Текст книги "Играя с Судьбой том 1 (СИ)"

Автор книги: Герда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

Часть 1 глава 28

Глава 28

Проснулась я сама: никто не беспокоил меня, не торопил.

Вспомнилось, как я возвращалась глухой ночью назад в резиденцию. От усталости шатало, как пьяную, в голове была лишь одна мысль – добраться до кровати и спать, спать, спать...

Поддерживаемая Доном, я добралась до своих комнат, и как есть, в платье, повалилась на кровать поверх покрывал, единственно успев скинуть с ног отсыревшие туфли, и отключилась, едва коснувшись головою подушки: напряжение предыдущих дней все же было для меня запредельным. Я вчера даже не попыталась встретиться с Аторисом и обсудить наш договор с торговцами.

Вчера? Все же сегодня...

Сев на кровати, я потянулась, помассировала затекшую шею, отметив, что, несмотря на то, что одета была в жесткое платье, к лифу которого была приколота брошь, спала я сладко, крепко и безмятежно. И впервые за несколько недель у меня ничего нигде не болело.

Пальцы случайно коснулись лепестков броши, погладив светлый металл. Отстегнув, я положила ее на ладонь, отмечая искусную работу ювелира: черенок, листья, лепестки цветка и еще один, нераспустившийся на ветке бутон казались обрызганными росой, почти что живыми. Но заставило меня улыбнуться другое: розы, живые или ювелирные на Раст-эн-Хейм принято было дарить лишь невестам. Помнил ли об этом торговец? Как расценивать подарок, как намек? Наверное, нет. И о признании: «я люблю вас, мадам Арима» тоже стоит забыть.

Странный человек: он передал мне носитель с просьбой Алашавара, лишь когда дело было практически сделано. После подписания договора, не до. А ведь я обещала ему еще одну встречу. К чему? Но прежде чем выполнять данное Арвиду обещание, нужно поговорить с Ордо.

Я поднялась на ноги, умывшись прошла в гардеробную. Выбрав свежее платье, переоделась, посмотрелась в зеркало и прикрепила к платью брошь, сверху накинув шаль: мне не хотелось, чтобы о подарке Арвида знали, но и расстаться с ним я не могла.

Вызвав прислугу я, потребовала принести завтрак, и села у окна, ожидая визита Дона: сын по возможности заходил каждое утро, справляясь о моем самочувствии. Подумалось, сколько же тепла рождалось в сердце, когда он стремительно врывался ко мне – распахнув двери, улыбаясь, и излучая уверенность каждым жестом и шагом. Мой мальчик словно не ведал сомнений. В отличии от меня.

А вспомнила о нем и сердце сжалось – флаер так и не нашли. Вполне возможно, Рони был прав, и меня пытались убить. Думать о том не хотелось. И если это было так – то Рони спас не только меня, но и моего сына.

Почему-то я не сомневалась в Хэлдаре. Запросто можно было все перекрутить, перевернуть, заподозрить, что Рони меня обманул и сам приложил руку к исчезновению флаера. Но инстинкт не позволял мне записать его в подозреваемые, хотя Аторис считал его таковым.

А ведь Аторис – далеко не дурак.

Я покачала головой – кажется, у нас с Ордо назревают серьезные разногласия. Проблема в том, что мой давний друг упрям. Впрочем, что толку грустить? Не было чужой вины в том, что я не смогла открыть Аторису глаза на Корхиду. Но я это сделаю. А не удастся, так придется самой воевать с генералом.

Прислуга принесла подно с едой и кофейник, поставила завтрак на стол: на тарелках лежали аккуратно нарезанные куски румяного свежего хлеба, тонкие ломтики ветчины и ноздреватого желтого сыра.

Завтракая, я погрузилась в воспоминания и словно бы вновь проживала прошедший день: всю суету, беготню, осознание разрыва с мужем, встречу с Рони, неожиданную игру в поддавки со стороны торговцев. Вызов. Поручение Алашавара.

Вспоминая запись, я злилась. Злилась на торговца, отдавшего запись, когда самая важная просьба шефа разведки была по сути уже выполнена. Злилась на себя, поверившую в то, что мне удалось порвать с Разведкой. Злилась на Алашавара. Кроме уже выполненной мною просьбы была и другая: через людей Олая Атома информировать его о всем, что творится на Рэне. И невозможность сказать ему «нет» злила до крайней степени.

