Текст книги "Надейся (СИ)"

Автор книги: Funny-bum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Девушка, успевшая за время уничижительных спичей проснуться окончательно и собраться, не просто пропустила захват и атаку – она ушла, поднырнула под руку с оружием противницы, и ударила нунчаку под локоть – эльфийка вскрикнула; пальцы руки разжались, так как кисть оказалась парализована. Но Тиллинель легко перехватила оружие другой рукой, и повернулась к Ветке уже с иным настроением.

Ветка не была уверена, сумеет ли клинок перерубить цепь, соединяющую две половинки ее оружия – но лучше было не рисковать. Девушки затанцевали друг вокруг друга. Ветка обдумывала план – обезоружить и насажать синяков, оглушить; эльфийка готовилась убивать.

– Ты порождение Моргота, – совершенно другим тоном сказала Тиллинель. – Твои желтые глаза и палантир Врага околдовали Владыку, а теперь ты и поселена возле его покоев. Я не допущу, чтобы Трандуилу хоть что-то угрожало.

– Драконьи яйца, слава валар, – девушки обменялись парой ударов, и отскочили – Ветка с порезом на плече, рассекшем рубашку, эльфийка с парой серьезных синяков на бедре и руке. – Что-то проясняется. Ну вы и сплетники, хотя я смекаю… это Лантир с тобой делился, да? Есть что-то общее в рожах…

– Неважно, – прорычала эллет, и снова атаковала. Достать дальше сорочки не удалось – но та повисла кусками, а Ветка ощутила неудобство от чрезмерной прорехи. Веткин удар был точнее – она перестала стесняться, и била на поражение. В случае с человеком речь шла бы о переломах.

– Твои глаза! – выкрикнула эльфийка. – В них ядовитый желтый огонь! За такие глаза людей иногда казнят… – удар, еще удар, выпад, – и правильно делают! Трандуил считает, что ты спасла его… – свист клинка; Ветка перескочила на кровать, чтобы атаковать сверху, а Тиллинель перескочила с кресла на туалетный столик, – но на самом деле это коварство Врага!

– Дура психованная! – А ведь мастер предупреждал не разговаривать во время боя – Ветка не достала противницу, а та оставила новый, более глубокий порез на бедре. – Подавись своим Трандуилом! Я и дня лишнего не останусь в вашем лесу!

– Ты не сладишь с воительницей, у которой тысячи лет боев за спиной, – прошипела Тиллинель. И была права.

– Разве что в силу оригинальности жанра, – буркнула Ветка. И тоже была права.

Трандуил, и с ним еще два дворцовых стражника уже некоторое время стояли около дверей. Владыка, привлеченный шумом, вошел без стука; сперва опешил, затем, поняв, что происходит, поднял изящную руку, останавливая сопровождающих, и наблюдал.

Выражение его лица сложно было описать.

Ветка тем временем получила преимущество – эльфийка слегка потеряла ее из виду, разрубив подушку, и попав в пухо-перовую завесу; и Ветка достала ее по лицу – точнее, мощный жесткий удар нунчаки пришелся по виску красавицы, и, хотя не оглушил вовсе, она ахнула и растерялась; Ветка молниеносно нанесла удар по запястью – выпал легкий меч. Уже основательно рассерженная, девушка собралась вырубить соперницу – но удар усиленной свинцом деревяшки встретило предплечье короля.

– Достаточно, – раздраженно сказал Трандуил, вырвав одной рукой нунчаки, а другой скрутив Ветку и прижав к себе. – Тиллинель, что это такое?

Эльфийская дева мгновенно стала девой. Она не всхлипывала, но стояла так, и прижимала руку к расползающемуся по половине головы синяку с отеком так… и подняла взгляд на Трандуила так, что Ветка сама ей чуть не посочувствовала. Но с комплексами надо бороться. Средиземье настраивало Ветку именно на это.

– Коза драная, – прошипела Ветка, и рванулась; бесполезно – с тем же успехом можно было пытаться разогнуть манипулятор погрузчика. Ей не удалось даже пошевелиться, получилось только брыкаться.

Эльфийка подобрала свое оружие… возле нее на всякий случай встал Лантир.

– Леди Тиллинель? – еще раз спросил Трандуил, бросив нунчаки на кровать Ветки.

