Текст книги "Переговоры (ЛП)"

Автор книги: Glare

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Квин явно давится аргументом, который он хотел бы привести.

– Конечно, мистер Органа.

– И освободите его, пожалуйста. Мы не варвары, от этих наручников его запястьям никакой пользы.

– Скайуокер опасен для себя и окружающих, – холодно информирует Вос. – Расстегни я наручники – и Управление перестанет нести ответственность за все, что он может с вами сделать.

Бейл улыбается ему льстивой улыбкой, бегло осматривая повязки на запястьях Энакина. И хотя Квин и сам весь исцарапан, Энакин причинил себе куда больше вреда, чем кто-либо еще, с момента прибытия в участок.

– Думаю, я попытаю удачу, детектив Вос.

Тот хмурится, но удовлетворяет просьбе Органы, прежде чем выскользнуть за дверь. Только когда они остаются одни, Бейл убирает руку с шеи Энакина, разжимая захват и поглаживая плечи, после занимая место напротив него.

– Мне ужасно жаль, Эни. Я не мог позволить тебе разрушить мою работу до того, как я вообще начну.

– Вы ведь даже не мой адвокат, – ворчит Энакин. – Вы юрист моей бывшей жены.

– У тебя есть кто-то, кому я должен позвонить? – спрашивает Органа, изогнув бровь.

Энакин грустно вздыхает, скрещивая руки на столе и кладя на них подбородок.

– Нет…

Бейл ласково улыбается, видя его послушное поведение.

– Вот именно. А теперь нам с тобой нужно о многом поговорить.

========== 20. ==========

Прошлое

Все ошибаются, это всем известный факт. В конце концов, никто не идеален. А если бы были – то куда им было бы расти? Иногда эти ошибки несерьезные, вроде разбитой любимой кружки или звонка на неправильный номер. Мелкие, мимолетные, несущественные в великой картине происходящего. Всегда можно смести стекло, повесить трубку. Но иногда ошибки невозможно легко исправить – водитель, забывший включить поворотник, или хирург, забывший внутри пациента инструменты.

Иногда даже самые спокойные люди злятся, и решения, которые люди принимают со злости, относятся ко второй категории ошибок.

В итоге Оби-Вану приходится дважды в неделю возвращаться в Корусант, чтобы очно читать лекции. Один из университетских профессоров уволился незадолго до начала семестра, заставив всех напрячься. И хотя Кеноби признается, что ему повезло больше остальных, кто вынужден вести еще один или больше предметов, он все равно ворчит по данному поводу, когда уезжает рано утром, еще до рассвета. Возвращаясь, тоже ворчит, но усталость накрывает его раньше, чем Энакин успевает услышать слишком много.

Единственные отличающиеся ночи – те, когда Оби-Ван возвращается с очередной жертвой. Подражатель, кажется, понял их игру, своеобразно отвечая на оставленные Кеноби тела. И хотя необходимость каждый раз преодолевать путь до Корусанта ради пары лекций доставляет неудобства, это все-таки облегчает ему поиск новых жертв. В конце концов, когда у него есть полное право находиться в городе, его скитания по улицам выглядят менее подозрительными.

Когда Энакин слышит хлопок дверцы машины на подъездной дорожке – спустя несколько недель после начала этой странной игры с подражателем, – его не слишком беспокоит то, что час столь поздний. Он знает, чего ожидать, когда выходит на крыльцо, вот только обнаруженное с ожиданиями не совпадает.

Когда приходится тащить новых соигроков Кеноби из машины в дом, это всегда сопровождается борьбой. Сам Энакин боролся, но кого бы ни привозил Оби-Ван сейчас – они, кажется, сопротивляются слишком слабо, если пытаются вообще. Но еще более необычно то, как звереет от этого Кеноби, самостоятельно за ворот рубашки вытаскивая своего несговорчивого пассажира с заднего сиденья, шипя: «Выбирайся из машины».

Парень, наверное, всего на несколько лет младше самого Энакина, неуклюже – из-за наркотика – вываливается из машины. Оби-Ван никак не помогает ему замедлить падение, когда его ноги спотыкаются обо что-то внутри машины и он валится лицом в гравий.

