Текст книги "Из Средневековья в Средиземье (СИ)"
Автор книги: Gannel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
А как же… – растерялась Софи. – Мне говорили, что гном не простит жене или невесте, если она ослушается его.
Кхе…
Бофур закашлялся.
А, ну да… Не простит, – закивал он. – Нельзя такое прощать. Это я так, забыл. Сам-то не женат. Вот всегда и забываю.
Он подскочил с места.
Пойду я, тебе вроде помощь не нужна, помогу с работами. А ты б все же к Фили сходила. Позавтракай и иди… Ладно, побежал я.
Софи удивленно смотрела вслед гному, спешно покинувшему ее. Как-то непонятно все было с обычаями народа. И разговор с Бофуром только еще больше ее запутал. Рассказ о жене Бомбура казался правдивым. Но тогда выходило, что врут легенды? Как-то слишком старательно и неумело Бофур вдруг заговорил, что да, это правда. Отчего невольно думалось, что легенды – лишь легенды.
Девушка принялась за завтрак. Опять скудный. Наверное, за время путешествия она совсем в тень превратилась, странно, что Фили она еще нравится. Хотя, может, уже и не нравится.
Взгляд Софи, равнодушно скользя по окружающим ее покоям, остановился на оружии. Меч гнома. Ее меч, вложенный в ее руку, ставший ее оружием. Кто-то перенес его сюда, поставил у стены…
Тени одного за другим убитых орков, варгов, гоблинов принялись вставать у нее перед глазами. Ее рука поднималась и опускалась. Карающая длань? Да. Но это ее длань! Она слышала их крики и хрипы, хруст кожи под лезвием меча. Их кровь брызгала на нее, на руки, лицо…
Софи поднесла руку к глазам, испуганно закричав. Эта кровь была на ней, всюду. На одежде, на руках, запекшейся коркой оставалась на лице…
Вбежавший Ори, держа короткий кинжал в руках, удивленно озирался, видимо, в поисках неведомого врага.
Ты чего кричала? – спросил он.
Да я… так… пустяки, – сбивчиво забормотала Софи. – Ты… не проводишь меня… в лазарет?
Оставаться тут было бы для нее слишком страшно. Надо найти хотя бы тазик воды, вымыть руки и лицо. Немедленно!
Конечно, – согласился Ори. – Идем.
Сейчас… сейчас…
Софи огляделась, схватила свое – уже порядком затрепанное – платье. С трудом отыскала дорожную сумку.
Давай-ка я это понесу, – предложил Ори, заметив, как у девушки трясутся руки. – Ты, наверное, не в лазарет хотела? А в купальни?
А… тут есть?
Да, рядом. Пошли.
Он, с сомнением оглядев девушку, взял ее за локоть. Не дойдет же сама, разобьет голову где-нибудь.
Ори дорогой ей рассказывал о том, что это за покои, кому принадлежат. Но Софи не слушала. Равнодушно скользнула взглядом по просторной комнате, отделанной серебристым отполированным камнем с большим металлическим чаном в центре, выполненным в какой-то причудливой форме. Какие-то трубы под ним и возле него. Непонятно, зачем столько всего. И ни одного ведра воды.
Гном терпеливо объяснил ей несколько раз, как добиться от странных механизмов, чтобы в чан потекла вода. Девушка даже удивляться не стала. Она уже столько раз убеждалась, что гномы – гораздо образованнее людей ее мира, что лишнее подтверждение их мастерству ее не могло поразить.
Софи не осознавала, как долго она сидит в ванной. Порой вода становилась холодной, сидеть было неудобно. Девушка спускала эту и наливала новую, почти горячую. Чуть отдыхала и вновь принималась мыться.
Мылась голой, желая видеть сама, что на ней не останется ни следа того, что было на поле боя. Совесть даже не уколола ее за пренебрежение нормами. Те обычаи ее мира, надуманные и пустые, для нее ничего больше не значили. Мыться надо голой, потому что так она вымоет тело. А Бог вовсе не считает, что праведник тот, кто стесняется своего тела. И у него хватает иных забот, чем подсматривать, влезла она в чан с водой в рубашке или без. Неважно это все, настолько глупо и неважно, что словами просто не передать.
