Текст книги "Держи Меня Крепче. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Душка Sucre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

«Это правда – я за воду, жадно набранную в жабры,

Подарю тебе всего себя, только не нужно, ладно

Выбрасывать меня волной на берег и изгибы

И оставлять там подыхать, как ту, другую рыбу…"14

И сколько рыб он выбросил – неважно, лишь бы мне позволил плавать в своем аквариуме…

За этими мыслями, со сжатым желудком, в котором щекотались крыльями бабочки, символизируя мое нервное напряжение, и с собранным в тугой комок сердцем, бьющимся, словно теннисный мячик, о «сетку» грудной клетки, мы выбрались наружу. Я забыла о ждущем меня Егоре и о Лесе, с которой сама хотела поболтать, они напрочь вылетели из головы, ведь рядом был Артем.

Как только мы вышли из клуба, он отпустил мои плечи, взял за руку и повел к машине, не взглянув ни разу в мою сторону, как будто я – пустое место, утюжок на веревочке, который он, следуя флэш-моб-акции, тащит за собой, держа за вилку. Но нет, он не забыл обо мне – даже по-джентельменски открыл дверцу пассажирского сидения и помог занять место. Занял и свое, пристегнулся, и лишь затем спросил меня:

– Ну что, откуда начнем поиски?

Блестящая в свете, падающем от мириады лампочек и фонарей, украшающих здание клуба, черная BMW-X6 аккуратно, что было атипичным для ее буйно-помешанного (этот факт могла засвидетельствовать добрая половина клубящейся молодежи) владельца, вырулила со стоянки. Вслед за ней неприметной тенью метнулся большой черный джип с понтовыми номерами, который не бросился в глаза ни сидящей в преследуемой машине парочке, ни не отводящей от них немигающего взгляда рыжеволосой девушке.

На сегодняшний вечер это было самым большим разочарованием для ее ранимой сущности, которую не знакомые с ней близко люди ранимой могли назвать только из пулеметной очереди с контрольным в голову.

Начиналось все, как не странно, замечательно. Олли заехал за ней, намереваясь свозить на встречу к своему дяде, уже успевшему ему все уши прожужжать, как среднестатистическая жена мужу о приглянувшейся норковой шубке, требуя привести невестушку в гости. Оливер, преследуя свои цели, наконец-то сдался и вызвался осуществить «знакомство с Факерами» сегодня на общем ужине, автоматически приобретающим категорию «званый».

Соня радовалась очередной возможности побывать в доме Охренчиков, хотя причина этой радости была как палка о двух концах, ведь с другой стороны, компания Олли уже не была ей неприятна, как когда-то раньше, и даже вызывала некую свою радость.

А уж после того, как на ее глазах, то есть ушах (ведь отзвуки их громких речей были великолепно слышны на кухне) Шеридан и Лена разругались в пух и прах, ее радостеметр вообще зашкалило, и она даже не особо ругалась на Оливера из-за того, что он убежал, бросив ее в галерее, так, проформы ради наговорила пару ласковых. Зато она, пребывая в ликующем состоянии, успела отдушински залить водой огромный цветущий кактус Ефросиньи, который, судя по полезным ссылочкам садоводов-любителей из Интернета, поливать можно лишь два раза в год, иначе последствия необратимы.

Следующей причиной для поддержания хорошего настроения стало неожиданное, но гениально-смешное сватовство гоповатого соседа Феокиста на ее ушлой сестричке, которая времени зря не теряла и быстро нашла себе нового кандидата в мужья. Саннетт оставалось лишь удивляться ее скорости и поразительному лицемерию. Сама она всегда была открытой и никогда не скрывала свои эмоции, желая подстраиваться под окружающих, желая кому-то понравиться. Нет, ее девиз: «Любите меня такой, какая я есть. Со всеми моими недостатками. А если вас такие правила не устраивают – валите нафиг!«

И вот когда она думала, что лучше быть уже не может, ей сообщили, что сегодня в «Summer Times» намечается внеочередная туса от фанки-мэнов, где у нее был шанс встретиться с Шером и рассказать ему много интересных подробностей. Однако, Охренчика она, сколько ни старалась, не нашла, зато закрепителем ее настроя стали танцы.

