Текст книги "Revolution "M" (СИ)"
Автор книги: Dracore Kien
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Лори что-то проворчал в ответ, но Джереми не стал останавливаться, чтобы переспросить, что именно. Лавируя между строгими рядами расставленных по полю палаток и расчищенными под стройку участками земли, он продолжил свой уже ставший привычным ежедневний утренний обход доверенной ему части лагеря, выясняя, все ли в порядке, где чего не хватает и что где требуется. Майлз поручил ему этот патруль пару месяцев назад, когда осознал, что им с Бассом требуется уже слишком много времени, чтобы осматривать по своей половине.
Слух Джереми привлек странно редко раздавшийся за соседней палаткой стук топора. Мужчина поднырнул под бельевой веревкой, натянутой между тентами, перешагнул через натянутую веревку и наконец увидел того, кто орудовал топором. Даже не то, чтобы орудовал – скорее, махал, потому что каждый удар приходился ровно сверху вниз по одной прямой, в результате чего незадачливому дровосеку приходилось по минуте выдергивать топор из дерева.
– Робертс, скажи, кто учил тебя рубить дрова? Это явно были не Мэтисон и не Монро, – поморщился Джереми, наблюдая за очередным старанием выдернуть топор, – И даже не я. Один удар наносится с небольшим наклоном справа налево, второй – слева направо, третий – опять справа налево и так далее.
Робертс недоверчиво поднял брови, но все же попробовал. Сталь вгрызлась в дерево под углом, прорубленная щель мгновенно стала шире, а топор вышел не с десятой попытки, а с первой.
Джереми довольно усмехнулся и молча проследовал дальше.
Солнце уже наполовину встало над сонным лесом, окрашивая еще мокрую от утренней росы траву в мягкие, пастельные тона, и Бэйкер, медленно приближавшийся к окраине лагеря, мог отчетливо слышать гомон давно пробудившихся птиц.
Он дошел почти до ворот, разбрасывая советы и замечания тем, кто в них нуждался, и уже повернул назад, как вдруг откуда-то с расстояния и сверху раздался басистый голос:
– Бэйкер! Джереми Бэйкер!
Джереми обернулся и вопросительно воззрился на часового, стоявшего на парапете над входом, через вытоптанную множеством проходивших по ней изо дня в день ног поляну, специально для возможной эвакуации оставленную свободной от палаток.
– С юго-востока приближается человек, – часовой махнул рукой в указанном направлении. – Один. Вроде, не вооружен.
Бэйкер поморщился, но направился к воротам – вновь прибывшими полагалось заниматься Майлзу или Себастьяну, но они, как назло, сегодня решили организовать утреннюю тренировку на два часа раньше, а потому оба еще находились в другой части лагеря. И попробовать оторвать хоть одного было себе дороже – все равно не оторвется, да и он сам зря время потеряет.
Джереми схватился за деревянную перекладину приставной лестницы и легко взобрался наверх, на уложенные на нескольких рядах вертикальных бревен, утолщавших собой частокол, горизонтальные брусья.
Часовой, по имени, кажется, Мэтью Ричардсон, молча указал рукой направо и в сторону лесной опушки. Оттуда, по середину голени утопая в траве – ополчение прикладывало много сил для того, чтобы поддерживать сорняки в состоянии неудобном для того, чтобы в них могли скрыться враги – прямиком к их воротам направлялся человек.
Джереми прищурился.
Человек находился еще далеко, чтобы можно было разглядеть лицо, но он являлся афроамериканцем и по фигуре явно походил на мужчину.
Судя по всему, незнакомец заметил Джереми и Ричардсона на парапете, потому что внезапно резко остановился и поднял над головой руки.
Бэйкер пожал плечами и развел свои руки в стороны, отвечая на немое сообщение о мирных надобностях кого-бы-то-ни-было.
Человек увидел и ускорился, продолжив свой путь.
– Рич, – не отрывая взгляда от приближающегося мужчины – теперь в этом не оставалось никаких сомнений – произнес Джереми. – Кивни кому-нибудь, пусть приведут Мэтисона или Монро. На всякий случай. Вроде он один, а на самом деле – мало ли. Если что, то они хотя бы смогут оценить ситуацию. И быстрее!
