Текст книги "Пряничный домик в черном городе (СИ)"

Автор книги: Dayrin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Киваю ему и утыкаюсь носом в ключицы, вдыхая дымный запах, которым пропитана его одежда после лесного пожара, смешавшись с его собственным, чуть сладковатым ароматом, от которого у меня всегда сосет под ложечкой.

Понимаю, что уснула так быстро, только когда открываю глаза в резком порыве, вздрагивая нервно, словно упала в пропасть и тут же чувствуя, как к себе жмут теплые руки.

– Тшшш, всё хорошо, – снова ласковый голос над ухом, такой любимый,что замирает сердце, – тебе надо поесть, Брай. Слишком ты стала похожа на меня, птенчик, – Даст невесело усмехнулся и отпустил меня, садясь рядом и магией притягивая от костра банку разогретой тушёнки.

Сказать, что я и в самом деле хотела есть – ничего не сказать. Я просто умирала от голода, и горячее тушёное мясо хотелось съесть одним махом, даже не прожевав. И я с трудом удерживаю этот порыв, поедая ужин и обжигая язык под одобрительный взгляд монстра рядом.

– Вот это другое дело, птенчик. И чтобы впредь всегда так было, поняла? – тихо пригрозил скелет, улыбнувшись и беря вторую банку для себя, – ты сможешь идти? До Хадены отсюда всего два дня пути. Если пойдем вдоль реки, то выйдем прямиком к океану и достигнем ее стен.

– Да смогу… Но, наверное, не так быстро, как ты… Прости… – виновато опускаю взгляд на еду, задумываясь о том, что такое малое время отделяет нас от нового неизвестного этапа, и от этого внутри все немного скручивается от волнения.

– Все будет хорошо, Брай, – его костяная ладонь обхватила моё запястье мягко поглаживая большим пальцем, – мы дойдем до океана вместе.

Киваю ему в ответ и улыбаюсь, снова принимаясь за теплую еду, и Даст с удовольствием ест рядом. Кажется, мы оба снова чувствуем вкус и радость жизни, и это было по настоящему волшебно. Все обрело краски. Зеленые листья этого скрытого от чужих глаз широкого ущелья с нежной травой и редкими ивами у воды, солнечные лучи закатного солнца, отражающиеся в бурной воде черной реки, казавшейся в свете неба чуть более рыжей и не такой пугающей, разбивая о камни тысячи искр капель ледяной безмятежности. Это журчание и рокот, равномерный и непоколебимый. Уверенный звук, который отзывается в душе пониманием. Она текла, течет и будет течь… И даже надломившиеся земли не смогли усмирить ее дикого потока – волевого и сильного, как стремление к жизни и свободе. И темные, засыпающие в вечернем воздухе, невысокие скалы, обступающие древнее русло с одной стороны, делая уютный полукруг, словно прикрывая огромной ладонью от тягот и невзгод…

Поскорее бы почувствовать больше уверенности в завтрашнем дне… Но… Теперь мне было несравнимо легче. Рядом был Даст… Снова… И даже о друзьях я не переживала, будучи отчего-то уверенной, словно чувствовала – они тоже дойдут до Хадены. Мы все увидимся снова уже там, в волшебном Черном городе, что непоколебимо остался стоять, защищая своих жителей от катастрофы, разрушившей мир до основания. Иначе и не может быть…

Идти мы решили утром, Даст настоял на том, что мне нужно еще проспать целую ночь и поесть как минимум дважды, перед тем, как трогаться с места, и я не смела перечить. Во-первых, я действительно очень устала. Во-вторых, мне хотелось передышки. С ним вместе, чтобы и он отдохнул от бесконечного поиска, стремления в неизвестность и пережитого стресса, который оставил на нем отпечаток, сделавший его взгляд постоянно взволнованным. Словно дикий зверь, которого предстояло приручить и вернуть ему утраченную веру в лучшее. И я хотела быть тем, кто поможет ему справиться с этим. Ведь в одиночку – это непосильная ноша… Я в этом убедилась уже не один раз.

