Текст книги "Концепция силы. Юлька (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

32

Юлька стояла у доски и растерянно глядела на шестой класс. А класс напряжённо смотрел на неё, хотя самые легкомысленные уже начинали тихонько хихикать.

– Ну… Это… которое называется… – снова попробовала Юлька и снова замолчала – в одной руке сборник диктантов, в другой – мел, которым она только что написала дату на доске.

В самом начале урока ей срочно понадобился некий предмет, но его наименование совершенно вылетело из памяти. Такое с нею уже случалось в этом классе и в прошлом году. Да что – в этом классе! Несколько раз за год, упорно думая о какой-либо проблеме, Юлька напрочь забывала какое-нибудь слово и порой до конца урока могла и не припомнить его. Дети с пониманием относились к выкрутасам своей учительницы. Юлька даже полагала: некоторые решили, что таким образом она проверяет их на сообразительность.

– Мел? – неуверенно предположил один.

– Тряпка? – Староста класса, высокая властная девочка, привстала, бдительно выглядывая дежурных. На неё зашикали: «Вон две лежат. Сиди на месте!»

– Юлия Михайловна, – тихонько позвали от двери. Из коридора улыбалась учительница физкультуры, протягивая в дверной зазор классный журнал. – Ребята забыли забрать с собой…

– Спасибо! – Юлька так обрадовалась, что почти беззаботно объяснила классу: – Именно о журнале я и хотела спросить! А теперь – выслушайте, пожалуйста, текст диктанта.

Она встала у окна, чтобы видеть всех, и начала диктовку.

Вскоре пришлось присесть: плохо склеенные страницы отнюдь не новой книги то и дело норовили выпорхнуть из обложки. Кроме того в сборнике оказалась целая куча разнокалиберных листочков: анализы предыдущих контрольных работ;, прошлогодние оценки, записанные второпях, чтобы не забыть сразу выставить в журнал; заметки, на что обратить внимание в работе над ошибками; небрежные рисунки и уж совсем посторонние записи. И все они тоже выжидали момента скользнуть на пол.

Дожидаясь, пока дети допишут очередную фразу, Юлька с интересом развернула сложенный лист и хмыкнула, прочитав: «Влюбиться, что ли, скуки ради… Уж больно ровно жизнь течёт. Попробовать на вкус страданий, смешать с мечтами горький мёд. Влюбиться сразу, безнадёжно. Со зла ночами слёзы лить. За кем-то очень осторожно глазами тайными следить».

Да уж, был момент в её жизни несколько лет назад, когда только работы в школе показалось маловато. Захотелось чего-то, хотя бы придуманного. Как беззаботно писала она о своём желании, как легкомысленно представляла, что должен испытывать влюблённый человек. Показать бы листочек Олегу… Ой, нет! Сочтёт ещё пустышкой.

«А что, тебе хочется выглядеть более значимой в его глазах, чем ты есть на самом деле? – насмешливо вопросила себя Юлька. – Ты же ничего такого к нему не испытываешь. По ночам не ревёшь из-за него. Да и отношения не совсем безнадёжные – с его стороны хотя бы. И почему первым вспомнился Олег, а не Влад? Наверное, потому, что Олег говорит о своём отношении, а Влад таинни… таимничает? Таинничает? Таинствует? Фи – таится! Ты, мать, сосем уж до ручки дошла! То как журнал называется, забыла, то слов подобрать не может. А Олег… А что Олег? Стоп! – Юлька отчитала следующее предложение диктанта, дала первую фразу для записи и продолжила раздумья. – А что – Олег? Когда я о нём думаю, мне всегда представляется густой тенистый сад. И дом на двоих… Ты проснёшься, а в окно стучит дождь, посланный мной, навеянный мной…»

Первые строки, как всегда, пришли легко, будто вычитанные откуда-то, а дальше пошла очень забавная игра, которая Юльке и нравилась, и казалась смешной:

– Пишем. Солнце едва показалось над горизонтом… – «В нём тихонько имя прозвучит…»

– … когда мы отправились на… – «… сном, смытым с стекла небесной водой».

– … отправились на речку… – «Шелестом трав…»

– Поставили точку, вернулись к началу предложения – проверяем. Следующее предложение – сложное по составу. Выслушайте его внимательно… Саша, внимание сюда, я диктую: Его лучи едва касались… – … плеском дождя я прошепчу: «Откликнись, жду тебя!» – Кто не успел дописать, поднимите руки. Так, хорошо. Работаем дальше.