За время пребывания в хижине Энакин наловчился читать язык тела Кеноби. На самом деле он, можно сказать, стал в этом вопросе почти экспертом, и то, что он видит по линии плеч и по тонкой ухмылке, заставляет его остановиться в самом верху лестницы и еще раз подумать о том, стоит ли спускаться. Что-то в последней жертве разозлило Кеноби. Он зол – не так, как всегда с жертвами, – будто он выплескивает свое недовольство потерями в прошлом на мужчин и женщин, которых он убивает во время циклов; как-то иначе. Даже в такие моменты часть его всегда знала, что это всего лишь голые образы тех людей, которых он желал видеть под своим ножом. Нет, это что-то новенькое и глубоко личное, и Энакин этого не понимает. Даже собаки притихли, держась по возможности дальше от Кеноби, несмотря на любопытство насчет новичка.

Кеноби, не предлагая помощи, наблюдает за тем, как парень вяло пытается высвободиться из того, в чем застряла его нога. В сущности, единственное, чем помогает Оби-Ван парню в его затруднительном положении – подходит на шаг ближе, решительно пиная его в живот. От этого парень сдвигается, полностью растягиваясь на гравии, сворачиваясь клубочком из-за боли в животе.

– Давай, Хардин, вставай, – шипит Кеноби, хватая его за воротник рубашки и заставляя встать на ноги. Его жертва буквально виснет из-за сильного воздействия того, что мог вколоть ему Кеноби, и это Энакин тоже находит странным. В большинстве случаев мужчины и женщины, которых привозил Кеноби, почти – если не полностью – выходили из-под влияния седативных, которые выбирал Оби-Ван, к моменту приезда к хижине. Именно поэтому, в общем-то, обычно противодействия было больше, чем сейчас.

Энакин не осознает, что он медленно подходит ближе, пока не кладет ладонь на плечо Оби-Вана, заставляя того несколько умерить пыл от растерянности. Это нехарактерное отвлечение от окружающего вкупе с его поведением и тем, что жертва даже не пытается встать на ноги, выводит Энакина из себя. Что-то определенно идет не так, и он совсем не уверен, что желает узнать, что именно.

– О! – восклицает Оби-Ван, вздрагивая под пальцами Энакина. – Энакин, прости. Я не слышал, как ты подошел.

– Стоило дать знать, что ты прибыл, – отвечает Энакин, мягко поглаживая его руку.

– Все в порядке. – Оби-Ван наклоняется, намереваясь поцеловать его, и Энакин неожиданно для себя отстраняется. Ему нужно заглушить боль, которую он чувствует, видя, как огорчение проступает на лице Кеноби и тот скрещивает руки на груди в неуверенности. – Что не так, Дорогуша?

Энакин хотел поговорить максимально тактично, но слова стремительно слетают с его губ, без сомнения, выдавая его растущее недовольство:

– Оби-Ван, что происходит?

– Я вполне уверен, что ты понимаешь, что происходит, Энакин, – отвечает Кеноби с легким упреком. Ему не нравится, когда Энакин плохо осознает то, что происходит под крышей их дома.

– Я говорю о том, что ты привозил кого-то всего два дня назад. Подражатель еще не ответил. Почему… Почему он здесь? Кто он?

Оби-Ван переворачивает парня на спину, толкнув его ногой, после вытирая носок ботинка о гравий так, словно наступил на что-то мерзкое.

– Энакин, это Рако Хардин.

Еще одно отклонение от нормы. Кеноби всегда осторожен в выборе жертв, чтобы никто его с ними не связал. Они выбираются случайно, когда представляется возможность. По большей части они ничего не знают о жертвах, кроме проступка, из-за которого те и оказались в руках Кеноби. Но Оби-Ван знает имя этого парня. Это не обычный злосчастный преступник, на улице попавшийся на краже или продаже наркотиков, или любом другом преступлении из той полдюжины вариантов, в которых были виновны женщины и мужчины, привезенные сюда в последние недели с тех пор, как играется эта шахматная партия с подражателем.

– Он был одним из моих студентов в университете.

