Текст книги "Надейся (СИ)"

Автор книги: Funny-bum

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

В дверь постучали; Ветка не успела ничего сказать.

В комнату вошел Торин.

Король был хмур; всенощное бдение с Даином в сокровищнице, когда кузен торговался за каждую горсть монет, за каждый кубок, вымотало Дубощита. Он направлялся к себе, но заметил свет в тонкой щели под дверью.

И хотя он сам ни разу не навещал тут Ветку, хорошо знал, в каких покоях ее разместили.

Ветка уставилась на короля.

Было на что посмотреть: роскошная корона, мантия из драгоценного меха и бархата, богатое вооружение и доспехи…

Но и король уставился на Ветку.

Девушка мысленно сосчитала до пяти, потом сказала:

– Привет! Не спится?

– Прости! – выкрикнул Торин и повернулся спиной.

– Ничего. Мне привычно так ходить, я же не голая, – успокаивающе сказала Ветка. – Это вполне себе одежда. Погоди, я накину платье.

Платье, которое она успела подогнать по себе, было из плотного солнечно-желтого шелка. Носили его поверх нижнего платья или длинной, в пол, сорочки, но та расползлась от времени. Ветка рассчитывала надевать его с рубахой и бриджами, а сейчас просто так.

Широкое декольте открывало шею и плечи практически до края топа, а разрез подола спереди, отделанный галунами и вышивкой, заканчивался высоко над коленями.

– Как ты себя чувствуешь? – спросили они одновременно.

– Я – уже лучше, – сказала Ветка. – После того, как приходил эльф с травами, полегчало. Я, ты представляешь, и не заметила, что была ранена.

– Я не стал звать тебя на коронацию, – чуть смущенно сказал Торин, – из-за Трандуила. Мне сказали, что он ежедневно так или иначе справлялся сам или через своих эльфов о тебе. Я подумал, что, если ты будешь отсутствовать, не окажется лишнего повода для распрей. Сейчас, когда между нашими народами решены главные вопросы, можно вернуться и к вызволению коня, и к твоим тайнам, которыми владеет Трандуил.

– Ты запомнил? – с интересом уточнила Ветка.

– Я король. Я должен помнить все.

– Так как… как все же твои раны?

– Намного лучше. Но воинов… и королей не принято спрашивать об их ранах, – улыбнулся Торин. – Целитель уже покинул Эребор и уехал вместе с Лесным королем.

– Как уехал? А я? А конь?

– Ну они не на край света уехали, – усмехнулся Торин. – Добудем твою лошадь. Я найду, что предложить Лесной фее за этого удивительного жеребца. У Владыки душа торговца, а тут мы играем на моем поле.

Ветке казалось, что перед ней ее ближайший друг, которого она знает тысячу лет.

Который дороже всех, кого она знала в прошлой жизни, и который понимает ее так, как никто другой.

Они говорили о простых вещах, простыми словами – но Ветке было тепло на душе… так тепло, что она невольно улыбалась, разглядывая короля. О да, Торин выглядел куда шикарнее, чем там, на льду озера.

Но он остался тем же. И его синие глаза – тоже…

Ветка уселась на ложе, застеленное белой овечьей шкурой, и Торин сел рядом.

– Ты хорошо дерешься, – сказал король, рассматривая Ветку. – Теперь мне понятно, почему.

– Ты тоже… вполне. Ты даже раненый отбил удар этого чучела. Я впечатлена. Очень…

В уголках синих, как небо, глаз собрались лучики.

– …И кстати… король помнит все. Я не против был бы… повторить.

Ветка думала об этом.

И каждый день своего выздоровления, и когда в ее комнату вошел Торин.

Она в свое время потратила немало часов с психоаналитиком, лютой старой девой, подробно объясняющей, отчего и почему мужчинам нельзя доверять. Что они могут, а чего не могут. Почему взрослого мужчину нельзя поцеловать, не будучи готовой к немедленному продолжению в виде бурного и развязного секса. Почему нельзя пойти в ресторан или принять подарок. О, Ветка нашла своего идеального психоаналитика.

Но постулаты, которые успешно срабатывали в Веткином прошлом, казались устаревшими здесь и сейчас.

Ветка потянулась робко, осторожно, разрешая.