– Владыка… вы не видите ее со стороны. Вы ослеплены мороком, ваш разум смущен. Не я одна считаю, что это создание, – эльфийка указала на Ветку, – порождение Моргота, и ныне она в самом сердце Сумеречного дворца. В самом… сердце… – дева опустила голову, и стояла – прекрасная, нежная, благородная… избитая.

Ветка искренне пожалела, что стеснялась в схватке, и снова сосредоточилась на идее разогнуть руку Трандуила, изо всех сил напрягая всю свою наличную мускулатуру.

– Мой разум смущен? – проговорил Лесной король, выделив каждое слово.

– Владыка… не всегда мужчине… мужчине… возможно оценить хитрость дев и женское колдовство, – прошептала Тиллинель.

– Подумай хорошенько, прежде чем еще раз говорить своему Владыке что-либо о его разуме, – ледяным тоном произнес Трандуил. – Я не бесноватый гном, чтобы подобное выслушивать. Лантир проводит тебя.

– Владыка!

– Ступай отсюда.

Ветка, понимая, что обидчица уходит недобитой, завозилась с утроенной энергией и чуть взвыла. Трандуил встряхнул ее, как котенка:

– А ты не копошись! Тоже хороша!

– Спасибо, и ты хорош, – отозвалась Ветка. Трандуил чуть опешил, потом рассмеялся – за перепадами его настроения попросту невозможно было уследить. Тиллинель, которую под локоть уводил Лантир, резко обернулась и ожгла напоследок разоренную комнату взором горящим.

– Злыдня, – сказала Ветка.

– Дракониха!

– Психичка!

– Морготова тварь!

Даже Лантир сдавленно фыркнул; второй стражник закрыл дверь, и Ветка осталась с Трандуилом наедине.

***

Владыка Леса отпустил свою гостью. Ветка попятилась и остановилась.

Комната была запорошена белым пухом. Перышки медленно оседали – в том числе на мантию короля, на его длинные, гладко расчесанные волосы. Ветка сдула пару пушинок с лица и ресниц.

Кровать раскрыта и разорена, диадема валяется на полу. Ветка – в разрезанном несколько раз одеянии, на руке и бедре потеки крови. Волосы дыбом, щеки красные.

– Н-да.

Трандуил ушел к столику – снял с поверхности воды в чеканном серебряном кувшине перышко, налил себе в бокал на ножке, украшенной турмалином. Посуда, так сказать, входила в комплектацию номера – поднос с фруктами, водой, парой бокалов уже был тут, когда в голубые покои принесли Веткины немногочисленные вещи.

Трандуил пригубил воды.

Ветка подняла диадему, привередливо ее осмотрела – не затоптали ли во время схватки, и направилась за ширму, одеться.

– Погоди.

– А?

– Иди сюда.

Ветка, взвесив, что лесной король уже видел ее во всех возможных видах, и слышал о ней тоже все, что только возможно, бочком подошла.

– Я приношу свои извинения за Тиллинель, – сказал Трандуил. Выражение его лица снова не поддавалось описанию. Здесь была и хитрость, и гламурное томление, и некоторая издевка – мужественное лицо короля было способно передавать удивительно тонкие нюансы настроения, и при этом скрывать истинные чувства. – Мне многие девы говорили о своем недовольстве тобой. Но я предпочитаю принимать решения сам.

– Угу, – буркнула Ветка. – Я имела просто тучу шансов вызвать недовольство твоих дев, ибо постоянно толкусь во дворце, проедаю тебе мозг своими капризами, требую тряпки и брюлики.

– Я не все слова понял… но ты уловила суть – несмотря на наши… краткие моменты общения, свита оценила, что каждый из них был неповторим, – усмехнулся Трандуил. – То чудесный конь в стае варгов, то ты на льду в славном обществе полумертвого Торина Дубощита, что также обращает на себя внимание, то…

– Не надо – не надо, – Ветка поджала губы, потом, почти скрипнув зубами, отчетливо выговорила:

– То я вся такая голая и красивая в стане Азога Осквернителя. Кстати, с прозвищем у него все нормально, в точку. Да, ты прав, насыщенная шоу-программа.

