Текст книги "Держи Меня Крепче. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Душка Sucre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Вся веселящаяся в квартире компашка во главе с хозяином апартаментов мигом оказалась у раскрытой двери к ванной комнате, где они обнаружили преинтереснейшую картину – бултыхающаяся в море пены Леся и практически валяющийся на ней недовольный Дэн, пытаясь переорать друг друга, дикими кошками пытаются «обласкать» друг друга.

– Чмо косоруко-ногое!

– Истеричка!

– Ты меня утопить пытаешься?

– Это ты пытаешься!

– Нет, ты!

– Хорош ругаться, неудачники! – осадил их Шер и протянул руку Ванильному, чтобы помочь ему выбраться из «объятий» Леси, которая и вправду чуть его не притопила, пытаясь самой не утопнуть.

– Спасение утопающего – дело рук самого утопающего! – напомнил Дэн Шеру, когда тот повторил действие с подругой своей девушки. Артем цепко посмотрел на него, но, оказалось, что Ванильному есть что добавить: – Или же двух спасателей, – и усмехнулся.

– Один, боишься, не справлюсь? – вздернул бровь вверх Охренчик.

– Ах, как видишь, дорогой друг, я пытался сделать это в одиночку. Но… наш утопающий не так прост, как кажется.

Они оба заржали на манер двух приятелей-горилл, затем неуловимым движением схватили ее за руки, каждый со своей стороны, и вытащили «на сушу». Она изобразила обморочный припадок, размякнув на полу прихожей. Все, как один, сгрудились над ее «бездыханным телом», тревожно вздыхая. Мартин порывался позвонить в скорую, но его перебил невиннейший комментарий Шера, который на сто процентов был уверен, что девушка продолжает игру:

– А ты что, Зось, нижнее белье не носишь?

И он оказался прав.

Леся вскочила, как укушенная в попу попугаем, и стала прикрывать руками свою грудь, прижимая локти к насквозь промокшему халату, сквозь который видно было ровным счетом ничего, но она не сразу это поняла.

– В яблочко! – сам себя похвалил Охренчик, наградив бутылочкой темного алкогольного напитка.

– Будет щас тебе в яблочко! – огрызнулась мокрая девушка, ругая себя за наивность.

На ее слова откликнулся Данила, которому действительно «подфартило» искупнуться:

– Между прочим, мне уже было…

– Как говорится, благими намерениями… – начала Вика.

– Вымощена дорога… – подхватили хором Ава и Ева:

А закончил фразу Шеридан:

– На новоселье! Слушайте, у нас же праздник, а мы тут ссоримся, ругаемся, как бомжи на свалке из-за недоеденного бутера из «Мака». Смешно же. Так что, бразы и дамы, – он поклонился женской половине и поднял вверх бутылку, – предлагаю тост! Так-с, только сначала, – он заметил, что Лесе поднять нечего, но быстро сориентировался и нашел бутылочку и для нее: – Держи, подруга моей дражайшей второй половины. Друзья, давайте выпьем за то, чтобы все получалось так, как мы того хотим. Мы – вершители своих судеб. Мы – сами закладываем фундамент и строим свои жизни, сами «разбиваем палисадники» вокруг них, сами выбираем «соседей», с которыми нам предстоит сосуществовать. Все это на наших плечах и в наших сердцах. Так что, будем!

Он поднял бутылочку, звон стекла заполнил комнату.

Они подняли первый тост, второй, третий. К четвертому, Леся уже перестала следить за тем, кто и что говорит. А то, что было после пятого, она с трудом пыталась вспомнить утром, когда лучи палящего солнца скользили по ее закрытым векам, от этого перед глазами рисовались кроваво-красные несуразные картины.

– Ах… – хрипло отозвался чужой голос, оказавшийся ее собственным. – Черт.

Иллюстрации прошлого вечера, то есть ночи проплывали в ее сознании, как слайд-шоу. Только эта презентация не была достаточно оформлена: не хватало соответствующей музыки, да и сами картинки скакали не по порядку. Казалось, что ее составил неумелый ребенок, который второй раз к компьютеру подошел.

