Текст книги "Смертный приговор"
Автор книги: Эльчин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
Да, такой факт был, и комиссар о нем знал (Мир Джафар Багиров тоже это знал...), но комиссар хорошо знал и то, что Ежов не расстреливает за действительные преступления, Ежову не нужны факты, сегодня, чтобы расстреливать людей, нужна была ложь, а Анастас Микоян был одним из тех, кто умело создает разнообразные неправды и пользуется ими.
Скорее всего, и товарищ Сталин знал о связи Микояна с Гюльбенкяном, знал, что за валюту он передал своему земляку-миллионеру бесценные духовные богатства России, но для товарища Сталина куда важнее было иметь Микояна при себе всегда виноватым и использовать Микояна как хочется, чем хранить богатства России. Понимая это, комиссар как русский чувствовал внутренний протест, но ужас перед временем в тот же миг без труда подавлял и внутренний бунт, и национальную пристрастность...
Анастас Иванович Микоян тогда в Большом театре сказал: "Наркомвнудел поступил с врагами народа так, как этому учит товарищ Сталин, ибо во главе наших карательных органов стоит сталинский нарком товарищ Ежов. Товарищ Ежов создал в НКВД замечательный костяк чекистов, советских разведчиков. Он сумел проявить заботу к основному костяку работников НКВД, по-большевистски воспитывать в духе Дзержинского, в духе нашей партии, чтобы еще выше поднять всю армию чекистов. Он научил и пламенной любви к социализму, к нашему народу и ненависти ко всем врагам. Поэтому сегодня весь НКВД, и в первую очередь товарищ Ежов, являются любимцами советского народа".
"Любимец Ежов" был теперь комиссаром водного транспорта... Пока... На месяц или только до завтра? А может быть, участь Главного комиссара государственной безопасности решается как раз сегодня ночью?
Якова Христофоровича Петерса – во времена Дзержинского он был председателем Чрезвычайной комиссии – в прошлом году расстреляли как врага народа. Загадочной была и смерть самого Дзержинского. И комиссар иногда думал об этом, не мог не думать. До Ягоды начальником Объединенного государственного политического управления был В. Р. Менжинский – и его смерть была тайной от начала до конца. И Ягоду расстреляли, и Ежов, как видно, стоял на самом краю пропасти, на дне которой – тьма, пальцем толкнуть, так и следа не останется. А теперь Берия пришел...
В начале декабря прошлого года в связи с четырехлетием предательского убийства С. М. Кирова был созван специальный пленум Бакинского комитета КП Азербайджана и Мир Джафар Багиров в своем докладе на этом пленуме снова разоблачил врагов народа – Р. Ахундова, С. Эфендиева, А. Караева, даже скончавшегося в 1925 году, похороненного на Красной площади, рядом с мавзолеем, Наримана Нариманова – и вдруг, на первый взгляд без всякой связи, сказал: "Особая роль в разоблачении групповщины и атаманщины в Закавказье, так же как в разгроме основных гнезд всех троцкистско-бухаринских, буржуазно-националистических бандитов, принадлежит верному сталинцу Лаврентию Павловичу Берии, в течение ряда лет руководящему закавказскими партийными организациями".
Мир Джафар Багиров не был человеком, который иногда может сказать и кое-что несущественное, и комиссар тогда понял, что с Берией произойдет что-то важное, и действительно, через четыре дня Берия был назначен народным комиссаром внутренних дел СССР.
А как сам Берия? Он-то вечен? Сейчас все, и в том числе Мир Джафар Багиров, хвалили Берию, ну и что? Разве Ежова не хвалили все, в том числе и Мир Джафар Багиров? В прошлом году был учрежден Верховный Совет Азербайджанской ССР, так когда назывались кандидаты в первые депутаты, больше всех после товарища Сталина хвалили Ежова, газеты так воспевали Ежова, что даже Молотов, Каганович, Микоян, Ворошилов, наверное, завидовали. Нет, вечным был только один человек – товарищ Сталин, а в Азербайджане вечным был только Мир Джафар Багиров.
