Текст книги "Покер с Джокером (СИ)"
Автор книги: Галина 55
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
– А если ты возьмешь меня к себе в секретарши, а Амуру уволишь? Кира, мне очень нужна работа. Правда.
– Вика, ты сейчас иди домой, не нужно попадаться Сашке на глаза. А я потом что-нибудь придумаю.
Затем Александр Юрьевич вызвал к себе Ветрова – финансового директора.
– Ярослав Борисович. Попрошу Вас еженедельно, а лучше два раза в неделю готовить докладную записку о финансовом состоянии. Все денежные потоки, все поступления, все выплаты я буду лично контролировать.
Ну, это он, прямо скажем, погорячился. Не для того Ветров голосовал за Воропаева, чтобы теперь сесть на голую зарплату, однако вслух сказал совершенно другое: – Согласен, контроль нужен.
– Учти, сейчас завершается работа над новой коллекцией, проколы здесь недопустимы. Особенно в твоей сфере.
– Хорошо, хорошо, – Ярослав уже начал продумывать план смещения Александра с его поста.
На этом Воропаев не остановился. Позвонил Урядову.
– Георгий Юрьевич, зайдите ко мне.
– Уже бегу, – и правда прибежал, через минуту согнутый в поклоне перед новым начальником до хруста в позвоночнике.
– Господин Урядов, слушайте меня внимательно, а лучше запишите основные пункты правил по которым отныне будет функционировать компания, повторять не буду. Жданов развел тут бардак панибратство и разгильдяйство! При мне такого не будет!
– Ах, как это верно, Александр Юрьевич, как верно. Нашу компанию постигла великая радость, ей достался такой президент, как вы. Наш предыдущий президент на дисциплину смотрел сквозь пальцы.
– Спасибо. Да, Жданов на все смотрел сквозь пальцы. Итак… Мы должны установить счетчики рабочего времени. За каждое опоздание – штраф, за нахождение в рабочее время вне рабочего места – штраф. Мы должны ввести дресс-код! Это обязательное условие для всего аппарата управления. Отныне мы вводим жесткую систему штрафов! И никаких поблажек. Никому. Прошу вас немедленно донести эту информацию до всего секретариата.
– Слушаюсь, – ответил Урядов по-военному и уже через пятнадцать минут, собрав всех в конференц-зале, озвучил девочкам распоряжение нового президента.
– Тогда пусть выдадут нам униформу, соответствующую дресс-коду. У нас в договорах не записано, что мы должны тратить наши кровные на покупку рабочих роб. – сказала Светлана Урядову прямо в глаза. А когда он ушел, добавила, – Воропаев просто в себе не уверен. Он вообще не знает, как функционирует швейное производство.
– Значит будем его учить, – усмехнулась Амура.
И сразу после перекура, не откладывая в долгий ящик воплощения уже принятого решения, девочки занялись просветительской работой.
– Александр Юрьевич, звонят из пошивочного. Спрашивают, что делать. Там два рулона ткани пришло с браком. Если отправить на замену, мы потеряем время, а если выложить крой по косой, то возможно обойти брак, но тогда готовое платье после стирки может вытягиваться, – Ольга Вячеславовна с нескрываемым сарказмом смотрела на нового президента. Что-что, а веселую жизнь она ему обеспечит.
– А что Милко по этому поводу говорит? – Сашка не мог не заметить и сарказма, и злорадства. Он был уверен, что ответ на вопрос у Уютовой есть, но она ни за что ему не поможет, не простит она ему ее любимого Андрюшеньку. И никто не простит, все будут работать так, что не придерешься, а компания будет расползаться по швам. Тем более, что Александр и правда слишком далек от текстиля.
– Он ничего не говорит, он валерьянку пьет и за голову хватается.
– Значит оставьте решение на усмотрение пошивочного цеха.
– Кого именно, пошивочный цех большой.
– Вот тот, кто звонит, тот пусть и решает.
– Инга требует письменной гарантии, что если она сама будет решать, то за последствия она ответственности не несет, потому, что она не знает, что делать.
– Хорошо, а что бы сделал Андрей Павлович?
– Он спустился бы в пошивочный, посмотрел брак, посмотрел расклад раскроя, обязательно сделал бы первый крой и сшил одно платье, после чего решил бы, что нужно делать.
– Ольга Вячеславовна, вы издеваетесь?