Ричардсон пулей слетел по лестнице на землю и, переговорив с кем-то проходившим мимо, с той же скоростью взлетел обратно, поправляя ремень от своего автомата.
– Сейчас Майкрофт сбегает, – доложил он, занимая исходную позицию, пока Джереми одновременно удивлялся быстроте исполнения своего приказа и пытался вспомнить, кто же такой Майкрофт и где он с ним пересекается за день.
За прошедшие четыре месяца память Бэйкера начала перегружаться – Джон Фабер, на чьем поле и стояло ополчение все это время, явно привирал, говоря, что это поселение стоит посреди нигде.
Не бывает посреди нигде дороги, пусть неасфальтированной, но бегущей из конца в конец. А уж людей, по ней идущих, и подавно.
Зато понятны постоянные набеги. Вернее, бывшие набеги. Сейчас напасть на ополчение стало проблематичным – частокол, скрепленный местами железными скобами, и большое вооруженное население за ним отваживали небольшие и неорганизованные группы разбойников. А население действительно росло – идущие прочь с северной части Штатов беженцы частично временно задерживались, чтобы хоть ненадолго получить кров над головой и относительную безопасность, а частично – те, кому некуда было идти – оседали, становясь частью их неофициального (хотя теперь решал – официально это, неофициально?) «войска». Зато все сходились в одном – в удивлении. В удивлении, что они не должны платить за еду и ночлег ничем, кроме помощи в ежедневных заботах своих хозяев, не должны платить за помощь доктора, если таковой им требовался. Многие поначалу опасались ловушки – слишком неправдоподобными и простыми им казались такие условия.
Скрип приставной лестницы отвлек Джереми от размышлений, и через секунду Майлз встал рядом с ним, облокачиваясь на сточенные верхушки деревянных кольев, составлявших часть внешней стены и устремляя взгляд вперед, на уже подходящего к воротам мужчину.
– Ополчение – это вы? – окликнул тот, останавливаясь в паре метров перед запертым входом и запрокидывая голову вверх. – Майлз Мэтисон или Себастьян Монро? Я могу кого-либо из них увидеть?
– Смотри-ка ты, имена наши знает, – тихо хмыкнул Майлз, обращаясь к Джереми. И потом, повышая голос. – Я – Майлз Мэтисон. Зачем?
Незнакомец недоверчиво нахмурился и переступил с ноги на ногу:
– Ты – Майлз Мэтисон? Хм… Я как-то представлял тебя… Немного старше.
Джереми Бэйкер мгновенно прыснул со смеху и с видом «а что я тебе говорил?» толкнул Майлза локтем. Тот с деланным раздражением закатил глаза – незнакомец явился далеко не первым, посчитавшим, что командующему их лагерем должно быть минимум лет под пятьдесят.
– Я – Майлз Мэтисон, – повторил Майлз, хмурясь уж без наигрыша. – Не убедил – извини.
Мужчина пожал плечами:
– Да нет, просто я удивился, прости. Меня зовут Джим Хадсон. До того, как вырубилось электричество, жил на юге Висконсина, после отключения двинулся южнее и пару дней назад встретил в лесу молодую пару – они-то и рассказали мне о вашем существовании.
– Открывайте ворота, о чем мы разговариваем, – совершенно неожиданно для Джереми раздался слева из-за Мэтисона голос Монро. Будучи увлеченным разговором Майлза и Хадсона, он и не услышал, как пришел Себастьян.
Мэтисон молча кивнул.
Джереми обернулся и глянул вниз:
– Открыть ворота!
Ричардсон снова скатился с лестницы и вместе с дежурившими в стороне внутренними часовыми принялся отпирать засов.
Алюминиевые ворота – сделанные из блоков бывшего забора, мешавшего домашнему скоту переходить на чужое поле – скрипнули и разъехались вперед и в стороны.
Майлз призывно махнул Хадсону рукой, и тот ступил вперед.
Но в этот внимание Джереми привлекла темная фигура, появившаяся на опушке леса с другой стороны от той, с которой пришел Джим.
