Текст книги "Надейся (СИ)"

Автор книги: Funny-bum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Народ, который живет тысячелетия…

– Ой, ради бога. Делай что хочешь.

Даэмар внимательно посмотрел на Ветку.

– Ольва…

– Ну, то есть уже? – настроение ухнуло на самое дно из всех возможных Марианских впадин.

– Ольва-а…

– Ну я не знаю, что сказать. Возьми с полки пирожок.

– Я ел, – Даэмар крепко обнял Ветку за плечи. – Мне по душе лес, я редко лезу даже в дела друзей. Я жил бы один, но Мэглин когда-то спас мне жизнь, и я остаюсь с ним рядом, чтобы отдать долг. За много десятилетий привык, но всегда, когда могу, ухожу в леса следопытом. Я синда, но люблю одиночество больше всего. Я редко говорю свое мнение. Ты собрала свое внимание при столь длинной и несвойственной мне речи?

Ветка шла, болезненно покусывая губы.

– Ну как на тебя, на дурака злиться? Вы тут как муравьи при королеве – так или иначе, ну прям все будет известно его остроухому сиятельству… не пойму только, зачем ему такая излишняя информация…

– Так вот, – сказал Даэмар. – Предрекаю: человек, которому уготовано весьма значимое будущее, должен быть ко всему готов. И все, что происходит, встречать, э-э, грудью. Ну, или лицом. Ты поняла?

– Ну то есть он совсем не в духе? – опасливо покосилась Ветка. – Слушай, я воображаю, как ты подбирал слова для своего славного доклада.

– Я тебя уверяю, никому весело не было, – сказал Даэмар. – Пришли.

Стражники пропустили Даэмара и Ветку, и те вошли в Сумеречные чертоги.

***

Дворец ошеломлял.

Сумеречные чертоги были одновременно погруженными в величественную тишину и тень, и сверкали в лучах солнца, которое в течение дня проникало внутрь из хитроумно расположенных окон. Обнять пространство единым взором было невозможно; глаз постоянно выхватывал новое – прекрасные статуи, тонкие витражи, живые стволы деревьев, оплетающие камень, чаши с водой и небольшие фонтаны…

Даэмар отвел Ветку в парадный зал и тронул за руку, призывая остановиться.

Трон короля Трандуила был вознесен над залом и увенчан парой огромных рогов. Животное, носившее их, трудно было вообразить. Трон впечатлял, но Ветка посмотрела на рога кисло. Раз есть Леголас, то есть – или была, как у Барда, и жена?.. И, судя по рогам…

На троне был и сам Трандуил.

Ветка задрала голову – ну да, вот и мы, мелкие людишки. И прилежно сложила руки на животе. Реверанс сделать? Поздороваться первой? В дороге, в бою, даже в орочьем стане – с Трандуилом везде было проще, чем здесь. А здесь словно сам воздух превратился в упругую подушку и отделял короля от девушки.

Даэмар отошел в сторону.

Владыка рассматривал Ветку молча, и, как считала девушка, в невыгодном ракурсе. И все равно стояла и ждала. Наконец, Владыка встал. Великолепная корона и длинная мантия из алой парчи были Ветке в новинку, так как пока ей доводилось видеть лесного короля лишь в дорожной одежде.

Трандуил медленно спустился вниз; у подножия трона стоял небольшой столик. Трандуил небрежно откинул платок.

На столике лежали нунчаки Ветки и диадема.

Еще секунда, и Ветка начала бы хохотать в голос, но тут заговорил сам Владыка.

– Это бесценная вещь работы лучших гномьих мастеров, – сказал он. – Желтые топазы, которые вставлены в венец, идеально подходят к твоим глазам, не спорю, – Владыка чуть томно тянул слова, но Ветке слышалось опасное шипение за каждым звуком. – Я уже не говорю о золотистых бриллиантах, равных которым нет. Ты, вероятно, слышала, что я знаю толк в драгоценных камнях. Итак, это украшение Торин Дубощит подарил своей невесте… или своей любовнице?

Ветка поразмыслила над тремя вариантами ответа, один из которых подразумевал использование нунчаков, и сказала:

– Где Герц?

– Ты вообще больше не в состоянии ни о чем думать? – спросил Владыка. – Я уже говорил тебе, твоя лошадь в полном порядке. Ею занимается мой личный стремянной.

