Текст книги "Чары, путы и кровные узы (СИ)"
Автор книги: Diurdana
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)
– Да я не…. – Начал было Ромка, но тут же, как назло, поперхнулся и надолго закашлялся.
Богдан, убедившись, что другу не нужна помощь, что лицо его не синеет от удушья, и он дышит, не прощаясь, покинул квартиру. А еще через полчаса он уже несся по трассе, направляясь к туристической базе, где отдыхала сейчас не подозревающая ни о чем Алевтина.
* * *
– Кать, пожалуйста, только не проболтайся никому, ладно? – Просила Аля одноклассницу, попутно собирая предметы первой необходимости, которые могут понадобиться ей утром и ночью. – Девчонки вернутся поздно, а может и вообще у пацанов останутся, дядя Гриша к нам не зайдет, но если все же зайдет, скажи, что я в душе, в туалете, погулять вышла – что угодно, только отмажь меня, ладно?
– Ладно, – покивала головой девушка, – только куда ты намылилась на всю ночь?
– Это не важно….
– Важно. – Настаивала Катя. – А если с тобой что-то случится, кто будет виноват?
– Ничего не случится, я буду в соседнем здании.
– Одна?
– Нет…. – Аля вздохнула и призналась. – С парнем своим.
– Твой парень приехал сюда за тобой?! – Пораженно переспросила Круглякова. – Серьезно?
Аля молча кивнула, пряча глаза.
– Боже, как романтично…. – Восхищенно и с нотками зависти отметила подружка. – Вот бывший твой никогда так не делал.
– Поэтому он – бывший. – Отрезала Алевтина. – Кать… девчонкам, тоже не говори, ладно? Пойдут сплетни, дойдет до матери и все – мне конец. Придумай что-нибудь….
– Придумаю, не волнуйся. Только расскажешь мне все, поняла?
– Конечно. – Покивала Аля, зная, что ВСЕ она Катьке точно не расскажет.
После разрыва с Марусей, Аля как-то незаметно сдружилась с Катькой. Началось все из-за того конспекта, который они якобы делали вместе. А потом Аля поняла, что Катя может стать прикрытием для ее романа, но для этого девушка должна стать чем-то большим, нежели соседка по парте и одноклассница. Так между ними возникли приятельские отношения. Аля теперь относилась к подругам с осторожностью, поэтому и в свой круг доверия впускать всех подряд не спешила.
Сегодня утром приехав на базу отдыха, Аля какое-то время испытывала энтузиазм и душевный подъем. Так она чувствовала себя всегда, отрываясь от юбки своей матери. Ее одноклассники устраивали такие мероприятия с одной целью – хорошенько гульнуть в честь окончания одной четверти и в преддверии новой. А уж как они реализовывали в жизнь свои планы! Трудно было представить что это – ученики престижного лицея. Стоило дяде Грише уединиться в своей комнате с баллоном пива и телевизором, как вся пьющая компания, честными и не очень путями, собиралась в одной комнате. Там они доставали, неизвестно какими путями провезенные с собой алкогольные напитки и устраивали себе праздник жизни. Который заканчивался обычно тем, что трезвая и непьющая Алевтина либо выслушивала чьи-то слезливые жалобы на парня, который как не обращал внимания в школе, так и сейчас под воздействием спиртного, на которое так рассчитывала барышня, остался равнодушен; либо растаскивала по койкам, где попало уснувших одноклассниц; либо в туалете держала перепившим подругам волосы, дабы те не испачкали их рвотными массами. В общем, как бы не недоумевали звезды ее класса о причинах, побуждающих ее, трезвенницу и девственницу, сопровождать их на подобные выезды, скучать Але не приходилось. Зато она чувствовала себя частью команды, бунтаркой и вообще, взрослой и самостоятельной девушкой. А иногда, в глубине души Алечка мечтала, что может позволить себе то же самое, что могут позволить себе принцесса София, купающаяся в мужском внимании и не пьянеющая с первого бокала «Мартини», и ее верные подруги. С детства привязанная к Егору, Аля могла только наблюдать за флиртом одноклассниц и за тем, как складывались порой на ее глазах парочки, затем, чтоб нацеловавшись вдоволь, утром делать вид, что они, как прежде, всего лишь друзья. А некоторые оставались парой еще на месяц-другой, а кого-то накрывала пьяная любовь исключительно на подобных «сборах», причем оба партнера от вечеринки до вечеринки оставались одиноки, но стоило расслабиться и оказаться в непринужденной обстановке, как бесы толкали их в объятия друг друга. Але же оставалось наблюдать, посмеиваться и немножко завидовать. Ее жизнь казалась ей скучной пародией на отношения и любовь, в то время как одноклассники жили на полную катушку – уж им-то будет, что вспомнить, а ей?
