Текст книги "Концепция силы. Юлька (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

11

Солнечное утро, с быстро проходящими по небу низкими, тёмно-синими тучами, обещало быть слякотным. А пока чистый, но уже набухший сыростью снег явно намеревался сжижеть в откровенную грязь.

Стоявшая в ожидании троллейбуса Юлька изо всех сил старалась удержать серьёзную мину, но губы решительно расползались, и она боялась, что вот-вот прыснет и захохочет во весь голос. И ведь есть над чем.

Напротив остановки, второй месяц строили под небольшой магазин одноэтажное приземистое здание с круто покатой крышей. Сегодня крышу снегом здорово завалило. Два мужичка, очевидно посланные на уборку снега, на полном серьёзе осуществляли весьма смелую идею чистки снега без орудий труда.

Оба стояли на коньке крыши. Один хорошенько упёрся в конёк ногами, держа в руках верёвку. Другой обвязался той верёвкой, лёг на крышу и начал поперечным бревном съезжать вниз, ещё и руками сгребая слишком плотные участки снега.

«Ну пацаны, мальчишки и есть мальчишки!» – удивлённо и смешливо подумала Юлька. Первое впечатление она уже пережила и только улыбалась, глядя, как первый помогает второму вернуться на конёк, натягивая верёвку. Вокруг них копошились строители, готовые что-то делать с поднятой наверх платформой, полной кирпича, а эти двое деловито обсудили результат снегоуборочного спуска – и второй снова заскользил вниз, вытянувшись, словно струнка, чтобы увеличить убираемую площадь. Теперь они занимались своим делом не столько серьёзно, сколько играя… И доигрались: второй стянул первого – и оба с радостными воплями покатились в солидную кучу снега, скопившуюся на кромке крыши.

– Чисто детишки! – с укоризненной улыбкой сказала стоявшая рядом маленькая крепкая бабуля, которая наблюдала за действом на крыше, прикрываясь от солнца ладонью. – Чего удумали-то! Озоруют…

Белая толстая шаль, плотно обёрнутая на голове и основательно, в слои укрывшая шею, цигейковый полушубок, тяжёлая драповая юбка, разношенные, «разбитые» сапоги и грубые рукавицы из весёлой, желто-соломенной шерсти – бабуля была похожа на дорожный столб-указатель. Так решила Юлька. И Юльке понравилось морщинистое лицо бабули: морщинки откликались на каждое настроение своей хозяйки, особенно много их было по обеим сторонам рта – наверное, бабуля тоже была любительница посмеяться.

А ещё понравился Юльке выговор бабули, заметно окающий. И слово «озоруют» у неё получилось как «узоруют» и внезапно зазвучало по-новому: правильно, узоруют – свой узор в жизни придумывают и плетут на радость себе и добрым людям на потеху.

Подошёл троллейбус. Так ничего и не заметившие люди с остановки гурьбой двинулись к открытым дверям и вместе с бабулей уехали. А Юлька осталась. «Нас было здесь человек семь-восемь, а увидели только мы с ней, – почему-то подумалось ей. – Не хочу в троллейбус. Пока не растаяло, и прогуляться можно».

И Юлька прогулялась. И ничего не могло помешать её солнечному настрою: ни бесконечный поток машин, ни постоянный их шум или долетающая с ветром сизая гарь от больших грузовиков. По пешеходной дорожке девушка шагала быстро, размашисто и прижмуривалась, млея от чувственного касания по лицу солнечных лучей.

Людей на утренних пешеходных дорожках попадалось маловато, и Юлька позволила себе расслабиться. Ко всему прочему она неожиданно поняла: чем унылее и озабоченнее выглядит лицо идущего ей навстречу, тем солнечнее она улыбается. «Обожаю всё наоборот? Или назло им всем? Уж не печоринская ли манера противоречить всем? Что там Григорий Александрович рассуждал об оптимисте и пессимисте? Не похоже. Он менялся в зависимости от настроения человека по соседству, а меня чуть осчастливь – я человек непривередливый – и буду сиять долго и упорно…»

Её добыча, когда она вошла в кафе после прогулки, была не очень многочисленна: книги и та мелочь, которую иногда очень хочется, но без которой можно и обойтись. Любимое присловье самой Юльки.