– Отдай коня, и я уеду.

– Разве ты не погостишь немного… у меня? Разве гостеприимство Сумеречья менее привлекательно, чем Эребора? Я уверен, что смогу развлекать гостью не хуже.

– Я могу увидеть Герцега?

– Позже, – сказал Трандуил. – Сперва пообедай со мной, майа Ольва. Я и представить себе не мог, что мне предложила разделить в бою одну лошадь такая высокопоставленная особа.

– Старый сплетник и тут побывал?

– Ну, мне сложно согласиться с твоим божественным происхождением, – Трандуил медленно направился в сторону небольшого, мощеного нарядной мозаикой алькова, где стояли два кресла, покрытых толстыми удобными подушками, – но Митрандир и не утверждал, что это истина, сказал лишь, что наивный свежеиспеченный гномий король решил так думать. Несомненно, такое возвеличивание тебя льстит Торину Дубощиту, да, Ольва? Ольва?

Ветка засовывала нунчаки сзади за узорчатый поясок. Потом подумала и надела диадему на голову. Рывком развернулась к Трандуилу, выпрямившись.

– Это мое. Как и конь!

– Я не держу коня во дворце. Присядь, сейчас нам принесут вина и пищи.

Ветка села. Даже если бы убрать нунчаки, мешающие развалиться в кресле свободнее, она сидела бы точно так же – ровно, как будто проглотила кол.

– Я благодарю тебя, Владыка Трандуил, за спасение моей недостойной и краткосрочной жизни. Долг за варгов, если он и был, покрыт сполна. Ты и твои воины подоспели вовремя. Но не могу не отметить – целительница, которую ты прислал ко мне, сочла, что орк не сделал мне ничего особенно плохого. Так, бытовой травматизм. Можно сказать, семейная ссора. Трандуил, если ты хочешь меня о чем-то спрашивать, спрашивай, но я не уверена, что захочу, буду, или попросту сумею ответить.

– На каких условиях ты оставишь лошадь мне? – спросил Трандуил, чуть откидывая мантию, и садясь напротив Ветки.

– Есть такое условие, – Ветка успела обдумать этот вопрос заранее. – Если ты покажешь на этом коне то, чего не смогу сделать я.

– Что ты имеешь в виду?

– Хотя бы прыжки в высоту. Выполнение приказов. Послушание. Мы выберем жюри, и поочередно покажем, кто чего стоит. Помнишь? Лучший всадник заберет коня. Но есть выход проще.

– Какой?

– Ты отрубаешь мне голову и расслабляешься на тот остаток вечности, который у тебя еще есть.

Трандуил склонил голову набок. Запястья его прекрасных рук лежали на подлокотниках кресла свободно, и Ветка видела, как на кольцах играют отблески света.

– Я согласен на соревнование. Лошадь у меня давно. Мы узнали друг друга. Ты лишишься жеребца.

– Ты этого хотел, не так ли? – терпеливо спросила Ветка, глубоко убежденная в том, что Герц никогда, ни при каких обстоятельствах не даст ей проиграть. – Отлично. Ты мудр и силен, и кра… в общем, ты супер, а я так, сбоку припеку. Поехали дальше. Я не знаю, на какую мозоль тебе наступила. Но сейчас есть вопрос посерьезнее всего, что было раньше.

– Любопытно, – зловеще ухмыльнулся Трандуил. – С каких пор пришелица из чужого мира говорит так, словно она мудрейшая из Белого Совета?

– Я так думаю, что Гэндальф все тебе рассказал. Так вот я хотела бы знать, что ты будешь делать.

Трандуил чуть удивленно вскинул брови, впервые за весь разговор став похожим на себя – того, которого Ветка помнила по бою с варгами.

– Я не понимаю ни слова.

– Ну волшебник тут был? Язык у него без костей. Я хочу узнать, собираешься ли ты помочь Торину Дубощиту в случае великой опасности.

– Значит, ты тут все же по его наущению?.. Что же. Мы заключили военный договор. Если на Эребор нападут, я приведу воинов. Но, насколько я понимаю, временно опасности преодолены, и городу под горой, как и Дейлу, ничего не угрожает.

– Ага, – проворчала Ветка. – То есть где не надо, мы треплем почем зря, а где надо, молчим. Какая прелесть. Трандуил, я не знаю, как обстоят дела сейчас, но, когда я покидала Эребор, гномы Торина там удерживали рвущихся на волю чудовищ. В подземельях, где почивал Смауг Великолепный, король-под-горой и Гэндальф нашли драконьи яйца.