Товарищ Сталин, наверное, не возьмет Мир Джафара Багирова в Москву, на более высокую должность, как Берию. Мир Джафар Багиров был простым членом ЦК ВКП(б), но этот простой член ЦК одновременно был хозяином Азербайджана (партийные и советские работники между собой так и звали Мир Джафара Багирова: хозяин!).
Азербайджан граничил с Ираном и Турцией. В Южном Азербайджане, в составе Ирана, осталось втрое больше азербайджанцев, чем в Советском Азербайджане, и потому руководителем в республике должен был быть самый доверенный человек товарища Сталина. А главное, большая часть деятельности и товарища Сталина, и Берии была связана с Азербайджаном, многие в Баку знали товарища Сталина и Берию (правда, большинство знавших в 37-38-х годах в результате личного руководства и деятельности Мир Джафара Багирова было разоблачено, всех как врагов народа расстреляли, но оставались архивы, оставались показания, и для борьбы с этими фактами на бумаге тоже нужен был самый доверенный человек в Азербайджане).
Комиссар хорошо знал о судьбе документов, утерянных из архивов. Через несколько дней после назначения народный комиссар внутренних дел СССР Л. П. Берия сделал В. Н. Меркулова своим первым заместителем. И вскоре Меркулов приехал в Баку как личный гость Мир Джафара Багирова. А когда гостеванье закончилось, он увез с собой в Москву множество папок с документами, которые отобрал в архивах Баку. Что было в тех документах о товарище Сталине, о Берии? Этого, наверное, больше никто никогда не узнает...
Наконец, Бакинская парторганизация была одной из самых авторитетных парторганизаций СССР, бакинский пролетариат считался после ленинградского самым революционным, значит, и поэтому руководителем здесь должен быть самый надежный в партии человек. В такую горячую пору истории бакинский пролетариат не должен был взрастить второго такого же лидера, как С. М. Киров (бакинский пролетариат, конечно, сыграл большую роль в становлении Кирова), приближающегося по своему авторитету в стране к самому товарищу Сталину. Мир Джафар Багиров был первым секретарем ЦК КП(б) Азербайджана и одновременно первым секретарем Бакинского партийного комитета. Но Мир Джафар Багиров были товарищу Сталину никакой не соперник, да, наверное, он и сам никогда не стремился работать в Москве: в Москве он был бы только исполнителем, а в Азербайджане он был не только исполнителем воли товарища Сталина, но и абсолютным властителем (хозяином!)...
Весь Азербайджан после 37-38-х годов был в руках у Мир Джафара Багирова, он сколько хотел мог сжимать (и сжимал!) в кулаке эту власть. Такое право дал ему товарищ Сталин. Конечно, и сам Мир ДжафарБагиров, как все высокопоставленные партийные и государственные деятели после 37-38-х годов, был в кулаке у товарища Сталина, но, как ни странно, и сам товарищ Сталин нуждался в Мир Джафаре Багирове: весь Азербайджан боялся Мир Джафара Багирова, и из-за этого страха все были вынуждены особенно крепко и беззаветно любить товарища Сталина; азербайджанские поэты соперничали в восхвалении товарища Сталина, чтобы привлечь внимание Мир Джафара Багирова, заслужить его похвалу, получить орден, быть избранными в депутаты. Они готовы были на все, лишь бы Мир Джафар Багиров был ими доволен, потому что у них перед глазами была судьба разоблаченных как врагов народа Гусейна Джавида, Микаила Мушфика. Во всей истории Азербайджана придворные поэты никогда не восхваляли так шахов и правителей, как азербайджанские советские поэты восхваляли товарища Сталина, а на картинах и в фотомонтажах товарищ Сталин уподоблялся солнцу, и Азербайджан, воздев руки к этому солнцу, шагал вперед к светлому будущему.
Хотя в юности комиссар и был брадобреем, по природе своей он был неглуп, много знал – и понимал, что много знает, и о судьбах знающих много часто раздумывал, тщательно примеряя их на себя; комиссару было известно, что и Мир Джафар Багиров отлично знает, как много знает он, комиссар, и Мир Джафар Багиров не из тех, кто не имел бы это в виду, вдруг забыл бы об этом.