Фигура бежала. И бежала настолько быстро, что Бэйкер уже морально приготовился увидеть если не с десяток преследователей, но по крайней мере дикого кабана или свору голодных собак.
Но никого не было.
– Басс… – напряженный голос Майлз дал понять Джереми, что он тоже увидел. И ему тоже стало не по себе.
– Вижу, – мрачно отозвался Монро.
Мэтисон без единого слова отступил к лестнице и стремительно съехал на землю, не теряя времени на спускание по ступенькам. Себастьян последовал за ним.
Хадсон внизу обернулся в воротах, не поняв, на что так пристально смотрели со стены.
Джереми остался на парапете, решив, что полезнее он будет сейчас здесь – сверху, с высоты около четырех метров, было больше возможностей заметить приближающуюся опасность.
Бэйкер с каменным лицом вытащил из кобуры пистолет, взвел курок, поставил на предохранитель и вложил обратно.
Фигура стремительно приближалась, и через пару мгновений Джереми ясно увидел мужчину в одежде, измазанной грязью.
От него за версту разило страхом. Причем не просто страхом, а страхом, максимально приближенным к истерической панике.
Бэйкер только один раз видел такое – тогда, когда ополчение, ушедшее из той первой спаленной деревни под Чикаго, заблудилось в болотах, и Джек попал в трясину.
Его удалось спасти, но ужас бессилия и ожидания смерти, исходивший тогда от него и как болезнь охвативший всех, Джереми считал одним из наихудших когда-либо пережитых ощущений.
И вот сейчас на лице Адама Моррица – молодого парня, одного из пришедшей из Небраски группы и сегодня вызвавшегося в рассветный охотничий отряд – был написан тот же страх.
– Морриц! – крикнул Майлз, выходя из ворот на несколько шагов. – Что случилось?
Тот не отвечал, продолжая бежать в их направлении – и явно из последних сил, потому что у него заплетались ноги, и он определенно пытался не упасть.
Но уже у самых ворот, когда до Мэтисона и Монро оставалось меньше двух метров, Морриц споткнулся, с размаху рухнул на колени, по инерции проскользив вперед, и внезапно резко согнулся, прижимая руки к животу. Вслед за этим его обильно вырвало.
Названные генералы среагировали синхронно, за секунду уничтожив расстояние между собой и упавшим.
Себастьян схватил Моррица за плечи, а Майлз присел на корточки напротив, пытаясь заглянуть ему в глаза.
– Ричардсон! – позвал Джереми.
– Я, сэр! – отозвались снизу.
– Обмен местами, и следи за границей леса.
– Так точно, сэр!
Бэйкер спустился вниз, прошел мимо Хадсона, успев шепнуть ему «лучше подожди внутри», и, еще раз бросив тревожный взгляд на опушку, скорым шагом подошел к Моррицу и генералам.
– … в засаде, – услышал он срывающийся и трясущийся не то от страха, не то от быстрого бега голос Адама. – А они напали… Всех перебили, кроме меня. Я… Не вылез…
Морриц поднял голову и с каким-то полубезумным отчаяньем взглянул на Майлза.
Тот не шелохнулся, продолжая смотреть Адаму в глаза. Лишь по плотно сжатой линии губ можно было понять, насколько Мэтисону тяжело казаться спокойным.
– Они… – Морриц судорожно глотнул воздух, борясь с новым приступом тошноты. – Они…
И не смог побороть.
Монро обхватил его руками, и, так как парень все еще пытался что-то произнести, наклонил его вниз, помогая не захлебнуться. Майлз остался без движения, и Джереми, сам от наблюдений едва сдерживающий позыв дурноты, мог видеть, как он поднял глаза и напряженно просканировал всю границу леса, а потом хмуро опустил их обратно на Моррица.
– Ты можешь отвести нас туда? – тихо спросил Монро.
Адам испуганно шарахнулся в сторону, будто Себастьян предложил ему совершить нечто настолько страшное, что даже слушать это представляло угрозу, и отчаянно замотал головой, опуская веки.
– Ладно, – Майлз хлопнул себя по ноге, тяжело поднялся и повернул голову к Бэйкеру. – Джереми, найди Невилла и Кипа. …Нам придется посмотреть, что там.