Дали небесные! Если бы наша беседа произошла в реальности, на Ирдале, я бы прикрылась пунктом устава, запрещавшим Стратегам работать в собственных мирах – на планетах где они родились, взрослели и жили. Я бы послала шефа с его просьбами в бездну, но не стала бы свидетельствовать против Ордо. Да, я понимала, насколько эта информация может быть необходима. Но свидетельствовать против Ордо не могла, и так меня жгло чувство неизбывной вины перед ним.

Все чаще вспоминалось, как Аторис пытался убедить меня, что нашел флот Аюми. Как волновался, запинался в словах, как смотрел с мольбой во взгляде: «ну хоть ты поверь». Не поверила, дура. Словно в заложенное кирпичом окно смотрела, убежденная, Аюми – только легенды. Однажды я уже предала его по незнанию. А теперь даже по крайней необходимости предавать не желаю. Все, что могу, дабы избежать отхода Рэны в сферу влияния Иллнуанари, я сделаю. Но не более.

К тому же свежа была память о разговоре, в котором Ордо признавался что послужило предпосылками к бунту. И не одобряя его действий, я понимала – он мне не врет. Но я не могла поручиться в том же на счет Алашавара. Иногда мелькала мысль – Шеф играет заодно с какой-то еще неведомой мне силой: ведь что-то заставило отмахнуться от доводов Аториса, что мою родную планету целенаправленно ведут к упадку.

Поймав эту мысль, я замерла, похолодев. Минуту или больше сидела, словно придавленная невидимой глыбой – мыслью о предательстве. Могло ли так быть? Давно ли я верила Алашавару, словно самой себе? А ведь я верила ему добрую половину жизни. Каждое его действие казалось логичным и взвешенным.

Кровь пульсировала в висках, постепенно разгорались уши и щеки. Отложив еду, я чувствовала, как меня начинает захлестывать другая волна – жгучий стыд, и я не в силах была понять, за что именно? За старое неверие Аторису, равнозначное предательству? За то, что сейчас подозревала Элейджа в измене?

Мне совсем не хотелось докапываться до ответа на вопрос кто прав, а кто виноват! Я не хотела выбирать между двумя важными для меня людьми. А выбирать, меж тем, приходилось. Вспомнилось, как по прилете на Рэну я всерьез опасалась виселицы. Теперь казалось – уж лучше бы так.

Вспомнилось, как Арвид пытался искушая любовью, заставить меня отступить: словно понимал, с чем мне придется столкнуться. Пальцы коснулись спрятанной под шалью броши, в голове прозвучало: «я никогда не врал вам, хоть и использовал». А ведь похоже на то...

Встав из-за стола, я отошла к окну, прижалась лбом к стеклу, пытаясь успокоиться и унять головную боль, и почувствовала как колыхнулся воздух.

Ордо.

Он прошел по комнате, остановился рядом, провел ладонью по влажным, вьющимся волосам. Посмотрел вдаль, в поредевшую пелену дождя, потом уперся ладонями в подоконник, да так и застыл. Показалось, по воздуху разнесло кислый аромат озона, вместо привычного запаха табака.

Он обернулся ко мне, попытался улыбнуться. Получилось – невесело. Мимике противоречил взгляд. Лицо у Ордо было странное, словно бы неживое.

– Доброго утречка, Фори, – в голосе звучали нотки натужной оживленности.

– Утречка? – Отмахнулась я, пытаясь собраться с мыслями. – Аторис, полдень уже.

Он опустил взгляд, протяжно вздохнул. Лицо исказилось на какую-то долю секунды, словно от гнева. Потом он вновь овладел собой. Даже голос зазвучал более ровно, чем прежде:

– Полдень. А в полночь Дагги сражается с генералом. Ты слышала – Игра с Судьбой. Уму непостижимо.

– Ты уже знаешь?

– Слухи разносятся быстро. Только об этом все и шушукаются. Отменить бы эту игру!

– Так попытайся.

