Текст книги "Держи Меня Крепче. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Душка Sucre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Я и сама не заметила, как издала смешок, зато это не укрылось от всей оставшейся в обеденной зале компании.

– Истеричка, – вынесла безжалостный вердикт моему психическому состоянию моя милая сестренка.

Ну да, у нас тут страсти похлеще, чем в мексиканских сериалах, а я еще и смешными их нахожу. Если я и была согласна со словами Сони, то Шер, определенно, нет. Он перевел на нее тяжелый (весом в целое стадо пасущихся на плантациях бескрайних просторов Африки слонов) взгляд и попросил приказывающим, не терпящим возражений тоном:

– Помолчи.

Соня лишь оскалилась в ответ. Видимо, оценила его старания: обычно мой парень ограничивается лаконичным: «Заткнись!«

– Ты просто испугалась, да, Леночка? – участливо поинтересовался у меня Олли.

Какой же он ми-и-илый… Я такое неуважение по отношению к его дяде и тете проявила, а он еще и защищает меня.

За свою доброту мой ДСЧ удостоился уничижительного взгляда Артема, а мне стало совсем неловко:

– Простите, – буркнула я и, преисполнившись грустных мыслей, решила, что нужно скорее покинуть этот дом. – Я, наверное, пойду.

Возражать никто не стал. Даже наоборот.

– Спасибо за незабываемый ужин, брат, – подмигнул Артем Оливеру.

– Для тебя что угодно, – отозвался тот с тонной приторной патоки в голосе.

– Мое сердце прямо-таки распирает от благодарности…

Такое ощущение, что Шеридан сейчас взмоет в небо, как воздушный шар, и реально лопнет, у него лицо так напряглось, что хотелось кричать и умолять сбросить его мешки, привязанные к борту.

– Ну что ты… Это пустяки для меня, – приложив два пальца к кепке, отсалютовал ему Оливер. – А давай я отвезу сестренок домой.

– Ты и так столько всего для меня сделал. Не хочу принуждать тебя и становиться еще более обязанным.

Да что с вами, парни? Вы намешали супер-пупер малиново-вишнево-персиковое варенье, приправив его медом, и теперь вас перекашивает от переизбытка сахарозы, диатезные вы мои?..

– Ты невероятно мил, – саркастично отозвался Шер мультяшно-писклявым голосом. И кого он пытался изобразить?

Обстановка с каждой фразой становилась уж слишком неоднозначной. Создавалось впечатление, что эти два орангутанга готовы накинуться друг на друга и покалечить, но лишь в силу эволюции (спасибо, дядюшка Дарвин, что просветили в этом плане, так что мы знаем, что обезьянки в двадцать первом куда более наделены интеллектом, чем их вошедшие в курс истории предки), я даже рискну предположить, что из-за нашего с Сонькой присутствия (да, приматы даже с кое-какими нормами этикета ознакомлены) не дают волю чувствам. А если все же добавить капельку серьезности в мои размышления, то даже то, что Артем держит меня за локоть, кажется мне не бессмысленным. Будто моя рука для него сейчас как ошейник для ротвейлера, и если он ее отпустит, то уже не сможет держать себя под контролем и случится нечто непоправимое. Но вполне возможно, что он своими действиями чисто на инстинктивном (серьезный момент, но сложно удержаться и не обратить внимание на то, что приматы очень подвержены инстинктам) уровне пытался удержать меня, якобы я в их негласном споре могла принять сторону своего друга, отвернувшись от любимого? Не спорю, они оба много для меня значат, но заставлять меня выбирать жестоко. Хотя не оставлять мне выбора – еще хуже.

Да что за странные мысли бродят в моей голове сегодня? Все, надо срочно выбросить из своего сборника всяких глупостей эти странные идейки. В этом мне помог Шер, который не рассчитал свою богатырскую силенушку или, если уж продолжить начатое сравнение, – не угадал с размером ошейника, который вдобавок к своему креативному дизайну (в виде сжимающих горло натуральных пальцев) имел фантастическое свойство сжиматься на самом деле. Так что вновь обратила на себя всеобщее внимание, не сдержав вопля:

– Ай!

– Полегче, Шерри! – чуть ли не накинулся на моего благоверного Оливер, но на его локте повисла хрупкая с виду Сонька:

– Стой! Что ты творишь?

