Текст книги "Слепой охотник (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Он тоже учился в нашем университете? – поразился он.

– Нет. Он учился в пед. Ещё далеко до нас. Просто ты такие вещи мимо ушей пропускал. Но все уже тогда знали, что он подонок. Бандит с большой дороги. Всё, Жень, не хочу говорить об этом. Ещё вопросы, кроме как о нём, есть?

– Нет, Люда. Спасибо за информацию.

– Ага. Звони, если что...

А через минуту мобильник звякнул, и Женя выслушал предложение Ирины через полчаса встретиться в сквере, остановкой ниже рынка. Ребята будут с нею и ответят на его вопросы сами. А ещё у них есть предложение к нему. Заинтригованный Женя оделся и вышел из дома. Огляделся, как заправский шпион, и понял, что шпионом придётся и в самом деле побыть: два парня торчали на детской площадке, лениво катаясь на круговой карусельке, похожей на громадную консервную банку, и поглядывая в сторону его подъезда. Он вышел – каруселька остановилась.

Прикинув обстоятельства, Женя направился в ближайший магазин. Тот был маленьким, но удобным для игр в прятки – то есть проходным, выводя во двор жилого дома. Женя очень надеялся, что поднявшиеся с карусельки парни этого не знают и будут честно ждать его на входе.

6

Ирина думала – будет хуже. Сначала пришёл Ярослав. В маленьком подсобном помещении она как раз мыла чашки и велела ему посидеть в комнате для гаданий. Он сказал, что подождёт Красимира рядом с фитоаптекой. Ирина пожала плечами.

Когда она закончила с работой, оба сидели в комнате, пили чай – бабуля расстаралась... Оба мрачные – со вчерашнего столкновения не прочухались, всё ещё переживают, причём Ярослав – на свой любимый манер: насупился, как будто собирается дать отпор её упрёкам, прекрасно притом понимая, что никаких придирок не дождётся.

Она сняла фартук, села рядом, за столик, и выложила как на духу:

– Утром звонил Женя. Пригласил позавтракать вместе и поговорить. Сидели в "Якоре", – уточнила она, покосившись на угрюмого Ярослава. – Он спрашивал про упырей, откуда они. Ещё спрашивал о вас. Я сказала, что не могу ему рассказывать, пока вы мне не разрешите.

Лица обоих сразу стали огорошенными. Кажется, они думали, что она и впрямь укорит их за вчерашнее, а тут – новость... Красимир поёжился и вздохнул.

– А кто он вообще?

– Художник. Предпочтение отдаёт акварели. Востребован. Этим зарабатывает.

– Это мы слышали, – пробурчал Ярослав и допил остатки чая. Скривился. Наверное, остыло. – И видели. Я по-другому спрошу. Зачем ему знать о нас? Чего он хочет?

– Скорее, не хочет. Мне кажется, он думает, как избавиться от упырей. Теперь мы знаем, что некоторое время он не мог даже на улицу выходить именно из-за них. Судя по всему, он собирается помочь нам. Понятно, что Женя хочет знать, с кем будет иметь дело.

– Он сильный, – заметил Красимир, между ладонями катая перед собой пустую чашку. – Если спокойно говорил с Демьяном. Почему же упыри пробивают его?

– Из-за автописьма, – сказала Ирина. – Он впадает в состояние, близкое к трансу, и не контролирует себя при этом. Но сейчас Женя, кажется, нашёл возможность не уходить в этот транс полностью.

– Нет, я о другом, – снова вздохнул Красимир. Снял крышку с чайника, заглянул, поднял брови. – Мы – не можем говорить с Демьяном. Он нас... запечатывает. Не даёт слова сказать. А этот художник... Да ещё сквозь зубы с ним...

– А ты, Ирина? Хочешь, чтобы он с нами был, этот Женя? – насторожённо спросил Ярослав. – Ты-то уже помогла ему раз. Чем он может нам помочь?

– Я думала – это ясно, – даже удивилась Ирина. – Мы же бегаем, как последние... В общем, бегаем по городу, пытаясь помочь упырям вернуться к нормальной жизни. А вот появляется он – Женя, к которому они сами идут. Неужели только я это сообразила?