Дэн подвешивает свою футболку под потолком, подпрыгнув, как под кольцом…

Вика вышвыривает часть кальяна в окно…

Мартин достает пакет и дарит Артему какую-то статуэтку, поздравляет с новосельем…

Вся компания пытается открыть ту самую закрытую секретную дверь шпилькой, скрепкой, иглой… Безрезультатно…

Джава пускает пух из подушки, поздравляя всех с Новым годом…

Илья ослепляет вспышками любого, кто на него посмотрит…

Они все вместе оказываются на этаже рекреации…

Купаются в бассейне…

В холле на первом этаже Сережа и Шер в отсутствие Мартина меняют все ключи местами…

Степлер медитирует, стоя на голове…

Все танцуют…

Вместе поднимаются на крышу встречать рассвет…

Она и Шер дерутся за право спать на кровати…

Шер выигрывает и заваливается спать, но Леся спинывает его на пол…

– Ох, бог ты мой… – она прижала руки к себе, боясь посмотреть на пол.

Ей вообще было сложно встать – голова гудит, тело не слушается. Во рту такой ужасный привкус, словно стая кошек устроила там себе бесплатный туалет. Она, кряхтя, все же приняла сидячее положение, но слайд-шоу, кажется, все еще продолжается… Иначе, каким образом она могла бы увидеть перед собой краснющее лицо папы и контрастирующее с ним бледное личико мамы.

– Не помяни имя Бога всуе, – обрело голос грозное лицо Николая Велимировича.

– Мамочки, – взвизгнула Леся и плюхнулась на пол.

Пол, в свою очередь, возмутился:

– Ауч, я тебе батут что ли?!

«А нет, это всего лишь Шер. Пол по-прежнему говорить не умеет,» – успокоила она себя мысленно, а в следующую секунду вскочила пружинкой обратно на кровать.

Определенно, в нашем скромном обиталище семейства Матвеевых (упс, семейства Матвеевых плюс один – Охренчик, то бишь новая я собственной персоной) все, абсолютно каждый, могут спать беспробудно, что их ни петардой новогодней, подброшенной заботливой рукой, не разбудишь, ни аварийной сигнализацией, а эта шутка – нехилая вещь: и барабанные перепонки, и нервная система подрывается на ура! Но им хоть бы хны. Одна лишь я сплю как одинокий суслик в поле – чутко и осторожно, будто какой-нибудь монстр из любимых егоровских ужастиков может напасть на мой сон с очевидным желанием порушить его и спереть мои нежные фантазии. Хотя с сегодняшним сном я бы рассталась с удовольствием, потому что преследующие меня всю ночь мрачняки на «жизненную» тематику всех готов планеты: кладбище в полнолуние, надгробные плиты, устрашающие горгульи и жизнеутверждающие надписи «Rest in peace» как-то не очень склоняли к дальнейшему сну.

Но вставать и покидать мягкие объятия постели все равно желания не было, поэтому я растягивала драгоценные секунды как могла, сладко потягиваясь и зевая.

Одновременно с очередной трелью звонка в дверь лежащая на соседней кровати Соня прорычала мне что-то невразумительное, что моей логикой было воспринято как:

– Открой же эту чертову дверь!

Сама сестричка этого делать не собиралась, ибо сон в нашей семейке дело святое.

– Сейчас, – отозвалась я, в очередной раз зевая, все же семь утра – это не мое звездное время и ко всяческим подвигам в виде квеста «встать-дойти до двери-открыть замок-поприветствовать пришедших-хлеб-соль-(чай-кофе)-и тэдэ и тэпэ» ни морально, ни физически я еще не была готова, но это лучшая альтернатива тому, чтобы слушать вопли сестрички.

– Сто лет назад проснулась, так что меня не мучай! – зловредно донеслось сквозь подушку, которой она накрыла свою рыжеволосую макушку.

Я же бодро (ну как сказать «бодро»… как раненный в попу красноармеец, на чистом энтузиазме несущий знамя соратников сквозь огонь, воду и медные трубы) метнулась к двери, чтобы прекратить надрывные предсмертные треньканья нашего звонка.

– Кто там?

Ответ оказался лаконичным:

– Это мы.

– А кто «мы»?

– Радуга, – отозвался мужской голос.

– Какая радуга? – да, хвалиться нечем, но мое сознание в подобные часы работает в автономном режиме и функции выполняет лишь посредственные. Обдумыванием новой информации и составлением выводов оно себя не утруждает.