Трандуил подошел ближе, положил руки на плечи Ветке. У той возникло ощущение, что на нее повесили две гири по тридцать шесть килограммов – ноги подкосились, она села, стараясь сохранять спинку ровной, а подбородок вздернутым. Не рыдать.

Трандуил сел рядом.

– Покажи.

– Царапина…

– Покажи! – Ветка засопела и подняла рукав рубахи. Король дунул – кровь отчего-то разлетелась высохшими лепестками. Владыка накрыл длинный порез ладонью, и негромко спел несколько музыкальных фраз. Убрал руку – не осталось даже следа.

– У целительницы хуже получается, – прошептала Ветка. Трандуил только улыбнулся.

– Ногу.

Ветка помучилась и открыла разрез спереди на бедре. Трандуил сел перед кроватью на корточки, опершись руками слева и справа от Ветки, подул…

Постучали.

– Я занят.

– Владыка, – Галион приоткрыл дверь, заглянул…

– Я сказал: я занят!

Дверь поспешно хлопнула.

Трандуил положил ладонь на порез. Ветка изучала кольца и перстни на руке Владыки, мечтая провалиться сквозь кровать, или умереть, или потерять сознание. Она знала, что скулы и уши у нее сейчас красные, но ничего не могла с этим сделать. Только сидеть и не дергаться.

– Эта песня будет чуть дольше, – произнес Трандуил.

– Я поняла, – прошептала Ветка. – Помирать, так с музыкой…

– Я очень надеюсь, что ты выживешь, – улыбнулся Владыка. – Меня чрезвычайно заинтересовало твое оружие. Я и не думал, что это оружие. А потому у меня к тебе теперь много вопросов. Пока могу сказать… с тобой не соскучишься, Ольва.

========== Глава 19. Конкур ==========

– Собственно, – говорил спустя два часа Трандуил, – с утра, точнее, уже днем, я направлялся к тебе договориться о времени и условиях ристаний. Я уже хотел бы оставить коня за собой и более не возвращаться к данному вопросу.

Ветка, давным-давно одетая, пообедавшая и дождавшаяся, пока, покинувший ее после исцеления, Владыка освободится от своих королевских обязанностей и призовет ее для этого разговора, коварно спросила:

– Как мы выберем форму состязаний?

Трандуил легко махнул рукой:

– Не вижу в этом вопросе ничего особенно существенного для себя. Ты считаешь, что можешь делать с конем нечто, недоступное мне – я соглашусь на любой вариант испытаний. Покажи мне чудеса, которые таит в себе это животное.

Сейчас король выглядел расслабленным – на нем была одна из драгоценных мантий, окутывавших сильную стройную фигуру почти целиком, осенняя корона с алыми листиками рябины, и рекордное количество сверкающих украшений, комплектацию которых теперь, после раздела сокровищницы Эребора, он постоянно менял. Лишь два-три излюбленных кольца оставались на нем постоянно.

Юное гладкое лицо, широкие темные брови, томное выражение – Трандуил полулежал на троне, покачивая ногой, а Ветка колготилась снизу. Можно ли подниматься наверх, она не знала, а лесной король на сей раз и не подумал спускаться.

– Я готова предложить! Небольшое поле, на нем препятствия – их надо пройти чисто и красиво, не сбить, не задеть, и в определенном порядке.

– Пройти препятствия? – Трандуил тянул слова, говорил медленно и лениво, явно думая о чем-то своем, и смотрел мимо Ветки.

– Проехать их на лошади. Перепрыгнуть. Герц обучен прыгать.

– Какой смысл ставить много препятствий на одном поле? В лесу случается всякое – рвы, поваленные деревья. Там да. Там же мы готовим наших коней для битв и учим прыжкам и послушанию.

– Это… искусство. Искусство точно направить лошадь, быстро повернуть, сделать чистый прыжок. Ничего не повалить, пройти на время.

– Занятно… я знаю скачки на скорость, что с одной лошадью на двоих затруднительно устроить, и конные ристания с оружием. А такого рода состязаний еще не видел. Что же, спасибо. Со своей ролью, как ты сама себе определила ее, ты вполне справляешься, – усмехнулся Трандуил.

Ветка сжала губы.