– Ирина права, – оживился Красимир. – Если вспомнить вчерашнее... Ха. Он всего лишь появился – и тут же упыри на него... Ребята, да из него приманка получается классная! Его выставить без защиты – и только лови упырей!

– Пока Демьян других строгает, – проворчал Ярослав. – Но... Да, идея классная... Ну, если так, то я согласен. И с чего начнём с ним... общаться?

– Надо с ним встретиться, как он и хочет, – предложила Ирина. – Поговорить. Вам же отвечать на все его вопросы необязательно. Только по делу. И придумайте – где встретиться. А я позвоню, чтобы он знал.

– В сквере, через дорогу от библиотеки, – сказал Красимир. – Там снег растаял, и скамейки сухие. И отсюда недалеко. Всего остановка. Только бы дождя не было...

– Прямо сейчас? – хмуро спросил Ярослав.

– А чего тянуть?

– Пять минут, – железным тоном сказала Ирина. – Я вымою ваши чашки – и пойдём.

– Помочь? – вскочил Красимир, а Ярослав отошёл к книжным стеллажам.

Через полчаса, учтя время и для Жени, они сидели в сквере.

В обещанное время он не пришёл.

В сквере сидели молодые мамы с колясками, оживлённо болтали девушки и парни из неподалёку расположенного факультета строителей. Бродили, выгуливая собак, двое мужчин. Медленно, степенно разговаривая, ходили старушки, и наблюдал за ними со скамьи, опираясь на трость, глубокий старик.

Решили дать Жене фору, вспомнив, что время на дороге послерабочее, что доехать сейчас трудно – на транспорт проблемно сесть. Выждали ещё минут десять, перебирая вчерашние впечатления...

– Ирина, может, позвонишь ему? – раздражённо спросил Ярослав. – Где он мотается? Сколько можно ждать?

Она держала мобильник в руках и уже собиралась посмотреть телефонную книгу, как чуть не уронила телефон – так внезапно он зазвонил.

– Включи громкую связь для своих. Всё? Не оглядывайтесь, – деловито сказал Женя. – Смотрите только друг на друга. Вопрос: вы бы хотели, чтобы загонщики Демьяна знали о нашей встрече? Или это для вас несущественно?

– Н-нет, – растерялась Ирина и быстро взглянула на насторожившихся парней. – Нет, не хотелось бы. А что?

– Возможно, это и не загонщики. Я же их пока в лицо не знаю. Напоминаю: не оглядывайтесь! На скамейке, слева от вас, сидят двое, которые постоянно на вас смотрят. За вашими спинами ещё один. Что делаем?

Они растерянно уставились на мобильник в руках Ирины, не смея поднять глаз, а тем более обернуться в указанные стороны.

– Могу предложить свой вариант, – сказал Женя. – Зайдите в библиотеку через дорогу. Она работает до восьми. У нас есть час. У них сегодня выставка декоративно-прикладного искусства. Билеты дешёвые. Там встретимся и поговорим. Как?

– Вы согласны? – спросила Ирина парней. Те кивнули. – Жди. Сейчас будем.

– Блин, как с вами интересно! – явно улыбнулся Женя и отключился.

– Ему интересно, – проворчал Ярослав, вставая и подавая ей руку.

– Он только-только начинает жить, – напомнила Ирина. – Не забывайте, что до недавнего времени ему приходилось отшельничать.

Они не спеша встали, Ирина взяла под руки парней, и троица, медленно, будто прогуливаясь, побрела из сквера. На дорожном переходе девушка попросила ребят пару секунд не подходить слишком близко к дороге, чтобы зря не останавливать транспортный поток. И вынула из сумочки зеркальце.

– Те двое идут за нами. Третьего не вижу... А, вот и он... Женя прав: с нами интересно, – грустно улыбнулась она.

В гардеробе библиотеки они оставили верхнюю одежду, выслушали предупреждение, что зал скоро закрывается. Купив билеты и взяв программку выставки, побрели на второй этаж, а затем по коридору к выставочной галерее. На входе в галерею последняя дверь слева открылась.

– Сюда! – сказал Женя.