Слава Богу, спектакль с Егором подошел к концу….
А потом, когда вещи были разобраны, а большая часть ребят организованно направилась исследовать развлечения, предоставленные в их распоряжение, Аля вдруг вспомнила Бо и загрустила. Раньше, уезжая, она оставляла за плечами свою клетку и жениха, к которому не чувствовала и сотой доли той привязанности, что она ощущала к Богдану. Надо же, а ведь ей казалось, что она влюблена в Егора…. Теперь она думала о том, нужен ли был ей этот отдых? Она же сегодня пятый угол себе не найдет на этой базе. И все ей не в радость и все не интересно и вообще, закрадывалась шальная мысль, что нужно было обмануть мать – сказать, что едет сюда, а самой податься на все выходные к Бо. На все выходные! Только он и она – о чем еще можно мечтать? Только о том, чтоб он отложил премьеру на максимально возможный срок….
Аля волновалась перед грядущим событием, как волнуются перед ответственным экзаменом. Она все время думала об этом, а когда забывала, навязчивая мысль о неизбежности катастрофы, сидела в голове занозой, тревожила, разрушала всякую надежду на лучшее.
Впервые в жизни Аля жалела о том, что придала столько официоза такому трепетному событию. Не так все должно было быть, совсем не так!
Однако обо всем, что тревожило ее, она забыла, когда услышала голос, который она не могла здесь услышать, просто никак!
Аля тогда сидела на детских качелях и, глядя на отцветающую поляну перед ней, скучала. Несколько минут назад на этой поляне ее друзья играли в «вышибалы». Звали и ее, да только у нее не было настроения. Теперь все разбрелись по базе, занимаясь своими делами. Про нее никто не вспоминал.
И хорошо.
И тут – «Караля, встань немедленно с качели, попу заморозишь»!
– Богдан? – Девушка порывисто вскочила и вглядывалась в черты лица стоящего перед ней парня, не веря, что это действительно он.
– Богдан. – Как всегда, кивнув, ответил он.
– Что ты здесь делаешь?
– К девушке своей приехал. За ней глаз да глаз нужен.
– К какой?… То есть…. – У Али смешались мысли от радости. – Ты здесь!
– Я здесь, – задумчиво повторил он глядя на нее, – там, где и должен быть.
– Слушай, Бо, – Аля огляделась вокруг, – нас могут увидеть. Ты где остановился?
Богдан ответил, назвал ей номер люкса.
– Давай, когда наш сопровождающий взрослый уйдет спать, я сама к тебе приду. Ладно? – Она попыталась вложить в эту фразу все – раз он приехал, значит ЭТО должно произойти именно сегодня. И нечего тянуть! И он конечно должен был ее понять….
– Хорошо. – Ответил он, и что-то Алевтина не расслышала в его интонации особой радости. По крайней мере, ей казалось, что получая то, чего долго хочешь и ждешь, ведешь себя с большим воодушевлением, что ли….
