Текст книги "Дорожная Пыль в стране магов"

Автор книги: Дорожная Пыль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– А давай, Баба Глаша, чайку попьём. Как ты? Я сейчас из номера конфет принесу.

– Да не люблю я эти конфеты. Я вприкуску люблю чай пить. Пошли ко мне в каморку, там и почаёвничаем.

Они зашли  в небольшую комнатку с кроватью и прикроватным столиком. Баба Глаша включила электрочайник и принесла ещё одну кружку с нарисованным на ней мишкой и воздушными шариками.

– Если ты сладкий чай любишь, то вот тебе нож да сахар. Сам коли.

Сахар у Бабы Глаши был редкий, кусковой. Такой уж давно нигде не продавали. Дорожная Пыль никогда не колол сахар, поэтому он у него постоянно вылетал из-под ножа. В конце концов ему удалось наколоть несколько небольших кусков. Чайник вскипел, и Баба Глаша разлила кипяток по кружкам. Из тумбочки  достала небольшое ситечко, наполнила его чаем и опустила в кружку Дорожной Пыли.

– Чего ты маешься, как неприкаянный? Уж занялся бы чем, – с укоризной сказала она.

– Чем мне заняться!?  Я ведь не маг.

– Займись тем, что тебе по душе будет. До чего, например, ты охочий?

Дорожная Пыль задумался.  Он долго перебирал в памяти события своей жизни. Неожиданно он понял, что ему трудно ответить на этот  простой вопрос.

– Знаешь, мне гораздо проще сказать, что мне не нравится. А вот нравится… Ну, путешествовать, книги  читать; но ведь это не работа. А из работы…, даже и не придумаю. Ты сама скажи, нравится тебе в гостинице полы мыть?

– Ну, что ж? Я люблю порядок и чистоту люблю наводить. Любимое дело совсем не обязательно лёгкое. Просто оно меньше сил забирает да душу не изматывает. С ним и жизнь радостней. А работать только за деньги ваши то же, что и есть, чтобы не умереть: никакого удовольствия и пользы.

– Скажи, какая разница, чем зарабатывать, когда финал один и тот же? Ну, ладно бы ещё можно было оставить своё дело детям. Так не факт, что они пойдут по стопам.  Получается, делал своё дело, умер – и всё в прах ушло. А то ещё все вокруг кричат: «Счастье, счастье!» Какое, к чёрту, счастье!? Хоть кто-нибудь знает это счастье!? Получается, когда тебе хорошо, вот и счастье. Удовлетворенность – это счастье? «Человек создан для счастья, как птица для полёта». Пустая хлесткая фраза. Ничего больше. Человек создан для того, чтобы удовлетворить себя. Так? В чём полёт!? – от негодования Дорожная Пыль даже привстал. – Я так думаю: не может быть целью непонятное никому счастье. Сама жизнь достаточное условие, чтобы жить, и необходимое условие по определению. У кого есть счастье? А живут все, хоть иногда и это невмоготу. Всё одно – живут. Значит, сама жизнь – решающий и окончательный аргумент. Вот и весь мой сказ, – сказал и бухнулся на своё место Дорожная Пыль.

– Ты, Макарыч, как пьяница какой говоришь или того хуже. Как у тебя язык поворачивается!? Разве ж всё одно, как жизнь прожить? Разве тебе маги не говорили, что жизнь даётся для выращивания души? Так для того, чтобы она росла хорошо и не болела, в делах жизни сердце должно быть. Это не для других надобно, а для тебя самого, – она разгладила передник на коленях. – Пойми, дурья башка, несчастные люди не могут построить счастливую жизнь. Оттого вы на помойке и живёте; и  будете жить, пока не начнёте в себе свет искать, да взращивать, да другим дарить. Счастье только от счастья родится, а не от удовлетворённости твоей или, и того хуже,  от пресыщения. Не родят они счастья никогда. Вот люди говорят: «Мол, трудно мы живём, несчастливо; так пусть наши дети будут счастливыми». Ну, не глупость ли? Коль вы сами несчастливы, откуда ж счастье у детей ваших возьмётся? От набитого живота, что ли?