«Присутствие в двух наложенных друг на друга пространствах, и, причём, в обоих совершенно машинальное присутствие. Это что: умение жить на двух уровнях или откровенная халтура? – Юлька, со звонком оставшись в пустом кабинете, сосредоточенно и невидяще взирала на солидные пачки тетрадей. Наконец увидела. – Успею проверить за урок? Домой брать не хочется… А куда я листок со стихами сунула? Ага, вот. Закончить или бросить? За вязанье взялась – так и всё остальное, будь добра, до конца доводи давай. „Откликнись, жду тебя“. Странно, чего Олегу откликаться, если он сам постоянно рядом со мной? Ладно, не отвлекайся».

Листок был вложен в пособие и благополучно был бы забыт, если б Юлька не представила себе, как Олег наклоняется к ней поцеловать: его глаза, вновь поймавшие её взгляд в железный капкан; его горячее дыхание на её губах – и гулкая пустота подъезда, и – мир, ограниченный его жёсткими тёплыми руками.

Резко вставать Юлька никогда не умела. Стул за спиной попытался удержаться на задних ножках, но медленно и торжественно грохнулся. Слава Богу, спинка не отлетела. Юлька, не успевшая подхватить предмет мебели, бережно водворила его на место. Над чем – над чем, а над школьной мебелью именно ей, учителю, трястись надо, с нежностью к неё относиться надо, ибо школьная мебель – корова священная, золотая – в полном смысле этого слова: и в парты, и в стулья каждый год вкладываются такие деньги, что уже за десять лет использования мебель превращается в бесценную… А Юлька развоевалась. Из-за чего? Ах, да.

Она подошла к окну. А вдруг они поссорятся, она разозлится на него? Юлька поёжилась. Долгие годы работы в школе, вечное самоограничение в эмоциональном плане и дом, где всегда можно уткнуться в страницы чужой жизни, – неужели только это и ждёт её в будущем?..

– Юля.

Вздрогнула. Обернулась. Никого. Странно. Голос Олега прозвучал очень отчётливо. Будто стоял рядом – и напомнил ей, задумавшейся, о себе.

Ругая себя последней дурой, Юлька поспешно заперла кабинет, побежала со своего второго этажа в вестибюль, мимоходом пожалев: «Вот и проверила обе пачки!» По последней лестнице спускалась – шесть ступенек – на предпоследней споткнулась, еле успела ухватиться за перила – так загляделась на входную дверь. К окнам у двери вестибюля подходила уже медленно, обиженно кривя напряжённые губы. Как же – придёт. Выдумала тоже: ей станет плохо – он тут же явится. И вообще. Она же его не любит. Очередной друг-товарищ. Чего заволновалась?.. Позвали её…

В вестибюле школы и на крыльце кипел муравейник: учителя начальных классов выводили детей, вторая смена носилась – кто в раздевалку, кто из школы в школу – в догонялки играли, ребята из старших классов собирались домой, получали из гардеробной одежду, неспешно переговаривались, кого-то ждали…

Застывшие, чуть приподнятые плечи Юльки вдруг сжали чьи-то крепкие и тёплые ладони. Девушка замерла: коллеги решили подшутить?

В самое ухо Олег негромко сказал:

– Только хотел наверх подняться – тебя увидел.

– Я давно спустилась, – начала Юлька и осеклась, чуть не сказала: показалось, он пришёл – и вышла встречать. Но упрямо повторила: Давно спустилась, а тебя не видела.

– К вахтёру подходил. Смотрел расписание звонков.

– Олег, нам бы поговорить надо. Пошли наверх. Кабинет пустой.

– Извини, времени маловато. Я заскочил спросить: ты сегодня к Владу идёшь?

– Иду… Олег, нам надо расстаться.

– Не понял. Что так сразу?

– Лучший вариант был бы монастырь. Или скит отшельницы. Характер вот только не позволяет. Ленива, да и сосредоточиться на чём-то только одном трудно.

– Ничего не понял. Давай не будем сейчас об этом. Такая сутолока, а ты хочешь обсудить… Постой-ка, ты, случаем, не продумала своё будущее, по полочкам не разложила? А мне результат выдаёшь, да?