Да, вечным был только товарищ Сталин, а здесь – Мир Джафар Багиров. Если Азербайджан был воздух, наполнивший огромный сосуд, то Мир Джафар Багиров пробка, которой товарищ Сталин затыкал этот сосуд, пробка, залитая сургучом. Пробка была вечной, потому что не было никакого резона, никакой надобности у товарища Сталина когда-нибудь вытаскивать пробку из сосуда; и потом, та пробка сидела в горлышке сосуда так плотно, что, если ее выташишь, воздух вырвется наружу, а это никому не нужно, и в первую очередь самому товарищу Сталину.
Товарищ Сталин при надобности использовал Мир Джафара Багирова и во всесоюзном масштабе, и, зная близость Мир Джафара Багирова с товарищем Сталиным, а одновременно и его особую близость с Берией, союзные комиссары и даже члены Политбюро побаивались Мир Джафара Багирова.
Всего полтора года назад тогдашний народный комиссар юстиции СССР Николай Васильевич Крыленко был авторитетным человеком, все знали, что он близкий соратник Ленина, крупный теоретик в области советской юстиции, но на первой сессии Верховного Совета СССР Мир Джафар Багиров так напал на Крыленко, что все окончилось для комиссара юстиции очень плохо.
В своем выступлении на сессии Мир Джафар Багиров сказал: "Кадры решают все", – говорил товарищ Сталин. Умелый подбор, выращивание, выдвижение и подготовка кадров, повышение их квалификации – все это прямая обязанность Народного комиссариата юстиции. Этими вопросами тов. Крыленко не занимается. Вопросами Наркомюста тов. Крыленко занимается между прочим. Руководство Наркомюста требует большой инициативы и серьезного отношения к себе. Если раньше тов. Крыленко большую часть своего времени уделял туризму и альпинизму, то теперь отдает свое время шахматной игре. Я большой сторонник максимального развития всех видов спорта в нашей стране, в том числе и туризма, и альпинизма, и шахмат. Но я никак не могу согласиться с малейшим ослаблением руководства и работы такого важнейшего комиссариата, как Народный комиссариат юстиции, и с таким несерьезным отношением тов. Крыленко к работе возглавляемого им наркомата. Нам нужно все же узнать, с кем мы имеем дело в лице тов. Крыленко – с альпинистом или с наркомом юстиции? Не знаю, кем больше считает себя тов. Крыленко, но наркомюст он, бесспорно, плохой. Я уверен, что товарищ Молотов учтет это при представлении нового состава Совета Народных Комиссаров Верховному Совету". Молотов не только учел это, но и в своем выступлении особо ссылался на Мир Джафара Багирова. Даже насмешил первых депутатов Верховного Совета СССР стилем Мир Джафара Багирова: "Нельзя не признать речь тов. Багирова вполне объективной. Он указал в отношении тов. Крыленко, наркома юстиции, не только на недостатки, но и на положительные стороны, когда он говорил насчет альпинизма, туризца и шахматного дела".
Прошел очень краткий срок после сессии, и по прямому приказу Ежова любителя шахмат Крыленко арестовали. Обвинили бывшего комиссара юстиции в том, что вместе с Бухариным, Пятаковым и Преображенским он готовил покушение на Советское правительство, на товарища Сталина лично. Бедняга признался во всем, суд длился всего 20 минут. Крыленко расстреляли.
Комиссар хорошо знал и то, что Мир Джафар Багиров сыграл исключительную роль в разоблачении врагов народа Рудзутака, Косиора, Эйхе, Постышева... Арестованные в Баку по приказу Мир Джафара Багирова враги народа в своих показаниях заявили, что действовали совместно с этими людьми в террористических целях. Комиссар сам по приказу Мир Джафара Багирова добывал эти показания.