========== Глава 17. Конь и много разговоров ==========

– Какая ерунда, – высокомерно сказал Трандуил. Ветка скосилась на Даэмара и еще двух или трех эльфов, чьи силуэты были видны в сумраке зала, и тихо зло сказала:

– Тупая рогатая голова!

– Что-о? – Трандуил резко встал и сделал шаг к ней. Ветка встала тоже… и…

Она желала хоть как-то сравняться с Владыкой, не дать себя унизить – даже ростом. Однако Трандуил, с которым рядом просто постоять как-то не довелось, буквально нависал – ноздри тонкого носа трепетали, глаза – светло-голубые опалы – сияли, а широкие темные брови оскорбленно сдвинулись. Ветке пришлось задрать голову, чтобы смотреть эльфу в лицо.

На пару секунд она забыла обо всем – зачем пришла, где Герц, что с драконами; лесной король, оказавшись от нее так близко, сломал некие оборонительные рубежи в ее душе. Ветка снова почувствовала его запах – мускус, лес, можжевельник, свежесть родника… и не выдержала. Медленно потупилась, опустила голову. Носки сапог тоже очень интересные.

Твердая прохладная рука взяла ее за подбородок. Да что ж такое, хватают почем зря!

Трандуил поднял Веткино лицо – в глазах его теперь искрился смех, а скулы подрезала улыбка.

– Что, привыкла смотреть на своего гнома сверху вниз?

Ветка шагнула назад. Старшая группа детского сада, мальчики. Девушка некстати подумала, что победителем в вопросах роста и прочих габаритов наверняка вышел бы упокоенный Азог Осквернитель, и поежилась. Вздохнула, и, опустив реплику «Торин тоже тебя обожает», начала эпохальный рассказ о драконьих яйцах.

Трандуил сел, Ветка также снова села.

Стройная дева зашкаливающей прекрасности принесла поднос с легкой закуской, а стражник – столик.

– Забавно, – сказал Трандуил. – Я знаю о драконах поболее многих. И такого не слышал ни разу – этого не случалось на моей памяти, а она, поверь, хранит изрядно тайн. В моем сердце пока нет тревоги, так как нет окончательной веры тебе. Но надо отдать должное, ты умеешь быть разнообразной и удивлять рассказами.

– Я не знаю, когда змееныши вылупятся. И вылупятся ли вообще. Я знаю, что эти слитки злата становились все горячее… а я уехала. Торин не желал ничего говорить Даину, а Гэндальф отправился к леди Галадриэль. Но если никто ничего сделать не сможет, то Эребор имеет шанс стать могильником гномов и обиталищем уже не одного, а нескольких драконов… И тогда, как мне говорили, гора сделается крепостью врага и опорным пунктом возрождения злобного королевства. Дейл снова будет уничтожен, а может, угроза затронет и твой Лес. Ты понимаешь? Второй шанс.

– Что?

– Второй шанс помочь гномам… или не помочь. Второй шанс, что дракон прилетит в Лихолесье. В прошлый раз пронесло, не так ли? – Ветка хорошо помнила курсы политинформации, которые ей читал Двалин, покуривая на балкончике, и надеялась, что гном не особенно переврал факты ввиду пристрастности.

– Ты для этого мне поведала свою занятную историю? Чтобы заранее надавить на жалость и подстраховаться, если драгоценнейшим гномам потребуется помощь?

– Я скорее хотела, чтобы ты был готов. И принял решение обдуманно… и по возможности, подготовился.

Трандуил встал и заложил руки за спину.

– С драконами может сражаться лишь крылатое воинство. Драконы опасны тем, что, если не пожелают достичь земли и биться на земле, просто остаются в небе и поливают противника огнем. Пламень драконов очень горяч, он протекает в здания и доспехи, и долго не гаснет. Здесь ничего не сделает самый достойный воин… можно лишь бежать и укрываться. Хотя мне довелось убить одного из рода драконов, но он был бескрыл. Если верно то, о чем ты говоришь, Галадриэль пришлет дозорного орла, и надежда Эребора и Дейла будет лишь в нем.

– Ты дрался с драконами?

– С великими змеями севера. Но разве ты хочешь послушать о моих деяниях? – иронично спросил Трандуил.