Торин, которому были невдомек ее тяжелые думы, вел себя куда как спокойнее. Он притянул Ветку поближе, заглянул в глаза, никуда не торопясь, полюбовался лицом; провел шершавой широкой ладонью по коротким волосам. Затем нежно взял губы девушки в свои.

Ветка растеклась – и телом, и мыслями. Она стремилась быть твердой и несгибаемой, а стала теплой, мягкой, пластичной.

Целоваться она не умела, а потому отвечала несмело. Дыхания не хватало, как тогда, на льду. По телу блуждали странные токи, как будто местами то начинал сильнее колотиться пульс, то возникала теплая тяжесть. Король по-прежнему пах металлом, камнем, огнем, табаком, слегка – травами, но не было запаха крови и боли.

Торин ласково очертил пальцами лицо девушки. Провел по щеке, по шее, удерживая второй ладонью затылок; коснулся ткани на груди Ветки. Потом спустил руку ниже, провел по талии.

Ветка замерла в поцелуе.

Жесткая рука короля осторожно легла на кожу бедра, проникнув в разрез платья.

И Ветка отпихнула короля, забыв, что его раны не так уж хорошо зажили, и с коротким вскриком отпрыгнула в угол. Тело само встало в боевую стойку. Ветка задыхалась, лицо ее покраснело, мышцы тела как будто свела судорога в предельном напряжении.

– Что ты! – прошептал Торин, поднимаясь с ложа. – Что ты, девочка, что ты… я никогда… никогда…

Ветка резко дышала через нос, не в состоянии ничего сказать.

– Великие праотцы, да ты… – Торин вдруг помрачнел, как туча. – Кто тебя обидел? Кто?..

Ветка пробовала продышаться.

– Я никогда не сделаю… ничего, что обидело бы тебя… причинило бы боль. Ольва, посмотри на меня. Ольва!

Ветка только помотала головой и выставила ладони вперед.

– Ольва! Это Трандуил? – голос Торина зарокотал, словно гром. Ветка немного овладела ситуацией и отрицательно замотала головой. Затем сухо сказала, практически без интонаций:

– Ты извини, мне надо побыть одной.

– Если не Трандуил, то кто? Как его найти? – вполголоса взревел король.

– Никак. Его нет. Не достать. Но я видела его лицо, когда дралась с Азогом. Много общего. Извини.

========== Глава 9. Таркун ==========

Ветка сидела на выщербленном от времени и частично раскрошенном каменном балкончике, свесив ноги вниз. Дейл был сейчас хорошо виден, казался обманчиво близким – на самом деле Эребор и город людей находились на приличном расстоянии. Чтобы пожать руку друг другу, королям пришлось бы седлать коней и ехать несколько часов.

Рядом с ней сидел Двалин и курил.

Крепкий дым ел Веткины глаза, когда порывы ветра кидали клубы в ее сторону.

Только что она ознакомилась с фактом, что Торин, Фили и Кили не являются братьями и сыновьями некоего Дурина, и что дела обстоят намного сложнее. Двалин, когда у него было время (в основном, он ворочал камни и ковал металл на восстановление врат Эребора), охотно проводил с ней время и в весьма простых выражениях повествовал о Средиземье, гномах и эльфах, людях и орках. Ветка слушала внимательно, хотя в бесконечных разъяснениях Двалина в духе «Авраам родил Исаака» путалась. В голове осело только представление об Илуватаре, Эа, айнур, вала Морготе, песнопениях как способе творчества и вала Ауле, которому уделялось особое внимание; а вот генеалогия рода Дурина запоминаться упорно не желала.

На полотенце между ними лежала разломленная краюха хлеба, щепоть соли в листке, и несколько вареных, уже облупленных яиц. Ветка горячо приветствовала любую белковую пищу. Лишний холестерин, по ее мнению, тут не угрожал никоим образом. И вероятно, Двалин бы удивился сверх всякой меры, если бы девушка стала вдруг выколупывать желтки и питаться одними белками, как это полагалось по ее тренировочному канону – тут любая кроха еды ценилась и уважалась.

И Ветка готова была бы поклясться, что пищи вкуснее черствого каравая и отварных яиц она никогда не ела.

– Двалин, а можно посмотреть место, где сидел дракон?

– В сокровищницу хочешь?

– Ну, меня туда пока не пустили. Я видела только зал, залитый золотом, в котором проходили переговоры королей. А интересно посмотреть, дракон все-таки. Я посмотрела оплавленные и разрушенные галереи, где он за вами гонялся… видела следы когтей. А вот ради чего он захватил Эребор, хотелось бы глянуть.

