Текст книги "Пряничный домик в черном городе (СИ)"

Автор книги: Dayrin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Мм… Я могу попробовать, но ничего не обещаю, – неуверенно ответил монстр и осмотрел ногу с профессиональным интересом врача, – не бойся, больно точно не будет, – он доверительно улыбнулся ей, тут же вновь опуская взгляд к сильному повреждению, оценивая, как лучше начать.

А я откинулась на спину, скинув рюкзак и всматриваясь в почти чёрное небо с пересекавшим его тусклым маревом Млечного пути. Глаза невольно сами слипались под тихий говор голосов друзей, и постепенно дремота накрывала неясными очертаниями очень коротких бессвязных сновидений без конца и начала и какого-то оформленного сюжета. Словно отрывки мыслей, воспоминаний, образов и звуков. Голосов… И его голоса тоже… Такого знакомого и родного. Он внимает эту боль…

Мне кажется, что я его действительно слышу. Словно он зовёт, но так тихо, словно очень-очень далеко, настолько недосягаемо, что эхо глотает его голос и слова, превращая в неясный гул знакомого звука. Я тянусь к нему, но он ускользает, появляясь то в одном месте, то в другом, словно перемещаясь в случайных направлениях, то приближаясь, то отдаляясь от меня. Недосягаемо далеко… И мне никак не достать до него, не докричаться, голос не слушается… И я позволяю душе пускать сноп призывной магии, словно яркой молнией бьющей ввысь, так сильно, что ей самой больно от этого, но она зовёт… С каждым утомленным ударом сердца, что не хочет жить без него. Душа просит найти и ищет.

Зовёт… Зовёт… Зовёт…

Просыпаюсь натужно, тело словно придавлено тяжестью неушедшей усталости, становящейся уже хроническим состоянием, когда даже сон не приносит никакого удовлетворения. Не говоря уже о каком-то удовольствии. Скорее принося волны нового раздражения и отчаяния. Я навряд ли вспомню, какова на вкус радость… С трудом раскрыв глаза, вижу около себя пляшущее пламя костра. Со спины, прижавшись ко мне сонным воробушком спала Файлер. С другой стороны сидела Яра, неотрывно глядя на костер. Уже наступило утро, но не спали, кажется, только я и она.

Неуверенно села, осматриваясь: кажется лагерь ребята сделали прямо вокруг меня, не став тормошить. Хотя, возможно, они и пытались, но у них ничего не вышло, чему я бы и не удивилась. Новый день встретил привычной болью в душе, которая после ночи слабо пульсировала, словно замедляя ритм. Неприятное чувство спирающей воздух тоски, будто бы ощущение собственной скорой смерти, с которой ты уже смирился и просто ждёшь ее наступления. Ненавистное мне существование. Ненавистный мне мир… Ненавистные обстоятельства… И смотреть на огонь мне неприятно: он будоражит страшные картины из прошлого, окрашенные снопами красных искр, так сильно напоминающие мне глаза Даста и кровь…

Яра пристально смотрит на меня, наверняка отмечая мой убитый во всех смысла вид и неживой взгляд, но меня это не сильно волнует: добраться бы до Хадены, а там уже всё решится. Отвечаю на ее взгляд и коротко киваю в знак приветствия, осматриваясь в поисках Кросса, который в нашей группе явно занял место лидера, и Киллера, что следовал за ним вечной тенью преданного друга. Оба монстра уже сонно копошились с другой стороны костра, неспешно отдыхая на спине и о чем-то тихо шепчась, чтобы не разбудить остальных. Смотрю на них коротко и поворачиваюсь к лесу на другой стороне луга, где всё это время мне чудился гомон переливчатых голосов. Такой звук, идущий постоянно и равномерно, могло издавать лишь единственное возможное место.

Река, которую называли Радна.