Изумлённые, они вошли в комнатку, освещённую солнцем и тусклой "таблеткой" с потолка. Здесь было довольно пустынно – только расхлябанные от старости стулья и стол, заваленный какими-то бумагами, и увязанные в стопки книги и журналы у стены. Ирину усадили на самый надёжный стул, сопровождающие встали у стены, а Женя, отодвинув беспорядочные кипы бумаг, устроился на крае стола, болтая ногами и с интересом разглядывая гостей.

– Нас отсюда не выгонят?

– У меня здесь, в библиотеке, когда-то выставка была, – объяснил художник. – И устроительница – мой хороший друг. Это её кабинет. До закрытия можем посидеть здесь.

Они переглянулись, не решаясь заговорить о том, что волновало и тревожило каждого из них.

Ирина поймала себя на том, что ей хочется постоянно улыбаться, глядя на Женю. Он весь светился впечатлением энергии. Наверное, и в самом деле устал от той жизни, которую вынужденно вёл в последнее время. А сейчас – вырвался на свободу...

– С чего начнём? – спросила она.

– Я думал – вы мне скажете, – пожал плечами Женя. – Мне кажется, я чем-то могу помочь вам, но чем?

– Ты можешь стать приманкой, – высокомерно сказал Ярослав. – Ты же собираешь вокруг себя упырей? А мы умеем снимать с них клеймо дьявола.

– Не понял. Что это такое – клеймо дьявола? – заинтересовался тот.

– Демьян пытается подчинить себе найденного человека. Мне кажется, он иногда слишком сильно давит на них. И тогда он их... В общем, "убивая" нормального человека и создавая упыря, он оставляет на нём ментальный след, – объяснил Красимир. – Этот след мы однажды обнаружили. Ну, точней, его нам показали.

Он покосился на Ирину. Девушка слабо улыбнулась. Честно говоря, она не знала, можно ли назвать этот след ментальным, но парням нравилось звучание этих слов больше, чем простецкое бабулино "порча". И у ребят точно есть способность уничтожать наведённую порчу. Всего лишь стукнуть раскрытой ладонью по лбу упыря – и тот спустя часы становится нормальным человеком. Правда, стукнуть должен человек, подобный Ярославу или Красимиру, то есть с особенным умением – снять клеймо. Она слушала, как об этом рассказывает Красимир, и радовалась, что Женя и сам владеет необычной способностью. Поверит.

– То есть любого упыря можно освободить от этого клейма?

– Не всех. У некоторых клейма бывают несмываемыми, – сникнув, напряжённо сказала Ирина. – Пару раз мы наткнулись на таких. Упыри по своей сути – это те, кто быстро теряет свою силу и слабеет. Они беспокойные и постоянно идут в толпу. Там успокаиваются, снимая силу с других.

– Есть два глухаря, – подхватил Красимир. – Снять с них клеймо не получилось – ни в какую. Пробовали вдвоём снимать – нет, так и осталось.

– И они живут с этим? – медленно проговорил Женя, видимо впечатлённый.

– Нет, не живут, – угрюмо отозвался Ярослав. – Они становятся похожими на людей... – Он замолк и вздохнул. – Я не знаю, как называется такая болезнь. Они как куклы. Их можно заставить поесть. Их можно заставить двигаться, если вести за руку. Но они как растение. Кома – вот близко. Но в этой коме они видят и двигаются.

– Подождите... – задумчиво сказал художник. – Так вы только бегаете, ищете этих людей? И всё? А если, кроме этого, попробовать защитить ещё нормальных людей от Демьяна? Вы говорите, загонщики ищут для него человека с определённой силой и приводят к нему? А если... – Он прикусил губу, глядя в пространство. – А если перехватывать у них этих людей? Не каждый же день загонщики ищут таких?

– Мы не знаем, где и когда, – раздражённо сказал Ярослав.

Женя взглянул на Ирину.

– Загонщики всегда одни и те же?

– Да.

– Если вы сумеете заснять их на мобильные, мы всегда будем знать, где и когда.

– А это как? – удивился Красимир.

– У моей способности автописьма есть несколько особенностей. Одна из них следующая: когда я пишу человека, настроившись на него, то потом начинаю машинально прописывать пространство вокруг него. Если загонщики всегда действуют вместе, то легко узнать, что они делают на данный момент и где. – Он оглядел их и улыбнулся. – Об этой особенности не я узнал. Моя знакомая. Она мне рассказала – я попробовал. Получилось. И легко.

