Текст книги "Слепой охотник (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Ну, чайка, – неуверенно сказал парнишка. – И что?

– Да ничего, – легко сказал Женя, который уже прислонился к стволу для удобства. – Как звать тебя? Меня – Женя.

– Володя. А вы художник настоящий?

– Хочешь – посмотри, как я рисую, – предложил Женя.

Володя вопросительно посмотрел на девушку – та пожала плечами, снова улыбаясь. И тогда он встал со своего ящика и подошёл к Жене. А тот уже вошёл в полутранс, контролируемый, но непрерывный. Лишь на обочине сознания постоянно бились несколько вопросов: они погодки? Впечатление, что между ними десяток лет, а не один год. Или это от печального безразличия старшего брата? И что они все будут делать, когда старший очнётся? Неужели с ним будет то же страшное действо, которое было и с Григорием, когда тот бился о пол, словно в жутком припадке, на деле-то на скорости проходя сплошные тренировки?

Володя, стоявший близко, втянул воздух сквозь зубы, глядя на брата.

Женя услышал его, но больше не отвлекался.

Глаза Леонида шевельнулись и уставились на него.

А потом уже знакомый круг света, в котором они оказались только вдвоём.

"Охотник? Как ты здесь оказался?

– Выходи, – еле двигая онемевшими губами, сказал Женя, и боковым зрением заметил, как из дымных облаков, которые перемещались за кругом, Володя испуганно уставился на него. – Выходи, Леонид. Григорий здесь. Нам надо успеть вытащить третьего хранителя. А ты всё сидишь в этой дурацкой коляске.

"Григорий? Здесь?"

Дымные облака заволновались, круг стал терять свои правильные очертания, пока не растаял. Глаза хранителя недоверчиво уставились в глаза художника.

А потом инвалидная коляска, будто её резко толкнули в колесо, упала набок. Вывалившийся из неё под отчаянный крик Володи Леонид забился в подобии припадка, уже знакомого Жене и Ирине. Отбросив папку с листами, Женя прыгнул к Володе, который немедленно рванул на выручку, как он считал, к брату, и прижал парнишку к себе, не давая подходить к Леониду.

– Нельзя, нельзя, Володя! Он сейчас сам встанет!

– Ты с ума сошёл?! Как он встанет?! – сорванным голосом кричал парнишка. – Он не может вставать, ты что – не понял, что ли?!

– Заткнись! – рявкнул Женя, не выдержав и отметив, что от подъезда к ним бегут все ребята – Григорий впереди. – Как он встанет?! Да просто! Как сейчас коляску опрокинул, так и встанет! Не мешай ему только!

Ирина пыталась что-то сказать, но слов не находила. Да и какие слова, если на глазах парнишки происходило то, что принято считать чудом – и чему он, естественно, не верил. Хотя, обычно обездвиженный и не реагирующий на какие-то раздражители, брат сейчас сам, без усилий кого-то со стороны, двигался так, что страшно было на это зрелище смотреть.

Подбежал Григорий, упал на колени, ощерясь в радостной ухмылке, и жёстко прижал плечи Леонида к земле, не давая ему разбить лицо, и так исцарапанное, о корни деревьев. Володя было снова попытался выдраться из рук Жени, но застыл, услышав:

– Лёнька, Лёнька же! Успокаивайся давай!

Наконец Григорий помог Леониду сесть и обернулся к Жене.

– Отпускай братишку. Теперь можно.

Володя кинулся к брату, схватил его за руку, жадно глядя в его лицо и словно боясь: а вдруг пропадёт? И беспомощно спросил:

– Лёнь, а ты... Ты вернулся? – И оглянулся на кучу народа над ними, сжался – даже метнул взгляд на ломик, валявшийся теперь слишком далеко. По-детски толстогубый рот дрогнул в нерешительном вопросе: – А вы кто, вообще?

– А мы те, – самодовольно сказал Ярослав, – к которым и ты относишься.

После этой высокопарной фразы было решено устроить военный совет.

На скамейку под деревьями усадили усталого, тяжело дышащего Леонида, с которого постряхивали пыль и мелкий мусор; с обеих сторон к нему подсели Змей и Ирина. Пока разговаривали, пока строили планы на дальнейшее, оба "лечили" Леонида, "подкармливая" его своей силой – Ирина руководила Ярославом.