Громкие ритмы битбокса, под которые FJB оттачивали свое мастерство на дэнсфло, зарядили ее тело несметным количеством импульсов, которые приводили его в движение, как куклу-марионетку. Она не управляла своим телом разумом, эмоции полностью завладели им и нажимали то на одну кнопку, то на другую, не оставляя в покое ни на секунду.

Сегодня здесь не было никаких судей, никто не ставил баллов и не оценивал стили танцоров или же их самих. Сегодня парни и девушки танцевали для себя и ради себя, чтобы открыть новые грани своего разума, не пытаясь кому-то что-то доказать, кого-то обтанцевать, в ожидании публичных мнений. Ведь для этого существуют баттлы, а сегодняшняя ночь – ночь самопознания. Когда каждый выкладывается по полной, выходя на битву с самим собой. По крайней мере, таковой была философия самих фанки-манов, которую они и несли в массы.

Не все были согласны с этими течениями мыслей тех, кто уже давно постиг их, многие просто выделывались, дурачились и пришли сюда в надежде показать себя либо чтобы просто повыпендриваться. Но Соня была не из их числа. Она уже давно была пропитана философией фанки-манов и брэйкинг, когда-то начинаясь обычным времяпровождением, стал для нее частичкой жизни. И если бы ей предложили на выбор его и Шера, она бы, наверное, не думая выбрала первое, или же, поддаваясь типичным для себя «хочу все и сразу», выбрала бы погоню за обоими зайцами.

Вскоре ей все же пришлось уступить танцпол следующим кандидатам и она вновь вернулась к качающейся под ди-диджейские сеты толпе, подбадривала тех, кто осмелился показать себя. Среди них были и совсем зелёненькие новички, и настоящие асы. Многих она знала, многие знали ее. Она поглядывала на остальных и всегда в такие моменты пыталась проникнуть в мысли танцора: о чем он думает во время исполнения тех или иных движений, каких преисполнен чувств, насколько терпелив и спокоен, готов ли заложить душу за музыку.

Ее старший братец Егор точно готов. По нему это всегда было заметно. Так же, как и по Шеру. Заметно даже сейчас, когда старший брат связался с импульсивной подругой своей двойняшки, по тому брошенному ей страстному, но, тем не менее, короткому поцелую, который для Леси явно показался незаконченным, для Егора же был некой преградой к тому, чтобы окунуться в ритмы музыки.

И когда-то, будучи еще совсем малышкой, Соня безумно тащилась по старшему брату. Детская влюбленность, что может быть наивнее?

Возможно, именно поэтому ей и приглянулся впоследствии Шер? Своей безграничной любовью к Его Величеству Танцу, полной отдачей на танцполе, жизнью музыкой, своей похожестью на Егорыча… А может и просто приветливой ободряющей улыбкой девушке, которая живет тем же, что и он.

Соня и сама не заметила, как выцепила его огромную фигуру, прижимающую к груди хрупкую девичью, и пробирающуюся к выходу на автостоянку. Она не стала медлить и проследила. Да, ошибки быть не может: это Охренчик и ее лживая сестричка. Как вообще Шер может быть так слеп и не видеть, что она им просто играет? Глаза Сони застлали слезы, пальцы сжались в маленькие, почти декоративные кулачки.

– Нужен новый план… Мне нужен новый план… Чтобы спасти его и себя. Иначе как, как я буду жить без него? – беззвучно шептали искусанные губы в пустоту, оглашаемую звуками фанка вперемешку с пьяными криками, и было уже непонятно: толи губы стали солеными от слез, толи от вновь разлившегося в небе дождя, который решил помочь ей держаться и не показывать столь явно свои слабости, впервые в жизни поливая мир солоноватыми каплями.

Она ничего, кроме их машины, и не замечала. Даже то, как настырная камера тыкала в ее сторону своим единственным неживым глазом, создавая для потомков бесценные видео рекорды14.

Охренчик вставил ключ и завел мотор.

«I don`t need to need you…"15 – громко сообщил приятный мужской голос, звучащий под зажигательную мелодичную музыку, из включенной Шером магнитолы.