Та самая река, чью мощную жилу нам нужно было непременно пересечь, чтобы выйти на последний отрезок пути до Черного города. Это мощное течение шло с высоких скал где-то на юге, разрезая бурным потоком гранитные глыбы и устремляясь в океан, что обступал Хадену с одной из сторон. Река считалась глубокой даже не смотря на очень мощное течение, не ослабевающее практически ни на одном отрезке своего пути, что вился темным серпантином широкой ленты. Ее мощные водовороты почти черной воды таили в себе не одну тайну и похоронили не одну жизнь… А глубокие омуты заставляли подолгу останавливать на бурлящей глади взгляд. Когда мы пришли к ее водам, я вперилась в ее свирепое нутро, надолго задумавшись… И как перебраться? Никакого брода не было: лишь крупные мокрые камни, не внушающие доверия, покрытые склизким налетом зелёных водорослей. Переплыть тоже не вариант, течение слишком мощное, чтобы даже пытаться его преодолеть. Это сумасбродство.

– Что делать? – громко спрашивает озадаченная Файлер, нервно закусывая губы и глядя на Киллера, чьи плечи опустились от досады и разочарования. Кросс молчал, сильно хмурясь и размышляя над сложившейся ситуацией. Яра просто осматривалась, внимательно оглядывая поверхность воды. Внезапно, она дернула Кросса за рукав, привлекая его внимание и указывая на группу более плоских камней чуть поодаль, вниз по течению.

– М? Хм… Может получится, отлично, Яра, – Кросс спокойно пошел к месту, что указала девушка, всматриваясь в то, как бурное течение огибает крупные валуны, приплюснутые сверху, создавая ряд широко расставленных в течении уступов, по которым вполне можно было перебраться на противоположный берег Радны.

– Ну что, идём? – Кросс поворачивается к нам, оценивающе осматривая всех членов нашей небольшой группы. Мы согласно киваем, с опаской глядя на бурную темную воду реки и идти решаем цепочкой, друг за другом. Первым шел Кросс. За ним Яра и Файлер, потом я, а за мной – Киллер.

Кросс прыгал по камням ловко, словно камышовый кот, уверенно держа равновесие на скользких камнях. Я сосредоточенно ждала своей очереди на середине реки, ожидая, пока передо мной на следующий уступ прыгнет Фай. Эти валуны были немного покрыты слизью водорослей, и когда девушка передо мной чуть подскользнулась, намочив ногу, мое сердце ухнуло вниз. Но все обошлось, и Фай вновь уверенно встала ровно, примеряясь к берегу, до которого оставалось совсем немного. Я облегчённо вздохнула, готовясь прыгнуть следом и отмечая, что Кросс и Яра уже на твердой почве.

Прыжок.

Нога касается уступа и неудачно скользит, теряя опору и уходя под воду. Не успеваю даже вскрикнуть, просто погружаясь в нее с головой. Жгуче холодно, от страха тут же спазмируются лёгкие, а руки и ноги беспорядочно мечутся в потоке бурного течения, в момент уносящего меня вниз. Шум стоит такой, что кроме этого бурлящего потока не слышно ничего, лишь грохочет вода со всех сторон, да изредка тело бьёт течением о каменные уступы, поднимающиеся с глубокого дна реки. Такого далёкого, что ногами никак не достать. Все смешивается, словно меня засунули в стиральную машину… Крутят водовороты и буруны, утягивая под воду, заглушая собой всё окружение бушующим страшным гудением напора воды, перемешивая реальность с жутким страхом, ужасом, паникой. И боль напополам с жгучим холодом.

Я не выживу…

Мне с самого начала было не суждено выжить. Быть может, действительно стоило умереть задолго до судного дня, добровольно отправившись к праотцам, после одной из сцен домашнего насилия, как я и хотела сделать когда-то. В то время я стояла у окна, размышляя о том, за что несу это непосильное бремя унижения, обиды и отчаяния. Упадок сил и душевная боль, одиночество. Такое тягостное одиночество, что было со мной всю мою жизнь до появления в ней Даста. В то время я и не смела мечтать о ком-то вроде него… Просто стояла на высоте четвертого этажа, думая, как легко сделать один маленький шаг, чтобы прервать череду страшных мыслей, событий и отвратительных слов. Всего один шаг… Один… Один удар сердца… Один выдох… Прямо как сегодня, когда я сделала его на каменистом уступе брода через Радну… Неужели все закончится вот так? Быть может, я встречу его там, за гранью жизни? Он ждет меня там, за горизонтом событий? И мое видение лишь доказательство нашей несчастной гибели? Нам просто не суждено было выжить в этом кошмаре… Не суждено обрести счастье… В самом деле, разве это в действительности возможно? Я уже больше ни во что не верю…