– Всегда полезно знать, с кем имеешь дело, – буркнула Ветка. – А что до драконов… будем строить дельтапланы.

– Я не знаю этого слова, – спокойно ответил Трандуил, – но, кажется, догадался. Попытки выстроить летающую машину, которая покорила бы воздух, делались не один раз. Безуспешно. В Арде нет такой магии. Великие орлы воспрещают занимать их небо, и согласны сами приходить на помощь, если объявился дракон или помощь требуется силам добра в ином бою.

– А где же они были, когда пал Эребор? – горько спросила Ветка.

Трандуил надолго замолчал, поджав губы. Наконец лицо его разгладилось, перестав быть томным и надменным, и сделалось чуть уставшим и строгим – лицо воина и короля. Ветка могла только вообразить, сколько раз и кому именно в прошлом Трандуил вынужден был пояснять свое решение, касавшееся Эребора.

Ветка послушно ждала, взяв бокал с ягодным вином.

– Я мог бы отправить в драконье пламя несколько сотен или целую тысячу моих воинов, – медленно сказал он. – Даже мог бы сгореть сам. Это не вернуло бы Эребор гномам в тот момент. Запас черных стрел иссяк, Дейл отстреливался как мог… и промахивался. Дракон раз за разом атаковал ворота, не опускаясь вниз. И я увел эльфов, так как видел, что исчадью Моргота нужна только гора. А уж когда Смауг забрался внутрь… ведь орлы прибыли, но дракон больше не вышел наружу, уничтожая оставшихся в Эреборе гномов. И крылатые воины оказались беспомощными. Мы, эльфы, помогали впоследствии выжившим… и некоторые принимали нашу помощь. Гномы – несносные гордецы. Мы дали пони, повозки, одежду… им негде было селиться, и они скитались, пока не осели в Синих горах и не отстроили Залы Торина. Люди Дейла отправились тогда в маленькую рыбацкую деревню на сваях и решили, что там проще обороняться от набегов орков и торговать. Всюду горы, и переселиться еще дальше им было не под силу, даже если бы эльфы согласились провести их через Сумеречный Лес и оберечь в пути. Эти люди любили воду, озеро и реки. Мы много лет поддерживали добрососедские отношения. Из деревни вырос Эсгарот. Я поступил так, как требовали интересы моего народа. Дракон и вправду облетел Сумеречный Лес стороной, не одарив ни единым языком пламени. Думаю, целью его было забраться в Эребор до того, как прилетят орлы, и он попросту не отвлекался на лишнее. Зачем ты оскорбила меня?

Ветка, которая слушала, как змея дудочку факира, вздрогнула и расплескала вино из бокала на пальцы.

– А-а?

– Что за рогатая голова?

– Тупая. Тупая рогатая голова.

– Можно не повторять?

– Я… привлекала твое внимание. Прости. Даже не думай про корону. Извини. Мне надо было, чтобы ты меня выслушал. Я несколько дней размышляла, говорить ли тебе об опасности. Ведь может, Торин перебьет всех змеенышей, и никто никогда не узнает даже, что они были. Он даже Даину не желал говорить. А Даин в Эреборе. И если драконы не вырвутся от гномов… тогда мои слова будут выглядеть бессмысленной ложью. Но я подумала… я подумала…

– Что?

– А вдруг все же драконы выведутся и вылетят?.. И я очень, очень захотела предупредить тебя. И конечно, сделать все, что могу, для Торина Дубощита… и моих друзей, которые остались там с ним.

– Понятно. Я принимаю твои извинения.

– Что?.. А, да.

– После состязаний, – вкрадчиво сказал Трандуил, – ты немедленно отправишься в Эребор?

– Я… еще не знаю. Я туда… не очень тороплюсь. Я все равно ничего не могу сделать. Особенно с драконом.

– Я отправил Торину Дубощиту голову его врага, обложенную льдом, – голос Трандуила загромыхал в высоком зале; он резко встал, мантия взлетела, и Ветка увидела, как встрепенулись внизу стражники. – Азог Осквернитель пал от руки эльфийского воина, пусть надменный гном ценит это как жест дружеского участия. И я хочу знать, – Лесной король сел, и посмотрел в упор на Ветку, – что тебе сделал бледный орк. – Эти последние слова были сказаны совсем тихо.