Она немного побаивалась, что Олега в кафе не будет. Мало ли что… На работе задержать могут. Движение вон какое на дорогах – тут и застрять недолго.

Он поднялся навстречу ей от углового столика. Юлька обрадовалась ему, поспешила сразу: не любила быть в одиночестве в огромной незнакомом помещении. Олег расценил её радость по-своему: забирая её сумку и пакет, он наклонился к ней и коснулся её губ таким лёгким поцелуем, точно погладил…

Юлька мигом превратилась во взъерошенную кошку и ляпнула, не сообразив сразу, что он таким образом просто приветствовал её появление:

– Я не хочу! Мне не нравится, когда ты!.. И вообще…

На стул не села – свалилась, не умея и с обидой справиться, ни объяснить свои вздыбившиеся чувства. А потом стало стыдно смотреть на Олега, который находился в явном замешательстве.

– Ты всё ещё переживаешь из-за вещей? – осторожно спросил он.

– Да. Нет. Не только, – пробормотала она, уставившись в пол.

– Я помогу тебе снять плащ? – неуверенно предложил Олег. – Опять раскомандовался без тебя, позволил себе кое-что заказать на двоих.

Он-то устроился за столом с домашней основательностью. Вешалку, стоящую за два стола от них, перенёс к своему столику – ему, видимо, разрешили, поскольку до обеда было ещё далеко и в зале посетителей – раз-два и обчёлся. Стол уютно декорирован керамикой, традиционной для этого кафе. Но посередине стоял электрочайник, хотя кипяток предпочитали давать только от бара.

Рядом с этим столом, таким уютным и приглащающим, Юлька притихла и без пререканий позволила снять с себя новенький плащ. А зачерпнув ложечкой мороженое из креманки, суматошно начала выискивать темы для непринуждённого светского разговора.

– Что я сегодня ночью в нашем дворе видела – обалдеть. – Сказала и даже пригнулась: сейчас напомнит, что филолог, а не напомнит – подумает.

Но Олег заинтересовался темой и заинтересовался излишне серьёзно, по мнению Юльки. Он уточнял детали, во сколько приключение у «мусорки» произошло, где именно разворачивалось, сколько времени заняло.

– А ты часто по ночам просыпаешься? – задал он вопрос, среди кучи других прозвучавший до странного небрежно.

– Бывает, – небрежно же, в тон ему ответила Юлька.

Правда, она не подозревала, насколько выразительно её лицо, по которому Олег легко читал всё. Сейчас Олег увидел мгновенную судорогу мучительной тревоги, волной смявшей успокоенность девушки, до сих пор увлечённо уплетавшей мороженое. Она даже замерла на время этой волны, вероятно переживая какое-то воспоминание. Наконец напряжённо отвердевшие губы вновь обрели мягкость очертаний и сложились в безмятежную усмешку. Но мороженое Юлька отодвинула и минуты три вообще ничего не ела. Когда она подняла голову взглянуть на официантку, которая принесла заказанные пирожные, он сообразил, в чём дело. Юлька не могла глотать. Мышечный спазм перехватил ей горло.

Что ж такое происходит с нею по ночам? Стремясь перевести беседу в другое русло, он обронил фразу, безобидную на первый взгляд, даже рассчитанную на попытку комплимента:

– Ты так ярко рассказываешь, что я буквально всю эту сцену увидел. Случайно, живописью не балуешься?

И прикусил язык. А потом разозлился.

– Ты сама начала разговор о своей ночной бессоннице, а теперь мне нельзя и слово сказать – всё вызывает у тебя поистине жутковатую реакцию! Что я такого сказал, что ты сидишь вся белая и смотришь на меня так, будто я предложил тебе прогуляться по кладбищу и проведать какого-нибудь свежезакопанного покойничка?

– Не ори, – мрачно сказала Юлька. – Просто на меня эта сцена сильное впечатление произвела, а ты меня всё спрашиваешь и спрашиваешь. Говоришь – видел моими глазами. Но чтобы меня понять, надо увидеть своими.

– Мне хочется задать тебе ещё один вопрос, но, боюсь, он произведёт на тебя слишком сильное впечатление, – едко сказал Олег.

