Текст книги "S. Синдром (СИ)"
Автор книги: EvgeshaGrozd
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)
– Опухоль перешла в карциному… Это рак, сеньор Андрес. Пошли метастазы… В горле и лёгких, – пискнула она, белея в лице.
Сердце ухнуло замертво вниз. Я уже не слышал, что она говорит. Сжал одеяло мамы и, уткнувшись в её тело головой, задавил хлынувшие слёзы. Пару секунд чувствовал только непреодолимую боль, как от удара ножом, но после только злость, которая начала расти с сумасшедшей скоростью. Ты всё же решила уйти? Бросить нас?! Чёрта с два!
– Сколько?
– Несколько месяцев. При хорошем лечении, возможно, и год.
Руки Оливии легли на мои плечи, чтобы поддержать, показать, что она рядом, но это только сильней меня разъярило.
– Уйдите, Оливия… Пожалуйста. От греха, – процедил я.
– Сеньор Андрес…
– Пошла вон! – рявкнул, напугав до полусмерти.
Девчонка отскочила от меня, глядя глазами полными слёз и, кивнув, стремглав убежала. Я снова повернулся к маме, но неожиданно столкнулся с её взором. Ком застрял в горле…
В обед следующего дня проснулся оттого, что меня настойчиво растрясывают. Продрал глаза. Похмелье аукнулось эхом. Во рту сухость и першение, а от сердитого выражения лица Мерседес стало вообще скверно. Огляделся. Это квартира, а хозяйка… Мерси? Тут мгновенно протрезвел, вскочив с дивана, на котором похоже и вырубился.
– Успокойся, к счастью, ребёнка я отдала бабушке на пару дней.
– Я не… Я вчера… Извини, – блеял, не зная за какую половину памяти уцепиться. Ни одна не работала. – Напомни, как я… что я…
– Расслабься, – но её лицо этого не позволяло сделать. – Вчера ты не мог стоять на ногах. Оставить тебя пьяным у порога квартиры было жестоко. Может, сейчас сможешь рассказать, что всё-таки с тобой случилось?
Я вздохнул и, потирая глаза, снова вернулся в жуткое будущее, которое настоящим уже наступило на горло.
– Ей осталось немного, – скорбно уронил я, зная что девушка способна понять о чём речь. – Всего пара месяцев.
Мерседес быстро перебирала в памяти суть моего приговора, а когда поняла, осела рядом на диван. Вновь ощутил эти проклятые капли на щеках.
– Андрес, мне очень жаль.
– Да… – вдруг почувствовал, что готов к решениям и должен действовать. – Это рак. Есть метастазы. Но нам нужно ещё время. Детям оно нужно. Я займусь её лечением. Мама побудет с нами ещё… Врач обещает, что лечение продлит жизнь ещё на год, а может и больше.
– Андрес, – Мерседес мягко положила ладонь мне на колено, призывая послушать её. – Тебе не кажется, что твоя мама просто давно хочет уйти? Ты решил мучать её изнурительным и тяжёлым лечением? Подумай о Мигеле, он взрослый и уже всё понимает. Парнишка уже носит в сердце эту травму. А Морена? Оставь лик матери святым в их памяти. Они должны знать и помнить её красивой, доброй и ласковой. Не срами всё жуткими картинками её ухода.
Голос правды звучал в моём мозгу огромным колоколом, но сердце бунтовало. Я старший сын, и должен сделать всё от меня зависящее для своей матери. Я не могу её отпустить, не могу осознать, что больше никогда не увижу, не поговорю с ней, не смогу спросить совета и её ласковая ладонь не погладит мою буйную голову. Нет!
– Я могу тебя попросить?
– Конечно.
– Поможешь Оливии с детьми? После работы приходи к нам, сходите куда-нибудь все вместе. Детей своих тоже бери…
– Погоди, Андрес, – Мерседес ещё больше заволновалась. – Что? А ты куда?!
Но я нарыл в кармане банковскую карту и всучил ей.
– Вот… На расходы. Я вернусь через месяц.
– Месяц?! – подруга округлила глаза.
– Да, кстати, можешь с ребёнком переехать пока ко мне. Мои сумасброды найдут ему занятие.