Она взяла увесистый кусок сахара, обмакнула кончик в чай, откусила его и с удовольствием маленькими глоточками стала отпивать из кружки. Потом поставила кружку на стол.

– А счастье ... Как же без него?  Только не то, что ты давеча говорил. Счастье – это полнота сил жизни в тебе, а не сытость какая или ещё что. Это когда ты идёшь мимо пустой консервной банки, и её тебе так поддать хочется, что мочи нет. Это когда весь мир в красках, и сила, и любовь, и испытания, конечно. Понял, дуралей? Ишь? Размахался тут руками.

– Ну, хорошо. Допустим, девушке танцевать нравится, а она толстая, у неё обмен веществ нарушен. А? Я к тому, что часто мы не можем заниматься душевным делом по разным причинам.  Допустим, деньги на лечение ребёнка нужны, а любимое дело столько не даст. Не всем дано право по сердцу жить и в счастье.

– Проблемы у всех имеются и не они мешают по пути с сердцем идти. Вот ты давеча сказал, что не можешь назвать, что тебе по сердцу.  Одна блажь на ум приходит. Это оттого, Макарыч, что не очень-то ты напрягаться любишь. Фигли-мигли, чаёк, кофеёк.

– Не понял…  При чём здесь это!? Я люблю трудиться, особенно когда мне нравится какая-нибудь работа.

– Вот скажи, ты вязать любишь?

– Откуда я знаю? Я никогда не вязал.

– Знамо дело. Чтобы полюбить что-то, надо учиться; и какое-то время   не будет  радости. Вот когда научишься, тогда, может быть, и понравится. В каждом деле так. Вначале надо трудиться, себя перебороть, а потом, может, и повезёт.  Часто родители детей заставляют. Паганини, например. Ох, и доставалось ему от папаши! А на тебе: Паганини вырос.  Помучиться всегда надо. А ты всё больше порхать любишь, потому и не знаешь, что по душе тебе.

– Может, ты и права. Пока не выучишься читать, чтение не полюбишь. Получается, что внимание родителей к талантам ребёнка, их способность заставить имеет огромное значение в жизни человека?

– Только если они не отравлены людской глупостью. Порой родители думают, что талант ребёнка должен приводить к успеху.

– Разве плохо иметь успех?

– Успех среди людей и путь с сердцем – вещи разные. Только на моей памяти представление об успехе у вас менялось несколько раз. Когда-то успехом считалось быть военным летчиком, потом секретным физиком, потом космонавтом, потом правителем, и вот нынче – бизнесменом. Глупости всё это! Тщеславие да набитый живот. Смешно даже.

– Послушай, баб Глаш. По-твоему получается, что насилие над ребенком не всегда плохо. Мало кто сейчас с тобой согласится. Насилие как метод воспитания уже в прошлом.

– Вот те на! Это ж как же так!? Кто ж такие глупости у вас придумал? В любой семье чего-нибудь не хватает. Где денег, где времени у родителей нет, где ещё чего.  Это ограничение и создаёт принуждение для ребятёнка. Насилие не значит бить. Это значит, силой обстоятельств ограничивать желания.  Каждый ребятёнок получает травмы от родителей, у каждого комплексы и проблемы формируются с детства. Тут уж ничего не поделаешь. Да, и то сказать, разве можно только хорошие события в жизни создать? Да, и нужно ли? Часто хорошие события приводят к плохим последствиям и, наоборот. Жизнь должна идти своим чередом. Важно только, чтобы она честной была, без подлости и обмана.

   Дорожная Пыль похлёбывал горячий чай и размышлял. Слова Бабы Глаши не очень-то вдохновляли его. Но он и сам помнил, как страстно в детстве хотел иметь машину на педалях. На беду машина была дорогой, а места в квартире не было. Он всю свою жизнь помнил об этой машине. И даже сейчас он бы не отказался покататься на ней.

– Баб Глаш, скажи, а можно человека без комплексов вырастить?  Какая-нибудь идеальная педагогика?  А то получается, что люди всю жизнь мучаются из-за ошибок своих родителей.

