Текст книги "Держи Меня Крепче. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Душка Sucre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Таким образом, я оказалась облачена в бежевую фатиновую пачку чуть выше колена и черную кофточку. Поверх нее на меня надели болеро со стразами. Несмотря на то, что лето все еще радовало теплом, мои ноги были безоговорочно затянуты в бежевые безузорчатые колготки, а ступни были увенчаны каблуками из личной коллекции модницы Радуги, которая обещала меня прибить на месте, если «драгоценные ботильоны от Джимми Чу получат хоть масюсенькую царапинку» или «хоть один стразик от них отвалится». Я ей ответила, что пусть они будут хоть производства самого Чингачкука, но если я в них навернусь, то пусть только попробует не навещать меня в реанимации. Нина Павловна прервала нашу дружескую перепалку, всучив мне в руки черный клатч.

Что касается волос, то тут особо не мудрили – просто распустили и расчесали. И без макияжа также не оставили, добрые люди, чтоб их. Дымчатый раскрас век, почти такой же, как и на той фееричной вечеринке, после которой я зареклась шляться по подобным мероприятиям, мне шел. Правда, превращал меня в совершенно иного человека. Словно вот я была котенком, и парой взмахов кисточки для туши и росчерков аппликатора для теней я превратилась в тигрицу. А бесцветный блеск лишь добавил моим губам пикантности.

Руки мои, вновь отбеленные от всяких надписей, вновь приняли божеский вид. Леся намеревалась опять разукрасить мою татушку, но я не позволила. Но противостоять связке серебристых браслетов семидневок не смогла.

Когда Соня меня увидела, покинув, наконец-то, балкон, то смерила недовольным взглядом:

– Ты типа глэм-бэйба, да, детка?

Ну как я могла противостоять этим двум вихрям? Так что, видимо, Соня права. Я нерешительно развела руками, подтверждая, что так оно и есть. Сестра лишь фыркнула, как ежик. Сообщив, что Олли уже ждет нас внизу, она надела кроссовки и, не дожидаясь меня, подорвалась на крыльях любви к своей второй половинке, вероятно, желает отхватить момент для уединения.

Но, к моему удивлению, Соня дожидалась меня на первом этажу и грозилась убить одним только взглядом:

– Ты звезда что ли? Я тебя, знаешь, сколько жду?

– Я думала, ты с Олли хочешь побыть.

– Ой, какая ты заботливая, сестричка, – огрызнулась Соня. – Пошли уже. А то уедет принц на своем Запорожце и придется нам на маршрутке добираться. Сомневаюсь, что ты выдержишь на своих шпилищах.

– Я тоже… – вздохнула я, и мы поплелись к Оливеру.

– Офигенно выглядите, девчонки! – встретил их Оливер, чмокнув каждую в щеку и услужливо открывая им дверцы.

Соня села рядом с ним на пассажирское сидение, а Лена комфортно устроилась на заднем. Там ей нравилось даже больше, чем спереди.

Он старался не показывать, но Лена сразу привлекла его внимание, как только они вдвоем вышли из подъезда. Соня же сегодня была такой же, как и вчера, как и все дни, что он ее знал. Непокорность и вызов миру, нежелание «выпендриваться», надевая каблуки и платья – от нее этим разило за километр. Но в этом и была ее изюминка. Лена же была как бабочка в коконе, изредка распускающая крылья, чтобы размяться, но затем вновь прячущая их обратно в кокон, будто боялась, что ей их могут обломать. Но, тем не менее, она привязана к Тёмке, а совсем не к нему, как Соня, точнее, как Соня хочет ему показать.

Несмотря на радушие водителя, атмосфера в салоне стояла несколько напряженная.

– Обалденно выглядите.

– А ты прямо источаешь комплименты, – буркнула Соня, не следящая за языком.

Она и грубить-то ему не хотела, но язык сам выдавал всю информацию, что вертелась на языке.

– А ты ферромоны, – парировал он.

– Ты на что намекаешь, извращенец? – набычилась Саннетт, а Лена тихонько засмеялась. – Чего ржем?

– Вы такие милые.