– Tell me what to do, tell me what to say, – сипло пропел дуэтом с певцом Артем, а затем резко сквозь зубы возмутился: – Чертово радио! – и выключил его вовсе, давая нам шанс насладиться относительной тишиной, нарушаемой лишь мерным фырчаньем мотора, звуками фонящей музыки да усилившимся дождем, барабанящим по железной броне продукта деятельности немецкого автопрома.

Эта тишина была тяжелой и давящей, как классовая ненависть. Артемка нервный, злится, наверное, что ему приходится со мной носиться в поисках ключей. Я сейчас вообще здоровьем рискую, но все же тропиться нам некуда.

– Только не гони, – предусмотрительно попросила я, он кивнул, даже не вякнув при этом «молчи, женщина, твой день Восьмое марта!«

Мы медленно выехали со стоянки, но перед поворотом Шер притормозил:

– Так что, куда едем?

– Ну… – решила я дальше тянуть время. – Я не уверена, где посеяла ключи.

– Это я уже слышал. С чего поиски начнем?

– Не знаю, – пожала я плечами, боясь хоть что-то предложить.

– Тогда может у тебя в квартире посмотрим?

– А у меня все спят уже, наверное. Нет, точно спят, – быстро нашелся ответ.

Шер лишь сделал грустное лицо и страдающие глазки:

– А мне спать негде…

Нет, он же не надеется, что я его к себе ночевать позову? Мы, вообще-то больше не в отношениях. И наши родственные связи не повлияют на мое решение. Но эти глаза… И полный уныния вздох…

– Слушай… Вряд ли они у меня дома. Мне кажется, что я их на улице потеряла. Да-да. Точно так и было.

Хитрый взгляд уставился на меня исподлобья:

– И что ты мне предлагаешь? В машине ночевать?

– Нет, конечно.

– А может, учитывая, что между нами, – голубые глаза стали холодными-холодными, что я даже поежилась, – были теплые нежные отношения, ты мне поможешь?..

Были?

Я прикусила губу и постаралась вложить в голос максимум безразличия, чтобы четко ответить: «Нет!«, но дрогнувшим шепотом я сказала нечто иное:

– А больше их нет?

– Я не знаю, – усмехнулся он, оторвав от меня тяжелый взгляд, – что есть, а чего больше не существует…

Сзади раздался нетерпеливый звук клаксона. Мы ведь уже не знаю сколько времени стоим на выезде, не пропуская никого. Артем посмотрел в зеркало заднего вида, пробормотал: «фак,» – и свернул налево.

– И куда мы едем? – через некоторое время нашла я в себе силы спросить.

– К тебе.

– Зачем?

– Оставлю тебя, а то папики, наверное, волнуются.

– Наверное, – согласилась я. – А ты потом куда?

Я не сводила глаз с его точеного профиля: сосредоточенный взгляд следит за дорогой, напряженные руки держатся за руль, хотя создавалось впечатление, что он пытается удержать руль, который ведет себя неординарно и пытается вырваться из крепкого хвата, но не может, ведь если Артем отпустит руль, то может произойти нечто страшное и непоправимое; или же если снизит скорость, например, наша машинка взорвется, как в одном американском боевике.

– Ты же сейчас не беспокоишься за меня, нет? – как можно более непринужденно спросил Шер, но я расслышала в голосе напряжение.

И что же ты рассчитываешь услышать? Правду? Так вот – да! Беспокоюсь. Или нет, не рассчитываешь слышать ее ни под каким предлогом? Вместо этого я ответила вопросом на вопрос:

– А стоит?

Он покачал головой.

Дальнейший наш путь прошел без лишних слов в напряженном молчании и косых взглядах, которыми я изредка одаривала своего мучителя.

– Приехали.

– Ага, – я дернула ручку двери, но она оказалась заблокированной. – Закрыто.

– Сейчас открою, – отозвался Артем и выполнил обещанное.

Я покинула машину, бесконечно растягивая время, хотя это больше и не требовалось, ведь с ключами мы кое-как разобрались. Скорее всего, он отправится жить к кому-нибудь из своих друзей, благо их у него много. Да. Скорее всего. Ведь не станет же он жить в машине, спать на заднем сидении…

Обычно леди из машины вылезают, сначала вытаскивая ножки, обе вместе, а затем и весь остальной корпус, но у меня замашек интеллигентности не наблюдается и в помине, я, как правило, сначала выставляю ногу боком, потом попу, следом вытаскиваю остальную часть тела: туловище и голову, держась за проем дверцы; и только после этого, стоя четко на одной ноге, я вытаскиваю следующую ногу.