– Даин не постеснялся, – сердито сказал Двалин. – Торин считает, что сокровищ изрядно поубавилось. Люди из Дейла, которых внутрь не пустили, а просто нагрузили и выкатили им повозки, были скромнее, хотя, по мне, заслуживают большего. Торин собирается помочь им еще, как только прибудут наши. При Даине рискованно. Может решить, что и ему недодали. Гномам болезненно расставаться с накопленным, Торин не исключение, хотя мудр и справедлив.

– А ты как считаешь? Меньше стало сокровищ?

– Чисто внешне… ну разобрали один угол, да. Но Смауг знал, за чем летел.

– Вот и я думаю. Знала же эта скотина, за чем конкретно летела, – прошептала Ветка. – Значит, был серьезный мотив. Он же на каком-то кладе и до этого сидел, и вот прям приспичило. Прибыл и воевал. Значит, тут прям море злата?

– Да и серебра хватает, и камней, и мифрила.

– А Торин не будет возражать, чтобы я туда пошла?

– А ты спроси его сама, – и дубленая кожа Двалина пошла очаровательными смешливыми морщинками.

– Ууу, – сказала Ветка.

– Думаешь, никто ничего не понимает?

– Я думаю, вы тут все как старые кумушки, а еще мужики с молотками, – буркнула Ветка. – После того, как ты рассказал, как у вас обстоят дела с девушками, стало чуть понятнее, конечно. Сочувствую. Просто я привыкла, что женщин вокруг раза в три больше, чем мужчин. А чем нехороши женщины из Дейла? Там мужчин погибло много, свободные дамы, я полагаю, в наличии, даже если своих, которые из Синих гор скоро придут, на всех не хватит.

– Мы созданы из камня, – сказал Двалин. – Кровь у нас другая, и тела другие. Любят сердцем, а женятся-то и во имя силы рода. Не рожают человеческие женщины детей от сынов Ауле, или умирают родами. Ни одного выжившего полугнома не знаю. Полуэльфы вот есть. А полугномов нет.

– Я так далеко, как замуж и дети, в жизни вообще никогда не думала, – сказала Ветка, снова отсекая то, что с ней случилось давным-давно. – То есть если ты вдруг женишься на человеческой, ээ, тетке, то это заранее бездетный брак?

– Ну да. Но иногда такой брак лучше, чем вообще одному. Особенно если по любви. Ты видишь, нас тут ватага холостяков, у одного только есть супруга и сынок. У Глоина. Скоро его семья будет тут. Но если что, я предпочел бы деву, а не тетку.

– Глоин, рыжий, с заколками по всей бороде?

– Он. Ты с одеждой разобралась? Тауриэль тебе, может, смогла бы помочь.

– Да ну ее, смотрит так, как будто я у нее косметичку сперла. А я с Кили пока даже не знакома, да и с ней самой, если подумать. Делить нечего. Сама разберусь с тряпками, дурацкое дело нехитрое. Там много уцелевшей одежды, и меха даже.

– А вот пошли познакомимся, – Двалин усмехнулся, встал, собирая тряпицу с едой. – С Кили.

– Зачем? – спросила Ветка.

– Ну, ты уже выздоровела. Руки нам на работе нужны. А Фили плох. Приставлю-ка я тебя к Фили на время. Там, может, и с Тауриэль цапаться перестанете, и с Кили познакомишься. Как-никак они племянники Ториновы.

– Типа что, будущая родня? – насупилась Ветка. – Ну вот как к вам относиться? Один раз человека поцеловала…

– Не один, а два, – педантично поправил Двалин. – Не человека, а гнома. И не просто гнома, а короля, узбада!

– Нет, ну язык у вас – жесть, – сказала Ветка. – Узбад. И точно, сплетники бородатые.

– У этой горы есть сердце, – нежно сказал Двалин, – а у этих стен – глаза и уши. Особенно если дело касается Короля-под-горой. Твой поцелуй на льду видели мы с Бильбо. А язык не жесть, а скорее уж железо. Что такое жесть?.. Полная ерунда. Пойдем?

Про второй поцелуй Ветка решила не спрашивать, но на всякий случай поставила зарубку – проверить комнату на предмет жучков. Дырочек, щелочек, глазков и прочих приспособлений. А про первый стало понятно, кто растрепал.