Шер на них даже глаз не поднял:

– Малыш, кажется, я тебя ранил…

Мне, конечно, до одури приятно слышать ласковые слова от него, именно от него, от человека, который в списке моих фаворитов сейчас занимает даже не первое место – гран-при. Но это же не Артем. Не тот Артем, которого я знаю. Не тот, которому нет ни до кого дела, всегда готовый гарцевать на пике своего эгоцентризма и не проявлять беспокойства ни по какому поводу. Да, где-то приятно слышать о том, что я ему не безразлична, а где-то, в моменты перебора с муси-пуси, становится приторно-жутко и от этого противно, что даже тошно.

На моем лице отразились все оттенки моих мыслей, и Шер от меня отшатнулся.

– Со мной все в порядке, – поспешила я загладить впечатление.

Что же со мной такое? Я всегда хотела, чтобы он был со мною нежен. И вот это произошло, а я шарахаюсь от его нежности, как дикий сайгак. Что со мной? Что же? Может у меня гормоны в его присутствии шалят, громко заявляя о своих традиционных намерениях? Я что подросток?! Чудно, теперь я еще и покраснела.

Уж и не знаю, что он теперь про меня думает.

– А что со мной не так? – заглянув мне в глаза, проникновенно поинтересовался Артем.

– Ты просто псих, – «тонко» подметила Соня, переминаясь с ноги на ногу.

– Какого @uncensored@ лезешь в чужие разговоры? Тебе кто-то дал на это право? – вызверился Шер.

– Ты сейчас наезжаешь на мою девушку, – спокойным тоном заправского психолога по семейным отношениям попытался образумить его Олли, уперев обе руки об деревянную поверхность стола – вытянутый в длину резной красавец со стоящими вдоль него стульями с высокими спинками.

– А может тебе кто-то дал право на это?

– Мне оно и не нужно. Ты же мой брат. Так что между нами должны царить мир, дружба, жвачка.

– Мне надоело это, – схватил меня за руку Шер. – Уходим, Лен. Я сам отвезу тебя домой.

Он потащил меня к черному выходу, я полагаю, потому что вошли мы явно не отсюда. Оливер показал мне жест «адиос» на прощание, Соня показала неприличный жест. Хотя он был скорее обращен не ко мне, а к моей взрывоопасной половинке.

Артем тащил меня вперед, и я даже не думала сопротивляться, пока мы не оказались на улице, где было все еще светло, хотя солнце целеустремленно двигалось к закату, и это было лишь делом времени, когда оно достигнет пункта назначения, чтобы, не задерживаясь там надолго, вновь продолжить свой бесконечный путь и вернуться. Обычно меня завораживают эти природные явления: смена заката рассветом и, наоборот, смена рассвета закатом, но не сейчас. «Definitely12!« – как сказал бы Егор.

И я даже не заметила того, что мы ворвались в прекрасную беседку, выполненную из кованных железных прутьев. Не сейчас. Но я бы заметила и впечатлилась. И может мой порыв исчерпал бы себя.

Но нет. Сейчас я просто взорвусь.

– Стой!

Он будто и не услышал меня.

– Остановись!

Вновь игнор.

– Остановись, мать твою, Охренчик! – возопила я во весь голос.

Совместное проживание с Лесей дало о себе знать. Но сейчас это только на руку. Пока он собирал в свою отпавшую челюсть рассыпавшиеся зубы прямо около лавки-качели, обвитой побегами цветущих вьюнков, я не стала останавливаться и терять запал. Если поднести зажженную спичку к коробку с ее собратьями, то они организуют своими «телами» костер (не будем зацикливаться на масштабах), но если оставить ее гореть одну, то она спокойно сгорит дотла. В этот момент, я спичка, которая не хочет гореть в одиночестве.

– Ты просто… просто невозможен… Объясни мне, как можно быть таким разным каждое новое мгновение? – он смотрел на меня и внимательно слушал. При этом в глазах я не могла прочесть ровным счетом ничего: на злости, ни укора, ни интереса, но при этом и безразличия не было. Но он слушал, а значит, я продолжала: – То ты милый, то злой, то ехидный, то добрый, то колючий, как мама-ежиха, защищающая своих отпрысков. Ты бываешь серьезным тогда, когда это не нужно, но когда нужно – ты шутишь и пускаешь в ход свой сарказм. И что ты за ним пытаешься скрыть? Ты готов наорать и поцеловать одновременно. И знаешь, меня это пугает. Не отталкивает. Нет, ведь я не ухожу. Но безумно пугает, – я заломила руки и замолчала.