У комиссара перед глазами были и судьбы тех, кто не признавал Багирова, не желал признавать, тех, кто пытался смотреть на Багирова сверху вниз. Маршал Егоров... Ног, помнится, под собой не чуял, думал, что если он Маршал Советского Союза, то с Багировым можно сталкиваться лбами... Александр Ильич Егоров еще со времен руководства Кавказской Красной Армией в 1923 году не ладил с Мир Джафаром Багировым, а впоследствии их отношения превратились в открытую вражду. Чем это кончилось? В прошлом году при непосредственном участии Мир Джафара Багирова командира Закавказского военного округа А. И. Егорова разоблачили как врага народа и расстреляли.
Теперь, куда ни взгляни, везде портреты Орджоникидзе. Все хранят добрую память о безвременно (сердце...) ушедшем из жизни Орджоникидзе – ближайшем соратнике товарища Сталина, стойком большевике. Но комиссар хорошо знал и то, что у разоблачаемых в 35-м – начале 36-го годов в Азербайджане врагов народа по приказу Мир Джафара Багирова брали показания против Орджоникидзе. В этих показаниях говорилось, что действующими в Азербайджане контрреволюционерами "азербайджанской контрреволюционной буржуазно-националистической организацией", "азербайджанским контрреволюционным националистическим центром" – руководит Центр из Москвы, а возглавляет Центр Орджоникидзе... Мир Джафар Багиров посылал секретные письма, написанные на основании этих показаний, прямо товарищу Сталину.
... Комиссар все еще стоял и смотрел на портрет товарища Сталина.
Мир Джафар Багиров, глядя на побледневшее лицо комиссара, улыбнулся и сказал:
– Хороший портрет...
Комиссар сглотнул и сказал:
– Да, Мир Джафар Аббасович! Хороший портрет!
– Садись!
Комиссар сел, так и не прогнав от себя тревожные мысли. Один из близких соратников Мир Джафара Багирова в разоблачении и ликвидации в Азербайджане десятков тысяч врагов народа – от поэта Гусейна Джавида до профессора Чобанзаде, до сотен работавших об руку с Мир Джафаром Багировым партийных и государственных деятелей, до сотен врагов, еще до революции затесавшихся в ряды партии, – этот человек все еще размышлял над смыслом вопроса о портрете товарища Сталина. А с другой стороны – вопрос о погоде. Разговор о езде на машине...
Комиссар знал, что для Мир Джафара Багирова нет ничего проще, чем заставить кого-то из подследственных, уже признавшихся, что они враги народа, уличить, разоблачить как врага народа самого комиссара – ничего нет проще, все равно что выпить стакан воды. Мир Джафар Багиров запросто отдавал приказ арестовать человека, с которым еще вечером ел пити, за чье здоровье поднимал рюмку, с кем строил блестящие планы на будущее. Все происходило, например, вечером, а ночью Мир Джафар Багиров приказывал арестовать этого человека комиссар неоднократно был тому свидетелем и соучастником. Правда, комиссара знал лично Берия, сам Берия доверял ему, но что их знакомство и доверие перед дружбой Мир Джафара Багирова и Берии? Ничто. Комиссар все прекрасно понимал.
Комиссар знал (и то, что он так много знал и понимал, приводило его в ужас!), что еще до установления советской власти в Азербайджане Берия служил в Баку в контрразведывательном сыскном управлении Азербайджанской демократической республики – мусаватистского правительства, и наверное, поступил на эту работу по секретному заданию партии. В общем, об этом не только говорить, даже думать было нельзя. Это была тайна, и она уже никогда не откроется, ведь Меркулов увез в Москву все документы, что хранились в одном из подвалов... Документы были связаны с периодом мусавата. Комиссар бывал в том подвале и, когда уехал Меркулов, стал особенно бояться именно этих воспоминаний. Если они вдруг всплывали, он всем духом и плотью ощущал могильную сырость того подвала.