– А чем, кстати, занимается Бильбо?

– Припасами. Пересчитывает, подготавливает Эребор к зиме. Готовит. Старший кладовщик и повар, – с уважением сказал Двалин.

***

В просторной комнате, на страже возле которой стояли Бифур и Бомбур, было свежо, светло и очень чисто. Два ложа отделяла плотная занавеска – не потому, что братья смущались друг друга, а потому, что Фили было тяжко и он едва пришел в себя, а с Кили постоянно была эльфийка, негромко напевающая целительные песни. Впрочем, Кили уже начал настойчиво просить для себя отдельную комнату, но так как при Даине Торин считал нужным охранять племянников, а стражи, бесспорно ему преданной, было мало, пока все оставалось, как есть.

По дороге Двалин поинтересовался, умеет ли Ветка врачевать. На уровне травм она умела – сертификат каскадера требовал ежегодно проходить переподготовку на курсах фельдшерской и полевой помощи при МЧС. И, предвосхищая вопрос, Ветка заверила, что повязки с кровью и гноем, необходимость менять подгузники и выносить горшок ее также не смущают – именно в этом, по ее мнению, заключался уход за раненым в средневековье. А баклуши бить, когда каждый по мере сил работал на благо возрождающегося королевства под горой, и правда было зазорно.

Двалин спросил, что такое подгузники, и по коридорам Эребора долго громыхало его раскатистое «ухаха» после подробных объяснений с жестикуляцией.

«На самом деле, недурно придумано», – признал под конец.

«Ну что же, хоть какая-то от меня польза, – думала Ветка. – К раненому приставят. А я пока немножко подумаю о месте, времени, и… о поцелуях».

Они вошли, и Двалин сразу направился к одному из роскошных широких лож.

Тауриэль подняла голову; Кили приподнялся на локте.

– Так это ты – Ольва, – сказал молодой гном. – Тебя верно описали, ни с кем не перепутаешь! Здравствуй!

У Ветки тут же возникло стойкое ощущение, что эльфийка сейчас наденет ей на голову миску с горячей похлебкой, которую держала в руках. А сам молодой гном широко улыбался. Красавчик – яркий, нарядный, в силу очаровательной небритости на эльфов не похож, но очень, очень! И такие великолепные черные глаза… понятно, почему эта девица ни на шаг не отходит.

Улыбка Кили была такова, что и Ветка разулыбалась в ответ, потом посмотрела в глаза эльфийке, и сложила неприступную и гордую мину.

– Здравствуй, прекрасный принц, племянник узбада. Рада знакомству. Рада твоему выздоровлению. И пойду-ка я отсюда, пока не пристрелили.

Кили растерялся, повернулся к Тауриэль… и захохотал, упав спиной на кровать. Захохотали и Двалин, и Бофур с Бомбуром, и Бильбо, который находился за занавеской возле Фили.

И даже Тауриэль вдруг как-то поджала губы, а на щеках появились милейшие смешливые ямочки. Ветка улыбнулась, глядя эльфийке прямо в глаза, и, на всякий случай не приближаясь к Кили (ну ее все-таки), пошла на голос Бильбо.

Может, и подружимся?.. Как девочка с девочкой?

– Доброго вам дня, к вашим услугам, – сказал, просмеявшись, Бильбо. – С вашего позволения, великолепная Ольва, я пошел бы в кухню – меня беспокоит вечерний суп, и оставленный при супе Ори… вы не покормили бы старшего принца?

– Конечно, давайте, досточтимый хоббит, – и Ветка зашла за плотную занавеску, разделявшую комнату.

В подушках, бледный, даже слегка зеленый, лежал замечательный парень – тоже усатый, с аккуратно пробритой небольшой бородой, с распущенными по плечам рыжими жесткими волосами, смеющимися серо-голубыми глазами. Ему явно нехорошо; но он смеялся вместе со всеми, радуясь тому, что жив. «Экий хитрюга», – подумала Ветка.

Увидев Ветку, которая в очередной раз поразилась многообразию местных мужских типажей, Фили осекся… и потрясенно замолчал. Потом обратился к Бильбо:

– Это… это?..

– Ольва, позвольте представить, – сказал хоббит, вкладывая миску с едой в руки Ветки. – Я пойду, я очень, очень беспокоюсь!

