Текст книги "Концепция силы. Юлька (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

20

Пространство было пронзительно бездонным, как очищенное окошечко на обледенелом окне. Иногда оно вздрагивало и тогда походило на пустой аквариум, который кто-то старается повернуть в такт движению Юльки, но не всегда выходит ровно и точно.

Юлька семенила по лестнице, пыталась не обращать внимания на оживший воздух. Больше всего она боялась, что у почтовых ящиков встретит компанию псевдо… Псевдо кого? Псевдопьяниц – людей, которые зачем-то изображают алкоголиков. Врунов, в общем.

Врунов у ящиков не оказалось.

Приближаясь к подъездной двери, Юлька опять напряглась.

Никого.

Зато наверху, на детской площадке стояла не только машина соседей, но и Олега. Юлька мигом одолела лестницу и осторожно подошла, заглянула в окошко.

Олег спал. Серая мгла октябрьского утра обволакивала улицы, но Юлька достаточно хорошо рассмотрела, что он неудобно прислонился к боковому стеклу.

Разбудить или оставить, пусть выспится? И так, и так жалко. Девушка подняла ладонь и остановилась. Может, пусть спит себе дальше? Но в таком положении… Потом всё тело болеть будет. И легонько, подушечками пальцев, Юлька забарабанила по стеклу. Олег не шевельнулся. Ну ничего себе – поспать человек!

– Олег! – Одновременно Юлька шлёпнула ладошкой по стеклу.

Парень медленно развернулся, начал было опускать окошечко – совсем проснулся, открыл дверцу.

– Доброе утро! – сердито сказала Юлька. – Поезжай-ка ты домой отсыпаться. А я побежала в школу – и так опаздываю. И чего остался на ночь? Ладно, пока!

– Я помню чудное мгновенье, как от меня сбежала ты, – услышала она за спиной хриплое бормотание и невольно улыбнулась: ага, значит, он на неё не злится.

Около калитки в детский сад, там, где её вчера врасплох застала галлюцинация, Юлька твёрдо сказала себе: «Не оборачиваться!» И тут же обернулась. Спокойная, мирная картина дремлющего на рассвете дома, сухая серая дорожка с чёрными кустами по бокам…

– Здавствуйте, Юль Михална! А мы сегодня директорскую контрольную пишем? – пристроился рядом светловолосый отрок.

– Директорскую в конце полугодия, а сегодня обычную, по законченной теме. Здравствуй, Женя.

– А Серый сказал – директорскую.

– Потому он у вас Серый, а не Сергей, что говорит много, а знает мало.

– Здравствуйте, Юль Михална! – пропели две девочки, которых Юлька с Женей обогнали.

Женя старался не отставать. Он любил поболтать с Юлькой, пока поблизости нет ребят, которые, считал мальчик, могут помешать серьёзной беседе.

– Юль Михална, а когда нам четвертные выставят?

– В следующий четверг.

– А уроки в четверг будут?

– Каникулы у вас с пятницы, так что в четверг вы ещё учитесь.

– Вы тоже с пятницы отдыхаете?

– Каникулы у школьников. Для учителей это обычная работа.

– А что делать учителям в школе без детей?

Вопрос, честно говоря, надоел. А задаёт его всякий, кому не лень. И кто в школе не работал. Почему-то думают, что и учителя в каникулы отдыхают. Как бы не так! Конец следующей недели пройдёт в суматохе: не все предметники выставят четверные оценки, классные руководители будут бегать за ними дня три-четыре. А те, пожалуй, ещё объявят, что на субботу пригласили должников и сдающих зачёты. А ещё нужно заполнить ведомости, и все оценки сначала выставить в конец журнала, потом – в ведомость. Раньше такого не было – ведомостей по классам. Но несколько лет тому назад одна бедовая головушка решила одним махом избавиться от всех проблем, выкинув классный журнал куда подальше. С тех-то пор оценки и дублировались. Учителя ворчали, но в прошедшем году ситуация повторилась, ведомость выручила – ворчать продолжали, но уже не на администрацию, а на своих, вовремя не выставивших.

