну с половиной минуту, я как ужаленный сорвался с места и схватил телефон.

Но трубка молчала. Линия, конечно, была обрезана. Зачем телефон дрейфующему у берегов далекого Свазиленда Уткиному товарищу?

И зачем я утопил мобильник в фонтане? Поспорил, видите ли, с каким-то уродом, что он у меня водонепроницаемый.

Как видите, сама судьба принуждала меня покинуть убежище. Надо дойти хотя бы до таксофона, наберу пару-тройку заветных номеров, куплю вина, конфет и прочей романтики…

Я долго хорошился перед зеркалом, напевая старинную солдатскую песню:

 
Жупайдия, жупайдас,
Нам любая девка даст!
 

В свете последующих событий, это утверждение оказалось несколько самонадеянным.

Я сбежал по лестнице, пихнул ногой дверь подъезда и, согласно всем шпионским правилам, осмотрел улицу на предмет слежки.

Затем покинул район предыдущей диспозиции и, заложив руки в карманы, двинулся по направлению к точке связи.

Профессор Плейшнер был большой мастер уходить от преследования.

Впрочем, скоро я позабыл обо всех опасностях и, поддавшись очарованию солнечного дня, двинулся к видневшемуся неподалеку магазинчику.

Маленькие магазины совершенно вытеснили в последнее время привычные ларьки, своей приглядной чистотой сменив пыльную негигиеничность железных форпостов первичного капитализма.

Правда, обустраивались такие магазинчики преимущественно на первых этажах жилых домов, в выкупленных квартирах, для чего разбиралась одна из наружных стен. В некоторых зданиях по фасаду не было ни одной целой стены, все квартиры были заняты свободными предпринимателями. Как бы, извините, и не рухнуло к чертям все строение.

Я поднялся по скользкому крыльцу, крытому дорогим итальянским кафелем, и ухватился за дверную ручку.

С легким шипением – работала импортная пневматика, сменившая старинные пружины, дверь распахнулась.

Первым делом взгляд мой отправился на поиски различных напитков, мимоходом скользнув по старичку в старомодном плаще и дурацкой шапочке. Старичок, стоя ко мне спиной, покупал сигареты.

Видимо, почувствовав что-то, он обернулся. И мы узнали друг друга.

– Ба! Какие люди! – обрадовался Закидон.– А я уже грешным делом подумал, что ты откинулся вместе с дружком своим.

– И вам здрасьте,– пробормотал я, осторожно отступая.

Сами понимаете, не мне тягаться с главой оперативного отдела.

Закидон не торопясь раскурил длинную бабью сигаретку коричневого цвета, в нашем очаге культуры называемую «Морэ», и бросил мне вслед пару убористых заклинашек.

– Все равно не сдамся! – предупредил его я, в то время как ноги сами несли меня к машине.

– Сдашься, родной. У нас все сдаются,– успокоил меня Закидон.– Так что ты там говорил? Каким ко мне местом нельзя поворачиваться?

– Не надо,– попросил я.

Закидон с наслаждением затянулся своей сигареткой и выпустил мне в лицо струю ментолового дыма.

– Не буду,– пообещал он.– Не в моем ты вкусе. И на счет венерических заболеваний сомнительный…

Глава… глава… Наверняка уже не четырнадцатая, но еще и не двадцатая. Значит, где-то посредине.

Точно! Восемнадцатая.

Итак.