Ветка нахохлилась.

– Я так думаю, тебе все рассказали Даэмар и Мэглин.

– Я спрашиваю тебя.

– Я не буду отвечать.

– Что же, – эльф встал, – это твое право. Ты можешь пользоваться моим гостеприимством столько, сколько пожелаешь, Ольва Льюэнь. Тебе оставить ту же комнату?

– Да, если можно.

– Но ты можешь переселиться внутрь дворца. Я давал тебе время прийти в себя. Плен у орков – не самое приятное испытание.

– Ничего так, нормально, – снова замкнулась Ветка. – Я жива, кровь смыли, шрамы свели.

Подумала. Потом выпрямилась, подошла ближе к эльфу, подняла подбородок и тихо заговорила:

– Я понимаю твое любопытство, Владыка. Я не знаю, сколько тебе лет… и знать не хочу, потому что это все равно очень сложно представить. В твоей жизни редко происходит что-то интересное. Ты мудр, а то и всеведущ. Но ты сам говорил, что не видел иных людей – не детей Илуватара, или же детей его, но рожденных на иной Арде от иных песен. Ты смотришь на меня, как на игрушку. Только не забывай, Трандуил, что ты очень… – Ветка нервно сглотнула, – очень могуч. Игрушку легко поломать. Мной в Средиземье уже… поиграли. Я и сама… увлеклась этой ролью, ролью игрушки. Но она мне… мне… не очень, понимаешь? В итоге, никто не выиграл. И даже главный любопытствующий лишился головы. Я постараюсь, если смогу, и когда смогу, тебя развлечь. Мне есть, что рассказать. Почитать стихи по памяти. Но если можно… пожалуйста… играй в меня осторожнее. – Ветка сглотнула еще раз. Она ощущала – еще слово, и будет поток слез.

Трандуил смотрел молча.

Потом чуть отступил и медленно сказал:

– Я не договорил. Если ты пожелаешь, тебе выделят новое помещение – внутри дворца. Там также будет выход в сад, но заодно твоя собственная купальня… ближе кухня. Обеденный зал.

– Я воздержусь. Мне понравилось там, около каскадов.

– И выход к королевским конюшням. Надо же будет подготовить поляну для ристания?

Ветка вскинула голову: глаза ее засияли.

– Есть плац?

– Плац?.. Есть поляна, на которой мы изучаем конный бой.

– Ровная? Какая почва?

– Истоптанный песок, трава, – Трандуил начал ухмыляться.

– А размеры?

– Достаточно, чтобы я выиграл у тебя мою лошадь!

– Ох, не торопись, – прошипела Ветка. – Можно посмотреть плац? А… а…

– Да?

– Шлема не нашли там, в стане орков?

– Больше ничего, что определили бы, как принадлежащее тебе, не нашли, – сказал Трандуил. – Несколько мелких гоблинов сбежали, хотя мы были очень аккуратны и старались перебить всех. Возможно, какие-то твои вещи утащили они. Это вот, – король завел руку за спину Ветки, и тронул нунчаки, – и диадему мы нашли в шатре Азога.

– Вечная ему память, – с чувством сказала Ветка, – пусть покоится с миром, и ариведерче. А теперь, пожалуйста, как человек Владыку и лесного короля, повелителя эльфов, прошу: отведи меня к Герцу! Хочешь, встану на колени?

Трандуил улыбнулся самым уголком губ.

– Хочу.

– Что?

– На колени. Любопытно будет посмотреть.

Этот момент для Ветки ничего особого – в таком контексте – не значил, и воспринимался скорее как театральная самодеятельность. На колени, так на колени.

Светлое платье из струящегося узорного шелка, драгоценная диадема на стильной короткой стрижке, рукав, обрызганный красным вином, и нунчаки за поясом сзади. Красота. Надо грохнуться на четвереньки в духе русских народных традиций и приложиться лбом о пол, так, чтобы драгоценные блестяшки зазвенели.

Но Ветка вспомнила Азога, в душе ее что-то дрогнуло…

И она встала… на одно колено. Молча глядя на короля великого леса снизу, не улыбнувшись, как хотела сперва. Просто не смогла – лицо отказалось слушаться и словно занемело.

Трандуил замер. Замерла и Ветка, глядя на Владыку во все глаза. Ей казалось важным не упустить ни единого движения его ресниц.