– Чудной ты, Макарыч, да и все вы там у себя... на помойном мире. Какой-нибудь профессор лысый сидит и книжки пишет, выдумывает. Допустим, взял он в детстве что-то без спроса или украл, а родители его заставили при всех отдать и извиниться. Вот позору-то было! Ему до сих пор неприятно и лицо горит, как вспомнит. Вот он и пишет, что унижать ребёнка нельзя, потому что тот ребёнок он же сам, только взрослый. А ему, видишь ли, взрослому, неприятно это. Во потеха! Или поддал ему отец за то, что он издевался над бабушкой. Ему же до сих пор обидно и стыдно. Так ведь? А то, что это уберегло его в жизни от тысячи ошибок он, конечно, не ведает. Вот и получается, что его педагогика – это смехота одна. И забывает он, что его комплексы –  это иногда его спасательные круги. Сам вот представь человека без комплексов, без изъянов. Как ему жить?  Вся  жизнь насмарку. Да и не интересен он никому. Комплексы каждому нужны. Понять их да изменить – вот поле для развития души. У идеального человека и  душа неизменна, потому как душа в борьбе да в сомнении жива. Недаром говорят: «За одного битого двух небитых дают». Понял? Сам подумай, какой человек важней тебе: который никогда не употреблял или который нашёл в себе силы бросить. Я, конечно, не призываю, потому что у каждого нормального человека своё найдётся. И за это родителям нашим спасибо сказать надо. Помнишь притчу о блудном сыне? Вот-вот, ещё раз перечитай.

Она допила свой чай, медленно встала и смахнула в ладонь сахарные крошки.

– Иди уже, спи. Да и мне вздремнуть маленько надо.

33. Два в одном

             Самое большое – это пространство. Оно вмещает всё.

 Самое маленькое – это пространство. Оно помещается везде.

                                                                        ДП

   Было раннее утро, наверное, начало шестого. Дорожная Пыль не спал, но вставать не хотелось. Необъяснимая тревожность последнее время не давала ему покоя. Он лежал и размышлял о своей странной судьбе, о тех, кто ему встретился на пути и кого он должен будет в конце концов покинуть. Человеку жить в мире магов долго нельзя. Либо нужно становиться магом, либо убираться на свою помойку. Одиночество и сжимающая душу тоска в такие часы волнами накатывали на него. Порой его охватывал беспричинный страх:  жуткий, парализующий мысли и чувства..., страх до мозга костей или до костного мозга...? Какая разница! Он помнил, как Сэсэ говорил ему, что страх охватывает человека в преддверии пути мага. Неужели он может встать на этот путь? Кто он такой, чтобы быть магом?  Всего лишь дорожная пыль, на которой оставляют следы идущие  по пути...

     Зазвонил телефон. Дорожная Пыль от неожиданности вздрогнул и, немного подождав, снял трубку.

– Алло! Я слушаю вас, – хриплым голосом сказал он.

– Привет! – услышал он бодрый голос Басмача. – А я чувствую, что вы не спите. Спускайтесь вниз, я здесь сижу.

Дорожная Пыль положил трубку, быстро одел спортивный костюм и спустился вниз. В холле гостиницы, развалившись в кресле, сидел Басмач. Он был одет в спортивную форму. Его лоб блестел капельками пота, мокрые волосы были взъерошены, легкая улыбка бродила по его губам.

– Вот, бежал мимо с зарядки. Чувствую, вы не спите. Решил немного развлечь вас своим присутствием.

– А вы что в такую рань на ногах? – удивился Дорожная Пыль.

– Я рано встаю, примерно в 4.30. Зарядка, туда-сюда – и в семь я уже готов.

– Как вы можете бегать в кромешной темноте? Можно ведь споткнуться, разбиться и помочь в такую рань некому.

– Я использую бег силы. Этим бегом можно бежать с закрытыми глазами. Если хотите, я могу научить вас, – предложил Басмач.

– Я бы с удовольствием, но думаю, у меня ничего не получится, – огорченно развел руками Дорожная Пыль.

– Любой, обладающий мышечным пространством, может бегать таким образом. Я же вам, кажется, говорил, что мышечное пространство первично для живых существ. На этом и основана методика бега силы. Как можно думать без речи, так же можно бежать без глаз.