Лена, пребывающая в своем мирке, как считали все, кто знал ее, иногда говорила странные вещи. Совсем нелогичные. Так и подумала Соня. Да и Оливер ничего милого в перебранке не находил. Но ему нравилось так трепаться с рыжеволосой.

– Тараканы тоже милые.

– Кому как, – скорчила рожицу отвращения ее сестра.

– Во-во. И я о том же, – Сонька назидательно подняла вверх палец.

Оливер особе не наряжался ради вечера, и они с Соней в своей повседневной одежде смотрелись органично. Так думала Лена, наблюдая за ними с заднего сидения. А вместе с тем грустила, что у всех есть их половинки, только она одна неприкаянная.

Дорога много времени не заняла. А по прибытии никто из машины выбираться не спешил.

– Ты, Лен, иди, мы сейчас, – сказала сестре Соня.

Та намек поняла, решив, что сестренка все же хочет остаться наедине с любимым. Это просто сначала стеснялась, но сейчас лед растоплен, так что вперед и с песней. Она утопала на своих опасных шпильках, договорившись встретиться с ними у барной стойки. В каждом клубе атмосфера была разной, интерьер отличался и, вообще, одинакового не было ничего – каждый владелец старается выделиться, но вот барная стойка всегда на самом видном месте. Поэтому и договариваться встретиться около нее – беспроигрышный вариант.

Стук ее каблучков стих, и Соня совсем спокойным голосом начала разговор, который не планировала, но чувствовала, что именно сейчас самый подходящий момент для него.

– А знаешь, я не люблю оливки, – явно намекая на аналогию имени парня и «этих противных скользких зеленых какашек», заявила Соня.

– Зато я люблю.

– И что? – недоуменно вскинула она брови.

– А ты разве не слышала про теорию оливок?

– Что за бред?

Ей очень хотелось еще и палец к виску приставить и покрутить, присвистывая. Но Оливера этим было не пронять, тем более, что он поведал девушке весьма интересную теорию:

– Ты не любишь оливки, а я их обожаю, значит, мы идеальная пара! Я буду есть оливки из твоего салата, из твоей пиццы…

– Выковыривать что ли?

– Ты можешь сама их мне перекладывать.

Саннетт лишь хмыкнула, представив как ногтями вышкрябывает ненавистные оливки и, словно заправский жонглер, закидывает их в раскрытый рот Оллика-щенка.

– И долго ты на оливковой диете протянешь, мачо?

– Всю жизнь, – излишне пафосно ответил парень.

– Ты еще пяткой в грудь себя тресни, – на его округлившиеся глаза и немой вопрос «на фига?», она не замедлила с ответом: – Чтобы впечатлить меня.

Оливер беззлобно усмехнулся, не отводя взгляда от лица Сонечки. Эти пикировки со взбалмошной и даже взрывной девушкой ему нравились. Она была живой, без масок – все читалось на ее лице. Может дело в ее возрасте, хотя не намного он ее старше, а может дело в том, что в семье Матвеевых все девушки такие… искренние что ли? Настоящие. А не как те анорексичные куклы, которые тоннами виснут на нем.

Сестры разные, как инь и янь, но под щедрым слоем брони из их характеров, манер, мыслей… возможно ли, что под всем этим и Соня, и Лена имеют одинаково чистые сердца, как у одной из них? Ленино сердечко словно прозрачная слеза. А что с сердцем Сони? В девчонках же течет одна кровь, но значит ли это, что одна девушка может заменить собой другую? Они ведь и влюблены обе в одного и того же придурка, его братца, который порой забывает о своих обещаниях.

Он перевел взгляд на приборную панель, а пальцы его своевольно выбивали известный мотив у себя на коленке. Грустно улыбнувшись самому себе, будто неимоверно огорчен этим фактом, Оливер даже несколько виновато сообщил ей:

– Я же не акробат, зайка.

– Глупо, – отбрила его суровая Соня. – Теория твоя глупа и дебильна. Например, ты какие фрукты больше всего на свете любишь?

Не задумываясь, он заявил, что мандарины:

– Но, я еще и арбузы люблю… Только это ягоды. Так что мой ответ – мандарины!

– Вау! Какой нежданчик! – она притворно удивилась. – И мой любимый фрукт – мандарин! Как делить будем?

