Текст книги "S. Синдром (СИ)"
Автор книги: EvgeshaGrozd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)
Наконец из самого тёмного угла выступила фигура, от которой меня буквально отбросило к стене.
Это ОН! ОН! Из крови и плоти. Живой!
Я, словно снова в своей тарелке, непонятное ощущение в груди. Но всё не так, как раньше. Все иначе и… страшнее.
– Ты здесь… Сожалею
Он приблизился и тут я смогла разглядеть его. Лицо и торс, обнажённый по пояс, были в жутких следах от побоев. Красивый и ненавистны лик распух от множества ссадин, синяков и рассечек, на теле виднелись борозды от ударов. Плети?! Его били, а точнее бьют регулярно, так как возраст ран разный.
– Я ничего не смог сделать, чтобы им помешать…
С этими словами Чейз осел на землю и, ткнувшись в неё лбом… Заплакал?!
– ПРОСТИ МЕНЯ!
Картели 24
ЧЕЙЗ
Девять лет назад
Сдвинул учебники на край стола. Раздражение не даст мне сегодня воспринять всю информацию, да и нет желания. Следующая сессия будет лишь через четыре месяца. Собственно, чего я так спешу? Можно дать себе пару дней расслабиться.
Хулио, как всегда, требовал моего присутствия на смотринах, несмотря на то, что я абсолютно не интересовался "семейным" бизнесом.
Слюнтяй, ботаник, лабораторный крысёныш, неблагодарный нахлебник – основной набор терминов, когда раз за разом заходит разговор о моём колоссальном будущем. Будущем наркоторговца и рабовладельца. Пусть мечтает дальше.
Торговля людьми, наркота, разбой, киллеровские услуги – целый спектр, прямо выбирай любой. Глаза разбегаются.
Признаться, я изредка прибегал к услугам его рабынь, когда ещё в шестнадцать вошёл во вкус обладания женской плотью. От них всегда лишь хотел только секс и, думаю, был им более приятен, чем мой брательник. Выбирал посимпатичней и иной раз даже позволял им почувствовать себя принцессами.
Право первенства брат всегда оставлял за собой – это неприложный закон. Была ли рабыня девственницей или бывалой – неважно. Они его, и спорить с этим не смел даже я.
Сегодня решил расслабиться. Но Эни – моя подружка и девушка, с которой я сплю, – свалила на свидание с каким-то толстосумом. Я знал, что она шлюха, но телом и её активностью в постели всегда был увлечён.
Тройка по валеологии вконец вывела из колеи, так как портила мне итоговую. Хотя, с моей-то психически нестабильной семейкой иметь по этой дисциплине балл выше не представлялось реальным.
– Эгей, ботаник! – в комнату сунул нос один из наёмников Хулио. Его все звали Али – подтирала и жополиз. – Там партия тёлочек выгрузилась. Рыдают да трясутся в карцере. Иди хоть ты мне подмогни. Кашалот свалил куда-то, мразь.
– Пошёл на хер отсюда! – рявкнул я.
– Да, братан, не артачься. Заодно мож и присмотришь себе кого на ночь.
– Ага, сразу, как выстою очередь, – сердито буркнул я.
– Диабло не скупится для тебя. Трахнет цыпу побыстрому да тебе потом сразу отдаст.
Я задумался. Хотелось, но после экзекуций Хулио рабыни минимум сутки приходили в себя. Ладно, может крепенькая попадётся. Выберу покрасивше, потом и ткну на неё брату, а там и подождать можно.
– Ну?! – Али смотрел жалобно.
– Ладно, – сдался я и пошёл за ним.
Карцер – это лишь одна большая клетка, куда сгоняли вновь прибывших. В нём рабынь сортировали. Чаще всего, наших лиц никто не видел, так как с нашей стороны шёл ослепляющий свет от огромного прожектора.
К моему разочарованию, брат уже восседал на своём троне. Выходит, меня хитростью затащили сюда.
– А, привёл? – Хулио довольно глянул на Али. – Давай, швартуй зад сюда, – и долбанул ладонью по стулу рядом.
Скотина… Я пихнул Али в плечо, едва не свалив.