Джереми молча кивнул.
– Вставай, идем в лагерь, – тихо произнес Монро, помогая Адаму встать. – Ты уже в безопасности, там нет ничего страшного.
Джереми двинулся к воротам первым, за ним Басс, поддерживающий Моррица, и замыкавший Майлз, то и дело тревожно оглядывающийся назад.
– Раньше ничего подобного не было.
– Я видел такое. В Ираке.
Звук слов до Бэйкера долетел не сразу. А когда он с запозданием понял, что Майлз и Кип о чем-то говорили, то переспрашивать уже не захотелось.
– И что это значит? – хрипло спросил Том.
Джереми перевел на него глаза.
Сложно было бы даже предположить, что темнокожий Невилл способен побледнеть. Но на его лице, кроме страха, Бэйкер читал коктейль эмоций из гнева, отвращения и желания скорее уйти.
Все шестеро человек из охотничьего отряда, за исключением чудом спасшегося Моррица, лежали навзничь на мокрой от крови земле. Кому-то из них перерезали горло, кому-то нанесли смертельное колотое ранение – но никто не был убит огнестрельным оружием. Противник действовал решительно, дерзко и умело, будто заранее был уверен в своей победе.
У убитых не было глаз. В пустых глазницах все еще стояла кровь, стекавшая по накрытым маской смерти лицам и застывавшая грязно-бурыми потеками.
После Отключения Джереми не раз видел человеческую жестокость и не раз испытывал ее на себе, но это зрелище почему-то заставило его душу особо болезненно сжаться. Возможно, потому, что за последние пару месяцев он наконец-то ощутил себя в безопасности – впервые за полтора года – а теперь эта мнимая безопасность рухнула одновременно с тем, как он увидел тела. А возможно просто от бессилия что-либо исправить или изменить.
На щеке каждого из трупов багрово-бурым огнем горел один и тот же грубо вырезанный на коже символ – буква «Си», заключенная в круг, и перечеркнутая вертикально-горизонтальным крестом.
Если ко вновь пробудившимся в первобытной части сознания людей звериным повадкам Джереми привык, привык к тому, что он привык и перестал бояться того, что он смог привыкнуть к такому, то такого он, как и Кип с Томом, никогда не видел.
И этот символ пугал больше вырезанных глаз.
Неизвестность. Хуже нее не бывает ничего.
– Это значит, что нам объявили войну, – тихо сказал Себастьян.
– Запереть ворота на все дополнительные засовы и подпереть изнутри балками, – медленно выговаривал Майлз, держа за ворот рубашки одного из «ополченцев» – будто боялся, что тот не поймет. – Будешь ответственным за это, Джейкобс.
– Есть, генерал, – задрав подбородок, отчеканил тот.
– Из арсенала девять автоматов с полным боекомплектом, – наклонившись к Джону – тому самому, пришедшему сюда из первой деревни – тихо говорил Джереми, наблюдая, как Мэтисон в очередной раз поборол внутреннее желание буркнуть что-то вроде «сам ты генерал» – как же они с Себастьяном в этом были похожи – наверняка он точно также сейчас хмурится, раздавая приказы вместе с Томом в западной части лагеря. – На стены. Раздашь каждому часовому по двум дополнительным обоймам. Понял?
– Конечно, – пожал плечами паренек. – О чем разговор.
– Тогда иди, – Джереми кивнул ему в направлении света, идущего из-за палаток от большой группы костров.
Джон кивнул в ответ и успел сделать один единственный шаг в сторону.
Оглушающий в тишине ночи звук лопнул где-то совсем близко и раскололся на звенящие куски, в бешенстве ударив по барабанным перепонкам. Сквозь него донесся едва различимый тонкий звон разлетевшегося вдребезги стекла.
Бэйкер инстинктивно схватился руками за голову и наполовину присел, наполовину упал на землю, в какой-то отстраненности наблюдая, как ослепительный столп огня с ревом поднимается со стороны западной стены лагеря.