– Ну-у-у… Думаю, я как джентльмен…

Соня беспардонно его перебила:

– У тебя что, синдром рыцаря? Или ты во мне леди разглядел? Короче, делить мы его точно не будем. Ты захочешь съесть мандарин – он же безумно вкусный! И я захочу. И оба будем хотеть сильно-сильно! Но делиться мы не захотим. А значит? Значит, война!

– Ты чересчур брутальна, Соня, – щелкнул он ее по носу.

– Чего клешни распустил? – Соня перехватила его руку. – А если сломаю?

– Ломай, – меланхолично отозвался парень, но в его глазах мерцал вызов.

Девушка секунду подумала и отпустила. Тепло его рук приятно грело ладони, но мысли рождало совсем безрадостные. Она уже успела пожалеть, что затеяла разговор, но сдержать себя не могла.

– Ты ведь меня не любишь, Оливер Басс.

Все, она сказала ему. И что он ответит? Будет отрицать иди согласится? А как ей себя повести? Да, зря она начала. Но отступать – не ее метод. В ее манере – принять бой и победить.

– С чего ты взяла? – усмехнулся парень, но внутренне напрягся.

С какого перепугу она решила спутать ему карты? Или разгадала коварный план?

– Это видно. Но это не страшно и я помогу тебе.

– Как же? – в голосе Оливера промелькнула заинтересованность.

Поменять один план на другой – легко. Лишь бы игра выгорела, а то, что она стоит свеч – без сомнения.

– Тебе – Лена, мне – Охренчик.

Оливер рассмеялся, но его настоящие эмоции было понять невозможно, вот если бы Соня была психологом, она бы сразу раскрыла, что этот смех не носит характер ни радостного, ни злостного – он призван скрыть волнение и небольшое замешательство:

– Не-е-е, моему братцу никто кроме нее не нужен.

– Значит, тебе нужно стать для нее лучше, чем Шерхан, – слова вылетали из нее безжалостно, хотя раскаяния о том, что она поступает неправильно и негуманно вовсе, продолжали ее преследовать, невидимыми темными крыльями вырастая из спины.

– Я и так лучше, – возразил уверенный в себе донельзя Олли. – Но я хоть и есть, меня ей не нужно.

Теперь грусть в его голосе прозвучала неожиданно неприкрыто. Словно нагая Маргарита пролетела на помеле над городом, окрасив этой домашней утварью темно-синее небо в угольно-черное, мазнув также и по настроениям Басса и Сонечки.

Но Соня вновь удивила саму себя, выдав саркастичную фразу:

– Ща расплачусь от сожаления, бедняжка, – она усмехнулась, поддерживая как-то случайно выбранный образ стервы. – Плохо стараешься.

– Можно подумать, ты лучше?

– По крайней мере, я что-то делаю, прилагаю усилия, стараюсь.

– Вот и я так же.

– Да уж. Стараешься… – неожиданно, она очень зло выкрикнула ему прямо в лицо, наконец-то повернув к нему голову: – Нафиг надо было устраивать игры со мной, если тебе Лена нравится?

Но Оливер словно надел на лицо непроницаемую маску:

– И долго ты это вычисляла?

– Вот минут… несколько назад в голову прилетело. Озарение. Когда мы из подъезда вышли глазами ее поедал, потом дверцу в машину открывал и чуть ли не запрыгал как зайчик на ушах. И как всю дорогу в зеркальце заднего вида пялился, будто торт свадебный сзади везешь. Да и раньше ты ей всегда внимание уделял. Одно к другому, бисеринка к бисеринке и вот полная картина, которую ты даже не смеешь отрицать.

Оли неопределенно хмыкнул:

– И тебе даже не обидно, что не ты королева моих снов?

– Мне обидно, что я не королева твоих кошмаров, – парировала мандариновая девушка, как иногда про себя ее называл Оливер. После минутного молчания она добавила свою правду: – Я Шера люблю. А не тебя, хотя были… А нет, не важно.

– Уж скажи, сделай милость, – зацепился он за ее недоговоренную фразу, в которой, возможно, скрывалась безумно важная информация.

– Проехали.

Но парень не желал «проезжать». Он чувствовал, что должен знать:

– Скажи.