– Получишь ещё у меня, сучок! – прошипел подлипале, вызвав его ехидную улыбку.
Хмуро выдохнул и повернул взгляд на карцер. Рабыни сбились в одну огромную беспорядочную массу, что уловить в них хотя бы одну отдельную фигуру было довольно сложно. Все либо дико напуганы, либо давно смирились со своей судьбой.
– Марли, расфасуй ты их, – раздраженно крикнул я головорезу в карцере. Высочённому бритоголовому парню с явно надорванной психикой. Если рабыня попадала в это руки, то оставалась инвалидом.
Марли, матерясь и угрожая каждой пистолетом, выуживал за волосы по одной из толпы и показывал на оценку. Каждой отобранной доставалось по хребту или голове, когда нужно было отфутболить их в другой угол камеры.
Из общей массы выдернули очередную. Ослепляющий свет прожектора ударил ей в глаза. Она инерцией спрятала лицо в ладонях и, попятившись, упала.
– Чего разлеглась?! – Марли грубо рванул её с пола за ворот грязного ситцевого платья и, убрав её руки с лица, выставил на наше обозрение.
Грязные светлые волосы, небесно-голубые глаза, озирающиеся по сторонам, нежные губы, маленькое хрупкое тельце.
В груди что-то больно порвалось, парализовав, и устремилось вниз. Оттолкнувшись от ног, это что-то больно пронеслось через сердце и комом застряло в горле, лишив воздуха.
Я невольно приподнялся, не спуская с неё глаз. Тихая, робкая и беззащитная. Захотелось подойти к ней и заверить, что всё хорошо. Что ей ничего не грозит. Но это ложь! Ты в чистилище.
– Она, – инерцией молвил я, даже не отразив, как подписываю её на первенство, что именно ей и уже сегодня придётся испытать на себе моего братца.
– Ага… Недурна, – одобрительно расплылся в улыбке Хулио, так же восхищенно смотря на неё. – Бьюсь об заклад, целочка ещё. В глухомани нашли, на привязи сидела.
В теле начался тремор, от мысли, что её ждёт. Эта невинность и красота погибнут окончательно под гнусным телом моего брательника.
– Нет! – вскрик сам вырвался из моих уст.
– Что нет? – не понял он.
Сделал глубокий вдох стараясь взять себя в руки.
– Хулио, я знаю, ты всегда тестируешь их, – попробовал схитрить. – Но… позволь мне в этот раз. У меня ещё не было девственницы. Пожалуйста!
– У тебя полный колледж целок или нравы нынче уже не те? – он добродушно заржал.
– Хулио, прошу, – нервно вцепился в него.
Лицо брата стало меняться и он с отвращением окинул меня взглядом, оценивая, а после грубо отпихнул.
– Когда займёшь моё место, тогда и будешь дырявить их вагины. Понял?
Я сцепил зубы, едва удерживая нарастающий гнев, который формировался в жуткую боль за грудиной.
– Не переживай, потом и тебе дам её поиметь. Я умею делиться, ты ведь мой любимый и главный родственник.
Тяжёлое дыхание и ватность в ногах вынудили рухнуть на стул.
Девушку отсортировали в отдельный угол, где я смог продолжить смотреть на неё, следить за вздрагиванием острых плеч, кусанием пальчиков и дрожью в коленках.
Как защитить тебя? Что придумать? Как сохранить твою первозданную душу и чистоту? Она была ангелом попавшим в цепи ада и эти белые крылья скоро окропят муками и унижением.
Взглянул на брата, в ужасе осознавая, что его могущество и опыт, разотрут меня по полу при первой же попытке сопротивления. Да, он любил меня, но своё превосходство подставить под сомнение Хулио никогда и никому не позволит, и мне в том числе. Чтобы заставить Diablo покориться, его нужно сначала убить. Но я не убийца и слишком люблю своего брата, каким бы он не был. Родней его у меня больше никого нет.
Смотрины закончились. Рабынь потащили в общий амбар, кроме неё. Марли поволок девушку за волосы в гостевую комнату, которая для девственниц на всю жизнь оставалась в памяти адовым ложем.