Он просто сидел на корточках, упершись правым коленом в землю, а правым локтем в это колено, продолжая стискивать руками голову и смотреть на отголоски огня в черном небе, пока кто-то не принялся яростно трясти его за плечо.
– Джереми! Джереми, проснись! Бэйкер, дьявол тебя возьми! – сквозь звон в голове он с трудом различил голос Майлза.
Бэйкер оторвал руки от ушей и поднял голову.
– Держи, – без дальнейших рассуждений Мэтисон сунул ему в руки автомат M16 и, ухватив за шиворот, рывком поднял на ноги.
Подобным же образом он заставил встать повалившегося на землю неподалеку от Бэйкера мужчину и что-то резко ему сказал, указывая в западном направлении.
Сам Джереми потряс головой, пытаясь загасить звон, мерзко дребезжавший где-то в коре головного мозга, и, сперва пошатнувшись, сделал несколько шагов в сторону Майлза.
Тот посмотрел ему в глаза и тихо, но отчетливо произнес:
– Бегом.
И Джереми без размышлений последовал приказу.
И в этом случае система постановки палаток рядами послужила на благо, потому что не пришлось лавировать между их беспорядочной кучей, как еще было не так давно.
Несмотря на почти годовые тренировки, он безбожно отстал от Мэтисона, хотя и оказался быстрее всех остальных.
И когда он вылетел на черную, оплавленную, кое-где только потухающую «поляну», оставленную взрывом, то увидел лишь неподвижные тела, развороченную стену и контур неподвижно стоящей фигуры Мэтисона.
И больше никого.
Джереми медленной, больной походкой, стараясь не смотреть на лежавших людей, подошел к Майлзу.
– Бэйкер? – его хриплый голос заставил Джереми вздрогнуть.
Все не просто плохо. Все было еще хуже, чем он было подумал.
– Бэйкер… Монро нигде нет.
========== III-Глава XVIII: Басс. Факел во Мраке ==========
Там, под стенами этой темницы,
Всеми огнями
Ад дымится.
И.В. фон Гете. “Фауст”
Басс с трудом разлепил тяжелые от сна веки. Почему-то болела голова, тонким, комариным писком звенело в ушах и странно ощущались лицо и шея с правой стороны, а также правое плечо – как будто их чем-то стянули.
А еще было до невозможного холодно.
Вокруг стояла непроглядная тьма, и Монро никак не мог понять, почему он заснул на улице посреди ночи. Почему его не нашел Мэтисон, почему не поинтересовался, где он? Да и какого черта он вообще делает на улице?
Чувствовал он себя, как после хорошей попойки с Майлзом, когда им обоим было лет по двадцать пять. Они что, снова напились? Но по какому поводу?
Память не приходила.
Странное ощущение на лице раздражало более всего, и Басс поднял было руку, чтобы коснуться щеки и понять, что именно не так.
И не смог поднять.
Вся сонная одурь мигом слетела, проясняя сознание, хоть и не убивая головную боль. Монро резко дернулся и сразу же понял, что не лежит, как он было подумал, на улице, а сидит, что руки у него заведены за спину и, судя по всему, связаны, потому что при движении тут же заныли затекшие плечи, и что находится он в помещении, потому что под ним скользкий кафельный пол.
Но где он и как он, черт побери, здесь оказался? Он явно не у Фабера в доме – там топили камин, да и не было у Джона нигде кафельного пола.
Зрение наконец восстановилось, и Басс осознал, что тьма все-таки нарушается – тусклым светом откуда-то справа.
Монро медленно повернул голову, ощущая, как протестует затекшая, как плечи, шея, и уставился на едва горящий факел, продетый в кольцо на грязно-бежевой стене. Огонь освещал кусок стены, кусок пола… И больше ничего. Пусто. Абсолютно пусто.
Разум долго безмолвствовал и отказывался воспринимать реальность, прежде чем все-таки выдать размытую череду картинок.
Лагерь вокруг дома Фабера. Новый пришедший по имени Хадсон. Джереми и Майлз на парапете и он сам тоже вместе с ними, потому что видит лес с высоты. Морриц. Адам Морриц, бегущий из леса и…
Себастьян вздрогнул и резко выпрямился, только сейчас осознав, где он, скорее всего, находится.