Всполохи воды, солнца, бликов, пузыри, воздуха мало… Хочу дышать, но нечем… Легкие будто наливаются кровью. Жгуче… Мыслей не остается. Душа в панике пульсирует, отчаянно светясь в глубине темной воды, мерцает, что даже сквозь застилающую глаза тьму я вижу ее призывный свет…

Даст, прости меня… Друзья…

Удар об камень затылком и долгожданная тьма…

Комментарий к Воды Радны

Мало, но так надо, чтоб главы поделить по смыслу.

Хах, жду догадок, что будет дальше >.< (сама не окончательно выбрала между двумя вариантами развития событий, лол) И пока хоть передышечку сделаю ^_^

P.S. Ха, отбой, решили уже тут пока вы спите)

========== Прибиться к твоим берегам ==========

POV Автора

Бурное течение звенело в воздухе нескончаемым гомоном, слушая который слишком долго, можно было подумать, что где-то на берегу кто-то негромко разговаривает. Словно наваждение или галлюцинация утомленного долгим переходом разума. Струи воды серебрились в свете солнечных лучей, бросая танцующий отблеск на склонившиеся к воде ветви редких деревьев. Тишь и покой береговой линии прерывался лишь движением тени среди деревьев и луга, что уверенно шла вдоль течения, изредка оборачиваясь, чтобы посмотреть на плавный изгиб русла, становившийся все у́же, врезаясь в разрозненные группы скал, между которыми приятно вилась зелень сочной травы с редкими деревьями и короткими пятнами цветущего клевера. Нетронутое место, очень красивое, живописное, словно просящее, чтобы его изобразили самые великие художники современности. Но некому было оценить все великолепие дикой природы, кроме идущего здесь скелета.

Даст оглядывался все чаще, словно ждал чего-то неизвестного. Его душа ощущала странное волнение, смешанное со ставшей привычной болью. Она будто рвалась на отдаленный зов, но тут же замирала, неуверенная в том, что слышит и чувствует. Смятение, волнение и боль, мешающая здраво проанализировать собственное “я”. И когда это замешательство передалось и на кости, он сбросил тяжелый рюкзак и остановился, впериваясь гетерохромным взглядом в мерцающую поверхность глубокого омута бурного потока. Душа превратилась в компас, упрямо твердя ему, что там есть нечто важное. И монстр хотел было плюнуть и пойти дальше, как вдруг боль пронзила все тело, каждую кость, словно из него наживую выдирали часть его самого. Невероятная агония, плавленным металлом тянущая в воду: противиться этому не было сил…

И когда он охнул, стиснув зубы, едва не падая на траву, в воде он увидел едва заметный свет… Смутно знакомый блеск в глубине, будто блуждающий огонек, что забрался в поток реки, и теперь его тянет вниз по течению. Он сам видел такой свет лишь однажды… В душе Брай… Его Брай, которую он потерял в пожаре, спасая ее жизнь и едва не лишившись собственной. Его душа в тот злополучный день была сильно повреждена острым частоколом сучьев, прошедшим навылет через его ребра, и он пролежал в горячей золе почти сутки, лишенный возможности что-либо сделать, так как был без сознания и чудом не задохнулся дымом и угарным газом. Но когда пришел в себя, было слишком поздно. Он даже не знал наверняка живы ли они все… Жива ли она. Чувствуя постоянную боль в душе, словно от потери пары, о которой он слышал лишь из книг, он потерял всякую надежду отыскать их, бесцельно устремляясь вдоль найденной им реки, отчасти полагая, что постепенно и его жизнь угаснет. Его взгляд словно потух, делая тон его глаз значительно темнее, но теперь… Глядя на огонек в воде, его душа странно встрепенулась в страшной догадке, и прежде, чем он смог подумать о чем-нибудь еще, махом прыгнул в ледяной омут прямо в одежде, вытянув перед собой руки, входя в податливую бурлящую поверхность с быстротой подводного обитателя, словно делал так тысячу раз.