В понедельник, первый день каникул, наверняка поставят семинар классных руководителей. Вторник – работа по кабинетам с последующим их осмотром команды завучей и завхоза. Среда – предметники соберутся по объединениям. Четверг – традиционный педсовет. В пятницу учителей обязательно разгонят тоже по объединениям предметников, но уже в районном масштабе – а значит, по другим школам. Ну, суббота и есть суббота. Придумает директор что-нибудь – ту же работу по кабинетам или, как в прошлом году, выставку-конкурс методического или раздаточного материала. Лишь бы сказала вовремя, чтоб подготовиться успеть… А раньше, при прежнем директоре, последний день каникул объявлялся методическим: «Отдохнуть, привести себя в порядок и чтобы в первый рабочий день быть в полной боевой готовности!»

Вот так, благодаря деловому и серьёзному (ну и что, что троечник!) Жене, Юлька быстро включилась в рабочий ритм школы. От мгновений суетливого утра остался один невыясненный вопрос: «Интересно, Олегу тоже придётся насчёт каникул объяснять?»

На радость всей школе, уставшей к концу первой четверти, субботние уроки были здорово сокращены: полетела водопроводная труба. Столовая без воды, туалеты – тоже. Запланированные Юлькой диктант и изложение пролетели без сучка без задоринки – подумаешь, уроки по полчаса!.. Контрольные Юлька проверила в учительской за время следующего урока, а тетради с изложениями забрала домой.

В приподнятом настроении она шагала домой, напевая про себя подхваченную где-то песенку – скорее всего услышала в учительской, от молодых учителей с плейерами… От молодых… Юлька фыркнула: она выглядела среди всех этих дам в костюмных коротких юбках, как… суетливая болтливая букашка. Но длинноногие в школе редко задерживались. А если деваться было некуда, оставались, но откровенно халтурили, ссылаясь на трудные классы, на плохое расписание. Юлька этого не понимала: пришли – так работайте; привыкнете раз халтурить – потом тяжелее будет. А с другой стороны – ощущала себя реликтом уходящей эпохи и снисходительно посматривала на юных коллег: да, соблазнов сейчас не счесть.

«Брюзглива стала, матушка! – насмешливо критиковала себя Юлька. – Тебе только повод дай – будешь, как столетняя старуха на печи, шамкать про другие времена, про других людей…»

Подняла глаза от дороги и заулыбалась. Шла она по дорожке, вдоль школьного забора, слегка спускалась к пятиэтажке, которую надо обходить. Из окна второго этажа внимательно смотрела на неё толстая серьёзная морда: белые лохмы, из них два тёмных глаза и чёрный нос. Сначала Юльке показалось – игрушка. Но собака переступила разок лапами, наверное устраиваясь удобнее, и снова застыла, сосредоточенно глядя на дорогу. Девушка чуть не споткнулась, заглядевшись на такое чудо. Этой лохматине развлечения хватит надолго: дорожка довольно оживлённая: кто на остановку, кто в магазин, детвора в школу и обратно. Юлька шагнула на дорожку уже вдоль дома и машинально оглянулась. Кого ещё увидит белая лохматина?

И встала. Человек, шедший за нею, не сразу сообразил, что она не двигается. Прошёл почти до угла школьного забора и нелепо замер, занеся ногу для очередного шага. К нему приближалась стайка детишек, отпущенных пораньше, и девушка почему-то сильно испугалась за них. Но незнакомец опомнился – бросился в противоположную сторону, вдоль забора вокруг платного гаража, нырнул в прореху между жилыми домами и исчез.

Тот, из троицы. Высокий. Какого чёрта…

Если б он прошёл мимо, она бы не узнала его, не вспомнила.

Стайка нарядных девчушек порхнула мимо с щебетом и хихиканьем, и Юлька угрюмо последовала за детьми.

Если бы он прошёл мимо, она бы не поняла, что он следит за нею.