"Видимо, говоря о знакомой, он говорит об Алёне", – решила девушка и сказала:

– О времени-то как раз узнавать не надо. Они всегда действуют ближе к вечеру. Где-то с шести до семи. Это для них удобно, потому что в сумеречные часы человек больше уязвим и чувствителен к любому воздействию.

– То есть, если у меня будут снимки, я просто буду рисовать одного из них в промежутке между шестью и семью... А там посмотрим. А как будем работать с теми, кто уже превратился в упыря?

– Завтра суббота, – напомнила Ирина. – Не хочешь сходить на Арбат? Я буду рядом, а ребята чуть поодаль.

– А как вы их – ну, упырей, – узнаете?

– У Ярослава и Красимира свои способы, – туманно сказала она. Если парни захотят – сами расскажут.

– Я их чую, – внезапно сказал Красимир. – У них запах... трупа, который пролежал дня два. Когда такой проходит мимо, я долго чувствую его запах. Если бы вчера в театре я узнал раньше, что их было двое, я бы походил среди зрителей – нашёл бы его.

Ирина заметила, как Женя чему-то еле улыбнулся. Уж точно не трупному запаху.

– Я немного вижу, – неохотно сказал Ярослав. – Могу отличить их от обычного человека. Для меня вокруг каждого упыря светится серая муть... Если ты говоришь правду насчёт снимков, то у меня есть друг, который сумеет заснять загонщиков и распечатать фотографии на бумаге. Обычные, десять на пятнадцать, тебя устроят?

– Конечно. Вы сказали, что они загоняют нужного им человека всей компанией. В таком случае мне нужны снимки не всех загонщиков, а двоих-троих. Лучше – с самой яркой внешностью. Кое-кого я ещё вчера запомнил, но со снимками всё равно легче. Ещё вопрос: загонщики – они нормальные или всё-таки "сделанные" Демьяном?

– Мы не знаем, – сказал нахохлившийся Красимир. – Они вроде ничем не отличаются от обычных. От них ничем не пахнет. Может, у них небольшая способность есть – видеть. Но видят они другое. То, что надо Демьяну. Последнее ограбление в городе было месяца три назад. Значит, они скоро снова начнут искать новых исполнителей. Так что можно начинать рисовать их уже сейчас. Демьян жадный.

– Кажется, всё? – спросила Ирина, поглядывая на часы включенного мобильника и вставая. – Нам пора выходить?

– Вы идите, – кивнул Женя. – Меня потом проведут запасным выходом на другую улицу. Об остальном договоримся по мобильному... О, чуть не забыл! – Он вскочил со стола, взял стоящий у стены пузатый пакет и вынул из него какой-то свёрток. Быстро снял шуршащую упаковку и вручил Ирине букет крупных тёмно-красных роз. – Это тебе. Пусть загонщики придумывают себе всё, что угодно, при виде цветов, но только не меня. – И ухмыльнулся.

Девушка с трудом удержалась, чтобы не взглянуть на Ярослава. Мальчишеская улыбка Жени, в которой соединились полное понимание, что он хулиганит, и отражение её невольной радости от подарка, была такой обаятельной, такой завораживающей, что она даже шагнула к нему, но вовремя опомнилась и от неожиданности чопорно сказала:

– Спасибо.

– Пока.

Дверь за ними закрылась.

Только на улице Ярослав сказал:

– Как-то не верится, что он закончил универ. Пацан пацаном. И выглядит каким-то легковесным...

– Ну, не знаю, – откликнулся Красимир. – Я бы тоже радовался, что сумел справиться с проблемой, из-за которой столько времени пришлось сидеть дома.

– Он из состоятельных, – неприязненно сказал Ярослав. – Небось, сидел дома с комфортом, не больно печалясь.

– Мы ничего не знаем об этом, – напомнил Красимир.

Ирина опустила глаза. Получилось – на розы, чей бархат в сумерках стал не только темней, но и глубже, скрадывая края лепестков. Что они знают о затворничестве...