Он все вспомнил. Вспомнил трупы, вспомнил вырезанную букву «Си», вспомнил свои приказания у западной стены. Вспомнил взметнувшийся со всех сторон огонь и бешеный напор звука, взорвавшего мир вокруг.
Монро опустил взгляд на правое плечо.
И понял, что действительно угадал с ощущениями.
Плечо, плечевой сустав, а также, по-видимому, шея и правая сторона лица были сплошь в засохшей и кажущейся черной от света факела крови.
Разум услужливо подсказал, что если в засохшей, то время для опасений уже прошло.
Басс нахмурился. Что-то, не считая крови, с ним все равно было не так.
Ага.
Он смотрел на плечо, не скрытое рукавом рубашки.
Монро потряс головой, чуть не застонав от взметнувшей с новой силой боли, несколько раз моргнул и заставил глаза сфокусироваться на плече, прежде чем медленно осмотреть все свое тело от плеча до пальцев до ногах, а потом опять до другого плеча. Потом сконцентрироваться на осязании, потом на слухе и, наконец, на обонянии.
Результат показал, что дело дерьмо.
Он был без сапог и без рубашки в чертовски холодном, пустом помещении, неизвестно какого размера, погруженном в бездонную тишину, не считая чуть шипящего факела, и не имеющем никаких запахов, кроме запаха сырости и гниения, со связанными сзади руками вокруг какого-то железного, судя по тому, насколько ледяным он ощущался спиной, столба. При каждом выдохе изо рта вырывались облачка пара.
Как сказал бы Бэйкер: «Потрясающе».
Басс резко дернулся вперед, пытаясь вырваться, но абсолютно тщетно. Тогда попробовал ощупать пальцами узлы веревки сзади. Тоже тщетно – пальцы закоченели и почти не слушались, и никакой веревки не ощущалось – только все тот же холод.
Дважды дерьмо.
Себастьян попробовал выгнуться вбок и назад, чтобы посмотреть на руки, но помешал проклятый столб. Попробовал встать, но запястья оказались прикручены и к чему-то на полу, потому что он не смог ими шевельнуть. Попробовал коснуться пальцами пола, чтобы иметь возможность отодрать кусок кафеля, но не дотянулся. Попробовал повернуться хотя бы градусов на сорок пять и не смог. Потом попробовал оторвать спину от ледяного железа. И тоже не смог.
Его похитители определенно знали толк в содержании пленников.
Вокруг ничего, что можно было хоть как-нибудь подобрать и использовать – стены голые, а плитка слишком тщательно впечатана в бетон.
Монро вздохнул. Потом закрыл глаза и попытался отвлечься от холода в частности и от всего своего положения в целом.
Но это оказалось чертовски сложно.
Он не мог унять дрожи. Казалось, что холод мало помалу просачивается в каждую клетку тела, медленно замораживая его как снаружи, так и изнутри.
Себастьян подтянул к себе ноги и согнул их в коленях, пытаясь удержать тепло, но тем самым был вынужден сильнее прижаться спиной к столбу, что успешно компенсировало все попытки согреться. Саднило шею и лицо, руки нещадно резало чем бы то ни было, и тяжелой болью отдавало в грудном отделе позвоночника при любой попытке перенести на него вес.
Монро сложил ноги по-турецки, надеясь отогреть собственным теплом хотя бы пальцы, наклонился вперед, освобождая от нагрузки спину и перенося ее на руки, и снова закрыл глаза.
И именно тогда из темноты слева раздались шаги.
Басс дернулся от неожиданности, вызвав резкую боль, прошедшую от запястий до плеч, и повернул голову на звук.
Там, на расстоянии около десяти шагов, в невидимом замке провернулся невидимый ключ. Невидимая дверь отворилась с терзающим уши скрипом, и огонь, полыхнувший в полумраке, на мгновение заставил Монро зажмуриться и отвернуться.
– Пришел в себя? – раздался от входа мягкий мужской баритон. – Ну наконец-то. Мы было подумали даже, что прямо тут и умрешь, но док заверил, что ты придешь в себя где-то через шесть часов. И как всегда оказался прав.