Избранницу сначала приведут в порядок. В плане опрятности и чистоты брат жёсткий педант. Значит у меня есть время.
В его кабинете, оставшись с тет-а-тет я всё же дал волю чувствам.
– Хулио, ты мой брат и я тебя очень люблю, хоть и периодически расстраиваю, но прошу, отдай девчонку мне. Только в этот раз… Никто не узнает… Умоляю. Я сделаю для тебя всё, что ты захочешь. Обещаю…
– Ты чего так взвился? – Хулио пустил в меня первую молнию. – Зацепила что ли так?!
– Да, – может и не нужно лгать, ведь по мне всё и так видно. – Она мне понравилась.
– Я, вроде бы, уже сказал, что трахнешь её после меня, – лицо Хулио брезгливо и раздраженно скривилось. – Ты, гляжу, вконец охамел? Да, я для тебя многое могу сделать, но право первенства всегда будет за мной, пора уже зарубить это себе на носу. Ты знаешь правила, а скидка внесёт смуту среди моих гончих. Хочешь занять моё место? Значит начинай заниматься этим бизнесом. Ты помоями льёшь мои труды, но теперь вздумал компроментировать брата перед моим зверинцем? Мои законы недвижимы.
– Хулио… Я всё сделаю, что ты потребуешь… Прошу! Пожалуйста!
– На хер пошёл отсюда, пока с синими яйцами не остался. Я сказал нет! Жди очереди!
– Хулио, нет… – но брат мощной рукой подобрал меня за шкварник и с силой вышвырнул в коридор.
– Чёртов сопляк, – сплюнул мне в ноги. – Уведите его в комнату рядом с гостевой, – велел он вдруг своим и дьявольски сверкнул на меня взором. – Пусть слушает всё ли с его целочкой будет в порядке, пока я буду наслаждаться ей.
– Только тронь её! Ты пожалеешь, сволочь! – яростно процедил я, вися скрученным в руках его псов. Пытался тщетно изогнуться, чтобы вырваться. – Ты мразь настоящая…
– Стараюсь день ото дня, – прыснул он с сарказмом. – Неблагодарная это работа, а ты явный тому пример.
Меня потащили по коридору. Упёрся со всей дури ногами в пол, тормозя и сопротивляясь.
– Да угомонись, ты, ботан, – Али крепче вывернул мне руки, пытаясь удержать.
– Мать твою… сука, – взвился я на дыбы и смог всё же огреть его хуком справа.
Но этот хренов шакал всегда был быстрее и изворотливее, за что брат его и жаловал. Али улизнул из-под моей ноги нацеленой ему в живот, а после изящно подсёк меня по коленям. Я звякнулся на пол, едва не расквасив себе нос. Снова блокировал и потащил. Забросил в комнату и закрыл на замок.
Со всей мочи начал барабанить двери и стены.
– Открывай, мразь… Выпусти. Хулио!
Но всё не имело смысла. Брат всегда добивался своего, а я лишь в очередной раз стал причиной его гнева и превысил все пределы.
Уселся в кресле, судорожно дёргая ногами и головой. Вслушивался в тишину. Звуки дверей. Стены из "картона". Здесь я услышу всё до мельчайшей подробности и погибну вместе с ней.
Резкий короткий взвизг. Я вскочил с места, метнулся к стене, облакотясь об неё ладонями. Напряг слух до боли в висках. Слышу панический ужас, мольбу, плачь. Она просит отпустить её, не трогать. Снова вскрик, звук удара чего-то тяжёлого.
Мои нервы окончательно сдали, и я со страшной силой начал избивать кулаками стену. Не знаю для чего.
Спасти её, пробив насквозь? Невозможно. Выбить свой страх и ярость из тела и духа? Бессмысленно. Страдать и испытывать боль вместе с ней? Солидарно. Ударами глушить её крики в своих венах? Тщетно. Эти звуки навечно отпечатаются в коре моего мозга. Будут преследовать днями и ночами.
Всё стихло. Пульс стучал в висках. А если он убил несчастную? Назло мне, в воспитательной цели… Руки сжались в кулаки. Прошу, Боже, сохрани её!
