Текст книги "Держи Меня Крепче. Часть 2 (СИ)"
Автор книги: Душка Sucre
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Егор, любуясь точеными ножками, хорошо транслируемыми от бедра из-под накинутой мужской рубашки, на которую капала вода с мокрых волос Олеси (она только вышла из душа), и, вспомнив брошенную ею киношную фразу, на ее пламенное признание лишь рассмеялся:
– Тоже мне Человек-паук.
– Эй, я серьезно! – возмутилась девушка, которую только что оскорбили, но в мозгу ее щелкнуло, как это обычно бывает, и она сменила тему, зацепившись за его фразу: – А ты, значит, любишь «Человека-паука»? – вновь опустилась на диван, прижав коленки к груди.
Произнесено это было с явным намеком на совместный просмотр одного из ее любимых фильмов, а также с надеждой, что и Егором этот фильм также любим.
– Да, – через несколько секунд с шумом выдохнул он и доверительно добавил: – Я с детства страдаю арахнофилией, хотя… почему страдаю? Я ею наслаждаюсь!
– Чем-чем? – переспросила девушка, не обременяющая обычно свой мозг излишней информацией.
– По паучкам, говорю, тащусь. С ума схожу просто, – продолжал прикалываться Егор.
Леська лишь удрученно шикнула на него и стукнула кулачком в плечо:
– Дурак!
– Не-е-е-е-исключено, – взвив указательный палец вверх, Егор спародировал одного известного КВНщика из не менее известной сценки. Другой рукой он отмахивался от бунтующей брюнетки, неожиданно воспылавшей страстью к крови. – А почему ты спросила? – он знал, что вопрос был взят не из пустоты и, разумеется, не для поддержания светской беседы.
Леся тут же расслабилась и прекратила попытки к расцарапыванию его симпатичной мордашки:
– Ладно, живи, убью тебя в другой день.
– Ты не ответила, – и в ее уходе от ответа, и старательно отведенных не накрашенных, но непростительно привлекательных, зеленых глазах Егором читались тщательно скрываемые мысли, которыми она делиться передумала.
– Это так по-детски… Спайдермен – фу. Питера Паркера смотрят только дети! – гордо вздернув нос, ответила Олеся и вскочила на ноги, возвышаясь над оппонентом. Быть обсмеянной симпатичным братом подруги ей не хотелось.
– Лесь, это поэтому у тебя на ноуте создана целая папка с…
Только он собирался поведать ей о наличествующих в памяти нетбука: трилогиях «Человек-паук», «Властелин колец», всяких дешевых американских боевиков со странными названиями: «Кровавая луна», «Лесной воин», серии «Нико» и прочего, как она его перебила:
– Что? Ты лазил в моих вещах? – взревела оскорбленная девушка, изрядно покраснев.
– Ты сама мне девайс подсунула, и вообще нефиг по комнате вещи развбрасывать, – напомнил ей парень.
– Напомни мне впредь быть осмотрительней! – взвизгнула Леська и, скрестив руки на груди, плюхнулась на диван. Своей любви к подобным фильмам, где кулаки на «ура» решали все проблемы, она не стеснялась. Обычно не стеснялась. А вот в присутствии Егора… Сейчас она даже готова была выкинуть из головы рыжего ангелочка, которого ждала всю неделю и который, кажется, дальше заигрывания заходить не стал.
Егор воспринял краснеющее лицо Леси за стеснение и, возомнив себя дьяволом-искусителем, мягко по-кошачьи навис над ней, уперев руку в спинку, желая удостовериться, верна ли вспыхнувшая в его голове догадка:
– Окей, детка, как скажешь, – промурлыкал он ей на ушко, заправив за него выбившуюся мокрую прядь. Дальше флирта он идти не собирался.
– Ты домогаешься до меня? – резко развернула к нему пылающее лицо девушка и, ощутив на щеке его дыхание, которое практически касалось ее подбородка, губ и носа, позабыла свою дальнейшую речь.
Парень и сам теперь не знал ответа. Его дыхание перехватило от ее изумрудных глаз и сладковатого цветочного аромата, исходящего от загорелой кожи девушки. Пухлые губы дразнили и рождали в его голове всякие непотребные картинки.