– Ребята, проводите меня до дома, – попросила она. – Я бабулю предупредила, что с прогулки сразу домой. Только потом на остановку идите вдвоём, хорошо? На всякий случай. Мало ли...

– Да ладно, – бросил Ярослав. – Они нас больше не тронут.

Сначала Ирина познакомилась именно с ним.

Потом он рассказал ей в подробностях, как столкнулся с загонщиками.

Ещё осенью они нашли Ярослава почти на задворках рынка. Он всего лишь после работы забежал на овощные ряды купить яблоки домой. В вечернее время ряды обычно полупустые. Продавщицы убираются на местах, грузчики бегают с тарой, а покупателей – раз-два и обчёлся. Охрана предпочитает стоять у входа в крытое помещение.

Он только было приценился к яблокам на витрине павильона, как сзади подошли.

– Слышь, кент, поговорить бы.

Продавщица мгновенно захлопнула окно.

Ярослав, молодой менеджер рекламного агентства, привычный к общению с людьми определённого круга, впервые оказался в такой странной для себя ситуации, поэтому первым делом просто огляделся. Ему показалось, что трое парней, стоявших перед ним, не очень страшны – всё-таки народ вокруг редко-редко, да ходит.

– Я вас слушаю, – спокойно сказал он. Первая мысль: "Сейчас все киоски закроют – без яблок останусь".

– Отойдём? – предложили ему.

И тогда он заметил неожиданную для себя вещь: все трое всматривались в его глаза так, будто узнали в нём кого-то смутно знакомого, но до конца так и не вспомнили.

– Да куда тут отхо...

Договорить не дали, сначала вышибив из него воздух ударом под дых, а потом... Резкая боль в виске с одновременной вспышкой перед глазами... Темнота с редкими проблесками света... Почувствовал своё неожиданно чужое и тяжёлое тело, которое никак не хотело подчиняться его нежеланию упасть. Он всё пытался встать на ноги, а они подламывались... И ощутил, как под мышками оказалась странная опора – очень болезненная и неумолимая: его тащили куда-то, заставляя перебирать ногами...

Когда еле видное и мутное окошко света перед ним начало рвано расширяться и становиться ярче, когда начали возвращаться нормальные ощущения, Ярослав понял, что сидит на чём-то твёрдом, а упасть безвольной голове не даёт чья-то рука, сгрёбшая края полурасстёгнутой куртки в кулак под его подбородок.

– Парень, глаза открой, – предложил ему властный голос.

Он попытался. Веки отчаянно сопротивлялись. И внезапно полегчало. Но лучше бы он не смотрел, Потому что уставился в чёрные до тошноты глаза. Лица он не видел. Только глаза, которые будто сверлили ход прямо в душу... И снова становилось темно, как будто он снова терял сознание.

– Не, этот не подойдёт, – лениво сказал тот же голос.

Тишина... Кулак разжался – сразу стало легче дышать. Возня людей вокруг и над Ярославом; шаги, постепенно пропадающие в отдалении; неясная надежда, что всё закончилось, сейчас он придёт в себя и сумеет подняться, чтобы отправиться домой... Просто так не отпустили. Избили. Как потом понял – в отместку за то, что оказался не тем, кто им был нужен.

Избили до потери сознания. Не найди его Нина Григорьевна, бабуля Ирины, пролежал бы, наверное, до утра между овощными рядами, которые освещались с двух сторон, оставляя тьму внутри, между прилавками.

... Красимир не дался сразу. Внезапностью его трудно было взять. Он работал водителем-курьером на производстве. Собирался ехать домой, когда его окликнули. Драться он умел. И сразу встал спиной к дверце своей машины, почуяв, что дело не ладно... Сопротивлялся так долго, что его сначала избили до потери пульса, а потом уже приволокли к Демьяну. И, убедившись, что он не подходит для их целей, бросили на месте, за остановочным навесом неподалёку от рынка, что и вычислила Иринина бабуля. Она сама раскинула карты, потому что интуитивно забеспокоило её что-то – так она объяснила внучке, с которой вместе поспешила на место происшествия... Потом Ирина долго думала о том, сколько таких ребят, которые не знают о своей способности противостоять упырям, осталось в городе. Даже сильная в гадании бабуля не могла вычислить всех, кто пострадал от рук Демьяновых приспешников...