– Радуга. Семья. Мы родители Олеси. А кто за дверью? Это Лена?

– Леночка, это ты? – включился в разговор женский голос. – Это я – тетя Нина. Мама Леси. Открой нам, пожалуйста.

–Ээ.. Да, сейчас, – проснулась я, услышав действительно пробуждающие факты. – Здравстввуйте!

Моя гостеприимность не знает пределов, к тому же я умею очаровательно улыбаться на все «32 норма». Но все эти достоинства меркнут на фоне моего напряженно работающего мозга, что чуть ли не слышен скрип задвигавшихся шестеренок, смазать надо было.

– Здравствуй-здравствуй, Леноч… Ой!

В принципе, у Николая Велимировича, глаза никогда большими не были, скорее, они напоминали две узкие щелки, и каким образом они расширились до размеров шариков для пинг-понга, я с трудом воображаю, все же факты на лицо. А именно два круглых «пятака» в пушистом обрамлении ресниц, взирающие на меня с шоковыми интонациями. Или же это мое больное воображение? Но, надеюсь, у него не базедова болезнь, прискорбно было бы…

Стоящая, то есть застывшая, по правую руку от него Нина Павловна скоррелировалась в моем представлении как окаменевшая после встречи с взглядом Медузы Горгоны. То есть получалось, что я являюсь последней, ибо она превратилась в статую после того, как увидела меня. Не очень-то приятные мысли.

– Здравствуйте! Очень славно увидеть вас у нас… в гостях! – не сдавалась я и моя вера в прекрасное в придачу. Мы вообще ребята удалые, ни по чем не капитулируем с насиженных позиций.

«Врагу не сдается наш гордый «Варяг»! – пропел стройный хор тараканов очумительным фальцетом в моей голове.

– Лена?! – ошарашенно переспросила тетя Нина. – Что с тобой произошло?

– То есть?

Эх, меня бы сейчас окунуть в латте, а затем для контраста в молочный коктейль, желательно ванильный, и еще мелком «Машенька» закусить напоследок… Хотя это вряд ли поможет очистить разум.

– Ааа! – огласил нас и так предельно недоуменных и пребывающих в состоянии экспрессии сдвоенный детский крик.

Это заголосили их два младших чада – Таня и Костик. Почему вдруг? Просто… они увидели меня. Да, кажется, я сегодня в ударе и Баба Яга, скрещенная особо извращенным умом с Мерлином Менсоном, тупо затягивается косячками, набитыми черным чаем «Принцесса Зита/Гита». Ага, это на фоне меня.

Даже желание появилось гордо стукнуть себя пяткой в грудь и собственноручно воздвигнуть себе памятник.

Эгоцентризм в запущенной форме. Вот и диагноз сразу нашелся.

– Деточки, не плачьте… – жалобно попросила Нина Павловна, присаживаясь на корточки рядом с ними.

– Дети, – еле справился с голосом Николай Велимирович. – Отставить слезы! – и поучительно потряс указательным пальцем в назидание.

– А в чем, собственно, дело? – пискнула я, хотя здравый смысл вопил дурным голосом: «Заткнись, дура!«

Но кто ж его станет слушать?.. Лично я решила, что это опять тараканы его пародируют… Они у меня вообще товарищи артистичные, с огоньком.

– Ну, как же?.. – под нос себе бормотала мама моей подруги.

– Бывает… – обреченно изрек ее папа и осчастливил нас всемирно известным жестом «А пошло оно всё на!..»

– Что бывает? – невинно поинтересовалась я.

– Мама! Шлек лазговаливает! – очень сильно удивился, да и удивил меня Костян.

Это я что ли «Шлек»?

Николай Велимирович, взяв себя в руки, заодно и мои плечи, развернул меня лицом к зеркалу, и тут я узрела… это. Да. Не зря меня мелкий так назвал, подразумевая, вероятно, Шрека. Мое лицо, тщательно промытое перед сном от косметики, и еле одобренное мною на дальнейшее существование, все же фингалы – вещь упорная и быстро покидать намеченных позиций не умеют, было зеленым! Вечером же желтоватые разводы, пришедшие на смену фиолетовым пятнам, в целом меня порадовали, значит, скоро сойдут, решила я и утопала спать. По пути мне встретился папандр, нацеленный на кухню. Пожелав ему спокойной ночи и сладких снов, я свернула к себе, оставив его немного озадаченного в коридоре. Сама же легла в кровать и моментально заснула.