– Ольва не занята сейчас, – сказал Двалин, также подойдя к принцу. – Она будет с тобой, пока не прибудут наши обозы из Синих гор. Тогда ты получишь слугу. А сейчас каждая пара рук на вес золота.

– Она?..

– Что, напугался? – спросила Ветка. – Я не кусаюсь, честное слово.

Двалин молча потрепал ее по плечу, видимо, на что-то вдруг немного напрягшись, и ушел вместе с Бильбо.

– Скоро придет Оин, он занимается с ранеными воинами Даина, – сказал напоследок, – тогда он расскажет тебе подробнее, как помогать Фили.

– Да сами разберемся, – ответила Ветка. – Сейчас у нас обед, да?

Рыжий принц смотрел на нее и улыбался. Ветка понюхала похлебку – хорошо разварено и перемолото, кормить раненых умеют, – подула на ложку, чуть попробовала – не горячо ли. И выжидательно уставилась на Фили.

– Значит, это ты помогла дяде отбиться от Азога, – сказал Фили.

– Я помогла только время потянуть. Это медведь.

– Я все знаю!

– Да я не сомневаюсь, сарафанное радио – что надо. Есть будешь? Что у тебя работает, что нет? Что Оин говорит?

– Все, что надо, – глядя в глаза Ветке, сказал принц, – у меня работает отлично. А вот руки пока не очень – Оин насчитал четыре перелома в спине. И еще где-то. Левая рука поднимается, немного.

– Ухаха, – спокойно сказала Ветка. – Шутка удалась. Работает или нет, по ходу дела проверим. Со спиной хуже – но, как я догадываюсь, мне сейчас скажут, что каменные дети Ауле и сыны Дурина способны отращивать себе новые позвоночники?

– Не сразу, – неохотно сказал Фили. – Мне вот долго придется лежать. Разве что эльфы пришлют снадобий, как обещали. А как… как… будешь…

– Что?

– Проверять?

– Как проверять? Обыкновенно. Есть способы. Да не напрягайся, ты шутишь – я тоже шучу. Позитив в деле выздоровления – главное. Давай, ам, за узбада…

Фили посмотрел на Ветку слегка очумело и расхохотался. Смеяться ему было больно, но очень хотелось; Ветка тоже бросила ложку обратно в суп, чтобы не пролить, и скисла со смеху. С Фили замечательно смеялось вместе, и Ветка увидела, что щеки его слегка порозовели.

Но веселье продлилось недолго – со стороны кровати Кили как-то встревоженно шикнули.

У дверей стоял великолепный Торин, в короне, в доспехах, с длинным толстым резным посохом, украшенным камнями, и с огромным мечом на боку. Стоял молча, чуть нахмурившись.

Кили, которому дядя был хорошо виден, чуть сжал руку Тауриэль. Эльфийка покачала головой.

Постояв так, Торин резкими шагами приблизился к ложу Фили, отдернул плотный занавес.

– Ты поел? – резко обратился к Фили.

Ветке показалось, что парень подогнул пальцы на ногах. И это, кстати, было хорошо – если пальцы действительно двигались, и шевеление одеяла Ветке не примерещилось.

– Я не слишком голоден.

– Ольва, – обратился Торин к ней, – я встретил Двалина. – Эти слова также звучали грозно, практически наездом. Ветка осторожно поставила миску на стол. Синеглазый бородатый симпатяга, который сумел взволновать ее, на глазах превращался в грозного и опасного самодержца. – Он сказал, ты хочешь видеть сокровищницы!

– Я… ну да. Ну если нельзя так нельзя, тут посижу…

– Тут посидит, – поддакнул Фили, переводя взгляд с Торина Дубощита на Ветку.

– Отчего же нельзя, – зловеще сказал Торин. – Пойдем. Это, наверное, вправду интересно. А я и не подумал, что пора бы тебя уже развлечь.

– Так, – Ветка посмотрела на Фили, – если я выживу, то обязательно вернусь. Назначили сидеть с тобой – буду сидеть. Сейчас тебе никакая помощь не нужна? Туалет, еда, попить, умыться?..