Думать было просто некогда.

Единственной целью было голубоватое свечение, пульсирующее в темноте недостижимого дна, становясь все слабее с каждым миганием. Дасту казалось, что он через воду ощущает дрожание этой души, молящей спасти и вытащить из омута, будучи уверенной, что ее обладатель не сможет перенести это. Она сдалась… Решила, что всё кончено… И все темнее светит этот маяк, постепенно угасая, подобно остаточному свету фонарика, что испускает последнее мерцание погасшей лампочки, которая уже никогда не загорится вновь.

Даст подплывает вплотную, касаясь безвольного тела и тут же телепортируя их на берег. Маленькое хрупкое туловище не выглядело живым, кожа излишне бледная, мертвенно ледяная, практически голубеющая от ужасного холода безжалостной свирепой Радны, все в ссадинах, а на виске виднелась значительная рана. Даст припал к ее груди. Ни дыхания, ни сердцебиения, а света души больше не видно. Это была его Брай…

Она… мертва?

– Нет… Нет! – Даст глухо взрыкнул в бессильной злобе, и нажав на подбородок силой вдохнул в нее воздух два раза, пальцами сжимая нос, начав после делать непрямой массаж сердца, давя чуть скрещенными ладонями на грудину, отчаянно не желая верить, что слишком поздно. Что он не сдержал данного ей обещания. Что потерял ее навсегда, хотя мог попытаться найти. И он действительно пытался это сделать, но не сумел… Раз, два, три, четыре…

– Не смей умирать, нет! Не смей! Брай, давай же дыши, черт бы тебя побрал! – Даст почти рычит, яростно вперив взгляд в девушку, стиснув зубы в безумной гримасе, продолжая мысленно считать до тридцати. Снова, чуть запрокидывает ее голову, зажимает нос и дважды вдыхает, наполняя измученные, наполненные ледяной водой лёгкие согретым собой воздухом.

И все повторяется снова. Опять и опять, цикл за циклом, минута за минутой, но Брай не дышит, не шевелится… Не откликается…

Даст готов был сойти с ума прямо сейчас…

– Да, давай же, Брай… Пожалуйста… —

В последней надежде, снова нажимая на грудину в ритмичных движениях, он пускает свой магический шлейф внутрь девушки, пытаясь найти душу, чье свечение уже не разглядеть. И находит, тут же обволакивая собой, начиная греть, тормошить, делиться магией, толкать и сжимать, пытаясь воззвать к еще не ушедшей сущности Брай. Последний шанс… Он снова вдыхает на силу, и Брай под ним кратко дергается, начиная надсадно кашлять, отплевываясь от воды, с трудом повернувшись на бок, цепляясь за траву негнущимися от холода пальцами…

Тяжело дышит, пытается открыть глаза, но сил совсем не осталось: девушка проиграла течению Радны в жестокой битве. Даст пытается заглянуть ей в глаза, мягко повернув голову и ловя ее разномастный затуманенный взгляд. Она немного фокусируется на нем и одними губами шепчет:

– Даст…

Снова теряет сознание, но уже дышит… Живая… Такая холодная, побитая, но живая… Монстр смотрит не веряще – у него трясутся руки от ужаса… Он только что был на волосок от того, чтобы потерять ее навсегда. Но эта битва ещё не окончена, и монстр лихорадочно огляделся в поисках своих вещей. Его рюкзак лежал неподалеку, и мужчина поспешил к нему, торопливо вытаскивая оттуда свой второй комплект одежды и тонкое шерстяное одеяло. Он оттащил Брай на солнце и раздел, почти срывая ее испорченную одежду и отбрасывая ее в сторону. Даст отметил, что она похудела за это время ещё сильнее, а на ребрах повсюду темнеют огромные ушибы и ссадины. Он переодел ее в сухую одежду и, уложив на траве, закутал в тонкое, но сухое одеяло, которое использовал ночами вместо спального мешка. Удостоверившись ещё раз, что пульс Брай в норме и дыхание не остановилось, он опять быстро метнулся в сторону, с помощью магии притягивая всевозможный сухостой, где только мог его видеть здесь, чтобы быстро соорудить приличный костер. Его не волновала ни собственная насквозь мокрая одежда, ни что-либо ещё, только цель – как можно скорее отогреть Брай и привести ее в чувство.