– Нет! Ну, что вы, Александр Юрьевич! Я всего лишь отвечаю на ваши вопросы.
– А Кира этот вопрос может решить?
– Не знаю, она никогда такими вопросами не занималась.
– А вы?
– Я нет! Я всего лишь помощница Милко.
– Ладно, идите. Я подумаю, – Сашка был в бешенстве, тем более, что явно расслышал, как Оленька пробурчала:
– Если бы тебе было чем думать, ты никогда бы на этот пост не попер.
И это было только началом…
========== Часть 11 ==========
Ткани Сашка решил отдать в раскрой, даже если и будут платья вытягиваться, так это же будет потом. А сейчас задерживать выпуск новой коллекции и поставку партии товара в магазины было никак нельзя. Скажут еще, что он плохой президент. А прослыть плохим президентом Александр Юрьевич никак не мог! Для него было очень важно в конце концов стать первым! Андрей Жданов должен был уйти на свалку истории. И, если для того, чтобы в компании не осталось и тени воспоминания о времени правления Жданова-младшего нужно будет уволить всех, кому не удастся стереть память, то Сашка сделает это!
Александр Юрьевич Воропаев, тридцать лет, холост, красив, умен, имеет высшее управленческое образование, с собственными комплексами борется путем уничижения окружающих его людей. При этом амбициозен и деспотичен. Впрочем, давайте лучше послушаем Ольгу Вячеславовну, знакомую с мистером президентом с его младенческих лет.
– Сашенька был такой пугливенький, такой трусливенький, такой нелюдименький, такой картавенький мальчишечка. И похож был на дохлого цыпленка по рубль двадцать, да вы уже и не застали таких. Синюшненький, дохленький, глазки всегда долу опускал. Отец заставил его заниматься с логопедом. Все жаловался, что Сашенька никак не может преодолеть вот эту стеснительность, советовался и со мной, что делать, чтобы Санечке жить было легче, и ничего ему в будущем эту его жизнь не отравляло. Ну, что… Преодолел он свои комплексы, президент наш нынешний, ох и преодолел! Люди с самого его детства от него плакали. Всю эту свою стеснительность и неуверенность он преодолевает за чужой счет.
Оленька тяжело вздохнула и продолжила.
– Ведь что его отец удумал, это же уму не постижимо! Юрка, тот еще самодур был, Сашка нутром весь в него пошел. Так вот Юрка в одном из кабинетов «Зималетто» сделал игровую. Натащил сюда игрушек, машинок, пистолетиков разных, игр… И стал приглашать поиграть с Сашенькой детей наших работниц. Нарочно выбирал самых бедных или матерей одиночек и «осчастливливал» их приглашением их детей на «поиграть с Сашенькой». Условие было одно, ни при каких обстоятельствах дети не должны были противоречить Сашке и отвечать ему хамством на хамство, а уж про дать сдачи, так я и вовсе молчу. За час-два таких «занятий по преодолению комплексов» у Воропаева-младшего, работница пославшая своего ребенка «пообщаться» с барчуком, получала премиальные, а сам ребенок мог выбрать себе любую игрушку.
Тут глаза у Ольги Вячеславовны сузились, в них появились чертики, а рот расплылся в широкой, открытой улыбке.
– Всю малину испортил… правильно… Андрей Жданов! Андрюша с трех лет приходил в «Зималетто», как в детский сад. Его любимыми игрушками были швейные машины и оверлоки, разбирать которые по винтикам, а затем и ремонтировать их, он научился еще в начальной школе. А делать ровные строчки, так еще и до школы мог…
Дальше Оленька продолжала со смехом.
– Вот однажды Андрей забежал в игровую комнату Сашеньки, когда тот «общался» с «холопами». Что там произошло – это большой секрет, я о нем случайно знаю, вам расскажу, только вы об этом молчок! Договорились? Короче… Андрей вошел в комнату, когда Сашенька кричал одной девочке, что она уродина, что от нее воняет и что она и горшок за ним, за Александром, выносить не достойна, да еще и толкнул девчонку. Та плакала и молча утирала слезы. Так что Андрюшенька сделал? Для начала он поинтересовался, громко поинтересовался, чтобы все дети слышали, не стыдно ли восьмилетнему мальчику до сих пор на горшок ходить, да еще и ждать, что кто-то за ним этот горшок выносить будет. Все дети, обрадованные поддержкой откуда не ждали, рассмеялись, а громче всех смеялась та самая некрасивая девочка. Сашка, привыкший всех побеждать, потому, что никто не смел дать ему отпора, решил, что и Андрюшу он может победить одной левой, бросился на него с кулаками… Ой, дети долго потом смеялись над Сашкой, когда он своими синюшными ручонками и ножонками в воздухе дрыгал. Да еще Андрей и извиняться его перед другими детьми заставил.