– Хорошо, что вы напомнили мне о  незаконченном разговоре  про пространство, – встрепенулся Дорожная Пыль.

     Басмач встал, подошел к кулеру,  не спеша выпил два стакана воды и вернулся обратно.

– В прошлый раз я, надеюсь, убедил вас, что мы смотрим на мир через модели. То, что мы воспринимаем, реально, но это не реальность.  Или нет?

Дорожная Пыль кивнул головой в знак согласия, сдвинулся на краешек кресла и наклонился к журнальному столику как хищник, готовый к прыжку.

– Да-да! Я долго думал об этом после нашей ночной беседы и в принципе согласен с вами. Но время и пространство –  особая статья. Это не совсем то, что мы наблюдаем; скорее это то, через что проявляется то, что мы наблюдаем.

     Кэкэ мне рассказывал, что время – это способность фиксировать изменения с помощью памяти. Он ещё говорил, что временнОе восприятие порождает арифметику.  Мы долго обсуждали с ним время, и, в основном он меня убедил. Но как тогда быть с пространством?

– Пространство – это модель нашей способности двигаться, – через некоторое время заговорил Басмач. – Точнее даже не так: пространство – это модель для наших мускульных ощущений. Сложный математический вопрос, но, если говорить грубо, то основой мышечного пространства является точка. Что такое точка в мышечном пространстве? Банальное касание, о чём нам сообщают тактильные рецепторы. Мы можем одно и то же касание достигать разными последовательностями мышечных ощущений. Например, мы можем коснуться чего-нибудь пальцем одной руки. Потом, не разрывая контакта, протянуть другую руку в тоже место и тоже коснуться этой точки. Мы можем, не отрывая пальца, крутиться вокруг этой точки, делать любые движения, сохраняя контакт. Так мы познаём свойства нашего мышечного пространства, используя тактильные ощущения для того, чтобы понять, какие последовательности мышечных сокращений инвариантны относительно одной и той же точки, и тем самым мы объединяем эти последовательности в одно понятие, соответствующее данной точке.

      Может быть, вы замечали, как младенцы ещё до формирования визуального пространства за всё хватаются, постоянно хаотично сокращая различные мышцы, чтобы зафиксировать инварианты мышечных ощущений? – он поднял палец вверх. – Это идёт процесс формирования мышечного пространства.

– Выходит, для формирования этого пространства нужны только ощущения мускульных сокращений и тактильные сигналы?

– В принципе, да. Но здесь, как и для времени, необходима память, чтобы запоминать мышечные ощущения, поэтому можно сказать, что БЕЗ ПАМЯТИ НЕТ ПРОСТРАНСТВА. Но это ещё не всё. У мышечных ощущений есть существенное отличие от тактильных. Если мышечные ощущения подвластны нашей воле, то тактильные – нет. Мы можем формировать те мышечные ощущения, которые захотим, но с тактильными ощущениями не так. Например, к малышу подошла мама и взяла его на руки. Масса тактильных ощущений, и причиной их является не малыш, а мама. Но ведь и те, и другие ощущения суть просто сигналы в мозг. Не так ли?

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что малыш от рождения умеет делить поступающие в мозг сигналы на волевые, подвластные ему и прочие. Что это значит? А это значит, что без ощущения волевого характера сигналов невозможно сформировать пространство. Точнее говоря, БЕЗ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СВОБОДЕ ВОЛИ НЕТ ПРОСТРАНСТВА.

– Послушайте, Басмач. Мне Кэкэ говорил, что наша свобода воли фатально ограничена. В нашей воле лишь переходы между линиями времени. Как же это вяжется с вашим утверждением?

– Очень просто вяжется. Я же не говорил вам, что без свободы воли нет пространства. Достаточно лишь представление о ней, – улыбнулся Басмач.

– Но всё же... как же эта расширяющаяся вселенная и всё такое?

– А как же эта живопись, эта музыка? –  хитро прищурился он.

– Не надо иронизировать. Вот вы говорите о мускульных ощущениях, а я, например, пространство воспринимаю глазами и полагаю, что мои глаза отражают реальность.