Так и сейчас, вылезши наполовину наружу, я решила мельком осмотреть салон для лишнего убеждения, что Шер ведь не дурак, чтобы спать здесь и зарабатывать себе сколиоз, к тому же в армие его точно не ждут, с его-то папулей. Так что эти самопожертвования напрасны.

Мне только сейчас, когда глаза зацепились за знакомые пакеты, пришло в голову воспоминание, что Артем последнее время на другой машине ездил, а на этой мы с Оливером ездили за покупками.

– Это мои пакеты, – оповестила я Охренчика, нетерпеливо не заглушающего мотор.

– То есть?

– Пакеты с одеждой. Они мои.

– А я думал, что Оллика.

Зря я сказала.

– Мы с ним вместе в магазин ездили. Он помог мне выбрать красивую одежду.

Ой, зачем я все это говорю? Ах, точно. Я хочу вызвать ревность в его непробиваемой бронебойной шкуре, где должно быть, я верю, сердце, которое хоть чуточку, но принадлежит мне.

Тёма посмотрел на пакеты, перевел взгляд на меня, пока еще ничего не выражающий, вновь вернул его на заднее сидение, медленно заглушил мотор и потянулся к ближайшему пакету. Он вынул какое-то платье с диким вырезом, осмотрел его со всех сторон и передал мне, глядя прямо в глаза:

– Примеришь?

– Нет, ты что?

– Уверена?

Я почти что кожей ощущала, как растет напряжение в салоне машины, и покачала головой:

– Не-а.

– Для него примеряла, а для меня что, стесняешься? – он прищурился, зло прищурился и буравил взглядом, который сверлил меня, ввинчиваясь прямо в голову ненавистной соседской дрелью.

Я чувствовала, что задыхаюсь, так и не сделав ни вдоха, а он яростно затянул меня обратно внутрь.

– Артем, прекрати. Ты что, сошел с ума?

– Я? Я сошел с ума?

– Да! Ты!

– Это почему же? Потому что моя девушка ездит обновлять себе гардероб с моим братом? Куда вы еще вместе ездили?

– Твоя девушка? А разве не ты меня бросил несколько часов назад? Нет? Не ты?

– И, видимо, не зря бросил!

– Да уж, не зря! Иначе бы откуда я узнала о твоей жестокости?

– Жестокость? Да что ты сама о ней знаешь?

– Только лишь то, что не хочу знать о ней ни-че-го.

– Не хочешь ничего знать, но изменяла мне?

Кажется, мои глаза сейчас вылезут из орбит. Он мне не доверяет? И чуть ли слюной брызгает, как бешеный пес. Раньше меня бы это безумно испугало, а сейчас… сейчас сама зла.

– Я тебе не изменяла. И в мыслях не было!

– Я бы не был так уверен.

– Ты эгоистично полагаешь, что я должна бегать около тебя на задних лапках и вымаливать прощение? Правда? Ты жалок…

Где я вообще всех этих слов понабралась?

– Это ты жалкая. Он тебя купить хочет всей этой одеждой!

– Ты что? Совсем того? Олли так никогда не поступит.

– Да он уже это сделал. Ты защищаешь моего братика, будто бы он тебе важнее.

– В данный момент… – мой голос стал тише, но уверенности не убавилось на йоту, – мне кажется, что так оно и есть.

– Убирайся! Выходи из машины! – вызверился Шер и чуть ли не силой выпихнул меня на улицу.

Затем и сам выскочил. Открыл заднюю дверцу и начал в беспорядке вышвыривать все пакеты, что лежали сзади, кидая их к моим ногам:

– На, держи! Забирай, это все твое. Сколько же ты стоишь? Продажная ты @uncensored@!

А я просто стояла и смотрела на его метания, даже не пытаясь как-то выгородить себя, сказать, что на самом деле просто не могла отказать Оливеру, когда он хотел сделать мне приятное. Потому что он – мой друг. А не то, что думает Артем. Глупый Артем.

– Ты просто дурак, – крикнула я ему вслед еще не успевшей закрыться дверцы.