Ольга вдруг посерьезнела, опустила подбородок на кулачок.
– Правда закончилась эта история печально. Для Андрюши печально. Наш нынешний президент не только с комплексами боролся, но еще и ябедой большой был… Только об этом я вам ничего не расскажу, и не упрашивайте. Скажу одно, что вся их вражда с того дня идет, когда Андрей этому павлину рога манехо пообломал. (Откуда у павлина рога, Ольга Вячеславовна не знала, да и знать в общем-то не хотела… Сказала и сказала…)
***
Утром, напоив мальчиков крепким, чуть пересоленным бульоном, который Марго приготовила за неимением огуречного рассола, она попросила Романа дать им с Андреем возможность поговорить. А когда Ромка уходил, шепнула ему, чтобы мобильный не выключал, и вообще надолго не исчезал, он может понадобиться Андрею в любую минуту. Очень понадобиться. Роман кивнул головой и поехал прямиком к себе домой, не заходя ни в какие бары и не ловя никаких рыбок, птичек и бабочек. Ему нужно было выспаться, точнее проспаться до конца, привести себя в порядок, а потом ждать звонка от Андрюхи или от Марго и думать о том, что делать дальше и куда идти работать.
Часа через три, может чуть больше, Ромке позвонила Маргарита Рудольфовна.
– Роман, нам увидеться нужно. Это срочно, Ромочка, – голос у Марго был слабым и дрожащим, – и ты, пожалуйста, извини меня, что отрываю тебя от твоих дел.
– Ни от чего Вы меня не отрываете, Маргарита Рудольфовна. Куда мне подъехать?
– А я вот тут, у дома Андрюши, на лавочке сижу. Так подъедешь?
– Уже выезжаю.
Ромка вылетел из квартиры одеваясь на ходу, недоумевая, что могло произойти, если Марго, эта королева-мать Марго, так униженно просила о встрече. И всю дорогу до дома Андрея Роман гнал машину, словно участвовал в гонках «Формулы-1». Маргариту Роман увидел издалека. Она сидела на скамейке закрыв лицо руками, плакала, наверное. Ромео стало неловко, поэтому он закашлялся и остановился, подходя к Марго, чтобы у нее было время успокоиться и привести себя в порядок.
– Маргарита Рудольфовна, я бы на вашем месте не рисковал. К такой молодой и красивой женщине всегда найдется кому пристать, – начал Рома разговор с шутки, ведь надо же было с чего-то его начать.
– Садись, Ромочка, поговорить нужно. – Маргарита надолго замолчала, молчал и Малина, давая ей время собраться с мыслями. – Ромка, ты сейчас очень Андрею нужен. Даже если он тебя прогонять будет, даже если выгонять из дома, даже если в драку полезет, чтобы остаться одному, ты все равно ему очень нужен. Пусть пьет, пусть девок водит, пусть с ума сходит, главное, чтобы он сейчас один не оставался. Понимаешь?
– Маргарита Рудольфовна, – Ромка был испуган не на шутку, – что-то случилось?
– Случилось, Ромочка, случилось. Давно случилось… А сегодня Андрей узнал. Я сама ему рассказала.
– А что случилось? – Роман спрашивал очень аккуратно и осторожно.
– Это, Рома, семейная тайна. Если Андрей посчитает нужным рассказать тебе все, я не возражаю. А я сама не смогу тебе рассказать. Ты уж прости. Я понимаю, что это не хорошо с моей стороны и помощи у тебя просить, и информацию скрывать. Но я, правда, не могу, – Маргарита заплакала.
– Ерунда, Маргарита Рудольфовна. Все, что мне нужно знать, вы мне сказали. Для того, чтобы не дать Андрюхе быть одному ваши семейные тайны мне вовсе не нужны. Давайте я отвезу вас домой и потом сразу к Андрею пойду.
– Нет, Ромочка, ты иди к Андрюше, а я сама доберусь до дома. Я ведь отсюда только потому и не уходила, что боюсь как бы Андрюшка глупостей не наделал, и не сбежал куда-нибудь.