... На всякий случай парни прогуляли Ирину по улице, прежде чем свернули к её дому. Загонщиков больше не видели, как ни проверяли. Девушка распрощалась с ребятами у подъездной двери, перехватила чуть не обиженный взгляд Ярослава на подаренные розы и вошла...

Бабуля должна прийти где-то через полчаса.

Ирина быстро переоделась в домашнее, быстро приготовила на кухне ужин. Поставила цветы в вазу, с которой некоторое время постояла перед дверью во вторую комнату квартиры, где жила с бабулей. Собралась с силами и вошла.

Григорий сидел в кресле, у окна, где его оставили.

С порога Ирина любовно оглядела брата, чей профиль отчётливо рисовался на фоне светлого из-за фонарей двора. Потом приблизилась – с робкой надеждой, что за время её отсутствия произошли хоть какие-то изменения...

Григорий не шевельнулся в ответ на её движение, на её шаг к нему.

Девушка вздохнула и села на колени рядом с креслом, поставив рядом цветы. Обняла ладонями его безвольную кисть.

– Я тебе не рассказывала, что бабуля привела в нашу аптеку очень интересного человека. Его зовут Женя. Он художник. Оказывается, целый год мы учились в одном корпусе. Посмотри, он сегодня подарил мне цветы. Красивые, правда?

Не дождавшись ответа, девушка встала с пола, забрала вазу и кивнула:

– Я сейчас принесу тебе поужинать.

Бабуля пришла, когда Ирина включила в комнате брата свет и кормила его с ложечки. Заглянув к внукам, она вздохнула и, уходя на кухню, повысила голос:

– Сама поужинаю!

– Хорошо! – отозвалась Ирина.

Заставив брата съесть привычную порцию каши, она закончила рассказ о Жене.

– И, знаешь, Гриш, это всё, конечно, здорово, что Женя и ребята придумали. Только проблема ведь в другом... – Ирина замерла, невидяще глядя на брата. – Проблема в том, что, пока Демьян будет продолжать своё, в городе будет плохо. А как заставить Демьяна перестать бесчинствовать (глупое слово, да?), этого никто не знает. Но я, наверное, хочу слишком многого и сразу. Надо радоваться, что появился Женя. Что он с нами. Хоть какой-то противовес Демьяну. Но всё это слишком... бесконечно...

Она застыла, положив руку на плечо неподвижного старшего брата.

– Правда, у меня есть впечатление, что Женя появился не зря. Возможно, это впечатление, оттого что он так здорово умеет вычислять упырей. И жаль, что мы не видели, что именно происходит с таким упырём, когда его здоровым рисует Женя. Начинает ли он жить нормальной жизнью? Или в скором времени заряд жизненных сил снова заканчивается?.. Что-то я заболталась, – вздохнула она. – Так, Гриша, нам пора в ванную комнату, а потом баиньки.

Когда она уложила брата спать и вышла из комнаты, выключив свет, звонок мобильного заставил её поспешить к нему. Женя? Что ему надо?

– Привет, – судя по всему улыбаясь, сказал он. – Мы не договорились, во сколько будем на Арбате. Лучше всего – ближе к двенадцати. А в воскресенье – можно и с утра.

– Ты рад, что теперь можешь снова спокойно рисовать? – ответно улыбнулась Ирина. – Или что-то другое?

– Чёрт... Конечно – другое. Я шалею от одной мысли, что увижу своих. Наши постоянно меня звали с собой. И зовут. Я ж им не говорил, в чём дело. Опасаюсь, как бы они не решили, что я задрал нос...

– А ты... не боишься? – Она понадеялась, что он поймёт, о чём она.

– Я купил браслет с андреевским крестом, – хмыкнул Женя. – Сегодняшние испытания показали, что крест действует. Но, знаешь ли, есть ещё кое-что, что мне очень нравится в завтрашнем походе на ярмарку мастеров.

– И что это? – с любопытством спросила она.