Да уж, объемы моего очага не велики. Но даже такие они оставляют след. На ковре, например. И ведь не сдашь в химчистку – не поможет. Можно, конечно, найти мастера, изготовившего ковер, и договориться о восстановлении, но на это понадобится очень много труда. И я не знаю, хватит ли мне сил на реставрацию нашего с Шером «ковра».

– Все сказала? – поинтересовался он, оперев тело о стойку качели. Я кивнула. – Теперь я скажу. Позволь? – он дождался моего кивка и пояснил: – А то ты сегодня такая… пугающая, – он усмехнулся. Что ж, значит, начали с сарказма? Окей. Я тебя выслушаю. Как бы не было это тяжело.

– Говори.

Он вновь в своем репертуаре снял с головы невидимую шляпу и поклонился. Если рассчитывает на аплодисменты, то тут его ждет облом.

– Начну, пожалуй. Ведь ты позволила, – не переставал он паясничать. – Во-первых, ты сказала, что я невозможен. Хочу возразить. Вот, потрогай, – он вытянул вперед руку и стал недвусмысленно намекать, чтобы я прикоснулась к ней и запротоколировала наличие плоти.

– Да, конечно, – я выполнила его пожелание. Он ухмыльнулся.

– Вот видишь, я вполне себе возможен физически. Так что я существую и твои слова не имеют почвы для оснований. Хотя, вполне могу предположить, что ты хотела сказать: «Он невероятен!« Вот это достоверно известный факт. Считай, вписан в историю. Можешь в Википедии глянуть. Там есть статья.

– Аха, кинешь мне ссылку.

Возможно, мой тон и недоверчивый, но статью я эту вообще никогда смотреть не стану. Даже если он мне распечатает и в рамочку вставив принесет. Ни в коем случае.

– Обязательно. А что ты там говорила дальше? Ах, да. Что-то про мои постоянно меняющиеся настроения. Точно. Ты права. Я тоже заметил и уже хотел бить тревогу. Не веришь? – мое лицо настоль скептично? Что ж, танчик Шеридан, прямо в яблочко. – Зря не веришь. Хотя теперь это и не важно. Ведь ты подтвердила мои тревоги. А значит… значит мои гормоны шалят и я беременный!

– Шизоид, – буркнула я себе под нос.

– Что ты сказала? – он явно не расслышал. Или сделал вид. Но разве меня это волнует?

– Поздравляю, говорю.

– Спасибо. Так необычно чувствовать себя первым беременным мужчиной на планете.

Не знай я его так хорошо, списала бы его одухотворенный тон на бред психически больного наркомана.

– Ты герой, – для убедительности я даже глаза выпучила на секунду.

– Думаешь? – я кивнула. – Я бы даже тебе поверил. И даже предложил бы разделить со мной премию для первого беременного мужика на планете. Но… есть ведь еще кое-что.

Ну, наконец-то, Артем, с которым я и хотела поговорить, вернулся.

– И что же?

– Я тебе отвечу. Говоришь, тебя пугают мои поступки, мое поведение?

– Да.

– И тебя это не отталкивает?

Хотя его тон подстерегающего свою жертву кота и заставлял меня немного нервничать, но я точно знала ответы на его вопросы, поэтому присела на качели и продолжила свою правду:

– Нет.

– Малышка, – он накрутил на указательный палец мой локон, – ты врешь мне.

Я стала мотать головой:

– Ни капли. Я хочу серьезности. И ожидаю ее от тебя.

– Ты ждешь серьезности? Я бы мог тебе дать море серьезности. И даже мог бы утопить тебя в ней. В этой серьезности. И ты бы ни фига не выплыла. Ты бы барахталась, кричала, молила о помощи, а я бы сделал вид, что не слышу и топил бы тебя в ней. Ты этого хочешь?

– Ты не способен убить человека.