Через несколько минут замок на дверях пришёл в движение, равно как и я. На пороге стоял Хулио вспотевший и удовлетворённый, немного крови на его костяшках пальцев. Её крови.
Ничего больше не чуя под ногами и не отражая рамки дозволенности, мощно заехал брату кулаком по лицу. Завалил на пол и впился руками в глотку.
– Мразь… как же земля тебя ещё носит?! – ему было тяжело вдохнуть, но усмешка не сходила с его раскрасневшегося лица. Он доволен собой и эффектом.
Меня отодрали от брата, впечатали в стену.
– Пусть идёт! – выплюнул Хулио окровавленным ртом, поднимаясь с пола. – Пусть полюбуется…
Толчок к гостевой.
– Ты сдохнешь, – гневно процедил я и вылетел из комнаты, стремясь в гостевую. К ней. Узнать, жива ли. Молить простить, что не смог уберечь.
В полумраке сложно было что-то разглядеть. Истерзанное и нагое женское тело лежало обездвижено и распластано по постели. Кляксы крови на ногах и простынях холодили душу. Лицо избито, рассечки на скулах, губах, отёк на глазу.
Как он мог так безжалостно уничтожить всё? То, что покорило меня в карцере больше не существовало. Зачем?! Это нельзя трогать? Нельзя прикасаться, чтобы сохранить всё в идеальности.
Всё нужно вернуть, хоть немного. Притащил из ванной таз с водой, выгреб из шкафа чистую простынь, наволочку и какую-то пелёнку. Окунув ткань в теплую воду, отжал. Осторожно, принялся смывать с растерзанного тела кровавые подтёки. Пелёнку заложил между ног, чтобы остановить кровотечение. После аккуратно завернул девушку в простынь. Сел с ношей на кровать и, подобрав искалеченное создание к себе, упокоил на коленях. Убрал растрёпанные волосы со взмыленного лица. Погладил лоб, пытаясь найти в ней остатки той, что так пришлась по душе. Восстановить в памяти её прекрасный лик.
Она шевельнулась, с трудом приоткрыв один глаз. Слеза бесшумно скатилась по щеке несчастной. Горячая и бесценная. Поймал каплю большим пальцем, утёр, коснулся губами мокрого и солёного следа.
– Всё закончилось… Прошло. Я тебя не трону. Тшш, – предельно тепло заверил я, шепча в ухо.
Она выдохнула, отводя от меня взор, и отключилась. Я же так и остался сидеть на кровати и укачивать фигурку, оберегая от случившегося зла.
Пробуждение девушки было жутким. Снова крик пронзил каждый мой нейрон. Рабыня влепила мне несколько оплеух по лицу, въехала по голове, коленями по груди. Отскочил, обороняясь. Она видела перед собой лишь только моего брата, но не меня. Всё происходящее переросло в женский вой, который раскатился эхом по стенам.
Уйди… Лишь эта трезвая мысль пришла в голову. У девушки шок, психологическая травма. Здесь теперь всё и все ненавистны ей, сейчас, в данную секунду и, скорее всего, навсегда.
– Прости, прости… – беззвучно шептали мои губы, но она не услышит, не поймет, не воспримет, не увидит.
Уйди. Оставь её. Не сегодня. Никогда…
Позже узнал, что Хулио перевёл её в другую комнату. От другой рабыни служившей в доме выяснил, что девушку звали Джилл. С каждым днём она теряла для меня абстрактность, становилась осязаемой, всё более близкой сердцу. И самое главное, приходил к выводу, что больше ни о чём не могу думать, кроме неё. Только её видели мои глаза в каждой женщине. Лишь о ней были мои лихорадочные мысли.
Я должен что-нибудь сделать! Что-то предпринять, чтобы вытащить несчастную не только из лап Хулио, но и из сети рабской торговли людьми.
Брат назначит за неё цену и, скорей всего, не маленькую. Мне нужно всего лишь выкупить Джилл под видом покупателя из другой страны, так мне будет проще её укрыть.
Но срок шёл, а цену брат до сих пор не назначал, но снова и снова посещал её по ночам.