Самой себе Софи казалась дурой. Столько лет держать в голове запреты, правила, требования… А они все – пустые! Глупости, придуманные людьми и для людей. Заложников слова «нельзя». Глупцов, думающих, что от того, насколько низок поклон, зависит уважение вассала.
Торин на равных общался с принцами и рудокопами. И ему кланялись, потому что в самом деле чтили.
Мир, в котором она до сих пор жила, это не мир, где был замок ее отца. Она прошла огромный путь, чтобы понять, что желает избавиться от всего этого придуманного, глупого, абсурдного.
Она выбрала путь. И ради этого выбора была готова пойти на все. Даже убийство. Она и пошла на него. Вместе с орками и гоблинами рубя все уродливое из прошлой жизни, изгоняя эту грязь из своей жизни, как очищала эту землю от уродов тьмы.
Теперь все это ушло. Оставалась грязь на теле, отразившаяся в душе.
На коже не осталось ни единого пятнышка крови или пыли дорог. Но Софи упорно продолжала отмываться от одной ей видимой грязи. Вся красная от пара и постоянного натирания тела, она продолжала издеваться над собой.
Потом пришли слезы. Девушка рыдала, сама не в силах объяснить, отчего. Ни один из тех, кого она убила, не залужил жизнь, но она корила себя в их смерти. Она презирала свою слабость, что не устояла и взялась за оружие. Но понимала, что это был единственный путь и корить за него себя смысла нет.
Когда она несколько пришла в чувство, Ори уже колотил в дверь, угрожая ее выломать, уверенный, что она сотворила что-то ужасное.
Я не могу открыть! – крикнула девушка. – Я не одета! Я в порядке!
Ори вроде бы успокоился. Но было ясно, что пора покидать купальни, иначе гном и вправду вынесет дверь. Или позовет других, чтобы вместе выломать створки, если не получится одному.
К Фили она все же пошла. Потому что сидеть в одиночестве ей не хотелось, а в лазарете она могла помочь гномкам.
Кили при виде ее весело заулыбался, Сальгерд приветливо кивнула. Торин и Фили спали, поэтому поговорить с женихом возможности не было.
Ты чего грустная такая? – зашептал младший принц.
Да так, – неопределенно протянула девушка, присаживаясь рядом с ним.
Все насчет орков думаешь? – угадал Кили. – Зря. Они бы о тебе не грустили. Вот и ты не грусти. Хотя, знаешь, мне тоже после первого сражения паршиво было. Но, правда, я тогда в бою любимую заколку для волос потерял.
Софи тихо засмеялась.
Кили, – подумав мгновение, спросила она, – а скажи… твой брат сможет меня простить? Пусть даже не сразу…
За что? – нахмурился тот. – А! Что ушла?
Он вдруг стал как-то непривычно серьезен.
А ты жалеешь, что ушла?
Н-нет, – протянула Софи. – Я не знаю, как объяснить, но мне отчего-то кажется, что если бы я не выпустила эту силу… Я могла бы никогда больше не увидеть вас. Ни тебя, ни Торина, ни… ни Фили.
Хм…
Кили помрачнел, становясь совершенно на себя не похожим. Он ничего не говорил, только поглядывал порой на спящего брата, о чем-то размышляя.
Нет, – встряхнула головой девушка. – Я не жалею о том, что сделала. Я жалею о том, какой ценой мне пришлось это сделать. Мне тяжело, что пришлось… Пришлось убивать. И мне очень больно, что пришлось пойти наперекор воле Фили.
А! – вдруг встрепенулся Кили. – Ну сразу бы так сказала. Конечно, он простит тебя. Я уверен в этом.
Да? – Софи растерялась, не понимая, что именно она должна была сразу сказать. Она ничего и не утаивала.
Мгновение подумав, девушка решила уточнить.
А легенды? Мне говорили, что жених не прощает невесте непослушание. Даже если сильно ее любит.
Кили хмыкнул в ответ.
Это ложь, да? – нахмурилась Софи.
Ну… нет, конечно, нет, – протянул принц. – Ой, слушай, Оин вон идет. Я лучше так спать лягу, чем с его снадобьями. Извини.
Шустро прикрыв глаза, Кили через мгновение уже храпел. И не поймешь, вправду или притворялся.