– Ты глухой? Неважно это.

– Все важно, – ответил он и, не выдержав, решил воздействовать силой. Он схватил ее за руки, практически заключив в объятия: – Я все же требую.

– Ты псих.

Она не сводила с него немигающего взгляда, и в ней боролось одинокое чувство, граничащее с либидо. Он умеет быть грубым, но при этом не пугает до дрожи в коленках, но крышу начинает сносить. И эти чувства ее страшили. И запах от него исходил приятный, дурманящий. А слова, сказанные шепотом почти в губы: «Я знаю…»? Нереал полный.

Ей действительно показалось на несколько незабываемых мгновений, что они могут быть вместе, чтобы вместе спасаться от одиночества. А в его глазах она именно одиночество и видела. Словно выброшенный за борт маленький человек, барахтающийся в пучине черных зрачков и не способный влезть в спасительные круги голубых радужек. Страшное чувство одиночества. Оно преследовало ее давно. Но в его глазах, помимо этого, плескалась еще и какая-то скорбь.

– Были моменты, – она заговорила, но Оливер лица так и не отодвинул, практически вдыхая ей горячий воздух прямо в рот, – когда мне казалось, что у нас может что-то получиться…

Соня зажмурилась, покачала головой, стукнувшись носом с носом Олли, он отпрянул, потому что и сам не понимал, почему она так завороженно смотрит в его глаза, будто читает мысли. А она усмехнулась.

– Продолжай, – он все еще был рядом, но теперь его лицо было в сантиметрах пятнадцати от нее.

– А что продолжать? Это же глупости все! – она рассмеялась. Он тоже улыбнулся, хотя ни одному из них смешно не было. Все было просто странно. – Чушь собачья. К тому же, у тебя чувства к Лене, а у меня к моему Тёмочке… Слишком высокие барьеры. Да и поезд… ушел. А торчать на станции в ожидании следующего как-то не прет.

Она скривила лицо, выражая тем самым нежелание продолжать.

– Жаль, что мы его упустили… – прегрустно сказал Оливер, вернувшийся на свое сидение.

– Ой, не могу. Рэпперочек ты наш, а ты, оказывается, талантище. В актеры не пробовал поступать? – она говорила все это предельно-веселым голосом, но это она вновь включила грубиянку и хамку, которая не постесняется «обласкать» старушку в автобусе, посягнувшую на ее сидение. – И в итоге – проехали. Короче, ты мне с Шером поможешь? Со своей стороны обещаю поддержку в завоевании Лены.

– Мне не нужна твоя помощь. А тебе следует выкинуть его из головы.

Его слова показались Соне хамскими и она, все еще в эмоциях от неудовлетворения своих тайных желаний, сорвалась на крик:

– Тогда мне не нужна твоя помощь! Кем ты себя возомнил?

– Просто не лезь в это, – спокойно посоветовал ей парень.

– Поздно. И, кстати. Я тебя бросаю. Ищи себе другую мнимую девушку.

С мыслями, что ее использовали и как грязную салфетку просто отправили в мусорный контейнер, крайне недовольная, она, громко хлопнув дверцей машины, выскочила наружу, оставив Оливера наедине со своими безрадостными мыслями.

Использовал и бросил. Так он и поступил с рыжей лисичкой. Нехорошо и некрасиво. Вообще, античеловечно. Вот только другого выхода нет. Да, ему бы не помешала предложенная ею помощь, но чем бы это было? Очередным использованием ее в своих целях. Хотя и она бы получила свою выгоду, но нет. Она – не вариант. А у него сейчас новый план действий и в первом его пункте значится пойти и порыдать в плечо Лены о том, что они с Сонечкой расстались, а «он ее так любил»…

Девушка с мандариновым взрывом на голове резко перехотела идти на концерт. У нее с самого начала не было на это особого настроения – встретить там Шера не предвиделось. Зато можно было нагрянуть в его новые пенаты (ей уже рассказали о переезде ее любимчика) и продолжить свои атаки. Если бы «этот долбанутый кретин» Оливер действовал в отношении нее решительно, а не мямлил всякую чепуху с жалостливыми глазами, она бы, может и оставила свои попытки. О своих глубоких чувствах к Артему теперь она не могла говорить однозначно… И все же Олли – тряпка, чье сердце отдано волку в овечьей шкуре – Лене, а Шер так просто от нее, Сони, не отделается!