Военный совет начался знакомством новичков с обстановкой в городе и расстановкой сил. Володе сообщили, что он человек, владеющий силой и что его внутренняя сущность – чайка.

Затем Ярослав спросил у него:

– Вчера-позавчера к вам в гости кто-то из старших приезжал?

– Откуда вы знаете? Деда приезжал, – растерянно отозвался Володя. – Но он...

– Он пропал, да? – Змей и спрашивал, и одновременно отвечал на собственные вопросы. Кажется, именно эта бесцеремонность заставляла Володю верить в происходящее. – Он говорил, что ему нужно на срочную и важную встречу?

– Да, он сказал, что приедет чуть позже, переночует, а потом снова уедет – домой. Мы ждали-ждали, а он так и не пришёл, – вздохнул Володя. – Звонили ещё. Долго. У него мобильный есть. Не отзывался.

– Володя, – вмешался Женя. – А ты не помнишь, дед оставил дома свою трость или ушёл с нею?

– Ушёл с ней. – Парнишка помолчал, а потом вдруг заулыбался и сказал: – А я немного про силу знаю. Видел передачу одну, попробовал, как они, делать. У меня получилось!

Он не хвалился, а просто радовался тому, что есть люди, которым он мог рассказать о своих странных открытиях и умениях и которые не посмеются над ним.

Женя старался помалкивать, хотя разок вырвалось о трости – больно уж его этот вопрос занимал, где они и что собой представляют. Но что-то настроение у него резко упало, как он посмотрел на эту радостную улыбку Володи. А если старшие, вернувшись, закроют эту силу? Что тогда? И смогут ли простить юные волхвы своим старикам неверие в то, что они сумеют правильно распорядиться своей силой?

Порешили так. Володя и Григорий с Никитой, которые прихватят инвалидную коляску, провожают Леонида домой. Тот дома переодевается, чтобы быть в полной боевой готовности. Остальные дожидаются у подъезда. Как только Леонид будет готов к путешествию по городу, они срываются с места и едут выручать третьего хранителя – девушку Владу, которая сейчас находится в больнице.

– А вот интересно, – задумчиво сказала Ирина, глядя, как хранители заходят в подъезд – Володя чуть не вприпрыжку за ними. – А вдруг рядом с девушкой окажется её брат или сестра? Возьмём и их с собой?

– Будем смотреть по ситуации, – откликнулся Красимир. – Нам бы ещё надо разработать план, как попасть в больницу, как дойти до её палаты и как её оттуда вытащить.

– А если не вытаскивать? – предложил Ярослав. – А если попробовать в её палату провести втихаря Женю – и пусть он там рисует себе? Мне кажется, так лучше.

– Ну, лучше не лучше, – вздохнул Макс. – Только как ты себе это представляешь? Ну, как добраться до палаты и так далее? Там же столько коридоров, и в каждом из них сидит дежурная медсестра!

– Влезть в окно? – рассеянно предложил Красимир. И невольно улыбнулся: наверное, представил, как это будет выглядеть.

– А вы там бывали? – спросил Женя у него и Ярослава. – Как вообще туда входить – знаете? Какой этаж? Надеюсь на первый.

– Нет, не первый, – покачал головой Красимир. – Третий. Но рядом с окном проходит газопроводная труба. По ней забраться нетрудно.

– Ага, – скептически сказала Ирина. – Особенно днём. Самое то – на глазах у всех залезть в чужую палату! Да тут кто угодно сразу начнёт вызывать полицию! Нет, про окна забудьте. Придумайте что-то полегче в исполнении и безопасней.

Вернувшиеся ребята выглядели довольными. Леонид хоть иной раз и пошатывался, но выглядел неплохо, и взгляд был твёрд. На младшего брата он почти не был похож: оказался гораздо темней, а с Григорием стоял почти вровень. Из-за чего худоба сразу бросалась в глаза. И тут, глядя на хранителей, Женя додумался до вопроса:

– Григорий, ты сразу узнал его. Но как?

– Могу и я ответить, – сказал Леонид. – Кажется, у всех хранителей после снятия печати пробуждается давняя память. Как только Гриша появился у меня перед глазами, наши старые личности мгновенно узнали друг друга.