Юлька подозрительно посмотрела на него, а он объяснил:

– Видишь ли, ты и в самом деле очень тщательно всё описала…

– И?

– Мне кажется, ты испытала шок, оттого что они напомнили тебе мёртвую ворону.

К его изумлению, в тёмных глазах девушки промелькнуло явное облегчение. Юлька длинно вздохнула и взялась за ложечку.

– Плохой из тебя психоаналитик. И вообще. Бог с ней, с вороной. Сейчас мне больше всего хочется, чтобы ты отвернулся.

– Зачем?

– Если я при тебе начну креманку вылизывать, у меня будет белый нос и ты будешь смеяться надо мной. А отвернёшься – я и эту вкуснятину слопаю, и нос вытру. Между прочим, если ты сейчас кулаком грохнешь по столику, чашка с кофе упадёт прямо на тебя. Успокойся и перестань глядеть на меня дикими глазами.

– С тобой не соскучишься, – проворчал Олег, переставляя свою чашку на середину стола от греха подальше.

– С тобой тоже. Можно, я твоё мороженое доем?

Они всё-таки нашли нейтральную тему для беседы – вещи, купленные Олегом и за бесценок отданные им Юльке. Девушку разобрало любопытство, каким образом Олег настолько точно определил её размер. Парень отбивался изо всех сил, пока Юлька спокойно не объяснила:

– Я думаю, ты был женат или женат и теперь. Это размер твоей жены. Не бойся, её наличие меня не пугает. В том смысле, что я ей не соперница.

– Поздно так думать, – насмешливо сообщил ей Олег. – Мои коллеги уже поздравили меня и одобрили мой выбор! («Ни фига себе!» – возмутилась Юлька) А что до размеров… Что ж. Во-первых, у меня две сестры, обе старше меня, обе замужем, обе до сих пор считают мой вкус в определённой степени… ну, почти идеальным. Примерно так. Во-вторых, не знаю, правда литы равнодушна, но скрывать не буду: одно время у меня была невеста, и я носился с идеей жениться немедленно и навсегда. Слава Богу, она же меня сама же и сдерживала.

– Почему – слава Богу?!

– Ну, скажем так, в скором времени я увидел, что она не для меня.

– Раз начал – договаривай. Что это значит – не для тебя?

– В какой-то момент я понял, что могу предугадать каждое её движение, слово, поступок. Вот это меня и остановило.

– И она была моего размера?

Его улыбка была чудовищно самодовольной, и Юльке захотелось запустить в него любым предметом со столика.

– Что я такого сказала?!

– Всё нормально. Положи на место блюдечко. Ты слишком решительно его сжимаешь… А что ты сказала… После моего перечисления только ты могла задать вопрос о размере… Она была гораздо тоньше тебя. Субтильная, хрупкая, высокая. Лиза, моя сестра, как-то сказала, что именно таких в модных журналах называют «женщина-цветок». Мне пришлось немало побегать с нею по бутикам и ателье, а в ожидании полистать всякие журнальчики. Размер любой женщины на глаз определяю.

– Женщина-цветок, – медленно повторила Юлька, – красиво звучит. Но это же здорово, что ты так понимал её. Разве для создания семьи понимание не самое важное?

– Может, я не так выразился. Да, не так. Это не понимание. Представь, крутится любимый диск. Ты наизусть знаешь, какая песня за которой следует. И так каждый год, изо дня в день…

– А меня ты считаешь непредсказуемой?

– Ну и вопросики ты задаёшь!

– Знаешь, а ведь моя непредсказуемость, возможно, оттого что я псих.

– В каком смысле?

– Боюсь, что в прямом.

– Твои ночные бдения как-то связаны с этой боязнью?

– А ты откуда знаешь про мои ночные?..

– Случилось позавчера проезжать мимо твоего дома около четырёх часов ночи, – легкомысленно объяснил Олег. – Вчерашней ночью уже специально завернул. И опять около четырёх.

– Шпионишь?! – поразилась Юлька.

– Шпионю, – согласился Олег. – Хочешь, довезу сегодня до Влада, а потом домой?

Ошеломлённая Юлька уставилась на него, встретила совершенно серьёзный взгляд и буркнула:

– Луну хочу с неба!

– В упакованном виде желаете или как?