Энакин чувствует, как в его жилах кровь стынет от этой реплики, произнесенной без единого намека на раскаяние. Кеноби переминается с ноги на ногу, будто намерен снова ударить парня на земле, и Энакин обнаруживает, что встает между ними. Он поверить в это не может. Находиться столько лет под прицелами радаров Управления, провести столько месяцев в тесной хижине, а Оби-Ван просто взял и все разрушил. Ослепленный чем-то, чего Энакин не понимает, он даже, кажется, не осознает, что сделал.

– Оби-Ван, какого черта?! – кричит Энакин. В животе сворачивается узлом страх – не только от перспектив их общего будущего, но и от его нынешнего положения. И хотя раньше он не делал ничего подобного, у него нет никаких иллюзий относительно того, что место между Кеноби и жертвой может быть безопасным. – О чем ты думал?

– В чем проблема? – отвечает тот удивленно. Энакин знает, что Оби-Ван не настолько глуп: он целенаправленно притворяется.

– Ты выкрал студента из своего же кампуса! Если его тело обнаружат, ты будешь первым, на кого падут подозрения! Совпадения случаются редко, Оби-Ван, – не для хорошего детектива, а Квинлан как раз такой.

– Он заслуживает этого! – Кеноби фыркает в ответ на сомнения Энакина. Он чуть ниже него, но Энакин все равно делает шаг назад. – Я видел его личное дело. Он на испытательном срок из-за вооруженного нападения на студентку. Она заявила, что он что-то ей подсыпал, что он использовал ее, но по каким-то причинам она забрала заявление. Мне стало интересно, с чего бы вдруг.

Энакин не может не пропустить Оби-Вана, уступив ему, – резкий взгляд делает его послушным, – и Кеноби продолжает свою историю:

– Его следовало исключить еще тогда, но университет, конечно, на такое не пошел. Нет. – Он хватает парня за ворот рубашки, ставя на ноги, Хардин безвольно висит в его руках под воздействием того, что содержится в его крови, и остается на ногах только благодаря хватке Оби-Вана. У Энакина имеются подозрения, что это может быть за наркотик, но он не особенно заинтересован в том, чтобы перебивать Оби-Вана. – Так представь мое удивление, когда я заметил мистера Хардина в «Чужеземце», болтающим с миленькой брюнеткой. Она не видела, что он ей подсыпал, но я видел. – Кеноби улыбается Хардину, оголив зубы – от этого по спине Энакина бежит дрожь. Поведение Кеноби сыграло с ним злую шутку, но ему не нужно гадать, что означает эта улыбка. – Не так уж и весело, когда ты оказываешься с другой стороны, а?

Хардин выдавливает невнятный звук, который мог бы быть ответом, если бы не рогипнол, текущий по его венам вместе с кровью. Кеноби тащит парня в хижину, Энакин и собаки нерешительно следуют за ним. Энакин не понимает, что именно ему следует делать, но он точно знает, что не может позволить Оби-Вану убить Хардина сегодня. Он, без сомнения, хочет, Энакин это видит. Но это будет глупым, необдуманным решением, которое может поставить их обоих под удар. Ему нужно успокоить Кеноби и подумать об этом.

– Оби-Ван, Оби-Ван, стоп! – зовет он, наконец обретая голос и стремительно преследуя Кеноби, чтобы догнать. Кеноби не реагирует – как всегда, когда о чем-то задумывается. Энакин упрям, но случаются дни, когда Оби-Ван упрямством превосходит его. – Оби-Ван!

Вбегая в дом, он снова хватает Кеноби за плечо. Тот почти тут же от него отделывается, продолжая идти через прихожую и направляясь прямо в подвал. Энакин знает, что, если тот доберется туда, он уже не сможет это прекратить. Он никогда не был в подвале. Оби-Ван настоятельно запрещал ему это. Если Кеноби откроет эту дверь, пройдет в нее – ноги Энакина замрут наверху лестницы, и он не сможет сделать ничего, кроме как смотреть и кричать, и знать: что бы он ни сказал – его не услышат, пока не станет слишком поздно, чтобы что-то исправить.