– Что обсуждаем? – с любопытством спросил Григорий.

– Да вот... Не знаем, как добраться до Влады. Думаем, как провести к ней Женю.

– А что думать-то? – удивился Григорий. – Мы с Леонидом проводим его к ней – вот и вся недолга.

– Не совсем понял, как это, но ты говоришь уверенно, – заметил Женя.

– Да чего понимать? Ты пойдёшь между нами – и тебя никто не увидит.

Женя поднял брови, но переспрашивать не стал. В деле посмотрит, что именно произойдёт.

20

На этот раз Ирине пришлось сесть рядом с ним. Младший брат Леонида хоть и волновался за старшего, но почему-то решил остаться с Ярославом и Красимиром. Раздумывая обо всём этом, Женя пришёл к выводу, что пацан инстинктивно чует своих. Ещё стало заметно, что Ирина разительно изменилась. Теперь это была не покорная, смирившаяся с ударами судьбы девушка. Рядом с ним сидела молодая женщина, довольно жёсткая и уверенная в себе. Когда стало ясно, что ей придётся сидеть с ним бок о бок, Женя слегка поправил, пока она не видела, верхнее зеркальце. В дороге, время от времени поднимая глаза, он заметил несколько острых, оценивающих взглядов Ирины на него.

Дошло не сразу. Но дошло. Эта, нынешняя, Ирина оценивает его с общей точки зрения одной и той же личности, жившей когда-то и живущей сейчас. И, кажется, прежняя оценивает его довольно скептично. Если вспомнить слова Григория, её старшего брата, тому есть причина. Перед приходом волхвов за рукописями его, "поломанного медведем" и явно с проблемами позвоночника, родные усаживали так, что подневольные гости думали: охотник возомнил о себе. Впрочем, так оно и было – понимал теперь Женя. Возомнил. Поскольку не пожелал, чтобы его видели жалким и сломленным. А потому терпел боль, но из последних сил сидел прямо. Надменный. Обуянный гордыней – как тогда решили волхвы, промолчав о том. Таким его запомнила прежняя Рада. Таким его вспомнила нынешняя Ирина.

"И сейчас милостыни просить не буду, – угрюмо думал Женя, глядя вперёд и жёстко сосредоточившись на дороге. – Помогать им буду, но... И пусть там Григорий что хочет говорит, чтоб не дурили... Если она не поверила раз..."

Лист с кровавым крестом на портрете Демьяна хранился в папке с остальными листами, в сумке. И скоро как-то появилось навязчивое подозрение, что крест либо блёкнет, либо вовсе испаряется, исчезает – и Демьян снова обретает чужую силу. Правда, и основания для такого вывода появлялись не слабые: то и дело на дорогах возникали пробки – и чем дальше, тем чаще; причём возникали они не из-за большого скопления машин в одном направлении, а из-за того что один водитель ни с того ни с сего мог выплюнуть обидное оскорбление в открытое окно машины напротив или соседней, затем оба автовладельца выскакивали на дорогу и начинали выяснять отношения, создавая долгий затор.

Несколько раз, не успев вовремя пересечь крупные трассы, две машины, спешащие в больницу, застревали из-за скандалов или мордобоя. И тогда из второй машины немедленно выходили хранители (во второй раз с ними, из-за слишком многолюдной драки, – Макс и Никита), чтобы утихомирить драчунов. Мимо магазинов, где уже часто слышался стеклянный грохот – крушили витрины, проезжали с отчаянием, заперев сердце: нельзя останавливаться слишком часто!

Пока шли крутые разборки с участием хранителей и ребят, Женя поневоле ждал за рулём, когда можно будет двинуться дальше, и продолжал размышлять.

А может, он не прав? И у хранителей с Ириной не пробуждается вторая личность из прошлого, а они только получают её опыт и воспоминания? Он понимал, что, думая обо всём сразу, старается успокоить себя – ведь отчуждение Ирины чувствовалось отчётливо. Но один из вопросов так и лез, чтобы над ним поломать голову: а почему воспоминания охотника ему даются только во сне?