Мерседес, обезоруженная моим напором, не могла и слова вставить. Собственно, этого и добивался. Затем, быстро чмокнув девушку в щёку, поспешил обратно домой.
Предстоял трудный разговор с Оливией, а на столе ждал контракт Видаля, который мне нужно подписать.
ЧЕЙЗ
Разум беспорядочно витал в голове, путая и мешая мысли. Голова Джилл покоится на моей груди. Я счастлив, что она рядом, что всё было просто ещё одним жутким сном. Но силуэт, словно распадается на мелкие осколки. Опять один в темноте, в которой не видно ни пола, ни стен, ни потолка.
Очнулся от грубого толчка в плечо.
– Очухивается, – чей-то картавый голос сообщил кому-то эту бредовую информацию.
Мерзко зашлёпали по щекам. Попробовал закрыться руками. Всё оказывается наоборот, я всего лишь спал, а теперь очнулся от прекрасного бреда.
– Иди на хер, козёл! – простонал я, отмахиваясь и толком не осознавая до конца расплату за мою нецензуры.
Грубо рванули за шкирку вверх, резко посадив. Дикая и чудовищная боль в животе, обожгла все рецепторы. Охнул, сразу же прозрев, желудок упёрся в рёбра и начались бесплодные рвотные позывы.
– Легче, придурок! – сурово прошипела длиноволосая женщина, глядя на головореза. – Швы порвёшь ему!
Швы?! В ужасе залез под одежду. На животе красовались ровные и белоснежные бинты.
– Что… Что это? – в панике потянул к женщине руки, пытаясь ухватить, но она проворно увильнула.
В комнате материализовался Марселу, с ненавистью глядя на меня.
– Наркота, – чёткий и грубый ответ.
Сумка 32
ЧЕЙЗ
Дорогие джинсы, футболка, ботинки на толстой подошве. Увесистые золотые перстни имитирующие костеты, две цепи на шее, широкий браслет. Коротко остриженные чёрные волосы с первыми седыми бликами, модно уложены и зачёсаны. Всё как раньше, когда жил с братом, учился и не знал отбоя от девчонок. Всё то же самое, но не лицо. Шрамы, впалые щёки, тусклый взгляд, слишком загорелая и пересушенная кожа, закладывающиеся в мелкие траншеи морщины от ослепляющего солнца. Ни дорогостоящий наряд, ни золотые побрякушки не могли скрыть измученное мором и побоями тело.
Тронул живот, который напоминал камень. Прошло лишь двое суток после операции, но я заставил себя подняться. Непрекращающаяся тошнота и слабость. Мне ввели обезболивающие, тем самым ещё больше превратив в ничто…
– Я никому не позволю убивать моих людей, – перед глазами всё ещё стояло это переполненное гневом лицо.
Марселу возвышался надо мной, пока я обреченно понимал, что из меня сделали "сумку".
– Я в федеральном розыске, – буркнул тогда, – первый же патруль скрутит при проверке.
– Не попасться в твоих же интересах.
– Смысл отправлять меня, если шансов для переправы почти нет?
– Если выполнишь всё гладко, мелкая свободна, – фраза на миллион. – Твоя сучка вернётся обратно в картель, где ты снова сможешь её "оберегать".
– Ты врёшь, – покачал я головой.
– Вот и проверишь. – Есть подвох, и я это чувствую. – У тебя будет сопроводительная группа. Начнёшь рыпаться, вскроют брюхо без анастетика и даже не удосужатся зашить. Так и подохнешь с кишками наружу. И постарайся быть аккуратным, если лопнет хотя бы одна капсула, сдохнешь от передоза наркотой…
Сейчас, глядя на свой живот, боялся лишний раз удариться, резко выдохнуть и вообще минимально воздействовал на него вплоть до резинки от трусов. Паранойя, но лучше с этим не шутить. Цена удачной авантюры – свобода Габи и возвращение Джилл. Даже, если он и солгал, я обязан попытаться.
– Тебе идёт, – сзади донёсся понурый голос Сисилии. – Хотелось бы тебя больше видеть таким, чем там на пустыре.
– Значит, буду почаще переправлять вашу дурь в брюхе. Может это станет моим призванием? – прорычал в ответ, зная, что она совсем не это имела ввиду.