Так что он решительно тянется к Кеноби, заставая его врасплох и отталкивая от Хардина. Рако падает на пол с тихим шлепком, когда лишается своей опоры, но Энакина это не заботит. Собаки беспокойно лают, а его сердце грохочет где-то в ребрах, и весь тот гнев, который бурлит в крови Оби-Вана, неожиданно находит новую цель.

Энакин вскрикивает, когда получает пощечину, врезаясь в стену от силы удара. Из легких выбивает воздух, и кружится голова. Он совсем не удивился бы, если бы почувствовал слабость в коленях – если бы мог сосредоточиться на чем-нибудь, кроме боли, расходящейся от скулы и глаза.

Он знал: вставать между Оби-Ваном и его жертвой опасно, но он даже не думал о таких серьезных последствиях.

Совсем рядом по-прежнему лают собаки, и стоны Хардина раздаются откуда-то с пола, но когда Энакин наконец достаточно успокаивается, чтобы открыть глаза, он не может отвести взгляда от Кеноби.

Оби-Ван стоит над ним, с его лица исчезли все следы агрессии. Он рассматривает Энакина, то же ошеломляющее неверие, какое испытывает и Энакин, разливается внутри него, превращаясь в ужас, когда он опускает взгляд на свои трясущиеся руки. Он причинил боль Энакину. В первый раз за время их отношений Оби-Ван набросился на него с намерением навредить. Это не было обдуманным поступком – всего лишь реакцией на ссору, в ходе которой они оба потеряли контроль, но какая разница, если это уже случилось. Кеноби, кажется, изо всех сил пытается это осмыслить, равно как и Энакин.

– Эни… – выдавливает он, но больше не в состоянии подобрать слов. Безмолвно шевелит губами, но не может толком придумать, что сказать. Энакин – тоже, он чувствует себя идиотом. При всех своих знаниях о том, как сильно эти руки запачканы кровью, он и вообразить не мог, что Кеноби способен причинить ему боль. Не таким образом. Как же он умудрился забыть, насколько Кеноби опасен.

Хардин снова стонет, и его стон смешивается со звуками вялой борьбы. Влияние наркотиков наконец начинает ослабевать, позволяя ему впервые попытаться понять, что происходит.

Взгляд Кеноби мечется между Энакином и Хардином, Хардином и Энакином, и он издает обиженный, разочарованный звук.

– Просто… просто оставайся здесь, – просит он, наконец полностью разворачиваясь к Хардину. Энакин изо всех сил старается восстановить дыхание; он при всем желании не смог бы уйти.

Между подвалом и лестницей наверх Кеноби выбирает второе. Энакину кажется, что он слышит, как хлопает дверь одной из спален, но он по-прежнему слишком потрясен, чтобы сказать точно. Он действительно уверен только в том, что когда отрывается наконец от внимательного изучения деревянного пола, Оби-Ван уже здесь и стоит перед ним на коленях. Стыд и раскаяние видны на его лице, глаза блестят от слез, но Энакин все равно вздрагивает, когда Кеноби тянется к нему.

Оби-Ван отшатывается тоже. По-настоящему нерешительный и неуверенный – наверное, впервые с тех пор, как Энакин его встретил. Его руки застыли между ними. В одной ничего нет, другая держит что-то, оказывающееся влажным посудным полотенцем. Энакин предполагает, что в него завернут лед, и возможное облегчение —достаточно веский повод, чтобы заставить себя не вздрагивать, когда Кеноби снова прикасается к нему.

Он кладет ладонь на непострадавшую щеку Энакина.

– Мне жаль, Дорогуша, – шепчет он, прикладывая импровизированный пакет со льдом к лицу Энакина со всей возможной заботой. – Я не хотел… Я никогда бы…

Слова, объяснения предают Кеноби, и с его губ слетает только своеобразная мантра: «Прости меня», – он повторяет ее так, будто это заклинание, которое может все привести в порядок. Оно не помогает, но Оби-Ван говорит достаточно долго, чтобы дыхание и сердцебиение Энакина в конце концов успокоились, а вода от растаявшего льда начала капать из полотенца.