– Можешь идти, подготавливать все для ристания. Я назначаю день и время – завтра, час после рассвета. Или тебе нужно больше? Послезавтра?

– Лучше послезавтра. Сегодня я уже не успею…

– Ступай, – Трандуил махнул рукой. – Я буду послезавтра, а конюшие и стремянные помогут тебе все устроить.

И Ветка, поколебавшись, попыталась сымитировать изящные поклоны эльфов своему Владыке, и отправилась восвояси. Сперва чем-то недовольная и удрученная, а потом чуть ли не вприпрыжку.

Когда она ушла, Трандуил так же немного лениво и как бы в сторону сказал:

– Даэмар, ты здесь?

– Да, Владыка.

– Какие новости от Холодных водопадов?

– На редкость скверные. Там огромное гнездо пауков, деревья гибнут. Мэглин не справляется. Он был тяжко ранен, но продолжает теснить врага. Возможно, он обессилел после…

– Пошли туда дружину побольше – возьми не лесных стражников, а воинов. Мэглин пусть вернется сюда. Довольно лелеять гордыню. Проследи за Ольвой, помоги ей на конюшне. Я хочу, чтобы ты присматривал за ней, пока не появится лаиквенди. А после ристания я дам тебе поручение. Твой долг Мэглину ведь пока не отплачен?

– Нет. Я ради этого…

– Я попрошу тебя отложить эти счеты. Ты любишь одиночество и более многих способен быть невидимым и неслышным. Леголас уже много раз проверил, нет ли за ним преследователей, и привык к мысли, что ему предстоит скитаться в дальних странах одному. Привык, что мой взор не следит за его судьбой, и что я позволил ему искать самостоятельной участи вдали от Сумеречного Леса. Ты отыщешь его – я полагаю, это будет нетрудно – и незримо будешь сопровождать повсюду, посылая мне вести теми способами, которыми сможешь.

– Хорошо, – по лицу Даэмара не было понятно, рад или нет он такому поручению. – Сопровождать принца – большая честь для меня.

– Я отпустил Леголаса. Но это не значит, что я намереваюсь упустить его из виду, – негромко сказал Трандуил. – Теперь ступай. И призови ко мне Галиона.

Дворецкий приблизился тихо; на рукаве его сидел белоснежный голубь.

– Птица из Лориена, ваше величество. Лорд Элронд сумел исполнить вашу просьбу. Стреломет прибудет через три или четыре дня. Его эльфы торопятся, как могут. Лорд крайне встревожен. Черные стрелы везут из другого места. Их осталось четыре, и больше некому ковать новые…

– Если только мы с Элрондом сами не встанем к наковальне с благословения Галадриэль. Наугримы всегда слишком много о себе мнили. Но четыре и для начала – это много лучше, чем ничего. Я хочу видеть старших дружинников. Я желаю, чтобы собрали две сотни из тех, кто уже достаточно отдохнул и готов идти навстречу непредсказуемой и роковой опасности. Вскоре мы выступим в Дейл, а пока подготовь еще одного гонца – он поскачет к Барду, предупредить о нашем приходе.

– Чрезмерно много непредсказуемых и роковых опасностей стало подстерегать каждого в Средиземье, – тяжело вздохнул Галион, – Я все сделаю, Владыка.

– Я рад был бы не покидать пределов Сумеречного королевства, – сказал Трандуил, вставая, – но перемены могут и впрямь застать нас прямо у порога дворца, и сами войдут в наши пределы. Я не желал верить, но ощущаю зло. И Лес его ощущает.

***

Ветка с удовольствием с помощью Даэмара объяснила нескольким эльфам, занимавшимся на конюшне лошадьми, как следует огородить и разровнять прямоугольник на большой сухой поляне – боевое поле – а также, как сделать и расставить препятствия. Потребовались перевод и много чертежей; к удивлению Ветки, вдруг оказалось, что на вестроне тут говорят не все.

Эта работа заняла вечер допоздна. Ветка не могла думать больше ни о чем другом, кроме предстоящего конкура.

Прыгать на Герце ей доводилось всего раз-два. Этим занимался спортсмен, который на нем выступал – пара должна была постоянно притираться друг к другу, чтобы привозить новые кубки.