– Или как! Хватит хохмить! – Она хотела сказать ему что-нибудь такое, чтобы он перестал улыбаться, – и сама захлопнула рот.

Олег обернулся. К их столику быстро приближался незнакомый ему парень с «изысканной» бледностью в лице. Он встал перед Юлькой, слегка склонившись, отчего навис над нею и поспешно, будто ожидая, что его вот-вот перебьют, зачастил вполголоса:

– Я не хотел приезжать, но он сказал, что это важно. Но ведь это важно для него и, может быть, для тебя, а у меня много неотложных дел. Ты не думай, я был готов помочь ему, но когда бросаешь все дела внезапно, становится немного неудобно. Но он был очень убедителен. И сейчас я не понимаю. Кажется, он всё-таки прав. Однако мне почему-то очень плохо… Можно, я пересяду за ваш столик? Я не буду мешать вашему разговору. Я ненадолго. Даже смотреть на тебя было очень спокойно. А я очень нуждаюсь в том, чтобы успокоиться. Так вы разрешите?

Он уже обращался к ним обоим. Испуганная Юлька растерянно взглянула на Олега, а тот закивал:

– Конечно-конечно, пожалуйста, прошу вас. Мы не возражаем.

Незнакомец ринулся к столику на противоположном конце зала. Олег с любопытством спросил:

– Насколько я сообразил, этот тип из вашего кружка. Но что-то я ничего не понял из того, что он сказал. А ты?

– Я думала, Влад уговорил его. – Юлька всё ещё изумлённо глядела вслед незнакомцу. – Это Алексей. Он завёз мне вчера вечером пентакли – я тебе о них рассказывала. В таком состоянии вижу его впервые. Обычно он суховатый и даже жёсткий. Неужели Влад… Нет. Наверное, на работе не ладится.

– Ты смеялась над своей непредсказуемостью, но забыла предупредить о непредсказуемости вокруг себя… Вот чёрт!

Олег выскочил из-за столика. Алексей нёс в руках зыбкую конструкцию – пирамиду из посуды. Одна из продавщиц ахнула, другая схватилась за сердце, когда верхняя чашка угрожающе закачалась. Олег успел: разгрузил Алексея и благополучно довёл его до своего стола. Оглядевшись, Алексей взял стул от соседнего столика и поставил поближе к Юльке, сел, снова встал, протянул Олегу руку.

– Алексей.

– Олег.

Некоторое время они сидели молча, ели. И в первые минуты прибавления компании Юлька всё никак не могла отвести глаз от рук Алексея – они дрожали, и заказанное жаркое он отправлял в рот дёргано. Олег тоже заметил. Наблюдать за Алексеем можно было в открытую: он ел, не поднимая глаз.

Беседа пошла с обсуждением капризов погоды, вспомнили ночной снег, уже растаявший, потом Олег мастерски рассказал парочку анекдотов. Юлька от внезапного смеха едва не обрызгала стол недопитым соком, а Алексей, наконец, осмелился взглянуть на них обоих. Лицо его уже не было серовато-бледным, а поджатые в ниточку губы не вздрагивали. Он виновато посмотрел на Олега, как-то искательно в глаза Юльки.

– Извините, мне так неудобно. Спасибо, что не отказали. Если что – вот моя визитная карточка.

Олег взял неуверенно протянутую визитную карточку и предложил Алексею свою. При виде вздёрнутых бровей Алексея Юльке захотелось немедленно отобрать у него визитку Олега и узнать, почему профессия «свободного художника» вызвала у кружковца такую реакцию.

– Рад, очень рад познакомиться, – уважительно сказал Алексей.

Мужчины ещё раз обменялись рукопожатием, и Алексей ушёл.

– Я не предсказатель, – задумчиво сказал Олег, – но мне кажется, сегодня вечером он постарается опять быть ближе к тебе. Отсюда вопрос: мне начать ревновать, или всё обойдётся?

– Фи! Как говорят мои девочки. Отбивать Алексея у жены и двух его детей? Больно нужно! – заявила Юлька.

– У тебя очень здравомыслящие девочки. Ну что, продолжим разговор о наших отношениях?

– Наших? Отношениях? А они у нас есть?