Отведя пакет со льдом, Энакин напрягается, готовясь встать на ноги. Несмотря на то, что он уже перестал слепо паниковать, как раньше, он все еще не совсем готов иметь дело с Оби-Ваном и отталкивает его руку, когда тот старается помочь. После он не пытается коснуться Энакина. Ни когда тот бредет, спотыкаясь, через прихожую или с трудом взбирается по лестнице. Вместо этого Оби-Ван идет в шаге от него, готовый предложить помощь, как только она понадобится. Этого не происходит.

Дверь в одну их других спален забаррикадирована, явно показывая, что случилось с Хардином. Оби-Ван не решится выпустить Энакина из поля зрения в этот вечер, не говоря уже о том, чтобы пойти и убить того парня. «В какой-то степени, – думает Энакин, – миссия выполнена».

Оби-Ван не пытается остановить его – ни когда он стягивает постельное белье с кровати, ни когда он уходит в гардеробную. Энакин сворачивается, опираясь на закрытую дверь, и слышит шорох ткани, когда Кеноби устраивается с другой стороны.

– Прости меня, – слышит он снова, в последний раз, прежде чем голос Кеноби ломается. Энакин совершенно не знает, как долго он не может уснуть, слушая приглушенные всхлипывания из-за двери.

========== 21. ==========

Энакин не знает, когда заснул Оби-Ван: лег ли он сам или его свалила усталость. Но когда он выскальзывает из гардеробной с утра, тот по-прежнему лежит на полу. Кеноби выглядит настолько же плохо, насколько Энакин себя плохо чувствует. Его щеки покрасневшие и опухшие от слез, а под глазами залегли огромные круги. Кажется, ему даже не удалось переодеться, и теперь вся его одежда, в которой он был вчера, измята. Трипио и Ардва, свернувшиеся на развороченной постели, поднимают головы, когда замечают присутствие Энакина, и приветствуют его, виляя хвостами. Какая-то часть души Энакина переживает, что шум нарушит сон Кеноби; другая часть не особо об этом беспокоится.

Собаки не бегут за ним, когда он выходит из комнаты, понятия не имея, куда направляется. Он слоняется вокруг, проводя пальцами по поверхностям дома. Это старые ощущения, но вместе с тем – новые.

Спускаясь по лестнице, он касается древесины перил, потрепанных многолетними «нападениями» детей еще в те времена, когда Оби-Ван и его братья и сестры цеплялись за них своими маленькими ручками. Клигг обычно журил его за подобные вещи, еще когда идея второго этажа была в новинку, но Энакину кажется, что Квай-Гон Джинн вряд ли ругал своих детей по этому поводу. Из того, что о нем сказал Оби-Ван, не выходит, что он был таким. Квай-Гон даже не попытался бы закрутить гайки – родителем он был не очень строгим.

В окна гостиной едва только начинает пробиваться утренний свет. И хотя Энакин удивлен, что проснулся в такую рань, учитывая события вчерашнего вечера, он рад, что может побыть наедине с самим собой. Морозный воздух наверху так не ощущался, как здесь, и вентиляция гудит в попытке прогреть комнаты внизу. Энакину приходит в голову, что после вчерашней перебранки они не закрыли входную дверь. Неудивительно, что собаки не горели желанием вставать – они, скорее всего, уже были на улице. Хорошо еще, что погода стоит по-прежнему холодная, поэтому большинство насекомых находится в спячке, иначе их дом заполонили бы надоедливые ползучие твари. Энакин не может уверенно сказать, кто бы в их паре стоял на стуле, а кто бы избавлялся от вредителей. Наверное, все зависит от того, какое насекомое это будет.

Все шкафчики на кухне оказываются пусты, когда Энакин открывает их. Звук хлопающих дверок, громко раздающийся при его отчаянных попытках отыскать что-нибудь съедобное, наконец, привлекает внимание собак, заставляя их вернуться в дом. И если Энакин не особенно голоден и ищет еду скорее для того, чтобы чем-то себя занять, нежели чтобы действительно поесть, то собаки вертятся у его ног, выпрашивая свой завтрак. Энакин хмуро глядит на них; он высыпал им последний корм на ужин. Оби-Ван намеревался заехать в магазин перед возвращением в хижину, но инцидент с Хардином явно спутал ему планы. Ардва весь перепачкался в своих слюнях; Энакин чувствует себя кошмарно. Но ему удалось найти ореховое масло и хлеб, поэтому он делает им троим бутерброды.