Это воскресило в душе ее переживания по поводу предстоящей ночи, которые вроде улеглись, когда она его увидела. В душе ее шевельнулось нехорошее чувство – Бо был словно чужой. Словно бодрился, а сам и рад был бы оказаться где-нибудь в другом месте.
Аля попыталась прогнать из головы дурные мысли – этого не может быть просто. Это она сама себе нафантазировала, накрутила себя. Однако до самого вечера была как на иголках – безумно нервничала, вздрагивала, когда кто-то звал ее по имени, и дрожала мелкой противной дрожью, представляя то, что ее ожидало. И время до часа икс отсчитывала как до часа страшного суда. И успокоиться не получалось, как она не пыталась. А ведь она должна была ждать и желать этого, как самого сладостного мгновения в ее жизни, тогда почему? Почему же все так происходит?
И вот теперь, собираясь и одновременно объясняясь перед подругой, которая видимо решила, что ее ждет самая счастливая ночь в ее жизни, Аля заставила себя расслабиться и просто принять все что происходит, как есть. Ну, не всегда все идет идеально, так как мы того хотим. И ее волнение понятно, и его…. Но на самом деле все ведь будет хорошо?
У двери люкса девушка долго не решалась постучать – ее терзало чувство неловкости. Наконец она собралась с силами несколько раз ударила костяшками пальцев о полированную деревянную поверхность. Бо открыл ей сразу. Посторонился, пропуская внутрь. Потянул с плеч куртку, помогая раздеться.
– Выпьешь? – Спросил странным, словно чужим голосом и тут же прокашлялся, словно у него в горле першило.
– Я не пью. – Не поворачиваясь к нему, ответила Аля. И словно в омут с головой бросилась, задав следующий вопрос. – А где спальня?
– Что уже? – Она услышала, как он усмехнулся. – Вот так просто – где спальня и все? Не поцелуешь меня, не приласкаешь? Не-ет, Алевтина Аркадиевна, я так не могу….
– Бо! – Возмущенно воскликнула она и повернулась.
– Спальня там. – Он видимо что-то прочитал в ее глазах, потому что протянул руку и толкнул какую-то закрытую дверь.
Девушка прошла в темное, благодаря задвинутым шторам, помещение, покосилась на широкую кровать и остановилась у окна, обняв себя руками за плечи. Она видела, как на полу потухла полоска света, слышала, как за ее спиной закрылась дверь, чувствовала, что Богдан стоит рядом, а в голове вихрем роились нелепые мысли:
«Боже мой, в гостинице… на чужих простынях…. Сколько сюда приводили таких же, как я? Что я вообще здесь делаю? Видела бы меня сейчас моя мама!»
Она услышала шорох одежды и поняла, что Богдан решил не тратить время зря. Она боялась повернуться и увидеть, как он раздевается, поэтому так и стояла спиной к нему, пока на ее плечи не легли его ладони.
Богдан все так же молча помассировал большим пальцем позвонок в основании ее шеи, словно хотел, чтоб она расслабилась, а следом потянул вниз молнию на платье. Аля надела красивое платье, привезенное на тот случай, если она все же решит пойти с друзьями в бар или клуб, расположенный в главном здании базы отдыха. И кружевное белье – ведь это был особый момент. Должен был быть особым моментом. Когда он раздвинули половинки ткани, и платье соскользнуло вниз, Аля так и осталась стоять столбом, безвольно опустив руки. А потом пальцы его зарылись в ее волосы, нащупали косичку и неторопливо принялись ее расплетать. Это немного успокоило девушку, она попыталась расслабиться и как всегда раствориться в тех ощущениях, которые приносили с собой его прикосновения к ее волосам, но сегодня это получалось плохо.
А Богдан словно чувствуя, ощущая ее состояние, почему-то все время молчал и медлил, и не пытался как-то поддержать ее ласковым шепотом, который всегда сводил ее с ума. Может быть, сегодня именно этого ей и не хватало?