После кафе они погуляли немного, потом Олег усадил Юльку на троллейбус (от поездки в машине до дома она отказалась) и обещал звонить вечером, поскольку от сопровождения к Владу девушка тоже наотрез отказалась.

Она ехала и вспоминала, но не Олега. Чуть только Алексей сел рядом, у неё начались довольно знакомые ощущения: повлажнели ладони, отчётливо проявился «синдром беспокойных ног». Выход энергии. Вытяжка энергии. До того как оказаться в кружке Влада, Юлька, насколько позволяли финансы, побегала по разным курсам и школам эзотерики. Благо период её увлечения пришёлся на пик их распространения в городе. Она научилась снимать лёгкую головную боль, начала некоторых несложных болезней. Работала в основном ладонями (бесконтактный массаж) и крепко запомнила особенности передачи энергии.

Что же такого сделал Влад с Алексеем, если так прорвал ему энергетическое поле, что тот вынужден подсознательно искать чужой энергии, чтобы восполнить свою? Неужели снова воспользовался гипнозом? И только для того, чтобы Юлька побыстрее закончила с безобидными пентаклями?

12

Мама разгружала холодильник. Обычно она размораживала его по субботам, когда дома никого не было, и не чаще одного раза в месяц. С последнего наведения порядка не прошло и недели, поэтому Юлька полюбопытствовала:

– Свет отключился?

– Какое там свет! Сломался. Прямо эпидемия какая-то. Позавчера телевизор, сегодня холодильник вот… Отец пошёл на пятый этаж звать Володю. Хоть посмотрит, стоит ли мастера вызывать или нет, – сокрушённо сказала мама, а потом добавила с сомнением: – Хотя и то, что давно пора ему забарахлить… Покупали-то лет двадцать назад.

Юлька помогла перетащить кое-какие банки на балкон, очистить от пустой посуды встроенный под окно «зимний холодильник». Тут появился сосед Володя, мастер на все руки, выслушал опять вспыхнувшие мамины причитания и без лишних слов откатил холодильник от стены.

Хорошо, что она пообедала в кафе… Чем бы заняться? Осчастливить Влада, начиная срисовывать пентакли из второй книги? Не хочется, хоть и пообещала…

Нет, лучше сразу избавиться от работы, пока есть время.

Но прежде чем вытащить карандаши и листы, Юлька уселась в кресло и досконально изучила пояснения к рисункам, отмеченным Владом. Всё нормально. Добротная домашняя магия, наивные рецепты на благосостояние в пору растущей луны. Один-два рецепта заинтересовали Юльку лёгкостью и удобством исполнения. Может, перерисовать пентакль-другой для себя и инструкции к ним не забыть списать? Она взглянула на календарь-плакат, висевший на двери. У кого-то из приходящих в кружок дам она взяла прочитать «Лунный календарь», да и написала прямо на своём плакате, когда новолуние бывает, когда луна на убыль идёт… До новолуния два дня. Если она за эти два дня успеет сделать всё, Владу неплохой подарочек получается. Юлька сморщила нос в шутливом отчаянии: «Не хочу!» Из глубин души другая Юлька сверхсерьёзно и полунасмешливо вздохнула: «Но надо».

… К вечеру подморозило. Совсем чуть-чуть. Но на дорогах происходило такое, что и врагу не пожелаешь. Наступишь вроде на снег – оказывается, это не снег, а замаскированная под него сплошная вода. С надеждой видишь чёрный асфальт – нога едет по тончайшему крепкому льду. В общем, Юлька намучилась из-за дороги, изругалась из-за себя – Олег же предложил подвезти! Перенапряжённые мышцы ног грозно предупреждали о своём намерении разразиться судорогой, а заодно тонко намекали на завтрашние ноющие последствия.

Когда нога в очередной раз поехала по льду, Юлька перескочила с пешеходной дорожки на узкую полоску газона возле забора и, конечно же, пробив вечерний наст, угодила в кашу из чёрной земли с нетронутой белоснежной шапкой сверху. Пока возила ботинками по снегу, счищая с них грязь, пока с тоской смотрела по направлению к коттеджу Влада – осталось пять минут, но по такой, с позволения сказать, дороге все полчаса уйдут! – позади мелодично прозвенел автомобильный сигнал. Юлька обрадовалась – Олег! Побежала, как канатоходец, балансируя руками, полетела по инерции на остановившуюся машину…

– Добрый вечер, Юлия, – холодно сказал Алексей и изнутри открыл дверцу, в которую Юлька вцепилась, чтобы не упасть на льду. – Садись, я довезу.