Он не хочет оставаться внутри. Ему нужен воздух – время вдали от Кеноби и всего, что случилось за прошедшую ночь, а эгоист в нем мстительно хочет заставить Оби-Вана страдать. Глядя на собак с растущей уверенностью, Энакин начинает обдумывать план.

Оби-Ван по-прежнему спит, когда Энакин возвращается в спальню, забыв о шумных собаках, следующих за ним и тарелкой с бутербродами, которую он несет. Энакин на секунду ставит ее на стол, прежде чем встать на колени перед Кеноби. Цепочка, на которой тот хранит свои ключи, выскользнула из-под ворота рубашки во сне, и оказывается, что ее удивительно легко расстегнуть и осторожно положить на стол.

Потом он входит в гардеробную, чтобы найти одежду, которая могла бы ему подойти. Все, что носит Кеноби, Энакину маловато, но он обнаруживает несколько вещей, в которые может влезть и не выглядеть слишком нелепо. Старые джинсы, выцветший свитер и одна из его обычных футболок составляют чудесный ансамбль, а выходя он подхватывает пару ботинок Оби-Вана, чтобы завершить свой образ.

Нормальные вещи, надетые впервые за несколько месяцев, ключи, бутерброды и обувь в руках дарят Энакину ощущение того, что он может покорить весь мир. Он выводит собак на улицу через все еще открытую дверь, на секунду остановившись, только чтобы обуться. Псы забираются на заднее сиденье, получая свой бутерброд, который помогает им ехать молча. Свой Энакин держит в зубах, доставая бумажник Кеноби из держателя для стаканчиков. Он забыл его во вчерашней суете, но это Энакину только на руку. Он выуживает оттуда наличные – пару сотен баксов – из-под различных чеков и сует себе в карман.

Гудение двигателя, шуршание гравия под колесами, тихая болтовня ведущих утреннего ток-шоу по радио. Чем дальше Энакин отъезжает, тем сильнее ослабляется узел в его груди, и он обнаруживает, что сжимает руки на руле, просто чтобы убедиться, что это не сон. Ему кажется, что он и вообразить не мог хоть что-нибудь из этого: ни свой восторг, ни ужасное сочетание запаха орехового масла и собачьего дыхания, которое быстро заставляет его открыть окно. Не то чтобы он вообще против. Ощущение утреннего мороза и холодок от завывающего ветра – всего лишь парочка замечательных деталей.

Энакин понятия не имеет, куда он направляется. Есть ли в его голове точка назначения? Да: место, в котором он может добыть еды себе и собакам. Имеет ли он хоть малейшее представление о том, как туда добраться? Абсолютно нет. Но на самом деле сейчас это его заботит мало. Единственный путь – ехать вперед, пока он не минует горы, и он, скорее всего, потом сможет спокойно ориентироваться по любой обнаруженной им дороге, когда будет возвращаться назад после небольшой экскурсии.

Леса вокруг кажутся гораздо красивее, когда едешь с горы вниз, а не взбираешься на нее.

***

Первым строением, мимо которого проезжает Энакин, оказывается кафе. Это, очевидно местная забегаловка, где собираются все жители – небольшая веранда с дешевыми украшениями, глядя на которые можно решить, что этим заведением управляют чьи-то бабушка с дедушкой. В кафе людно, несмотря на ранний час, но большинство посетителей, похоже, просто укрывается от холода снаружи. На веранде людей немного, они одеты теплее, чем их визави внутри, и пьют горячие напитки, читая газеты или листая книги. Вкусный запах пробивается через окно, и собаки приходят в возбуждение на заднем сиденье.

К сожалению, Энакин, оглянувшись, прежде чем припарковаться, понимает, что его маленькая стая совершенно не готова к выходу на публику. И даже при том, что на Трипио надет ошейник, это единственное снаряжение, что у них есть. Не было никакой необходимости покупать новые ошейники и поводки, потому что собаки редко исчезали из их поля зрения. Энакин знает, что его животные хорошо выдрессированы, но понимает, что не может вывести их без всего необходимого.