Аля цеплялась за соломинку, не подпуская к себе мысль, что что-то пошло не так, и скорее всего ничем хорошим не закончится.
Он пропустил ее волосы между своих пальцев, как делал всегда. Затем сдвинул их в сторону, убрав на одно плечо, открывая спину девушки. Провел кончиками пальцев вдоль бретелек лифчика, добрался до застежки. Секунда и белый полупрозрачный бюстгальтер летит в сторону, а руки парня ложатся на ее грудь, сжимают ее, словно взвешивают в ладонях, а к плечу, там, где оно переходит в шею, прижимаются его губы.
Аля выдыхает и заводит руку назад, пытается обнять его за шею, но Бо пресекает ее попытки и, повернув к себе, одним движением подхватывает ее на руки так легко, словно она совсем ничего не весит. Пытается поймать ртом ее губы, но Аля опускает голову и мешает ему.
– Все нормально? – Спрашивает он.
– Все хорошо. – Дрожащим голосом отвечает она.
Тогда он роняет ее на постель. Нависает над ней, пытается поцеловать и одновременно лишить ее остатков одежды, но вдруг резко отстраняется, смотрит и нервно произносит:
– Нет, Караля, так дело не пойдет.
– Что? – Алевтина садится на постели и обнимает руками колени. – Что случилось?
– Ничего…. – Равнодушно отвечает он, встает с кровати и подходит к окну. Открывает на проветривание и прикуривает сигарету. – Кроме того, что ты мне мозги кружишь, ничего особенного не произошло.
– Бо, я не понимаю….
– Я тоже! – Резко отвечает он. – Мне показалось, ты сказала, что готова. Тогда как это прикажешь понимать?
– Что понимать? – Аля реально никак не может понять, о чем он ей толкует.
– То. Ты ведешь себя как великомученица. Словно я тебя не любить собираюсь, а истязать. И главное, твоя покорность мне понравилась, мы что, играем в Господина?
– Н-нет…. – От волнения Аля начала заикаться.
– Тогда почему? Зачем ты так со мной? Я что, принуждал тебя?
– Бо я думала ты… я думала тебе…. Я испугалась!
– Это из-за Алины? – Не поворачивая головы, спросил он. Аля не ответила.
– Круто…. – Хмыкнул он. – Ничего не скажешь.
– Бо, – перешла в наступление Аля, – чего ты от меня хочешь? Я же сказала, предупредила, что не знаю ничего об этом процессе. Я не знаю, как вести себя, что говорить, что делать, чего наоборот, не делать. Чего ты кипишь?
– Вот именно! – Он выбросил окурок и повернулся к ней. – Ты вообще об этом ничего не знаешь, а уже настроилась на какие-то пытки инквизиции. Ничего не надо делать, ничего не нужно говорить, единственное чего мне от тебя нужно, это чтоб ты хотела меня, понимаешь? Хотела меня, отдавалась мне, а не выполняла какую-то неприятную обязанность. Ты ничего не обязана делать против воли, неужели я тебе этого не говорил?
– Опять я виновата! – Всплеснула руками девушка. – Бо, ты не заметил, что в любом случае вся ответственность всегда на мне. Это почему, а? Потому что я – женщина?
– Как раз, потому что ты НЕ женщина! – Не выдержал Богдан.
– Ну, извините! – Тут уже не выдержала Аля. – Простите великодушно за такой мой недостаток. Пойду, поработаю над самосовершенствованием.
Она торопливо оделась и выскочила из спальни. Бо устремился за ней.
– Постой! – Он поймал ее за руку. – Надо поговорить.
– О чем? – Она повернулась и внимательно посмотрела в его глаза. – О чем тут еще разговаривать?
– Аля, – он все еще держал ее руку в своей, – мы договаривались, помнишь? Не уходи так.