Те прыжки на Герце врезались Ветке в память – элитная лошадь шла на препятствия ровно, как локомотив, сама отсчитывала момент, когда было пора прыгать (а многие кони не в состоянии рассчитать расстояние от точки отталкивания до препятствия, и нуждаются в подсказке). Герцег считался самовозом – это значило что если его вовремя поворачивать на препятствия по номерам и не падать с него, то он, скорее всего, чисто пройдет весь маршрут. Если не начнет хулиганить. Герц, конь молодой, резвился на плацу – мог обносить препятствия, на старте начать пятиться и свечить, закидываться.

Подобное поведение не поощрялось в спорте, компрометировало жеребца с позиции репутации его породы, и делало конкур на Герце опасным. Его развороты и игривое неповиновение были слишком могучими, и увлекательные полеты его всадников на тренировках и на выступлениях стали обычным делом.

Но Ветка была глубоко убеждена, что конь, вместе с ней прошедший границу между мирами, не подведет. Она вся ушла в расчет шагов, высоты, расстояний, в предстоящее соревнование.

Жерди для препятствий обернули пылающими алыми и ослепительными белыми лентами. Ветка выставила охотничий конкур из препятствий, которые были наиболее зрелищными, и проще всего давались коню… а точнее, ей. Она не сомневалась, что великолепная олимпийская дисциплина неизвестна эльфам, и Трандуил не сможет ее обыграть. Надо только сдержать Герцега вначале, и все будет отлично. Изящная трасса, двенадцать препятствий, и проходить их надо в довольно замысловатом порядке. Красота.

Лишний день позволил ей потренироваться. И Ветка была даже огорчена малым вниманием – дворец жил своей жизнью. Время от времени на ее занятия приходили посмотреть двое, трое эльфов, но надолго не оставались, и, переговариваясь на певучем наречии, уходили восвояси.

Ветка думать забыла о драконах, Торине, Барде, поцелуях и прочей ерунде. Ее Герц был с ней, и наутро они должны были выиграть самый лучший приз на свете – друг друга.

Ветка забыла даже про орка.

Хотя отсутствие тренировок сказалось не лучшим образом, Ветка сочла, что готова. Она прошла маршрут, не свалившись; тщательно подготовила седло, проверив каждый ремешок. Ветка осталась очень собой довольна, но никак не могла избавиться от какой-то непонятной тревоги, от ощущения неправильности – словно пытаешься смахнуть с зеркала тонкую паутинку, которая на самом деле является трещинкой. Несколько раз перебрала все пункты программы – нет, никакой погрешности нет, она все рассчитала верно. Герц все вспомнил, ластится к ней как раньше, доверяет под седлом.

Завтра.

Завтра!

И завтра наступило.

***

На ристания на сей раз собралось больше эльфов, чем Ветка видела когда-либо – если исключить ночевку армии в ее первую ночь в Средиземье. Эльфы переговаривались, указывали руками на препятствия, объясняя друг другу порядок и правила этой новой игры. Ветка увидела, что вынесли резной деревянный трон – и вот явился Трандуил.

Не глядя на нее, он на эльфийском наречии назвал имена Лантира, Галиона, и еще четыре или пять неизвестных Ветке. В том числе, и одну деву.

– Эллениль – лучшая наездница Сумеречья, – пояснил Ветке.

Поднял руку.

– Итак! Эта лошадь прибыла вместе с моей гостьей из другого мира, существующего милостью Эру Илуватра. Я спросил, на каких условиях Ольва Льюэнь отдаст коня мне. Условие было поставлено следующее – выполнить на этом коне то, что он умеет. Льюэнь выбрала умение, которому конь обучался – преодолеть эти препятствия в определенном порядке, не сбив жерди и не потеряв времени. Я нашел предложение увлекательным, а подобное умение для лошади вполне полезным, и согласился. Вчера Ольва подготовила это поле для ристания. После нас все вы на своих лошадях сможете испробовать тут свои силы.

«Препятствия до ста сорока сантиметров, – злорадно подумала Ветка. – Тут вы все и посыплетесь».

– Все ли понятно? Ольва, лучшие всадники будут судить нас. Теперь выясним, кто должен показать свое умение на коне первым.

– А как?

– Жребий. Сорви две соломинки.