Дружба Берии с Мир Джафаром Багировым началась в конце десятых годов, а в феврале 1921 года Багиров был назначен председателем Азербайджанской чрезвычайной комиссии и сразу взял к себе Лаврушу, сначала начальником тайной оперативной части Азербайджанской чрезвычайной комиссии, а потом своим заместителем. Под руководством Багирова Берия сумел проявить себя в борьбе против врагов советской власти. По настоянию Багирова и с его характеристикой он прошел в Грузинскую чрезвычайную комиссию. А когда в 1927 году (разоблаченные ныне как враги народа) руководители Азербайджана хотели отдалить товарища Мир Джафара Багирова от административных органов, порекомендовали его в начальники Закавказского управления водного хозяйства, тогда пришла очередь Берии доказать свою дружбу, с помощью Берии Мир Джафар Багиров через два года вернулся на свою прежнюю должность. А через год Мир Джафар Багиров поехал в Москву на курсы марксизма-ленинизма, потом начал работать в ЦК ВКП(б). К тому времени Л. П. Берия стал первым секретарем Закавказского краевого комитета ВКП (б). Он свел товарища Сталина с Багировым. И в конце 1933 года Мир Джафар Багиров был избран первым секретарем ЦК КП(б) Азербайджана и Бакинского комитета, и самым смешным здесь было, конечно, слово "избран"...
Все произошло на глазах комиссара. Причем комиссар был не наблюдателем, а участником событий. Товарищ Багиров большинство своих личных врагов, противных ему людей отправил на тот свет руками комиссара. Все время он верно служил товарищу Багирову, понимал товарища Багирова с полуслова. Потому-то и был назначен народным комиссаром внутренних дел Азербайджана.
Тот свет был прекрасным миром, адские муки были на этом...
В самых дальних уголках сердца комиссара, в глубинах, куда он и сам боялся заглянуть, было столь же глубокое, как сама глубина, сожаление: когда в Азербайджане устанавливалась советская власть, надо было примкнуть к умным и сбежать, оказаться вдали от этого ада... Теперь бы в какой-нибудь прекрасной стране (во Франции или в Германии? – нет, в Германии нет, потому что в Германии тоже был Гитлер, там тоже была сплошная политика, были страх; может быть, в Швейцарии, в Швеции, на далеком и столь же счастливом, сколь и далеком острове Исландии... – где-нибудь в Европе у него был бы парикмахерский салон, а может, даже и не парикмахерский салон, а ресторан... Среди ночи не обделывался бы от страха, что сейчас придут люди Багирова, заберут его и его голос сольется с сотнями голосов тех арестантов, которые визжат от пыток, как собаки... Без всякого страха, в полутьме небольшого ресторанчика, в уголке, он сидел бы и наблюдал за своими клиентами, и тихонько играла бы легкая, беззаботная, интимная (!) музыка.
Когда Мир Джафара Багирова назначили начальником Закавказского управления водного хозяйства, глава бывшей Азербайджанской демократической республики и лидер партии мусавата эмигрант Мамед Эмин Расулзаде писал в турецкой печати: "Палача азербайджанского народа Багирова поставили главой водного хозяйства, полагаю, что воды закавказских рек помогут ему вымыть начисто руки, обагренные кровью сынов Азербайджана..."
Эти слова Мамеда Эмина Расулзаде Мир Джафар Багиров сам несколько раз приводил в пример – порой с гневом, а порой смеясь, и его смех обжигал как мороз.
Мамед Эмин Расулзаде написал эти слова лет десять назад, задолго и до 37-го, и до 38-го, а теперь начался 39-й год...
Интересно, что теперь пишет Мамед Эмин? Ему-то почему не писать: ни опасностей, ни страхов – по ту сторону кордона... Ни за жену не боится, ни за мать, ни за сестру... За детей не беспокоится...
Хорошо сидеть по ту сторону кордона и, попивая винцо, ругать Багирова (даже товарища Сталина...) легко, но подика сам поварись в этом котле, тогда посмотрим, как ты будешь...
В общем...
Мир Джафар Багиров иногда на торжествах пил коньяк, чуть-чуть пьянел и вдруг вспоминал Берию. "Где мой Лаврентий?" – спрашивал он и звонил Берии домой, сначала в Тифлис, а теперь в Москву, и по телефону поднимал бокал за его здоровье.