Загоревшись этой идеей, Саннетт, преследуемая вспышками фотокамер телефонов, вызвала такси, которое в короткие сроки доставило ее до модной новостройки в элитном районе города. Водитель – таксист, молодой прыщеватый парнишка, по-видимому, студент, к вящему ужасу Сони слушал шансон. Она с легкой грустинкой в глазах припоминала, что в машине мистера Басса, более уютной и даже чуточку родной, всю дорогу до клуба играли ненавящивые растаманские мелодии.

Водитель же строил ей глазки, но она этого даже не замечала, мысленно представляя, как, словно ярый сподвижник движухи против пиратства, она один за другим ломает на мелкие кусочки диски, кассеты, флэшки – любые носители, на которых имеются записи исполнителей блатняковых хитов.

А пока Соня к нему только ехала, Артем Охренчик уже вовсю принимал гостей, то есть гостя.

Все еще злой после вчерашнего (даже многочасовая тренировка с командой не помогла расслабиться и скинуть со своих плеч оковы злости), он то и дело поглядывал на дисплей мобильного телефона. В чудеса он давно не верил, но хрупкая надежда, что позвонит его малышка, жила в его сердце. Вообще, как он сам заметил, после встречи с ней он на самом деле стал больше верить в лучшее, да и в целом – просто верить. Если раньше его чувства, строго ограниченные, умещались в рамках танцев, то сейчас он стал гораздо уязвимее.

– Привет, родственник! – с порога поздоровался с хозяином квартиры Егор, освободившийся и сумевший выбраться к интересующему его индивиду только к вечеру.

– И тебе здравствуй, женишок, – иронично поддел его в ответ Шер, пожимая протянутую ладонь.

– В нашем городе есть понятие конфиденциальности? – вроде бы и не расстроившись, но все же безрадостно, обреченно поинтересовался Матвеев, который о своей женитьбе сам узнал лишь вчера поздней ночью.

Артем, уже ознакомленный с последними сплетнями (спасибо фанки-манам), лишь пожал плечами, пропуская гостя в квартиру:

– О чем ты вообще?

– Ну, например, о том, что о твоей женитьбе знают единицы, а о моей, заметь, еще только планируемой, трещит весь город.

– Так уж и весь?

– А то. Меня уже даже ваш местный клерк Мартин поздравил.

Это было неоспоримым аргументом, так что Шеру не оставалось ничего другого, как согласиться:

– Да, ты теперь местная звездень. Даже братца моего затмеваешь, – услышав об Оливере, Егор поморщился, что не укрылось от глаз внимательного Артема. – Он, кстати, с Соней встречается.

– Знаю. Но Сонька – девочка умная и сильная. Глупостей делать не будет.

– Все мы глупы…

– Да она скорее сама доведет его до клиники.

– В этом ты прав. Хотя к чему ты обо все этом?

Шер удобно развалился на диване, Егор пристроился в кресле и они наблюдали каждый из своего «окопа» за действиями другого. Артем в белой футболке, а Егор в черной, как два полководца воюющих армий, которые сами, несмотря на то, что конкурировали «пешками», были как бы даже дружными «королями».

Хороший блондинистый мальчик Артемка с голубыми глазами VS темноволосый сосредоточенный, как главарь сицилийской мафии, Матв. Они словно поменялись ролями, но это было лишь внешне. Внутри же каждый из них оставался самим собой.

– К чему? – задумчиво протянул брат Лены, теребя пальцами обшивку кресла. – А-то ты не знаешь как бы…

Шер знал. А потому опасения сероглазого (точно как у его малышки) кретина считал напускными.

– Ты, кажется, перегибаешь.

– Перегибаю? – вздернул брови вверх Егор.

– Да, Матв, – не испугался ни его тона, ни взгляда Шер. Он вообще не из пугливых.

– Человек умер, Артем! – казалось, его голос звенит подобно люстре из тысячи хрустальных элементов, шатающейся на ветру.