Сама Леся никак не ожидала подобной ситуации. А даже если и ожидала (где-то в глубинах своего подсознания – все же дядюшка Зигги оставил богатое наследие), то и представить себе не могла, что ее будет так сильно влечь к парню, от которого несет потом и помойкой. Да-да, она только сейчас в полной мере ощутила на себе его амбре. До этого, сидя рядом, она хоть и морщилась от его запаха, но он не так сильно бил в нос, зато сейчас…
Леся оттолкнула от себя Егора, тот от неожиданности растянулся на полу:
– Фу! Ты в какой зоне экологической катастрофы провел ночь?
– В той же, где и ты, – с достоинством ответил парень, кряхтя и потирая место ушиба. Сегодня это была не первая травма.
– Как отвратительно. Низко – намекать людям на их ошибки. И вообще, шляешься где-то, а потом к невинной девушке лезешь, маньяк! – Леся вновь запрыгала на диване, но теперь уже для того, чтобы оградить себя от близкого контакта с Егором, который не торопился подниматься с пола. Она чувствовала, что во второй раз оттолкнуть его не сможет и ей на источаемые им ароматы будет глубоко наплевать.
Так они еще полчаса вопили и ругались, пока не пришли к консенсусу. Мир восстановил Егор и предложил по-дружески посмотреть кино. Лесю такой мир устраивал. Правда, они еще полвека не могли решить, что смотреть, но, в конце концов, девушка отправила его в душ и даже не подумала снабжать одеждой, так что вышел он после душа, обернувшись лишь в полотенце.
Настроение Леси было неприлично приподнятое, а Егор, присаживаясь на диван для просмотра выбранного ею фильма, задал уже давно интересовавший его вопрос (к тому же его волновал факт наличия на теле Леси мужской рубашки):
– А чья это квартира?
– Подруги Ленки. Она замуж выскочила за типа с пресмешной фамилией… блин… как же… что-то такое с хреном связанное…
– С хреном? – переспросил Егор, готовясь к худшему.
– Ага…
– Может… Охренчик? – братец Лены округлил глаза.
– Так точно! – Леся игриво приставила руку к голове.
– Охренчик? Уверена?
– Ага, сто процентов. Мы еще с Ленкой долго угорали над его фамилией.
– Лена тоже угорала? – уточнил Егор, уже ни в чем неуверенный.
– Ну, она скорее выразила сочувствие, ты же знаешь, какая она у нас благодетельная, – Леся тепло улыбнулась. – Только я не поняла прикола – что это за кретинище называло себя ее парнем?
– Это господин Охренчик собственной персоной, – отозвался Матв, абсолютно не желая верить в то, что сейчас так ясно предстало перед глазами.
А вот Леся думала вслух:
– Значит, он женат, то есть у этого козла есть жена, Лена об этом знает, но все равно с ним встречается? О, как низко она пала! – Леся, ужаснувшись, грохнулась на софу. Егор поспешил ее исправить, пока подруга сестренки не учудила еще чего (отпаивать девицу в обмороке ему было не с руки – тело и душа рвались накостылять Артему за прыткость и заодно Лене за безрассудство):
– Это значит, что Лена вышла замуж за этого кретина, – мрачно возвестил он.
Леся развеселилась:
– То есть наша Ленка сейчас Охренчик?
Егор кивнул, а девушка заржала в голос.
– Совесть имей, – окрикнул ее Матв, – неужели ты считаешь, что это смешно?
– Да! – не стала церемониться Леська. – Идиотская фамилия, вот ей под-фартило-о!
Она уже чуть ли не по полу каталась. Олеся уже даже не знала от чего ей смешнее: толи от того, что такого красавчика наделили зверской фамилией (у него наверху по-любому есть кто-то из небожителей, кому он по-крупному нагадил), толи из-за того, что подруга теперь щеголяет с офигенной завидной фамилией. Как бы то ни было, Егор тоже заразился и присоединился к гоготу, который был прерван звонком в дверь.