Она больше не кричала, не молила о пощаде, а Хулио как-то изменился в лице. Через две недели он неожиданно перевел её в СВОЮ комнату.
– Чего это с ним? – Али и Скотти противно ржали в коридоре, пока я притаился у дверей своей комнаты. – Втрескался что ль под старую жопу?!
– А то! Он затребовал купить три платья её размера и кормит совсем не так, как остальных рабынь, – хмуро поддакнул Марли, раскуривая свежескрученный косячок.
– Вы, дебилы не поняли? – Али, заржав толкнул Скотта в плечо. – Он её решил оставить себе. Цыпочка-то шикарненькая. В её ротик я бы тоже чего-нибудь присунул. Интересно, будет делиться?
Раскат общего звонкого смеха разнёсся по стенам. Все мои внутренности полетели вниз.
"… Решил оставить себе". Как такое вообще возможно? Он никогда не содержал рабынь. Для него это всегда была грязь. Чистая и невинная красота растопила сердце дьявола?!
Я ушёл, понимая, что ставка значительно поднялась. Он не отдаст своё просто так. Это словно у льва отбирать добычу. А кто я?!
Пару месяц шатался по подругам-однокурсницам в надежде переболеть, перетерпеть и вытравить лицо рабыни из головы. Но всё снова вернулось и ещё с большей силой, когда по приезду домой, столкнулся с Джилл в коридоре – она несла поднос с пустой посудой.
Теперь её вид стал намного ухожен, светлые волосы убраны назад, лицо вновь приобрело своё обаяние, простенькое белое платье с голубыми нежными цветочками, невесомые балетки. Девушка шла, не поднимая головы, забито озираясь по сторонам. При виде меня резко ретировала в сторону, но слегка запнулась о небольшой выступ и полетела с подносом на пол.
Мне было плевать на посуду, я ловил её. Джилл в ужасе смотрела на убитые чашки.
– Цела? – был доволен, что не дал ей покалечиться.
– Боже… Нет, нет, нет, – девушка опрометью начала сгребать стёкла на поднос, не отражая, как ранит свои пальцы.
Видя её панику, попытался помочь, но Джилл вскрикнула и закрыла голову руками.
– Не надо, прошу… Я случайно. Случайно!
В шоке замер, понимая откуда дует ветер. Схватил её за плечи и попытался поднять.
– Ничего страшного… – но тут мощная рука отодрала девушку от меня и влепила ей звонкую пощечину. Взвизг.
– Пошла вон в комнату! – Пунцовый от злости Хулио перехватил и меня за шкирку.
– Она не виновата…, – попытался оправдать рабыню. – Я сам не заметил её..
– Чтоб я больше тебя возле своей жены не видел, усёк? – глаза брата налились кровью. – Притронешься к ней хоть пальцем, и она будет страдать от боли. Каждый раз.
– Жены?! – в тихом шоке уставился на него, не веря своим ушам.
Но брат не станет отчитываться или делиться по душам. Он отшвырнул меня к стене и ушёл, сверкнув глазами.
Если жена, почему не сделал всё официально? Джилл – рабыня, но его личная и неприкасаемая? Наказывать её за то, что просто прошёл кто-то мимо?! Он не в себе. Что это? Ревность за правообладание рабыней или способ воспитать меня?! Я перестал видеть грань.
Для подтверждения своих слов он велел Марли избить несчастную, как бы я не умолял его не трогать девушку.
Понимая, что слишком слаб и невольно становлюсь причиной её мучений, решил отойти в сторону. Пока не придумаю способ вызволить несчастную из лап братца. Рано или поздно он от неё устанет и решит отделаться.
Попросил Сэма Льюиса – младшего брата одного из головорезов Диабло, информировать меня о Хулио и его рабыне. Сам же перебрался жить в другой конец дома, чтобы не сталкиваться с ней. Лишь издалека наблюдал за девушкой, в тех редких случаях, когда она покидала комнату Диабло. Забита, вздрагивает от резких движений, по сторонам старается не смотреть. Её цель быстро выполнить поручение моего братца и вернуться обратно в четыре стены.