Софи закрутилась, помогая гномкам. Раненых было много, а работа помогала отвлечься и не думать ни о чем.
Правда, порой, взглядом наталкиваясь на изувеченную часть тела кого-нибудь из воинов, девушка в ужасе вспоминала убитых ею. Запекшаяся красная кровь была почти неотличима от черной вражеской. От воспоминаний начинало мутить. И приходилось собирать всю волю, чтобы продолжать работать.
Софи! – Сальгерд тронула ее за рукав. – Подойди, тебя Фили звал.
Девушка так и застыла на месте. Подойти? Господи, да о чем она думает? Конечно, подойти, раз он звал!
Ты так заботишься обо всех, но только не обо мне, – улыбнулся Фили при ее приближении.
Возле вас Сальгерд была, – смущенно отозвалась Софи. – А тут раненых много, всем помощь нужна.
Сядь, – позвал ее жених.
Девушка подчинилась, не глядя ему в глаза.
Ты как? – тихо спросил Фили. – Мне Кили пересказал ваш разговор.
Весь?
Весь.
Фили тяжело вздохнул.
Теперь ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты дралась? Ты слишком ранима. И ты всегда говорила, что врагов надо прощать, а не убивать.
Софи растерялась. Она была уверена, что разговор зайдет о ее непослушании. А уж никак не о том, почему он был против обучать ее драться.
Ты не совершила ничего ужасного, – продолжал он. – Ты ведь говорила о душе, помнишь? У слуг тьмы ее нет.
Девушка осторожно взглянула в лицо жениху. Ни капли злости или раздражения. Только участие на лице, только забота и беспокойство в его глазах. Фили нашел рукой ее ладонь, чуть сжал ее пальцы.
Они будут мне сниться, – прошептала Софи обреченно.
Будут, – согласился Фили. – Первое время. Потом уйдут. А другим я явиться не позволю, ручаюсь.
Софи слабо улыбнулась.
А… А как же легенды? – в очередной раз задала она вопрос.
Фили тихо засмеялся. Младший брат и вправду пересказал ему весь их разговор, поэтому принц знал, о чем идет речь. Как знал и отношение Софи к тому, что произошло, почему она пошла на это.
Ты сама сказала, что хоть и пошла на это, тебе тяжело думать, что мы станем далеки друг другу.
Да, но… Дело разве только в этом?
Не только, – согласился Фили.
Тогда я не понимаю.
Эту легенду у нас знают все. Это… своего рода проверка. Ни одну искренне любящую гномку еще не смогла удержать на месте угроза потерять возможность быть с любимым. Гораздо больше они боятся потерять его самого.
Просто проверка? – пробормотала Софи.
Да. Наши женщины – иные, не такие, как эльфийские или людские. Они готовы пойти за мужем куда угодно, готовы собой укрыть его. Но никогда не пожелают его потеснить. Ослушавшись, когда мужу грозит опасность, они возвращаются в дом, покорно подчиняясь воле мужа.
А, – протянула Софи, наконец понимая. – Значит, Кили не просто так расспрашивал меня? Он хотел услышать, что я не желаю, что ослушалась не потому, что желала ослушаться. А потому что у меня не было выбора.
Умничка, – похвалил Фили, сжимая ее ладонь. – И именно это он услышал, пусть и другими словами.
Поэтому мне дали уйти?
Тебе никто не давал. Сальгерд и вправду обманула Оина. Я еще не твой муж, но уловки женщин знаю. Мы не полагаемся на легенды. Мы вправду запираем жен, а те из мужчин, кто не идет на бой, строго следят, чтобы ни одной не вздумалось пойти следом.
Софи только покачала головой.
Спи, – велела она, дотронувшись поцелуем до щеки Фили. – И имей в виду, когда наберешься сил, расскажешь мне, откуда это тебе уловки женщин известны.
========== Глава 36. Принятие в семью ==========
Раньше всех на ноги поднялся Кили. Удерживать его в постели было трудно. Он так и норовил сбежать из-под присмотра. Фили тоже шел на поправку, но вставать не спешил, Софи начинала подозревать, что причина этого – в ее присутствии рядом и постоянной заботе. Потому что Сальгерд только хмыкала, видя, как Фили порой страдальчески закатывает глаза и просит Софи что-нибудь ему подать.