Ветка отломила длинную сухую ковылинку… поделила ее на две неравных части. Подумала, покосилась на Лантира, и передала травинки Галиону. Тот спрятал их в ладони.

– Гостья первая.

Ветка потянула… длинная. Трандуилу досталась короткая.

Ну что же! Второму всаднику на Герце всегда везло меньше – коню было скучно прыгать дважды одно и то же, и он начинал дурить.

Ветка улыбнулась и двинулась к храпящему и роющему копытами землю Герцу, которого на развязках удерживали два стремянных.

«Смотри, твое величество».

Выступление в конкуре редко длится дольше пяти минут. Ветка подвела Герца к первому препятствию – конь взвизгнул и ушел в сторону, но затем, сделав крутой вольт, вернулся и прыгнул. Великолепно вычищенное, сверкающее гнедое тело взмывало в воздух – мощь и грация Герцега и так пользовались среди эльфов уважением, а тут не залюбоваться было попросту невозможно. Ветка, в эльфийской одежде, к которой она уже начала привыкать, взмывала в воздух – повод коня туго собран, баланс удерживается на стременах и коленях. Корпус вперед. Посыл, прыжок; корпус назад; подхватить лошадь, разворот – и снова вперед. Снова Герц взлетает над жердями, увитыми лентами, аккуратно подобрав передние ноги, и мощно приземляется; подхватывается, меняет ногу, выходит на крутой полувольт – прыжок, и снова разворот.

И вот маршрут пройден.

Ветка подъехала к Трандуилу и увидела, что ее выступление многим понравилось – эльфы улыбались, жестикулировали. Но… что-то было не так. Ветка осадила приплясывающего ганновера.

Трандуил сидел в короне, мантии, перстнях… закинув одну ногу на подлокотник кресла, и словно даже вовсе не смотрел на ее старания.

– Все? – спросил он.

– Да…

– Что же, красиво. Я должен повторить твои прыжки в том же самом порядке, за то же или меньшее время, и не допустить, чтобы конь убегал, как вначале?

– Да… это была… помарка.

– На твой взгляд, ему надо давать отдых?

– Можно не давать, Владыка.

– Тогда слезай.

Что не так? Что-то шло не так.

Ветка даже не заметила, что с Герца ее снял нелюбезный сердцу черноволосый Лантир, и в напряжении замерла.

Трандуил тем временем махнул рукой – стремянные мгновенно расседлали и разнуздали лошадь. Ветка смотрела. Трандуил хочет свое седло? Но нет.

Лесной король сбросил на руки Галиона мантию, снял корону – рядом нарисовалась эльфийская девушка, которая приняла ее, и подала Владыке простой серебряный венец. Трандуил положил руку на гриву коня, и отправился с Герцем, который тут же начал пихаться и жевать рукав кафтана, к месту, с которого стартовала Ветка.

Ветка уже изгрызла губу, не понимая, что происходит. Трандуил едва смотрел, когда она прыгала. Он не мог запомнить препятствия. И пройти по такому сложному маршруту без седла… без уздечки? Это конкур. Это олимпийская дисциплина.

Трандуил легко вскочил на Герца, и громко сказал:

– Пусть судьи подтвердят, что я не использую эльфийской волшебной силы.

А вот такая возможность Ветке и вообще в голову не пришла.

Трандуил тронул коня ногами…

Ветка скакала на пределе сил и баланса – собравшись, вкладывая в каждый прыжок всю силу и всю душу.

Трандуил направлял коня коленями и отчасти за гриву… и сидел непринужденно и изящно, как в кресле. Такое ощущение, что препятствия почти по полтора метра его ничуть не смутили. Длинные ноги, плотно лежащие на шкуре коня, идеально удерживали всадника и без седла со стременами.

И достаточно отрешенный, даже скучающий вид… только длинные светлые волосы, грива и хвост жеребца взметались над препятствиями, любовно выставленными Веткой накануне.

Конь шел, как неукротимая гнедая волна. Без седла было видно, как работает каждая мышца лошади, и можно было без труда догадаться о балансе, мускулатуре и силе всадника.

Трандуил отпрыгал без ошибок в препятствиях. И подъехал к онемевшей Ветке и судьям.

– Какой будет вердикт?