– Хорошо, – она расслабилась и отпустила ручку входной двери, за которую успела взяться, прежде чем он ее остановил, – Бо, нам надо побыть раздельно сегодня. Пойми, так будет правильнее всего. Я останусь, если скажешь, но все станет только хуже. Ты ведь и сам это понимаешь. Отпусти меня, утро вечера мудренее, помнишь? Нам обоим нужно подумать, что нам делать дальше, ведь так? Я останусь, и мы разругаемся окончательно.
– И куда ты пойдешь? – Он отпустил ее руку, видимо принимая ее аргументы.
– К себе. – Ответила она как о само собой разумеющемся факте. – Я лягу спать, а завтра будет новый день и все будет по-другому.
Он поднял руки, развернув ладонями к ней в знак того, что сдается и позволяет ей самой решать – останется она или уйдет. Аля понимала, что уходить не стоит, но оставаться в этом номере она больше не могла. О чем говорить и что делать дальше, не знала, и только и хотела, что лечь спать, а проснувшись избавиться от всех проблем. И от воспоминаний о том, что случилось.
Поэтому она открыла дверь и ушла.
* * *
Пиздец….
После того как за Каралей захлопнулась дверь, все мысли Бо сформировались именно в этом одном-единственном емком слове.
Это просто пиздец….
Опять.
Богдан рухнул на кровать, скрестил руки над головой и уставился в потолок, мечтая чтоб слова Алевтины оказались правдой, и завтрашний день исправил все, что случилось в нынешний.
Он конечно напрасно сорвался на Карале. Не она была во всем виновата. Это опять он подкачал, как тогда, в первый раз.
Ладно, он даст ей время. Даст им обоим время подумать, как исправить ошибки. Она, наверное, все же права – что попало получилось бы, останься она. Одного не вышло бы точно – того за чем он вообще сюда сегодня примчался.
И ведь с самого утра чувствовал – зря. Начало было вчера успешно положено, проходили уже все эти договоренности, планы…. Плавали, знаем….
Богдан покосился на мини бар. Закралась подлая мысль напиться до полного отрубона и уснуть себе спокойно до самого утра, но нет…. Не в его правилах было гасить проблемы в алкоголе. Богдан не был убежденным трезвенником, но возлияния позволял себе по другому поводу, нежели проблемы в жизни. И не важно, в отношениях, в работе или еще в чем они выражались. Поэтому он снова откинулся на подушке и попытался уснуть, думая и представляя, как сейчас его малышка. Что чувствует? О чем думает? Чем занимается? Спит ли? Или еще нет? Или жалуется подружке на него, идиота?
Вот он дурак, оттолкнул девчонку, да еще и на нее все свои проблемы свесил….
А дело-то вовсе и не в ней.
И вообще, принял бы он сразу тот факт, что она девственница, не тешил себя напрасными надеждами – не стал бы затягивать, уже давно трахнул бы ее и делу конец! А теперь…. Ведь сорвется, как пить дать и опять наломает дров….
Одним словом… пиздец.
Опять….
И ведь парень совершенно не напрасно и не на пустом месте выдумал эти свои ограничения в выборе партнерши.
Когда Богдан учился в десятом классе и был невинным пятнадцатилетним подростком, он как многие парни его возраста, влюбился по уши в свою одноклассницу. Ее звали Настей, и она вовсе не была первой красавицей в классе, не была круглой отличницей – нет! Она была обычной девчонкой, но что-то он разглядел тогда в ней. То, что делало ее особенно, лучшей среди всех остальных девочек. То, что видел в ней только он.
Школьная любовь – особенное чувство и особенные отношения. Как поется в старой песне – «об их романе знала вся школа, не исключая младших классов». А роман был бурным, и чувства были настоящими. И сильными, настолько, что он даже вмешивался порой в ее конфликты с учителями, заступаясь, защищая…. Ничего не боялся. Ничего и никого.