Как только пламя разгорелось рядом с ее бессознательным телом, монстр воткнул две крупные рогатины по бокам очага, установив перекладину и подвешивая над огнем маленький походный котелок с водой из реки. Теперь оставалось только ждать и верить… Он покопался в рюкзаке, находя там только футболку и шорты, пахнущие дымом, но за неимением альтернатив переоделся в это, разложив мокрую одежду около костра. Все остальное может подождать… Монстр перевел взгляд мерцающих ярче любых звёзд глаз на Брай, чья грудь слабо поднималась и опускалась…

Конец POV автора.

Первое, что я ощутила, это жуткая боль в груди и желание выкашлять свои лёгкие без остатка… Так больно и всё ещё так мало воздуха. Все тело болит от холода, который буквально сводит все мышцы, изрядно побитые об камни. А может это из-за ударов все так мучительно тянет? В ушах стоит гул… Душа снова болит, сильно сдавленная, и я цепляюсь за одежду на груди пальцами, слабо застонав. Чувствую на себе что-то мягкое и теплое… И со спины что-то греет… А ещё на шее чья-то рука, пальцами вжимается в яремную вену… Все такое расплывчатое, включая мысли, что я вообще не сразу вспоминаю кто я, где я и как сюда попала. Голос зовёт по имени: хотя бы его я помню… Снова кашляю, и меня прижимают к себе крепче, уверенно разворачивая на сто восемьдесят градусов, заставляя смотреть в упор…

Эти глаза…

Нет… Не может такого быть… Я думала, что мне показалось. Что всё это предсмертная агония моего мозга, я ведь… утонула в Радне… Опустилась в ее леденящую пучину кошмара без малейшего шанса когда-нибудь снова увидеть солнечный свет, что слепит сейчас лицо, перемежаясь с красными и синими искрами в глазах любимого монстра.

– Птенчик, слышишь меня? Давай, приходи в себя… Ну же, милая, – он слегка встряхивает меня, слабо хлопнув по щеке, что несомненно помогает сосредоточиться и сфокусировать плывущий взгляд на монстре, что лежал около меня, но тут же привстал, нависая сверху. Во взгляде колыхалась злость, досада, отчаяние и страх… Моя душа снова болезненно сжалась, усугубляя и без того постоянное свое мучение.

– Даст? Как… Ты действительно жив… Мне… Это не кажется? – испуганно рассматриваю такие знакомые черты лица, которые уже и не мечтала увидеть вновь.

– Как ты умудрилась, Брай? Тебе жизнь вообще не дорога? – Даст злился, алое пламя в глазах сгустилось, а из двухцветного зрачка повалил фиолетовый дым. Я села рядом, чувствуя головокружение, но упрямо отвечая на взгляд глаза в глаза, почти вплотную…

– Мы переходили по камням. Я подскользнулась…

– Ты думала, я умер и сдалась! Я это чувствовал, когда откачивал тебя на этом самом месте. Как ты могла! Я же говорил тебе так никогда не думать! А если бы меня не оказалось здесь? – Даст почти рычал, яростно жестикулируя, но все ещё делая привычные долгие паузы между предложениями.

Мне стало обидно. Хотя я понимала, что ему пришлось пережить, как ему самому было страшно, как он наверняка пытался искать, и что он мог чувствовать, когда вытащил меня на берег практически мертвую. Как сам потерял надежду… Но всё равно душе было больно от его слов.

– Ты тоже обещал всегда быть рядом, но обстоятельства решили иначе, Даст, – отвечаю чуть жестче, чем хотела, голос плохо слушается, и я снова закашливаюсь, отводя глаза.