– Все не зря. А я и, правда, дурак.

Он хлопнул дверцей и, взвизгнув тормозами, унесся прочь.

Все, о чем я сейчас могла думать, – это дурацкая одежда, которая испортила все!

Промокнув до нитки во второй раз за этот вечер, я, не в силах уйти, пинала пакеты до ожесточения, проклинала, ругала себя и просто представляла собой безумную психопатку, у которой злые дяденьки врачи отобрали любимый, а потому изгрызенный, колпачок от сто лет как не пишущей ручки. А «мой колпачок» сейчас несся на незнамо каких скоростях в неизвестном направлении, что добавляло моей злости капельку тревоги за его никчемную жизнь.

Дверь мне открыл Егор. Взлохмаченный, словно только что из кровати, но с кружкой кофе в руках, наполовину пустой,

– Я тебя ждал. Кто тебя на этот раз подвез? Машина этого принца Шервудского леса, но последние дни на ее колесах катался его звезданутый братанчик.

– Это Артем меня подвез, а то ты не видел.

Брат усмехнулся – все он видел.

Вот стыд…

– Тот, который твой муж и мой… шурин?

– Я не знаю, как это называется.

– Прикольно звучит.

– И зачем тебе это слово? Все равно же не будешь так к нему обращаться.

Я скинула обувь и готова была прямо около двери растянуться – так устала. Не физически, но морально.

– Может и буду. Стебать народ я люблю, систер.

– Знаю. Кстати, нет же, я вспомнила. Шурин – это же брат жены. То есть ты.

– Да ну нафиг? А он тогда кто мне?

– Ну, зять, наверное.

– Не-е. Будем придерживаться именных формулировок.

– Как скажешь. Слушай, а сделай мне тоже кофе…

– Ты же фанат чая, – ничуть не удивляясь, но, все же констатируя факт, заметил брат, заворачивая обратно на кухню, где в качестве освещения была включена лампочка от вытяжки.

– Да ты вроде тоже. Но вон уже полкружки кофе осушил.

– Вообще-то, это третья… – признался Егор.

– Значит, отдай ее мне и тебе не надо будет варить еще.

– Ну уж нет. Мне несложно, к тому же я, наверное, до утра не усну теперь.

– Недолго осталось. А где Леська?

– Дома.

– Ясно. А я думала, вы друг друга на дух не перевариваете?

– Она бывает иногда очень экспансивной, но я борюсь с этим, ага. Так, – он, надавив мне руками на плечи, усадил на диванчик, – подожди, я мигом.

Он унесся, но уже через пару секунд вернулся со своим огромным махровым полотенцем и, накинув его мне на спину, стал растирать мое тело. Эта забота вызвала во мне волну умиления:

– Ты такой замечательный брат, Егорка…

– О, я знаю, сестричка. Ты должна меня ценить чуть больше, – усмехнулся он, сказав это якобы в шутку.

Но он прав. Я стала скрытной и многого ему не рассказываю:

– Прости меня, – жалостливым голосом попросила я.

– Хорошо, что ты не ревешь, а то я бы сейчас не знал, куда деться от каскада водопада Елена.

– Я тоже весьма ценный родственник.

– Есть контакт, мы уже шутим, – обрадовался братик. – Хотя ты права. И поэтому, – в его голосе прозвучало неподдельное воодушевление, – я сейчас буду поить тебя кофеём.

– Так уже сто пицот тыщ лет не говорят, – возмутился вошедший в комнату Стас. – И я тоже буду сей неведомый в современном мире напиток.

Он прошлепал по кухне и уселся рядом со мной.

– А ты чего такой счастливый? – спросил его старший брат, на самом деле, наш братишка сегодня просто мега-разговорчив, а значит настроение у него просто великолепное, что случается крайне редко.

– А я сегодня избежал счастливого замужества…

– Ой-ё! – мой восклик.

Брови Егора заинтересованно взметнулись вверх.

– А потом разгромил флотилию Реддса. А они, знаете, какие сильные? Самая сильная армада, между прочим, у них такие…

– Ну, ты крут, брат, – похвалил его Егорка, заливая воды в турку. – А кто тебя на себе женить-то хотел?