Со временем, ссора с братом стихла. Я больше не лез в его дела, как и он в мои. Уехал на очередную сессию. Не видеть её было для меня самым лучшим и правильным решением. Я всеми правдами и неправдами внушал себе, что жизнь какой-то рабыни не должна меня трогать. Это сумасшествие и оно пройдёт. Моя цель – учёба, выход в люди, достичь высот без грязной руки брата. Я иду к этому и успешно, а девчонка обречена с самого начала, мне не вызволить её при всём желании. Войну с Хулио заведомо провалю, так как он мой брат, и я люблю его несмотря ни на что.
Сессия закончилась, и я вернулся как раз к дню рождения Хулио. Велико было моё удивление, когда за наш стол он усадил её. Джилл осунулась, посерела в лице, сожительство с моим братцем явно не шло ей на пользу, но она послушно выполняла отведённую ей роль жены, каждый раз сжимаясь в комок при резких движениях Диабло.
Гулянье становилось всё шумнее, хмелели гости и хозяин дома. Я, не желая больше на всё это смотреть, решил удалиться, но мой братец хотел, видимо, шоу. Знакомый сердцу вскрик вернул меня обратно.
Этот придурок повалил девушку на стол и принялся беспощадно сдирать с неё одежду под одобрительный гвалт своих псов.
Он решил сделать это при всех?! Джилл в панике попыталась храбро отбиться от него, моля и взывая одуматься. Её отчаянный рык, и Хулио резко отстранился, перекосясь от боли и хватаясь за лицо. Отнял ладонь и, в досаде обнаружив на ней кровь, со всей мощью ударил несчастную. Зная его пьяный гнев, кинулся на помощь девушке. Оттолкнул брата, свалив тюфяком на пол.
– Беги отсюда, – прошипел на неё, отдирая со стола и пихая в спину.
На шатких ногах Хулио поднялся.
– Ну всё, всё, братан, – попытался перевести ситуацию на юмор. – Перебрал. Идём-ка баиньки.
– Пошёл нахуй, сосунок! – он отшвырнул меня, свалив на пол. – Лишите сучку ногтей на той сраной руке… Вырежьте ей их нахер ко всем чертям!
– Хулио! – воскликнул я, понимая, что решение его неизменно.
Али, Скотт и Марли косые от алкоголя довольно загоготали и тут же кинулись вдогонку за девушкой.
– Остановись, чёртов ты придурок! – в ужасе вскричал я и бросился к дверям за ними, но двоего других братских псов перекрыли мне путь. Мне снова не спасти её.
Брат криво усмехнулся и, расплывшись в болезненной улыбке, брякнул:
– Слушай свою любимую…
Я отшатнулся, понимая, что это не попытка наказания. Он отыгрывается на ней, чтобы что-то показать мне. Что? Что я мог бы облегчить её участь, если бы сел по правую руку брата? Смысл только в этом?! Я сцепил зубы, упав за стол.
Всё ещё мучительней, чем ночь, когда он впервые насиловал её. Я хлестал текилу залпами до рвоты, моля всех святых, чтобы наконец отрубиться и не слышать больше этого ада.
На утро еле живой от похмелья, попросил одну из рабынь узнать о состоянии девушки. Джилл лишилась ногтей на правой руке.
В эти секунды смотрел на спавшее после пьянки тело брата. Ладонь в гневе машинально сжала рукоять ножа на столе. Вонзить его острие тебе в горло, скотина! Прекратить твоё бесчеловечное зло. Наказать за все искалеченные тобой души. За мою душу, которую заставляешь мучатся вместе с ней.
Навис над ним, краем глаза ловя блеск лезвия. Брат шевельнулся и перевернулся на бок. Как просто опустить нож в твою сонную артерию и избавить мир от этой язвы. Но в голове, как перед смертью тут же запорхали картинки из детства. Мне шесть, ему четырнадцать. Брат учит насаживать приманку на крючок удочки, катает меня на квадроцикле, играет со мной в прятки. Позже, уже подростка, вытаскивает из дворовых потасовок, дарит крутой мотоцикл на шестнадцатилетие.
Брат всегда был мне другом и опорой, а позже заменил отца и мать. Он та родная кровь, которую нельзя уничтожать, даже ради Джилл. Братья… Будь проклято это слово!