Ночи здесь были теплыми, от ветра закрывали мощные каменные уступы, и воздух стоял почти неподвижно, напоенный близостью океана и запахом свежих цветов под ногами. Мы долго просидели вместе у греющего костра, просто прижавшись друг к другу боками, наслаждаясь чувством живого тепла рядом, спокойствием и тихо переговариваясь о простых, ничего не значащих вещах, вроде шмеля на круглом цветке клевера рядом или вкусе нектара в сорванном соцветии.

Меня снова смаривал сон, и я притулилась на его плече, тихо расслабляясь. Кажется из руки даже выпала ложка, которую я держала, чтобы не забыть убрать в рюкзак Даста. Чувствую, как он рядом шевелится, мягко укладывая меня на прогретой солнцем траве, завернув в одеяло, немного колючее, но пахнущее им насквозь.

Так хорошо…

– Даст… люблю… – тихо бормочу сквозь сон, о чем вспомню лишь завтра утром, но слышу его голос, где-то около своей души и чувствую его руки, на своем животе, нежно оглаживающие его и поднимающиеся выше.

– Спи, мой любимый птенчик…

Комментарий к Халцедоновые стены моей души

Aaaawww.

========== Океан ==========

Запах океана… Соленый… Влажный… Свежий… Я чувствую его уже так близко, с каждым шагом, каждым вдохом и пересеченным крупным камнем, что приходится преодолевать с усилием. Но со мной рядом идёт Даст. Подаёт мне горячие ладони, подхватывает за талию, ловко спускает вниз и обязательно прижимает поближе. И я льну в ответ, чувствуя тепло в душе.

Свобода…

Ветер с запахом морских волн, которые я вот-вот услышу. Их пенный шелест и спокойствие, скрытое где-то на расстоянии всего части дня пути и одной ночи сна, которую, вполне возможно, я уже смогу провести на песчаном берегу у подножия Хадены. Последний день в уничтоженном мире, в той его части, что можно назвать оазисом в опустошительном хаосе. И мы оба это чувствуем, проникаясь моментом. Мы уже не торопимся… Надолго задерживаем взгляды друг на друге, иногда останавливаемся и просто молчим. Я держу его руку в кармане его теплой высохшей куртки. Он ласково улыбается, позволяя зашрамленным ранам едва не случившейся потери окончательно затянуться. Вернулось его былое мощное спокойствие и уверенность. Как и его подначивания, по которым я безумно скучала и которые любила до потери пульса. Но в этот раз они не были колкими. Даст словно стал нежнее. Более чутким, боящимся сделать хоть немного больно… Бережным… И это было настолько по-настоящему… Чувственно, как никогда. Искренне… Душа начинала звенеть рядом с ним. От его слов… От его касаний, аккуратных, будто я рассыплюсь, если он позволит себе большее.

Это пьянит…

Так же, как и воздух вокруг… Высокие дубы, вековые, старые, как мир. И пахнет листьями и мхом, напитанным теплой влагой лета. Повсюду пробивается тонкими стеблями трава. У луж, скопившихся в небольших ямах у корней мощных деревьев собираются голубые мотыльки. Десятки бабочек, вспархивающих нежным вихрем при нашем приближении, от которого рябит в глазах…

– Вот, что я чувствую, Даст, – говорю ему тихо, указав на мелькание их трепетных крылышек в тенистом, редеющем подлеске вечернего воздуха. Монстр останавливается и наблюдает за маленьким чудом, замерев на целую минуту. Повернулся, а в глазах пляшут знакомые искры в сочетании с широкой улыбкой.

– И где же, птенчик? – вопрос с мягким подвохом, который я ловлю, подхватываю, возвращая обратно:

– Вот здесь, – беру его за руку и кладу на свой почти впалый живот, скрытый под тканью его толстовки.