Комиссар знал, что Берия, став народным комиссаром внутренних дел СССР, чуть не в тот же день дал Мир Джафару Багирову большую семикомнатную квартиру в Москве, на Кропоткинской улице – весь последний этаж здания, где жили чекисты: пусть, когда приезжает в Москву, живет не в гостинице, не в гостевом доме ЦК, а в своей собственной квартире. Во всяком случае, среди чекистов ходил такой слух. В результате долголетней практики уши комиссара превратились в нечто вроде антенн самого коротковолнового приемника: тотчас улавливали малейшие слухи.
Конечно, Мир Джафар Багиров с Лаврентием Павловичем Берией были друзьями, причем у них была не фальшивая дружба, не дружба ради политики, а истинная дружба, настоящая. Правда, они были такие люди, по воле судьбы стояли на такой высокой ступени, что их отношения, их взаимоподдержка, опора друг на друга не могли быть результатом одной дружбы, даже и истинной. Был еще один оттенок в их отношениях, комиссар ясно чувствовал и его: в сущности, Берия боится Багирова и, если бы даже захотел, не смог бы Багирова уничтожить, потому что Багиров был в руках товарища Сталина картой против самого Берии. Багиров знал о Берии многое, и товарищ Сталин знал, что Багиров знает о Берии слишком много.
Ясное дело, Мир Джафар Багиров не был для товарища Сталина так близок, как Молотов, Микоян, Ворошилов, Каганович, Калинин, Андреев, Жданов (а теперь и Берия!). Но Мир Джафар Багиров был его любимцем, человеком, высоко ценимым, тут можно было не сомневаться. Каждый раз, бывая в Москве, комиссар становился свидетелем особого уважения к Мир Джафару Багирову в Народном комиссариате внутренних дел СССР, даже самого комиссара уважали особо, как близкого Багирову человека, порой даже подхалимничали перед комиссаром... Конечно, из-за товарища Сталина, вернее, из-за отношения товарища Сталина к Мир Джафару Багирову...
Да, вот такие дела... Мир Джафар Багиров как заботливый садовник взрастил, обработал Берию – Лаврентия Павловича Берию, с больших и маленьких портретов смотревшего глазами в пенсне на весь Советский Союз, с портретов, развешанных на стенах управлений, контор, школ, институтов, предприятий, рядом с портретами товарища Сталина. Мир Джафар Багиров сам взрастил Берию, чье имя упоминалось в ряду ближайших соратников и учеников товарища Сталина, – и чтобы в будущем он развивался и рос еще быстрее, еще увереннее, чтобы разрастался ветками вширь, садовник сдал его могучему (и толковому!) агроному – товарищу Сталину...
Мир Джафар Багиров взял со стола карандаши, стал прохаживаться по комнате, и это усилило тревогу комиссара: Мир Джафар Багиров обычно прохаживался, когда нервничал, он ведь иногда вставал даже из-за стола президиума, как товарищ Сталин, вставал и прохаживался. Мир Джафар Багиров остановился у окна кабинета, покатал карандаши, и под шорох карандашей комиссар с еще большим беспокойством исподтишка взглянул на портрет товарища Сталина, потом на повернувшегося к нему спиной Мир Джафара Багирова. Мир Джафар Багиров в минуту мог забыть о верности, выказываемой комиссаром долгие годы, обо всех услугах. Тогда конец. Комиссар превратился бы в одного из тысяч подследственных врагов народа, хотя бы как Осташко.
Осташко – бывший секретарь Бакинского комитета партии. Мир Джафар Багиров близко знал его, они виделись чуть ли не ежедневно. Осташко разоблачили как врага народа, и он должен был дать показания против Рудзутака, Постышева и Косиора, подписаться, что был с ними заодно, участвовал в подготовке террористических планов против товарища Сталина. Мир Джафар Багиров поручил дело лично Сумбатову-Топуридзе, и комиссар знал, что каждое дело, которое Мир Джафар Багиров поручал Сумбатову-Топуридзе – самому доверенному и умелому человеку в руководстве органов Азербайджана, не раз оказывавшему разные услуги Багирову, близкому другу Берии, – каждое из порученных ему дел имело особое значение, а показания должны были отправляться в Москву.