Басс приоткрыл один глаз и угрюмо скосил его на пришедшего. Их оказалось двое – первый, говоривший, оказался человеком лет пятидесяти-сорока пяти, светловолосым и среднего роста. Он был одет в лимонного цвета рубашку и черные брюки – костюм, совсем не подходящий под теперешний способ существования, и который Монро в глаза не видел с после Отключения. Из нагрудного кармана рубашки изящно свешивалась золотая цепочка.
Второй стоял сзади, заложив руки за спину, и сохранял невозмутимое лицо. По бесстрастной позе, одновременно выражавшей силу и уверенность, и бессмысленному выражению глаз, Себастьян сразу же определил его назначения – охранник, кому пристало лишь выполнять приказы.
– Тебя зовут Монро, верно? – спросил первый, приближаясь и садясь на корточки недалеко от него. Охранник остановился сбоку от него, не меняя пустого взгляда и не интересуясь происходящим.
Это был первый раз в жизни, когда Басс проклял свою татуировку. Оставалось только надеяться, что они не слышали слово «Монро» в одной цепочке с «Мэтисон», «ополчение» и «военное поселение на поле».
– Верно, – хмуро ответил Себастьян. – Ну а тебя?
– Я Крис Стюарт, – и мужчина с насмешливой улыбкой протянул Монро руку.
– Могу только ногой пожать, – с деланной грустью процедил Басс.
Незнакомец рассмеялся – напускным, неестественно-мягким смехом.
– Что тебе надо-то? – меняя тон на безразлично-спокойный, продолжил Себастьян. Отслужив два срока в Ираке, ему удалось избежать плена и в первый, и во второй раз, поэтому он не знал, как следует себя вести и в каком тоне надо отвечать – сейчас ему приходилось лишь храбриться и делать вид, будто происходящее его ни капли не волнует.
Прилетевший от охранника боковой удар в челюсть ничем не помог прояснить ситуацию.
– Клив, прекрати, – Стюарт поморщился, отводя правую руку в сторону и легким движением заставляя охранника отступить назад, и извиняющимся тоном обратился с Бассу. – Он еще не понимает, что и когда следует делать.
Крис щелкнул пальцами. Охранник поклонился и удалился, оставив свой факел в кольце, вбитом в стену рядом с дверью, и неплотно притворив ее за собой
– Ничего, потерплю, – криво усмехнулся Монро, сплевывая на пол кровь, смешанную со слюной. – Так что тебе от меня надо?
– Значит, слушай, – Крис опустил правое колено на пол, оперся на пальцы правой руки и наклонился к Себастьяну, грубо вторгаясь в его личное пространство. Тот подался было назад, но смог лишь сильнее вжаться спиной в столб и прислониться к нему затылком. – На тебя лично мне глубоко плевать. Я могу сейчас взять и с легкостью застрелить тебя на месте.
С этими словами Стюарт вытащил из-за пояса пистолет, знакомым серебристым светом Пустынного Орла блеснувший в огне факелов, демонстративно показал его Монро и с абсолютно спокойным лицом упер дуло ему в грудь.
Металл обжег холодом кожу и одновременно бросил в жаркий пот. Снова первым инстинктивным желанием было отстраниться, и снова Басс оказался не способен это сделать. Тогда он замер, со странной для самого себя отстраненностью отмечая, что еще никогда у него так громко не колотилось сердце.
Стюарт все с тем же бесстрастным лицом медленно взвел курок – сухой щелчок бездушно прозвучал в почти гробовой тишине.
– А если палец сорвется? – сохраняя в голосе все ту же едкую насмешку, спросил Себастьян.
– Я же говорю – мне все равно, – отозвался Крис и небрежно повел пистолетом.
Монро передернуло от омерзительного ощущения, и он резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
Крис снова рассмеялся – так же натянуто и обманчиво-мягко – и опустил дуло в пол, в движении переводя оружие в безопасный режим.
– Ты здесь не единственный из вашего поселения, – мужчина провел пистолетом по кафелю, поднял вверх и сдул якобы собравшуюся пыль. Потом посмотрел Себастьяну в глаза. – Будешь плохо себя вести – нам пригодится он.