– Пытался, но... Анамгимар Эльяна и Олай Атом проявили в этот раз солидарность друг с другом. Сказали, моя власть закончилась на пороге представительства, а что происходит в его стенах – творится в согласии с их законами и обычаями. После игры я волен хоть обоих дуэлянтов повесить, но до этого – руки у меня коротки.

Аторис мотнул головой, фыркнул, как кот, заглянул мне в глаза:

– Лия на взводе. Если можешь, успокой ее, не знаю я, как говорить с девчонками, – он поперхнулся, поправился, весь напряженный, словно струна: – С ней не знаю, как говорить. Она этого идиота белобрысого любит, словно он ей – отец родной. Да оно и понятно. Все ее детство я был в полетах. Появлялся наскоком и опять – в рейс. И мамашка у нее была такая же как и я – непутевая. Это Да-Деган читал Лии на ночь сказки, вытирал сопливый нос, промывал ободранные коленки и кормил завтраками. Как ей его не любить? Если он проиграет – этого она мне не простит. Никогда. Обидно признавать, что я на самом деле – дурак, не видел, как росли мои дети.

Ордо отвернулся к окну достал сигарету, стиснул ее зубами.

Я шагнула к Аторису, поймала его ладонь, сжала в своих. Сердце отчаянно колотилось в груди. Глупая женщина – можно подумать, диктатору целой планеты требовалась мои поддержка, понимание, сила. Мозги мои, может, и требовались. Но этот почти покровительственный жест его не разозлил. Ордо вскинул голову, улыбнулся. А я отметила, как дрожат кончики его губ.

– Знал бы я раньше, как мне тебя не хватало, – проговорил он. Спохватившись, хлопнул по карману, достал бумаги и перевел тему: – Чуть не забыл. Патент на земли и титул. Небольшая благодарность за все, что ты сделала. От титула не отказывайся, Атом утверждал, ты попала в какой-то переплет на Лидари, и теперь у тебя проблемы с законом, а дворянский титул может помочь торговцам на это закрыть глаза. На Рэне я, конечно, никому не позволю выпадов в твою сторону, но кто знает, вдруг ты захочешь вернуться в Торговый Союз.

Ордо говорил об этом спокойно и просто, не подозревая, что от его слов у меня бежали мурашки по спине и слабли колени... Не приведи судьба – он сопоставит даты – день в который я вернулась на Рэну с тем днем, когда с боем вырывалась с Лидари.

Я боялась, что он задаст вопрос, логичный и вполне закономерный: «Ну и где ты провела почти две недели»? И тогда мне придется выкручиваться и врать. А врать не хотелось.

Я положила гербовую бумагу с печатями на подоконник. Шаль съехала с плеча, открывая приколотую к платью брошь. И спрятать ее я не успела, напрасно надеясь на то, что подарок останется незамеченным Аторисом. Ордо смотрел прямо на брошь, но словно и не замечал дорогого подарка. Смотрел прямо – и не видел.

– Ты не против, если я встречусь с торговцами?

– С Арвидом? – Тень улыбки все-таки появилась на напряженном лице. – Дали небесные, с чего мне препятствовать? Разве ты – пленница? Только возьми охрану. Не Дона, он поедет со мной. Твой сын из тех немногих, на кого я могу положиться. И не нервничай, я постараюсь вернуть его еще до Игры. А ты позаботься о Лии.

Аторис тяжело вздохнул, поймав руку, пожал ее, так что у меня с губ чуть не сорвался вскрик; на несколько секунд он задержал ее в своей ладони, словно не заметив, что причиняет мне боль, а потом направился к выходу.

Слезы навернулись на глаза. У меня задрожали губы, и чувствовала я себя мирно дремавшей на солнцепеке кошкой, которую скинули в бассейн с ледяной водой.

Не могла понять отчего, но сердце билось тяжело, словно к нему привязали камень. Я попыталась взять себя в руки, уверяя, что зря схожу с ума из-за мелочей, но успокоиться не могла.

Ордо всегда контролировал свою невероятную силищу. Это вошло у него в привычку. Он знал, что, если забудется, то сможет сломать мои пальцы просто сжав их рукой. И он забылся – не сломал, но причинил боль. Знать бы, о чем он в этот момент думал. Злился? Досадовал?