– Ленкин жених психованный, – и шепотом добавил, приставив боком ладошку у рта, дабы я не слышала, но при этом косясь в мою сторону: – И родня у него та еще!

– Вообще-то я тебя слышу, – оповестила его я, а Егор кивнул, размахивая туркой, как хоббит мечом:

– Слышит, точно. Но вообще – вау! И как этого «жениха» зовут? Уж не Шеридан ли?

– Нет. Я же сказал «жених», а не «муж». Это придурок с нижних этажей. И у него тоже идиотское имя.

– Какое?

– Что-то там на «ф».

– Это так изысканно фырчишь?

– Это я говорю, что имя начинается на букву «ф».

– Феоклист, – встряла я. – Но подожди, откуда ты знаешь про мужа?

– Ну, я много чего знаю… Все же вся домашняя компьютерная сеть в моих руках, а там у нас частенько всякий интересный материал проскальзывает…

– Какой еще материал? – кажется, это было сказано хором.

– Всякий, – не стал уточнять Стас, замолчав.

– М… Мне есть что послушать, да, ребятки? – заключил Егор, переводя взгляд то на меня, то на братишку.

– Пусть Ленин рассказывает. Мой словарный лимит на сегодня исчерпан, – заявил Стасик и, скрестив руки на груди, изобразил взаправдашнее внимание.

– А только ты знаешь про мое замужество? – решила сначала спросить я у кузена.

– Я и мелкий в курсах. Про остальных не знаю, но, судя по всему, куча народа в неведении? – он покосился на Егора и изобразил, как закрыл рот на замок.

– Я сегодня узнал. Случайно.

Они оба уставились на меня, и теперь мне предстояло начать говорить, что и пришлось исполнять.

Долгий и муторный рассказ я, удивительно, но умудрилась уложить в долгий и муторный рассказ, продлившийся до восхода солнца, а в объемном виде представляющий собой десять чашек кофе на троих. Закончился он тем, что мы с Артемом расстались и теперь ждем-не дождемся, когда истечет срок нашего условного замужества. Рассказывать о нашей последней ссоре я не стала, да и Егор позабыл меня об этом расспросить – он и так прибалдел от вываленной на его голову инфы.

Стас же удивлен вроде как ничем не был, он лишь зевнул, затем заметил:

– Да, теперь многое встало на свои места. Спокойной ночи, – и удалился, оставив меня переваривать брошенную фразу.

– Я тоже спать. А тебе советую принять душ, сестренка, – чмокнул меня в лоб Егор и тоже уполз в свою комнату.

Дойти до ванной комнаты я не успела, в коридоре меня настиг звук поворачивающегося в замке ключа, который свидетельствовал о приходе Сони. Ну, она и погулять!

– Вечеринка что, только что закончилась? – спросила я ее, заставив вздрогнуть от неожиданности.

Но она быстро взяла себя в руки и оскалилась:

– Меня поджидаешь? А тебе какое вообще дело до меня? Думаю, тебе и так весело было. Вне вечеринки.

– Наоборот. В клубе было куда веселее.

– Да? – в ее голосе была тонна желчи. – А я думала ты счастлива вешать лапшу на уши своему мистеру Охренчику.

Я рассмеялась. Какая-то странно-неадекватная реакция, но получился некий истеричный смех. Соня посмотрела на меня как на умалишенную, повертела пальцем у виска и, толкнув меня плечом, ушла в комнату.

– Какой же он «мой»?..

– Ну и дура! Дура! Идиотка! – кричал Артем в пустоте салона, все сильнее вжимая педаль газа в пол. – Наивная курица!

Не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции, он, не сбавляя скорости, закусил ладонь правой руки с внутренней стороны и зарычал. Ему очень хотелось промыть мозг своей малышке от вмешательства Оливера, который, «действуя из наилучших побуждений», во что она свято верила, пытается добиться своих целей. Но Шер-то знал правду. Некрасивую, неприятную, тягучую, вязкую и пасмурную, как небо сегодня днем, похожее на залитый соседями сверху побеленный потолок, какую-никакую, но правду. И она ее еще узнает. И она ей не понравится. Но все это будет позже.