– Здравствуй, братик, я не вовремя, да? – осторожно поинтересовалась я и начала пятиться назад
– Привет! – он хитро прищурился и, схватив меня за руку, втащил в квартиру, абсолютно не смутившись своего нескромного вида. Ну да, мы родственники и я его и голым не раз видела – мы в детстве всегда в ванной вместе купались, в общем, смотреть на него в неглиже я могла без стеснения, но он вроде как сейчас у моей подруги… А это… Это наводит на некоторые мысли. Радостные мысли!
Леся сидела на диване, поджав ноги и уперев невидящий взгляд на ловящего руками в воздухе самолет Супермена. На мое приветствие она не ответила, пребывая в глубокой задумчивости.
– Тебе есть что нам рассказать? – Егор усадил меня на кресло рядом с диваном и поставил руки на мои колени, давая понять, что сбежать мне не даст.
– Мне есть что вас спросить!
А фигли?
– И что же? – удивился братишка.
– Ты и она… вы вместе?
Не знаю, кто из них поперхнулся больше, но, определенно, я попала в точку. Эх, Егорка, кажется, ты больше не гей!
Брат опустил глаза, а Леся, до этого кусавшая в нерешительности губы, вообще отвернулась.
– Ну-у…
Егор начал выразительно мычать, но Леська его перебила:
– Мы решили попробовать!
Сложилось такое впечатление, что Егор был удивлен гораздо больше меня – его гляделки стали размером с глаза голодных питомцев китайских тамагочи.
– Значит, ты не влюблен в Лешу? – решила уточнить я.
Теперь настала очередь Леськи пучить глаза.
– Ты что, Ленк, – отшутился Егор, – это мы решили тебя так разыграть!
– Правда? – кажется, я и сама уже не верила своему счастью – мой брат нормальный! Троекратное ура!!!
– Правда-правда! Просто прикольнулись с Лехой, скучно было, ты же меня простишь за это?
– Главное, чтобы Леся простила, – изрекла я мудрую мысль и стала подмигивать подруге, намекая, что самое время прощать.
– Да-да, я прощу своего пупсика, – растянула она губы в улыбке и притянула его к себе, а потом стала чесать ему голову. А я думала Егорка не очень любит, когда его волосы трогают. Видимо, любовь творит чудеса.
– Так, стоп! – внезапно вырвался из объятий своей любви мой братишка и вновь накинулся на меня. – У меня есть к тебе одна просьба.
– Конечно, говори.
– Паспорт.
– Что?
Шутит что ли? Зачем ему мой паспорт?
– Ты обещала выполнить просьбу.
– Да, я слышала, ты обещала, – поддакнула предательница-Леська.
Решив, что сегодня все сошли с ума, я достала свой персональный маленький альбомчик с ужасной фотографией и передала его Егору. Тот принял его, как гранату с выдернутой чекой, точно так же он его листал, а потом, ужаснувшись (ну, не всем же красавицами на фотках выходить), выкинул его «фашисту» – Радуге. Та повторила и мимику, и реакцию, в результате документ упорхнул в раскрытое окно.
– Вы чего? Совсем что ли? Это же паспорт! – завопила я, подскакивая к окну. Паспорт благополучно грохнулся к цветам.
Эти двое, шокированные моим фото, полетом «альбомчика» в цветник не впечатлились. Так что я быстро рванула на выход – спасать документ. Кто, если не я?
На выходе меня догнали заданные хором вопрос:
– Ты вышла замуж?
– Ты теперь Охренчик?
Так вот что их шокировало. Да, не вас одних, ребята. Я, когда в первый раз увидела, тоже была немного удивлена, то есть обескуражена, то есть озадачена, в общем, охренела я.
Положение стало ахтунговым, даже более чем… Но, однако, впадать в истерику я не стала, а продолжила свой побег. После того, как я наслушалась летящие из окна: «Да как ты могла?», я нашла паспорт и устроила забег под лозунгом «Как можно дальше от психов!«. А по пути меня догнал звонок мобильного телефона. Я думала, что это звонит психованная парочка, чтобы продолжить свой терроризм и дальше, но оказалось, что это Толик.
Он был немного недоволен, так как у меня дома никого не оказалось и ему дверь не открыли. Я, в свою очередь, расспрашивала его про Артема. Услышав неблагоприятные вести, я четко знала, чего хочу. Так что мы договорились, что Анатолий заберет меня, мы поедем ко мне домой, я отдам ему халат, а потом он поможет мне провернуть одно дельце. На том и сошлись.