Вздыхая, он проезжает мимо кафе. Сначала поводки, затем завтрак.

В сонной деревушке Набу есть лишь один зоомагазин, дорогу к которому ему с радостью показывают местные жители, когда он подруливает к ним, чтобы спросить. В отличие от гипермаркетов в Корусанте, здание магазина здесь – лишь немногим больше пристройки к ветклинике. У входа обнаруживаются потрепанные тележки для покупок, и Энакин сажает псов в одну из них, чтобы они не слонялись по магазину.

Когда он толкает тележку через порог, небольшой колокольчик звенит, оповещая здешних работников о новом клиенте. И хотя за стойкой никого нет, совсем рядом Энакин слышит громкое: «Добро пожаловать во “Все для питомцев у Эйрин”!».

Внутри магазина пространство заполнено плотно заставленными полками и ящиками, содержащими впечатляющее количество товаров. Энакин следует по знакам, ведущим его к отделу собачьей еды, наблюдая, как Трипио и Ардва с любопытством принюхиваются ко всему, что оказывается достаточно близко к тележке. Ардва приходится подниматься на лапки, чтобы все рассмотреть, опасливо вздрагивая каждый раз, когда Энакин поворачивает. Но он увлечен игрой, и Энакин частенько вынужден останавливаться, чтобы вернуть на место игрушку, которую он ухватил по дороге. Пищащая игрушка-робот наконец утоляет его жажду приключений, и до самого конца пути в нужный отдел он с энтузиазмом ее жует. Энакин не может не думать, что пронзительный писк, который игрушка издает каждый раз, как Ардва вонзает в нее зубы, сводит его с ума.

Источником голоса, приветствующего его раньше, чем Энакин успевает поставить пакеты с кормом на подставку под корзиной, чтобы собаки до него не добрались, оказывается женщина средних лет, с водянистыми круглыми глазами, смутно напоминающими рыбьи, и розовыми волосами, забранными в растрепанный хвост.

– Помочь вам с поисками? – спрашивает она, смотря то на Энакина, то на псов. Взгляд озаряется узнаванием, когда она видит Ардва, и с ее губ срывается восторженный вздох. – Ах! Это мой Ардвашечка? А кто же этот красивый джентльмен?

Ушки пса вздрагивают при упоминании его имени, и он тут же бросает свою игрушку, ища того, кто его позвал. Он весело виляет хвостиком, видя женщину, отталкивает несчастного Трипио с дороги, подбираясь к тому краю, к которому она ближе. Они, должно быть, встречались, когда Кеноби носил его на прием к ветеринару.

– А, да. Это Ардва, а вот это Трипио.

Женщина снисходительно треплет Ардва по макушке, Трипио наклоняется ближе, обнюхивая ее руку с обычным подозрением к незнакомцам.

– Вы присматриваете за ним для мистера Кеноби?

Возможности ответить на этот вопрос нормально нет. К сожалению, Энакин уже вырыл себе могилу; пришло время лечь в нее.

– И да и нет, – говорит он с ужасной неловкостью и чувствует, как краснеют щеки. – Меня зовут Энакин… эм… Ларс. Энакин Ларс. Я парень Оби-Вана.

– Ох! – искренне удивляется она, протягивая ему руку, которую Энакин осторожно пожимает. – В последний свой визит он не упоминал о тебе. Я Бент Эйрин, набуанский ветеринар. Мы с Оби-Ваном выросли вместе.

– Рад с тобой познакомиться.

– Взаимно, – отвечает Бент. – Что привело тебя сегодня в город?

– Утром кончился корм, – отвечает Энакин, указывая на пачки, – а сейчас я пытаюсь найти для них новые ошейники и поводки. Ошейник Трипио износился. Не поможешь мне?

– С удовольствием.

Бент ведет его к стене в самом конце магазина, где ряды ошейников и поводков висят так, что их можно как следует рассмотреть. Бент проходит к тем, что по размеру годятся для Ардва, а после приводит все доводы за и против материала каждого ошейника. И хотя обычный нейлоновый прежний ошейник Трипио долго служил ему верой и правдой, но наличные Оби-Вана жгут Энакину карман, и он намерен купить ошейник получше.