Сейчас она представляет собой мягкую глину: податлива до невозможности и из нее можно лепить все, что угодно мастеру, то есть Оливеру, ведь самого Шеридана она теперь уж точно слушать не будет. Особенно после этих выкрутасов с одеждой. Как же он глупо повел себя, выставляя свою ревность на ее обозрение. Рядом с ней он просто теряет самообладание и превращается в нелепого бездомного новорожденного котенка, который к тому же обнаружил, что у него есть коготочки и ими можно царапаться.

И ключевое слово в последнем сравнении – это бездомный. Ему некуда пойти. Он бомж. Можно, конечно, перекантоваться у друзей – они не откажут, но Шер так рассчитывал на эту квартиру, что даже не рассматривал каких-либо иных вариантов. Но что если попробовать поговорить с тем, кто сидит там на ресепшене, мелькнуло в голове Артема, и это показалось ему толковой идеей, даже несмотря на то, что время уже давно перевалило за полночь.

И вот он стоит на пороге перед стеклянными дверями, закрытыми на замок, попинывая собранную на скорую руку спортивную сумку, и пытается придумать достойные ответы для таращегося на него из видеоглазка невидимого собеседника:

– Здравствуйте, вы кто?

– Я владелец одной из квартир этого вашего чудесного, – он выделил это слово, как особый комплимент, – комплекса.

– Из какой вы квартиры?

– М… я не знаю номер квартиры.

– Хотя бы этаж назовите? – не растерялся голос.

– Допустим… пятый, – наугад назвал Артем.

– Это этаж для рекреации. У нас там теплица, бассейн и прочие человеческие радости.

– Да? Тут и такое есть? Вау, круто, – обрадовался он, но потом сразу осадил себя, ведь он еще не попал внутрь, да и вряд ли у него есть шанс осуществить это. – Слушай, брат, я взаправду не знаю номер своей квартиры, но она точно есть.

– И что вы предлагаете?

– Пустить меня и вместе посмотреть списки тех квартир, в которые еще никто не заехал.

– С чего вы решили, что у вас есть допуск к этим данным?

– Потому что там должна быть моя фамилия.

– А вдруг это квартира вашего однофамильца?

– Ну да, засада тогда. Но я уверен, что с моей фамилией их точно не предвидится. Я, можно сказать, единственный в своем роде. Да и квартира моя, по любой, пустая. Нам ее с женой подарили пару недель назад. Очень влиятельные люди подарили. И если… – он уже хотел применить новую методу – запугивание, но даже не успел начать.

– Вы случайно не Артем Охренчик?

– Ага, – вздох облегчения был ему ответом.

– А жена ваша – Елена Охренчик?

– Она самая.

– Секунду.

В динамиках раздалось шубуршание, а вскоре двери ключом открыл высокий парень с сияющей улыбкой на глазах.

– Здрас-сти, – пробормотал Артем.

– Здравствуйте! Меня зовут Мартин и я очень, – он крепко сжал ладонь Шера и начал ее трясти, как умалишённый, – очень рад, что вы наконец-то вылечились.

«И тебе бы не помешало подлечиться,» – подумал немного удивленный Артем.

– А откуда сведения, что я… болел?

– О, ваша жена все рассказала. Сказала, что тяжелый случай. Но вы выкарабкались, видимо, у вас, и правда, здоровье как у гризли.

– Ясно… – он отметил в своем мысленном блокнотике «припомнить малышке». – А я в квартиру попасть могу?

– А вы там с Олесей жить будете? – настороженно спросил Мартин.

– Олеся?

– Подруга вашей молодой семьи. Она живет пока в вашей квартире, пока вы лежите в больнице.

– Ну, если ты заметил, братанчик, меня из больнички уже выписали, – не растерялся Шер, мысленно припоминая Лесю, ту самую темноволосую девушку, которая сидела с ним в одной камере.

– Да, заметил.

– А Олеся сегодня съезжает.

И он ни капельки не сомневался в том, что сейчас поднимется в квартиру и вытолкает ее в коридор, пусть даже она будет голой. Неважно. Он слишком зол, чтобы размениваться на знаки приличия и этикет. Это его квартира. Его и Лены. И если бы вместо Леси здесь жила Лена, вот ее он бы не выселил. Не смог бы. Но с этой девушкой совсем другой разговор.