Ювелиан Давидович Сумбатов-Топуридзе в 1937 году был народным комиссаром внутренних дел Азербайджана. Он так чисто выбривал голову бритвой, что казалось, на его круглой, как арбуз, голове волосы вовсе никогда не росли... Начиная с 1920 года, с установления советской власти в Азербайджане, он работал подручным Мир Джафара Багирова. Сумбатов-Топуридзе, как и прокурор Вышинский, был старый меньшевик. Когда в 1927 году по настоянию тогдашнего секретаря ЦК КП(б) Азербайджана Алигейдара Караева (теперь разоблаченного как врага народа и расстрелянного) Мир Джафар Багиров был снят с поста председателя Чрезвычайной комиссии Азербайджана и назначен начальником Закавказского управления водного хозяйства, Сумбатова-Топуридзе тоже отстранили от работы в органах. Но в 1929 году Мир Джафар Багиров опять был назначен председателем Главного политического управления Азербайджана – и Сумбатов-Топуридзе сразу же вернулся в органы. Один из первых депутатов Верховного Совета СССР, бритоголовый лично допрашивал Осташко, и наконец показания были подписаны. Но через день Осташко отказался от подписанных показаний и заявил, что, когда подписывал, был не в себе. А Осташко был русский, был руководящим партийным работником, и потому его показания имели особое значение.
Когда Мир Джафар Багиров и комиссар (тогда он еще не был комиссаром) в двенадцать часов ночи вошли в кабинет Сумбатова-Топуридзе, Осташко был там. Комиссар сначала не узнал Осташко. В свое время они часто встречались, вместе принимали праздничные демонстрации тружеников Баку. Но за двадцать три дня Осташко так изменился, что узнать его было невозможно: лицо распухло, в синяках, разбитые губы открыты, руки и ноги дрожат.
Увидев Мир Джафара Багирова, Осташко бросился на пол перед ним, заговорил хрипло: "Как хорошо, что вы пришли... Как хорошо, что вы пришли... Товарищ Багиров! Товарищ Багиров!... Вы ничего не знаете о кошмарах в НКВД. Это ужас!... Вы не можете себе даже представить, товарищ Багиров! Как хорошо, что вы пришли... У меня вымогают признание в контрреволюционных преступлениях. Вы же знаете меня! Какой же я контрреволюционер? Как хорошо, что вы пришли! Тут фабрикуют дела на руководителей партии, правительства, на соратников товарища Сталина! Помогите. Помогите, товарищ Багиров. Разве это наша советская контрразведка?..." По лицу Мир Джафара Багирова скользнула улыбка, от которой комиссар содрогнулся, и Мир Джафар Багиров пинком отбросил от себя Осташко, с откровенным недовольством посмотрел на Сумбатова-Топуридзе. Двое чекистов, схватив Осташко за руки, волоком потащили в соседнюю комнату, и оттуда какое-то время доносился животный рев Осташко. Наутро Сумбатов-Топуридзе положил на стол Мир Джафара Багирова заново подписанные показания, и Осташко больше от них не отказывался.
Такой знаменитый до вчерашнего времени вожак, даже вождь советского комсомола, как Александр Косарев – все смотрели на него как на наследника товарища Сталина, – в одном из докладов 1937 года, проявляя усердие, говорил: "Ряд наших товарищей... Некоторые наши товарищи ищут троцкистов – врагов народа в любых организациях, но только не у себя, не в комсомоле, и в силу того недостаточно остро ведут борьбу с врагами и недостаточно активно очищают ряды комсомольского актива от троцкистских и иных контрреволюционных элементов". Но не прошло и года после этих его слов, и при помощи и с непосредственным участием Мир Джафара Багирова самого Косарева арестовали, разоблачили как врага народа и расстреляли.
Мир Джафар Багиров был правителем Азербайджана, но у него были длинные руки, при надобности доставали и до Москвы, и для него, в сущности, не было других авторитетов, кроме товарища Сталина. И еще Берии.
И теперь, в этот зимний вечер, сидящий перед Мир Джафаром Багировым комиссар абсолютно не сомневался, что первый секретарь с поседевшими висками, с сединой и в узких, но густых усиках может обрушить на него точно такой же пинок, какой он дал Осташко. Мир Джафар Багиров возвратился за свой стол:
– Так. Что нового?