– Нет, только что же Бильбо был… а перевязку сделал Оин вчера вечером, – неохотно буркнул Фили. – Но…

– Тогда пойдем смотреть сокровищницу, – сказал Торин, и, взяв Ветку за руку, потащил на выход. Ветка успела состроить страшные глаза Фили (чтобы улыбнулся), Кили (чтобы не пугался), и Тауриэль (которая в ответ показала ей кончик языка и показалась просто симпатяшкой).

За дверью, как только они отошли от Бифура и Бомбура подальше, и оказались в пустом коридоре, Ветка сразу же выдернула руку.

– Не смей меня таскать!

– Я верил тебе! – сказал Торин, глядя прямо в глаза Ветке. – Как я ошибался! Сокровища! Вот он, ответ! Еще там! Еще тогда, с Азогом!

Ветке потребовалась минута, чтобы переварить услышанное. Она сперва оскорбилась… потом…

Прислонилась к стене и засмеялась – навзрыд, до слез.

– Что? – грозно спросил Торин, и это было не смешно, а правда грозно. Но…

– Ты что же… «ей нужен не я, а мои миллионы»… о валар… – хохотала Ветка. Но, взглянув в темные глаза Торина, приложила все силы, чтобы успокоиться.

– Торин… тебя просто ощипали, как липку, вот ты и переживаешь, что все точат зубы на золото, – сказала она, стараясь говорить спокойно. – Не надо в сокровищницу, если ты нервничаешь. Давай сначала куда-нибудь в комнату, посидим, поговорим?

– Давай, – с нажимом сказал Торин. – Можно здесь, – и затащил Ветку в просторную комнату с широким столом посередине, – говори.

Ветка собралась с мыслями. Сердить Торина еще сильнее она не хотела.

– Вот послушай. Я, конечно, смотрю на это все по-своему, – сказала девушка. – Но кто у нас дракон? Животное. Крупное, сильное, магическое. Сидело оно себе спокойно. И вот прилетело к вам, устроило жестокую схватку за Эребор. Убить его трудно, нужно магическое же оружие, вроде этой черной стрелы Барда. Но возможно. То есть Смауг рисковал. Да?

– Ты не говоришь мне ничего нового, – надменно сказал Торин.

– Скажи, в сокровищнице есть… какашки дракона?

– Что-о?

– Судя по возгласу, нету. Итак. Животное начинает мигрировать туда, где есть то, что ему отчаянно надо. Прикладывает огромные силы, чтобы выбить гномов из Эребора. И садится без воды, без пищи на кучу золота. Не гуляет, не гадит. Что нам это напоминает?

– Драконы жадные, безжалостные…

– Это лирика, – Ветка постаралась изгнать из памяти картинки из фильма «Чужой», те кадры, где лопались многочисленные яйца, и из них лезли милые крокодильчики. – Послушай. Еще минуту. Я уже закругляюсь. Итак. Зверь не ест, не пьет, не гадит, не отходит от кучи золота. Зверь у нас магический, о драконихах ничего не известно. Ему дозарезу нужна была большая куча золота, рекордно большая. Мне это напоминает насиживание. Я считаю, что в Эреборе есть… драконье яйцо.

– Кхм-кхм, – раздалось от двери, и Ветка подскочила. Там стоял дед в колпаке и длинной серой рясе, которого она уже видела – в частности, он принимал активное участие в переговорах королей, хотя и не сидел с ними за столом на равных.

– Я думаю, Торин Дубощит, пришла пора и мне поговорить с твоей гостьей, – сказал дед.

– Ты, как всегда, кстати, Таркун, – с досадой ответил Торин.

========== Глава 10. Великая опасность ==========

– Как ты догадалась про дракона? – спросил дед.

От Двалина и Бильбо Ветка знала, что это волшебник – всевидящий, а с точки зрения некоторых наивных почитателей, и всемогущий. И к тому же, обладающий длинным списком имен. Некоторые из них Ветке уже удалось выучить.

– Так я права?

– А Трандуил не ошибался… – прошептал Гэндальф. – Ты опасна, девочка. И прежде всего – сама для себя.

– Ты говорил с Трандуилом обо мне?

– Ты говорил с Трандуилом о ней? Что еще напридумывала наша драгоценная мнительная лесная фея? – раздраженно спросил Торин.

– Трандуил мудр, – назидательно сказал старик, – и прозорлив. Он отдал мне одну вещь, которая принадлежала тебе, Ольва.

– И это, конечно, не конь, – уныло сказала Ветка.