– Вот те на! – хлопнул себя по бедрам Басмач. –  А как же слепые люди? У них, стало быть, пространственных представлений нет? Они ведь двигаются и зачастую весьма неплохо. Что скажете?

– Ну, не знаю, как они, а я пространство глазами вижу.

– Да, тяжёлый случай, почти неизлечимый. Вы забыли о законе созидательного мышления.

– Причём здесь оборот причин и следствий?

– Ещё как причём! Мы формируем пространство как классификационную модель для последовательностей мускульных ощущений. Я же вам об этом только что говорил? Потом выбираем параметры для системы распознавания видов, которые в данном случае являются точками пространства. Эти параметры мы находим в виде зрения, аккомодации, сведения глаз, давления кристалликов в ухе и строим алгоритм распознавания. После того, как он готов, мы меняем причины и следствия и говорим, что источник пространства – это наше зрение и все другие выбранные параметры. Но это не так.

     Будут другие мускульные ощущения – будет другое пространство, будут другие параметры. Вы никогда не задумывались, например, о том, почему у актинии нет глаз? Это такое морское хищное животное-цветок. Представьте, если бы у неё были глаза, она могла бы заранее подготовиться к поимке приближающейся рыбки. Но её способность двигаться ограничена шаром, отсюда и её пространство совсем другое, и система распознавания другая, и параметры для неё другие. Поэтому у неё и зрения-то нет. Зрение ей ничем не может помочь в её пространстве. Понимаете?

– Вы хотите сказать, что все проблемы у наших роботов с движением и с распознаванием образов в пространстве связаны с тем, что мы им извне навязываем наше пространство, которого у них нет?

– Конечно. Дайте им ощущения от их сервоприводов, дайте им тактильные ощущения, дайте им возможность сформировать своё пространство, и проблема рассосётся сама собой. Все мы живём в скорлупе из своих моделей, но только человеку дан шанс взломать скорлупу и увидеть мир таким, каков он есть: мир энергий и вибраций, мир моделей и аксиом.

– Ладно, допустим, – примирительно согласился Дорожная Пыль. –  Тогда откуда берётся  трёхмерность нашего пространства? Она что, тоже вытекает из мышечных ощущений?

– В любой последовательности мускульных ощущений можно выделить начальную часть. Начальная часть последовательности соответствует более близкой к нам точке. Поэтому подпоследовательности мышечных ощущений формируют понятие ближе-дальше. В итоге все последовательности мышечных ощущений группируются по способности достигать какие-то точки и соотносятся по отношению ближе-дальше. Математики бы сказали, что последовательности мышечных ощущений задают полную решётку или структуру.

     Мы можем распространить это понятие ближе-дальше до бесконечности. Это делается с помощью свободных структур. Ладно, не буду вам пудрить мозги, а только скажу, что минимальное количество точек, которое порождает бесконечную свободную структуру, равно трём. Отсюда и получается в конце концов трёхмерность нашего пространства. Видите, достаточно ощущения кончика своего носа и касаний указательных пальцев двух рук, чтобы сформировать бесконечное пространство. Можно сказать, что три измерения – это минимальная размерность, которая обеспечивает бесконечное продолжение понятия ближе-дальше.

– Я вообще-то был уверен, что трёхмерным является визуальное пространство, – удивленно заметил Дорожная Пыль.

– И где же вы там нашли трёхмерность!? Сетчатка плоская; даёт двумерное изображение. Два глаза добавляют информации за счет фазовых набегов, но, во-первых, непосредственно трёхмерного визуального пространства вы всё равно не видите, а, во-вторых, замечу вам, даже одноглазые видят в трехмерном пространстве.

     Трёхмерность визуального пространства – это отражение трёхмерности пространства мускульных ощущений. Природа мышечного и визуального пространства взаимосвязана и основана на наличии в нашем мире твёрдых тел. Когда мы говорим, что можем коснуться точки, потом коснуться её другой рукой, мы имеем в виду, что нечто, чего мы касаемся, остается хотя бы некоторое время неизменным. Аналогично в визуальном пространстве некоторые изменения,  поступающие, например, от глаз, благодаря твёрдым телам мы можем компенсировать, вернув глаза в исходное состояние. Без наличия твёрдых тел мы бы не смогли определить, какое состояние исходное. Всё это позволяет нам разделить воспринимаемые изменения на компенсируемые, то есть пространственные, и некомпенсируемые. Скажем, в жидком мире, где живут желеподобные люди, где нет устойчивых форм, мы не смогли бы сформировать пространство и отделить пространственные изменения от изменений вообще.