– Ладно, тогда я пошел, а вы позвоните мне, как домой приедете.
– А я домой не поеду. Я в ближайшую гостиницу пойду, так что ты не волнуйся.
– Все равно позвоните, договорились?
– Хорошо, позвоню. Вот, держи ключи от квартиры Андрея, на всякий случай, если он не будет открывать.
Роман пулей полетел в подъезд друга, даже лифта дожидаться не стал, на одном дыхании взбежал на седьмой этаж и позвонил в дверь. Тяжелая, гнетущая, липкая тишина была ответом на его звонок. Он еще позвонил, и еще, и еще… Потом забарабанил в дверь кулаками – та же ответная реакция – ноль, зеро! Тогда Роман закричал.
– Андрюха, открывай! Слышишь? Открывай двери или я их выбью к чертовой матери!
Через пять-десять минут крика стука и звонков в дверь и на мобильный, Роман решился. Он отпер замки ключами, которые ему дала Маргарита. Но и это было бесполезной работой, дверь только чуточку приоткрылась, запертая изнутри на стальную очень прочную цепочку. Изменилось немногое, ну, разве что теперь можно было кричать в узкую щель между дверью и косяком.
На крики и шум из соседней квартиры выглянул здоровый качок.
– Ты чего орешь, паря? Почему честным людям спать мешаешь?
– Понимаете, в квартире пожилой человек, двери не открывает, я боюсь, что ему стало плохо. Вот, вот, – Роман стал совать ключи амбалу под нос, – видите, двери я отпер, но там цепочка. У вас есть кусачки? Пожалуйста!
– Зачем кусачки? Пожилым людям надо помогать вне зависимости от кусачек, – амбал отстранил Романа, взялся за ручку двери и почти не прикладывая никаких усилий потянул ее на себя.
Дверь словно только и ждала, пока тяжелая мужская рука приложится к ней, распахнулась мгновенно. Ромка бросился внутрь квартиры.
***
– Александр Юрьевич, Полянский на второй линии, – раздался по селектору голос его личной секретарши, которую он привел с собой со своей административной работы с госаппарате. Это была дама в высшей степени организованная, никогда не опаздывающая, но и ни хрена не соображающая в новой отрасли, на которую шеф ее бросил.
– Кто такой Полянский? Банкир? – рявкнул Сашка в самый селектор.
– Нет, это хозяин лизинговой компании, говорит, что вышивальная машина уже на таможне, он растаможит ее, как только мы расплатимся за ее поставку. Что мне ему ответить?
– Скажи, что я ему перезвоню, да номер его взять те забудь, бестолочь! Срочно соедини меня с Ветровым! Срочно! Ярослав, какую платежку ждет от нас Полянский?.. И сколько там?.. Ничего себе… Вот куда Андрюша деньги выбрасывал! Теперь мне понятно почему «Зималетто» в упадке, а не на подъеме. Какая разница будет на платье вышивка или нет? Такие деньги выбрасывать на какую-то вышивку! Ярослав, отменяй платежку.
Ярослав потирал руки, первый шаг в могилу Воропаев только что сделал.
========== Часть 12 ==========
Ромка влетел в квартиру Андрея с бешено колотящимся сердцем. Сразу забежал на кухню, там Андрея не было, оттуда рванул в ванную комнату – нету, в туалет… там тоже Андрея не было. На крики никто не отзывался. Нужно было идти в гостиную, но Роман, почему-то очень боялся туда идти. Он и сам не мог себе объяснить, чего он боится, но страх был каким-то животным, иррациональным. И только мысль о том, что именно сейчас в эту секунду Андрей может остро нуждаться в помощи, заставила Малиновского набрать побольше воздуха в грудь и шагнуть в гостиную.
Андрей, чисто выбритый и красиво одетый лежал в гостиной у камина с закрытыми глазами, уши его плотно закрывали наушники, музыка орала так, что и Роман слышал «Траурный марш» Шопена.
– Классная музыка, – сказал Роман, стягивая наушники с головы Андрея и одновременно убирая пультом громкость.
Жданов резко сел и ошалело посмотрел на Романа.
– Ты как здесь оказался?
– Маргарита Рудольфовна ключи дала.
– Понятно. Верни ключи.
– Держи, – Роман протянул Андрею связку.