Анатолий не заставил себя долго ждать – его машина уже через пять минут вырулила из-за угла. К моему дому он спешил на всех парах и к разговорам склонен не был, так что я развлекалась слушанием музыки и обдумыванием поворота нашей непростой ситуации. Очень надеюсь, что моему братику с подружкой не взбредёт в голову посвящать остальных в нашу семейную жизнь. Наша. Семейная. Жизнь. О как звучит! А на самом деле – фи! Но все равно Тёмка мне дорог. Это раньше я бы сто раз подумала, прежде чем вставать на защиту хамоватого дегенерата, сейчас его положение в моем сердце было крепко залито цементом, а для пущей убедительности еще и супер-клеем. Артем стал определенно тем человеком, которого я хотела защищать.
Вскоре, Толик стал счастливым обладателем «плюшевого» халата, а меня он, став неожиданно разговорчивым, посвятил во все подробности ночной экскурсии моего благоверного в места не столь отдаленные, уважительно выслушал мои ахи-охи, выразил искреннее сочувствие, что я такая неудачливая и теперь вынуждена влачить столь непрезентабельное существование и занимать абсолютно не вакантное место жены этого нежелательного субъекта и расстроенно пробурчал себе под нос, что «лох – это судьба». А то я и сама не знала…
Теперь настала очередь Толика выполнять свою часть сделки, которая заключалась в том, чтобы протащить меня к Артему. Немного ранее я самым честным образом пыталась до него дозвониться, но Анатолий сказал, что его суровая мать отобрала коммутирующее устройство, отобрала ноутбук и вообще всю технику из его комнаты вынесла. Раньше я бы с удовольствием поржала над беднягой-Охренчиком, а сейчас мне было его жаль, к тому же просто необходимо было попасть к нему, поговорить, обсудить наше положение, решить, что делать дальше. Да и сам факт того, что меня тянет к нему, меня раньше бы испугал, а сейчас я просто… смирилась?..
Как бы то ни было, Толян провернул просто грандиозную операцию, протаскивая меня внутрь. Вариантов было много, но мы остановили свой выбор на сумке для гольфа, куда я чудесном образом впихнулась, даже паре клюшек место нашлось. С этим «кладом» Анатолий ступил на «вражескую территорию», а затем вручил сей презент хозяйке дома. Я вся перетряслась во время операции и после ее завершения напоминала, наверное, желейного вида медузу. Расчет был на то, что Ефросинья Эразмовна в гольф не играет, так что смотреть, что в мешке, не станет. Расчет оказался верным – мешок со мной приказали отволочь на чердак (чудесное местечко, нужно будет обязательно сюда вернуться), откуда я затем беспрепятственно спустилась на второй этаж, следуя нарисованной просчетливым Толиком карте и остановилась прямо перед дверью благоверного.
Я тихо постучала и, не дождавшись ответа, отворила дверь, проигнорировав висящую на ней бунтарскую табличку: «Идите все на @ uncensored@!« (закоулками подсознания я отметила, что раньше ее тут не было, видимо, специально для подобного случая заказал, чтобы мамочку лишний раз понервировать), стоя в дверях поздоровалась:
– Привет, – мне почему-то было страшно поднимать глаза на Артема, хотя я точно знала, что он в комнате и что он сейчас смотрит на меня, удивленно, немного раздраженно, изучающе, пытаясь понять, чего это я приперлась. Именно этого я ожидала, не ждала, но с грустью ожидала, тайно надеясь, что он широко улыбнется и попытается задушить меня в своих объятиях.
Я еще немного потопталась на входе, но он ничего не говорил, и тогда я подняла глаза: Шер лежал поверх застеленной кровати и с закрытыми глазами слушал музыку; спит, наверно.
На его лбу красовался крест из лейкопластыря, аккуратно налепленный кем-то заботливым, кажется, кого-то отмутузили в тюряге. Мое сердце сжалось от жалости. Бедняга… Хорошо еще, остальное тело последствиями тумаков не пестрило – отсутствующая футболка дала мне возможность убедиться в этом.