Это был привычный Алексей, чопорный и упорядоченный, именно такой, при каком Юлька всегда, а сейчас особенно остро чувствовала себя встрёпанной. Правда, сейчас её это не волновало. Тогда, в кафе, Юлька мельком подумала, что Алексей теперь будет её избегать: такие люди, как он, не любят свидетелей своей слабости. Ошиблась. Он посчитал её ровней себе. Почему? Из-за Олега? Или из-за отношения к ней Влада? Ах, тётя Катя, сюда бы вас сейчас – разрешить одну малюсенькую проблему по психологии взаимоотношений…

Не стучась и не звоня, они вошли в дом, причём Алексей поддерживал Юльку под руку, пока не ввёл в прихожую. Две женщины, участницы кружка, пристроившиеся у зеркала, с откровенным изумлением оглядели их, а когда Алексей принял плащ Юлька («Ага, – с гордостью подумала Юлька, – приятно в руках такую вещичку подержать!»), быстро упорхнули.

Расчёсывая перед зеркалом непослушную чёлку и увидев в стекле застывшего за спиной Алексея с решительно поджатыми губами, Юлька поняла, что без неё он в комнату не пойдёт. Девушка прикусила губу, потом неуверенно сказала:

– Алексей, примите глупый совет: разговаривая с Владом, незаметно скрещивайте пальцы – лучше обеих рук, или сложите по-наполеоновски руки на груди, или стойте нога за ногу. И никогда не реагируйте эмоционально в ответ, что бы он не сказал. Воспринимайте всё очень ровно. А вот когда его рядом не будет или закончен разговор, тогда уж выпускайте свои эмоции.

Он выслушал её серьёзно и внимательно – и кивнул. Юлька чувствовала себя неловко и глупо, но Алексей, кажется, безо всяких колебаний – что сделал: увидел в ней щит между собой и Владом? Вверил себя ей под защиту? Или наоборот – переложил на неё ответственность за себя? Во всяком случае, переступая порог комнаты для медитаций и слыша за собой тяжёлую поступь Алексея, она представляла, что она маленькая отважная курочка, взявшая шефство над огромным индюком. Нет, он уже растерял свою индюшачью надменность – скорее, над большим, провинившимся перед хозяином псом.

Привычный мирный говорок собравшихся обрадовал Юльку. Как обычно она села чуть с краю от женской группы, рядом с Тамарой, которая однажды и привела её сюда. Тамара кивнула ей – длинная, чёрная, в зеленовато-чёрном костюме, с блестящими тёмно-рыжими волосами – изысканная, хоть и потрёпанная жизнью змея.

– Алексе-ей? – томно удивилась она, наблюдая, как он располагается на коврике за Юлькой. – Решил сменить местечко?

Алексей уставился на неё, словно собрался выругаться, причём основательно. Тамару это не проняло. Выжидательно, с улыбочкой «я-то знаю!» она смотрела то на него, то на Юльку, демонстративно объединяя их на потеху собравшимся.

Но Юлькин смешок заставил-таки её несколько сменить голодно-скандальное выражение лица.

– Консультация специалиста, – объяснила девушка негромким, но хорошо поставленным, доходящим до всех уголков помещения голосом, который использовала для слишком ретивых детишек, например, во время контрольных. – Алексей в сомнении: брать для своего старшенького гувернёра с английским или подождать… Кстати, Алексей, мы забыли, что Тамара – специалист, вот с нею и говорите.

– О чём угодно, только не о школе, – сморщилась специалист, разочарованно поворачиваясь к своему месту. Когда Юлька после университета пришла в школу, Тамара работала там последний год – учителем английского. – И взрослых-то балбесов ничему не научишь, а уж четырёхлетнего…

Любовь Алексея к своим детям хорошо известна всем в кружке. Он постоянно носил с собой снимки и с пространными комментариями показывал их человеку, доброжелательно или терпимо настроенному к таким проявлениям отцовской нежности. По сути, его ледяная надменность легко пробивалась, стоило только упомянуть его детей.