– Я ещё не думала по-настоящему. Сама ещё ничего не понимаю. Но знаю, что встречаться нам нельзя.

– Так. Мне – бежать. Давай-ка я тебя прихвачу после твоей секции… Где тебе удобнее? Там и поговорим.

– Ну ладно. На конечной троллейбусов. Где-то в восемь. Пойдёт?

– И поедет. Держи, – он сунул ей в ладошку плитку шоколада и тепло подул в ухо. – Это вместо поцелуя. Счастливо! И чтоб без меня никаких придумываний!

Он быстро ушёл в «предбанник» школьного крыльца, появился снова – уже за стеклом, спустился, не оглядываясь, и пропал за углом столовой.

«Ну и нафиг! – внезапно разозлилась она. – Пусть всё катится своим чередом! Чего лезть, пытаться повернуть ситуацию? Кто сказал, что это обязательно? Не буду навязываться Владу в жёны, пока снова не попросит ещё раз – если попросит! Не буду говорить с Олегом о расставании! Они сильнее, пусть сами решают, а я не хочу!»

И на волне сосредоточенной злости поднялась в кабинет и умудрилась всё-таки до звонка проверить одну пачку тетрадей.

Домой шла с намерением отдохнуть перед вечером, может, даже поспать («Хроник-недосыпа!»), однако появилось маленькое сомнение: уж больно взъерошена, чтобы из сна что-нибудь получилось. Подходя к дому, в окне которого однажды увидела белую лохматую собаку, девушка остановилась и осмотрелась. Никого подозрительного в поле зрения не обнаружилось.

В прихожей горел свет – в глазок виднелся, поэтому Юлька даже ключ не стала доставать. Нажала на дверную ручку и вошла.

– Забираю вашу маму! – жизнерадостно заявила соседка. – Одичала она тут у вас со своими сериалами. Сходим, погуляем по магазинам, просвежимся.

Мама, стоя перед зеркалом, что-то проворчала. Гулять-то она любила, но с выходом на улицу всегда возникала маленькая проблема как уложить волосы. Чем она сейчас и занималась, с сомнением разглядывая результат. Судя по густому сладкому запаху, устоявшемуся в прихожей, результат пытались подкрепить и лаком.

– Ну как?

– Великолепно! – с жаром ответила Юлька, сразу уловив в голосе мамы надвигающуюся, словно тёмная грозовая туча, грозу. По опыту знала: теперь надо действовать стремительно, потому как ещё немного – и мама взорвётся и наотрез откажется выходить их квартиры. – Только не платок, а твою малиновую фетровую шляпу.

– Ах, какая прелесть! – вовремя восхитилась соседка, и Юлька выпихнула обеих женщин на лестничную площадку, смягчая свой напор приговариванием: – Идите, идите! Замок я сама закрою. Приятной прогулки, а на обратном пути батон не забудь!

Юлька чуть не упала, в скоростной манере освобождаясь от ботинок. Фу-у, ну и запашок от этого лака! Форточки, балконная дверь – всё настежь! И пошла переодеваться.

И села на кровати с носками в руках. А ведь сегодня понедельник… Вскочила, побежала в ванную. Точно. Папиного огромного махрового полотенца нет. Значит, как с работы пришёл – сразу в баню. Что это нам даёт? Прекрасную возможность заняться домашним хозяйством!

Две Юльки проныли: «Ты же спать хотела!» Фыркнув, Юлька заглянула в стиральную машину. Доверху. А если и своего ещё добавить… А на кухне выяснилось, что нет супа, второго тоже, и вообще, кажется, мама понадеялась, что папа придёт только к вечеру. Два – минимум – часа свободы в квартире!..

Через несколько минут в ванной гудела стиральная машина; на кухне на плиту была водружена кастрюля с водой для супа и кастрюлька поменьше – для каши, а Юлька в комнате родителей протирала полы.

Обыкновенно такая кипучая деятельность приводила к тому, что взмыленная и встрёпанная Юлька без сил шлёпалась на кровать или шлёпала в кухню, заваривала чай, а за чашкой на столе водружала книгу и блаженно погружалась в перипетии героев в другом мире. Но сейчас она чисто физически ощущала, как в животе тугими узлами переплелись жёсткие верёвки, ко всему прочему которые ещё кто-то и поджёг.