Пыл ушёл, чувство совести заело сильней, раздирая на части. Не мне тебя судить, но час твой придёт. Ты ответишь за всё рано или поздно. Выпустил оружие из рук и ушёл. Я не убийца…
После этого случая стал свидетелем ещё нескольких мучений Джилл, в которых мне снова не дали действовать.
Нет! Не могу больше. Не могу находиться в этом доме и наблюдать за её страданиями. Я покину его. Это лучшее, что я могу сделать. Плевать на всё!
Компанию мне составил тот же Сэм Льюис.
Постепенно, живя и учась в Бостоне, заставлял себя забывать её и всё то, что творил Хулио. Я верил, что моё отсутствие хоть немного облегчит мучения девушки, так как внутренне чувствовал, что часть экзекуций он исполнял для меня. Спустя несколько лет услышал о беременности Джилл, о попытке суицида, выкидыше, следствием которого стало бесплодие. Последняя новость вызвала чувство злорадства к брату. Жизнь наказала тебя, глупец! Но я даже и представить не мог, что все эти события приведут к гибели Хулио и всего моего дома, и именно от ЕЁ руки!
Она убила самого Диабло! Моего брата. Она!
Я хотел бы, чтобы его убийцей стал кто-то другой – наркобарон, полиция, бунт из его картеля, но только не она. Не она! Такая тихая и нежная, но перешла черту, которую я презирал больше всего на свете. Стала такой же, как Диабло, грязной и кровавой. Убийцей!
Обида, злость и горечь утраты неожиданно стали развиваться в пятно ненависти. Мне нужно снова посмотреть в твои невинные глазки и увидеть в них ту прежнюю рабыню, что покорила меня.
На помощь пришёл Сэм, который дышал местью, и, узнав всю суть его плана, понял, что влезаю в новую рутину. Но я хочу увидеть её… Понять, кто я рядом с ней.
Льюис спланировал её поступление в психиатрическое тюремное учреждение. Дал ей возможность побыть в замешательстве и после планировал убить самым зверским методом.
Нет! Только не убить!
– Думаешь эта мерзавка боится смерти? Это спасение для неё, – попытался переиграть его жуткое намерение. – Пусть лучше сидит в палате и медленно сходит с ума.
– Неплохо, – задумался сообщник. – Пусть… Но ты ей в этом поможешь.
– Как помогу? – растерянно поднял на него взор.
– Она должна страдать, так же как в доме твоего брательника. Делай, что хочешь, но если не буду видеть подобные увечья на её шкуре, я с чистоц совестью очищу этот мир от неё.
В ужасе сглотнул понимая, что это значит.
Войдя в палату Джилл, готов был умереть прямо возле ног девушки. Как смотреть в глаза, которые любишь, но вынужден возненавидеть ради неё?
– Ты?! – уронила она в ужасе. – Значит не всё ваше проклятое отродье я истребила? Жаль. Но я и тебя, мерзавец, сотру с лица земли, дай срок, – процедила девушка с лютой злобой.
Смотрю на неё и всё, что так свято хранил в себе умирает.
Лицо любимой женщины давно стало иным – шрамы, ожоги. Жизнь с Диабло, словно превратила мою хрупкую и немощную Джилл в воина, в борца за свою жизнь. Она больше не беззащитна. Она действительно стала убийцей, как и они все. В ней то, что я так люто ненавижу. Я всё, что угодно мечтал увидеть в этих голубых глазах, но не ненависть. Это чувство льдом растеклось по моим венам, сметая остатки былой человечности и сочувствия.
Она так и не узнает меня и никогда не захочет увидеть во мне не брата Диабло. Весь мой род – чёрное пятно на её душе. Мы – вечные враги. Навсегда.
Что ж спасения мне не дать тебе, но хоть немного смогу уберечь от смерти, а твоя ненависть станет на руку. Может будет легче.
Влепил звонкую оплеуху, впуская демона в своё сердце и атрофируя жилы, отвечающие за чувства и гуманность. Испепеляя её болезненной яростью, прошипел:
– Это мы ещё увидим, девочка моя…