– Вы проскакали быстрее, Владыка. И конь не сопротивлялся вам в начале маршрута. Чистота была одинакова у обоих – конь не ударил ногой ни по одной жерди.

– Хорошая забава, – сказал Трандуил. – Жерди можно было бы ставить и выше.

Все это время Герц не стоял на месте – он подбивал задом, привставал на свечку, играл, разворачивался вокруг своей оси. Лесной король сидел, словно его приклеили, и только следовал за движениями коня корпусом – гибкая талия и огромная мощь позволяли ему без труда держать баланс.

– Ольва? Ты согласна с решением? Герцег мой?

Ветка молча развернулась и побежала прочь.

***

Она промчалась насквозь дворца и выскочила мимо стражи наружу; и дальше, в ту комнату у каскадов, где она провела первые три дня в Сумеречье. Ветка бежала умереть – от стыда, от боли, от разочарования. То, что она считала одним из наиболее ценных своих умений, во что вкладывала всю душу – это оказалось так ничтожно! Она, она оказалась просто дурой.

Герцег всегда лучше выступал под мужчинами.

Слова Иваныча – это мужская лошадь.

Трандуил эльф. Эльф! Они изначально сильнее и быстрее во всем, что касается природных и естественных навыков. Плавать, бегать, прыгать.

Прыгать через препятствия на лошади.

С чего она решила, что самая умная? Она же сама предложила это… ристание. Сама. Чтобы отделаться от лесного короля и спокойно владеть Герцем.

А Трандуил попросту сыграл в поддавки с несчастной человеческой дурочкой.

Ветка представила, как забавна была эльфам ее возня с палками, расчетом шагов и прочим… и взвыла от стыда и унижения.

Забившись в нетопленную комнату, она обхватила подушку, и, прижав ее к животу, каталась по ложу, ревя во все горло, и временами срываясь на задавленные крики, раздирающие связки.

Герц. Герц принадлежит Владыке Сумеречья, лесному королю.

Конец.

Но ни одно отчаяние не длится вечно. И Ветка затихла, замерла, лишь изредка снова всхлипывая – всем телом. Глядя в никуда. Она уже и забыла, что отчаяние бывает таким всепоглощающим, таким, что не хватает сил даже на мысль «вот умру, и будете плакать».

– Хорошо, – раздался голос от кожаной шторы, загораживающей вход.

– Проваливай.

– Хорошо, что ты перестала завывать, – в комнату вошел Трандуил, и тут же присел возле очага. Он был без мантии и в простом венце – как выступал на ристании. – А то, я полагаю, все пауки уже двинули сюда, привлеченные твоими морготовыми воплями. Мои эльфы прыгают твои препятствия. Хорошее развлечение, спасибо. Всем весьма понравилось.

Ветка повернулась к Владыке спиной.

– Я не буду колдовать, хотя мог бы усыпить или успокоить тебя. Но я побуду здесь. Недолго. Ты сама это придумала, и ты не можешь считать, что была допущена нечестность. Лошадей, подобных Герцегу, тут нет. А вот всадников получше, чем в твоем мире – похоже, предостаточно. Расскажи мне о том, что тебя мучает. Что заставляет тебя плакать ночами.

– Я не плачу. Я никогда не плачу.

– Во сне – плачешь.

Ветка не поворачивалась.

– Я могу приказать, но законы Сумеречного Леса тебе не писаны, – усмехнулся король. – А потому я скажу следующее. Боль в твоей душе созрела, и ее следует выпустить, как дурную кровь, как гной из раны. Тогда ты сумеешь очиститься и жить другой жизнью. Тебя это может даже пугать, так как ты просто не представляешь, что делать без боли, без нарыва в душе. Ты думаешь, такую боль доставила тебе потеря коня? А что он тебе? Любимый? Друг? Это был даже не твой конь. Ты сама говорила. А вот отчего так больно – с этим и надо разобраться. Ты научилась выживать так, чтобы этот черный нарыв доставлял минимальные неудобства. Но он есть. И он – корень Тьмы. О, я сведущ в делах такого рода. Расскажи мне. Иначе тьма прорастет. Или туда, или сюда. Балансировать посередине больше нельзя.

Ветка резко повернулась. Села.