Не придумав ничего лучше, я подошла к кровати. Хотелось прикоснуться пальцами к его больному месту и подуть, чтобы унять боль – что такое синяки и всякое прочее в том же духе я знала превосходно, но не стала этого делать, так как мои пальцы были слишком холодными – он бы обязательно проснулся, а этого мне не хотелось, уж слишком умиротворенным было выражение его лица, не хотелось спугнуть его; когда я еще такое увижу?
Я осторожно присела рядом, но, видимо, с грациозностью коровы, так как Артем пробудился ото сна, сразу открыв глаза, и стал меня созерцать. Я помахала ему рукой, вряд ли он меня в наушниках слышит.
Словно услышав мои мысли, Тёма стянул свои огромные черные наушники, поздоровался:
– Привет, Лена.
После этих слов он широко улыбнулся и даже не стал интересоваться у меня, тугодумной, какими ветрами меня сюда занесло; он просто опрокинул меня на кровать и навис сверху.
Я не знала, но Шер, до моего прихода не спал, с закрытыми глазами слушая музыку и решая для себя жизненно важный вопрос: погрязнуть ли ему в алкоголизме или в половых излишествах, конкретно в этот момент точно решил, что второй вариант ему больше по душе.
– Скучала? – его пальцы забегали по моему лицу, словно проверяя я ли это, не подделка.
Я неуверенно кивнула:
– Немного, – и робко улыбнулась.
Артем стал наклоняться ко мне с явным желанием поцеловать, и я была не против, вернее я была руками и ногами «за», но отчего-то закрыла глаза и получила мягкие поцелуи в веки. В районе ложбинки шеи кожи легонько касался, щекоча и принуждая мурашей толпами гонять по аэродрому моего тела, свисающий с шеи Артема кулон.
Его поцелуи медленно, но настойчиво, спускались к губам и, пока они их не накрыли, я решила-таки сказать то, зачем пришла.
– Артем…
– Д-да, – проговорил он мне в ухо, выражая готовность ответить на любой вопрос, но при этом тяжело дыша.
– Я серьезно, Тёма… – эх, зря я его так назвала – зацелованная область шеи наводила на меня полную дезориентацию. – Послушай, у нас… проблемы…
– Правда? – его, однако, это слово не испугало и в состояние священного ужаса не ввело. – Какие, малыш-ш?
– Серьезные…
– Слушаю… – ага, слушаешь ты, мешок тестостерона. Но все же я собрала всю волю в кулак и, стараясь не обращать внимания на настойчивые губы, скользящие по лицу, старательно игнорируя мои губы (а зря – если бы он меня поцеловал, я бы точно забыла обо всех проблемах, так что – не зря, конечно, правильно игноришь, Тём, малацца), по шее и волосам, что далось мне с трудом и выпалила на одном дыхании: – Егор и моя подруга Леся знают, что мы женаты.
Для пущей убедительности зажмурилась. А Артемка завис мысленно, его тело, напротив, так быстро остановиться не могло – от неожиданной новости его нога неудачно соскользнула по покрывалу, и он подмял меня под всем своим медвежьим телом.
В этот момент, по всем законам жанра любой тупой смешной молодежной комедии, в комнату ворвалась его маман.
Вообще-то, это лишь мое предположение, что эта женщина является той самой, которая породила моего мужа, то есть по факту, моей свекровью. По крайней мере, под описание она подходит, хоть я и не помню ее совсем, все-таки виделись мы давно, да и неправда все это…
Но вернемся к нам. Общая картина представляла собой далеко не невинное зрелище: обнаженный торс Артема, страстно (это явно так выглядело!) прижимающий мое тело к кровати (спасибо, что хоть ковром его комнату не обделили!), платье на котором бесстыдно задралось до бедер (ага, так вот где тёмкина правая рука – она беспрепятственно добралась до моего живота!). О нет! Такого позора я еще никогда в жизни не переживала…
– Ущипните меня, – прошептал возлежащий на мне Шер.
Быстро сориентировавшись, я попыталась скинуть его ошарашенную тушку с себя – безрезультатно. Пришлось применять отчаянные меры (нет-нет, щипаться – это слишком по-гусиному) и вспоминать методы самообороны, которым меня обучал Егор, и я чисто на автомате выбросила вперед колено с криком:
– Отвали, извращенец!