Отлично зная Алексея, группа тут же негромко загомонила на разные темы, лишь бы он не подумал, что кого-то заинтересовала мучившая его проблема со старшеньким. А если попалась такая дурёха, как Юлька, пусть терпит и дальше.

Так что девушка теперь получила полное право без угрозы сплетен поближе сесть к Алексею и вполголоса сказать:

– Алексей, извините, больше ничего в голову не пришло.

– Я полагаю, что это был лучший вариант. Насколько я понимаю, Тамара – из разряда заядлых сплетниц. Так что в данном случае все средства хороши. Кстати, Юлия, вы заинтересовали меня. Ваша фраза о гувернёре по английскому… Моему Павлику пятый годок. Вы считаете, можно начинать обучение?

Глядя на оживившегося Алексея, Юлька улыбнулась и даже пожалела, что их больше не слушают.

Дальше всё поехало по накатанным колеям. Появился Влад, в своём чёрном спортивном костюме, привычно отрешённо доброжелательный. Не выделяя никого особо, предложил начать разминку. Для Юльки эта часть кружкового занятия была самой драгоценной. По роду своей профессии много двигаться ей не приходилось, а разминочные комплексы Влада обладали чудесной особенностью: простейшие вроде бы упражнения затрагивали все группы мышц.

Занимаясь вместе со всеми, девушка мельком оглядела доступную её глазам часть комнаты и отметила, что Влад затребованные пентакли не вывесил. Ну, с этим понятно. Дожидается остальных, чтобы сразу соединить их в одну композицию. «И будут тогда все сыты и счастливы!» – мазнула по поверхности её рассеянных дум ехидная мыслишка. Интересно, зачем же Влад торопил её с рисованием: Ах да, забыла. Он же книгу должен отдать, не его собственная.

«А ведь я ленивая, – подумала вдруг Юлька, старательно, до слышного хруста в позвоночнике разворачиваясь по сторонам. – Такая ленивая, что только школа не даёт мне превратиться в совершенный лежачий камень. Лодырь – каких поискать… Ведь будь упорной, целеустремлённой, давно бы выяснила, что со мной происходит. Пошла бы по всем специалистам, начиная со школьного психолога. А лень. Давно бы оделась во всё трикотажное, ручное. Ручное, говорят, в мире дорого ценится, потому что модное. Журналов-то по вязанию целый ящик. И всю свою макулатуру давно бы превратила в ценнейший иллюстративный и дидактический материал. А сколько идей по урокам позаписывала! И ни одной до конца не довела… Страшно ленивая. Очень страшно. Особенно страшно становится, если представить, как бы повернула судьба, если бы я каждый раз брала себя за шкирку и заставляла себя идти до конца, заканчивать всё начатое… А если нет? А если было предназначено – спать до определённого витка в жизни, а потом проснуться?.. Оправдываешься… Ну-ну… скажи ещё о всеобщей апатии, пришедшейся на твои годы работы после университета. Не забудь о постоянной усталости. Ну и что? Ты же выяснила, что школа для тебя не стресс. Балда. Даже понять не можешь, что с тобой происходит, а детей учишь… А может, это не лень. Как там мои детки выражаются? Всё пофиг? Пофигистка. Точно. Пусть всё идёт, как идёт. Я напрягаться не буду. Мда. Абсолютная пофигистка. Иначе бы сразу пошла к Владу и в лоб спросила бы его: слушай, ты! Что ты сделал с Алексеем? Какого чёрта ты применил гипноз из-за каких-то дурацких картинок, которые, кстати, и сам мог нарисовать? Не-ет. Всё-таки с пентаклями дело нечистое… Попробовать докопаться до сути? Или плюнуть?.. Народ, у тебя опять настроение – „а пошло оно всё“? Пофигистка несчастная…»

… Влад давно передал ведение разминки одному из подготовленных в группе, а сам отошёл в сторону, где привычно сел в «лотос». Отсюда под наблюдением находилась вся группа. Он отметил для себя, что Алексей впервые поменялся местами и почти прилип к Юльке. Что Юлька выполняет комплекс упражнений достаточно нервозно и резко, а время от времени спохватывается и начинает двигаться упорядоченно, а лицо её мгновенно меняется под напором чувств самых противоречивых.