Пару раз взгляд Ирины затуманивался, она больше не смотрела в ветровое стекло, на скользящую под машину дорогу. Он знал, что она прислушивается к разговору на заднем сиденье. Да, ему тоже было интересно, но он старался отрешиться от увлекательной беседы троих, потому что это было не для него. Ярослав и Красимир дотошно допрашивали Володю, чему он сумел самостоятельно научиться, когда понял, что у него есть какие-то силы. А пацан вспоминал приёмы, подсмотренные у всяких экстрасенсов, рассказывал о телепередачах, героям которых пытался подражать.

И у него получалось!

Слушая Володю, Женя размышлял о том, что всё это похоже на обычное действо в обычной жизни: кто сумел – тот поступил в детскую музыкальную школу и получил наставника; а кто-то остался за бортом, самостоятельно изучая классические три аккорда на гитаре и пытаясь из них сотворить музыку.

От мыслей обо всём на свете, правда кружащих в основном вокруг волхвов, оторвал звонок мобильного. Никита.

– Жень, свернём. Поговорить бы. Минута.

– Мы торопимся, – сказала Ирина, услышавшая его реплику.

Никита замолчал, но не отключился.

– Где сворачиваем? – спросил Женя, не глядя на неё.

– Сейчас торговый центр проедем, там дальше, на площадке у магазина электротоваров, остановиться можно.

– Сворачиваю.

– Зачем? – сухо спросила Ирина. – Нам некогда. Нам нужно...

– Никита никогда не скажет попусту. Всё в тему, – перебил Женя.

Она отвернулась. А он поднял брови. Ничего себе. Что это она раскомандовалась? Думает, вернулась – так будет всё по её?.. Он невольно усмехнулся собственной хорохористости. "Вернулась". Нет, конечно. Не из-за этого. Она волнуется. Уже не только из-за бабули, но из-за всех, кто в этом деле.

Он объехал торговый центр, быстро встал рядом с ближайшей машиной. Здесь же притормозил въехал Никита и тут же выскочил. Женя вышел и хлопнул дверцей. Когда понял своё движение, снова усмехнулся – уже не очень весело. От неё закрылся.

Никита ждал его чуть впереди – тоже машину закрыл. Выглядел неуверенным, но упрямым, будто и сомневался, но в любом случае собирался настоять на своём.

– Что? – негромко спросил Женя, подходя.

– Ну, время обеденное. А этих твоих двоих задохликов трясёт. Они, конечно, парни тренированные, но что-то мне кажется, что они... – Никита замялся, пожал плечами. – Регенерация – вот слово, которое у меня вертится на языке последние пять минут. Жень, ты сам сказал – они только что пришли в себя после комы, ну или что-то типа того. А двигаются – дай Боже. По мне, так их накормить надо, – решился наконец Никита выговорить то, что, кажется, считал важным. И уставился на Женю. – Ты тут главный. Тебя все слушают. Решай. А то Григорий-то – ладно, держится. Но этот Леонид скоро вообще скопытится.

Женя огляделся. Он и сам должен был догадаться, что долго в таком темпе хранители, недавно вставшие на ноги, не продержатся. Но он был слишком далеко от них, чтобы увидеть это воочию.

– Со двора того дома, что за электротоварами, есть забегаловка. Это ближайшая, – быстро сказал Никита, правильно расценив его оглядку. – Кормят, как на убой. Ну?

– Машины оставляем здесь – и идём, – сказал Женя и повернулся к своей. Открыл дверцу и велел: – На выход. Время обеденное. Быстро перекусим и едем дальше.

– Ты что?! – возмутилась Ирина. – У нас дело, а ты!..

– На брата глянь, – тихо, чтобы не расслышали выходящие, переговариваясь, ребята, посоветовал Женя.

Она нагнулась к ветровому стеклу: Григорий как раз появился рядом с Никитой. Охнув, Ирина прижала руки ко рту и немедленно выскочила из машины. Уже захлопнув дверцу, тоже тихо сказала:

– Женя, у меня с собой денег нет.

– У меня карта. Заплачу за всех. Быстрее только.

Девушка обошла его и приблизилась к брату. Когда вся компания собралась, Женя и сам присмотрелся к хранителям. Чёрт... Где только его глаза раньше были! Леонид словно высох, да и у Григория видок не ахти. Дойдут ли ещё до той забегаловки?