Король неуверенно поднял руку… слегка коснулся пальцами щеки девушки. Ветка едва ощущала это прикосновение, и чуть было не потянулась за ним… но время игрушек прошло.

Наверное, прошло.

Трандуил убрал руку, снова иронично улыбнулся, и спросил:

– Неужто майа Ольва так любит свою лошадь? Даже как-то завидно…

– Чья б мычала, – проворчала Ветка. – А то…

– Что?

– Ничего.

– Ты так забавно мыслишь, – игриво сказал Трандуил, – поясни, что ты имела в виду? И идем на конюшню.

– Я имела в виду, что Владыку тут небось все любят, нечего коню завидовать, – набралась смелости Ветка, и встала.

– Коню? – ухмыльнулся король. – Что же, можно сказать, и коню. Спускайся, – он махнул рукой. – Я сброшу мантию и приду. Полагаю, что сцену душераздирающей встречи я готов пропустить.

– А можно морковки? Яблок? Сухариков? Нет, сначала к Герцу…

– Эти вопросы задашь на конюшне, – Трандуил махнул рукой – к Ветке подошел Даэмар. Сам же Владыка неспешно отправился к своим покоям.

По дороге подозвал Галиона, дворецкого.

– Гостье подготовь голубые покои вблизи моих. Ее вещи из внешних палат перенеси. Подай бумагу, перо. Когда я напишу письмо, пусть придет гонец и выслушает меня лично.

– Да, Владыка.

Спустя несколько минут перед Трандуилом вытянулся стройный молодой эльф в неброской дорожной одежде и плаще.

– Эйтар, поезжай к лорду Элронду. Он знает, где после времен великой битвы остались стреломет и последние черные стрелы. Пусть немедля отыщет их, и отправит ко мне. Больше я написал в письме, которое не должно попасть к врагу. Бери лучшую лошадь и скачи во весь дух, если нужно, коней меняй. Галион даст тебе денег, чтобы ты мог купить коней в людских городах. Торопись.

Ветка тем временем, выскочив во внутренний двор к конюшням, пулей неслась к огромной гнедой туше, пасущейся на поляне, обгоняя даже длинноногого Даэмара.

Свистнула; конь повернул голову… взревел, и, подбивая задом, поскакал к Ветке.

– Герцечка! Зайчик мой любимый! Герцечка, хороший мой, счастье мое, ты у меня самый лучший, самый прекрасный… не похудел? Что ты кушал? Какую водичку тебе давали, солнышко? – Ветка лобызала коня прямо в теплый храп, трепала за ноздри, обнимала шею, на которой теперь ее руки не смыкались – Герцег, которому дали неограниченно крыть кобыл, отрастил громадный жеребцовский гребень. – Котик мой ненаглядный! Котинька!

Трандуил, который вышел из недр дворца без мантии, стоял, скрестив руки на груди, с невозмутимым выражением лица. Рядом, практически копируя своего Владыку, точно так же стоял Даэмар.

Два синды созерцали.

Конь вовсю рассказывал ушами – привольно, грунты хорошие, работы не очень много и она скучноватая, зато подобрали гарем, жить можно… Всхрапнул, куснул за руку («где была, мать?»), за ягодицу («а карман с сахаром где?»), подыграл, привстал на свечу, опустился, обнял Ветку шеей, и в конечном итоге сунул голову подмышку – на ручки, на ручки; и начал чесать твердые шишечки, которые у лошадей над глазами, о мягкого человека.

– Об меня тоже чешется, – спокойно сказал Трандуил.

– Герцечка, малыш, – ворковала Ветка. – Дядька плохой ездил, тяжелый? С кнутиком, нет? Ноги, наверное, сильные у дядьки, длинные, как наподдаст моему гнедому мальчику… да… да… мы больше не дадим дядьке над собой измываться. Нам только завтра-послезавтра надо выступить как следует. Заинька!

– Дядька, – сказал Даэмар.

– Длинные ноги, – подтвердил Трандуил.

***

Ветка скулила и плакала. Когда-то она решила, что слезы у нее кончились, и не ревела даже тогда, когда умерла мать. Но иногда, просыпаясь по часам, чтобы бесконечно тренироваться, она обнаруживала подушку мокрой, и, не задумываясь, мгновенно забывала о такой неприятности.