Немного погодя Влад уже не замечал остальных. Взгляд его тёмных глаз сонно покоился на одной фигурке.

… Никто не отозвался после деликатного стука в кабинет. Юлька постояла у двери, невольно прислушиваясь к редеющему, затихающему гулу в прихожей и постучала ещё разок. Странно. Влада в прихожей нет – не в его привычках провожать посетителей. Но и здесь его нет…

– Влад?

Она открыла дверь. Чёрное и серовато-голубое. Тени и фонарь за мерцающим бликами от проезжающих машин окном.

Нет, ну и ладно. Юлька нашла выключатель и положила пентакли на стол, на самую середину, чтобы сразу бросались в глаза при входе в комнату.

В прихожей одевалась супружеская пара – самые старшие в группе. Они кивнули девушке и ушли. Юлька заторопилась, занервничала. Идти домой отрезок дороги от Влада до остановки в одиночестве нежелательно… В суетливых пальцах шнурки ботинок путались и не хотели цепляться за крючки. Пришлось сесть на низкий угловой диванчик и заняться ботинками всерьёз.

Влад появился из кухни бесшумно. Юлька даже вздрогнула и стеснительно забормотала:

– Я сейчас, я быстро…

Он молча подошёл к ней и вдруг опустился на корточки. Сухие тёплые пальцы отобрали у неё кончики шнурков и сноровисто зашнуровали ботинок. Притихшая Юлька даже не протестовала, только глядела, как он управляется со следующим ботинком, и не могла заговорить.

А потом наступил момент, когда надо вставать, надевать плащ и шапку, хватать сумку, прощаться, уходить… Но Влад сидел перед ней на корточках, его ладони упирались в диван, поймав девушку в кольцо. И он сидел и всматривался, слабо улыбаясь, в её недоумённые глаза снизу вверх. А у Юльки вдруг заболело сердце от странной жалости к нему. В кружке говорили: очень богатый. И сильный в своём деле. Юлька знала (как дилетант, кое-что соображающий, но не «со свиным же рылом да в калашный ряд»!), что в городе ему равных нет. А вот пожалела. С чего бы?

Дверь всполошённо распахнулась – даже кожаная обивка не спасла от удара по стене. Влетел запыхавшийся Алексей.

– Юля! Юля! Я ведь жду! Ты обещала! Влад?..

Ни одна чёрточка в Лице Влада не дрогнула. Он только руку одну снял с дивана, отпуская Юльку. Развернувшись, сел на пол, прислонился к дивану. С той же призрачной улыбкой он следил, как неуклюже от растерянности Алексей подаёт Юльке плащ, как он топчется за нею, пока она надевает перед зеркалом шапку. И отстранённо выслушивает Юлькины торопливые слова уже почти от порога, за который её силой тащит Алексей:

– Я оставила пентакли у тебя в кабинете. Тебя не было, я положила на стол. До свидания, Влад, извини…

Он кивает закрывшейся двери и продолжает сидеть на полу – расслабленный зверь после удачной охоты. Он сидит долго, и полузакрытые сонные глаза созерцают нечто в пространстве. Наконец тело Влада начинает движение: медленно ползущей змеёй – одно движение перетекает в другое – он встаёт, запирает замки, идёт в кабинет. К его непроницаемой улыбке добавляется оттенок превосходства, когда он разглядывает листы с пентаклями. Собрав их вместе, он неожиданно замирает взглядом на поверхности почти пустого стола. Улыбки больше нет. Некоторое время Влад задумчив, но после пренебрежительно кривит губы: «Она наверняка ничего не поняла».

… Несколько шагов под пронизывающим, промозглым ветром – и в тепло! Сразу из тепла! Юлька блаженствовала, несмотря на комично озабоченное лицо Алексея. Он ещё говорил ей что-то укоризненно и порой захлёбываясь от негодования, а она даже не боялась, что с их машиной может невесть что случиться. Она не желала думать о том, что произошло минутой назад и как расценить абсурдную сцену. Нет, ощущение тепла победило, и Юлька безмятежно таяла, таяла, таяла!..