Племянница хмуро фыркнула и ушла. Марселу сменил собой её фигуру. Сзади него передёргивали оружием ещё двое.
– Начо, – старик указал на долговязого хряща в растёгнутой клетчатой рубахе без рукавов. Его волосатая потная грудь бросалась в глаза, вызывая тошнотворные позывы. – Нанду, – второй был с длинными тёмными волосами, убраными в хвост, на шее выступала внушительная вена. – Завтра с утра вы должны быть на месте. У вас будет два перехода через патруль. Перевалочный пункт в Экатепек.
Марселу кивнул Нанду, и головорез толкнул меня к выходу.
– Ричер, – приостановил наш уход Лима. – От меня тебя избавит только смерть, неважно твоя или моя. Если сунешься к легавым – голова соплячки будет доставлена её родителям в тот же миг.
Посмотрел в эти глаза. Если раньше в них читалась насмешка и отеческая злость, то теперь на меня смотрел абсолютный враг, который больше не намерен просто так отступать.
ДЖИЛЛ
Девушки затихли. Каждая разбрелась по своим койкам, только Элеонора с Катей наводили марафет и о чем-то тихо беседовали.
В комнату снова вошёл тот важный "индюк", как его окрестила Катя и по прошествии времени, я смогла узнать и его имя – Густаво. Он впустил домработницу, а мне протянул большой пакет.
– Иди в душ. Через полчаса, я за тобой приду. Не успеешь, пеняй на себя.
Мужчина ушёл, а девушки столпились в угол комнаты, давая домработнице прибраться.
– Не бойся, – успокаивающе шепнула мне на ухо Луна. – Тебя просто приведут в надлежащий вид. Все то, что делают девушки в обычной жизни – эпиляция, парикмахер, ноготки и прочая балуда, но перед этим медицинский осмотр. Актёры не используют защиту, поэтому все должны быть проверены. В пакете твои личные вещи. Разбери, а то запреют. – Я отрицательно начала качать головой, но девушка, приложила палец к губам. – Лучше выполняй, как они говорят. Девчонки мало знают, но я здесь дольше всех. Видаль однажды убил здесь пару девушек. Он не настолько безобиден, как рассказала тебе Джули.
Желудок свело от понимания, что рабство, всегда было рабством. Густаво, действительно, вернулся через полчаса и с одобрением оценил моё послушание. Меня провели на второй этаж дома. В медицинском кабинете взяли кровь, осмотрели кожу, пропальпировали живот. Гинеколог уложила в кресло.
– Что это? – неудержалась я от вопроса, когда она распаковала т-образную скобу.
– Спираль. Если не хочешь рожать от порноактёра..
– Я и не смогу, – мотнула головой. – Я бесплодна.
– Кто тебе это сказал? – фыркнула врач.
– Серьёзный выкидыш пару лет назад. Механическая травма. Гинеколог поставила диагноз – непроходимость фаллопиевых труб. Рубцы.
Акушер-гинеколог скептически скривила губы и придвинула УЗИ-аппарат. Холодный гель заставил содрогнуться. Через пару минут осмотра она хмыкнула.
– Всё чисто у тебя там. Ври в другом месте, – недовольно рыкнула она.
Чисто? Как?! Усиленно начала соображать, как такое возможно. Насилуя и убивая меня в хижине, Чейз старался как мог – разрывы, травмы, обширные кровотечения. Свежие хирургические швы внизу живота свидетельствовали о скором медицинском вмешательстве. Возможно, именно так были устранены и старые травмы, которые делали меня бесплодной.
Неужели, я теперь и правда могу иметь детей?! В груди застучало. Глаза увлажнились. Огонь радости, затеплился в сердце. Женщина хмуро вернулась к моей промежности.
После осмотра врачей, я поступила к деятелям красоты. Три часа женских пыток – которые почему-то многие женщины интерпретируют, как отдых – удостоили меня освежённым цветом волос, градуированными локонами и французским маникюром для оставшихся ногтей. Что-то непонятное наделали в бровях и нашлёпали немного новых ресниц, отчего мне сильно захотелось растереть веки. Неужели, женщины всегда вытворяют всё это с собой, только ради того, чтобы нравиться мужчинам? Феминизм, видимо, стал мне свойственен.