Трандуил постоял у двери и осторожно вошел в покои – в новую комнату, которую предоставили Ветке, уютную просторную комнату, украшенную голубыми гобеленами. Неслышно ступая, приблизился к кровати. Девушка спала крепко, поднывая; из-под сомкнутых век текли ручьями слезы, мокрыми пятнами расползаясь на подушке.

Трандуил присел на край ложа. Взгляд его светлых, хрустальных глаз был расфокусирован, как будто Владыка старался увидеть сквозь время и пространство ту боль, которая терзала его гостью. Затем король поднял руку, и узкой прохладной ладонью накрыл горячий лоб.

– Я здесь.

Ветка мгновенно перестала бормотать и плакать, затихла, и даже слегка улыбнулась. Трандуил ждал, пока она полностью расслабится, и всмотрелся в черты. Так и есть. Днем дева была постоянно в напряжении – она то морщилась, то щурилась, то мучительно кусала губы, то кривлялась, то улыбалась. В ее облике не было ни единой спокойной мышцы, которая позволила бы оценить черты ее лица.

Их стало ясно видно лишь теперь.

Лунные лучи проходили сквозь драгоценную диадему на подоконнике, и оставляли магические отсветы на щеках и лбу Ветки.

– Я здесь.

Ветка перевернулась на бок, чмокнула и наконец уснула без сновидений – глубоко, засунув сложенные лодочкой ладони под щеку.

Король перебрал кончиками пальцев короткие белые волосы на макушке, улыбнулся чему-то, и неспешно вышел. Даже мантия слушалась его беспрекословно, и не шуршала, а словно текла, огибая углы.

В коридоре стоял Галион.

– Дозорные с кордонов передали – ваш вестник пересек границы Сумеречного Леса.

– Отлично.

– Но… вы компрометируете себя, Владыка. Вы не позволяли никакой воли собственному сыну, и даже просто дружбу с лесной эльфийкой осуждали. И теперь вы выходите из спальни этой человеческой женщины. Простите, я говорю на правах вашего давнего слуги, преданного еще великому Ороферу…

– Что позволено королю, не позволено принцу, – задумчиво и без всякой надменности ответил Трандуил. – В конечном итоге, я предвидел, что сын покинет мой двор и отправится искать особую судьбу. Я сам делал так в свое время. И я не ошибался в отношении Тауриэль. Она отсутствует. И не находит нужным никак прояснить свое отсутствие. Ты замечаешь?

– Почему вы интересуетесь Ольвой, Владыка? Что интересного в этой человеческой женщине? Ни один эльф не понимает вашего особенного отношения.

– Галион, не говори со мной от имени всех эльфов, – Трандуил сменил тон на более надменный. Затем смягчился снова, – Я давно научился читать знаки судьбы. Глупая случайность чуть не стоила мне жизни. Она и ее конь спасли меня. Предположительно, спасли. Не факт, что я погиб бы, оказавшись на равнине без коня в кольце варгов и орков. У меня есть некоторые преимущества в бою перед указанными противниками, и помощь была близка. И все же ее появление я предпочел воспринять как знак. И теперь я решил оставить ее возле себя. Она занимает меня.

– Оставить возле себя – в любом случае, Владыка? А если она захочет уехать? Вы проявите вашу власть и силу?

– Пусть сначала захочет, – насмешливо сказал Трандуил. – Не придавай этому большого значения, старый друг. И забудь думать о моей репутации. Ей уже несколько тысячелетий ничто не угрожает. Фея так фея. Лесная. Рогатая.

Трандуил вскинул голову и неспешно пошел по коридору к своим покоям.

========== Глава 18. Доброе утро ==========

Ветка проспала все сроки, в которые привыкла подниматься; но пробуждение оказалось не самым лучшим. С нее сорвали одеяло, и резкое движение заставило Ветку мгновенно спрыгнуть и принять боевую стойку карате, еще не проснувшись до конца.

Напротив стоял стройный эльф в длинном кафтане. Ветка продрала глаза – нет, не эльф, эльфийка! Сложная прическа со многими тонкими косами, строгое, но изумительное по четкости очертаний лицо, платье в пол.

– Так-так, – сказала гостья. – Спишь в мужской рубашке? Какая прелесть. Дай-ка посмотреть, какова же ты.