– Ты не была в Средиземье позавчера, вчера и сегодня утром. Ты была в своем мире, который тебе больше недоступен. Но нельзя быть здесь и там. Ты все верно поняла про драконов… и не поняла того, что касалось тебя самой, Льюэнь, и чужой лошади, которую ты сочла чуть ли не частью своей души. Пора решать. Пора разорвать темные тенета.

Ветка поджала ноги. Вытянула. Снова поджала их под себя. Потерла шею. Пересела снова. Обхватила руками плечи. Трандуил следил за ней молча, глядя спокойно, но властно.

Девушка кашлянула и заговорила сорванным голосом:

– Отвертеться никак нельзя?… Я никогда не говорила вслух, не знаю, чем дело кончится, и… это стыдно, и больно, и… и я, главное, вообще не знаю, как это рассказать.

– Нельзя. Только этот день есть у тебя и у меня, чтобы было больно. И стыдно. На той боли, которую ты ощущаешь, на том отчаянии, отпусти тьму. Я тебе помогу. Ты же знаешь, что бой находит воина не тогда, когда этого хочется воину. А тогда, когда свое слово скажет судьба, скажут валар. Сегодня я их голос.

– Ну зачем?..

– Я хочу вернуть тебе долг за помощь с варгами. Я верну тебе в ответ власть над собственной жизнью.

Ветка снова тяжело замолчала, завязывая сложные узлы из длинных ног. Затем залепила ладонями лицо. Но Трандуил, и так, видимо, потративший много слов, просто ждал.

– Ну… – Ветка заговорила хрипло. – Ну… отца у меня не было. Он оставил меня и мать, когда я была маленькая. Мама родила меня рано и растила одна. Бабушка и дедушка держались в стороне.

Ветка посмотрела на короля – убедиться, что Трандуил слушает.

– Но мы неплохо жили, бедно, но дружно. Я отлично училась. Была такая пухленькая. С длинными волосами. Любила книги. Много болела. Много читала… – Ветка снова закрыла лицо ладонями.

Владыка ожидал.

– Если не углубляться… в пятнадцать лет меня поймали ребята с нашего двора. Двое держали, и по одному они… по очереди… ну… – Ветка вздохнула, облизала губы, и решительно закончила, практически увидев мысленно, как в черную, сгнившую язву входит светлый клинок, открывая дренаж, – взяли меня. Было больно. Это было в таком месте, где многие люди, идущие мимо, могли видеть и слышать. И мне до сих пор кажется, что какие-то люди слышали, понимали, и шли дальше.

Прекрасный эльф с гладким, безмятежным лицом слушал, не показывая ровным счетом никаких эмоций.

– Я… забеременела. Бросила школу. Точнее, выгнали. Мама… мама, – Ветка прерывисто вздохнула. – Мама стала, как не в себе. Начала пить. Постоянно плакала, кричала, что жизнь ее закончилась, что она хотела для меня счастья и лучшего будущего, образования, а теперь всему конец. Я тоже плакала. Отчего-то вышло так, что весь двор знал. Я написала заявление… стражникам… которые должны были блюсти покой, наш покой, граждан. Те… орки… которые это со мной сделали, сказали, что все было по взаимности. Я снова и снова должна была рассказывать, как именно, где, в каком порядке… что я при этом говорила, какими словами отказывалась… так было надо, чтобы их наказали. Но я не смогла выдержать до конца, и забрала свои слова обратно. Только решила начать тренироваться, чтобы никогда и никто не мог меня больше обидеть. Я решила убить того, кто это придумал, и кто был первым.

– Начала тренироваться так, что ребенка… я потеряла. Это тоже… было больно, – Ветка удивилась, что главное удалось рассказать. – Эти… существа… изнасиловали тогда в нашем районе еще двух девушек. И те девушки – ничего. Они закончили школы, со временем вышли замуж, родили детей. То есть они сумели перешагнуть через это, и жить обычной жизнью. А я не смогла. Я знала, что слабее их, и поэтому стала делать все, чтобы стать сильной. Я не могла выносить прикосновения мужчин. Никакие. В метро. Врачей. Ни за что. Сразу готова была кричать и бить. Это продолжалось долго. Ты даже видел, когда это прошло. Само собой.