Прижав зубами губу изнутри, я ткнулась лбом в холодное стекло. Как клин – клином, вышибала холод предчувствия – холодом дождливого дня. В мозгу билось: «Дон поедет со мной. Он из тех немногих, на кого я могу положиться». Мало Аторису собственных телохранителей? Резиденция полна военных. Куда он потащил Дона? Зачем? Что замыслил?

Не понимая сколько времени провела в раздумьях – минуту, две, три, осознав что значила эта случайная фраза, я выскочила в коридор, озираясь по сторонам, пытаясь высмотреть Аториса.

Около двери стоял часовой. Вцепившись в него, я узнала куда ушел Ордо, метнулась вслед – по коридору, и дальше, вниз по лестнице, выбежала в вестибюль и поняла, что опоздала. Клин флаеров ушел в небо.

А в резиденции стало необычайно тихо. Подобная тишина, в которой было слышно и далекие шаги, и то, как под потолком бьется муха, наступала под вечер и царила ночами. Повернувшись, я побрела к себе, чувствуя как обманчива эта тишина. Что-то случилось. Я была уверена – что-то случилось.

В подавленном настроении я вернулась в апартаменты, осознавая – не по нутру мне обманчивый сонный покой, о котором вчера я тосковала. Слишком многое изменилось. Нечего надеяться провести несколько часов с мужем – у меня больше нет мужа. И нет уверенности – ни в окружающем меня мире, ни в самой себе.

Взяв с подоконника бумаги, я просмотрела их и уронила на стол: Ордо подарил мне титул, деньги, островок в океане и участок земли в городе. Будет где и на что построить дом. Свой дом. Крепость, в которую не будет доступа генералу. Мне не нравилось в резиденции Ордо, но идти было некуда. Не к Доэлу же. И не к Арвиду.

Снова зябко стало плечам под тонкой шалью. Дворянка! Герцогиня! В чувстве юмора Аторису не откажешь.

Глупости, о чем это я?

Надо собраться! Надо взять охрану, лететь в представительство, поговорить с Арвидом. Но тревога не отпускала. Время шло, а я не могла заставить себя сдвинуться с места. Я не могла взять себя в руки, расхаживая по комнатам – из одной в другую.

Вид одинокого флаера, приземлившегося во дворе резиденции заставил меня вздрогнуть. Почему он один? Почему так скоро? Вглядевшись, я узнала Лию, спешившую к дому.

Не прошло и пары минут, как дочка Ордо влетела ко мне в комнаты.

Она вошла, распространяя дразнящий запах липового цвета и свежести. Рыжая коса короной уложенная на голове потемнела от влаги: на Ордо она была похоже не больше чем кукушонок на приемных родителей, но у нее была та же стремительность и тот же открытый прямой взгляд.

– Мадам, вы обязаны мне помочь, – проговорила девушка прямо с порога.

Она быстро прошла по комнатам, побуждая меня двинуться за ней.

Убедившись, что мы одни, Лия снова обернулась ко мне.

– Мадам, я только что из представительства. Нанесла визит жениху, – в ее голосе появились колкие нотки презрения. – Вы ведь слышали о вызове, который Дагги бросил генералу? Так вот господин Эльяна вызвался быть одним из арбитров, и до полуночи, до этой самой дуэли он принимает у себя генерала. Дожидаясь когда Анамгимар выйдет, я слышала голоса: генерал требовал у Эльяны повлиять на исход поединка, и тот, хоть и отнекивался, все же согласился... воздействовать на крупье. У Дагги и так немного шансов. Я не хочу, чтобы он лишился последнего!

Ее напор заставил меня очнуться. Вздрогнув, я посмотрела в ее, полыхающие бешенством дикой кошки, глаза. Куда девалась скромность, плавность движений, которые было обманули меня? Передо мной стояла разъяренная фурия.

– Ты уверена? – спросила я. – Генерал и Эльяна при тебе обсуждали такие планы?

Лия махнула рукой.

– Мадам, они говорили на довольно редком диалекте Раст-эн-Хейм, но так получилось, что я его знаю.