Он сморгнул, и его лицо стало жестким, словно высеченное в камне:

– Ты не знаешь, что я могу, а что нет.

– Думаешь, я дура и не вижу, что ты отрабатываешь на мне какие-то ведомые лишь тебе психологические тесты? Ты хочешь убедить меня в том, что ты жесток, чтобы я тебя бросила и ушла. Ведь тогда ты сможешь корить себя и проклинать меня, что я такая стерва, ведь правда? Но в то же время…

Он не дал мне сказать и перебил:

– Мне неинтересно.

– Ты даже не хочешь выслушать? – я вскочила с качели и приблизилась к нему настолько близко, что мое дыхание касалось его груди. Когда нельзя достучаться словами, надо хотя бы попробовать привлечь внимание физически.

– Я слушал тебя достаточно, – по словам произнес он и обошел меня. – И я услышал.

– Что ты услышал? Я ведь еще ничего, по сути, и не сказала.

– Ты только и делаешь, что говоришь, говоришь, говоришь. Не заметила? А я заметил. И даже слушал. И, знаешь, что услышал?

– Что же? – с вызовом чуть ли не выкрикнула я.

Он стоял спиной и обернулся, а затем заговорил:

– Ты сказала, что боишься меня.

– Я не это имела в виду.

– Ты сама хотела узнать, что я услышал. Ты задала мне вопрос. А теперь слушай, – логично. – Ты сказала, что боишься меня, – бла-бла-бла. – Боишься, но бросить не можешь. Ведь тогда тебя будет мучать совесть. А это такая страшная штука, если она есть, конечно. Мне бояться нечего, моя совесть была обменяна на… Извини, не хочу тебя шокировать, так что тарифную ставку, по которой я ее обменял, называть не буду. Но будь уверена, я не продешевил. Нас с тобою связывает штампик в паспорте. Да и парочка моментов, – грустный смешок. – Мы можем все это легко разрулить. Всего лишь докажем мэру, что мы никудышная пара. Думаю, с этим проблем не будет. Так что можешь перестать волноваться из-за этого. Ведь это единственная причина, по которой ты со мной. Перед кем ты испытываешь больший страх? Передо мной или перед Светловым? И я, как всегда, знаю ответ. А твои слова, что ты не можешь уйти. Я понял. Ты не можешь сделать этого сама. И я тебя отпускаю.

– Перестань.

– Я только начал.

– Я не хочу тебя слушать!

Наверное, из моих глаз сейчас бы прыснули слезы, если бы я могла заплакать. Как ему взбрело в голову сделать такие выводы? Он, вообще, чем думал? Сомневаюсь, что той самой кочерыжкой, что в цивилизации величают мозгом.

– Мне все еще есть что сказать.

Я зажала уши руками и как заведенная стала повторять:

– Я не хочу… не хочу… – прозвучало немного истерично, но может нашему разговору именно драматизма и не хватало?

Не испытывая надобности оставаться, я рванула прочь, не разбирая дороги и сама не заметила, как уткнулась в оградительные решетки забора. Побродив вдоль некоторое время и успокоившись немного, я набрела на выход и отправилась на остановку. Хорошо бы заказать такси, но не думаю, что смогла бы поговорить и вызвать машину – в горле стоял ком.

Старшие Охренчики поссорились, а за ними и младшие.

Водитель автобуса всю дорогу слушал радио, на котором крутили лишь песни репертуара исполнителей восьмидесятых, причем подборка ди-джея этим вечером была составлена исключительно из позитивных мотивов с текстом о разбитых сердцах, которые имели при всем при этом жизнеутверждающие припевы. Лично я их оптимизма не разделяла и рисовала пальцем на запотевшем стекле – в нашем городе вновь пошел дождь, будто чувствуя мое состояние. Какая ирония – мои глаза настолько сухи, когда сердце плачет, что даже небо не выдержало и, сопереживая, ведь не было ни единой тучки, нахмурилось и разразилось водопадом несолёных слез.