Кожа – тоже хороший выбор, все здешние ошейники сделаны вручную местным мастером и окрашены в различные цвета. Те, что на витрине, не очень яркие, но Бент говорит, что можно заказать любую расцветку, если он готов подождать пару дней. На это у него сейчас совершенно нет терпения, но он запоминает информацию для дальнейших раздумий.

Рядом висит несколько металлических ошейников, каждый из которых – это цепь из переплетенных петель. С этими Энакин знаком очень близко, и он не может противостоять желанию дотянуться и дотронуться до одного, сделанного из тонких колец. Металл под пальцами холодный, он вызывает воспоминания, которые угрожают поглотить его. Ему приходится потрясти головой, чтобы отогнать непрошенные мысли, и снова вернуть внимание к объяснениям Бент о том, почему она не рекомендует металлические ошейники для собак с длинной шерстью – таких, как Трипио, – ведь существует риск, что шерсть запутается в цепи.

В конце концов он выбирает два кожаных ошейника и два нейлоновых черных поводка. Бент пробивает его покупку на кассе у входа, угощая при этом Трипио и Ардва, и записывает на его имя заказ, который Оби-Ван сможет забрать в следующий раз, когда будет в городе. Энакин тратит деньги Кеноби со странным чувством оправданности этого поступка. Из-за фингала, о котором Бент старательно не спрашивала, он не может вернуться к Оби-Вану, но он знает, что тот проявляет некоторое занудство по поводу лишних трат. И он может хотя бы потратить весь его бюджет на месяц.

***

Только вернувшись в кафе «Чайный домик Ти», Энакин понимает, что совершенно забыл о Рако Хардине. Учитывая, что именно из-за него Оби-Ван ударил его и именно поэтому Энакин устроил себе эту небольшую прогулку, это даже слегка смущает.

На самом деле Энакин может только представлять, что сейчас происходит в хижине. Позднее утро, переходящее в полдень, а значит, Оби-Ван, несомненно, уже проснулся. Проснулся и обнаружил, что Энакин, собаки и его машина исчезли после вчерашнего происшествия. Паника, которую он должен чувствовать, вызывает у Энакина мрачное удовлетворение, ощущаемое даже сквозь смутное чувство вины за то, что теперь он точно вынудит Кеноби обратить весь гнев на Хардина.

Оби-Ван был достаточно зол на него вечером, раз ударил Энакина. Если Кеноби винит в случившемся Хардина, а он определенно винит, дела у бедного парня обстоят очень плохо. Это тяжело осознать и сейчас, но у Оби-Вана есть некоторые черты характера, которые выводят из себя даже тех, кого он считает самыми близкими людьми. Его жертвы обычно не страдают, но Энакину кажется, что Хардин пощады не дождется.

Вздыхая, Энакин откидывается в кресле и наблюдает, как хозяйка кафе, Шаак Ти, выбирается, хромая, на веранду, и присоединяется к посетителям. Мисс Ти, как она просила ее называть, пожилая женщина с темной кожей и седеющими волосами, и она носит очки, из-за которых ее глаза кажутся больше, чем они есть на самом деле. Энакин предполагает, что она сердобольная женщина, а на стенах в ее кафе висит множество фотографий детей, которых она воспитала в молодости. Она мягкая и искренняя, и Энакин находит это успокаивающим, полагая, что ее характер притягивает сюда посетителей так же, как и ее блюда.

Поток посетителей уменьшился, и мисс Ти, похоже, нравится в свободное время играть с его псами. Она угощает их парочкой печений, обрезками бекона и чем-то, что похоже на чашечки со взбитыми сливками. У Трипио и Ардва столько же энтузиазма по поводу этих угощений, сколько было и по поводу предыдущих вкусняшек, они виляют хвостами, и Ти восторженно воркует с ними, пока они сидят и ждут команды Энакина. Скорее всего, им будет плохо по возвращении обратно – из-за угощений Бент и сэндвичей, которыми их кормил Энакин, – но у него просто нет сил ее остановить.