Вот только сейчас до меня дошли последствия моего глобального эпик-фэила (спасибо, Стас, благодаря тебе я даже могу обозвать это по молодежному, а не как любитель шансона – капец, трындец, кабздец). Видимо, в моем папаше срочно проснулся родитель и он решил спасти дочь родную от уродства – смазать мое лицо зеленкой, пока я спала. Да, если бы я бодрствовала, фиг бы я ему позволила. Но, боже мой, кто та тщедушная сволочь, что надоумила его на сие надругательство?!

Из зеркала на меня смотрели грустные глаза. Мне бы еще повязку на глаза и Рафаэль, Донателло, Леонардо и Микеланджело с радостью взяли бы меня в свою команду, если бы я, конечно, прошла отбор у их подружки Эйприл, а то кто знает – может она бы мне из ревности и волосы все выщипала? Тогда я бы точно сошла у них за свою.

Мои руки с недоверием ощупывали лицо, а я хлопала глазами, пытаясь смыть наваждение. Нет, это же не может быть правдой?..

– Ленк, а теперь в камеру так же грустно посмотри, – дал о себе знать маленький папарацци, тем самым подтверждая мой кошмар.

– А что случилось с тобой, Леночка? – вновь спросила тетя Нина, которая пришла в норму.

Перекрикивая ее, оба ребятенка, растирай на лице слезы, слюни и сопли тыкали в меня пальцами и вопили:

– Шлек! Шлек!

Я пипец какая популярная в этом образе.

– Это зеленка. Кажется…

– Что за шум, а драки нет? – выполз из своего логова дядя Макс, на ходу подвязывая халат. – Ой, у нас гости!

Он всплеснул руками, затем схватился за голову и стал нарезать круги по квартире, как типичная домохозяйка. Камера тут же потеряла интерес ко мне, найдя нового героя для репортажа.

– Дядя, это родители Леси, моей подруги, – мрачным голосом представила я ему гостей. – А вы проходите, располагайтесь.

Макс кинулся к ним, нарисовав на лице улыбку модели, рекламирующей стоматологическую клинику. Тут же стали раздаваться приветственные речи, представления и прочее, а я ринулась смывать с лица зеленку.

Результат был нулевым, а во мне проснулся зверь и я рванула к смертному одру моего папы.

Распахнув дверь с ноги, я никак не ожидала увидеть его беззаботно болтающего по телефону, укрытого одеялом с дурацкой улыбкой на лице. У него что, обострение весны? Или с чего вдруг эта улыбка влюбленного идиота?

Увидев меня, у папы улыбка с лица сошла.

– Папа! Как ты мог? – завопила я.

Он соскочил с кровати, прошептал что-то быстро в трубку и нажал на сброс. Кинулся ко мне:

– Дочь, я же хотел как лучше. Зато скоро все пройдет…

– Что пройдет? Зеленка? Ты в своем уме?

Кажется, он не ожидал от меня бури эмоций. Но что поделать, пообщавшись с некоторыми индивидами, я стала экспансивной. Даже чересчур. Но я и сама не ожидала, что буду такой вспыльчивой. Где это видано, что бы я папе заявляла, что он не в своем уме?.. Да я сама уже схожу с ума.

– Леночка…

– Папа, прости, я перегибаю, – взяла я себя в руки, хотя это было непросто. – Но и ты неправ. Нельзя так просто, – я снова начала переходить на повышенные тона, – без спросу малевать на моем лице!

– Я бы не стал, но твое лицо ужасно выглядело! – стал он оправдываться.

– А сейчас типа лучше?

Он замялся. Да, папа есть папа. Сначала делает, потом думает. Причем последним иногда и вовсе пренебрегает.

– Нет… Но это же временно. Зато синяки быстро сойдут!

– Папа! Ты что как маленький? Зеленкой синяки не лечат!

– Кто это тебе сказал? – решил он меня поучить, сложив руки на груди. – Ты вот сама не знаешь, блоги медицинские не читаешь…

– А ты читаешь?