– Ну... Я себе уже представил... Там же камни – помнишь? Я буду стоять у любимого камня, писать портреты желающих, а за моей спиной будет терпеливо стоять красивая девушка – положив на моё плечо руку, чтобы контролировать моё автописьмо. Чёрт... Мне нравится. А тебе?

– ... Пока не знаю, – тихо сказала Ирина.

7

Крепко держа Ирину за руку под предлогом, что она может растеряться в шумной толпе и отстать, Женя целеустремлённо шагал к уголку художников. Улица была слегка покатой – и нужное место находилось почти в самом низу... Он вёл Ирину, и ему нравилось, как она торопится за ним – уворачиваясь от прохожих навстречу так, чтобы не мешать им и в то же время не отставать от него, без нытья, что он слишком спешит. Ещё ему нравилось, как она оделась сегодня – с одной стороны, по-рабочему в джинсы, кроссовки и лёгкую курточку, в другой – закончив целостный образ тем же легкомысленным шарфиком на шее. И сознавал, что доволен именно потому, что сам был примерно так же одет, ну, не считая шарфика, конечно. Правда, вместо шарфа его собственный образ был дополнен любимой холщовой сумкой с предметами для работы. Её он крепко прижимал подмышкой, перекинув ручки через плечо.

– Женя, – немного смущённо окликнула Ирина, поспевая за ним. – Мы не подумали, как ты представишь меня своим друзьям.

– У меня может быть только подруга, а это слово многозначительное, – ответил он, не оборачиваясь. – Не забудь, что ты на сегодня ещё и моя первая модель.

– А что это значит?

– Ты правда никогда не была на ярмарке мастеров?

– Ну, бывала, но в уголок художников почти не заходила.

– Первая – значит, демонстрационная, – сказал Женя. Он чувствовал, как в груди постепенно теплеет, едва он начинает различать знакомые лица ребят, сидящих или стоящих у камней, наваленных здесь для красоты и для удобства. – Ты первой садишься передо мной – и заодно рекламируешь меня в качестве художника. То есть потенциальные заказчики подходят к нам, смотрят, как я пишу твой портрет, и думают, стоит ли подсаживаться ко мне.

Один раз он заметил: она не успевала за ним, руки натянулись – рукав его куртки слегка отошёл, и девушка удивлённо уставилась на его браслет.

– Что это? – уже в спину ему спросила она.

– У этого браслета на каждой бусине андреевский крест.

– Это я вижу, но...

– Получается – что-то вроде оберега, – договорил Женя. – Он действует – я проверил. Приступ автописьма снимает на раз.

От уголка раздался приветственный крик кого-то из ребят. Художники оборачивались, и вскоре уже целая толпа громко и торжественно встречала их. Так что Жене показалось, что он постепенно вдвигается в уютное пространство, насыщенное радостью. И это вдвижение здорово похоже на возвращение домой. А ещё он втаскивает в этот приветливый уют Ирину. Впрочем, она и не сопротивлялась. Девушка как-то растерянно улыбалась, разглядывая ребят, будто пытаясь вспомнить кого-то из них или пытаясь найти знакомых... Но произошло обратное.

– Женька, это ж Ирина! – воскликнула молодая женщина с короткими, ветром встрёпанными волосами. – Ирина, как ты здесь? Ой, ты с Женькой?

– Вы знаете друг друга? – удивился Женя, обернувшись к девушке, сам в это время обмениваясь рукопожатием с кем-то.

Ирина внезапно покраснела, но улыбнулась и помахала узнавшей её:

– Привет, Вероника!

– Привет-привет! Где ты сейчас? Ты так резко пропала! Мы даже не поверили, что ты ушла с курса! Ты учишься? Работаешь?

Женя освободил руку Ирины, решив, что чуть позже сам всё узнает. А пока... Он вошёл в компанию ребят, словно никогда и не уходил, разговаривал сразу со всеми, смеялся, здоровался, расспрашивал, удивлялся новостям и лишь изредка искал глазами двух оживлённо беседующих чуть в стороне девушек. Хотя, даже взглядывая на них мельком, отмечал, что Ирина говорит довольно скупо, иногда лишь улыбаясь и качая головой, хотя Вероника расспрашивает весьма жадно и напористо.