– Это она тебя вызвала?
– Нет, Андрюха, я шел к тебе, а она выходила из подъезда…
– Первая, – непонятно сказал Жданов и загнул мизинец правой руки, как будто бы что-то считал. – Она прислала тебя, чтобы ты за мной присматривал, не оставлял меня одного? Да?
– Да нет же, я не понима…
– Вторая, – еще один палец согнулся. – Она сказала тебе, чтобы ты меня поил, водил ко мне баб, отвлекал от своих мыслей любыми способами?
– Я не понимаю о чем ты… Жданчик, у тебя паранойя!
– Третья! У тебя было три попытки сказать правду. И ты трижды мне солгал. Значит так, Ромка. Ты сейчас аккуратненько развернешься и закроешь входную дверь с обратной стороны. Ром, пожалуйста. Мне правда нужно побыть одному.
– Ждан, я не могу, я слово дал.
– Значит мне придется выбросить тебя за двери. Прости, Рома.
Малиновский глянул на Андрея так, что тот только развел руками.
– Черт с тобой, оставайся. Жрать хочешь?
– Ага, хочу.
– А нету!
– Андрюха, а давай в «Отцы и дети», там такие стейки бараньи, пальчики оближешь.
– Нет, Ромка, я никуда не пойду.
– Почему?
– Не хочу. Слушай, ты можешь слетать в магазин, купить чего-нибудь пожрать и выпить?
– Жданыч, о чем речь? Я сейчас, я птицей.
– Деньги дать?
– Обижаешь, начальник.
Малина и правда птицей слетал за провизией, у самой двери вдруг вспомнил, что ключи отдал Андрею и задергался, вдруг это была только уловка, чтобы его выставить? Но это не было уловкой, это было прелюдией к уловке. Ромка позвонил и Андрей сразу открыл ему двери, протянул руку за пакетами, забрал их и… захлопнул двери перед самым носом Романа. Ромка громко выматерился и стукнул в закрытую дверь кулаком. В это время зазвонил его мобильный, он выматерился еще раз, думая, что это звонит Марго и не зная, что ей сказать. Что Андрюха развел его как пионера? Но это была не Марго. Это и был тот самый Андрюха.
– Жданов, ты свинья и сволочь, ясно тебе?
– Ясно. Ромка, я звоню извиниться. Мне нужно побыть одному. Нажраться одному, понимаешь? Я должен кое-что решить для себя. Сам решить. Один! Все, давай, я позвоню, когда смогу.
– Андрей, ты толь…
– Да не собираюсь я ничего с собой делать. Бай.
Ромка был верным другом, Ромка был хорошим другом, поэтому бросать Андрея без присмотра он вовсе не собирался. Хрен с ними с деньгами, Марго что-то говорила, что Андрей может куда-то уехать, исчезнуть, а этого он допустить не мог.
– Сережа, дело есть, – Ромка звонил бывшему однокласснику, который вот уже восемь лет, как открыл свое сыскное агентство, – надо чтобы твои ребятки денек-другой последили за одним подъездом, вернее за человеком из этого подъезда. Если он куда-нибудь пойдет, я тут же должен буду об этом знать. Сможешь?.. Нет, не только у подъезда. Он пойдет и твои гаврики, позвонив мне тоже пойдут за ним… Ага… Я тебе сейчас СМСской сброшу адрес и фото тоже сброшу… Ага. Не волнуйся, расплачусь.
Вот так Роман и узнал, что в пятницу Андрей вышел из дома, шатаясь добрел до ближайшего бара, и стал там заливать на старые дрожжи новое сорокоградусное пойло. Ромка долго не решался подойти, сидел в углу за столиком и пил кофе, смотрел на Андрея и вид его Роману активно не нравился. Андрюха был небрит, рубаха была не свежей, щеки ввалились, а глаза и вовсе запали. В конце концов Роман расплатился за кофе, встал из-за столика и подошел к Жданову.
– Привет, Жданчик.
– О, Ромео, ты откуда?
– От верблюда. Ну что, мы можем выпить вместе или оставить тебя одного.
– Ромка, я свинья!
– Знаю, я сам тебе об этом говорил.
– Нет! Ты не понимаешь? Я свинья!
– Да знаю я!
– Дурак ты, Ромка! – Андрей говорил почти заплетающимся языком. – Я Кате обещал позвонить еще когда! А сегодня уже что?