– Все умирают, – хмыкнул Шеридан. – Это закон природы. Циркуляция и прочая лабудень. Не мне посвящать тебя в основы биологии.

Не слушая его, Егор очень громко, пытаясь перекричать, заговорил о больном:

– Из-за него умер!

Охренчику последние слова резанули по уху, придясь не по душе. Он вскочил на ноги, достал из кармана джинс телефон, вновь промониторил его на наличие звонков/сообщений от Лены, но их не было. Хотя Шер не сразу сумел сфокусировать зрение, на его глазах образовалась пелена – Егор не имеет права судить человека со своего места. Откуда ему вообще знать, насколько тяжелым был этот период жизни для самого Оливера.

– И он никогда об этом не забудет, поверь, – разделяя слова, словно смачно их выплевывая, проговорил Артем, а затем направился на кухню освежиться.

Человеком он был эмоциональным, даже чересчур.

– Очень на это надеюсь, – надломленным голосом пожелал парень, сверля спину роящегося в огромном холодильнике татуированного новоявленного родственничка. – Но я не о нем пришел поговорить.

– Я весь – внимание, – кинул на него заинтересованный взгляд Шер, вытащив порядком охлажденный фейс из недр холодильника.

Он был даже благодарен Егору за то, что тот сменил тему. Защищать Оллика, когда он сам на него зол – не самое приятное занятие.

– Думаю, для тебя не секрет, о чем я хочу с тобой задушевно побалакать, – слова были вроде шуточными, но тон – серьезный.

Шер решил не уменьшать дистанцию между ними и припарковал свою пятую точку на высоком табурете у кухонной стойки.

Лениного двойняшку он ничуть не боялся, да и в драке мог бы постоять за себя, но созерцать Егора издали казалось ему если не благоразумным, то в тысячу раз более удобным.

– Не секрет, – согласился он.

– Я тип серьезный, ты знаешь, – Шер кивнул, – так что ограничусь угрозой. В общем, если сестренку мою обидишь, я тебя, – Егор выразительно приставил ребром ладони к своему горлу. – Ясно?

«Обидишь», – крутилось в голове Артема, у которого подобное, кажется, было уже привычкой. Сначала он поступал с ней так целенаправленно, а сейчас уже не мог контролировать ни себя, ни их отношения. И все же, выходит, что Матв не в курсе их семейных разладов и постоянных раздоров. Как ограничиться от того, природу чего не понимаешь? Сложный вопрос.

– Ты меня понял? – переспросил его Егор.

Артем ответить не успел (да и не спешил) – из своего скромного укрытия дала знать о себе Соня.

Она пришла буквально пару минут назад и только хотела постучать, как четко выговоренные Шерханом слова: «И он никогда об этом не забудет, поверь». Интерес родился раньше нее, так что она тихонько приоткрыла входную дверь, которая – о чудо! – оказалась незапертой. Соня проскользнула в прихожую и, слившись со стеной, оставаясь незамеченной парнями, навострила ушки.

Далее Егор, как определила его по голову Саннетт, выразил некоторые надежды, но она так и не поняла о чем они говорят, и их разговор переключился на вездесущего Ленина. Ее брат стал угрожать Шеридану, но тот ему ничего не отвечал. Молчал, как примерный партизан на гестаповском допросе. У Сони даже глаз задергался – что он скрывает за своим молчанием? И тут она чихнула. Громко и смачно в пример сестре, чихание которой обычно становилось настоящим концертом в восемь или десять актов без антракта. Прятаться дальше не имело смысла и она показалась им на глаза, но ни один из них и не подумал пожелать ей здоровья, оба парня одновременно оторвали взгляды друг от друга с воплями:

– Ты чего тут трешься? – Шер.

– Какими судьбами? – Егор.

Девушка хлюпнула носом и невозмутимо ответила. Правдой:

– Подслушиваю.

– И много наслушалась?

– Достаточно, – скривила она мордашку.

Матвееву приход сестренки страшно не понравился:

– Ты зачем здесь?

Он не знал ответа, но о чем-то, определенно, догадывался, и эти догадки казались ему больной фантазией популярного сценариста мыльных опер.