Сначала тот, с неприятным, бесцветно-плоским лицом. Потом высушенная женщина-рыба. Теперь этот, грузный и разбухший. «Утопленник! – со злостью определила его Юлька. – Чем не кличка для бандита? Надо быть внимательнее и попробовать поймать хоть одного из этой шайки. Ничего плохого вроде не замышляют. А может, их Олег послал? Не похоже. Поймать и выяснить, почему, зачем и для кого…»

Стараясь не слишком заметно вертеть головой и усмиряя свой обыкновенный деловой шаг («Гулять с тобой невозможно! – жаловались редко встречавшиеся с нею подруги детства. – Воскресенье, денёк чудный, а ты мчишься, как на пожар!»), Юлька исподлобья кидала пытливые взгляды вокруг, и вдруг представила себя глазами постороннего человек, и захихикала не хуже пролетевшей недавно девчоночьей стайки. «Ужас! Я, взрослый человек, веду себя абсолютно неподобающим образом! Не подобающим моему статусу опытного, серьёзного учителя… Между прочим, замечу, радость моя, что домой было обещано принести сыр. Так что напра… налево!»

По обе стороны от её дома располагались продуктовые магазины. Справа она ходить не любила. На несколько метров дальше, а кажется – вообще на другой остановке. Слева – сразу два: один большой, другой – маленький. Большой Юлька не переносила: продавщицы там были какие-то замороженные, на посетителей таращились, будто искренне не понимая: «А чего вы это здесь делаете?» Юлька в душе рычала, исходила жуткой злостью, пока не приняла примитивного решения: не хочешь психовать – в этот магазин больше ни ногой! Второй размещался шагов через десять. Маленький, уютный. Правда, продавщицы здесь с хитрецой. Попробуй, попроси их взвесить граммов сто продукта – полкило обеспечено, после чего повернутся к тебе – и вопрос несуразный: «Не слишком много?» Первые дни девушка стеснялась отказываться, потом злилась на себя и на продавщиц, потом смешно стало: чего злиться, каждый на своём месте старается по-своему. И, приходя в магазин, просто показывала монеты и говорила: «У меня здесь пять рублей. Взвесьте, пожалуйста, двести граммов печенья». И получала ровнёхонько столько, сколько надо.

Но сегодня она любимый магазин в ожиданиях не обманула. Нагрузилась батоном сыра, пачкой молока и мороженым. Про сыр мама знала уже, а вот про обожаемое мороженое!..

Дверь в подъезд распахнула агрессивно. Портфель с тетрадями в одной руке, пакет с продуктами в другой. Всё тяжёлое. Трепещи, враг!

В подъезде пусто. Он лишь слегка отдавал эхом субботней деловитости: почти на каждом этаже гудел водопровод – народ стирал и мылся; в пространстве уходящих наверх лестниц трепетали обрывки разговоров из-за дверей, отзвуки хлопанья и постукивания, музыкальной разноголосицы… Поднимаясь по последней лестнице, Юлька наконец сообразила, что чуть приглушённый телефонный зов ей хорошо знаком. Почему к телефону никто не подходит? Мама посуду моет – гудящая газовая колонка звуки заглушила?

Ключи никак не хотели найтись в кармашке портфеля, звонок нудел, Юлька кипела. Ко всему прочему послышался странный звук с четвёртого этажа. Девушка машинально оглянулась на лестницу. Даже шаг сделал к ней. Увидела подъездное окошко, за стеклом – редкие снежинки хаотично-ленивым полётом исказили плотный облачный слой, заставили его струиться, как струится воздух над огнём. А лестница убегала, бежала вверх и неправильно как-то – точнее, слишком правильно, а ведь должна быть плавность перехода. И ведь не ступени это, а тропа цвета кофе с молоком, темнеющая на участках, куда пламя свечей не достаёт…

Уши заложило, и Юлька сглотнула. Сон. Она вспомнила сон – приснившийся, перед тем как мама разбудила. Обернулась к двери. Звонок давно умолк.

Во сне она тоже ломилась в двери.

Что-то не очень хорошо.