А вот Торин выздоравливал очень медленно. Из-за многочисленных тяжелых ран он долгое время вовсе почти не приходил в себя. Оин вливал в него одно зелье за другим, давая отдых. Чем-то смазывал раны. Софи, которая порой помогала лекарю, мысленно радовалась, что ей не довелось видеть, как эти раны зашивали. Их вид даже сейчас вызывал у нее ужас, что и говорить о том, какими они были тогда.
Посланники от людей и эльфов появлялись на пороге Эребора, но получали неизменный ответ. Даин будет с ними что-то обсуждать лишь после того, как Торин сможет принять участие в разговоре. Без Короля-под-Горой переговоры вестись не будут.
Однажды в гости пожаловал маг, позвав для разговора Софи. Фили, услышав об этом, поднялся с кровати. Не желая слышать никаких возражений, он, одной рукой опираясь на костыль, а другой держа под руку невесту, уже собирался было идти к магу, но Софи велела проводить Гэндальфа в лазарет.
Твое вмешательство было неожиданным, – после приветствия обратился к ней маг. – И… очень необыкновенным.
Я не могла остаться в стороне, – отозвалась девушка. – И сделала то, что могла. Все, что могла.
Волшебник медленно кивнул.
Ты ни о чем не хочешь спросить?
Нет, – Софи чуть покачала головой. – Я узнала ответы на все свои вопросы.
Я вижу, – протянул Гэндальф. – Ты сама стала другой. Ты теперь – часть народа Дурина. Пусть это и никак не отразилось внешне.
Она стала частью нашего народа? – вмешался Фили, улыбаясь несколько недоверчиво. – Она повторит путь гномов?
Маг степенно кивнул.
Ты очень многого достигла, – продолжил он. – Я бы хотел, чтобы ты повлияла на Торина Дубощита…
Нет, – прервала его Софи. – Ты верно сказал, я стала частью этого народа. И я буду действовать так, как это выгодно именно гномам. Им выгоден союз с людьми, но лишь такой союз, который принесет в эти стены изобилие продуктов. Союз с эльфами нам не нужен. Во всяком случае, с эльфами Лихолесья. Что могут они дать Подгорному народу?
Гэндальф нахмурился.
Ты ищешь мира для всех народов, – вздохнула девушка. – Но ты отчего-то ждешь уступок от гномов. Зачем им уступать эльфам? Мне известно, чего ждет Трандуил. Но что гномам принесет такой союз?
Иногда хорошие отношения с соседями важнее продуктов и других предметов, – нравоучительно проговорил маг.
Иногда, – согласилась Софи. – Но я слышала историю потери Эребора. Какими были отношения с эльфами, что Трандуил отказал в помощи даже женщинам и детям? Раненым и старикам?
Не вороши былое, девочка, – посоветовал Гэндальф.
Не буду, – вновь согласилась та. – Но не стоит говорить о добром соседстве, которое должно строиться на основе того, что гномы отдадут часть своих сокровищ, а эльфы лишь свое хорошее отношение.
Маг некоторое время молчал.
Не думал, что ты ответишь мне за вашего короля, – наконец произнес он. – Ты сделала то, чего не делал до сих пор ни Балин, ни Даин. Но ты ответила. Что ж, да будет так. Я передам твои слова. Надеюсь, эльфы будут более благоразумны.
Эльфы оказались благоразумны. Правда, в немалой степени в этом была заслуга юного принца, вслед за которым многие из лесных эльфов дали понять, что не собираются объявлять войну гномам из-за амбиций своего короля. В итоге Трандуилу пришлось смириться, что камни, о которых он мечтает, не получить, и увести свой народ в Лихолесье.
Вскоре отбыли и Гэндальф с Бильбо. Хоббиту дали слово, что он получит свою долю, как было обещано, за вычетом уже полученной им мифриловой кольчуги. С собой же взломщик получил лишь небольшой ларец, везти больше было тяжело, да и небезопасно.
Пришедший в себя Торин был еще слаб, но дал согласие вести переговоры с Бардом. И, в отсутствие эльфов, эти переговоры были весьма успешными.