Смывая с себя в ванной пот, Юлька наконец, определила: «Я паникую…»

Почти вслед за мыслью жар из живота перескочил на лицо. Она очень старалась думать о другом. Только получалось плохо. Всё равно грезилось то, чего боялась. Дверь, в которую надо позвонить. Влад, который ей откроет. Бумажка с вопросами, которую она достанет. В общем – дичь. И кончится всё тем, что она младенчески что-то пролепечет, а Влад ласково выставит её из своего дома…

Полотенце пришлось взять с собой, в комнату: Юлька здорово потела – от страха и необходимости делать серьёзные вещи. «А если поговорить по телефону? Так легче. Но ведь и Владу легче? Разговор по телефону всегда легкомысленней, чем с глазу на глаз… Нет уж. Буду говорить после занятий. Во всяком случае, у меня есть две поддержки и опоры: Олег, который будет ждать на остановке, и Алексей, которому, как считает сам Влад, я всё-таки помогла».

Пришла мама, услышала капель в ванной, учуяла вкусные запахи с кухни, задала традиционный вопрос:

– Ну почему ты не занимаешься этим каждый день? Разгрузила бы меня…

– Двум хозяйкам на кухне не бывать! – традиционно ответила Юлька и насмешливо добавила: – Вот если бы ты гулять ходила каждый день!..

– А фильмы кто смотреть будет? Столько интересных – ничего не хочется пропустить.

– Можно подумать, когда сериал закончится, ты вспомнишь, как зовут главных героев, – пробормотала Юлька.

– Ну и что! – ответила мама и пошла включать телевизор.

33

Белая сухая крупа под ногами сахарно похрустывала. Кажется, зима всерьёз решила взяться за наведение порядка в мире. Юлька кожей чуяла движение зимнего дыхания по земле и была безгранично счастлива в своей маленькой крепости – в тёплом кожаном плаще.

У аптеки пришлось обходить легковушку, которая залезла на пешеходную дорожку. Шагая по проезжей части, Юлька мельком услышала залихватски-нагловатый говорок радио-диджея. Только поморщилась, как уже в спину мягко толкнул голос, начавший петь без сопровождения. Она остановилась, не думая, кто поёт и почему песня кажется знакомой – языка не знала. Просто всем существом перелилась в хриплый мужской голос, в торжество вступивших грубоватых электрогитар. И неловко, и хорошо было стоять у пустой машины и слушать человека, который о своей страсти рассказывает так убеждённо. И ещё от песни тянуло теплом. Как от костра…

Даже резанувший бодрый вопль диджея сразу после окончания песни не смог испоганить впечатления пронизывающего трепета.

Юлька уходила от машины и повторяла главное слово вместе с певцом, которого продолжала слушать мысленно. Она всё-таки вспомнила. «Назарет». Старая-старая песня. То ли о сне, то ли о мечте. Не всё ли равно, мечтая летать наяву или во сне? Были бы крылья. Вспомнился мысленный ночной разговор с Олегом. Как легко она представляла, что он спросит, о чём заговорит. Вот только предмет разговора лучше не вспоминать… Юлька вздохнула. Зря она слушала «Назарет». Совсем растаяла… И придержала за собой металлическую калитку, чтобы не грохнула.

Минута передышки во власти «Назарета» всё-таки оказалась благой. Уже в «предбаннике», где Влад встречал кружковцев, томилось густое напряжение. Поначалу удивлённая не расходящейся в комнаты для занятий толпой, Юлька не сразу поняла, что напряжение создают лишь двое из присутствующих – Тамара и сам Влад.

Необычное столпотворение в «предбаннике» было вызвано следующей ситуацией: Тамара пыталась снять с себя пальто и одновременно связно рассказать о том, что её взволновало. И те, кто пришёл с нею, и те, кто высунулся из комнаты на её сочный, богатый яркими интонациями голос, так увлеклись её историей, а сама она так разомлела от всеобщего внимания, что на Влада никто не смотрел. Юлька же, стоявшая в удобной позиции, у входной двери с небольшим возвышением, увидела его на фоне стены. Увидела и замерла. Её поразило, как он неотрывно смотрит на Тамару – по обыкновению спокойный и выдержанный, но это для тех, кто лишь мельком взглядывал на него. И побледневший – только для Юльки.