– Вы хотите сказать, Басмач, что трёхмерное визуальное пространство формируется на основе мышечного пространства у нас в голове? То есть, это – модель, основанная на наших ощущениях?

– Да. Визуальное пространство подстраивается под наше мускульное пространство. Я уже говорил вам, что мы подбираем такие параметры, которые позволяют предсказывать мускульные напряжения, необходимые для достижения той или иной точки. Эти параметры обрабатываются и дают нам модель визуального пространства, согласованную с мускульным пространством. Они согласованы как по объектам пространства, то есть точкам, так и по точности предсказания. Допустим, когда вы смотрите в бинокль наоборот, у вас пропадает согласование этих пространств. Вы же наверняка ребёнком смотрели в бинокль наоборот?  Правда, забавно?  Предсказание рассогласуется с реально необходимыми мышечными напряжениями. Собственно, детей и привлекает это рассогласование пространств: визуально кажется далеко, а схватить можно близко.  Это только подчёркивает различие этих двух пространств.

– Но почему всё-таки три измерения? Я вот читал у современных физиков, что у настоящего пространства десять или одиннадцать измерений, но часть измерений как бы скручены и нами не наблюдаются.

– Вы опять за своё!? Поймите, пространство реально, но оно не реальность. Нет никакого пространства вне восприятия. Повторяю, чтобы вы запомнили: пространство – это модель, с помощью которой мы описываем движения, прежде всего свои движения. А еще правильнее сказать: пространство – это модель, с помощью которой мы описываем свои мышечные ощущения. Сказать, что пространство вмещает всё или куда-то там вмещается, совершенно дурацкая мысль. Оно ничего не вмещает и никуда не вмещается. Все эти разговоры об измерениях – способ выбрать более подходящие модели для моделирования и предсказания определённых физических эффектов. А для нашей мускульной модели три измерения – это минимальное количество, позволяющее определить бесконечное число разноудалённых точек. Хотя должен вам признаться, что в этом числе «три» есть некая тайна, у которой возможно один источник. Думаю, тот, кто откроет его, познает один из фундаментальнейших законов мироздания.

– Что за тайна? – оживился Дорожная Пыль. – Я люблю тайны. Давайте, выкладывайте.

– Тут особенно и выкладывать нечего. Вот смотрите. Начиная с трёх точек, получается бесконечная структура с отношением ближе-дальше. Начиная с трехмерных таблиц – матриц, теория матриц изменяется кардинально. Если для комплексных чисел добавить третью составляющую, то это в корне меняет теорию. Три базовых цвета у спектра. В теории сложности алгоритмов число три также обычно связано со скачком сложности. Задача движения трех тел в поле взаимного тяготения не имеет аналитического решения. Этот ряд можно было бы продолжить. Такое ощущение, что, начиная с чего-то трёх, происходит срыв в бесконечность. При этом дальнейшее наращивание этого чего-то уже принципиально не даёт ничего нового.

– Вы хотите сказать, что пространство четырёх и более измерений не даст нам ничего нового?

– Скорей всего, да. Вряд ли найдётся такая система мышц и тактильных ощущений, которая потребует размерности пространства большей трёх.

– А вот расстояние в нашем пространстве. Как оно связано с мышечными ощущениями?

– То пространство, которое у нас получается, является метризуемым. Это свойство пространств хорошо изучено. Возьмите сами что-нибудь хорошее по топологии и почитайте. Не буду тратить время, тем более, что я мокрый и уже стал замерзать. А-а! Вот главное, чуть не забыл, – хлопнул он себя ладонью по лбу. – К вам едет ваша мамочка со свитой. Ждите с утра.

– Вот это да! А что случилось?