«Пипец, – подумал Роман, – Жданчик белочку поймал» – Андрюха, ты о чем? Какой Кате, куда позвонить?
– Кате Пушкаревой! Забыл? Все, Ромка, поехали домой! Купим кофе и позвоним Кате.
– Блин! Жданов, ты что, допился до чертиков? Какое поехали? Твой дом в двадцати метрах. Пошли. Я посмотрю, что там у тебя творится, а потом уже будем звонить Пушкаревой.
– Никуда не пойду. Пока ты мне не пообещаешь, что я позвоню Катеньке, я никуда не пойду.
Пришлось обещать, потом тянуть этот полутруп домой, потом укладывать его спать, потом убирать в его свинарнике и только к девяти вечера, когда Жданов видел десятый сон, Роман позвонил Катюше, решив, что может хоть таким образом можно будет вывести Андрея из состояния безразличия. Ведь вспомнил же он про Катеньку, почему-то.
– Катенька, мне срочно нужно с вами поговорить.
– Я слушаю, Роман Дмитриевич.
– Лучше бы с глазу на глаз.
– Хорошо, куда мне подъехать?
– Катя, вы лучше скажите свой адрес, я сейчас подъеду к вашему дому, мы куда-нибудь отъедем, попьем кофе и поговорим.
Катя сказала Малиновскому свой адрес и вышла из эфира, а Ромка не забыв забрать обе пары ключей, выскочил из квартиры Жданова, сел в машину и поехал к Катюшиному дому.
***
– ОлЕчка! – Милко кричал так, что у Ольги сердце оборвалось. – Ты посмОтри, что это такое! Ты посмОтри! Где моя вышИвка? Где она? Зачем эту гадОсть принЕсли в мою мАстерскую?
– Милко, вышивки не будет. Это готовое платье.
– Кто это скАзал? Кто это скАзал? Я здесь кто? Я дизайнЕр или пОртный? Кто может рЕшить, как будет глЯдеть…
– Выглядеть.
– Что?
– Не глЯдеть, а выглядеть.
– Какая разнИца? Кто тут рЕшает, как должно выглЯдеть готовОе платье.
– Наш президент, Воропаев Александр Юрьевич.
– Это он прикАзал?
– Да, он сказал, что вышивка удорожает изделие, что и так хорошо будет.
– Он скАззл? Он скАзал? Нет, это я ему сЕйчас скАзал сделАю.
Милко схватил платье и побежал в президентский кабинет, шипя и плюясь по дороге, как рассерженная гадюка. Сашкина секретарша попыталась было его остановить, но отлетела в сторону, так как он ее просто не заметил.
– Это что тАкое? Это не мОя мОдель! Это тряпка полОвая. Ты что себе позвОляешь? – Милко танком шел на Александра.
– Успокойся. За коллекцию отвечаю я, а не ты. Твое дело будет только одеть моделей и выпустить их на подиум. Больше от тебя ничего не требуется. – Сашка хоть и струсил, но старался говорить уверенно.
– Что? – Милко взревел, как раненный зверь. – Послушай! Не надо мне командОвать. Не надо мне приказЫвать. Я не собИраюсь тебе подчИняться. Ты не презИдент. Ты самОдур! Вон отюда. Вон из «Зималетто»! И больше никОгда не смей трогать мОи мОдели. Ты можЕшь запомнить это? МОдели будут тАкие, как я скАжу.
– Так, дорогой мой. Если ты не в состоянии справиться с такой простой задачей, как создание моделей таких, как это нужно твоему президенту, то я найду кого-нибудь, кто сможет одеть эти платья на моделей во время показа.
– Что? – от возмущения, Милко даже ударения стал ставить почти правильно. – Это мОи модели, это мОя коллецИя, я ее создАл цЕной своего ума и гения. Я забЕру свои мОдели и уйду отсюда!
– Или ты будешь делать, как я скажу, или уходи. Модели ты оставишь здесь. Ты за это зарплату получил! – Александр в запале оттолкнул великого кутюрье.
Он забыл, что это ему не мальчик для битья, что Милко хоть и имеет нетрадиционную ориентацию, но все же на голову выше своего президента и кулаки у него раза в два помощнее.
– Я уходи? Я уходи? Ты мЕня тОлкать рЕшил? – Милко приподнял Воропаева за грудки, встряхнул, отшвырнул на кресло и выбежал из президентского кабинета совершенно грязно и матерно ругаясь.