Возвращаясь, в гостиной столкнулась взглядом с одним из актёров, по крайней мере, так решило моё сознание. Молодой парень сидел на диване, понуро уставившись в пол. У его ног покоилась дорожная сумка, а рядом с коленом виднелась книга. Услышав шаги, поднял голову. Копна непослушных жгуче-чёрных волос, сильный, крепкий торс, крупные руки, на левом предплечье разлапистая татуировка в виде кельтских рисунков.
Я невольно уставилась на этого мужчину, который чем-то напоминал античного бога.
Он так же с интересом пронаблюдал за мной и даже позволил себе подмигнуть мне. Сердито отвернулась и прошествовала за Густаво вниз.
Вернувшись в комнату, не могла не заметить взгляды соседок: удивленные, скептические, восхищённые, завистливые. Похоже, стилистам этого публичного дома получилось из меня что-то слепить.
Взглянула на кровать Джулии. Девушки до сих пор не было. К вечеру покинули нас и Катя с Элеонор. Комната начала затихать, побуждая ко сну, который ко мне абсолютно не шёл – я поглядывала на дверь. Наконец ввели Джулию. Приподнялась, пытаясь разглядеть её в полумраке. На ней была лишь простыня, скрывающая наготу. Девушка прошаркала в душевую. В звуках различила всхлипы.
Тихонько спустилась на пол, намереваясь последовать за ней.
– Лучше не надо, – голос Луны с нижнего яруса, заставил вздрогнуть. – Поверь, после тех вещей, что снимает Видаль, не хочется ни говорить о них, ни вспоминать. Слёзы в душевой – единственное, что очищает от этой грязи, но никак не слова. Джули – сильная девушка, справится.
Замерла, вспоминая сцены из своего прошлого. Это было правдой. После всех зверств, что выпадало на мою долю, я лишь "набирала в рот воды", не готовая ни к утешениям, ни к прикосновениям. Вернулась на койку и опустила взгляд вниз.
– Сколько ты уже здесь? – помолчав, решилась задать Луне вопрос, мучащий столько времени.
– Это место скоро станет мои проклятым домом, – грустно усмехнулась она.
– Луна…
– Луиза, – поправила вдруг девушка.
– Луиза, – кивнула я. – Ты пыталась, хоть раз сбежать отсюда?
– Да, с подругой, но нас поймали. Её убили, а я лишилась пальцев на ноге, – девушка высунула ногу из-под одеяла, и я мгновенно прочувствовала эту боль.
– Как они нашли тебя?
Она снова спрятала ногу.
– В детстве мне удалили яичники. Детей иметь я не могу, но мне всё равно установили спираль. Девушкам говорят, что это просто метод контрацепции, но я уверена – это не только прямое её предназначение.
Внутри всё упало. Маячок внутри меня сломает все планы на корню.
Шум воды в ванной прекратился.
– Дай Джули тихо занять место. Завтра ей станет лучше, – проговорила Луиза и закрыла свою шторку.
Лучше сделать, как она говорит. Я тоже спряталась на своей койке, напряженно слушая шлепки босых ног.
АНДРЕС
Хоромы Видаля внушали удивление. Охрана проверила моё приглашение и сопроводила в дом, где меня встретил услужливый дворецкий. Предложил кофе, на я что учтиво согласился. Правда от услуг транспортировки моей ручной клади отказался.
Серхио был занят, когда освободится еще неясно. Дворецкий откланялся, оставив меня одного. Осмотрелся – фото порноактёров, одни даже были известны, режиссёрские премии на полках, коллекции виниловых пластинок, диски, дорогая техника. В углу комнаты возвышался высоченный стеллаж с книгами. Порывшись в них, выудил Гюго.
Тормознул, наткнувшись взглядом на статую непонятного человекоподобного сбоку от стеллажа. Лицо, смотрящее вверх, больше смахивало на маску. Само чудо сидит по-турецки, а из его промежности восходит вверх подобие фалоса невероятных и непропорциональных размеров. Мда, глядя на тебя, даже я могу закомплексовать. Отошёл от недоразумения и сел на диван за книгу.
Чтение скоро ушло в мои невесёлые мысли и, поняв, что не отражаю смысла в строках, отложил произведение.