Вспомнилось, как ночью Арвид убеждал меня, что дуэль будет честной, по правилам. Что ни один из торговцев не осмелится на обман. И я поверила – его убежденности. А выходит – напрасно.

– Девочка, – прошептала я. – Ты не могла ошибиться?

Пожав плечами, Лия посмотрела в мое лицо.

– Нет, мадам. Так вы мне поможете?

Часть 1 глава 29

Глава 29

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем Рокше открыл глаза, уставившись сквозь меня затуманенным взглядом – минута, час? Внутренние часы сбоили. Вполне могли бы пройти и сутки. Да и кроме чувства времени во мне словно что-то переменилось – одно появилось, другое сгорело, но я не мог определиться с тем, что именно, вот только было неуютно и где-то глубоко, словно голодом – сосала пустота.

Со страхом и изумлением смотрел я на Рокше – видок у него был еще тот. Нет, не как у воробья после драки. Глаза у моего рыжего были потерянными, и взгляд – с сумасшедшинкой. А напряжение в лице... Таким я его еще не видел.

Словно ледяной водой окатило внезапным страхом – не тронулся ли парень рассудком. Слышал я о случаях, когда после встречи с высокородными люди сходили с ума. Чужая власть, ломавшая волю, сжигала и разум юных упрямцев... Таких же, как мой рыжий.

Сев на кровать рядом, я смотрел, внутренне замерзая от страха, боясь даже пытаться заговорить. Так и сидел, пока он не заговорил сам. Точнее – пока чуть слышно не выругался, схватившись руками за виски, словно у него раскалывалась голова. Вот тогда я протянул руку и притянул парня к себе. Сам не знаю, для чего это сделал, знал же что зыркало мой – тот еще недотрога. Просто не мог и дальше сидеть спокойно, играя в непричастность. Как совсем чужой человек.

Против всех ожиданий парень из-под моей руки вывернуться даже не попытался. Наоборот – вцепился совершенно отчаянно, ткнулся лбом и застыл. Только плечи дрожали – мелко, и от чужого дыхания и слез мне стало тепло.

– Рыжий, ты чего? – проговорил я ошеломленно.

Рокше попытался мотнуть головой – все так же без слов, не отрываясь. Получилось – словно боднул. Как-то совершенно по-детски это у него получилось. А я замер: словно подменили мне пилота. Где тот еж, к которому я успел привыкнуть? Где его колючки? Додумывать я побоялся... провел ладонью по голове Рокше, пытаясь утешить. Промолчал – слова были бы лишними. Да и не мог я найти ни одного подходящего слова.

Несколько минут так и прошло – в тишине, которую нарушали звук дыхания да шорох дождя за стеклом. Несколько минут, пока мальчишка не взял себя в руки, не отстранился, не вытер покрасневшие глаза ладонью – я сидел, пытаясь собрать воедино грозящую растрескаться в осколки собственную душу: боясь даже вздохнуть лишний раз.

А рыжий подвинулся, опустил ноги на пол.

– Прости меня, – произнес виновато, потом вздохнул, сплел пальцы в замок, и уставился на них, будто век не видел.

– За то, что попался? Со всеми бывает. Забудь.

Рокше мотнул головой – так же как прежде, упрямо.

– Ты влип из-за меня. Сам пошел в ловушку, за мной. Не спорь, это ведь так.

– Великое дело...

Я попытался отшутиться; но не удалось – рыжий глядел на меня зареванными глазищами, и выглядело это... странно – словно ему больно смотреть прямо в лицо и он бы рад отвести взгляд. А еще у него покраснели щеки, лоб, уши....

– Я думал, ты сбежишь, – он заставил себя сказать это и отвернулся, потом встал на ноги, неслышным шагом отошел к окну, у которого застыл, глядя на потоки воды. И нова молчал. А я наконец-то понял, куда делись его иголки – он колол своими колючками себя. И совершенно напрасно. Здраво, собственно, он рассуждал, не ожидая от меня помощи.

Пару месяцев назад оно так бы и было. Не сейчас. Пару месяцев назад я и представить себе не мог, что наемный пилот, мальчишка может стать для меня чем-то настолько важным, что я наплюю на намек Олая Атома. Но не признаваться же в этом?