========== Часть 13 ==========
– Катенька, здравствуйте, – Роман вышел из машины, открыл Кате дверцу, – здесь есть где-нибудь поблизости приличное место, чтобы можно было попить сока или кофе и поговорить?
– Я не знаю. Я не хожу по кафе и ресторанам.
– Тогда… Катя, а у вас сколько времени есть?
– Сколько нужно, столько и есть. Я свободна.
– Что-то вы бледненькая какая-то и глаза вон ввалились. Вы хорошо себя чувствуете?
– Да, спасибо, – Катя посмотрела на Романа и, неожиданно даже для самой себя, разревелась.
– Боже мой, Катенька, что случилось? – Ромка повернулся лицом к Катюше. – Вы чего плачете?
– Я думала, что про меня забыли, что мне уже никогда не позвонят. Я очень волновалась за вас с Андреем Павловичем, не знала ничего, все думала, думала. А мне все не звонили и не звонили. Я уже и надежду потеряла… А тут вы звоните. А где Андрей Павлович? Почему он не позвонил? Он же обещал.
Катя говорила сумбурно, глотая окончания слов, словно ей не хватало воздуха на то, чтобы произнести целиком слово. Она сняла очки, чтобы вытереть слезы и Ромка увидел, что глаза ее горят каким-то лихорадочным блеском. Здесь, в полутьме салона машины, когда виден был только облик девушки, Роману пришло на ум, что она сейчас ему напоминает Маргариту Готье*, умирающую от чахотки. Худенькая, бледная, задыхающаяся и с горящими глазами, чем не образ «Дамы с камелиями»?
«Да у нее жар, – подумал Роман, – лихорадка. Или туберкулез, или… влюбилась! Мама дорогая, а ведь и правда, влюбилась. Хорошо бы понять в кого, в меня или в Андрюху. Лучше бы не в меня»
– Катенька, это Андрей попросил меня позвонить вам.
– А сам он не смог? С ним что-то случилось? Он болен? Где Андрей Павлович?
«Слава Богу, не в меня, в Андрюху», – решил Ромка и сказал: – Вы правы, Катюша, Андрей не совсем в порядке. Он даже не реагировал ни на что в последние дни, только пил. А сегодня вдруг вспомнил, о вас, взял с меня слово, что я позвоню вам. Ему сейчас плохо, Катюша, ему сейчас очень плохо. И дело даже не в том, что случилось на совете директоров… – Роман надолго замолчал, но Катя не торопила его, понимала, что он сейчас решает, что ей рассказать, а что нет, да думает еще и как ей рассказать то, что рассказать решит. – Катенька, вы ушли сразу после того, как Андрей вышел из коференц-зала?
– Да, Роман Дмитриевич.
– Какой я вам теперь Роман Дмитриевич? Теперь мы с вами оба-трое безработных, так что давайте, девушка, знакомиться заново. Роман Малиновский, – Ромка картинно протянул Кате руку.
– Екатерина Пушкарева, – тоже шутливо представилась Катюша и впервые с начала их разговора улыбнулась. Правда сквозь слезы, но все же улыбнулась.
– Вот так-то лучше, а то ревака давить, разве ж это дело. И на ты переходим, ладно? – Катя кивнула. – Ну, тогда слушай, что было после твоего ухода… Мы с Андрюхой тоже написали заявление об увольнении. Потом Жданов при всех разорвал помолвку и бросил Киру, – Ромка увидел, как зажглись две яркие звездочки в Катиных глазах.
Это был уже не лихорадочный блеск, это был свет радости и надежды. И, хотя Ромка понимал, что надеяться Кате не на что, он все равно радовался тому, что настроение у нее переменилось. Он и сам себе не мог бы объяснить этой своей радости и внезапно появившегося чувства ответственности, что ли, за судьбу Катюши. Словно она ему близкий друг или сестра.
– Мы, конечно же по случаю обретения свободы и от работы, и от помолвок всяких, поехали к Андрею отмечать эти радостные события. Потом к нам приехала Маргарита Рудольфовна…
– Мама Андрея Павловича?
– А ты знаешь еще какую-нибудь Маргариту свет Рудольфовну?
– Нет.
– Так зачем спрашиваешь? Зачем перебиваешь? С мысли же сбиваешь.
– Я больше не буду.