– В гости пришла, – воззрилась она на брата честными глазами, Фунтик отдыхает.

– Зачем?

– Захотелось.

– Ты же знаешь, что Артем и Лена же…

– Что мы же с ней вместе! – резко перебил Егора, чуть не выболтавшего тайну, Шер.

Тот вопросительно округлил глаза, спрашивая взглядом: «Так она не знает?» Шерхан ему кивнул, отвечая, что знают лишь единицы, избранные. Парни никогда и представить себе не могли, что сумеют так легко общаться на языке жестов, да и никакому прорицателю бы не поверили, скажи он им это. Соня, например, на их телодвижения смотрела недоуменно.

– Я знаю, что вы вместе, – прервала она их игру в гляделки, и уставилась во все глаза на Охренчика, сама не зная, что хочет увидеть на его лице – может, сожаление или раскаяние, извинение, смущение? – что-то должно было быть, верила она.

Но тщательно исследуемое лицо парня окаменело, не выражая никаких чувств. Весь бурлящий вулкан эмоций, отчаянно рвущийся наружу, был закован в кандалы, не имея возможности вырваться. Словно личный врач-психиатр ему укол с успокоительным, полностью вымораживающим чувства.

Соня не видела того, что страстно желала увидеть, и это ее отрезвляло, огорчая и обижая. Как он смеет делать ей больно? Он спокойно сменил одну сестру на другую, а совесть его при этом кристально чиста, ведь, зараза, не пользовался ей ни разу. Но больше у него нет права играть ее чувствами. Раньше она охотно ему его предоставляла, позволяя все, но всему приходит конец, карты перетасовываются, а роли меняются. Теперь и она может сделать ему больно, а потом… потом будь, что будет… Вернется он к ней или же нет – уже не столь важно.

И она сказала то, что стопроцентно сильно ударит Шеридана ниже пояса. Смешно подумать, что буквально несколько часов назад она была настроена на войну за него, за того, кто никогда ей не принадлежал ни целиком, ни частично.

– Я знаю, что вы вместе. Кто этого не знает? Но, кажется, не всех это устраивает, – она зло усмехнулась и развернулась, чтобы уйти, но знала, что ее остановят.

– О чем ты? – грубо поинтересовался Шер.

Театральная минутная пауза, нервное сжатие ладоней в кулаки Артемом, заламывание рук Егором – и она вновь обернулась к ним:

– Я рассталась с Оливером. А он побежал зализывать раны… к Леночке. Артем, – кажется, она впервые обратилась к нему по имени, – как думаешь, сильно она тебе верна? – она рассмеялась, глядя на его растерянное лицо. – Егор, поехали домой.

Егор и сам был немного огорошен, но так же и рад, что Олли обломался в отношении Сони. Именно то, чего он ожидал от сестренки, молодец, не подвела. Маленькая месть, выполненная чужими руками, несмотря на это грела грудь. Хотя слова о том, что теперь неугомонный Оливер переключился на Лену, его насторожили, но напряженный Артем, по виду которого можно было сразу сказать, что у него чешутся кулаки разобраться с нахалом, его странным образом успокаивал.

– Думаю, Соня, нам с Тёмычем стоит навестить твоего экс-бойфренда, так что…

– Не надо его бить! – неожиданно для себя попросила сестренка.

– Это я сам решу, – ответил ей Артем, а затем Егору: – И не нам, а мне. Езжайте домой. Я сам разберусь.

– Уверен?

– Более чем.

Егор предпочел не спорить с агрессивно-настроенным субъектом (на уровне интуиции он доверял ему Лену), так что ограничился напутствием:

– Ну, ты помнишь мои слова.

Шеру до его слов было как до лампочки:

– Где я могу их найти, Соня?

– «Survival»

Вспомнив, что ребята как раз сегодня обсуждали предстоящую сегодня андеграудную тусу с выступлением знакомых рэпперов, работающих в жанре рэпкора. В его голове мимолетом мелькнула мысль, что название клуба весьма символично – выживание. Оливеру придется постараться, чтобы выжить после сегодняшней встречи с Шером.

Квартиру троица спешно покинула вместе.