Дошли. Здесь выяснилось, оголодали не только хранители.

Вся компания набросилась на еду так, будто с утра никто ничего не ел. Впрочем, много ли чего было в холодильнике у Ирины? Да и сам он, Женя, вчера только на один перекус привёз продуктов. Маловато. Брата-то, пока он в состоянии глухаря был, Ирина и Нина Григорьевна старались кормить лёгкими для усвоения продуктами, а сейчас ему мяса надо. Так что парни налегли на еду. И даже Ирина, смущённая, ела с удовольствием.

Никита был доволен.

Вернулись к машинам.

– Сколько времени до больницы ещё осталось? – спросил Макс, зорко поглядывающий по сторонам. – Ну, не как обычно, а если учитывать сегодняшнее?

– Где-то с час, – рассеянно сказал Ярослав. – Плохо, что потом назад добираться, до пригорода, а это в сумме – часа три с половиной.

– В больнице тоже, наверное, придётся ещё с час пробыть. Зато до вечера наших старших вытащим, – с надеждой откликнулась Ирина.

И сглазила.

Едва только выбрались на трассу, едва только оказались в плотном потоке машин, как зазвонил её мобильный. Ирина поднесла трубку к уху с такой скоростью и надеждой, даже не взглянув, кто звонит, что Женя вздохнул: наверное, она надеялась – бабуля?

Оживлённое ожиданием лицо Ирины в мгновения словно осунулось. Глядя на отодвинутый мобильный, она тускло сказала:

– Демьян. Хочет поговорить с тобой.

– Громкую связь, – подсказал ей Женя.

Он не любил говорить по телефону во время поездок. Спрашивать, откуда в её мобильном телефонный номер Демьяна, не стал.

Первая же фраза Демьяна заморозила напрочь – до онемевших пальцев, а потом подожгла настоящим взрывом и заставила резко свернуть в ближайший переулок, благо тот был свободен. Никита, может, и удивился, но влетел следом, не отставая.

– А говорили, художники живут богато, – лениво сказал Демьян.

– Говори так, чтобы он нас не слышал, – прошептал Женя ошарашенной Ирине, которая было открыла рот запротестовать против внезапной остановки, но после его предупреждающего шёпота зажалась.

На заднем сиденье ребята, прислушиваясь к голосу Демьяна, примолкли, пока не понимая, что происходит, но уже встревоженные. В боковое зеркальце Женя заметил, что Никита вышел из своей машины и быстро идёт к нему.

Не до наблюдений. Пора действовать. Руку с браслетом машинально покрутил, чтобы рукав освободил его. Снятый браслет сунул в руки Ирины.

– Быстро! Разрежь нитку и сделай так, чтобы вы, все трое, оказались с браслетами на запястье! Быстро!

– Но что?..

– Закрой рот и работай!

Следующим движением он передал ей небольшой складной нож из бардачка.

– Быстро... – повторил он таким осевшим голосом, что она не посмела спорить. – Он у меня в квартире, а там – ваши портреты!

Никита наклонился к открытому окну как раз вовремя, чтобы услышать следующую реплику Демьяна.

– Не, это не для меня – жить на последнем этаже, в двух пустых комнатах, – всё так же барственно продолжал тот, глумливо хихикая, чем всю свою барственность сводил к ёрничеству. – Я-то думал, здесь везде статуи, хрусталь и ковры, всякая богемная обстановка с кушетками и диванами, на которых художники могут устраивать оргии или повозиться со своими натурщицами-лохушками. Даже картин нетушки – с рамами богатыми! Это надо ж – стены голые! И у кого? У художника! Бедненько живёшь, Женёк, ой, как бедненько! А ведь сын такого уважаемого в городе человека! Не по положению себе норку устроил, Женёк. Такому человеку, как ты, надобно богатые апартаменты иметь! – Он выговорил это то ли с осуждением, то ли с сожалением. – Но ничего... Твои гости и здесь найдут, чем им можно развлечься.

В трубке послышался треск и грохот. Женя опустил глаза на руки Ирины, которая быстро вынула из сумочки косметичку, а из неё блок с нитками и иглами.