Одна беда – Настя была столь же невинна, как и он сам. Правда тогда он это бедой не считал, скорее наоборот, она для него была нетронутым цветком, сорвать который выпала честь именно ему.
И тогда им в головы пришла самая абсурдная (сейчас он это понимал) мысль, какая только может родиться у подростков – они решили, что это судьба, и им на роду написано быть вместе до конца своих дней. Только он и она. И больше никого и никогда. И в порыве неконтролируемых чувств и бешеных гормонов они решили принести своей любви великую жертву – свою невинность. Им казалось, так будет правильнее всего.
Сейчас вспоминая тогдашнее свое состояние влюбленности Бо не мог понять, что на него нашло. Он что, так хотел трахаться, что готов был принять все аргументы подруги? Или он на самом деле одурманен был первым сильным чувством, что позволил себе растечься сиропом?
Какая на самом деле это была глупость! Да если бы был у него старший брат или старший товарищ, который объяснил, что два девственника в одной постели – это катастрофа, что мальчик должен становиться мужчиной с женщиной, но не с девочкой, ни в коем случае! Черт, если бы ему это вовремя объяснили!
Но нет – старшего товарища не нашлось, а брата у него не было. Зато был целый воз романтической бредятины в голове….
И вот, они все спланировали, назначили день и час. И старательно готовились к столь важному событию в их жизни. Только Богдан помнил – процесс подготовки сопровождался для него лично постоянным нервяком и напряжением. Он волновался, что не удивительно вовсе. Он слишком много думал о том, что его ждет и в итоге….
В итоге случился кошмар.
Они оба так переволновались и были настолько неопытны, что сеанс любви превратился в театр абсурда. Началось все с чувства неловкости, сопровождавшего обоих. Настя пригласила его к себе в тот день, когда ее родителей не должно было быть дома до самого вечера. Он пришел. Спотыкаясь, разулся в тесном коридоре, неуклюже поцеловал девушку. Не зная, куда себя деть, прошел в гостиную. Там они просидели, черт знает сколько времени. Сидели, поглядывая на двери спальни и думая, кто кого должен туда пригласить и что вообще в этой ситуации делать. Пытались поддержать непринужденный разговор о какой-то, не имеющей к делу отношения, ерунде. Наконец он взял инициативу в свои руки, уложил девчонку на кровать. Приласкал, раздел, еще раз приласкал, попытался войти в нее…. Вошел.
С трудом конечно, но справился.
А девчонка была узкой, твердой и сухой. И напуганной.
Она дрожала под ним как осиновый лист и плакала от боли. И просила остановиться. А он остановиться не смог. Просто не смог и все тут. Потому что бывают в жизни ситуации, когда мы не можем контролировать собственное тело. Вот будь он старше, опытнее…. Мог бы быть и сдержаннее. А тогда не смог. И можно понять, с кем он тогда себя сравнил, и насколько эти сравнения ему «понравились».
И он прекрасно помнил свои физические ощущения, которые сложно было назвать приятными. Скорее это сомнительное удовольствие было похоже на дискомфорт. Ощущения были болезненными. Не слишком, конечно, но все же…. И он это надолго запомнил.
А потом случилось самое неприятное событие в его жизни – неожиданно вернулись родители Насти….
А потом скандал, разборки, обвинения в насилии, насмешки одноклассников, после которых Настя переехала в другой район и естественно перевелась в другую школу. Все это не прошло бесследно для его нервной системы. Богдан был подростком. Подростком чей первый сексуальный опыт превратился в кошмар. После этого он вообще серьезно засомневался, что когда-нибудь сможет подойти к женщине ближе, чем на пять метров.
Благо родители были на его стороне. Не обвиняли, не осуждали, поддержали, как могли, как вообще могли в этой ситуации повести себя родители, ведь отец и мать Насти устроили из произошедшего целую трагедию, намекая чуть ли не на изнасилование дочери и выдвигая требования от материальной компенсации морального вреда, до замужества.