– Я спас твою жизнь, глупая! Не ради того, чтобы ты рисковала налево и направо. Наша связь едва не разорвалась из-за того проклятого дерева, от которого я и сам пострадал, черт подери! – монстр все ещё меня отчитывал, нависая над моим поникшим силуэтом грозной, рассерженной тенью. Поднимаю на него взгляд и вдруг понимаю, от чего все это время так болела душа. Из-за надорванной связи… Из-за его ранения, что я ощущала почти как собственное.

– Так вот почему… я смогла ощутить Кросса в тот день, – вдруг говорю, прежде чем думаю, вспомнив, как он насильно дозывался до меня, желая унять эту муку. В глазах Даста взметнулись настоящие вихри, багряные и действительно жуткие. И прежде, чем понимаю, что происходит, Даст валит меня на траву, выбивая весь воздух из лёгких.

– Ну ка, повтори, Брай! – рычит в самое лицо, а руку кладет на шею.

– Даст, стой, что ты делаешь? – в ужасе хватаю его запястье, боясь, что он может сделать, неправильно меня поняв.

– Я сказал повтори! – он отчаянно встряхивает меня, от чего затылок и висок ноет, напоминая о недавней встрече с подводным булыжником. Паникую, думая, что могу сделать против его аффективного состояния, но на ум ничего не приходит кроме одного возможного варианта – показать через собственную душу. И это кажется таким правильным сейчас, необходимым и даже единственным способом образумить его. Дать понять, что я честна с ним, и что чувствую на самом деле… Обида и сожаление гложет изнутри и душа болит сильнее, когда я опускаю барьер, морщась от этого, словно щит закрывал кровоточащую рану в душе, и теперь она открылась с новой силой.

– Посмотри… пожалуйста… – прошу монстра, что буравит меня своей отчаянной яростью, но он прислушивается, запуская шлейф внутрь и беспрепятственно проникая в душу под мой болезненный стон.

Даст видит всю память вместе со мной… Мою панику, боль потери и жуткую апатию. Дым в сознании и огонь в душе, сжигающий ее дотла… Темную ночь и Кросса… Вскрытые на руке вены и багряные ручейки моей крови на земле… Панику друзей, удар Киллера… Сон… Видение будущего, объяснения… Тяжесть в душе, постоянную боль и слезы… Желание жить ради них и Даста… Слабая надежда отыскать или умереть без него… Друзья, тяжело переживающие за потерю друга и мое состояние. Наши переходы, ночи… Тошнота и деревья… Голоса. Костер и жуткие лица ублюдков. Яру и ее глаза… Движения Кросса и его ярость в глазах… Мое оружие, вошедшее в горячую плоть… Ночлег и звук воды… Бесконечная утомленность… Река, течение и жгучая боль в лёгких…

По щекам катятся слезы, а тело дрожит… Хочу что-нибудь сказать Дасту, но он резко целует меня, ослабляя руку на шее, скользя ей до выпирающих от худобы ключиц, ощутимых даже через ткань плотной мужской кофты. Его магия внутри меня смягчается, начиная оплетать душу ласково, прижимаясь точно там, где было так больно, что я пискнула в поцелуй, но успокаивающее оглаживание не прекращалось, и Даст прижал меня собой поперек туловища, не давая двигаться и чуть отстраняясь.

– Птенчик… Прости меня… Прости, Брай… Прости, – его взгляд немного тускнеет, перемещаясь от одного моего глаза к другому, а рука опускается к предплечью, где всё ещё была повязка, скрывающая некрасивый порез до сгиба локтя. Он скользит по ней пальцами, переводя взгляд на эти сбившиеся от воды бинты и щелчком пальцев снимает их с помощью магии, оголяя темную линию попытки самоубийства. Проводит по ней мягко большим пальцем…

– Милая… Я никогда себе этого не прощу…

– Даст, – прерываю его, вынуждая поднять взгляд на меня, – спасибо…

Говорю одно слово, но в этом “спасибо” так много… Он спас мою жизнь, но даже это не главное. Он верил мне, как раньше… Разделил со мной эту боль, наполнив ее собой. Принял мои ошибки и осознал свои, если они и были, но я готова простить каждую. Он не потерял веру, имея ее на нас двоих…