Простите, мама, но, кажется, ваше чадо только что нечаянно «кастрировалось»… Интересно, кто меня первый убьет: Артем или его грозная мамуля?
Бедняга муж после моего предательского поступка моментально скатился с меня и стал материться. Ну, ты же просил нечто отрезвляющее, вот те, пожалуйста, получи – распишись!
Я одернула платье и с ужасом стала взирать на застывшую в дверях маман, которая представляла собой картину «Подайте мне мои нюхательные соли», но, как оказалось, она была не единственным зрителем. Позади нее, поглаживая добротные усы, стоял еще один персонаж, чье лицо мне казалось смутно знакомым.
– Сын! Ты что себе позволяешь? – грозно возопил он.
Кажется, это второй породитель моего муженька и, кажется, он видел только развязку… От греха подальше я попыталась уползти под кровать, но меня перехватил Шер, еще не оклемавшийся до конца.
– Папа! Ты все не так понял. Лена – моя девушка, – он встал на ноги и прижал меня к себе спиной. Он таким образом мной прикрыться пытается или это типа порыв души? Жаль, я не вижу его лица – было бы неплохо запечатлеть в памяти этот исторический момент. Пытаясь исправить это недоразумение, я стала выворачивать свою голову, но Шер прижал к моей макушке свой подбородок, обездвижив эту часть тела.
Папа вдруг обрел понимающее выражение лица и подмигнул мне:
– А извращенцем она тебя назвала, потому что вы садо-ма…
Договорить ему не дали, но я успела покраснеть, став алее вареного рака. А вот его дражайшая половина оказалась особой мегареактивной и повторила приемчик из самообороны, которое я совсем недавно протестировала на ее сыночке, провоцируя мужскую импотенцию:
– Не смей так говорить, наш сынок не такой!
Папаша взвыл, мы с Шером скорчили страдальческие физиономии, а мать приняла воинственный вид. Вообще, ей этот образ очень подходил – брутальная милитаризованная женщина с холодными глазами и угрожающе поджатыми губами. Да, такая спокойно могла устроить моему муженьку, в жилах которого течет кровь революционера, арест. Мои колени подогнулись и, я бы, наверное, грохнулась на пол, но Артем меня поддержал.
Его папа, собрав колени в кучку и прислонившись к стене, в этот момент стал оправдывать сыночка:
– Фрося, – я хихикнула, ну, не удержалась, а Шер сильнее стиснул мои плечи, призывая вести себя по-взрослому, – в наше время это абсолютно нормально!
– Что нормально? – холодеющим голосом переспросила мадам Охренчик.
– Садо-маз…
– Вы все неправильно поняли! – хором перебили его я и Артем, а маман еще раз наподдала коленкой.
– Сандал! Ты сам извращенец! – она стала колотить его снятым с ноги тапком. – А наш сын не такой! У него просто чрезмерное гормональное развитие! И вообще, это она, – тут тапок полетел в меня, – нашего Тёмочку соблазнила!
Воплей: «Вновь эта курва проклятущая, шалава бесстыжая нашего сынулю развращает!« – не последовало, а значит, она думает, что видит меня в первый раз. Я облегченно вздохнула, хотя со стороны, скорее всего, вышло страдальчески.
– Ага, невиноватая я, он сам пришел, в смысле, невиноватый я, она сама пришла, – усмехнулся Шер, перехватив летящий в меня снаряд, отправленный в полет с аэродрома другой ноги его мамы. – В принципе, так все и было, – шепнул он мне на ухо.
Я недовольно зафырчала.
– Вот-вот! – тут же зацепилась мама Фрося (нет, это ж надо, я сейчас умру со смеху!).
– Ничего не «вот-вот», – пискнул усатый папа. Кстати, усы у него такие… как бы сказать… щедрые! Так и хочется их потрогать.
– Так, я не поняла, ты на чьей стороне? – уперла она руки в боки.
– Я на стороне правды!
– Делись, – она выразительно поиграла бровями (точно, артемкина родня). – Делись своей правдой.
Кажется, папаша Артема почетный член клуба самоубийц.
– Раз мы решили, что они тут не садо-маз…
– Нет! – заорало наше трио.