Юлька сосредоточилась на поиске нужного предмета. Нашла ключи, открыла дверь.

– Бегу, бегу, – зашептала она, закрывая дверь, поставила сумки у трельяжа и пошла к себе.

Только бы не забыть. Это уже не отрывок. Целый конкретный сон. Прямо в плаще уселась за письменный стол, раскрыла блокнот: «Бегу по дороге кругами вниз. Дорога в пещере. У основания стен свечи. Меня догоняют летучие мыши. Почему-то я понимаю, что надо возвращаться. Дверь…»

В поисках короткой фразы, точно описывающей её действия во сне, девушка сдвинула взгляд – чуть-чуть. Окаменела, хоть до конца ещё не поняла. А когда начало доходить до рассудка, что именно она читает, пальцы затряслись.

Последняя запись сентября гласила: «Бегу по дороге кругами вниз. Дорога в пещере. У основания стен горят свечи. Меня догоняют летучие мыши…»

Замкнутый круг. Бег по кругу.

Господи… Что же, в конце концов, происходит…

Откинулась на спинку стула, поморщилась от уже привычной боли в пояснице, бездумно оглядела уютный мирок комнаты. В этом мирке удобно прятаться от любых катаклизмов – такой тихий, упорядоченный. «Я не хочу никаких потрясений или приключений. Почему именно со мной? Непонятное, злое, кошмарное. Как избавиться от такого?» Но и в бездумное созерцание вкралась тревога. Чего-то в комнате не хватает. Привычной детали интерьера, всегда присутствующей на видном месте. Чего именно? Пустое кресло, пустое покрывало на кровати – подушки не в счёт.

Надо раздеться, переодеться, выгрузить продукты, поесть, проверить тетради… Зайчишка!

Юлька прыгнула со стула, быстро прошла по комнате. Может, мама к себе унесла? Кстати, а где родители? Юлька пошатнулась. Ладно хоть, рядом был старенький шифоньер – прислонилась к нему.

А вдруг и родители исчезли, подобно тому, как появились в её альбоме чудовища?

На большом столе в зале красовалась записка: «Уехали к бабуле. Будем вечером».

А зайца нет и в зале. И на кухне. И на балконе, а в ванной, и в кладовой.

Она натягивала на себя домашний свитер, когда телефон вновь зазвонил. Переступая через сброшенные и ещё не убранные вещи, Юлька пошла в прихожую. Протянула руку вниз, к телефонной трубке – и вспомнила: вот так же тянула во сне руку подобрать игрушку с дороги… А потом? Подобрала?

– Да?..

– И чего он так озверел?

– Олег, подожди минутку…

Да, она подняла зайчишку, устроила на груди, чтобы не упал, – а дальше?.. А волосы-то у неё были не рыжеватые. У женщины, которая ей крикнула: «Дура!» Её волосы только казались рыжеватыми. Потому что она былав той самой пещере, где горело множество свечей!..

Юлька посмотрела на настенные часы. Двенадцать. Родители вернутся после семи. Бабуля раньше не отпустит.

– Олег!

– Я здесь.

– Ты можешь уделить мне определённое количество времени?

– Например?

– С полвторого… н-ну-у… до шести?

– Так точно? Сегодня?

– Да.

– Что-то случилось?

– Я собираюсь в «ключевое» путешествие.

– Из-за вчерашнего?

– Из-за сегодняшнего. Ты единственный, кто знает про этот кошмар и верит в него. Я тебе доверяю. Родителей до вечера не будет. Как будто специально. А может, я сама свихнулась на всех этих совпадениях… Чего молчишь?

– Составляю график замен на время моего отсутствия. Может, хоть словечком намекнёшь, что там у тебя?

Юлька собралась с духом и выпалила:

– Сегодня утром я оставила твоего зайчишку, того, первого, в пещере!.. Это называется – добро пожаловать в театр абсурда…

– Скорее – в кроличью нору, – через секунду заминки откликнулся Олег.