– Ладно, тогда слушай. В общем, меня попросили удалиться, Марго о чем-то поговорила с Андреем и с той поры он в запое. Что там произошло, о чем они говорили, я не знаю. Правда не знаю. Только сегодня Андрюха выполз из дома и пошел прямиком в бар, видно домашние запасы закончились, до этого он сидел один в квартире и никого к себе не пускал. Когда я в баре с ним заговорил, он ни на что не реагировал, а потом вдруг сам сказал, что нужно позвонить Кате.
– Роман Дмитриевич…
– Роман.
– Что?
– Не Роман Дмитриевич, а Роман. Мы же договорились.
– Хорошо, я попробую. Роман, а где сейчас Андрей Павлович?
– Дома. Я его запер и поехал за тобой. Когда я уходил, он спал. Сейчас уже может и проснулся.
– Так что мы здесь сидим в машине возле моих окон. Поехали!
– Куда?
– Как куда? К Андрею Павловичу. Я хочу с ним поговорить, у меня есть целый план…
– Вот потом его и расскажешь, – сказал Ромка, заводя мотор и рывком трогая с места.
В окне на пятом этаже женщина посмотрела на часы, они показывали половину одиннадцатого. Елена Александровна горестно покачала головой. Ей сложно, очень сложно было понять, что происходит. Если ее дочь собиралась куда-то ехать, то зачем она сидела в машине под самыми окнами целых сорок минут? Разговаривала? Но если она уже поговорила, то зачем куда-то ехать? Непонятно.
***
Ромка открыл двери и прислушался. В квартире было очень тихо, значит Андрей, скорее всего, спал.
– Катенька, входи. Давай свой плащ и проходи сразу на кухню. Сейчас прямо по коридору и направо. Свет там зажигается тоже справа. А я пойду в спальню, разбужу Андрея и мы придем.
Катя кивнула головой и пошла прямо по коридору, повернула направо и сердце её часто, часто застучало…
На фоне освещенного уличным светом окна четко выделялся мужской силуэт. Катюша видела, что Андрей стоит ссутулившись, повернувшись к ней спиной. Едва слышно подойдя ближе она отчетливо увидела что плечи его вздрагивают, услышала сдержанные глухие звуки, словно человек невероятным усилием воли загонял свои рыдания внутрь, не давая им вырваться наружу. Острый светлый мозг Катерины вдруг отключился, уступил место разрывающей ее пополам жалости. Если бы она смогла в этот момент думать, то, возможно, ничего из нашего дальнейшего повествования и не случилось бы. Если бы могла… Но она не могла!
***
Сашке впору было удавиться. Казалось, всё было настроено против него, всё и все. Даже этот осенний дождь словно смеялся над ним, выстукивая по стеклу одно слово: «Лузер». А он и чувствовал себя именно лузером… Вон, даже запах Жданова уже выветрился из президентского кабинета, а победителем все же был он, Андрей Павлович, а не Сашка. Чтобы это понять, достаточно было всего лишь раз пройтись по «Зималетто». Всюду, начиная от пошивочного цеха и заканчивая женским туалетом, можно было услышать теплые и добрые воспоминания об Андрее. Прямо хоть бери и приказом запрещай упоминание этого имени, как во времена Брежнева под запретом были имена Синявского, Даниэля, того же Антонова…
Сашка понимал, что никакой приказ здесь не поможет. Запретишь говорить вслух, наживешь еще больше врагов. Господи, ну за что ему это проклятье? Мало ему того, что Милко принес заявление на увольнение, что Полянский грозит судом и требует выплатить неустойку, так еще Кира начала обвинять Сашку в своих несчастьях в личной жизни, даже здороваться с братом перестала, ходит по «Зималетто» злобной фурией, на всех рычит.
Да… с этой вышивальной машиной Сашка, конечно же, в лужу сел. Теперь он это понимал. Это тебе не госучреждение, где можно было по своему усмотрению проводить и отменять чьи-то платежки, а целый штат юристов изобретал этому обоснование. Это частный бизнес. Сашка нарушил договор с Полянским, подставил его, нанес материальный ущерб, теперь компания должна будет расплачиваться за его глупость. И вышивальной машины нет (Полянский наотрез отказался поставить машину за сумму, указанную в договоре. Еще и обоснование к отказу приложил, сволочь такая.), и деньги будут потеряны, и хорошо бы до суда не дошло, а то еще и судебные издержки платить придется.