Мои высокохудожественные (от слова «худо») малеванья на выставку в Эрмитаж никоим образом не претендовали, напоминая больше старания особо-одаренных детишек в детском саду. Но, несмотря на это, основные силуэты героев моих художественных изысков вырисовывались вполне узнаваемо. Я пыталась изобразить себя и Артема – обычную пару двух человечков, стоящую рядом друг с другом. Изначально в планах было подчеркнуть именно то, что они пара: одна ладошка крепко лежащая в другой; но мои руки воспротивились и не стали выдавать желаемое за действительное. Единственное, что показалось мне нелишним – это наградить их обоих сердцами в груди. Поэтому получились две одинокие фигурки. Мало того, что одинокие, так еще и лежащие, как оказалось. Ведь я рисовала, положив голову на согнутую в локте руку, которую положила на спинку переднего пустующего сидения – вот рисунок и вышел в горизонтальном положении.

Я подняла голову и стала разглядывать муки своего творчества, прикидывая каким образом сделать их взаимозависимыми. Ничего кроме как приковать их друг к другу наручниками я не придумала, так что моя рука потянулась воплотить немного эгоистичную идею в рисунок, но в этот момент по стеклу стекла капля, пройдясь своей чуть извилистой дорожкой прямо по линии, на которой находились сердца этих двух неудачников.

– Печально, – донесся до меня звонкий мужской голос.

Я обернулась и встретилась взглядом с сидящим рядом парнем. Из висящих на его шее объемных наушников доносились звуки бас-гитары и барабанов, а также невнятные истошные вопли вокалиста, надрывающего свою бесценную звездную глотку. Его там убивают что ли? И все равно думаю, что его музыку в тысячу раз лучше той, которую крутят на этом осточертевшем радио.

Парень, не спрашивая моего разрешения, протянул свою правую руку к моему шедевру и внес коррективы. Он аккуратно ровнехонько (в художке наверное пяток лет точно свои штаны со звенящими «бубенчиками» протирал) нарисовал вокруг силуэтов прямоугольные рамки, а затем сверху, к моему ужасу, пририсовал крест и подписал «R.I.P.»

– Само напрашивалось, – пояснил он, пожав плечами, мол, ничего особенного и, вообще, не стоит меня благодарить за то, что откорректировал твой позорный кособокий портрет.

– А вот и не напрашивалось!

– Ты сейчас возбухаешь тоном маленького обиженного ребенка.

Вот же наглый типок. Испортил мои фантазии, еще и «ты"кает без спросу.

– И что?

– Все еще, – туманно выразился этот любитель готической тематики, а с виду вроде приличный.

– Что «все еще»?

– Ты все еще дуешься, как будто мы, будучи малыми детьми, в песочнице играем: ты построила целый замок из песка, если, конечно, полученный результат от того, что ты набрала этот сыпучий ингредиент любого уважающего себя пляжа в ведро и перевернула, считается замком… но нет, я не спорю – кто как считает, – он непорочно развел руками, – а я, наглый тип и, по совместительству, первый парень на дворе, взял и все разрушил, мерзко хохоча.

– Ты что, больной?

Да ну нафиг. Приперся, рисунок испоганил, еще и нотации мне читает.

– Нет, я разве создаю такой вид? – весь такой невинный он захлопал ресницами, я засмотрелась и невольно залюбовалась их длиной, забыв утвердительно кивнуть, подтверждая мое согласие о недалекости его ума.

А заодно я разглядела получше его лицо. Мой ровесник являл собой радость для металлоискателей – у него были проколоты губа и бровь. Последняя была выбрита полосками, создавая некую схожесть с уголовником. Думаю, этого гуманоида с радостью забрали бы инопланетяне на опыты. Выразительные карие глаза смотрели на меня вопросительно, а чуть полные губы, в обрамлении легкой небритости (какой юморист сказал ему, что три волосинки на подбородке плюс две над губами – это круть несусветная?!) вдруг вновь ожили:

– Разумеется, я красавчик, но восхищаться мною можно и вслух.

– Хам, – кажется, в недавнем времени я стала магнитом для всяких невоспитанных невежд, мнящих себя чуть ли не богами.

– Не хами хаму, хамка, – моментально отозвался он.

Вот же пристал. Может призвать честной народ на помощь? Из толпы бы выделился брутальный мучачо и на добровольно-принудительных началах высадил этого парнишу на следующем перекрёстке. Но, к несчастью, салон автобуса оказался пуст, и кроме меня с моим собеседником пассажиров больше не было. Те немногие, что были, уже сошли на своих станциях.