Богдан не знал, как его отец замял это дело. И скоро все забылось, а в школе он вообще чуть не превратился в героя среди своих друзей. Конечно, он же был парнем, а к парням в этом вопросе общество милосерднее, чем к девочкам. Правда одноклассницы первое время шушукались за его спиной и сторонились его, а потом все вошло в колею, и к выпускному все забылось. Вернее все забыли его соученики, но не он….
Богдан, стараясь казаться обычным парнем, сгорал внутри от неконтролируемого страха – он боялся девушек. Понимая, что страхи его абсолютная глупость, с которой нужно бороться он, тем не менее, не мог перебороть себя. И тогда, не зная к кому обратиться, примерно через полгода после случившегося дома у Насти, он пришел к отцу за советом. К отцу, ибо больше не было у него человека, к которому он мог бы прийти с подобным разговором. Бо откровенно рассказал, что боится вступать в отношения и тем более боится половых связей. Отец подумал, обещал помочь. А потом, где-то через пару недель после этого разговора, он неожиданно столкнулся на улице с одним из приятелей отца.
Мужчина этот, звали его то ли Андреем, то ли Антоном, Бо уже не помнил, никогда не нравился его маме. За то, что находился в вечном поиске спутницы жизни и каждую претендентку приводил к ним на «смотрины», за то, что его родители порой не успевали запомнить имя очередной избранницы, за то, что мужчина злоупотреблял алкоголем или еще за какие грехи – не важно. Главное то, что он тогда позвал парня с собой в сауну, пояснив свой порыв тем, что все друзья заняты, а ему просто необходимо с кем-то поделиться болью. Бо согласился. А почему нет? То ли Андрей то ли Антон представлялся ему довольно забавным дядькой. Он позволял ему курить в своем присутствии, а потом и вообще споил парня крепкими алкогольными напитками и принялся изливать душу. О чем? Конечно о женщинах – вероломных созданиях, от которых можно ждать лишь беды и ничего кроме.
Богдан вначале молча слушал и кивал. А потом у него развязался язык и он как на духу выложил мужчине все, что с ним приключилось и все свои переживания по этому поводу.
То ли Андрей то ли Антон тут же вызвал в сауну свою старую знакомую – женщину лет тридцати, и препоручил парня ее заботам.
И вот после этого Богдан твердо решил – никаких больше девственниц. Ни за что и никогда! Куда как проще с опытными женщинами – уговорил, приласкал, трахнул, никаких тебе проблем. И на уговоры времени тратить нужно куда как меньше, а уж по ощущениям это небо и земля!
Финальной точкой в этой грустной истории стала неожиданная встреча с Настей. Года через два, а то и три после окончания школы, когда он приехал на каникулы домой, к родителям, и встретил ее случайно, на улице, а она узнала его. Они посидели в кафе, поговорили. И он узнал, что сломал ей жизнь. Что от родителей она ушла сразу же после того, как окончила школу, потому что они ее заклевали. Что рано выскочила замуж лишь бы найти другой дом, подальше от семьи. И самое главное – у нее глобальные проблемы в сексуальной жизни. Она так и не познала счастье физической любви и винила во всем его.
Это повесило на парня груз вины и ответственности, и если оставались у него сомнения, что все так получилось из-за их обоюдной неопытности, то теперь он просто зарекся трогать целок – нафиг надо! Еще кому-то половую жизнь испортить – нет уж, увольте!
И тут у него появляется Караля. Его малышка, его девочка. Девочка во всем смысле этого слова. Та, от которой он не смог отказаться. И он реально верил в себя. Верил, что все осталось позади, и на этот раз он точно справится. Но спираль времени вновь окунула его в ту же самую ситуацию – снова эта неловкая подготовка неведомо к чему, снова эта скованность и зажатость партнерши, снова этот испуг в глазах….
И он не смог.