Монстр улыбается ещё шире и подходит вплотную, держа руку на животе, скользя ей выше, а вторую прижимая к спине всем предплечьем и кистью, огладив лопатки. Склоняется близко и отвечает пониженным на половину октавы голосом:

– Брай, ты ещё не окрепла для того, чтобы я мог позволить себе не игнорировать твой ответ, – я усмехаюсь ему в шею, понимая, что согласна с ним, и мне просто хорошо быть рядом, но он продолжил, – но это не значит, что я не могу наполнить тебя своей магией, птенчик… Тебе это будет даже полезно… – очерчивает горячую линию носом от мочки уха и ниже до яремной вены, пуская по моему телу дрожь. В артериях гонгом бьётся пульс, вторя встрепенувшемуся сердцу. Чувствую спрашивающее касание его шлейфа, чей обладатель замер, ожидая моего ответа и позволения, прижавшись к моему животу и опаляя шею спокойным дыханием. Магия трогает мой барьер, и я его снимаю. Полностью…

Обнажаю душу…

– Ты мое будущее, Даст, – шепчу ему, хоть и не в первый раз, но все равно чувствуя, как он почти благоговейно выдыхает, немного отстраняясь и заглядывая в глаза.

– Птенчик… – на скулах знакомый румянец и уверенный взгляд, полнящийся огнем, – а ты – моё, Брай…

Внутрь вливается его горячая магия, заполняя грудную клетку, погрузив в нее душу, и я словно бы уже не здесь… Чувствую лишь лёгкое дуновение ветра на лице, промедление монстра рядом, который что-то сделал, а после утянул меня за собой на землю. Мягко… Чувствую шерстяное одеяло на мху и тело Даста практически на себе. Его руки, скользящие по расплавленному им телу, и снова так жарко, словно меня всю напекло летним зноем, до самого скрытого уголка сознания… Как если бы внутри меня вздымались огромные, клубящиеся шапки потрясающих кучевых облаков перед грозой…

В этот раз я чувствовала и видела куда больше: Даст был аккуратен, памятуя о том, что в прошлый раз перестарался, а потому я могла насладиться его алой бирюзой гетерохромных глаз, что буравили меня с пристальным, почти жадным вниманием, касанием его рук, забравшихся под одежду… И выражением его лица, когда я не остаюсь в долгу, и моя магия оказывается на подступах к его душе.

– Птенчик, ты… куда сильнее, чем кажешься на первый взгляд, – тянет он изумлённо, опаляя восхищением во взгляде, от которого все внутри скручивает от удовольствия и теплеет тяжестью под диафрагмой.

– Ты всё равно всегда был и будешь сильнее меня, – шепчу в ответ, оплетая его душу сатиновой мягкостью своей души, наполняя его собой до краев, словно течение реки, прорвавшее плотину вдруг замедляет бег, мягко обволакивая собой встреченный остров, полный жизни. Даст чувствует это и выпрямляется в спине, чуть вздрагивая.

– Брай…

Он нагибается, чтобы поцеловать и… Монстр ещё никогда не делал это настолько сумасшедше страстно… Сминая губы тропическим штормом необузданной, первозданной дикости и пыла. Врываясь языком в мой раскрытый рот, отвечающий так же азартно… Я старалась вложить в свои действия всю себя. Всё то, что осмыслила за перевернувшуюся жизнь, что перенесла и о чем думала и, в то же время, не смела даже мечтать. Его руки беспорядочно скользили по коже, сминая ее сильными пальцами под одеждой, останавливаясь на самой границе боли и деликатно обходя ещё не сошедшие от передряг гематомы, словно помнил расположение каждой наизусть. Кажется, мы не сможем сдержаться… Я не хочу…

Я слишком люблю тебя, Даст…

Толкаю его своей магией, требовательно, сжимая чужую душу, от чего монстр переворачивается на спину с тихим стоном, а я занимаю положение сверху, глядя затуманенно, на миг отстраняясь, чтобы увидеть в его глазах смешавшийся темный пурпур полыхающей страсти, мглистое зарево которой течет дымом нашего помешательства… Истинная любовь… Которая не сломалась под натиском смерти.