– Да. Вот со вчерашнего дня и читаю.

Меня начало понемногу осенять, то есть в голову начали закрадываться нехорошие подозрения. Конечно, блоги он читает. Архитектурные. Но медицина?..

Мой папа замечательно смыслит в технике и в инете тоже без проблем дрейфует, чего не скажешь о его родном братике. Но… он же сам недавно ныл нам, что у него планшет не работает, а Егор его понукал тем, что использовать графический планшет как подставку для горячего кофе категорически запрещено. В общем, этому слову техники пришел преждевременный трагичный конец, а новым Род обзавестись еще не успел.

– А где читаешь? – провокационно спросила я.

– В интернете?

– А интернет где берешь?

– У Стасика вай-фай роутер стоит. У меня пароль есть, – он ошеломительно улыбнулся, но такие улыбочки действуют только на его дам сердца, но уж точно не на меня.

Напряжение в теле немного зашкаливало, поэтому я прикрыла на секунду глаза, чтобы расслабиться, но перед моим незамутнённым взором предстала широко улыбающаяся физиономия Артема. Что он забыл в моем подсознании – очень интересный вопрос. Скорее всего, улыбка папы проассоциировалась в голове с улыбкой Шера, и дало все это вот такой неказистый результат. Мне точно пора в дурдоме койку-место резервировать, а лучше сразу комнату, чтобы, не дай бог, не заразить никого моим прогрессирующим слабоумием. А то ведь, не ровен час, на моих предков и в суд подадут за то, что довели до такого безобразия.

Но сейчас о другом. По губам этой ухмыляющейся заразы я прочла: «Ты похожа на маленького пыхтящего гномика». Неудивительно, что мне это не понравилось. А то, что он, будучи в своем репертуаре, добавил дальше: «Тебе еще бороду накладную напялить и кирку в руки вручить – и смело можно в Альпы отправлять на поиски золота и бриллиантов», вместо того, чтобы, как задумывалось, успокоить мои нервишки, наоборот, крайне разозлило меня.

Так что я открыла глаза, в которых плескалась концентрированная доза бешенства, и продолжила буравить ими папулю:

– А волны, видимо, сразу в мозг направляются?

– Ну…

– Колись уже, пап, где этого бреда про зеленку набрался?

Честно говоря, меня даже поразила его стойкость. Он ни разу не сморщился, глядя на меня. Да я сама на себя смотреть не могу, а он такой стойкий. Молодец, горжусь папой. Но прощать его пока рано.

И все же ему пришлось поведать мне историю. А я, пока слушала, думала до белого каления дойду.

Оказывается, после того, как в пред-предрассветных сумерках увидел кошмар, мчащийся на крыльях ночи к себе в комнату, то есть меня, Род испугался сначала, а потом немного подумал и понял, что его дочь немного неадекватно выглядит. Но он же у меня добряк, пройти мимо чужого горя не может, поэтому решил воспользоваться инетом и узнать, что помогает скрыть синяки. Так как планшет его крякнулся, папандр не растерялся, а пошел к повелителю Интернета в нашем доме, то есть к Стасику. Тот в комнату себе не пускал, хотя за радость было то, что он уже и не спал. Папа долго пытался выспросить у него комп на пару минут, но тот был скуп на просьбы дяди. А вот только что легший спать Егор просьбам папы внял беспрекословно и на его вопрос как скрыть синяки, выдал моментальный ответ – закрасить зеленкой. Разумеется, синяки можно ею скрыть и превратиться в царевну Лягушку. Но Род же был бы не Родом, если бы просто не подумал об этом. В общем, далее папа сделал свое черное дело, щедро измазав мое лицо в лекарстве и, окрыленный своими чистосердечными порывами, упорхал спать.

– Ты же не ждал, что я скажу тебе за это спасибо? – грозно насупив лицо, поинтересовалась я.

– Ну… почему же не ждал?

– Папа!

– Доча!

– Как ты мог?

Я всхлипнула, как это бы сделал любая девушка на моем месте, хотя слез, как обычно, не было ни миллилитра. Но папу жест воодушевил, так что он, как был в труселях, так и поскакал за мой следом.

Хаха.