Его дыхание выравнивается, монстр успокаивается, явно ощущая, как напряжение и пережитый ужас понемногу отпускает его, оставляя лишь остаточную злость. И мне тоже становится не страшно: даже неушедшая боль по всему телу и в моей душе не мешала мне ощутить весь тот эмоциональный спектр, что сейчас начинал закручиваться внутри вихрем. Счастье, облегчение, усталость, желание успокоить и самой довериться, отдохнуть и больше не думать ни о чем, позволив мыслям течь свободным ненавязчивым потоком, периодически срываясь на бурные водовороты, словно Радна… Жестокая река, вернувшая мне его… И он снова здесь, чтобы продолжить борьбу за жизнь вместе со мной.

Спасибо, Даст…

========== Халцедоновые стены моей души ==========

Пока Даст возился с костром, что-то разогревая около него, я снова задремала. Силы ускользали с ужасающей скоростью, и постоянно клонило в какой-то неприятный сон, даже не смотря на то, что я согрелась почти полностью. Хотя все равно оставалось чувство холода, идущего изнутри, словно мои кости замёрзли и все никак не могли отогреться. В итоге получалось, что мне и не тепло, и не холодно одновременно, будто я плохо понимала и чувствовала свое тело, утомленное переохлаждением и перенесенными страданиями и нескончаемым стрессом. Неприятно, и сомневаешься, что сможешь совладать совсем этим в ближайшее время… Вообще во всем сомневаешься, поскольку мысли ворочаются до убийственного медленно… Чувствую, как рядом что-то шуршит и меня мягко толкают. Заставить себя шевелиться было куда труднее, чем я думала… Намного труднее…

– Птенчик? Эй, проснись… Давай, ты чего? – Даст обеспокоенно тормошил меня, и я с титаническими усилиями открыла глаза. Голова кружилась ужасно…

– Что-то мне… Нехорошо, – прерывисто отвечаю и сглатываю подступивший комок тошноты.

– Черт… – монстр скользнул рукой к моей шее, нащупав вяло бьющийся пульс и с тревогой смотрел на меня яркими огоньками глазниц, – давай, пей, – он магией притянул кружку от костра с какими-то травами и, приподняв меня одной рукой под лопатки, второй начал поить. Горячая жидкость тут же приятно уняла дурноту, согревая изнутри, но спать от этого хотелось ещё больше. На вкус это было что-то цветочное, но что именно я не смогла разобрать. Пока глотаю этот отвар, рукой цепляюсь за одежду Даста, словно желая удержать и больше никогда не отпускать его… Не терять больше…

– Молодец… Ложись, вот так, – монстр опустил меня на траву, а сам подсел поближе, прижимаясь бедром к моему боку, частично скрытому под шерстяным одеялом, – впусти меня, Брай, – почти требует он, кладя руку на мои ребра, но в голосе сквозит тревога и страх. Я слабо улыбаюсь ему, понимая, что барьер я бы и не смогла поставить от бессилия, и он это чувствует, клубясь внутри взволнованным сгустком магии, словно в поисках ответного течения от меня, но его не было. Прикрываю глаза, ловя эти чувства, как соломинку, удерживающую меня от потери веры в реальность происходящего… Внутри все словно наполняется его силой, которая вслепую находит мою душу и будто проходит её насквозь, вызвав волну боли, от которой меня моментально выгнуло.

– Стой, стой, стой, сейчас пройдет, тссс,– Даст удерживает второй рукой, продолжая что-то делать с магией, которая словно стала накачивать мою душу собой, отдаваясь странной пульсацией во всем теле, но от этого действительно становится легче. Все тело немного покалывает иголочками… Перехватившее дыхание восстанавливается, и я замечаю, что до боли вцепилась в его руки на своей грудной клетке, чуть ослабляю хватку и смотрю в его сосредоточенное лицо. Собранный взгляд, напряжённые челюсти и чуть поднятая линия широких плеч… Он лечил мою душу… Но что на счёт него?

– Даст, – зову его тихо, и монстр обеспокоенно смотрит мне в глаза, – я чувствую, как болит твоя душа… Могу я.. попробовать?