– Ты готова? Я покажу это Торину Дубощиту, который оказывает тебе гостеприимство, – грозно сказал Гэндальф.

– Показывайте уже, – сказала Ветка. – Я постараюсь в последний раз все объяснить. Я не могу жить с призраком собственной майки, преследующим меня. Давайте, волшебник. Смелее.

Гэндальф посмотрел на Ветку подозрительно; откуда-то из складок рясы вынул сверток, навсегда въевшийся в память Ветки, и развернул. Встряхнул, разложил трикотажное изделие на столе.

– Вот.

Ветка, которой казалось, что гном отнесется к изображению проще, выжидательно уставилась на Торина… а Торин менялся в лице.

Ветке стало страшно. Она невольно попятилась.

– Ты! – сказал Торин. – Ты прислужница Моргота, отродье зла! О, как я ошибался! Твоя одежда… твое поведение! Стать королевой под горой и впустить сюда тьму! Завладеть если не моей душой, то Фили!

– Что ж ты такой эпатажный… – прошептала Ветка. У нее начало зарождаться подозрение, что с Торином они не сойдутся характерами.

– Мы ждем объяснений! – воскликнул Гэндальф.

Ветка перевела дух. Подошла к волшебнику. Взяла его за широкие, твердые ладони, точнее, за одну – второй старик крепче ухватился за свой посох и насупился. Ветка посмотрела ему в глаза – ясные, не старческие, цепкие и лучистые. Глаза – вблизи – ей понравились. Ветка смотрела и смотрела, и наконец сказала:

– Ты волшебник. Скажи-ка мне, откуда я?

– Трандуил полагает, ты ристанийка… но я хорошо знаю Рохан и рохирримов, и никогда не видел среди них такой девы, – ответил Гэндальф.

– Ты сейчас видишь – вот прямо тут – меня. Что ты мне скажешь?

Волшебник помолчал немного. И с сожалением прошептал:

– Я вижу в твоих глазах отсветы драконьего огня…

Ветка чуть не села на пол. Она невольно вытаращила глаза – и вправду, светло-карие, почти желтые, с еле заметной зеленой искрой – и, еще не зная, чем ей грозит такое заявление Гэндальфа, расхохоталась. Потом… осеклась. Посмотрела на Торина, и на подошедшего Двалина, который как-то опасно опирался на кувалду.

– Почему никто не смеется?..

– Потому, что это не смешно, – сказал Гэндальф.

– Ну хорошо, у меня карие глаза, – сердито сказала Ветка. – Если угодно, желтые. А если посмотреть глубже? Я говорила Трандуилу, что вовсе не с Арды. И Двалину рассказала то же самое. Я лишилась своего мира, и пробую прижиться тут… у вас. В моем мире, – посетило ее настойчивое дежавю, – драконы – это сказка. Совсем сказка. Их рисуют просто для красоты.

Гэндальф перевернул майку.

Ветка тяжело вздохнула (где ты, погибший айфон?), и пустилась в долгие объяснения, что такое поп-культура.

– Звучит неубедительно, – подытожил Торин. – Значит, есть группа орков, то есть людей, которые играют… музыку? Они выбрали своим символом дракона, а ты, раз тебе нравится их музыка, просто купила одежду с их изображениями? И никакой магии? И живут далеко отсюда, на другой Арде, о которой не говорится ни в одном из повествований о творении Эру?

– Примерно так, – вздохнула Ветка. «Если не считать магией формы группового психоза фанатов». – Но скажите мне пожалуйста… разве нет какого-нибудь теста, проверить, лгу я или нет?

– Многочисленны и извилисты пути зла, – сказал старик. Впрочем, Ветка уже осторожнее про себя так его именовала – после того, как заглянула в глаза волшебника. – И нередко коварство хитроумно маскируется под добро и благо. Трандуила смутило, как близко ты подобралась к двум королям. В таком месте и в такое время, когда в Дол Гулдуре воскресло зло, а Эребор так нужен Врагу. Я не ощущаю в тебе ничего такого, что позволило бы мне вписать тебя в слуги Моргота. И я не чувствовал опасности, пока совещались короли. Но все же происходящее наводит на мысли!

– А что ты во мне ощущаешь?