– Прямо сейчас съезжает? – никак не мог въехать Мартин. – Сейчас же ночь.

– А ей очень надо. Квартира какая?

– Номер семьдесят шесть. Двадцать пятый этаж.

– Последний?

– Да. Это vip-квартира.

– Супер, спасибо. Ну, я поехал, – он похлопал консьержа по плечу и добродушно посоветовал, заходя в лифт: – А ты отдыхай, можешь не бдить столь сурово. Ночью кроме меня тут явно посетителей больше не будет.

– А миссис Охренчик не придет?

– Пока нет, – грустновато отозвался Шерхан, закинув сумку на плечо. – Хотя каких только чудес не бывает?

Дверцы закрылись, и лифт устремился вверх.

Лифты Шер любил с детства, так как сам всегда жил в отдельном доме и необходимости в грузо-подъемном механизме у них не было. Зато было желание кататься на лифте, так что возможность прокатиться он никогда не упускал, даже если не было необходимости. Детские комплексы выросли вместе с их владельцев и никуда не отступили – любовь к лифтам лишь крепла с годами. А осознание факта, что он теперь почти живет на двадцать пятом этаже, вообще его чуть ли не в состояние эйфории вводило: вот оно, одно из желаний для деда Мороза на Новый Год, когда он в него еще верил и писал ему письма, которые папа с мамой клятвенно обещали ему передать, взяло и сбылось!

Этаж встретил его чистотой и опрятностью. Растения благоухают углекислым газом, соседи мирно спят за своими дверями или бдят около глазков, но бесшумно, как профессиональные Штирлицы, стеклянная стена высотой во всю длину от пола до потолка отсвечивает всеми красками ночного города.

Артем потянулся, расслабляя мышцы, и на миг представил, что он уже в квартире и сейчас опрокинется на большую кровать. Как же он устал…

Звонок в квартире работал исправно, но разбудить спящую крепким мертвецким сном девушку оказалось не так-то просто. Минут пять ушло на звонки, еще минут пять на отчаянные попытки вышибить дверь с ноги, кулаки, уже порядком отбитые, не помогали.

– Открой же ж ты дверь, зараза @uncensored@!

– Молодой человек, – отрезвил его немного голос из-за спины.

Он обернулся и был приятно удивлен – две шикарные близняшки, полуголые, то есть, конечно же, полуодетые, томно подпирают косяк своей входной двери. Вообще-то, томность можно с легкостью списать на сонность, ибо он разбудил их практически в два часа ночи, но его собственный вариант описания событий нравился Шеру куда больше реального.

– Да, прекрасные незнакомки? – из его голоса пропала былая раздраженность, он привалился к двери, намеренно выбирая выигрышную позу.

– А вы знаете, что у нас на этаже зона, свободная от мата?

– Можно ругаться в квартире… – подхватила речь первой вторая девушка.

– Но в коридоре…

– Ни-ни!

Они синхронно покачали указательными пальчиками, и в этот момент дверь в его квартиру резко открылась, толкнув привалившегося к ней расслабленного Охренчика прямо на пол.

– О, мужик валяется! – сонно зевая констатировала факт, а потом ее взгляд наткнулся на Еву и Аву, ее соседок. – Опять вы тут третесь. К Егору вчера клинья подбивали, сегодня вон нового хахаля себе нашли. Пьяный что ль? Ой, не стыдно, девочки? И спать еще не даете – я ваши голоса сразу услышала, вы меня разбудили, беспардонщина!

– Этот…

– Как ты выразилась…

– Хахаль…

– Пришел к тебе!

– Эй, вы, Винтик и Шпунтик, прекратите так говорить, – имея в виду их манеру дополнять другу друга, возмутилась Леся. – Бесите. Пусть лучше одна говорит, а другая поддакивает, а то вы вас слушать жутко.

– Стерва! – сказала одна.

– Распутница! – сказала вторая.

Затем они синхронно показали ей язык и скрылись за дверью. Шер уже лежал на спине, опираясь на локти и вовсю разглядывая Лесю похотливыми глазами, надеясь ее смутить:

– А ты недурна. Аппетитная… – он облизал губы, точно зная, что девушек это заводит, обводя глазами контуры ее модельного тела, спрятанного под шелковый халатик.