– Одни бы сказали, что это – начало конца, хотя я думаю, что это, возможно, конец начала.  До встречи! Я побежал мыться.

34. Третье прощание. Дары магов

                                         В раю, конечно, климат получше,

                            зато в аду гораздо более приятное общество.

                                                             Тристан Бернар

      Басмач своим сообщением и последней фразой совершенно озадачил Дорожную Пыль. Он, конечно, был рад встрече со старыми знакомыми, но их неожиданный приезд вызывал в его душе необъяснимую тревогу. Он бросился приводить себя и свой номер в порядок. С трудом уложившись до завтрака, он с удовлетворением осмотрел  плоды своих деяний и довольный направился в ресторан. Привычно подойдя к витрине шведского стола, он взял поднос и стал заполнять его  обычным незатейливым завтраком.

– Дорожная Пыль!

От неожиданности он вздрогнул и обернулся. За столом в конце зала сидели Кэкэ и Люция и с улыбкой смотрели на него. Их глаза излучали радость и любовь.

– Давай к нам, что вытаращился? – засмеялась Люция. – в компании аппетитнее яичницу трескать.

– Вот-вот, фея Правды врать не станет, – поддакнул ей Кэкэ.

Сердце Дорожной Пыли наполнилось счастьем. Он быстро долил себе кофе, схватил хлеб и заспешил в конец зала. Друзья обнялись и  сели за стол.

– Давай, давай ешь, – говорила Люция, – только язык не проглоти.

     Дорожная Пыль сидел и глупо улыбался. Есть уже не хотелось, а хотелось только сидеть с ними и смотреть, смотреть… Сила этих людей, казалось, переполняла окружающее пространство и заставляла его звенеть.

– Ну, вы…, как же…, а я думал…  Черти вы а не маги! Точно: черти!

– Подожди, ещё не вечер, – успокоил его Кэкэ, – вот, кстати, и продолжение банкета, – и  он указал глазами на вход в ресторан. Дорожная Пыль обернулся. В зал ресторана входили Сэсэ, Ма, Саша и Лю. Лю первая увидела Дорожную Пыль и его гостей и сразу же направилась к ним. Она подбежала к Дорожной Пыли и крепко обняла его.

– Ну, как ты? У тебя всё хорошо? Как ты себя чувствуешь? – задавала она вопросы, не дожидаясь ответов.

– Спасибо, Лю. Я здесь как у Христа за пазухой. Ты-то как?

– А что я? Всё здорово… Здравствуй, тётя, – обратилась она к Люции. – Приветствую тебя, союзник, – и она пожала руку Кэкэ.

Подошли все остальные. Приветствия, объятия, улыбки. Наконец, все успокоились, расселись, сдвинув два стола. Каждый принёс себе еды по вкусу. Завязался весёлый разговор: ирония, улыбки, приколы. Более милого и приятного завтрака в жизни Дорожной Пыли не было. Они ещё не успели расправиться с горячим, как глаза Кэкэ округлились и рот растянулся до ушей. Все обернулись.

     У входа в ресторан стоял неотразимый Басмач. На нём был белоснежный костюм, белая, вышитая шелком сорочка и перламутровая бабочка. Смуглое лицо так гармонировало со стройной белоснежной фигурой, что Дорожная Пыль невольно залюбовался им. Все заворожено смотрели на неожиданного гостя.

 – Здравствуйте, друзья, – улыбаясь, сказал Басмач. – Я пригласил вас сюда для знакомства не со мной, а с более важной особой.

 С этими словами он обернулся и кого-то позвал. На пороге появилась баба Глаша.

– Вот, друзья. Хочу вам представить: фея Мудрости, баба Глаша. Прошу любить и жаловать.

У всех присутствующих от удивления открылись рты.

– Что ты, милок, людей пугаешь? – застеснялась баба Глаша. – Фея как фея, ничего особенного.

– Господи! – первым пришёл в себя Сэсэ. – Вас же все маги разыскивают, а вы тут... э-э-э... прячетесь.

– Чевой-то я прячусь!? Разве я похожа на нашкодившую молодку? Я живу здесь и тружусь, и не прячусь. А коли кто спросит совета или помощи, так я завсегда. А ты, «прячетесь…».