Дубощит еще едва ходил, медленно приходя в себя после ранения, а люди уже получили выгодное для себя согласие. Все, что снято с дракона, считалось переданным в уплату даров от жителей Эсгарота. Балин и Бард обсуждали цены, по которым готовы были закупать продукты у жителей Озерного города. Гномы также брали на себя обязательство помочь с восстановлением Дейла с ответным обязательством будущих жителей Дейла позволить беспошлинную торговлю гномам на рынках города.
Софи с головой ушла в заботы нового дома. Огромный город, не так давно казавшийся ей необъятным, с каждым днем становился все более знаком и понятен. Лестницы, ходы, залы, сменявшиеся коридорами, больше не казались лабиринтом, придуманным чьей-то странной фантазией. Здесь все было понятно и просто.
Практически каждый день не обходился без тяжелых событий. Разбирая завалы или изучая те или иные покои, гномы постоянно находили останки сородичей. Найденных в личных покоях переносили в семейные склепы, остальных же сжигали. На время Эребор погружался в траур, который забывался вскоре, потому что надо было продолжать работать. И так до следующих останков.
Девушка старалась полностью уйти в работу, чтобы к вечеру едва передвигать ноги от усталости. Тогда был шанс уснуть без сновидений. Получалось не всегда, и часто Софи просыпалась с громким криком ужаса. Поскольку спала она в лазарете, то Оину после этого приходилось успокаивать принцессу, поить ее каким-то отваром. Девушка, стыдясь, что мешает спать другим, вскоре просто попросила Оина давать ей отвар каждый вечер, лекарь согласился.
Страшные видения отступали, становясь все бледнее. Слишком много было забот у живых, чтобы вспоминать мертвых, тем более прислужников тьмы.
Обоз из Эред Луина отправился сразу после того, как ворон принес известие о победе. Дис, которая места себе не находила с того дня, как ее сыновья и брат ушли в поход, немедленно объявила, что отправляется в Эребор.
К удивлению многих, гномы из Синих гор проделали путь без всяких приключений и довольно быстро. Уже к весне они прибыли к стенам Эребора.
Еще больше Торина, вышедшего навстречу сестре, удивило то, что обоз прибыл в сопровождении небольшого отряда лесных эльфов.
Что они тут делают? – хмуро спросил он у Дис, кивнув в сторону эльфийского принца, сына Трандуила.
Хорошо же ты меня встречаешь, – покачала головой та. – И не надо так смотреть на эльфов! Я не хотела тратить время и ехать в обход. Юноша же встретил нас почти на границе Лихолесья и предложил проводить, уверив, что так мы будем в полной безопасности. Я приняла его предложение.
Торин вновь исподлобья глянул на юного принца.
Считай это знаком нашего доброго отношения, – улыбнулся тот, наклонив голову в знак приветствия. – Или он тебе не по душе, гном?
Ты говоришь от своего имени или от имени своего отца? – хмуро спросил Дубощит.
На мгновение будто легкая тень укрыла лицо Леголаса. Но немедленно оно стало непроницаемо.
Я понял тебя, – кивнул Торин. – Благодарю, что охранял мою сестру. Я уверяю тебя, я не забываю доброго отношения к своей семье.
Принц вновь поклонился и вместе со своим отрядом направился в обратный путь.
Ну, ты наконец поприветствуешь меня, как следует? – спросила Дис.
Брат сжал ее в объятиях.
Слава Аулэ, ты здесь!
Слава Аулэ, вы живы, – прошептала Дис, одним только этим вздохом выдавая все страхи, что мучили ее все эти дни.
По взгляду, которым одарила ее мать Фили, Софи поняла, что не пришлась по душе Дис. Хотя внешне принцесса была радушна.
Девушка приуныла. Она не знала, о чем разговаривают Торин, Дис и ее сыновья, закрывшись в покоях короля, но примерно могла угадать этот разговор. И, надо сказать, она была недалека от истины.
Как ты мог?! Куда ты смотрел?! – упрекала Дис брата. – Сам не можешь себе найти достойную невесту, так и племянники туда же!
Мама, – начал было Фили.
Молчи! – прервала его та. – Я не к тебе сейчас обращалась, оболтус!
Он сам выбрал…
А ты этот выбор допустил! – кивнула Дис. – Ты видел ее?! Волосы да глаза – вот все, чем она обладает!