А треск продолжался. Женя мельком глянул на Никиту. Тот скалился злобно, но безнадёжно: какому художнику понравится звук ломаемых мольбертов! Даже чужих!

Ирина уже рассыпала бусины браслета на выложенный на колени носовой платок и вдевала их по одной, быстро работая иглой с обычной нитью, создавая примитивный браслет-низку. Резиновую нить, на которой изначально крепились бусины, она не тронула, и Женя молча согласился: всё правильно. Нанизывать на такую нужна другая игла. А сейчас искать её некогда.

Примолкшие на заднем сиденье Ярослав и Красимир, а с ними и Володя, смотрели с напряжением, но без страха. Они пока не совсем понимали, чем может быть чревато положение, если Демьян найдёт их портреты. Знали лишь, что опасно.

– Тихо, – одними губами напомнил Женя, кивая на мобильный. И резко сказал: – Демьян, тебе что – делать нечего?

– Ага, нечего, – с удовольствием сказал тот, и секундой позже послышался новый треск. – А ты хоть и живёшь, как в чужой квартире, мебель таки прикупил малость. Так что мне найдётся, где порезвиться.

Судя по смачному грохоту не только ломающихся предметов и бьющегося стекла, но и шлёпанью вещей, он принялся за небольшой шкаф с книгами. Дальний фон – потрескивание и шум падения – подсказал, что его загонщики усердно "трудятся" над остальным – тем, что оставил им Демьян.

Соседи не придут справиться, в чём дело, или поскандалить из-за шума. Они либо побоятся, потому что уже представляют, что делается в городе, либо сами заняты Бог знает чем. Демьян это понимает. И пользуется безнаказанностью на всю катушку.

За спиной выдохнул сначала Ярослав, потом Красимир, получив браслеты. Володя с недоумением поглядывал на них. Женя не знал точно, помогут ли им браслеты. Но в душе тлела какая-то странная уверенность, что от Демьяна защитят. И он доверился этому впечатлению.

– Демьян, а ты... не боишься? – невольно подражая медлительному выговору Медведя, выговорил Женя. – Например, что у меня там сигнализация поставлена? С камерами, скажем?

– За дурня держишь? – снисходительно спросил тот. – А то я сразу не проверил, что у тебя да как. Пугаешь игрушками? Не ожидал! Честно – не ожидал!

– Не, мне интересно, что ты ответил бы на это? Мне же тоже развлечься хочется!

Женя только сейчас обратил внимание, что его пальцы вцепились в руль до судорог. Разжал – мокрые от усилия.

– Развлечься? Милок! – безумно захихикал Демьян, и Женя представил, как он, большой и солидный, трясётся от смеха. – Да я тебе столько могу развлечений устроить – всю жизнь будешь помнить! О, что я нашёл!

Мобильный замолчал, а Женя переглянулся с Ириной. Кивнул вопросительно. Она подняла руку с браслетом. Он выдохнул с облегчением.

Так что же там, в его квартире, нашёл Демьян?

Он только и успел задаться вопросом.

В следующий миг из него вышибли дух. От неожиданности согнувшись, он чуть не врезался скулой или носом в край руля. И одновременно, так и не дотронувшись до него, Женя захлебнулся кровью.

Ирина закричала.

Никита рванул дверцу, выволакивая из машины Женю, плюющегося сначала кровью, а потом ещё и... Рвота была страшной.

Вслед радостно завопил Демьян:

– Хор-роша развлекалочка?! Как себя чувствуешь, охотник?! Как самочувствие?! Понравилось?! А если так?!

По щеке что-то полоснуло горячим. Женя только втянул воздух сквозь зубы, весь сосредоточившись только на одном глупом занятии – не блевать на собственную одежду.

– Как он это делает?! – закричал Никита, беспомощно держа Женю, который только и мог плеваться кровью, пытаясь набрать воздух.

– С удовольствием я это делаю! – заорал, словно пьяный, Демьян. – Слышишь?! С огромным! Да сейчас добавлю, чтобы развлекуха пошла по полной! Слышишь, охотник?! Ну, скажи только, что хватит! Скажи, милок! Или тебе мало?! Скажи – хватит, Женёк!! Ну, скажи!! А то ведь у меня руки чешутся!! На!!