Уронил взгляд вниз, вспоминая истеричное заявление Мигеля, который поклялся сбежать из дома, когда я сообщил ему об отъезде. Он долго угрожал, пока я сердито и бездумно не рявкнул ему:
– Твоя мать умрёт через полгода, если я не уеду сейчас!
Оливия просверлила меня совестливым взглядом, дав осознать свою ужасную оплошность в общении с братом. Мигель в слезах убежал из дома во двор.
Я до сих пор ругал себя за вспыльчивость, но Оливия заверила, что с братом уже всё в порядке.
Звук шагов заставил поднять голову. Дворецкий вёл девушку. Красотка была завёрнута в банный халат, волосы уложены в эффектную прическу. Лицо невероятно красивое, только глубокий шрам по краю от виска к подбородку невольно акцентировал внимание на себе.
Мы уставились друг на друга и, понимая где я, удостоил девушку лёгким заигрыванием, подмигнув. Однако, красотка, сдвинула брови и отвернулась. Ушла с дворецким вниз.
Видаль уделил мне внимание через час. Провёл в свой кабинет.
– Главные правила ты прочёл ещё в договоре, поэтому оглашать их нет смысла. Вопросы есть? – я отртцательно мотнул головой. – Густаво устроит тебя в одной из гостевых. У съёмок есть расписание, твоё тебе распечатают позже. Завтра пройдёшь медосмотр. Знаю, Оливера вас гоняет по медпараметрам, но мне нужен документ заверенный моими специалистами. Если всё хорошо, послезавтра приступишь к работе.
Снова кивнул. Комнату мне пришлось делить с соседом, что немного расстроило. Сезар был, к счастью, малоразговорчив и немного угрюм. Как смог выяснить позже, он тут живёт аж два года. С перерывами между контрактами отдыхает на воле. Родственников парень не имел, потому посвящал всего себя этому бизнесу.
Предупредил потом, что в цокольный этаж ходить запрещено. Странно, ту девушку увели именно туда. Может там только дамская обитель и мужской половине ход туда закрыт именно поэтому? Но вот сисястые актриски у бассейна совсем не проводили ограничений в общении полов без камер. Ладно, нельзя так нельзя.
Первые две съёмки сдал на ура! Вторая даже просила о встрече вечерком. Скоротать время без операторов и соседа был совсем не против. В целом три дня существовал здесь в своё удовольствие.
Следующую съёмку предложили вне графика и за дополнительную оплату. О таком в договоре не читал, но денежки не лишние.
Студий в доме было пять, но меня отвели в самую тусклую и оборудованную лишь голым матрасом и камерами.
– Невесело, – оглядевшись, буркнул я.
– Для сцены с хардкором нормально. Сценарий-то прочёл? – оператор проверял свою камеру.
– Там особо и читать не нужно. Скверно и банально, – проворчал я.
– Зрителю просто нужен дикий и жёсткий секс, – хмыкнул парень. – А рабыня и её хозяин – стандартный сюжет.
Дверь в студию открылась и два охранника втолкнули блондинку. Девушку бросили на пол.
Когда актриска подняла голову, невольно замер, узнав в ней позавчерашнюю незнакомку в гостиной.
– Привет, – миролюбиво улыбнулся девушке, но в ответ та вскочила на ноги и побежала обратно к дверям, которые зачем-то закрыли на ключ.
– Нет! – не своим голосом вскричала актриса и в ужасе уставилась на меня. – Не смей приближаться ко мне, мразь!
Облава 33
СИСИЛИЯ
У меня никогда не было семьи. Я выдумала себе её. Мать скончалась от передоза наркотикам, когда мне было двенадцать. Вся наша родня, точнее, которая не зналась со мной и которуя никогда не видела, существовала вне зоны моей дислокации.
Мама работала стриптизёршей в местом клубе, так как это был единственный способ свести концы с концами. Пару раз социальная служба пыталась забрать меня и лишить мать родительских прав, но все два раза они каким-то чудом терпели неудачу.
Трижды в нашем доме появлялся мужчина грубого и сурового вида, со шрамами на лице, но очень богато одетый. Все эти мелких раза я получила от него в подарок компьютер, велосипед и в последний коллекцию золотых монет.