Комиссар откровенно дрожавшими от волнения пальцами вытащил из папки самый последний лист. Информация касалась самого Мир Джафара Багирова непосредственно, и комиссар оставлял эти сведения на самый конец. Разоблаченные в 37-38-м годах как враги народа и расстрелянные Рухулла Ахундов, Алигейдар Караев, Газанфар Мусабеков, Дадаш Буниятзаде, Самед Агамалиоглы, Султан Меджид ЭфенДиев, Айна Султанова, Гусейн Рахманов, Гамид Султанов, Мамед Джуварлы и другие бывшие партийные, государственные руководители в начальную пору следствия высказывали клевету о Мир Джафаре Багирове. Клевета о Мир Джафаре Багирове высказывалась впервые (без свидетелей высказывалась!). Потом, конечно, враги народа принимали на себя всю вину, признавались, что занимались террором против Советского государства и сознательно возводили напраслину на испытанного руководителя азербайджанских большевиков товарища Мир Джафара Багирова. Комиссар своими глазами видел, во что превращались от побоев во время следствия эти авторитетные люди, которым еще недавно народ аплодировал стоя (теперь народ аплодировал стоя Мир Джафару Багирову!). Председатель Закавказского Совета Народных Комиссаров Газанфар Мусабеков, например, при любом звуке забивался в камере под железную кровать, и вытащить его оттуда на очередной допрос было прямо невозможно... Комиссар знал, что в свое время семьи Газанфара Мусабекова и Мир Джафара Багирова жили в Кубе по соседству и мать Газанфара вместе со своим малышом Газанфаром кормила грудью и Мир Джафара. Мир Джафар Багиров велел арестовать и расстрелять не только Газанфара Мусабекова, но и сестру Газанфара, народного комиссара юстиции Азербайджанской ССР Айну Султанову, и мужа Айны, возглавлявшего различные комиссариаты в республике, Гамида Султанова (все они были членами партии с дореволюционных лет), и наконец, свою молочную мать мать Газанфара – он велел арестовать и посадить в Баиловскую тюрьму. Избитая, с окровавленным лицом старая женщина в Баиловской тюрьме кричала: "Аи аллах, да не пойдет Мир Джафару впрок мое молоко, лиши его божьего света". Это было доложено комиссару. А Айна Султанова, когда ее расстреливали, сказала: "Умираю с именем Сталина..."
А Султана Меджида Эфендиева – председателя Центрального Исполнительного Комитета Азербайджана, одного из председателей Центрального Исполнительного Комитета ЗСФСР, заместителя "всесоюзного старосты" М. Калинина – допрашивал Борщев, один из ближайших соратников и доверенных людей Мир Джафара Багирова, и еще следователь Мусатов по прозвищу "боксер". После каждого удара "боксер" с удовольствием спрашивал: "Ну, "президент", признаешься в терроризме или нет?"
Наивный Султан Меджид... Он думал, что сможет вырваться из рук Багирова с помощью товарища Сталина... С товарищем Сталиным он был знаком с 1907 года, они вместе вели в Баку тайную деятельность, впоследствии – после установления советской власти – Султан Меджид был в Москве заместителем председателя Центрального бюро коммунистических организаций народов Востока, и опять они работали вместе с товарищем Сталиным. Как только Мир Джафар Багиров начал донимать Султана Меджида, тот, простодушный старик, написал письма товарищу Сталину и Калинину, переправил их в Москву с женой – Зивер-ханум, письма попали к адресатам, Зивер-ханум встретилась и поговорила с их старой знакомой Н. Крупской, Н. Крупская специально пошла к товарищу Сталину. В результате Султана Меджида расстреляли как буржуазного националиста и террориста, и все дела... Наивный старик. На Калинина надеялся... Калинин о себе беспокоился, подхалимничал перед товарищем Сталиным при малейшей возможности и даже совсем без нее. А Мир Джафар Багиров под хорошее настроение называл Калинина "козлиная борода".