Вместо того чтобы оставить парня в покое, я подошел к нему, положил руку на плечо.

– Хватит себя грызть, – это было все, что я мог сказать.

Сказать бы больше, но язык словно прилип к зубам. Немыслимо признаться в своих старых планах, как и в том, что давно отказался от них. Не хотелось, пусть даже нечаянно, напомнить, что еще недавно на Ирдале он сыпал упреками, и подозрения его были совсем не надуманы. Казалось, он только начал не подчиняться, как нанимателю, не выполнять приказы – доверять мне, и его доверие оказалось – внезапно – ценным. Ради него можно было расшибиться в лепешку. Ради этого можно было послать в бездну Олая.

Вспомнив о старике, я вздрогнул, – в один момент голова просветлела и заработала. Не приведи судьба, он узнает о допросе Корхиды. Нельзя идти к Атому с предупреждением, как и подавать жалобу на самоуправство Эльяны. Если он узнает о провидческих догадках Анамгимара – у него появится искушение убрать меня. И ни одна душа в мире не поверит в то, что на допросе мне удалось соврать высокородному. Подумают – лгу, чтобы вывернуться и сохранить себе жизнь. Правде не поверят, ни за что не поверят. Убьют. А уберут меня – ничто не помешает уничтожить и рыжего.

Я стиснул зубы. Никогда еще против меня не оборачивался весь мир разом. Были враги. Были те, на кого я работал; пусть не друзья, но хоть отчасти – единомышленники. И вот, в один миг мне стало не на кого положиться. Только на себя самого, да еще на Рокше. И только тень надежды, что Судьба еще не наигралась мною и какая-нибудь случайность подкинет шанс.

Сердце отчаянно забилось в груди – бежать нужно: бросить все, и бежать. С трудом я подавил этот панический импульс. Я отпустил плечо рыжего, облизнул губы, чувствуя вяжущую сухость во рту. Мне нужно было выпить, несмотря на неудовольствие Рокше. Но лучше быть пьяным, чем дрожать от страха. Может, хоть голова заработает.

Я дошел до гостиной, взял початую бутыль со стола, взглянул на нее на просвет, откупорил и... у меня пропало всякое желание надираться. Вместо легкого цветочного аромата в нос шибануло вонью. Видимо кто-то из наемников Анамгимара, вдоволь отхлебнув форэтминского, не смог не напакостить по мелкому.

Бутыль полетела в мусор, а я принялся расхаживать по комнатам, уделяя пристальное внимание мелочам. Меньше чем через пять минут я был уверен, что в номере устроили обыск: не так, как мне было удобно лежали подушки на диване; трогали и картины, видимо, искали тайник, чья-то рука смахнула с рамы пыль: еще вчера я хотел отчитать прислугу за небрежность уборки.

Пройдясь по комнатам, отметил, что люди Анамгимара совали свои любопытные носы всюду: с равным усердием изучали и записи в инфосистеме и качество нижнего белья, лежавшего в шкафу. Более того, Катаки с подручными сумели обнаружить и вскрыть оба моих тайника. К счастью, ни в одном ничего предосудительного не было. Договор Рокше, как я и просил его, сжег. Единственная вещь, которая могла бы послужить компроматом – послание Алашавара – покинула номер ночью.

Повезло? Повезло....

Если бы запись попала в руки наемников Анамгимара, выкрутиться бы нам не удалось. А вот высокородный бы был заинтригован тем, как мне удалось соврать на допросе.

Везение было запредельным. Невероятным. И все же...

Прикрыв глаза, я попытался вспомнить вновь сумерки и белеющее в темноте лицо, звуки шагов охранника, каплями взрывающие реальность.

Как это могло быть? Как? И почему я раньше не был озабочен мыслью, о том, что стал слишком опасным свидетелем?

Как во сне я вспоминал – шепот Фори, руку на своей руке. Снова проживал бесконечные дни заключения. Вновь казалось – дни, проведенные в госпитале, мне только грезились. Что было истиной, что наваждением – не разобрать. Но ведь так не бывает – дважды, по-разному, прожить одно и то же время в разных условиях. И помнить так отчетливо – до вкуса слез на губах.

Наваждение...