И может я злая немного, ну, самую чуточку, но на долю секунды меня порадовало его выражение лица, когда он увидел, что у нас гости, а он весь такой почти в неглиже. У него тело, конечно, подкачанное, папа следит за собой, спортом занимается, но в душе он интеллигент. Так что папандр пролопотал что-то похожее на «Айм сорри» и удалился в свою комнату для исправления казуса.

Я же осталась, даже немного подзабыв, что мое лицо теперь – лицо Халка.

– Ахахах, – увидели меня Соня и Стас, развалившиеся в кресле-качалке.

Дядя уже успел поднять детей, и их сонные недовольные в эту рань фэйсы светились счастьем, глядя на меня. Прямо сердце радуется за них. Ну вот, я стала невероятно саркастичной.

Родители Леси заняли софу и смотрели на меня сочувствующе. Дети их шныряли где-то по квартире, от меня, наверное, прятались. Ну, я не хило их так испугала, их желания мне понятны.

А Макс суетился, разливая гостям чай по кружкам.

– Блин, Лен, ты, по ходу, каждое утро просыпаешься со словами: «Сегодня я стану звездой Ютуба!« – пошутил Стас.

Хотя, вряд ли он пошутил. Камера Сени вечно меня преследует, так что… Кабздейшн. Полный.

– Эй! – накинулась я на мелкого. – Ты же не выкладываешь мои видео на свой Ютуб?

– На Ютуб? – удивился он. – А ведь хорошая идея! – и побежал вон из зала.

Я бы погналась за ним следом, но было неудобно перед дядей Колей и тетей Ниной. Так что я решила больше не выпендриваться и, нарисовав на лице благородную улыбку, а на самом деле минорный смайл, присела на бортик домашнего водоема.

Меня терзали ужасные мысли, а в отражении зеркальной глади воды на меня пялилось зеленолицое нечто. Но я решила держать марку:

– Николай Велимирович и Нина Павловна, как хорошо, что вы решили почтить нас своим визитом, – радушно поприветствовала я их.

Они мне дружелюбно улыбнулись. И не беда, что у дяди Коли глаз дергается, глядя на меня.

– А мы за Лисенком приехали, – пояснил он.

– А Олеся здесь больше не живет, – встрял дядя. – Она на работу устроилась и квартиру снимает.

– Что?! – родителей моей горячо любимой подруги сегодня постиг второй по счету шок. – Как?!

– Самостоятельность, – Макс поднял вверх указательный палец. – Это очень важно для молодежи. Честно говоря, я горжусь Лесей.

Ее мама схватилась за сердце:

– Но… как такое могло произойти?

– Вы ее выгнали что ли? – нахмурился Николай.

Мы все заголосили одновременно:

– Нет, конечно!

– Нет!

– Не-а!

– Она сама решила сделать этот важный шаг, – с гордостью пояснил папа, появившийся в приличном виде. – Кстати, здравствуйте, я папа Лены. Род. Приятно с вами познакомиться. Леся про вас рассказывала.

Когда это она успела?.. Что-то я не помню, чтобы она проявляла повышенный интерес к моим родственникам. Хм.

– Правда? – воодушевилась тетя Нина.

– Да-да, она приходила ко мне офис, обеды приносила. Милая девочка. Очень воспитанная, чтит старших.

Я чуть в воду не полетела после его слов. Но хорошо, что папа присел рядом (в зале у нас мебели, учитывая дизайнерские замашки, дефицит) со мной и приобнял за плечо.

Я переглянулась с двойняшками, они тоже были не в курсе и также изумленно и вопрошающе таращились на меня.

– Похвально, – вставил Макс.

– А где она теперь живет? – спросил ее папа.

– Это Лена знает, – сдали меня с потрохами.

– Да, я знаю.

– Покажешь?

В их глазах было столько надежды, что я не могла отказать. Но появляться в местах скопления людей с зеленкой на лице? Нет, я еще не на последней стадии моей болезни ума.

– Я бы с удовольствием… Но вот у меня есть небольшая такая проблема, – я злобно зыркнула на папу, он извиняющеся похлопал ресничками. – В общем, на улицу мне нельзя. Пока не пройдет.

Николай Велимирович просто убил меня своим явно выраженным шестым чувством:

– Из-за зеленки, да?

Ему в шоу про телепатов надо, точно.