Так что я решила применить методику игнора. В каком-то леськином журнале я читала, что если стоически не обращать внимания на чрезмерно настойчивого человека, то через какое-то время он отстанет, потеряв всякий интерес. То есть надо возвести его в ранг назойливой мухи, но вместо того, чтобы пытаться прихлопнуть мухобойкой, мне следует изобразить из себя статую и тихо радоваться, что сидящий рядом со мной докучливый объект не голубь.

Я поджала губы (спасибо маме Фросе за мастер-класс) и отвернулась к окну, заметив наконец-то проплывающий, скорее даже утопающий в потоках льющейся с неба воды, город и блуждающие в ней редкие шляпки зонтиков всех цветов радуги, чудесно разбавляющих серый колорит вечерней сумрачной обстановки, откровенно напоминающей в данный момент «Sin City».

– …знаешь, а вести себя так, как ты сейчас со мной – это не просто некрасиво, но еще и безнравственно, – уже которую минуту изгалялся над моими нервами неунывающий фанат рока, а я была непреклонна и старалась его не слушать.

Хотя доля правды в его словах есть. Но если посмотреть на ситуацию с моей стороны, то не безнравственно ли он поступает, доставая меня? В общем, мы друг друга стоим.

– Это уже ни в какие рамки, девушка! – решительно заявил он, ткнув пальцем в мое плечо.

Нет, вообще-то, я спокойная. Как удав, проглотивший на завтрак слона, на обед бегемота, а на ужин мамонта, и которого на ночь постигли последствия греховного чревоугодия – съеденная троица устроила в его пищеварительной утробе пьяный дебош, распив на троих тёпленький пищеварительный сок, в результате чего играли в карты на желание и ругались матом, досадуя, что не могут вызвать себе эскорт особ женского пола легкого поведения.

– Ну что тебе? – недовольно огрызнулась я.

– Да я сейчас ментов вызову.

– Это я вызову! Сам меня трогает, да еще и грозится.

– Это была вынужденная мера.

– А сексуальный маньяк – это болезнь такая. Лечиться надо!

Мы так неистово стали наезжать друг на друга, что водитель автобуса, не выдержал и попытался отрезвить нас через громкоговоритель:

– Прекратите! Иван, твои странные методы подката к девушкам начинают заставлять меня задуматься о наличии у тебя коммуникабельных способностей. А вы, девушка, заплатите уже за проезд и прекратите строить из себя жертву группового изнасилования, – и уже тихо для себя добавил: – А то, учитывая ваш гонор, чувствую, мы с Ванюхой вдвоем по статье пойдем…

У меня аж слов не нашлось. Глаза сами собой округлились. Значит, вот что рокер пытался с меня стребовать, после того, как я его продинамила и целенаправленно не слушала. Методы у него, конечно, не самые адекватные, вот и получилось то, что получилось.

– Проезд оплатите, пожалуйста, – недовольно буркнул Иван, являющийся в данном средстве передвижения кондуктором. Вон у него на поясе даже сумочка специальная висит.

Он протянул руку за деньгами, я, не мешкая, достала нужную сумму и получила взамен билет. Посчитав циферки, определила, что мне попался встречный билет.

– Предыдущий был счастливым, – заметил парень практически беззлобно, а вот во мне проснулось чувство вины.

– Прости, – буркнула я.

Вечно я веду себя как овца на светском рауте. Так неудобно…

Молодой человек оказался очень отходчивым и, махнув рукой, посоветовал мне не париться, мол, всякое случается.

– Пустяки.

– Так глупо вышло.

Он на это улыбнулся и подмигнул мне:

– Но признайся, ты почти сдалась, потому что не смогла устоять перед моим обаянием, и лишь поэтому решила сделать вид, что меня нет. Ведь я великолепен, а ты просто не могла сказать мне «нет»?

Ну и раздутое у него самомнение. «Хорошо, подыграем,» – неожиданно для себя решила я. Возможно, это поможет загладить мне чувство вины, от которого я до сих пор не могу избавиться.

– Да, ты прав, – кивнула я, вызвав на его лице широченную самодовольную улыбку.

– Я знаю, – этот индивид от скромности точно не помрет. – Меня, кстати, Ваней зовут.