– Брай, ты… ты ещё так слаба, чтобы делать такое, – монстр не прекращал подпитку своей магией, но сам чуть поморщился от боли, что носил с собой все это время.

– Пожалуйста… Мне ведь тоже больно, – доверительно кладу руку на его ребра, и он подается чуть вперёд, едва заметно кивнув после продолжительной паузы.

Я пытаюсь идти вдоль его шлейфа своим, но моя магия так плохо слушается. Ее качает и штормит, словно витиеватое русло крохотного ручья, что путается между камнями, то уходя назад, то вновь устремляясь вперёд, почти иссякая. Шлейф Даста, все ещё питающий душу, словно подхватил мой, подставляя энергичный бок, придерживая, показывая дорогу. И я скольжу вдоль него, медленно, но целеустремлённо, проходя через опущенные щиты к пульсирующей неровным ритмом жизненной энергии. Она словно была изодрана с одной стороны, постоянно истекая магией… От этого касания к магическому увечью меня всю передёрнуло нашей общей болью… Но сделать что-то могла только я… Это будет непросто…

Повторяю за Дастом все действия, проходя насквозь и заполняя собой эту дыру, стараясь залатать эту страшную брешь. Даст морщится и стискивает зубы, сильнее вдавливая в меня ладони, но терпит. А у меня опять перехватывает дыхание от этой муки: его и моей… Мы долго напитываем друг друга магией, и от такого длительного с ним соприкосновения я буквально ощущаю жар в каждой клеточке тела, наконец полностью уничтоживший остаточный внутренний холод. И с каждым нашим вдохом я понимала, что боль души исчезла… Без следа…

Всколыхнулись позабытые чувства единения с Дастом, наша общность сознания в такие моменты, его уверенность и почти безграничная сила, моя слабость перед ним и желание подчиниться… Его нежность, словно обвивающая властную составляющую, что давало потрясающий спектр ощущений… Биение его жизни в унисон с моей, что он так бережно подлатывал собой. Эмоции, что он испытывал все это время разлуки – не слишком долгой, но от этого не менее страшной и ужасающей. Эта мощная агония боли от потери… Отчаяние… Страх на грани с безумием… Злость на весь мир и обстоятельства… Надежда… Печаль… Любовь… И снова страх, когда возвращал к жизни… Ужасный, ни с чем не сравнимый ледяной ужас, скрытый за маской агрессии. И облегчение, когда я шагнула к нему обратно из-за границы смерти. Его обида, но не на меня, а на… Кросса… Друзей, за то, что чуть не уберегли и не сломали окончательно. Страх потерять опять. Не отпускать никогда и ни при каких обстоятельствах, перемешавшись с моим обоюдным желанием никогда не терять его из виду. Не позволять отойти… Не отпускать и держаться за него. И любить… Бесконечно сильно и преданно любить, вопреки покушениям обстоятельств на наши хрупкие в сравнении с ними жизни. И он это тоже чувствует. Льнет сильнее, крепче, желаннее, но как можно нежнее, обволакивая своим шлейфом мою магию, давая собой надежную опору…

Он – мой стержень, заменивший сломанный.

Наша связь была восстановлена…

Устало прикрываю глаза и улыбаюсь, чувствуя такое непривычное облегчение из-за исчезнувшей боли, что терзала меня все это время, мучила и не давала нормально смотреть на этот мир. Мешала дышать… Убивала желание жить и бороться, хотя я все для этого делала, пытаясь удержаться на грани.

– Спасибо, птенчик, – шепчет монстр и заметно расслабляется, ощутив, как затянулась на душе эта брешь, оставив лишь шрам в месте, что останется вечным напоминанием о перенесенных страданиях. Даст забирается ко мне под одеяло, и крепко прижимает к себе, как раньше… Зажимая мои ноги между своими бедрами, грея жаром своих крепких костей, напитанных магией. Так надежно и тепло.

– Брай… Моя Брай… – он нежно потерся носом о мою щеку, оставляя невесомое касание поцелуя на губах и надолго всматриваясь мерцающим багряным заревом зрачков с синим омутом в мои, сморенные усталостью, – поспи, птенчик. Я разбужу тебя поесть…