– Хорошо, с этим определились, – он медленно по стеночке встал на ноги и постарался отодвинуться от жены как можно дальше. – Но тогда у меня к тебе, сын, другой вопрос: ты домогался до этой прелестной девушки?
– Да как тебе такое в голову пришло, па? – возмутился Охренчик младший.
Его отец, между тем, надвигался на нас.
– Я все видел своими глазами!
– Папа, купи уже очки, твое зрение уже года три как нуждается окулярах.
– У меня все в порядке со зрением, к тому же, даже если и допустить, что немного плохо, то в плюсовую сторону – дальнозоркость, знаешь ли! А это – когда далеко видишь, а близко не очень! Я бы вас в любом случае разглядел. Ясно?
– Ага, – кивнул Артем, – значит, сейчас ты нас не видишь, да? Ну, ты же к нам близко стоишь… – на его губах подрагивала улыбка. Я ее углядела, так как могла видеть его лицо, ведь его подбородок уже давно перестал использовать мою макушку в качестве подставки.
– Прекрати паясничать!
– Оки, па.
– Продолжим. Можешь наговаривать на мое зрение, хотя лучше не каркай, – Сандал стал ходить перед нами взад-вперед, – но вот мой слух безупречен!
– Так никто не спорит, па.
– А я прекрасно слышал, что она назвала тебя извращенцем!
– А… Это… – я очень хотела придумать достойный ответ, но мои мысли дружно трансформировались в инфузорий-туфелек и начали плескаться в моих глазах.
Зато Шеридан даже думать не стал, а просто ляпнул первое, что в голову пришло:
– Это просто ролевые игры.
Да в мозгу у тебя ролевая игра, «Я кретино-даунито» называется!
– То есть садо-маз…
– Нет! – вновь перебила его наша троица. Думаю, мамаша Артемки за сынулю любому голову отгрызет и мозг высосет. Брр…
– Какие еще игры, дурачье? – шикнула я на Тёму.
– Нам всем интересно, и даже дворецкому, – заинтересованно вклинился Сандал.
А я стала мысленно возмущаться, какие они мажоры, даже дворецкий у них есть, вон, в дверях нарисовался… Кстати, знакомая у него физия. Точно-точно, это же тот самый дядечка, который выгуливал Пушистика, который лысеет наперегонки со своим надвигающимся пенсионерством.
– Кхм, прошу меня простить, Сандал Евгеньевич, Ефросинья Эразмовна и Артем Сандалович, – ну и задаваки эти богачи, даже к Тёме, которому тот в почетные внуки годится, и то по имени-отчеству заставляют обращаться, – ужин стынет.
Ужин… Ммм… А я весь день не ела!
Мой желудок предательски заурчал, Ефросинья Маразмо… то есть Эразмовна скорчила такую недовольную физиономию от этого звука, будто ей на голову, как минимум, коровья «лепешка» зафигачилась. Видимо, она уже давно заключила меня в категорию плебеев, этикету не обученных.
– Какой ужин? – стала она орать на беднягу-дворецкого, который боялся ее до чертиков – у него чуть ли не колени тряслись. Хотя, вполне возможно, он, как мужчина (пусть уже и не первой свежести, а закостенелый урюк), опасался за свое мужское достоинство, не суть, что оно уже в недетоплодотворном состоянии, но все же естественную нужду справлять же как-то надо. Но, как бы то ни было, ему было реально страшно, а от ее дальнейших воплей, еще больше: – Как мы можем ужинать, когда к нам в дом пробралась какая-то гулящая особа? И, кстати, как ты мог ее проворонить? – с каждым вопросом он все более скукоживался. – Как она прокралась в дом?
– Кстати, малышка, как? – поинтересовался мне на ухо Артем.
– Долгая история, – буркнула я и вновь, краснея, опустила глаза в пол. Сты-ы-ыдно.
– Потом узнаем как! Меня больше интересуют ролевые игры! – перебил всех Сандал Евгеньевич.
– Сандал, это ты по жизни озабоченный! А наш сынок просто пошутил, да ведь? Сына, ну-ка, скажи нам, что ты пошутил.