«Что с ним? Заболел?» – недоумевала девушка, вполуха слушая восторженный и даже азартный голос Тамары. Женщина говорила о каких-то трупах, в считанные часы ставших мумиями. Кажется, вычитала где-то. Странно, что её слушают с таким вниманием. А, вот в чём дело: соседка, жена милиционера, сообщила ей по секрету какие-то потрясающие сведения. Две сплетницы.

Влад чуть поднял взгляд и встретился глазами с Юлькой. Вновь быстро перевёл глаза на Тамару. Может, Юлька придумала, что он побледнел? Может, из-за света в прихожей? Чёрные запавшие глаза Влада сумрачно сияли. Он и смотрел на женщину, и как будто думал о чём-то своём.

А Тамара, подхлёстнутая сочувствием, распалилась и начала рассказывать историю заново, подчёркивая и приукрашивая отдельные подробности. И, когда она со смаком начала описывать состояние трупов, Юлька не выдержала: шагнула вперёд остановить болтушку – и внезапно столкнулась взглядом с шагнувшим вперёд Владом.

Несколько мгновений пустоты. Юлька услышала:

– … кожа сухая, сморщенная, а ведь только полчаса назад их видели живыми…

Услышала и поняла: Влад тоже не хочет, чтобы Тамара говорила. Он тоже хотел остановить её. Но как?..

Ещё секунда – и двое виновато, поняв движение друг друга, отвели глаза.

Влад за спинами собравшихся прошёл в комнату для медитаций, а Юлька прижала ладони к горячему лицу: как-как – воспользовавшись той самой силой. То есть ударить по энергооболочке. Вмешательство в чужое личное пространство. Вмешательство, которое однажды дорого обойдётся и вмешавшемуся, и тому, чьё поле буквально взрезали бы… Ноющая боль исподтишка кольнула висок. Девушка поморщилась и тихонько обошла Тамару и её зачарованных слушателей.

Что за дикость придумали эти сплетницы?.. Кстати, почему всегда скептичный и самоуверенный Влад-всезнайка с ходу не осмеял Тамару с её жутким рассказом? Что ему-то не понравилось в её повествовании настолько, что он пожелал заткнуть ей рот?..

Влад зажигал свечи, и Юлька, машинально откинув назад, на спину, свесившиеся тяжёлые пряди волос, сказала:

– У меня есть несколько вопросов к тебе.

– Люди пришли заниматься.

– Это предлог. Нам необходимо поговорить.

– А не то? – Видя её удивление, Влад безучастно объяснил: – В твоём голосе звучит угроза: «Нам необходимо поговорить, а не то…» Продолжай, договаривай.

– Не выдумывай! – Юлька смущалась своего истеричного тона, злилась на Влада, что он прав: о разговоре надо было объявлять после занятий. Ко всему прочему неожиданно взмокли ладони, а изнутри пошло кверху, к горлу, что-то горячее, как чайная струйка. Девушка ощутила, как наполняется тугой дрожью. – Плевать мне на занятия, понял? Займи их чем-нибудь, а мы поговорим – и немедленно.

– Успокойся. Какие-то полтора часа – и я в твоём распоряжении.

Он снова отвернулся к свечам.

В прихожей заговорили, но ясные, отчётливые голоса уплыли в мягкий глухой туман. Юлька отстранённо смотрела в спину Влада, зная, что она стоит за его спиной.

Это кто-то другой в его кабинете взял с его стола огромную полированную раковину и швырнул её в окно.

От стеклянного обвала Влад вздрогнул и обернулся к Юльке, не замечая, что очередная спичка почти догорела и её пламя ласкается о его пальцы. Девушка издалека наблюдала, как огненный лепесток томно прислонился к коже Влада, а потом серая струйка деловито закурчавилась, будто из пальцев. Дымок ещё не исчез, а «кто-то другой» изо всех сил ударил второй раковиной по второму окну. Осталось ещё одно.

– Вот как… – прошептал Влад. Лицо не изменилось – так же безучастно.

– Влад, ты слышал? Где-то стекло разбилось? – обеспокоенно сказала Ольга Андреевна, пожилая дама, деловитая и крепенькая в своём спортивном костюме. Сначала она просто повернула голову, заглядывая в комнату, а увидев горящие свечи, позвала мужа и остальных.