– Извините, не хотел вас обидеть. Напротив, хотел попросить вас…, – Сэсэ запнулся.

– Ладно,  не продолжай. Сама знаю, что ты хотел просить: давно живу. Нут-ка, девонька, – обратилась она к Сашке, – пойдём со мной, посплетничаем.

Фея Добра встала и, как загипнотизированная, направилась к выходу. Баба Глаша взяла ее за руку, и они вышли из ресторана.

– Мама, мама, – шептала Лю на ухо Ма, – это кто? «Неубоявшийся взгляда»!?

– Да, это он, – еле слышно ответила Ма, глядя на Басмача.

– Какой ещё «неубоявшийся»? – встрял в разговор Дорожная Пыль.

– Это легендарный маг, – ответила Ма, – он единственный смог взглянуть в глаза Орлу и остаться в живых. Он знает тайну Орла.

– Вы, что, про Басмача говорите!? – удивился Дорожная Пыль.

– Про кого ж ещё, – зашептала Лю.

Дорожная Пыль встал и подошёл к Басмачу.

– Вы знаете тайну Орла!? Почему вы мне ничего не сказали?  Быть может, это было важнее всего для меня.

– Уважаемый друг, мы с вами только об этом и говорили. Мы с вами только и делали, что обсуждали, как Орёл создаёт в нас мир. Работа точки сборки – разве это не величайшая тайна? Что скажете?

– Подождите. Ну, а что-нибудь такое, про самого Орла, про тайну его. А?

– Ну, что-нибудь такое, возможно, и есть, но это уйдёт из мира вместе со мной. Такой мой договор с ним. Кстати, Дорожная Пыль, вы у нас сегодня тостуемый. Наша встреча с бабой Глашей полностью ваша заслуга.

– Да в чём же заслуга!? Я просто здесь жил, а она убиралась.

– Нет, не просто. Недостаточно победить страх, ясность, силу и стать смиренным. Нет, недостаточно. Надо научиться глядеть на мир так, чтобы видеть даже в самом простом и банальном нечто большее, нечто чудесное. Это особое внимание и уважение к жизни. Вот чего не хватало магам, чтобы найти мудрость. Мы перед вами в долгу. А маги умеют платить по долгам, будьте уверены.

– Что вы имеете в виду?

– Вам пора покидать наш мир. Сегодня же  и покинете. Тогда и рассчитаемся.

– Как сегодня!? – В душе Дорожной Пыли всё оборвалось. – Почему сегодня!? Почему сегодня…? – растерянно озираясь, спрашивал он.

     Маги замерли. Для них это тоже было неожиданностью.  Глаза Лю заблестели,  верхняя губа задрожала. Но авторитет Басмача был непререкаем. Никто даже не посмел спросить его о причинах такого решения.

    Дверь в ресторан открылась, и вошли баба Глаша и Сашка. У феи Добра были красные щёки, она смущённо и счастливо улыбалась.

– Фу-у-у, – облегчённо сказал Сэсэ и вытер пот со лба.

– Однако нам пора трогаться, – вставая, сказал Кэкэ, – прощаться – так прощаться.

     Вся компания вышла из гостиницы и разместилась в небольшом элегантном автобусике. За руль сел Сэсэ.  Ехали недолго, минут тридцать. Автобус остановился перед открытым пространством, в центре которого располагалась необычная церквушка. Она была невысокой, розового цвета, со странными башенками и необычными крестами.

– Это православная церковь? – спросил у Кэкэ Дорожная Пыль.

– Православнее не бывает, – отрезал Кэкэ. – Пошли.

     Все вышли из автобуса и зашли в церковь. В центре небольшого круглого зала стояла стоечка для  книг и подсвечник. Настоятель церкви быстро освободил центр зала и бесшумно удалился. В церкви больше никого не было. Маги сели на пол по кругу, в центр посадили Дорожную Пыль лицом к алтарю. Они сидели в сосредоточенной тишине минут пять. Затем фея Добра поднялась, шагнула в круг и села  напротив Дорожной Пыли. Она пристально смотрела ему в глаза, и в его голове зазвучал её голос.