Мать погибла в клубе во время какой-то пьяной потасовки, во время которой её пырнули в живот. Соцслужба сразу же определила меня в приют. Ребят я мгновенно не взлюбила и часто дралась с ними за любую мелочь и несправедливость. Я осталась одна в этом мире, значит позаботиться о себе обязана самостоятельно.
К получению знаний подошла с энтузиазмом, глотала запоем информацию из учебников и литературы. Выпустившись из приюта, поступила в институт военной инженерии. Смекалка и сноровка быстро ввели меня в ряды высших умов Мексики. Я гордилась собой, но спустя некоторое время узнала о смерти своего отца.
Испытала настоящий шок, когда на фото увидела того таинственного мужчину из детства. Детективы, расследующие его смерть, ввергли в неописуемую злость, когда сообщили кем являлся мой отец, причём преподнесли это с явным презрением ко мне. Эти люди пытались выяснить вела ли мама с ним какие-то дела, обыскивали мою квартиру. Но весь этот процесс, я думала лишь о том, почему этот человек и мать, не сообщили мне эту важную вещь? Боялись за меня? Пророчли иное будущее? Об этом я теперь никогда не узнаю.
Дело закрыли, основная версия – самоубийство. В наследство от отца достался дом в США и прочие вещи, что имели цену.
Но, спустя год, на пороге моей квартиры появился человек, заявив, что отца на самом деле убили и он знает кто это. Последняя новость о моей родне основательно окрылила – у меня остался родной дядя.
Я последовала за этим человеком. В его руках оказалось всё оставшееся состояние моего отца, которое он тоже завещал мне. Махинациями ему удалось сохранить всё, и это была огромная сумма.
Картель, наркотики, рабы – всё это отчего-то не смущало меня. Все эти люди безразличны мне, как и я им, когда была маленькой девочкой и жила в приюте, брошенная всем этим миром.
Когда я нашла брата своего отца в подвале местного бара, в жалком виде, едва сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею. Позже в Мексике испытала дикую боль в груди, поняв, что всего лишь придумала себе любимого дядю. Этот человек с ним и близко не стоял. Дядя отказался от меня и предпочёл сесть с рабами в амбар. Что ж, да будет так.
Но родная кровь всё время била и била по венам, когда смотрела на его мучения, невольно поражаясь силе духа. Когда появилась убийца папы, была сражена неумолимым стремлением дяди защитить её. Почему?! Ведь она сгубила всю нашу семью!
Звоночки совести постепенно селились в сердце. Именно тогда не выдержала и принесла в карцер всё необходимое, чтобы он обработал этой девке раны на спине. Это было моё поощрение для них и, возможно, моей первой попыткой сменить тактику воздействия на чувства Чейза по отношению к родной племяннице.
Но сейчас, я не могла успокоиться от мысли, что последний член моей плачевной семейки сейчас там, где может запросто погибнуть.
– Зачем это нужно было делать? – с обидой смотрела на Марселу. Да, всё шло не по нашему плану, но вытворять с ним такое было уже из ряда вон.
– Чейз зарвался, – сердито бросил мужчина. – Никому не позволю просто так убивать моих людей.
– Думается мне, что он и не планировал. Ты вынудил его.
Старик оценивающе смотрел на меня, затем подошёл и утешительно приобнял.
– Не волнуйся, этот таракан везде выживет, а наказать его нужно было.
– Все эти месяцы ты только этим и занимался, – плавно выскользнула из его рук. Марселу подозрительно осмотрел меня.
– Что с тобой? Ты начала его жалеть?
– Его я всегда жалела, – буркнула в ответ. – На его девку мне плевать, но Чейз мой дядя…
– Мой дядя, мой дядя, – раздраженно передразнил старик. – Заладила! Чихал этот говнюк и на меня, и на тебя. Он отца-то твоего ни во что никогда не ставил. Дырка этой шавки для него всегда была превыше всего.
Я опустила голову, сознавая эту горькую правду. Но ведь Чейз даже не узнал меня, не увидел, что я за человек. Зато теперь поставил вровень с этим беспощадным и жестоким душегубом. Лишь сейчас поняла, что грань между наказанием и пытками давно стёрлась, а я прочно заняла сторону зла.
В кабинете нарисовался Льюис, лицо его было вспотевшим и обеспокоенным. Белый халат абсолютно не катировался с отросшей бородой.