– Мам, пап! – устало, но грозно, прозвучал рык Артема, принуждая всех захлопнуть рты (у матери, наверное, научился). – Это – Лена, – его голос вновь стал средней тональности, – моя девушка. А это, – он обвел руками пространство вокруг себя, – моя комната. Вместе все это – моя личная жизнь. Согласны-не согласны – меня не колышет. Я на двери вам все маршруты прописал. Так что будьте добры, валите нафиг!
– Сынок, ты не прав, – пока его мать пребывала в глубоком шоке, отец Артема решил вправить тому мозг.
– Да вы как римская инквизиция. То не делай, с тем не разговаривай…
– Мы хотим как лучше, и мы не против, если ты хочешь встречаться с Леной, она милая, – его папандр мне благосклонно улыбнулся.
– Значит, она и тебя приворожила, хитрая бестия… – обреченно пробубнила себе под нос Ефросинья, а потом отмерла, услышав слова своего мужа: – Кто это не против? Мы против!
– А мне все равно! Я с ней встречаюсь, влюблен…
Он говорил что-то еще, много говорил, ему отвечали, они спорили, ругались, он долго выталкивал родителей прочь из комнаты, что далось ему с трудом, но я всего этого не слышала. Даже не заметила, как он напялил на себя футболку с изображенной на ней мозаикой. Все это время я мысленно повторяла его последнюю фразу, которая ввела меня в состояние прострации. «Влюблен…». Мои уши после нее сразу заложило, будто я сейчас совершила погружение с аквалангом. На лице нарисовалась улыбка потомственной идиотки, чья голубая мечта, наконец-то, осуществилась.
О ее наличии на моем контуженном личике меня лично проинформировал Артем:
– Чего ржешь? – мегаромантично поинтересовался мой принц, пощелкав пальцами перед моим грузанувшим фэйсом.
– Сам ты… – обиделась я.
– Что я? – округлил он глаза, по-детски надув губы.
– Ничего.
Шер стал тискать мои щеки, словно я была хомяком, а он, добросердечный гражданин, случайно заблудший в зоопарк, решил меня накормить, засыпав за оттянутые щеки зерна, приговаривая:
– Ути моя маленькая!
Я еле вырвалась:
– Ты – псих! Не прикасайся ко мне!
– Но ты такая смешная!
– Я тебе клоун что ли? Ууу, больной! – я терла свои щеки, пострадавшие после его щипаний и носилась от него по всей комнате.
– Ага, ты – моя персональная клоунесса!
– А ты – мой персональный маньяк!
– Детка, я буду для тебя, кем хочешь, – в него вселился змей искуситель? Тём, сбавь обороты!
– Тогда, будь для меня статуей!
Артем не сразу понял, что я очень умно вывернула под себя его фразу, но, когда до него все-таки дошло, вынужден был остановиться как вкопанный:
– Все, я – статуя, я – мрамор.
Эй, голуби, я тут вам каменное изваяние по блату подогнала, давай все сюда!
– Молодец, хороший мальчик, – похвалила его я и самым наивнейшим образом потрепала по голове. Ду-у-ура! Надо было брать ноги в руки и бежать, пока памятник, изготовленный по моему спецзаказу, не ожил. Ага, уговора на то, что он оживет, не было.
Так что этот дурак подхватил меня на руки и ломанулся прочь из комнаты:
– А теперь ужинать! – радостно проорал он мне в ухо.
– А как же наши, – следующие слова я сказала шепотом, мало ли, вдруг у них здесь в коридоре ведется прослушка, – проблемы? Те, которые связаны с нашим рассекречиванием.
Артем остановился, закрыл глаза, обдумал что-то про себя, вновь открыл глаза и вынес вердикт:
– Что-нибудь придумаем, а пока надо решить проблему с родителями.
– И как мы будем ее решать?
В тот момент меня больше волновало насущное, нет, чтоб радоваться – меня впервые в жизни на руках таскают!..
– За ужином. Договорились же.
– А-а-а… Я понимающе покивала, – так вот о чем они трещали, пока я раздумывала о его влюбленности в меня … Так он же в меня влюблен. Ой, кажется, я вновь краснею. И в груди такое приятное чувство. Значит, я ему не безразлична и, возможно, дорога. А вот интересно, он совершил бы ради меня какой-нибудь глупый, но ужасно романтичный поступок?..