Мы ее откормим, – хихикнул Кили.
Гномка одарила его взглядом, в котором ясно было видно, что младший сын только что сказал такую глупость, которую она и комментировать не будет.
Дис, ты преувеличиваешь, – спокойно произнес Торин. – Она, конечно, выглядит как человек. Однако она нас спасла в той битве; кто знает, как бы все было, если бы она не подоспела. И она приняла нас…
Да, она не умрет через несколько лет, – Фили, ухватившись за подсказку, с жаром принялся убеждать мать. – Она выбрала нашу судьбу.
Во имя Дурина, Фили! – воскликнула Дис. – Ну при чем тут это?!
Гномы переглянулись, совершенно не понимая ее.
Мужчины, – вздохнула та. – Ни о чем не думаете! Можно подумать, что если она владеет мечом и приняла жизнь гномки, это решает ее судьбу!
А что же еще? – осторожно спросил Кили.
Дис закатила глаза, увидев одинаково непонимающие выражения лиц у брата и сыновей. Пришлось объяснять популярно.
Телосложение! Даже если мы откормим ее на булочках из Дейла, это не изменит того, что у нее очень узкие бедра. Чтобы выносить гнома, надо очень много сил. А уж тем более, чтобы дать ему жизнь! Ты и ты, – она поочередно ткнула в сыновей, – я думала, что в чертоги Махала отправлюсь, вас рожая! А уж я могу похвастаться той частью тела, которой у Софи нет вовсе!
Дис вздохнула, набираясь сил.
И это не говоря о том, что ты, мой дорогой сын, – обратилась она уже прямо к Фили, – можешь просто покалечить ее в первую ночь. Или придавить.
Не придавлю, – угрюмо отозвался Фили. – И я буду осторожен. Я люблю ее.
Мать поджала губы, грустно качая головой.
От любви не вылечить, это она прекрасно понимала. Что ее сын нашел в этой тощей девчонке, Дис не знала. Но что уж поделать, если полюбил. Только и остается уповать на то, что девчонка чудом останется жива, подарив Фили хоть одного ребенка. Вроде бы все говорят, она маг. Подальше бы от волшебников держаться, тем более в свою семью приводить! Но, может, это ей и поможет.
Ладно, – махнула рукой Дис. – Я ничего не могу изменить. Раз любишь ее, женись. Да будет с тобой мое благословение.
Ты примешь ее? – спросил Фили.
Да, думала гномка, это тяжелее всего. Сын ждет, что его жена станет матери как собственная дочь. Но именно это Дис и страшило. Да, она уже слышала по рассказам сыновей, что Софи девушка милая и послушная. Наверное, будь все немного иначе, гномка была бы только рада дочери, которой никогда у нее не было. Но именно сейчас Дис боялась согласиться.
Чего проще, казалось бы, принять в семью? Всего несколько слов… Но гномка знала, что, произнеся их, примет эту странную девочку как дочь. А значит, если что-то с ней будет не то, если что-то случится, и сердце у Дис будет болеть также сильно, как за собственную дочь. А гномка устала уже бояться за родных, устала терять тех, кого любит.
Фили ждал ответа. Как когда-то она сама ждала ответа отца. Она знала, что никто не запретит ей сделать свой выбор. Но не принять его могут. А ей хотелось, чтобы та любовь, которая переполняла ее, была понятна всем, чтобы ее чувства разделяли те, кто дорог ей. Разве может быть иначе?
Ее выбор приняли, ее чувства поняли. И не было тогда никого счастливее, чем она. Второй раз она подобное счастье испытала, когда прижимала крохотного только что рожденного Фили к груди. Он смотрел на маму глазками-бусинками, смешно пытаясь вытащить ручки из пеленок.
А вот теперь тоже смотрит. Уже взрослый Фили. Кажется, даже отправляя его в поход, Дис не принимала того, что ее сын вырос. Она догадывалась, что и он, и Кили ночами в трактире не только потягивают пиво. Но это проходило мимо ее глаз. Для нее они оставались детьми. До этого мгновения.
Пора признать, что он вырос. Он прошел бои. И он нашел себе женщину, которой отдал сердце. Фили не поймет, отчего она не хочет принять его невесту, а невидимая рана от ее слов будет больнее.
Она может не принимать эту странную девушку, выбранную ее сыном. Может бежать от правды, говоря себе, что это ее сын, только ее любовь, только ее сердце. И вести невидимую войну с невесткой.
Или принять ее. Полюбить только за то, что ее любит Фили. Разделив с ней любовь к сыну. Пусть Софи любит его как мужчину, а Дис как ребенка. Но если с девушкой случится несчастье, ей придется вновь переживать боль утраты.
Что ж, вздохнула про себя гномка, пусть будет так. Она будет надеяться, что эта боль никогда не придет, но если так случится, ей не привыкать. Эта боль – ничто, она выдержит. Но сохранит мир и любовь в семье.
Я приму ее, – кивнула Дис.
Фили порывисто обнял мать.
Но я лично тебя за уши оттягаю, если будешь с ней груб, – предупредила его гномка. – И смотри осторожнее, особенно в первую ночь. И надо поговорить с Оином. И заставляй ее больше есть, особенно…
Мам! – рассмеялся Фили. – Ну я же не маленький.
Да, – с грустной улыбкой подтвердила Дис. – Ты у меня уже не маленький.
Церемония принесения клятв была немного похожа на венчание. Но лишь немного. Не было храма, не было епископа, не было органа, а хор не пел псалмы.
Софи, обряжанная в новое платье из темно-синего тяжелого бархата, увешанная украшениями из золота и сапфиров, стояла, держа за руку Фили. Перед королевским троном, на котором восседал Торин, а рядом с которым стояли Дис и Кили.
Над головой Короля-под-Горой сверкал Аркенстон, и, кажется, одного этого было бы достаточно, чтобы показать все величие Эребора. Но и весь тронный зал, сейчас буквально забитый подгорным народом, потрясал воображение.
Девушка даже на миг засомневалась, сможет ли она вообще заговорить в этом месте? У нее язык же не шевелится! Будет лепетать, как беспомощная дурочка…
Первым заговорил Фили. Говорил не громко, но отчетливо. Каждое слово, произнесенное на языке гномов, будто поднималось ввысь, разносясь по всему залу, слышимое всеми присутствующими.
Он говорил, а Софи любовалась. Кажется, впервые позволив себе это. Смотреть на него взглядом, ясно дающим понять, что теперь он принадлежит ей. Весь. И даже эти глупые косички на его усах, которые так щекотно колются, когда он ее целует. И его лапищи, одна из которых сейчас крепко держит ее ладонь. Да весь он! Такой смешной и такой серьезный, такой странно некрасивый по меркам людей и такой прекрасный в ее глазах.
Наверное, он думал что-то такое же, когда следом за ним пришел черед Софи произносить клятву. Потому что он смотрел на нее взглядом толстого довольного кота возле миски сметаны. Разве только не облизывался, когда с ее губ срывались слова на кхуздуле.
Такие непривычные слова, которые она долго учила эти дни. Благодаря Дис, кстати, которая отчего-то вдруг стала с ней доброжелательна и заботлива. Софи не знала, что было причиной этого, но не замечала неискренности от матери Фили, а потому лишь радовалась этой внезапной перемене.
Гномы все говорили глухо, обладая низкими голосами, они роняли слова тяжело, будто тяжелый молот на наковальню. В устах Софи кхуздул был похож на легкий молоток, звенящий от удара о железо. Но каждое слово звучало правильно, и потому принцесса была довольна собой.
Едва она произнесла последнее слово, заговорил Торин. Говорил на кхуздуле, поэтому Фили шепотом переводил. Речь Короля была обращена к молодоженам и ко всему народу, вернувшемуся в Эребор. Торин говорил о том, что народ Дурина вернулся в свой дом. И этот брак – первый знак того, что Эребор вспоминает своих жителей, и после многих и долгих скитаний гномы вновь обретут счастье.
========== Глава 37. Жена Фили ==========
Сапоги на ногах были необыкновенно тяжелыми. Как и невероятная прическа с вплетенными в нее каменьями. Да еще ей недавно прокололи уши, и теперь их оттягивали золотые сережки.
Иначе говоря, плясать в этом наряде было полнейшим безумием. Но Софи отплясывала, стараясь не уступать другим гномкам. Она улыбалась, не показывая, что устала. При чем тут усталость?! Они же вместе с Фили!