– Невеселые новости с полей. У нас похоже вспышка эпидемии. По первым симптомам – атипичная холера. Двое скончались в третьем амбаре, в первом и пятом появились ещё трое с теми же симптомами. А так же один наш. Я всех изолировал от здоровых. Работы необходимо приостановить и посадить на карантин. В дом никого не впускать. Надо бы полностью прочистить и продезинфицировать канализационные стоки, обеспечить людей чистой водой.
– Мать вашу, час от часу не легче, – Лима грузно поднялся. – Зашли двоих в город. Я сделаю пару звонков. Сисилия, изолируй здоровых, выдай средства защиты. Мёртвых выкиньте на хер за периметр.
– Лучше сжечь, – покачал головой Сэм.
– Трупную гарь за километры понесёт, хочешь дать пищи копам?
– Что делать с заболевшими? Нужны антибиотики и водно-солевые растворы…
Странно, что о лечении не было речи, потому просто спросила, для интереса.
– Хрен им, а не лечение, – рявкнул Марселу. – Доживут оставшиеся часы в изоляции, потом избавьтесь. Холера, к счастью, быстро убивает, поэтому распространение ещё можно пресечь.
Я шокированно уставилась на него.
– Марселу, среди них уже наш человек, твой человек. И не факт, что это может ограничиться одним.
– Я не могу рисковать здоровыми.
– Отлично, – презрительно зыркнула на него.
– Сисилия, с тобой чего?! Бабскую демогогию тут не разводи. За дело! Ситуация идёт на секунды.
Одарила его гневным взором и удалилась.
КАСТЕР
Преосторожно наступил на больную ногу. Дыхание перехватило, неприятные ощущения, но голеностоп мой.
Энди медленно отошёл, освобождая от своей страховки.
– Как?
– Отлично, – соврал я, балансируя на неустойчивых ногах.
– С завтрашнего дня у вас начнутся физпроцедуры, зарядка и массаж, – сообщил ортопедический хирург. – Сильно не напрягайте стопу, иначе рискуете сорвать пластину.
Кивнул и попытался сделать шаг. Получилось, но боль атрофированных мышц и страх за только что сросшееся место перелома, сбавили мой пыл. Я бросил взгляд на костыль. Подпрыгнул на здоровой и снова взял его.
– Как скоро я смогу самостоятельно передвигаться?
Врач устало посмотрел на меня.
– Майерс, вы хотите, наверное, извести меня этим вопросом? Говорил и продолжаю говорить – перелом был очень серьёзный, месяцы и месяцы реабилитации. Спешка только усугубит положение.
Хмуро смотрел в его учтивые глаза. Энди подбадривающе постучал меня по плечу. В машине он уже понимающе проговорил:
– Марк выложится до остатка. Ему можно доверять.
– В начале, он повёл себя совсем не так, – хмыкнул я.
– Все ошибаются, но не забывай из всех нас, он сейчас ближе всего к опасности.
– Сидеть тут с ногой – не мой выбор, Энди, – с обидой произнёс я и легонько стукнул кулаком себе по коленке. – Я всегда старался быть с Джилл рядом, пытался защитить. Но теперь что?! Её прямо вырвали из моих рук, а я продолжаю сидеть в этом гребаном пассажирском кресле и питаться верой в человека, который шелохнулся только после моего жёсткого пинка.
– Слушай, – Миллер решил остановить мой пыл. – Я не знаю Джилл, не вёл с ней бесед о смыслах бытия, но, опираясь на факты её чудовищной жизни, скажу лишь то, что эта женщина пройдёт через всё и выживет назло врагам. Я верю не в Марка и даже не в тебя, а верю в неё. Она боец, хоть и слабый пол.
Эти слова звучали сильно и правдоподобно, но и у каждого героя есть слабое место.
ЧЕЙЗ
Отрыжка одолевала при каждом ухабе на дороге, переводя меня на лёгкое оханье. Кондиционер в тачке подарил лишние часы счастья. Пустынная дорога начала постепенно сменяться на городские кварталы, старые домики с малообеспеченными жильцами, унылые улочки, выжженые жарой вывески магазинчиков, запыленные тротуары.