Спросить бы рыжего о чем во время допроса думал он. Так ли было с ним, или все же иначе. И был ли у нас с ним разговор во время грозы, в беседке над морем? Сулил ли я ему чего? Или не спрашивая его мнения, силком потащил за собой на Рэну?

А ведь он и по-рэански чудесно говорит, этот золотой мальчик – дошло до меня вдруг: словно в темную комнату внесли фонарь, так отчетливо это высветилось.

Рыжий свободно владеет чужим языком, и изъясняется на нем, пожалуй, ничуть не хуже чем на языке Раст-эн-Хейм. Среди торговцев совершенное владение рэанским демонстрировал один Олай Атом. Я понимал все, что мне говорилось, но в произношении, пожалуй, был несколько неуклюж. А Рокше говорил на этом языке так же легко, как сами рэане.

Дали небесные! Да почему я позволяю себе думать о каких-то незначительных мелочах? Чем я занимаюсь, вместо того, чтобы паковать чемоданы и думать, как переиграть Эльяну! Ясно же, что глава Иллнуанари попытается меня уничтожить. Так или иначе – он решит посчитаться за камень и за то, что я стал свидетелем его позора.

Но против своей воли сконцентрироваться на этой мысли я не мог. С опозданием до меня дошло: после допроса рыжий непроизвольно перешел на сложнейший для торговцев язык, и говорил на нем немыслимо правильно для новичка, который только приступил к изучению.

Похоже, выеденного яйца не стоили все мои догадки о прошлом Рокше. Стоило только собрать, построить логическую цепочку, как она рассыпалась – в пыль, в труху, в прах. Начинай сначала. А ведь я обещал рыжему... Неважно – в реальности или во сне, но я ему обещал докопаться до разгадки. И приложу все силы, чтобы выполнить обещанное. Вот только бы выбраться из капкана.

В раздражении я ударил в обитую шелком стену, пытаясь мысленно ехидничать над самим собой – а нечего было разбрасываться словами, обещать то, чего сделать не в силах. И нечего строить из себя супермена. Ты ведь напуган, Арвид, у тебя поджилки трясутся. Ты потому только и прячешься – за мешаниной из обрывков воспоминаний, чувств, мыслей. Все ты заметил тренированным взглядом. Все, без исключения. Враги не глупее тебя – и ты у них как на ладони – вон они, камеры, словно мелкие насекомые переползают осторожненько с места на место. Плачь, шипи, плюйся ядом, а только заметят приготовления к бегству и пресекут, снова спросят: «куда же вы это собрались, господин Эль-Эмрана».

А сегодня назначена встреча с Фори. Лишь бы не пришла! Вот думал ли, что буду молить Судьбу о таком? Что бы не пришла и не подставилась...

Я уставился на медленно передвигавшегося «жучка», словно впервые его увидел. Это было ошибкой. Не нужно было позволять заподозрить, что я знаю о слежке. Делать вид, что его не заметил – поздно. Начну отводить глаза – подумают, что я испугался, или что мне есть что скрывать. Поэтому я протянул руку и поймал камеру в ладонь.

Дальнейшее происходило как в тумане – я вызвал обслугу, поднял на уши службы безопасности, тыкал охране в лицо «жучком» и орал как обворованный, упирая на то, что хлеб мой – информация. Грозил обращением в Совет Гильдий. Так, что даже рыжий вышел из спальни. Я выслушивал извинения, смотрел, как парни из службы безопасности обследуют номер, но все это происходило как во сне. Я молился – Судьбе ли, Вселенной ли об одном... зная, что мне придется доложить об этом Атому, я молился о том, чтобы он не понял сразу, насколько я вляпался. Пристальное внимание «Иллнуанари» связало мне руки, вынуждая действовать против самого себя.

А судьба мне все же дала отсрочку: ту, которой я не хотел. Пол заплясал под ногами, когда направляясь к выходу, я увидел Фориэ. Она стояла возле дверей, смотрела с немым удивлением на суету, царившую в номере.

– Арвид?