– Ему ты то же самое говорил? – с издевательским интересом спросил Басс, всей силой воли стараясь не думать о том, кто это может быть.
Он прекрасно сознавал, что намеренно нарывается, и что, возможно, его собеседник понимает, почему он это делает. Его до жжения под ложечкой выматывало ощущение собственной беспомощности и насильственно открытой и беззащитной позы – сейчас ему до тошноты хотелось сложить руки на груди и психологически отгородиться от собеседника. Но пальцы окончательно онемели и не чувствовали даже внутреннюю поверхность ладоней.
– Нет, он ведет себя тише, – пожал плечами Крис. – И уже начинает осознавать, что то, что я говорю – верно.
Он сделал паузу, явно ожидая вопроса, но в то же время скучающе вертя в руке пистолет.
– И что же ты говоришь? – решил подыграть Монро.
Глаза Стюарта вдруг безумно сверкнули; мужчина резко наклонился к уху Себастьяна и с неожиданным жаром зашептал:
– То, что Отключение – это наказание за грехи, которое послал нам Господь. Наш мир погряз в грехе, как погрязли некогда Содом и Гоморра, но Бог наш милостив, и в этот раз Он дал нам шанс исправиться, не насылая гнева Своего сразу же.
Басс неверяще смотрел на за мгновение преобразившегося из скучающего предводителя очередной банды в фанатичного последователя религии. И ведь не скажешь ему, что по их с Майлзом мнению, Отключение вызвало само правительство США – иначе не знал бы о нем Бен, работавший на Министерство Обороны последние годы, и не позвонил бы своему брату за считанные секунды до того, как все произошло.
– Нам необходимо очистить землю от скверны, которой она поросла и в которой утонули истинные добродетели, – продолжал Крис, не обращая внимания на взгляд Монро. – Мы должны…
– Убивать не причинивших вам зла людей? – резко перебил Басс. – И вырезать им глаза?
– Они были слепы, Монро, – Стюарт отстранился и покачал головой. – Они были слепы и не видели греха, в котором жили. Мы дали им лучшую жизнь.
– В аду, в который они по-вашему должны были отправиться за свои прегрешения? – ядовито поинтересовался Себастьян, ловя блестящий чистым безумием взгляд Криса.
– Господь милостив, – упрямо повторил тот. – Он поможет им раскаяться и осознать свою вину.
– А как же в таком случае заповедь «не убий»?
– Только чистых людей нельзя убивать, Монро. Если остальные не хотят видеть свою вину перед Богом, то долг наш – указать им праведный путь.
– На тот свет?
– Даже если так.
– А как же сам Христос? – Басс насмешливо фыркнул. – «Только чистых людей нельзя убивать»… И сам-то ты чист, Стюарт?
– Христос умер по своей воле, искупая своей жертвой наши грехи. И она не должна быть напрасной. Я сам был грешен, и я открыто признаю это. Но я нашел свой путь – я научился Видеть то, что скрыто от других. Я стал сильнее, чище после Отключения – и в этом и благословение Господа, заключенное в наказании. Чтобы смогли очиститься и очистить других. И в доказательство моей правоте – люди, идущие за мной.
Монро чуть было не ляпнул «за мной тоже идут люди, но это не означает, что я святой пророк», но вовремя сдержался и смолчал.
– Буква «Си», оставляемая тобой и твоими приспешниками… – вместо этого начал Себастьян.
И тут же получил впечатляющий по своей силе удар дулом пистолета под дых. Басс подавился воздухом и инстинктивно подался вперед, но связанные за столбом руки не дали закрыться от последствий удара, заставив некоторое время судорожно пытаться вдохнуть, потом еще столько же восстанавливать дыхание, а боль уходить тошнотворно медленно.
– Приспешники. Бывают. У Сатаны, – почти по слогам, с отвращением выплевывая каждое слово, отчеканил Крис. – У меня есть только последователи.
– Господи… Я думал… Ты просто маньяк, – еще с трудом выговаривая слова, с четко показываемым разочарованием произнес Монро. – А ты, оказывается, религиозный фанатик…