О сегодняшней вечеринке в клубе Егор краем уха слышал, но идти туда не собирался. И даже не знал, что его мобильный телефон, воткнутый в прикуриватель для зарядки, имел количество пропущенных звонков, мерно приближающееся к трехзначному рубежу. Его будущая жена обрывала провода в надежде дозвониться до него и уломать пойти на супер-пати, на которую она уже отправила свою любимую подругу и ее безбашенную сестренку.

Так что сестру с братом, загрузившихся в машину Рода, которую временно юзал Егор, под аккомпанемент визга шин и рева мотора тачки Охренчика встретил радостный рингтон. Звонила все та же Леся.

При взгляде на экран до этого напряженный фейс Егора расслабился, а морщинки на лбу разгладились. В голосе непроизвольно появилась теплота и нежность:

– Да, дорогая?

– Тебя убить мало, дорогой! У меня уже палец и ухо устали пытаться с тобой связаться, – Леся принялась атаковать его несчастный мозг в порыве обиды.

Сидящая рядом Соня наблюдала за братом. Спокойный, не поддающийся на провокации, подобранный им тон для разговора казался ей идеальным. Ведь с Лесей не то, чтобы тяжело – почти невозможно. Он и сам с ней недавно устраивал те еще баталии, но вот они уже сладкая парочка «Твикс» и им все беды мирозданья по колено. Почему у нее не может быть так же? Или для этого нужно быть особенным? Твое имя должно быть с рождения занесено в список VIP-персон, а всем остальным просьба разобрать сценарии со второстепенными ролями?

– Лесёныш! – перебил он ее.

– Что?

– Я сейчас за рулем, скоро приеду. Дома поговорим?

– Жду тебя.

Она отключилась, а все истерики сошли на нет. Возобновятся по его приезду, но Егор вновь найдет способ ее усмирить. И вчера тоже нашел, да такой, что теперь придется им обоим отдуваться.

Снующая туда-сюда в своем безграничном столпотворении перед зданием с приколотой гвоздями ко входу деревянной табличкой, на которой алела намалеванная краской надпись «Survival», неформальная молодежь не больно-то отличалась от контингента прошлой тусовки – все те же широкие штаны, футболки на три размера больше, неизменные кепки и кеды и гламурные девушки, среди которых я сегодня могла сойти за свою. Но всех нас разбавляли, пребывая в нехилом количестве, и металлизированные роковатые личности, некоторые из которых – с зачехленными гитарами наперевес.

Вход осуществлялся по билетам и втюханный мне Оливером перед тем, как я вылезла из машины, зеленый прямоугольник с печатью оказался весьма кстати.как только я показала его секьюрити, неугомонная толпа устроила аукцион за мой билетик, предлагая все свое скромное имущество за него: деньги, коллекционные виниловые пластинки, одежду неизвестных мне, но крутых лейблов, апогеем которой были трусы от «Vans». Правда, тут же нашлись опроверженцы того «Vans» выпускают трусы, но владелец был четко уверен, что его нижнее белье не китайская подделка, а «ограниченный заграничный выпуск». Теперь появились желающие приобрести «ограниченную версию», а я по-тихому свалила под шумок.

Что сказать про клуб? Как заядлая тусовщица – а что? это уже третья, если не четвертая вечеринка по счету, которые я исправно посещаю за последние две недели, – не скажу, не скажу, что он лучше или хуже того же «Summer Times»: воздух, опутанный дымом, светомузыка, тяжелые басы из колонок, взволнованная молодежь; но при этом всем у него есть своя особенная атмосфера.

Большое, напрочь лишенное света полуподвальное помещение с круглой сценой в углу и высокими потолками на шикарный клуб не походило. Скорее, нечто андеграундное: наипростейшее «подземелье», ранее принадлежавшее ЖЭКу. Теперь оно было звукоизолировано, дизайн был выполнен в ярких тонах в эконом режиме – каждая стена благодушно или озлобленно, живо или готично, аккуратно или небрежно смотрела на клубный мир яркими рисунками-граффити, исполнить которые за бесплатно искусства ради были приглашены начинающие райтеры. Каждый из них старался выпендриться и создать шедевр, не знающий слова «конкуренция», поэтому к делу все подошли серьезно и в итоге результат не мог не радовать глаз.