Женщина шагнула ко мне, и совершенно неважно стало, кто и что обо мне подумает. Зачем нужно куда-то идти, с кем говорить, о чем беспокоиться – все это вышибло из головы. Ее явление было сильнее зелья оноа, неотвратимей власти высокородного. Остановившись, я смотрел на нее и тонул в глазах; и сознание плыло. Стеснение в груди – словно нож под ребра: дыхание перехватывало от того, как она на меня смотрела. С тревогой и нежностью.

– Что у тебя творится?

Ее беспокойство было настоящим, вопрос – не только данью вежливости, и это заставило меня собраться с силами, ответить, как ни в чем не бывало:

– Продолжение истории, начавшейся на Лидари. Эльяне не дает покоя, что от него ушел камушек.

Кажется, мне даже улыбнуться удалось ненатужно – так не хотелось ее пугать. Но Фори все равно напряглась, взгляд стал тревожным. Я шагнул к ней, обнял: не смог не обнять. Стоило вдохнуть запах ее – унесло все мысли. Я и чувствовать мог только одно – притяжение. Сердце билось в горле, шумело тяжелым штормовым прибоем в ушах. Новый морок смыл послевкусие прежнего – вновь я чувствовал себя живым, так же как всего несколько минут назад ощущал себя приговоренным к смерти, практически погребенным заживо. Чувства обострились. И неожиданно, ударом молнии в темечко озарило – у меня есть шанс.

Пусть он ненадежен, как ненадежны улыбки ветреной Судьбы. Пусть этот шанс может оказаться обманкой. Но я должен попытаться, обязан рискнуть. Ради того, чтобы однажды вернуться, и больше не покидать ее никогда.

Что за безумие это? Что за наслаждение, поймав ладонь, целовать один за другим ее пальцы. С ума сходить от ее близости, и замечать как каким-то чудесным образом в сознании, словно морозный узор на стекле, словно бы сам по себе рождается план.

Будет, будет несколько секунд этим вечером, когда все глаза будут направлены не на меня.

Игра. Вот что притянет все взгляды. Событие редкое. Невероятное. Мы стали слишком рациональны, чтобы решиться вручить себя – настоящее, будущее – воле случая. Мы сомневаемся в предопределенности. Мы пытаемся обуздать силу, что несет нас подобно океанской волне. Отдаться ей – фигушки. Слишком... страшно. Пока есть лодка, мы предпочитаем доверять парусу. Но посмотреть на безумца, вручившего себя этой стихии, не откажется ни один: мы рациональны, но недостаточно, чтобы вовсе не обращать внимания на знаки.

Пока все взгляды будут прикованы к игрокам – тогда и нужно бежать, но главное – не позволить никому заподозрить, что я срываюсь в бега. Пусть ждут моего возвращения в номер. Пусть думают, что я где-то в здании. Пусть вынюхивают. Пусть ищут. Мне бы выиграть хоть несколько минут они обернутся часами, на которые отстанет погоня, впоследствии сложившись в годы жизни.

Я улыбнулся, отпуская руку Фори, понимая, что мне мало зацелованной ладони. Хотелось сграбастать эту женщину в охапку, прижать к себе: всему миру, и ей самой доказывая, что она – моя. Что иначе и быть не может.

И осекся, почувствовав взгляд спутницы Фори. В нескольких шагах от меня стояла невысокая девушка – рыжая, тонкая, глазастая. С удивлением я узнал в ней наследницу Аториса Ордо. И еще шире распахнул глаза – портреты не врали. А если взять на веру слова Атома – она была поразительно похожа на своего деда. И эта форма носа и скул, и сам, огнем полыхавший оттенок локонов и даже прищур с ехидцей – Ареттаровский, лисий.

Она была худенькой, эта девочка – стройной, тонкокостной и... сильной. Сила угадывалась в каждом шаге, в каждом движении и самом случайном жесте. В осанке и походке. В каждом взгляде. Обычный человек просто не способен двигаться и смотреть так, как делает это эрмийский воин. Пусть ей достались лишь капли этой дикой необузданной крови – ее не скрыть.

Осмыслив это, я почувствовал, как мурашки побежали по коже, и, заметив, что невольно, из-за разницы в росте я смотрел на нее сверху вниз, смутился. Сделав шаг, склонился в поклоне – словно перед высокородной. Выдохнул, распрямляясь: