Текст книги "Покер с Джокером (СИ)"
Автор книги: Галина 55
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
– Я люблю тебя.
– Что?
– Я очень тебя люблю.
– Катька, ты что, пожалела меня? Вот глупенькая, не надо меня жалеть.
– Я не жалею тебя, я тебя люблю. Еще тогда полюбила, когда ты из лифта вышел, а я на полу пирожное собирала. Честно.
– Катюха, какая же ты смешная… На чем я остановился? А… на чести… Мама тогда хотела с отцом развестись. Но не развелась. Во-первых, он ей пригрозил, что меня заберет себе, а во-вторых, она очень его любила. Несмотря ни на что.
– Как я тебя, несмотря ни на что…
***
Это был крах! Крах всему. Если Ветров не поможет, можно заказывать себе гроб. Правда можно еще было продать квартиру или часть своих акций. Но об этом Александр Юрьевич и думать не собирался. Что его, то его. Значит, нужно было попытаться покрыть свой долг деньгами «Зималетто». И Ярослав обязан был ему в этом помочь. Обязан был (в этом Сашка был уверен), ведь это он затащил Воропаева в казино первый раз.
Саша решил вызвать Ярика к себе, ну и что, что воскресенье? Если президент приказывает, финансовый директор должен явиться. А Ветров и не возражал, ведь другая сторона именно за то и заплатила ему, чтобы он сделал все возможное для продажи Сашкой своих акций «Зималетто».
– Чертово казино, сатанинская игра, – заорал Александр, едва Ярослав показался на пороге его квартиры, – будь проклят этот местный Лас-Вегас!
– А мне показалось, что вам понравилось в прошлый раз. Вы меня даже вчера приглашали с вами.
– Я не знаю, что на меня нашло. Не мог остановиться! Не мог! Понимаешь? Не мог! Играл и играл!
– В рулетку, в покер, в Black Jack?
– В кредит! – Сашка заорал и стал совать Ярославу копии своих расписок. – Мне нужны деньги! Сегодня же! Наличными!
– Александр Юрьевич, а чем я могу помочь? Это очень большие деньги, у меня есть тысяч пять, я мог бы их вам одолжить. Но таких денег у меня нет.
– А причем здесь твои пять тысяч? – Сашка уже не орал, а визжал. – Ты финансовый директор компании, которая ворочает суммами в тысячи раз большими.
– Я понимаю, на что вы намекаете, но все документы… они подотчетны! Если вдруг у нас обнаружится недо…
– А ты сделай, пожалуйста, так, чтобы никто ничего не заметил, – педалируя это «пожалуйста» проорал Воропаев.
– Я профессионал, а делать фальшивые отчеты – это к мошенникам. – Ярослав даже встал от возмущения. Сашка должен был сбросить свои акции, а вовсе не подставлять Ветрова под статью.
– Что ты сказал? А ты знаешь, что я могу тебя уволить?
– А вы знаете, что я могу всем рассказать за что вы меня увольняете?
– Что? Ты вздумал меня шантажировать?
– Нет, я всего лишь отвечаю шантажом на шантаж!
– Ярослав, ты запомни, я преданных мне людей не забываю, и предателей не забываю тоже.
– Хорошо, я подумаю, что я могу сделать.
– Вот-вот, подумай, хорошо подумай. Я жду твоего звонка.
Ярослав Борисович вышел из квартиры Воропаева, спустился по ступенькам не дожидаясь лифта и, выйдя из подъезда, набрал номер заказчицы.
Комментарий к
* У беременных не могут идти месячные. Но вместо них могут появляться кровянистые выделения очень похожие на месячные. Поэтому беременная женщина может даже не подозревать о своей беременности.
========== Часть 18 ==========
Они проговорили всю ночь, уснули только когда первая розово-желтая полоска рассвета появилась на горизонте. Уснули не в кухне на полу, как прошлой ночью, но все же не в его огромной удобной кровати, которую он сам называл сексодромом и куда, если удавалось обвести вокруг пальцев Киру, залетали на ночь всевозможные бабОчки. Иногда, правда очень редко, он принимал на этом же сексодроме и Киру, которая располагалась там по-хозяйски. Сейчас Андрей и сам не мог бы себе объяснить, отчего он так редко приглашал невесту к себе, почему каждый раз, когда она появлялась в его квартире, ему казалось, что в его личное пространство вторглось что-то чужеродное, холодное, неуютное? И почему его нисколько не коробило заниматься с Кирой сексом на той же кровати, где до нее побывала уже не одна и не две бабОчки-рыбОньки?
А самое главное, как себе объяснить, почему он вот уже вторую ночь подряд даже подумать о том, чтобы Катя спала на кровати, где до нее побывали другие, считал оскорблением для нее. Вот и вчера он притащил Катюшу в гостиную, зажег камин и сел на ковре у горящего очага рядом с Катюшей. Они молча потягивали слабое красное вино, которое принесла с собой Маргарита, и смотрели на огонь. Каждый думал о своем и в то же время об одном и том же. Вначале каждый из них по-своему переживал рассказ Андрея. Ему стало легче, когда он смог все ей рассказать и больше уже не быть со своею бедой один на один. А она… она не стала любить его больше, потому, что это было невозможно, но к любви прибавилась материнская нотка и желание защитить Андрея.
Огонь горел ярко и жарко, словно сжигал между ними все преграды. Кате вдруг стало необходимо все ему рассказать о себе. Все, даже стыдное. И она рассказала, рассказала безэмоционально и беспристрастно, и от этого еще более страшно. Рассказывала глядя в огонь, спиной чувствуя того, кому она все рассказывает.
– Я была на третьем курсе тогда, когда у нас в университете появился новенький. Он перевелся к нам из Питера. Знаешь, Андрей, я всегда была одна, до шести лет я была абсолютно одинока, мне даже поговорить было не с кем, кроме родителей. Я хотела дружить с детьми, но ничего не получалось. Вместо дружбы я получала травлю в ответ на любую свою попытку подружиться. Потом появился Колька и мы прибились друг к другу. У меня появился друг и жизнь моя стала немного полегче.
Андрей теснее прижал Катю к себе, поцеловал в макушку.
– Когда Денис, новенького звали Денисом, неожиданно обратил на меня внимание и стал ухаживать за мной, я сразу в него влюбилась. Сейчас я не знаю, было ли мое чувство к нему любовью, или это была всего лишь благодарность за то, что он меня заметил. Тогда мне казалось, что я его люблю. Он ухаживал за мной очень красиво, дарил мне подарки и цветы, таскал за мной сумку с учебниками, писал мне стихи. Но самое главное не это, самое главное, что он ни от кого не скрывал наши с ним отношения. Понимаешь? Весь университет смеялся над ним, при мне ему говорили, что он извращенец, что мог бы заполучить любую самую красивую девчонку, а он всюду появляется с этим пугалом, и показывали на меня пальцем. Но он только крепче брал меня за руку и отвечал всем, что я и есть самая красивая, потому, что у меня самая красивая из всех девчонок душа. Как, скажи мне, как я могла после этого его не полюбить?
Андрей вдруг почувствовал ощутимый укол где-то в области груди слева. «Я ее ревную? К прошлому? Какая нелепость», – подумал он, и усмехнулся про себя. Этого в принципе быть не могло, ну, не знал он что такое ревность. Видно, для того, чтобы ревновать, нужно любить, а он никого еще никогда не любил.
– Это случилось четырнадцатого февраля, в День Святого Валентина… – Катя надолго замолчала, – Денис пригласил меня к себе в общежитие. Я знала зачем он меня приглашает, но все равно пошла…
И снова укол в сердце. Тут уж Андрей ясно понял, что да, это ревность, что ему до зубовного скрежета, до разноцветных кругов перед глазами невыносимо представить ее маленькое, гибкое, податливое тело в руках другого мужчины, что она вот так же, как вчера ему, дарила свою любовь, тепло и страсть кому-то еще. На периферии сознания промелькнула мысль, что может он у нее и не второй вовсе, вон она какая опытная и умелая, но эту мысль Андрей быстро отогнал, никакая она не опытная, просто очень чуткая, вот ее тело и откликается на любой намек. Ему стало легче.
– А назавтра Денис прошел мимо меня даже не взглянув в мою сторону, под руку с ним шла красивая стильная девчонка за которой бегали все мальчишки универа. Это было так больно, что даже стыдно не было. На меня все показывали пальцами, смеялись мне в лицо, а я ничего не видела и не слышала. На всех парах Денис с Мариной садились прямо перед моим столом, он обнимал ее за талию, гладил по спине и что-то нашептывал в ушко. Я не могла понять, что происходит. Во всем винила себя, думала, что это я что-то сделала не так этой ночью и что нужно просто объяснить Денису, что я могу исправить свою ошибку, нужно просто извиниться перед ним и все встанет на свои места.
Андрей представил Катю, сидящую за спинами этих негодяев, представил ее боль, представил, как она во всем происшедшем винит себя и понял, что если бы он сейчас встретил этого Дениса, то, наверное, мог бы его и прибить. Только рано Жданов начал желать смерти этому выродку. То, что произошло дальше было еще хуже.
– В поведении Дениса и Марины было что-то очень нарочитое, словно он за что-то мне мстил, и я решила подойти к нему и все выяснить. Извиниться, если я в чем-то оказалась виновна.
Катя опустила голову и замолчала, замолчала надолго. Андрей не мешал ей, не торопил, дал время решить, стоит ли продолжать рассказ. Она решила, что стоит.
– Сразу после последней пары я подошла к Денису и попросила его поговорить со мной. Он рассмеялся, рассмеялся громко, на нас стали оборачиваться… В общем на этот спектакль собралось много публики, я бы сказала, что был аншлаг, – горько усмехнулась Катя.
– Ты хочешь знать, что произошло? Пожалуйста, я расскажу тебе, что произошло.
– Денис, не кричи, пожалуйста, давай отойдем в сторону и поговорим, – шепотом попросила я.
– А мне нечего скрывать от своих товарищей. Я думал, что ты порядочная девушка, а ты отдалась мне без зазрения совести. Я не гуляю со шлюхами.
Лучше бы он меня ударил. Все стали смеяться вначале надо мной, а потом над Денисом. С разных сторон неслись пошлые, сальные реплики, что-то типа «да как ты мог с такой уродиной», «да как у тебя вообще встал на нее», «сколько виагры ты предварительно выпил»… И тут он поднял руки над головой, призывая всех успокоиться, а когда все затихли сказал громко и четко, глядя прямо мне в глаза:
– Вы что, идиоты, кто стал бы с ней спать без наркоза? Без амнезии ее можно использовать только за деньги. За очень большие деньги.
– Она что платила тебе? Ты работал проституткой? – снова понеслось с разных сторон.
– Ну, до этого я не додумался! Мы просто поспорили, что мне удастся уложить ее в постель. И спор я выиграл и деньги уже получил. Так что могу теперь и Маринку гулять.
– Мне казалось, что я умираю, я стала глазами искать Кольку, но его нигде не было. Тогда я решила, что у меня только один выход, выбраться из этой толпы и…
Андрей прекрасно понял, что такое это ее «и». На какую-то долю секунды он представил, что это «и» случилось, и ему стало по-настоящему страшно, слезы, которые ему удавалось сдерживать, когда он рассказывал о себе, сейчас сдержать не удалось. А Катя продолжала.
– Помощь пришла оттуда, откуда я никак не могла бы ее ждать. От той самой Марины.
– Значит можешь теперь и Маринку гулять? – громко и отчетливо спросила она, – А кто тебе сказал, что Маринка гуляет с подонками? – она размахнулась и влепила Денису звонкую пощечину. – Это тебе за Катьку, – и еще одна оплеуха впечаталась в щеку Дениса. – А это тебе, гаденыш, за всех баб, которых ты еще сделаешь несчастными. Пошли, Катюха, с этого лобного места. Быдлу нужно развлечение, пусть теперь развлекаются обсасывая мои пощечины этому выродку.
– Мы не стали с Мариной подругами, но тогда она меня спасла, – закончила свой рассказ Катя.
***
Воскресным утром в квартире Жданова-младшего произошло три никак не связанных друг с другом события, вернее связанных между собой только тем, что все они очень важны для нашего дальнейшего повествования.
Во-первых, пока Катя готовила завтрак, Андрей прошел по всей своей квартире собирая чужие женские вещи в большой пластиковый пакет для мусора. В своей комнате он открыл зеркальный шкаф-купе и стал перекладывать из него все постельное белье, кроме новенького, еще в упаковках, в тот же пакет для мусора. Кирин халат и тапочки плавно перекочевали туда же. Когда все было готово, Андрей не мешкая выбросил мусор в мусоропровод, распаковал новое постельное белье, забросил его в стирку. Затем вынес матрас на балкон, пусть, мол, проветрится, и только потом, с сознанием выполненного долга, пошел завтракать.
Во-вторых, во время завтрака позвонила Маргарита Рудольфовна, но разговаривать с сыном не пожелала, пригласила к телефону Катюшу. О чем они говорили, Андрей не имел понятия, но Катька сразу стала переодеваться.
– Андрюша, мне нужно отскочить на пару часиков.
– Куда это? Мама вызвала тебя на разговор? Катя…
– Андрей, пожалуйста, могут у нас быть свои, женские секреты?
– Могут, конечно, – сказал Жданов, но не успела Катя выйти за дверь, как он уже набирал номер Марго. – Мама, если ты задумала обидеть Катюшу, я никогда тебе этого не прощу.
– Здравствуй, сыночка. Прекрасно я воспитала ребенка, если он к тридцати так и не научился здороваться.
– Здравствуй, мама. Ты права, но, пожалуйста, не уводи разговор в сторону. Не смей…
– Андрюшенька, как ты Кирюше сказал? Иди в жопу? Это было грубо, но точно. Андрюша, иди в жопу. Мы с Катей сами разберемся. Правда, Катюша? Да, обзвони всех, Коле мы позвоним сами. Общий сбор переносится на четырнадцать ноль-ноль. – Марго рассмеялась и вышла из эфира.
Третье событие было не таким знаменательным и эпохальным, как предыдущие два, но все же тоже важным, поэтому мы и о нем вкратце расскажем.
Андрюша мыл посуду, когда в двери раздался звонок. «Катька вернулась», – подумал он и встревоженный побежал к двери, распахнул ее не глядя даже в глазок. За дверью стояла… Кира.
– Андрей, мне очень нужно поговорить с тобой.
– Не о чем нам с тобой разговаривать.
– Андрюша, ну что мы с тобой в дверях разговариваем, разреши я пройду.
– Ты не пройдешь. Я только-только избавил дом от любого воспоминания о тебе. Если ты пришла за своими вещами, то ты опоздала. Я все выбросил. Могу компенсировать тебе их утрату в денежном эквиваленте.
– У тебя там кто-то есть?
– Это не твое дело. Напоминаю, если ты забыла, мы с тобой расстались.
– И у тебя сразу появилась другая? Так может мы из-за нее и расстались? Может мое голосование было только предлогом?
Андрей усмехнулся, Кира даже не подозревала насколько она права. Именно так… они расстались из-за Катеньки, вернее из-за Кириного нелепого ультиматума, требующего уволить Катюшу, которая теперь и жила у него.
– Повторяю – это не твое дело, можешь думать, что хочешь. Это все?
– Нет! Андрей, в «Зималетто» большие проблемы.
А вот это уже было интересно… Эта информация была нужной для их плана.
========== Часть 19 ==========
Прежде всего нужно было сделать вид, что никакая информация о «Зималетто» его не интересует, тогда Кира быстрее выложит все новости. Потому что если она вдруг почует его заинтересованность, то все соки выжмет, заставит поклясться на библии в любви и желании на ней жениться и только затем, так и быть, что-нибудь изречет. Нет, дорогая Кира Юрьевна, плавали, знаем! Там хорошо, но нам туда не надо.*
– Кирочка, если ты забыла, то я напоминаю тебе, что в «Зималетто» я больше не работаю. И меня не волнует, что там происходит, пока я регулярно получаю выплаты дивидендов по своим акциям.
– Андрюша, в том-то все и дело, что эти выплаты скоро могут прекратиться, как, впрочем, и само «Зималетто» может прекратить свое существование.
– А что случилось? Неужто новый президент не справляется?
– Андрей, не ёрничай, все очень серьезно. Разреши мне все-таки пройти и я расскажу тебе обо всем.
– Впустить тебя, это значит, что вначале ты захочешь чай, потом попросишь глоток виски, потом укушаешься, станешь рассказывать о своей великой любви, потом мы начнем орать друг на друга, потом и я с горя укушаюсь, а потом я тебя выставлю за двери. Тебе это надо? Мне нет. Так, что давай начнем с конца, считай, что это я тебя уже выставил, а не не впускаю. Хочешь говорить? Говори! Нет? До свидания, – Андрей сделал вид, что собирается закрыть двери.
– Ты стал грубым и жестоким, Андрюша.
– Учителя хорошие были, – Жданов захлопнул дверь, но никуда не пошел, знал, что Кира сейчас все равно звонить в дверь будет, она и позвонила.
– Да, Кирочка, я тебя слушаю, – сказал Андрюша, распахивая двери, – только давай быстрее, сквозняк.
– Андрей, Сашка не справляется, устроил из «Зималетто» режимное предприятие, люди взвыли, саботируют работу. С Милко разругался в пух и прах. Милко написал заявление об увольнении. Представляешь, что будет, если Милко уйдет? Он же не уволится по-тихому. Он же всю прессу поднимет. Да и что нам делать без него? Фирма погибнет. А еще Сашка затеял тяжбу с Полянским, отказался выкупать вышивальную машину. Помнишь, еще ты ее заказывал?
Андрей присвистнул, это что? Все эти события произошли менее, чем за две недели правления Александра?
– Андрюша, нужно срочно собирать Совет директоров. После презентации коллекции, а Сашка собирается всю твою коллекцию выпустить без вышивки, «Зималетто» может разориться. Сашку нужно убирать с президентства.
– Ты пришла не по адресу, родная. Тебе к Павлу Олеговичу Жданову, который призывал голосовать за Александра Воропаева. А я всего лишь Андрей Павлович Жданов, получивший от тебя черный шар. И больше сюда не звони, не открою.
Андрей захлопнул дверь, на этот раз не устраивая спектакля. Прошел на кухню, где продолжил мыть посуду.
– Черт, черт, черт! – брошенная со всей силы тарелка полетела на пол и разбилась на мелкие осколки. – Черт! Столько сил, столько труда, такая, казалась бы прочная компания. Куда только отец смотрит? Неужели не мог хоть что-то объяснить этому идиоту года? **
***
Колька то и дело посматривал на стол, есть хотелось ужасно. У него и так период в смысле пожрать был не самый лучший, с того самого дня, как Катя из дома ушла, Елена Александровна ни разу пирожков не пекла, да и вообще у Пушкаревых мрачно стало и голодно. Нет, поесть-то у них всегда есть что, только они в себя погруженные и друг с другом не очень общаются. Колька прибежит к ним, вроде обрадуются минут на пять, а есть предложить и забыть могут. Колька и представить себе не мог, что Катька такой эгоисткой окажется. Сама катается здесь, как сыр в масле, в эдаких-то хоромах, а ни о родителях, ни о нем, единственном своем друге, и думать не думает. Вот и сейчас, на столе полно еды, а никто ничего не ест, все ждут Катю с Маргаритой. Ну, сказано же было, к двум часам. А уже сколько? А уже половина третьего, а их нет, как нет.
Наконец раздался долгожданный звонок в дверь. Открывать бросились все трое, Андрею не терпелось узнать, зачем мама Катюшу из дома выдернула, да и соскучился он уже по своей Катюхе. Рома спешил узнать последние новости, А Колька просто хотел есть. Что здесь такого? Люди иногда просто голодны.
Маргарита прямо с порога протянула мальчикам какое-то невероятное количество пакетов, свертков и сумок. За спиной у нее стояла очень красивая молоденькая женщина. Катьки нигде видно не было.
– Мама, а где Катя? – осторожно спросил Андрей, и тихонько прибавил, показывая на женщину пальцем. – Кто это?
– Андрюша, ну, подурил и будет. Зачем тебе какая-то Катя? Смотри, какую красотку я с собой привела. – Марго захохотала. Так весело, так молодо и задорно, что и Андрей невольно улыбнулся. Затем вдруг побледнел, поджал губы и заорал:
– Я просил тебя! Мама, я же тебя просил! Что ты ей сказала? Чем ты Катю обидела? – он рванул в кухню, схватил со стола свой мобильный и лихорадочно начал набирать Катин номер. Все от входной двери стали перемещаться поближе к кухне, и таинственная прекрасная незнакомка тоже.
– Катенька, ну ответь, Ну, пожалуйста ответь мне, – бормотал Андрей в трубку издающую длинные гудки.
В это время зазвонил мобильный в сумочке у красотки, она достала его, нажала на зеленую кнопку и сказала: – Алло!
– Катя, ты где?
– У тебя за спиной, – едва слышно ответила она.
Жданов резко повернулся, посмотрел на незнакомку, держащую мобильный у самого уха, встряхнул головой, подошел поближе и стал ее пристально рассматривать.
Колька с Романом крутили головами, глядя то на Марго, то на Андрея, то на красотку и вид у них был ошалевший. Эти вообще ничего не понимали.
– Катя? Это ты? – Андрей не мог поверить своим глазам, такое преображение невозможно за какие-то четыре часа.
Куда-то исчезли очки и брекеты, вместо косичек «мышиные хвостики», на голове очень стильная молодежная стрижка. Глаза подкрашены, губы тоже, но макияж выполнен так умело, что его как бы и нет, а лицо стало красивым, ярким, лучезарным. Узенькие джинсы-стрейч заправлены в красные довольно высокие изящные ботиночки на высоком каблуке. Ножки стройненькие, ладненькие. А попка, обтянутая этими джинсиками такая аккуратненькая, такая соблазнительная, что у Ромки чуть слюна не пошла, хотя он пока ничего и не понимал. Сверху тонкий джемпер свободного кроя, того же цвета джинс, горловина широкая, джемпер спадает с одного плеча, обнажая его и открывая трем парам похотливых мужских глаз красную бретельку, то ли топика, а то ли бюстгальтера. В руках красная же сумочка.
– Жданов, я не доглядел! Пушкарева-то наша, какой бутон. Ах, какая бабОчка!
– Заткнись! И не пожирай Катьку глазами. Не смей на нее так смотреть!
– Катя? Катя, это ты? Хорошо, что Валерий Сергеевич не видит, – Зорькин в опупении опустился на стул и уже не дожидаясь никакой команды, стал лихорадочно сметать все подряд со стола в желудок. А что делать? Такой стресс нужно было заесть!
– Давайте-ка все к столу, – сказал Андрей, – иначе придется снова еду заказывать. Гляньте, Коленька уже почти все уговорил.
И все рассмеялись. Все, кроме Кольки, который жевал куриную ножку и смеяться не мог по причине занятости рта. В это самое время у Марго резко и неприятно зазвонил телефон. Она подняла указательный палец вверх и все замолчали.
– Алло!.. Да, узнала… Что?.. Так и сказал?.. Вот говнюк! Подожди минутку. – Маргарита жестом подозвала Катюшу, что-то прошептала ей на ухо. Катя подумала с минутку и кивнула головой. – Поломайся еще немного для вида и соглашайся… Про расписку не забудь… Вечером позвоню. – Марго осмотрела присутствующих невидимым взглядом, мыслями все еще находясь в разговоре. Затем улыбнулась. – Ну, орлы, что стоим? Кому стоим? Все за стол.
– Мам, а кто это?
– А это моя игра!
– А у нас тут секретов нет.
– А у меня и нет… от Кати!
***
– Александр Юрьевич, я по-поводу финансового отчета. Я тут подумал… – Ярослав старался говорить словно прижатый к стене с пистолетом у виска.
– Мне не думки твои нужны, а дело! – Сашка снова кричал. – Я плачу тебе зарплату для того, чтобы ты не грузил меня своими проблемами.
– Но это, простите, скорее ваша проблема, чем моя.
– Обещаю, что это и твоей проблемой станет!
И тут Ярослав проделал прекрасный трюк. Он тоже завизжал.
– Не стоит меня запугивать! Я не щенок! Гадить не буду! Если вам что-то нужно, то научитесь просить. И зарплату мне вовсе не вы платите, а «Зималетто», – потом всхлипнул и жалобно сказал. – Хорошо, я сделаю фальшивый отчет, но вы должны будете мне написать расписку, что вы от меня этого потребовали, – и снова завизжал. – Я не хочу в тюрьму!
– Расписку? Какую расписку?
– Ну, как будто вы взяли у меня сумму в долг. Потому, что если недостача вскроется, то мне нужно будет ее покрыть или отправиться в тюрьму. А где я возьму такие деньги? Где? Вот я и хочу быть уверенным!
– Нет! Никаких расписок не будет!
Но уже ближе к вечеру Сашка позвонил Ярославу и сказал, что напишет расписку.
Сия метаморфоза произошла не с бухты-барахты, а лишь после того, как некая женщина, позвонила в некое казино и к Сашке домой пришел некий добрый молодец, косая сажень в плечах, и поговорил он с Воропаевым по душам, и объяснил ему, что карточный долг, это долг чести, а кто честью не дорожит… Тут добрый молодец показал Саньке некие фотографические карточки неких клиентов патологоанатома, тут Александр Юрьевич на расписку-то и согласился.
Комментарий к
* Там хорошо, но мне туда не надо – Цитата из песни В. Высоцкого “Москва – Одесса”
** “Идиот года” – определение, которое дала Саше SubvertParadigm, и которое я позаимствовала.
========== Часть 20 ==========
Понедельник – день тяжелый… Все герои нашей истории смогли убедиться в этом на собственной шкуре. Просто, если для одних понедельник был тяжелым из-за целого вороха дел, которые они не только наметили, но и сделали, то другие переживали стресс за стрессом, и это был такой огромный по-совокупности стресс, что никак не должен был уместиться всего в один день. Если этот день не понедельник, конечно.
Впрочем лучше я по-порядку…
В понедельник поздним вечером пьяный и совершенно деморализованный Александр Юрьевич стоял у окна своей квартиры на девятом этаже, и всерьез раздумывал, что же будет более приемлемым – выбросить свои бренные мощи в окно или выпить несколько упаковок «Зопиклона», лечь спать и не проснуться уже никогда. В этот час и с тем количеством промилле спирта в его крови, которому ГИБДД дает однозначное определение – «труп», Сашка, как ни пытался, не мог вспомнить откуда в его доме целых семь упаковок этого снотворного. Мозг его зацепился за эту цифру – семь. Кажется это какое-то магическое число и кажется что-то связанное с Талмудом или с Каббалой…
Сашка глупо засмеялся… и вырубился прямо здесь же, в гостиной не дойдя до спальни всего каких-то три метра. А, пока он спит, давайте открутим понедельник обратным ходом к началу нового трудового дня и недели и посмотрим, что же такого произошло, что Саньку и жить расхотелось…
– Ну, что? Поговорим? – Павел Олегович вошел в кабинет к Александру Юрьевичу без доклада и без стука, что уже само по себе было чем-то из ряда вон выходящим.
– Здравствуйте, Павел Олегович! – Сашка расплылся в улыбке, которую сумел приклеить и которая больше никак не отклеивалась от его лица на протяжении почти всего дальнейшего разговора. – Конечно поговорим! А о чем?
СашЕнька уже как-то подзабыл о своих «подвигах» в «Зималетто» и сейчас панически боялся, что Жданову-старшему все известно о том, что он заставляет Ветрова вытащить деньги из компании, а может Ярослав и сам ему доложил об этом. Никогда нельзя полагаться на этих наемных работников.
– А ты не догадываешься? О твоем бизнес-плане и его реализации. Саша, ты понимаешь, что такое необоснованный отказ от закупки вышивальной машины? И я сейчас говорю не о ее возможностях, об этом мы поговорим позднее, я говорю о том, что компания будет обязана выплатить неустойки и пени, и судебных издержек на сумму равную стоимости самой машины. Саша! Это около ста тысяч долларов и напрочь загубленная репутация! Из чьего кармана будут высчитаны эти деньги?
– Павел Олегович, но я же всего первый день был президентом. Я посчитал, что нам такая дорогая машина не нужна.
– Ты посчитал? А кто ты такой, чтобы что-то считать? Ты в этом понимаешь?
– А зачем же вы призывали голосовать за меня, если я ничего не понимаю в этом бизнесе? Вам понравился мой бизнес-план. Мой, а не Андрея. И никакой вышивальной машины он не предусматривал. Вот я от нее и отказался. Она же была из плана вашего сына, а не из моего, так вам понравившегося.
Сашка радовался, как он этого Жданова в лужу-то посадил, это ж любо-дорого посмотреть! Рано радовался.
– Я хотел оставить Андрея твоим заместителем, но ты этого не пожелал.
– И снова вы ошибаетесь! Это он не пожелал остаться. Ему же только президентскую должность подавай, на меньшее он не согласен.
– Врешь! – Сашка ойкнул. Таким он Павла еще не видел. Оказывается это страшно – Жданов-старший в гневе. – Врешь! Ты помнишь, что я спросил тебя, когда мы впервые после выборов зашли в этот кабинет? Я спросил тебя не хочешь ли ты Андрея в замы. Что ты ответил? Ты ответил, что сам справишься. Хорошо, Андрею тебе гордость не позволила позвонить. А мне? Почему ты не позвонил мне насчет вышивальной машины? Гордыня обуяла? Ты хоть знаешь, что Андрей пробил великолепную сделку? Он брал машину в лизинг, причем с возможностью ее последующего выкупа по остаточной стоимости. То есть в кредит! А теперь мы выплатим всю сумму сразу, и компания останется без машины. Ты, кретин, Саша! Ты бы хоть аннотацию прочел. Ты знаешь, что уже сегодня мы могли бы обойти не только «Фонтану», но и все модные дома.
Павел Олегович достал из кармана пиджака инструкцию и прочел:
– «Помимо обычной челночной вышивки эти машины могут вышивать бисером, шнурами, лентами, тесьмой, делать сборки и обвивки. Потенциальные возможности машин серии TLMX очень велики и зачастую ограничиваются только фантазией дизайнера». Ты вообще понимаешь, что это значит? Теперь о дизайнере.
– Павел Олегович, может хватит меня отчитывать, как школьника? Я вообще-то президент, а вы рядовой акционер, имеющий право голоса лишь на Совете директоров!
– Что ты сказал? Ну, что же, ты прав. Значит придется собирать Совет директоров. И запомни, я хотел поговорить по-хорошему, но ты сам от этого отказался!
Павел Олегович вышел хлопнув дверью, и это тоже было ему не свойственно…
Александр Юрьевич не был семи пядей во лбу, но на то, чтобы понять, чем ему грозят слова «значит придется собирать Совет директоров», мозгов его хватило. Он не останется президентом, ни за что не останется. Дело о подлоге отчета и изъятии некой суммы тут же всплывет, при первом же аудите, Ветров его сдаст за милую душу и это понятно. А почему, собственно, Ярослав должен отдуваться за него? Он что ему брат, сват, родственник? И все же, на всякий случай следовало поговорить с ним, мало ли что он подсказать сможет…
– Марина, пригласи ко мне Ярослава Борисовича.
– Сейчас, Александр Юрьевич.
– Не сейчас, а сию минуту, – все-таки не сдержался и заорал Сашка.
Ветров зашел в кабинет начальника с двумя тоненькими папочками в руках, сразу протянул одну их них Воропаеву.
– Что это?
– Там вам нужно только подпись свою поставить, и я сразу приступлю к подготовке документов во второй папке.
– Что это?
– Это ваша расписка.
– Подожди, но здесь стоит сумма не сто тысяч, а сто двадцать. Это как понимать?
– А вы считаете, что я должен совать свою голову в петлю за бесплатно? Я финдиректор, а не идиот, как могло показаться.
– Ладно, давай отставим, пока эту тему. Тут прилетело откуда не ждали. Павел хочет собрать совет директоров и усадить своего сыночка в мое кресло. Ты понимаешь, чем это может обернуться для нас?
– Для вас, Александр Юрьевич, для вас. Я пока никаких документов не подделывал. Я здесь совсем не причем.
– Это ты меня соблазнил казино! Ты виноват!
– Александр Юрьевич, ну, это несерьезно. За это у нас еще никто никого в тюрьму не посадил. Знаете, что я вам могу предложить? А продайте-ка вы свои акции. Весь пакет. За весь пакет вы больше взять сможете – это точно. И с карточным долгом сумеете расплатиться и у вас еще останется.