В огромной пиршественной зале гномы праздновали свадьбу наследника Эребора. Они смеялись, кричали, пели, плясали. Эль проливался на пол, что вызывало волны смеха, топот ног и кулаков объединялись с простенькими мелодиями, наигрываемыми музыкантами. Пожелания молодым и фривольные шуточки сливались в общий гул.
Может, хватит? – Фили наклонился к теперь уже супруге. – А то у тебя никаких сил на ночь не останется.
Еще чего! – фыркнула Софи. – А ты с какой-нибудь гномкой танцевать пойдешь, да?
Только если с матерью, – подмигнул он. – А с другими пусть Кили пляшет. Кстати, где он?
Фили огляделся в поисках брата. Тот обнаружился неподалеку, подпирал колонну, глядя вслед какой-то гномке, уходившей под руку с Бофуром.
Я сейчас, – пробормотал Фили, проводив жену к столу и почти бегом направившись к брату.
Кили его не замечал, все также поглядывая на гномку, уже отплясывающую с новым кавалером. Девушка не из Синих гор, подумалось Фили, он ее видел впервые.
Ничего так, – произнес старший брат, подпирая колонну плечом с другой стороны. – И сегодня она, кажется, буквально нарасхват.
Слова пришлись как нельзя кстати, потому что в этот момент в танце незнакомку перехватил Ори.
Кили резко обернулся к брату… и засмеялся, вспомнив их беседу на Карроке.
Ну у тебя и память! – пробормотал он. – Это ж надо!
А то! – согласился Фили. – Обещал, вот и исполняю.
Ну, не очень-то и хотелось, – почесал затылок Кили. – Хотя она и миленькая.
Конечно, Ори ей стихи почитает, портрет нарисует, – задумчиво перечислял Фили. – Бофур игрушку сделает… А, хотя он же их всем делает, да? И детям, и девушкам.
Ну ты и злопамятный, братец! – присвистнул Кили. – Каждое слово мне припоминать будешь?
Я тебе это обещал.
Угу. И даже невесту одну за столом оставил, прибежал сюда насмешничать!
Ладно, – Фили дружески толкнул кулаком брата в плечо. – Сам теперь поймешь, каково мне было тогда.
Все, – протянул Кили, – заканчивай. Понял я уже, понял. Больше ведь не подшучиваю. Хотя эта… ну, так себе. Но будь у меня борода…
Ты бы ее уже соблазнил! – хохотнул Фили. – Брось, братец! Отрастет еще! Какие твои годы!
А пока все гномки с другими пляшут.
Не тем любовь девушек завоевываешь!
Да отстань! Все равно я эту не люблю. Так, миленькая просто!
А! – протянул Фили. – Ладно. Тогда я буду считать, что реванш еще не свершился. И напомню тебе твои слова позже, когда влюбишься.
Вот ты злодей! – пробормотал Кили вслед старшему брату.
Тот только рассмеялся в ответ.
В покоях, принадлежавших отныне принцу и его жене, было тепло. Даже жарко, как показалось Софи. И неизвестно, что было тому причиной, тепло комнаты, выпитое на празднике горячительное или мысли девушки о том, что сейчас должно свершиться.
Накануне Софи, смущаясь, спросила Дис о том, как ей следует себя вести с мужем. В ее мире полагалось спать в сорочке, даже с мужем. Но в ее мире и мылись в рубашках. Тут, кажется, все было не так. Это подтвердила и Дис, сказав, что будет лучше, если невестка сразу снимет сорочку, все равно Фили ее стащит.
Поэтому, войдя в спальню, Софи стояла у кровати, смущенно теребя шнуровку на платье, никак не решаясь ее развязать.
Девушка слышала, как с легким шорохом отправился на стул камзол Фили. Потом рубашка. Стукнуло что-то тяжелое, кажется, муж стянул с себя сапоги. Софи не решалась посмотреть на него, но отчетливо представляла, как он сейчас выглядит. На нем остались только штаны. Он сейчас снимет и их?!
Ты в порядке? – его огромные горячие ладони обняли ее за плечи, притягивая к себе.
Софи почувствовала его дыхание, теплая волна, пробегающая по ее шее. Полушепотом, совсем осторожно.