Веткины версии на тему утренней посетительницы сконструировались разные, много. Но прежде надо было снова понять – где она, что за комната – и избавиться от остатков необычно сильной сонливости. Ветка провела руками по лицу, и что-то промямлила. Спала она в том, что нашла в свертке, принесенном Даэмаром – с ее точки зрения, просторная шелковая вещь примерно до колен – самое то. А вырез?.. Ну а что, вырез…

– Ты и говорить толком не умеешь? Как все люди – неопрятна, ленива, некрасива. Что же, я этого и ожидала.

Девушка подошла ближе.

– Ты меня, я погляжу, хорошо знаешь, – буркнула Ветка, переводя внутренний баланс на обманчивую расслабленность, и делая полшага к туалетному столику. – А вот я тебя вижу впервые. Меня зовут Ветка. Но можно на вежливость и не заморачиваться? Что тебе надо?

– Я сейчас решу, – надменно сказала эльфийка. – Ты настолько жалка, что мой первоначальный план теперь кажется мне чрезмерным.

– Так. Раз у нас беседа по душам, открой мне тайну, прекрасная дева. Меня давно плющит от любопытства, да спросить не у кого. Чего на меня прекрасная эльфийская половина взъелась?

– Не преувеличивай, – холодно сказала посетительница, бесцеремонно вертя в руках диадему Ветки. – Тобой брезгуют. Ты острижена – так поступают с колдуньями в человеческих городах. Твои волосы выглядят жалким подражанием эльфам. Ты омерзительна в попытках выглядеть хоть немного привлекательнее, чем обычные люди. Чем ты занималась? Травила воду в колодцах? Убивала новорожденных младенцев? Продавала свое тело?

– Завидно? Что-то мне кажется, что не только в колдовстве дело, – ухмыльнулась Ветка. – Положи на место цацку. А представляться у эльфов как, не принято? Стучать на входе? Тут дверь как раз есть, я видела. Могу показать.

– Ах да, – протянула дева. – Меня зовут Тиллинель. Я собираюсь сделать то, что оказалось не по силам нашим воинам.

– Страшно представить, ну-ну, – ухмыльнулась Ветка. Она заняла наконец выгодную позицию; эльфийка выглядела совершенно спокойной, но во время беседы раз или два бессознательно касалась рукой тонкого клинка, висящего у ее пояса. Ветка видела – барышня пришла не на эмоциях, а абсолютно сознательно, она холодна и уверена в принятом решении, хотя и хочет унизить Ветку словами – для начала. Не было ни страха, ни особенных сомнений. Ветка внутренне сбалансировалась, и пока Тиллинель жонглировала гадостями, оценила помещение и свои возможности.

– Пока ситуация не зашла далеко, – сказала эльфийка, – я думаю, твою и без того короткую жизнь имеет смысл прекратить, – и вынула кинжал.

Ветка не обольщалась – девица была отменно тренирована и, несмотря на избыточную помпезность поведения (ключевая ошибка отрицательных героев – длинные тексты; пока тексты говорятся, положительные герои по-тихому мылят лестницу или вешают ведро с жидким свинцом над дверью), настроена серьезно.

– Я поняла, поняла, ты пришла меня зарезать, – сказала Ветка, и прихватила со столика нунчаки. – Начнешь, или еще поговорим?

– Не стоит ждать.

Оружие утренней гостьи – тонкий то ли укороченный меч, то ли удлиненный кинжал; Ветка знала лишь азы сценического фехтования, которые пригодились на льду, в сражении с Азогом, а в названиях и видах клинков не разбиралась. В любом случае, длина оружия настороженности не вызывала.

Эльфийка не просто недооценивала Ветку, которая занималась с настоящими мастерами кобудо, привезшими технику боя в Москву из Японии, а вообще не рассматривала ее как соперницу. Выпад был быстрым – красавица рассчитывала перехватить руку Ветки, заломить ее назад, и быстро перерезать девушке горло.

Для Ветки время в боевом пространстве словно замедлилось.

Ни с орками, ни с кем другим в этом мире ей попросту не доводилось применять свои знания и навыки – или орда шла на орду, или свойства соперника были таковы, что можно было использовать лишь дисциплину духа. Но многие часы, направленные на выбивание из своего тела страха, бесконечные занятия не прошли даром. И сейчас, в определенном интерьере, который удалось хорошо осмотреть, с любимым оружием – не запрещенным законом, подогнанным под ее руку по балансу и весу, Ветка чувствовала себя прекрасно, в своей стихии.