21

До прихода Олега Юлька сделала многое. Одного не получилось – успокоиться. Забавно, но с появлением Олега сжатая внутренняя пружина всё-таки чуть отпустила. Он с порога обеспокоенно осведомился:

– А родителей в самом деле нет?

– Я же сказала – до шести.

Он вошёл – и узкая маленькая прихожая стала узенькой и малюсенькой. Глядя, как он снимает ботинки, Юлька неловко, а потому воинственно заявила:

– Тапок не дам. У нас тепло.

Олег разогнулся.

– По-моему, ты нервничаешь.

– Нервничаю.

– А ну-ка, иди сюда.

Он сам шагнул к ней, обнял и некоторое время гладил по волосам, перебирая пряди. Юлька напряжённо замерла, боясь шевельнуться, сложив руки перед собой – слабая преграда между телами. Олег тепло дунул на её волосы и проговорил:

– Расслабься… Покушаться на тебя не собираюсь. Пошли. Объяснишь, что к чему.

Юлька облегчённо заторопилась от него, но Олег успел поймать её, и в комнату они вошли в обнимку.

– Так, – оценил Олег, – вот он, значит, какое – жилище отшельницы. Ого! – это он встал перед книжным шкафом, быстро забылся, считывая названия книг и бурча: – Ну-ну… Та-ак…

– Потом. Времени у тебя будет навалом освоиться.

Не отрывая взгляда от книжных полок, он кивнул. А Юльке стало легко и тепло: в её комнате впервые стоял человек, который очень хотел, чтобы она получила новое личностное положение. «Бюрократка, – растерянно подумала Юлька, – выразить свои впечатления на нормальном человеческом языке не можешь».

Олег осторожно сел в кресло, вытянул ноги. Юлька села на краешек кровати, облокотилась на спинку. Пока Олега не было, всё казалось простым и ясным. А теперь она не могла даже сообразить, с чего начать.

– Ты ел?

– Ел. И выспался. Давай рассказывай, что придумала.

– Всё очень просто, – заторопилась Юлька. – Я засыпаю, а ты следишь, что будет. Если не проснусь в нужное время, ты произносишь пароль. Всё.

– Что за пароль?

– Я должна проснуться в пять. Если не получится, ты говоришь: «Время – пять». Коротко и ясно.

– А если не проснёшься после пароля?

– Проснусь.

– Учти: не проснёшься, я свой код использую.

– Какой ещё свой код?

– Поцелую и скажу: «Время спящей красавицы». Неплохо звучит?

– Тебе бы только посмеяться. Слушай внимательно. На нижней полке книжного шкафа, рядом с креслом, я поставила тарелку с бутербродами – нашёл? Под салфеткой? Если уж сильно проголодаешься, иди на кухню и найди на своё усмотрение что-нибудь. За письменный стол не садись – видишь, я положила альбом и чёрный маркер. Вдруг во сне встану?.. Если вдруг случится – не проснусь… – Юлька замялась и неуверенно продолжила: Вот телефон Влада. Вызывай, только не спорь с ним. Была бы рада иметь под рукой Андрея Степановича, но сам знаешь, что он боится потревожить Марину…

– Секундочку! – запротестовал Олег. – Значит, ты всё же допускаешь возможность, что не проснёшься, или что там с тобой случится? А как же быть с твоими родителями? Придут, а я здесь – кто такой? Ты уж всё-таки давай сделай так, чтобы безо всяких проколов.

– Им я тоже записку оставила, не беспокойся. Но я до их прихода вернусь. Да, рядом с тарелкой я положила свечи и спички. На всякий случай.

– Этот твой «на всякий случай» мне начинает здорово на нервы действовать.

– Ничего страшного. Главное, что мне теперь не надо будет открывать эту тяжёлую дверь. Попаду сразу туда, откуда пришлось повернуть утром. Там свечка воткнута оригинально, так что я место запомнила. А Владу я нужна. Пентакли-то ещё не все закончила. Прибежит, как миленький…

Последнюю фразу она проговорила невнятно, села на середину кровати, застыла на секунду – голова дёрнулась назад – с закрытыми глазами легла на спину. Чуть слышное неровное дыхание вскоре сменилось настолько тихим, что Олег не выдержал, подошёл ближе.