Испугался за Каралю. Испугался, что сейчас опять накосячит, а ей придется расхлёбывать последствия его неловкости, неумения, торопливости, несдержанности. Испугался сделать ей больно и видеть, как она под ним вместо того чтоб стонать от наслаждения, плачет от боли – нет, только не она!
А еще не к месту вспомнил, как это неприятно – сухое и напряженное, девственное лоно. Не так уж это здорово, как считают некоторые. Не так уж приятно….
А если посмотреть на ситуацию с другой стороны? Если попытаться найти в ней плюсы, ведь они наверняка есть. Раз уж ему досталась именно Алевтина Васильева, семнадцати лет от роду, без опыта половых связей за плечами, значит нужно как-то справляться с этим. Ведь он от нее не откажется, теперь уж точно не сможет. А раздул проблему такую, словно ее невинность – это физическое увечье, не иначе.
Если откинуть все что он помнил о процессе дефлорации, что остается? У Алечки никого и никогда до него не было. Никто не трогал ее, не входил в нее, не кончал в нее, она чистая, как ангел. И будет всегда принадлежать только ему одному. И надо быть дебилом, чтоб из-за детских комплексов отказаться от нее.
Бо стянул с прикроватной тумбочки телефон и набрал Але сообщение:
«Спишь?»
В ответ получил информацию, что оно не отправлено. Тут же набрал ее номер, а в ответ услышал, что абонент временно недоступен.
И что это значит?
Богдан всю ночь проворочался на кровати. Уснул только под утро. Вернее погрузился в некое подобие сна.
А вот Алевтина вопреки обещаниям, в свою кроватку вовремя спать не легла. Наоборот, когда она шла к их домику, ее перехватил небезызвестный Федор Федоров. Обнял за талию и потянул за собой к зданию, где находился клуб.
– Пошли, Васильева, хорош киснуть затворницей, сегодня мы обойдемся как-нибудь без матери-настоятельницы, да?
Аля посмотрела на подвыпившего одноклассника – ему похоже в отличие от нее было сегодня весело. И согласилась.
– Пойду. Если ты поможешь мне кое в чем.
– В чем угодно. Пока твоего мавра нет рядом. – Федоров картинно огляделся по сторонам. – А его ведь нет?
– Пошли. – Аля потянула его к дверям, из-за которых доносились до нее звуки музыки.
* * *
Первое, что сделал Богдан проснувшись – это снова позвонил Алевтине, хотя подозревал, что ситуация не изменилась – оповещение о том, что она включила телефон ему все еще не пришло. И снова бездушный голос автоответчика – предчувствие его не обмануло.
Итак, что случилось? Села батарейка? Потеряла телефон? Специально отключила? Если последний вариант, то радует уже то, что в «черный список» не забила – все же результат.
Хорошо, раз ей так необходимо повыпендриваться и повоспитывать его тоже – пусть, он даст ей такую возможность, не смотря на то, что самым сильным его желанием сейчас было отправиться искать ее по территории базы, попутно заглядывая в каждую закрытую дверь. К чему бы это привело? Ни к чему хорошему однозначно. Однако к обеду решение не беспокоить девушку стало казаться Богдану идиотским. И он уже собрался реализовать второй вариант и организовать срочные поиски, когда в дверь его постучали и, открыв, он увидел ее.
Аля выглядела спокойной и даже довольной. Она вошла и удобно расположилась на диванчике в гостиной, включила телевизор и принялась переключать каналы со спокойствием мамонта.
– Почему телефон не доступен? – Минуя приветствия, спросил Богдан.
– Разрядился. – Даже не повернувшись, ответила она.
– Что происходит? – Он подошел ближе и отобрал у нее пульт.
– Все прекрасно. Когда приставать начнешь?
– Не понял. – Богдан сдвинул брови над переносицей.
– Я же сказала – все прекрасно, – Аля повернулась к нему и улыбнулась, – теперь, я решила нашу проблему, ее больше нет….