Кое-кто тоже слышал стеклянные взрывы и уже пытался выяснить, что случилось. Но голос Тамары продолжал драматически заглушать реплики кружковцев на «посторонние темы». Женщина, видимо, вместе с остальными двигалась к комнате, где уже вошедшие смущенно старались сделать вид «ничего не вижу».

Юлька и Влад смотрели друг другу в глаза в совершенном, явно огороженном ото всех личном одиночестве. Неизвестно, как для Влада, но для Юльки зримый мир расплавлено тёк, и она уже перестала правильно воспринимать происходящее. Затянувшийся сон, где всё плывёт…

… Назойливый голос Тамары, кому-то отвечающий:

– Сразу! А как не узнать? Все вещи остались при них: оружие, документы, даже дубинки…

Влад тоже отдалился.

«… даже дубинки…» Юльку кинуло в многопространственный поток. Она – ныряет под дубинку, хищно и стремительно вонзает пальцы в шею тёплого тела – во влажное тёплое месиво, брызжет кровь, её сладкий вкус на губах, на языке…

Она – видит медленное движение Влада, он стискивает зубы. Ненормальный, он думает – этот его командный голос может повлиять на неё. Не Влад, оказывается, движется – материальные следы гипнотического приказа шевелятся в воздухе и стаивают в мутные полупрозрачные капли. Она – морщится от обвивающих её, обнажённо-пронзительных звуковых тянучек из голоса Тамары.

И снова она, Юлька, – сквозь колыхания прозрачных полотнищ вглядывается в форменную одежду того, на дороге. Как он торжественно падает! Даже обыденность выплёскивающейся крови не портит его величавого падения. Второй пятится. Его глаз не видно, но он поднял дубинку в смешном агрессивном жесте… И все три пространства виднелись через странную рябь сумасшедшего мелькания снизу вверх каких-то пятен.

Как это всё хочется зачеркнуть! Забыть! Вернуться в простенькую реальность! Ничего не знать о страшной троице и о том, что Влад тоже что-то знает о троих! Зачеркнуть, вычеркнуть из своей жизни!..

Кружковцы пока ещё изумлённо оглядывались, забыв о своём личном любопытстве. Разогнавшаяся Тамара предпочитала всё не относящееся к личнму повествованию считать ерундой.

– Ты слишком близко к дороге построил свой дом! – с кокетливым упрёком обратилась она к Владу. – Стоит проехать грузовой машине – и вот, пожалуйста, такой жуткий резонанс!

Но дом уже не резонировал, а слишком явно дрожал. Некоторые опасливо посматривали на потолок: может, самолёт низко пролетает? Бывает такое. Но для самолёта тишина оказалась убедительно настоящей.

Вздох Влада оборвался кашлем. Он увидел то, что для остальных оставалось незамеченным: стены, оклеенные обоями лотосами вверх, начало размывать.

Будто никого рядом нет – только он и Юлька, Влад ударил девушку по лицу и, схватив её за плечи, затряс.

– Переключись на другое, Юлия! Немедленно переключись! Вспомни что-нибудь, помечтай! Смотри на этот коробок спичек, думай о нём! Форма, цвет, содержимое! Ну!

Помечтай? Сознание уцепилось за единственное слово из беспорядочного крика Влада. Рвущийся к небу каменный поток, окружавший дом Влада спирально и с неотвратимостью чудовищного бульдозера, ослабел, но продолжал кружить.

«Дримо-о-он!» Онемевшая душа Юльки с благодарностью откликнулась на хрипловатый страстный призыв. Там, за струйной завесью камнепада (камневзлёта?), Юлька увидела громадную пустынную сцену с одинокой фигурой и затемнённый, громадный же зал невидимых живых, и ей захотелось туда, где все переживали одно с нею чувство.

… Из оцепеневшей группы кружковцев (внезапная грубость Влада и его странное поведение с Юлькой всех напугали) неуверенно подошёл Алексей.

– Ты не смеешь так обращаться с нею. Отпусти её.

– Как только придёт в себя. Юлия, ты меня слышишь?

– И мечта, и мой сон… – пробормотала Юлька. Уже осознанно взглянула на Влада и почувствовала на плечах его жёсткую хватку. – Синяков понаставил… Я сяду, ладно?

Но Влад силой выволок девушку на кухню, оставил её там под бдительным присмотром Алексея пить чай из успокаивающих трав, а сам вернулся к группе. Белый от пережитого, он тем не менее был, как обычно, подтянут и строг.