– Браво, кэп, – отсалютовали ему с кресла-качалки мои неугомонные брато-сестра.

Но иронии он не понял, и просто им толерантно улыбнулся, мол, дети, что с них возьмешь.

– Леночка, а зачем ты себе тогда на лицо столько зеленки нанесла?

Ну не объяснять же им, что я живу с идиотами.

– Прыщик хотела замазать и случайно опрокинула.

Звучит вполне убедительно. Тем более о моей неуклюжести они знают не понаслышке. Вечно я на их паркете поскальзываюсь и сношу что-нибудь. Один раз вон самого отца семейства Радуга снесла.

– Леночка, так зеленка с тела спиртом оттирается, – заверила меня тетя Нина.

Окрыленная ее словами, я распинала родственников на поисков оного «лекарства» по квартире, но ни нашлось ни бутылечка. Меня радует, конечно, что родственники поддерживают здоровый образ жизни, а Максим даже в рекламе снялся в прошлом году «Скажи «нет!« алкоголизму, скажи «да!« просвещению ума». На постере дядя, подобно его советскому праотцу, вытягивает вперед руку в жесте отказа, а в другой руке держит книгу собственного производства с корешком «Что такое алкоголизм и с чем его едят».

Это все суперски. И даже то, что из цэ-два-аш-пять-о-аш во всей квартире обнаружилась лишь непочатая бутылка пятизвёздочного конька, и то под кроватью Макса, к которому прилагалось устное:

– Это мне благодарные читатели из Армении прислали.

Клянусь, я даже слышала, как его нога шаркала по ковру. А Нина Павловна, вызывая ревность мужа, была на одной волне с моим шизанутым дядей:

– Правда? У вас, наверное, даже в Африке читатели есть.

Соня, переглядываясь со Стасиком, подозрительно захрюкали, принимая ее слова за сарказм, но они, очевидно, еще не знают, как жестока бывает судьба.

Максим благодаря неудачно подавляемому ржачу, заметил их и тут же скооперировался, перестав гордо выпячивать грудь, послал на задание сыночка:

– Стас, возьми у меня заднем кармане джинс бумажник и сходи в аптеку за спиртом.

– В нашем районе в радиусе километра аптек нет, – обрадовала его Сонька.

– Значит в магазин за водкой, – отрезал строгий, он иногда умеет таким быть, папа.

Дети перечить перестали, а папа, наверное, все-таки прочувствовал вину.

Правда, так быстро братик не свалил, он еще полчаса бумажник искал, потому что не знал где лежат джинсы Макса. Что уж там – сам Макс не ведал этого. В итоге они нашлись на спинке стула под ворохом одежды.

Пока он бегал в магазин, я заметила, что пропал Сеня. У меня же к нему были личные вопросы по повожу того, что он сбежал от меня в клубе, так что, оставив мирно треплющихся взрослых в зале, пошла искать мелкого. Его комната была закрыта, что неудивительно, а я решила проверить свою.

Наверное, я с этого момента буду каждую дверь открывать с опаской. Иначе у меня вся голова станет с оттенком «пепельный блондин».

Я искала Сеню, а стоило задуматься о другом. А именно – о том, куда подевались два истерящих ребенка. Нет, ну кто же ожидает подлянки от милых пятилетних карапузов?.. Да любой должен, нет, просто обязан ожидать! И не прогадает. Это же изгнанники ада. Не иначе как сам дьявол посылает их на землю, чтобы они сеяли здесь смуту.

Эти два обормота, насмотревшись «Один дома», решили поймать страшное чудище. Меня то есть. Они устроили мне облаву: рассыпали по полу круглые шоколадные шарики, а на дверь водрузили ведро с мукой. Муку они нашли на кухне, думаю, в этом им помог Сеньчик, который, сидя на моей кровати и улыбаясь до ушей, держал камеру так, что я находилась в фокусе в течение всего своего фееричного полета в комнату. С ведром на голове. Я влетела, распласталась на полу, а сверху на меня закинули сеть и вопили:

– Мы поймали Шлека! Мы поймали Шлека!

На шум, грохот и мои стенания раненной выпи прибежали остальные домочадцы.

Злую и грязную меня, причитая, достали из сети (вот где дети эту сеть взяли вообще? Может, ограбили дядин балкон?), отмыли, привели в божеский вид, в общем, обращались как с маленьким ребенком.