Когда возбуждение от встречи поутихло, он снова осмотрелся и нашёл Ирину рядом с мольбертом Вероники. Обе что-то энергично обсуждали и смеялись.

Пройдя к ним, Женя решительно сказал:

– Хватит бездельничать! Идём работать!

– Ах-ах-ах! – кокетливо передразнила его деловитость Вероника. – Рабовладелец нашёлся! Дай немножко поболтать, Жень! Мы столько не виделись! Слушай, а она показывала тебе свои пейзажи? Мы прям всем курсом обалдевали от них!

– Вероника, – торопливо сказала Ирина, – я обещала Жене, так что пойду, ладно?

– Ладно! – махнула та рукой. – Думаю, теперь часто будем встречаться!

Вернув девушку на место, Женя испытующе взглянул на неё. Она упрямо покосилась в сторону. Ясно. Говорить не хочет. "Значит – говоришь, ушла с худграфа, потому что таланта мало?" Он дёрнул её за руку, обращая на себя внимание.

Посмотрела насторожённо и напрягшись. Боится, что прямо сейчас расспрашивать начнёт? Не дождётся.

– Садись, – скомандовал он. И, сам сев на соседний камень, тоном ниже добавил: – Думаю, все упыри уже знают, что я здесь. Пора начинать.

И расстегнул браслет с кисти, положив его на сумку, прислонённую к камню, где села Ирина. Напоследок проверил, где находятся двое наблюдателей.

Ярослав стоял внизу улицы, делал вид, что ждёт кого-то, то и дело окидывая рассеянным взглядом посетителей ярмарки мастеров и площадь за спиной.

Красимир наверху, в толпе покупателей и продавцов, медленно ходил от стены одного дома к другому, словно присматриваясь к выложенным поделкам. Сразу и не заметишь, что время от времени он на ходу оглядывал сразу всё пространство вокруг себя.

Портрет Ирины, обычный, без ухода на внутреннюю суть, Женя написал быстро. Поспособствовало ли то, что он очутился в привычной компании, в привычном месте; радость ли помогла, что он на солнышке – прищурился разок на него, блаженно ухмыляясь весеннему теплу; модель ли оказалась лёгкой: девушка сидела спокойно, не напрягаясь, последним штрихом для позирования всего лишь перекинув светлую косу на грудь, так что писать её было в удовольствие...

Когда осталось дописать мягкие, в несколько волн линии шарфа вокруг её шеи, Женя вдруг застыл.

Последнее, что он слышал, – это реплика сидящего рядом художника (он помнил – с курса позже его): "Нет, ты посмотри, что получается!" И обернулся, одновременно решив проверить Ярослава. Пальцы конвульсивно сжало вокруг карандаша. Мгновенно очутившись в глухом пространстве, конусом неожиданно суженном до листа бумаги, Женя буквально отшвырнул лист, лежавший на папке поверх несколько других – уже использованный. Следующий – чистый. Он шагнул впритык к нему и...

Тёплые пальцы крепко сжали его похолодевшую кисть. Он не дался, и руку повело почти независимо от его желания – надо! Надо зарисовать лицо, только что отразившееся в сетчатке его глаза! Лицо, которого он не видел. Но он встретился глазами с человеком, который торопился, торопился к нему... Издалека, будто из пропасти, настоящий Женя, рыча сквозь стиснутые зубы, старался вырваться из трясины, в которой тонул уже по пояс... Все ощущения тела пропали, только руку конвульсивно дёргало – быстро и резко набрасывать контуры лица, которого не разглядел достаточно хорошо, но глаза с которого уже встретились с глазами художника!

Тьма моталась вокруг него, он задыхался в ней, но не мог вырваться...

... Что-то более холодное, чем собственная кожа, легло на его кисть. Странно, что он почувствовал это в той оглушительной бездне, в которой нет места чувствительности... Секунду спустя он не поверил своим ушам, услышав первый звук из реальности – тихий щелчок. А потом из глухого мрака раздался тихий голос...

– Женя... Ты меня слышишь? – прошептали рядом.

Сгоревшими чёрными лоскутами тьма опадала рядом. Возвращались привычные звуки – одновременно с тёплыми солнечными пятнами, которые постепенно складывались в обычную картинку шумной многолюдной улицы.