Женя почти висел на руках Никиты, с трудом соображая, что происходит. Висел, потому что приходилось отплёвывать кровь, но на ногах всё ещё стоял, ещё чувствовал под ногами твёрдое – кажется, единственное, что осталось твёрдым в этой страшной, убивающей его реальности, в которую так трудно поверить. Он уже не воспринимал криков Демьяна – сейчас им владело лишь одно желание: лишь бы эта ненормальная реальность пришла в норму, лишь бы эта кровь, которой оказалось так неожиданно много, перестала окружать его...

Стороной он вспомнил, на какой фотке отыгрывается беснующийся Демьян: мать однажды сфотографировала его на даче, под высоким тополем, и этот снимок ему нравился: в полный рост, слегка прислонившись к дереву...

Ноги подкосились от горячей, ошпарившей его боли...

– ... Браслеты! – завизжала Ирина, выскакивая из машины и бросаясь открывать дверцу к ребятам. – Пожалуйста! Быстрей!

Они содрали с рук только что отданные ею браслеты, сразу сообразив, что именно она собирается делать. Она схватила все три – свой сняла немедля – и кинулась к Жене. Тот уже еле стоял на коленях, поддерживаемый Никитой, который только и мог, что беспомощно бормотать:

– Что это? Что с ним происходит?!

Одновременно с Ириной к ним подбежали от второй машины хранители.

А из машины доносился жизнерадостно-безумный вопль Демьяна:

– Как тебе, охотник, а? Фотка твоя мне тут как подарок ко дню рождения!! Жаль только, я не рядом, чтобы поглядеть, как ты там!

– Я-а... – злобно и с ненавистью растягивая непослушные губы, протянул Женя, поднявший-таки голову на жуткий голос. – Хорошо! А фотку... засунь себе в ...!

Ирина быстро подняла его вялую левую руку и натянула на запястье все три браслета. С ужасом оглянулась назад, на ребят, которые вышли из машины. Ярослав и Красимир в панике смотрели на Женю, причём оба, кажется, уже примеряли его боль на себя, то и дело оглядываясь на машину, на переднее сиденье, с которого доносился подленький смешок Демьяна.

– Ты меня успокоил, Женёк! – уже деловито сказал Демьян. – Что ж, не буду прерывать твоего хорошего настроения. Мы тут в твоей квартирке закончим подтанцовку и пойдём дальше. Счастливо оставаться, Охотничек! Встретимся ещё как-нибудь, побалакаем в своё удовольствие!

Мгновения тишины, в которую начали возвращаться обыденные звуки обманчиво спокойного города: свист синиц и чириканье воробьёв в кустах вдоль дороги, рваный ритм наезжающего-уезжающего движения с трассы, далёкий человеческий говор...

Первым опомнился Ярослав. Вернувшись в машину, он нашёл дорожную аптечку и велел Никите усадить художника на высокий бордюр дороги в переулок. Сначала пришлось отмыть лицо и шею Жени от крови найденными у Ирины салфетками и только потом заняться повреждениями.

А Ирина потрясённо смотрела на Женю и думала: "Говорят, человек должен знать или даже понимать, какие чувства он испытывает в тот или иной момент жизни. Я, наверное, бездушная дура. Я перестала бояться, что будет хуже. Надо бы пожалеть Женю, а я чувствую брезгливость, глядя на его рвоту в луже крови... Почему я такая?.."

– Вторые джинсы, – пробормотал между тем Женя, глядя на штанины, ниже колен пропитанные кровью.

А потом замолчал, как молчали другие вокруг него, только изредка недовольно мычал или шипел от боли, когда Ярослав не очень аккуратно или осторожно дотрагивался до его порезов... Под конец, когда ноги Жени были уляпаны всеми пластырями, которые нашёл в аптечке Ярослав, зашевелился Никита и первым сказал:

– Мне... кто-нибудь объяснит, что происходит?

– Про кукол слышал? – угрюмо сказал Григорий. – Делают таких, чтобы получить доступ к человеку и делать с ним что угодно. Вольт называется. Демьяну с его нынешней силищей кукла не нужна. Он берёт любую фотку и без подготовки делает с человеком всё, что захочет. Женя думал, что в первую очередь это коснётся Ярослава, Красимира и Ирины – он их рисовал, и Демьян мог с помощью рисунков... – Он выдохнул. – Но Демьян предпочёл отомстить Жене.