Обиженных судьбой (в лице меня и прочих) детей наказали и закрыли в туалете. О, глупые! Да эти дети крокодила из канализации достанут, как минимум. Их вообще надо в бочку сажать, чтобы ни с кем и ни с чем не контактировали, и тогда, вероятность избежать угрозы существует. Маленькая, но существует.

Макс наградил своего младшенького ведром и шваброй, наказав «все вылизать». Камеру его он отобрал и обещал вернуть только после того, как улицезреет результат. Сеня разобиделся, но на конфликт не пошел.

Если бы не вернулся Стас с печальными известиями, я бы, наверное, простила мир и передумала биться об стену, но он расстроил меня еще сильнее:

– Вообще-то, мне ничего продали. Сказали, что я слишком молод, чтобы так мелочно пробухивать свою жизнь.

– Точно, у нас же спиртное с двадцати одного года продают, – стукнул себя по лбу Максим.

– Так что, разбирайтесь сами. Адиос!

Потом он гордо развернулся и скрылся в направлении своей комнаты, где трусливо прятался мой двойняшка. Егор вообще по-умному поступил: так и не вышел из комнаты, пока наш цыганский табор не покинул территорию. Хотя, думается мне, он просто спал. Нацепил, наверное, наушники еще ночью, когда папа посягал на его сон, так и спит в них.

А водку все же принес сам Максимилиан, так и не обнаружив ни в одной паре глаз желания сгонять за «лекарством». Но он и сам делал это в течение часа. Получилось так, что кассирша оказалась его рьяной фанаткой и оперативно собрала своих соратниц из покупательниц, так что они оккупировали его и требовали автографов. Вот надо же было ему напороться на фэнов в такой ответственный момент!

Но, к счастью, ему удалось вырваться из их цепких объятий, не в первой.

В общем, тетя Нинель старательно вычищала мое лицо от зеленки. Очень старательно. Я думала, что она мне там дырку протрет… размером с лицо. Но обошлось. Хотя я чуть не померла от непередаваемых ароматов, глаза и нос нещадно щипало, но, несмотря на мое непоколебимое терпение, бриллиантовый зеленый его не оценил и оказался въедливым. Это каждый знает, кто в свое беззаботное детство переболел ветрянкой. Так что зеленый раствор не стерся до конца. Мое лицо приобрело эдакий, как бы культурно выразиться, благородный цвет плесени на тухлом дорогом сыре.

– Завтра-послезавтра сойдет, – пообещала мне тетя Нина.

Мне понадобилось время, чтобы «привыкнуть» к своему новому имиджу. Поэтому я посидела немного в комнате перед зеркалом. Порывшись в шкафу, я нашла сонин платок красного цвета, такие в моде у всяких рэперов, и повязала себе на пол лица. Надела солнцезащитные очки, которые скрыли вторую половину лица, натянула красную бейсболку и в целом, скрипя зубами, осталась довольна.

Систер посмотрела на меня сочувственно, а по моему телу от ее теплого взгляда прошла волна благодарности.

– Ты не одинока в этом мире, – заверила меня обычно вредная сестренка.

Я кивнула:

– Ага, спасибо.

Но эта мелкая гадина оставалась самой собой, поэтому следующая ее фраза нисколько меня не удивила:

– Тогда зачем травмировать психику окружающих? Сиди дома, а то их инфаркт хватит. Всех сразу. Ты же от расстройства сама лапки откинешь.

– Ха-ха. Отстань.

Я лишь махнула рукой и ушла. Будет лучше, если я поеду вместе с родителями Леськи. В последний раз подруга после встречи с ними плакала и даже хотела с моста сигануть. Так что будет лучше, если рядом с нею будет плечо лучшего друга – меня. К тому же в моем присутствии они будут интеллигентно отмалчиваться и кидать на нее грозные взгляды, а вот ругать не будут.

На первый этаж мы спускались в лифте, который имел благородство не быть сломанным сегодня. Аж не верится – хоть что-то хорошее в жизни. Количество запланированных у обожающего меня наверху кого-то на сегодня ужасных событий, кажется, исчерпало свой предел, так что и лифт не встал на полпути. Но это я рано радовалась.