– Лена.

– Приятно познакомиться, мисс Меня Хотят Все.

Он радостно заржал своей пошлой шутке. А мы тоже не лыком шиты.

– Взаимно, мистер Кондуктор или лучше мистер Бабник?

– Лучше мистер Холостяк.

– Окей.

– А у тебя есть парень? – он вопросительным взглядом указал на мой шедевр, который уже полностью потек.

– Да. То есть.. В общем, все сложно.

– Понимаю.

– Ну, у тебя-то проблем с девушкой, за ее отсутствием, нет.

Ваня удивился:

– Откуда знаешь, что у меня нет девушки?

– А как же «называй меня мистер Холостяк»? – хохотнула я.

– Точно! Слушай, а ты мне нравишься.

– Ты тоже ничего. Ой, моя остановка!

Как всегда, я опомнилась неожиданно. Ваня среагировал мгновенно, сразу видно, что не первый день работает, – вскочил и нажал на кнопку требования остановки, одновременно крикнув водителю, что меня нужно высадить. Автобус резко дернулся и притормозил, облив сверху донизу караулившую свой маршрут старушку. Ее даже не спас сделанный на века советский зонт ядовито-поносной окраски.

Мой новый знакомый вновь заржал, радуясь пополнению копилки неудачных случаев, которыми так весело делиться с друзьями. Бабулька чертыхалась. А я съежилась, предвосхищая свое ближайшее будущее с градусником подмышкой и холодным компрессом на лбу, потому что в одном лишь легком платье я мигом промокну со всеми вытекающими из этого последствиями. Но на мои плечи опустилось нечто теплое – это Ваня расщедрился и великодушно стянул с себя толстовку, заметив мои колебания перед схождением со ступенек:

– Не болей, – напутствовал он меня.

Такой заботливый. А с виду колючий. Видимо, я всегда людей оценивала лишь поверхностно, забывая заглянуть глубже, как и забываю кинуть взгляд в кастрюлю, прежде чем набрать в нее воды для супа. Бывало, раньше папа (это сейчас на нашей кухне безоговорочно царит Максим) просил меня подсобить ему в готовке, пытался воспитать во мне любовь к кулинарии что ли. Он давал мне самые безобидные указания. Но я и с ними не справлялась, поддерживая статус абсолютно неспособной к готовке клуши. Например, я могла спокойно залить невесть как попавшую на дно кастрюльки сухую бабочку и поставить ее на огонь. Такая вот я поверхностная. Еще и невнимательная, но часть самокритических рассказов лучше приберегу для психолога.

– Спасибо, мистер Холостой Кондуктор.

– Не стоит, – крикнул он в закрывающиеся двери.

– Постой, как мне ее вернуть?

Но двери уже плотно закрылись и автобус двинулся дальше. Из удаляющегося транспорта мне махал хозяин толстовки, затем он обернулся в сторону водителя. Не знаю, что тот ему сказал, но кондуктор принял некий озадаченный вид и стал усиленно размахивать руками, вперемешку с этим оборачиваясь к шоферу и крича ему что-то. Видимо, осознал, что мы не условились, как вернуть ему его вещицу. И что же делать? Мне теперь только на их маршруте прикажете гонять, чтобы однажды все-таки встретиться и вернуть ему ее? Да уж, ситуация… Пока не знаю как, но вернуть надо обязательно.

Хотя и момент и был испорчен последним неприятным событием, в целом, мое состояние было благодушным, несмотря на нашу ссору с Шером. Да, я все еще переживаю. Да, мне горько от его жестоких слов. Да, я совершенно не представляю, что нас с ним ждет в будущем и есть ли оно у нас вообще. Но. Но после общения с Ваней мое настроение чуть поднялось, я почувствовала вкус к жизни. Такой неунывающий человечек как он сумел растрясти меня. Это дорогого стоит.

– Сволочи беспардонные! – потрясала кулаком агрессивная бабуля. – Ироды! Гаишников на них нет!

Сидящая во мне мама Чоли уже все свое сердце проткнула иголками, а душу разорвала как британский флаг, сострадая старушке, с которой прислучилась эта казусная ситуация, и я ринулась к ней на помощь.

Удивительно, что я ее сразу не признала, но это была Серафима… моя соседка с первого этажа собственной персоной.