Серые сумерки застоялись в комнате, сделали её похожей на пещеру, может, оттого что в небольшом по объёму помещении стояло три шкафа – и все под потолок. Вытянули комнату в высоту.

Но красок сумерки ещё не тронули, и Олег, вглядываясь в безмятежный покой девичьего лица, мысленно выстраивал самые неожиданные ассоциации, неожиданные для его привычно-размеренной, подчинённой абсолютной логике жизни: «Спокойствие лилового и сиреневого… Где-то я это уже видел. Лиловое и сиреневое. Покой от них волнами. Нет. Покой был от женского лица. Длинные, синевато-розовые полосы, холодное солнце… Ведь помнил этого художника. Недавно видел его картины в слайдах. Он ещё всегда рисовал своих сестёр. Серебряный век. Холодные, безмятежные… У него даже самые тёплые краски умудрялись стать неприступно-морозными. Двойная фамилия… Нет, сейчас не вспомнить. Юля… Почему лилово-сиреневое? Даже оттенков здесь таких нет…»

Он с сомнением присел рядом с девушкой – безвольно и глубоко отдыхающим телом, потянулся взять мягко округлый кулачок…

Чуть раньше он воспринимал происходящее как некоторую странность из жизни другого человека. Предположим, он бы познакомился с девушкой, которая увлекается каким-нибудь экзотическим рукоделием и которая пригласила его посмотреть на её достижения в этой частичке своей жизни. Несмотря на категоричность приглашения Юли на чисто деловое свидание, он всё ещё рассчитывал на приятный вечер, когда добирался по вечереющим улицам. Да и потом, когда она так легко и практично обставила этот свой… эксперимент.

Но крепко стиснутые кулачки при общем ощущении расслабленности заставили Олега ощутить опасность задуманного ею.

Когда же это было… Дней пять назад. Ну да, вечер понедельника. Он болтал с ребятами и машинально разглядывал улицу. Юлю увидел сразу. Несуразная фигура с приподнятыми от холода плечами – он сразу понял, что она здорово продрогла, – вызвала в нём мимолётную брезгливость. Она тоже взглянула коротко и тут же опустила глаза, будто боялась. Он успел разглядеть жёсткий, даже суровый взгляд. И ему захотелось поиграть…

Он и сейчас не мог разобраться, в чём могла заключаться эта игра. Гарун-аль-Рашид? Облагодетельствовать – увлекало, но как воспримет игру в случайное счастье данная девица? И вообще. Чтобы стать осчастливленной, ей бы не мешало чуть-чуть смягчить свой взгляд.

Да и правда ли, что она другая? Внешность иногда сбивает с толку. Может, ему померещилось нечто иное в неприглядной оболочке, а на самом деле это примитивная баба, которая по причине своей непроходимой глупости не может найти хорошо оплачиваемую работу, оттого и бегает в немыслимом одеянии.

И был сражён наповал её нежным взглядом на зайца в отделе мягкой игрушки. А в посудном отделе испугался за неё, когда она внезапно побледнела… Нескольких минут оказалось достаточно. Для чего? Чтобы пожелать обнять её и оградить от всего.

А она взяла и поставила его в ситуацию, где от него ничего не зависит. И он немного даже злился, впервые в жизни познав беспомощность.

Как она лежит.

Он усмехнулся. Лечь рядом? Выйдет из своего состояния, обнаружит его на кровати – будет ругаться, сбежит, превратиться в разъярённую кошку?

Нет, конечно. Он этого делать не станет. Положение – и его, и ситуации в целом – слишком зыбкое, чтобы портить его незапланированными мелочами.