Гэндальф долго, мучительно молчал. Видно было, что наступил редчайший момент – мудрый старец не был уверен в том, что собирался сказать. Наконец неохотно проговорил:

– Я словно вовсе тебя не ощущаю, девочка. Я вижу твои драконьи глаза. Слышу биение твоего сердца. Я слышал слова Трандуила, и знаю то, что знаю. Но мне неведомо, какими тропами ты ходила. И это заставляет меня тревожиться. Очень сильно. Особенно когда ты возле короля-под-горой, и когда ты сказала… – Гэндальф замолчал.

– Сказала что? – жестко спросил Торин.

Гэндальф поводил пальцами по ткани, пожевал губы.

– Смауг Ужаснейший вылетел из Эребора, оставив вас у себя за спиной, тебя и твоих гномов, Торин. Он оставил вас здесь невредимыми. И отправился туда, где хранилась черная стрела, – сказал он медленно. – За ликованием мы забыли о мудрости и даре предвидения древних порождений Моргота. Эребор нужно было удержать для великого Врага, который, возможно, возродится. Белый совет… считает… что дракон создавал потомство, новых слуг тьмы, магическим образом, в толще злата Эребора. И чтобы вдохнуть в них жизнь, ему требовалось отдать свою собственную. Никто и нигде не смог бы ее взять, жизнь дракона, кроме Барда Лучника в жалком и обнищавшем Озерном городе. Дракон попросту летел, чтобы погибнуть во славу своего господина… и новых слуг для него. И сделать это так, чтобы никто ни о чем не догадался.

Двалин, Торин, Гэндальф и Ветка молчали.

Ветка, которая не осознавала еще весь ужас драконов для Средиземья, молча радовалась, что не ей одной пришла в голову такая мысль.

Зверь свил тут гнездо и высиживал яйца.

– Мне нужно срочно осмотреть сокровищницы. Срочно! – сказал Торин Дубощит, рывком вставая.

– Я бы не пускал туда ее, – быстро вымолвил волшебник, указав на Ветку. – Может, она мать… мать…

– Драконья, что ли? – Ветка уже не знала, смеяться или плакать. – О господи…

– Двалин! Не говори пока никому и ничего. Эту, – Торин метнул на Ветку острый взгляд, – запереть под замок в ее комнате. К Фили не пускать. Мы с Таркуном проверим сокровищницу.

– Копайте глубже, – сердито сказала Ветка. – Животные часто закапывают свои яйца поглубже. И вот что. Может, сожжем ее уже, эту майку? У меня от нее столько неприятностей…

– Поместить колдовское изображение дракона в пламень? – усмехнулся Торин. – Отлично придумано, Ольва…

– Мама дорогая… Эру Илуватар! – Они все тут психи. Все до одного! – Двалин! Мы с тобой каждый день ели и пили. Я лечила свою рану, как и все. Я расспрашивала тебя про Арду. Ну ты-то?..

– Я не знаю, что сказать, – покачал головой Двалин, – кроме того, что полоса на твоем черном шлеме из металла, который неизвестен гномам!

– Сплав титана?.. Ну конечно…

– Вот и смотри, – сказал Гэндальф Торину. – Появилась она примерно тогда, когда пал Смауг. Парой дней позже. В одежде, несущей изображение дракона, на чудесном коне. Сразу спасла жизнь Трандуилу, чего за последнюю тысячу лет не случалось ни разу. И двигалась к Эребору, а на подходах спасла жизнь тебе… и ты приблизил ее. Теперь она здесь, внутри, и вы все ее любите. И она просится в сокровищницы и говорит о потомстве Смауга… а это великая тайна, доступная лишь Белому совету. Как нам проверить, лжет ли она?

– Дайте ей грибов Радагаста, – подал вдруг голос Двалин. – Таркун, если ты не понимаешь, опасна она или нет, и говорит ли правду, может, нам призвать Радагаста Бурого? Для вашего с ним, так сказать, совместного решения?

– Грибы? Наркотики, что ли? – мрачно спросила Ветка. – Приехали…

– Не вижу иного способа, – сказал Гэндальф. – Попробуем так. Не зная истины, ни один народ Средиземья не поверит ей.

– Конечно, особенно если вы и дальше из рук в руки будете передавать эту дурацкую тряпку, – буркнула Ветка.

– А пока – под замок.

– И ни в коем случае не пускать к Фили, – ледяным тоном сказал Торин Дубощит.

Все молчали. Ветка молчала. Гендальф тоже молчал.

И тут голос подал Двалин.