Интересно, что она в такую погоду на улице забыла, когда ее закадычная подружка Грипп даже внука своего придурочного из дома не выпустила бы. Тем более он вообще в больничке прописался после недавних бурных событий. Оппачки! Как же я могла забыть об этом? К тому же из моей головы совсем вылетели завоевательские планы двух пенсионерок по поводу внедрения меня в семью Агриппины. Нет, мне и своей шизанутой семейки хватает. К тому же у меня есть бонус в виде Охренчиков. Думаю, с коллекционированием в своем роду шизиков надо завязывать. К тому же нафига мне второй муж? В нашей стране гаремы не поощряются. Или типа третий не лишний – третий запасной? А еще есть вариант «трехколесного велосипеда»… Фу-фу-фу! Как такое только в голову пришло? Какая же я пошлая… Это все влияние Артема. Да, это он виноват во всем безоговорочно. У него исключительно вредоносная аура. А мои последние размышления вообще оснований не имеют, так как Шер будет продолжать в том же духе, и вот если же он так и сделает, то…

Хотя что я несу? Мы ведь только что расстались. Даже этот чудной кондуктор тонко подметил гибель наших отношений. Мы все равно разведемся, это дело времени, это как бы постулат, то есть вещь очевидная, которая обсуждению, а тем более доказательству, не подлежит.

Предчувствуя наихудшее, я решила накинуть плотнее капюшон и быстренько сбежать, пока не попала в поле зрения моей остроглазой соседки, но было уже поздно:

– Лена! Вот тебя-то я и жду, – зловеще проговорила облитая с ног до головы старушка обвинительным тоном, как будто мы с нею условились встретиться здесь еще час назад, а я, коза такая непунктуальная, взяла и опоздала.

Первой мыслью было кинуться наутек и вряд ли она бы меня со своим прогрессирующим в ее ветхом возрасте радикулитом догнала, вот только это показалось мне малодушным. Спрятаться в свою скорлупу от греха подальше – так я обычно и поступаю. Но ведь это не вариант. Надо быть сильной и встречать все беды, выпятив грудь колесом, хотя мне там и выпячивать-то нечего, но попытаться стоит.

Я решила разобраться со сложившейся дурной, в традициях идиотских американских ситкомов, ситуацией здесь и сейчас.

К тому же помочь вредине-старперке все равно надо. Человечность прежде всего! Ну, а еще незначительный факт того, что у нее есть зонт… Но это, разумеется, не имеет значения!

– Вы не сильно пострадали?

Сера чуть ли не задохнулась от возмущения. Ну да, согласна. Промокнуть до самых панталон не самое приятное ощущение.

– Не сильно? – взвизгнула бабулька. – Да я промокла до костей. Совершенно точно, что у меня сейчас поднимется температура и я, – ее голос сошел до трагичности: – умру! А я даже номер из-за дождя не разглядела! – досадовала она, заламывая руки. – Но ничего, – она погрозила в сторону, которую удалился автобус, – я их прокляну – одних «зайцев» всю жизнь катать будут!

– А вы умеете? – с долей опасения в голосе спросила я.

Береженого Бог бережет, говорят.

– У меня есть интернет, – сильно выделяя обе буквы «е» в последнем слове, бескомпромиссно заявила она. – А в нем, между прочим, можно все, что угодно найти, даже, – ее тон сменился на доверительный: – как приворожить человека.

Казалось бы, я, наивная блондинка, должна сейчас округлить глаза в юбилейные десятки и, писая кипятком от свалившегося мне на голову счастья, с благоговением внимать ее мудрости, но меня в свое время бабуля просветила, что никаких приворотов-отворотов в жизни не существует. А вот на счет того, что можно проклясть человека, я бы не была так легкомысленно настроена. Ведь существует закон бумеранга, который гласит, что каждое действие (плохое, хорошее) вернется в будущем адресату, типа земля квадратная – за углом встретимся. Это карма. Но также я не исключаю того факта, что Сера – престарелая шаманша магии вуду, которая была изгнана из родного клана низкорослых гоблинов с поэтичным именем Крючконоусы за отсутствие на носу отличительной фамильной бородавки с лишением магических способностей. Страшная она индивидуальность, в общем.