Нанду и Начо болтали о своём, непрестанно сплевывая в окно. В смысл беседы ввязывать свой слух я не стал. Португальское наречие противно резало слух.
Вконец, Начо задремал, всем своим видом искушая меня поступить так же, но я боялся закрыть веки. Та страшная вещь внутри меня, не внушала спокойного сна, так как мне всё время казалось, что могу так и не очнуться.
Наконец на закате солнца, выехали на окраину очередного городка. Машину припарковали возле хиленького дома, на входе которого сидел мужик, жуя во рту косячок и точа груду ножей. Плавное и размеренное смакование металла о камень гадким звуком разносилось по округе.
Меня толкнули вперёд. Начо широко улыбнулся охране и перекинулся похабными словечками, вызвав всеобщий бурный смех. Речь определенно обо мне. В гробу я вас всех, сука, увижу!
Дом был ветхим, половицы скрипели от каждого шага. Обои местами выдраны, местами изрисованы пошлой графикой. Мебель смердила затхлостью и пылью. С кухни шёл запах пригоревшей еды. Кажется, пахло ещё освежителем воздуха, цитрусовый запах которого смешивал всё это в единый кислый шлейф пота и мочи. К счастью, в амбаре я успел привыкнуть к ароматам похлеще.
Меня ткнули мягким местом на стул, который плаксиво заскрипел под моим никчёмным весом. Из-под него мигом трусануло что-то мохнатое, рыжее и сигануло в окно, сердито рыча.
– Брысь! – в кота тут же влетел массивный ботинок, который выбросил несчастное животное вон. Его недовольное мяуканье за окном свидельствовало о том, что живности не привыкать к данным обращениям. Однако, странно было другое – речь, обращённая к коту, звучала на чистом английском. Хотя, хрен их тут знает!
Я ждал. Мухи жужжали и бились о стёкла, пытаясь вылететь обратно на улицу. Как я их понимал.
Наркоторговцы тем временем обсуждали план передачи дури. Я же поймал на себе взгляд того, что выгнал кота. Этот явно не интересовался их беседой.
– Чего уставился? – зло рыкнул на него, с удовольствием сознавая, что эта обезьяна не сможет припечатать меня. Нельзя. Расквашеная физиономия "сумки" не сулит удачной передачи товара.
В ответ ожидал его злобный зырк или матерок в мой адрес, но бандит ехидно улыбнулся мне ещё шире. Теперь быть к нему равнодушным просто преступление. Оценил. На нарика и любителя марать руки в крови он не похож. Не похож. Но похож…
Мать твою! Нет, только не это! Я мгновенно вскочил и что есть мочи заорал:
– Pugilistas! (Легавые!)
Полицейский тут же направил в меня оружие, но я оказался быстрей. Ветхий стул полетел в копа, лишил пистолета и погиб об его тушку.
Зашумела рация. Звон стёкл. Какофония португальского диалекта на американском мате заполнила дом.
Сиганул вглубь. Кухня рассыпалась на визжащих мексиканок, которые в панике едва не затоптали меня. Через секунду увидел что или кто их пустил в бегство. Полицейский в потной рубахе и с засаленными от жары блондинестыми волосами смотрел на меня так словно нашёл клад. Правда пистолет направленный мне в голову не сулил радость от встречи.
– Ты?! – его лицо расплылось в победном оскале.
Меня знают – чётко понял я. Коп явно ободрился от моей персоны, что даже не заметил, как в мои руки попал жирный сотейник. Своеобразное оружие, свистя, прилетело ему ровно в переносицу. Мат и проклятия.
Кинулся к окну, но чёртов блондин успел схватить за шкирку и швырнул на пол. Занёс ногу для удара в голову, но я успел увернуться вперёд, подставив и ему подножку. Коп тюфяком рухнул рядом, прозвенев своей черепушкой о пол. Не мешкая, взобрался на него и нанёс несколько хороших ударов по лицу.
Хорошие?! Жаль, но так казалось, только мне. Видимо, месяцы рабства и издевательств похоронили во мне былую силу.
Блондин перехватил кулак одной рукой, а второй схватил мою голову за затылок, чтобы соединить лоб с моим нос.
Боль в переносице защекотала слёзные железы. Я отлетел прямо в чьи-то цепкие объятия, которые скрутили руки и уткнули лицом в пол.