А когда всё было закончено с порезами и только с одеждой ничего не сделать, когда Жене помогли подняться с бордюра и уже уговорились, что за руль на этот раз сядет Красимир, он поднял голову и, в упор глядя на Ирину, тяжело спросил:

– Откуда у Демьяна твой номер телефона?

Она поначалу не поняла, почему он так агрессивно спрашивает её.

– Не знаю, – честно ответила – и вдруг дошло: он косвенно обвиняет её в том, что произошло! – Я никогда с ним не общалась и дела не имела, – сухо проинформировала она его. – Мне это незачем.

– Но твой номер! – упрямо сказал он.

Она отвернулась. С таким Женей, высокомерным, обвиняющим её, она ещё не сталкивалась. "Ужасный человек! – в смятении думала она. – А мне казалось..." Теперь ко всему прочему ей причудилось, что ему и не больно – и он притворяется, он только играет образ человека, героически сдерживающего боль!

– Узнать в наше время такие данные о человеке нетрудно, – осторожно встрял в тягостный диалог Макс. – Особенно если узнающий располагает деньгами.

– Я назад, – сказал Женя и, с усилием переставляя ноги, направился к машине.

– Ты думаешь, он до наших портретов не добрался? – осторожно спросил его Ярослав, идущий рядом. Расслышав его вопрос, Ирина обернулась.

– Портреты Ирины он не тронет, – хмуро отозвался Женя. – А вас он вряд ли узнает – я писал внутреннюю сущность. Разорвёт листы – это да. Но главное, что вольтировать с ними не будет.

Она исподтишка подсмотрела, как он доковылял до машины, как Ярослав помог ему сесть. "Нет, он точно играет, чтобы его пожалели! – обозлилась она. – Шут – не слабей Демьяна!"

– В таком состоянии и в такой одежде тебе в больницу не пойти, – заметил Леонид. – Тебя просто-напросто поймают и заставят лечь на койку. Что делаем? – обратился он уже ко всем сразу.

– Вместо Жени пойдёт Красимир, – сказал Григорий. – Я бы предпочёл, конечно, Макса или Никиту, но нам легче провести невидимкой человека, владеющего силой. Пусть и не умеющего справляться с нею. Красимир просто похитит девушку. Донесёт до машины, и мы сразу смоемся. А уж потом в доме деда Демьяна Женя вытащит девушку своим рисованием. Согласны?

– Не совсем уверен, что это дело пройдёт, – отозвался Красимир. – Но согласен, если по-другому никак. Жень, ты как?

Женя выпрямился на своём сиденье и кивнул.

– Если на пользу, конечно, согласен. Ну что? Поехали?

Все расселись по местам и снова влились в машинный поток на улице. Ирина осталась впереди, рядом с Красимиром. Время от времени поглядывала на Женю, но тот делал вид, что ему плохо – изображал всё ту же слабость, взывая к жалости. Или снова становился высокомерным, едва встречался с нею глазами. Времени достаточно, чтобы подумать, и Ирина твёрдо решила: как только бабуля окажется в безопасности, как только всё закончится, она сама немедленно укажет Жене на порог, фигурально выражаясь. Она не собирается иметь дело с человеком, который на всех смотрит хуже, чем Демьян. Презрительно и надменно.

Единственное, что настораживало, – это взгляд брата, который она поймала, когда садилась в машину. Он смотрел на неё странно. Как будто хотел сказать что-то вроде: "Ну вот... Опять!" Что именно – опять? Что он такое сообразил, чего она не поняла? И почему – опять? А когда она уже села, заметила его другой взгляд – на Женю. И даже не только взгляд, но и вздох! Почему?.. Надо бы улучить минутку и стребовать с Григория объяснения.

21

В начале дороги Ирина велела Жене снять все три браслета. Она собиралась сделать из них четыре оберега. Когда он молча передал браслеты, девушка, едва предметы очутились на её ладони, неожиданно замерла, уставившись на них, а потом, мельком взглянув на него, вернулась на своё место.