Он встал, пересел в кресло. От греха подальше. Внешняя безмятежность спящей вызывала в нём желание. Скользнуть ладонью по её щеке. Погладить разметавшиеся волосы, приподнять её голову и прильнуть к её обветренному, едва припухлому рту…

Олег поспешно отвернулся и снял салфетку с тарелки. Так, что тут у нас? «Тут у нас» под салфеткой прятался среди бутербродов тетрадный лист в клетку. Вчитавшись, Олег получил полное представление о предыдущих событиях: о странных пьяницах, следящих за девушкой; о поездке к Алексею, о странном разговоре с Владом, о двух снах, которые различались только присутствием игрушки в последнем. Заканчивалась записка лаконичной фразой: «Надоело психовать». Надо полагать, таким образом Юлька объясняла своё внезапное решение уйти в «ключевое» путешествие.

Кровать негромко скрипнула.

Олег оцепенел.

Юлька сидела на кровати, судорожно прижимая к себе зайчишку.

Олег отказывался понимать происходящее. Такого быть не может. Да, ему объяснили. Логика в объяснении «ключа» присутствовала. Но состояние «ключа» – воздействие на тело, на организм, действие самого организма. При чём же здесь «Кошмары на улице Вязов»? Был предмет. Исчез. Вновь появился? Может, Юля разыгрывает? А заранее припрятанного зайца достала, пока он читал записку?

Юля замедленно встала, повернулась.

– Юль…

Он увидел её лицо – лицевые мышцы постоянно дёргались, словно девушка участливо и сопереживая слушала чей-то эмоциональный рассказ. И она шла к столу. Села, взяла чёрный маркер, открыла не альбом с чистыми листами – папку с чудовищами. Первая злобная морда легла на полированное покрытие стола. Не спеша, размеренно Юлька начертила вертикальную линию, разделившую морду строго пополам. Потом ещё…

Тихонько вставший за её спиной Олег, забыв о первоначальной оторопи, старался понять, что она делает. Но понял лишь тогда, когда девушка отодвинула в сторону первый исчерканный лист. Она загнала зверя в клетку! И продолжала закрывать в клетки остальных.

С улицы в комнату заползала синевато-серая мгла. Листы темнели, рисунки уже трудно было разглядеть.

Олег осторожно, чтобы не помешать Юльке, не спугнуть её в «ключевом» состоянии – кто его знает, как шум может отразиться на человеке в «ключе», – обследовал длинный провод торшера под столом, нашёл выключатель и с некоторой опаской нажал на кнопку.

Яркий будничный свет упал на листы. Девушка не вздрогнула. Её рука продолжала почти механически расчерчивать линии.

Папка опустела.

Бросив взгляд на часы, Олег отметил – четвёртый час.

Девушка встала и снова приблизилась к кровати. Зайчишка, лежавший до того на коленях, очутился в её руках. Не отпуская его, она устроилась на краешке кровати и свернулась в комочек.

Олег на цыпочках подошёл к кровати и присел перед ней. Измученное лицо девушки опять откликнулось в его душе сожалением, что он не может активно вмешиваться в происходящее и хоть чем-нибудь ей помочь. И не только сожалением. Неизвестность и непонимание подоплёки событий злили его, а бессилия он не переносил. Росло желание что-то сделать, как-то повернуть ход событий.

Хорошо ещё, Олег – человек вдумчивый и подвластный логике. Если чего-то не понимаешь, ищи связи на периферии событий.

Сидя на коленях, сложив руки на кровати и уперевшись в них подбородком, он чувствовал, что дышит беспокойно и сильно – так, что воздух, выдыхаемый им, отталкивается от лица девушки и холодком идёт обратно. На миг он развлёкся этим маленьким наблюдением и впечатлением близости, приятной и смешной – нос к носу с Юлькой.

Её шутливые слова о «дремучем лесе» – мире компьютеров – он сейчас мог бы переадресовать ей же, но со вкусом средневекового ужаса перед ведьмами: не лес дремучий то, что она знает, а космос – бездонный и непредугадываемый.

Труднопроизносимое слово вдруг напомнило ему признание Юльки: Влад – специалист по «ключу». Он может многое, что ей недоступно. Она-то дилетант. Если её слова справедливы, то как быть… Она так легко вошла в нужное ей состояние, да ещё совместив его с неконтролируемым состоянием сна…