– Поведанная нам Тамарой история всех взбудоражила. Кого-то в большей, кого-то в меньшей степени. Отпускать вас домой в таком состоянии я, как руководитель группы, просто не могу, – заявил он. – Поэтому основные полтора часа занятия, пока я индивидуально занимаюсь с Юлией, проводит Костя. Надеюсь, мне не над объяснять, что Юлия нуждается в помощи? Думаю, никто, в том числе и я, не ожидал от неё негативной реакции на рассказ Тамары. Костя, пожалуйста, начните с релаксации мышечных групп, потом перейдите к медитативной технике.

Юлька на кухне ревела в три ручья. Ещё машинально или чтобы успокоиться, она подносила ко рту чашку, потом снова ставила её на стол и вытирала мокрую от слёз и расплескавшегося чая ладонь полотенцем, которое Влад второпях бросил ей на колени.

Напротив сидел Алексей. Он тоже налил себе чаю и забыл о нём. Ссутулился и думал о чём-то своём. Влад хотел предложить ему присоединиться к кружковцам. Однако Алексей поднял на него странно внимательные глаза – оценочный взгляд сторожевого волкодава. И Влад промолчал. Этот человек со слабым полем и неплохой физической подготовкой мог иногда оказать настоящее сопротивление. Тратить на него лишнюю энергию, чтобы перебить глупое упрямство, Владу не хотелось. Если Алексей собирается выслушать его разговор с Юлией, что ж, сам напросился. Сухарь чёртов…

– Может, тебе прилечь, отдохнуть? Здесь, на диване, места достаточно. Сон тебя успокоит.

На мягкие нотки в голосе Влада Юлька откликнулась с горечью:

– Конечно. Успокоит. Неделю назад я тоже в это верила.

– Что изменилось за неделю?

– Это я у тебя должна спросить. – Юлька огляделась было в поисках своей сумки, в которой лежал листок с вопросами, и сморщилась: ладно, так спрошу. – Тамара со своей историей… Ты ведь знаешь, о чём она рассказывала. Объясни.

– Почему ты решила, что я знаю?

Юлька прерывисто вздохнула, отпила уже еле тёплый чай.

– Я тебе Тамарину историю расскажу с самого начала. Итак, два милиционера патрулируют свой участок. Ночное дежурство. Всё было тихо, пока не появились трое (Влад сел). Двое из них нас с тобой хорошо знакомы. Человек, похожий на пьяницу, он почему-то называется Первым, хотя я его зову Пьяницей. У него очень неприятная внешность, но главное в нём, что отличает его ото всех остальных, – это его ярко-фиолетовые глаза. И, понимаешь, Влад, у меня есть дурацкая привычка к самым необычным сочетаниям, ассоциациям. Этот Первый у меня ассоциируется с тем ярко-фиолетовым цветом, в который я раскрасила один из твоих пентаклей. – Она всё-таки встала, сходила в прихожую за сумкой, перебрала в папке листы и протянула нужный Владу. – С тех пор как я работаю над пентаклями, мне каждую ночь снятся эти уроды. И я их во сне рисую. Сопоставить нетрудно, да?.. Женщину я назвала Рыбой. Ты ведь помнишь её? Худая, костлявая… А вот с третьим что-то не то. Сначала был Утопленник, такой припухлый дядечка. Он ещё следил за мной. Потом он куда-то подевался, и сейчас главный в компании – убийца по кличке Мотоциклист. Все они меня почему-то знают, а сегодня ночью Мотоциклист назвал меня Хозяйкой.

Чайная ложечка подпрыгнула во вздрогнувших пальцах Влада, и звенящий звук упавшего предмета болезненно отразился от стен.

– Именно так, с большой буквы… Итак, патруль себе шёл, и вот появилась эта троица. Мотоциклист убил обоих. Чем всё закончилось, я не знаю. Думаю – ты объяснишь. Я хочу слышать ответы на свои вопросы, и я их получу! Смотри мне в глаза и отвечай!

Она отобрала лист с фиолетовым монстром и запихивала в папку, злая и решительная, когда услышала шёпот Алексея:

– Юля, смотри…

Бесстрастное лицо Влада сохраняло маску покоя, но глаза слишком отчуждённо уставились в близкую точку пространства. Насторожённая Юлька помахала перед его лицом ладонью. Влад не реагировал.