– Что же ты творишь, я не смогу сдержаться, – хрипло, утверждает, смеривая притворно высокомерным взглядом, держась за мои бедра руками и ворочаясь внутри меня теплым шлейфом, закручивая его вокруг утонувшей в нем души, принося немыслимое удовольствие любым случайным и не очень движением, пристально наблюдая за реакцией на свои якобы неосторожные действия. Заставляя меня ёрзать на нем, тяжело вдыхать воздух и чувствовать его горячеющее напряжение, запутавшееся в ткани подо мной.

– Так не сдерживайся, – шепчу в ответ, словно в тот раз у костра, когда мы подначивали друг друга… И тоже переворачиваю в нем свой шлейф, окрепший от восстановленной связи, задевая нежные точки где-то под ребрами, чье свечение стало видно сквозь полосатую грудную клетку под потрепанной курткой…

Мерцание его жизни – как координаты моего направления… Ее ритм – как мой собственный пульс… Ее цвет – как венозная кровь в яремной вене в плену нежной шеи…

И он чувствует мои эмоции, как свои, через эту переплетшуюся связь двух предначертанных связью существ. Откликаясь во мне собственным спектром эмоций, что были и похожи, и отличны, одномоментно давая острые вспышки страсти и нежности, зависимости и собственничества, ласки и властности… Контрастов, подобных ливню в день весеннего солнцестояния и не закрытого оловом туч небесного купола, льющего на пустошь потоки свежести.

Даст садится, все ещё держа меня на своих бедрах, снова целует, придерживая за спину, наслаждаясь близостью уже неспешно, чувствуя мое доверие и делясь своим в ответ. Пальцы на пояснице под одеждой… Вдохи одного на двоих воздуха… Его влажный язык на моем… Мои руки на его ключицах, гладких, как полированный белый кварц… И нет ничего лучше, чем ощущать жар его рдяной души в этих костях, любимых, до последнего изгиба. Одно касание на один вдох, одно скольжение на один выдох.

И мы горим…

Уже нет смысла считать время, бежать без оглядки и искать выход. Просто люби меня…

Мягко опускается на одеяло снятая куртка, взметнув в воздух пыльцу жёлтых лютиков у одеяла. И рядом взмахом нежной материи ложится толстовка. Сжимаются крепче бедра… И пальцы на руках пронзает молнией касания к обнажённому торсу мелованных костей. Зарево на них амарантового цвета, такое яркое, что не верится в его реальность… Тянусь, чтобы тронуть, и пальцы скользят по мягкому сокровенному секрету его жизни, на котором почти не видна полоса шрама.

Его рука нежно скользит по сплетению солнца до ямочки у ключиц вразлет, толкая и отстраняясь, выпуская мою душу на волю, словно та только и ждала глотка свободы, покорно ложась на его ладонь розовеющем сердцем преданности с мягкой узорчатой сердцевиной, словно белоснежными жилками испещрявшей ее нутро. Душа полукровки…

– Какая ты красивая, Брай, – в волнении произносит монстр, чуть отводя руку с душой в сторону, любуясь ей…

Сжимаю его сердце пальцами, проводя до перевёрнутого основания, вызывая дрожь в его теле, что ощущается и мной, словно собственная. Она такая нежная и теплая, что хочется стать с ней единым целым… Почувствовать ее силу на себе.

Дать опалить собой обнаженную кожу.

И прежде, чем осознаю окончательно то безумство, на которое меня так внезапно, сиюминутно потянуло, я уже поднесла душу к себе, нежно целуя, словно самое ценное и последнее, что осталось в целой вселенной для нас двоих.

– Милая, – протяжно и сипло говорит мужчина, чуть отклоняясь назад, и я вижу как прогибается белизна его позвоночника, казавшаяся серебристой в тенистом подлеске дикой дубравы. Но краткий миг моего прояснившегося сознания длится недолго, поскольку Даст уверенно отыгрывается, проводя бархатистым алым языком по стенке моей души, что я чувствую каждым нервом и каждой собственной точкой кипения, жгучим потоком вулканического пепла, опустившегося до самого низа, словно я и сама обнажена до костей, ставших от его касания такими же нежными как и тело.

И от продолжившихся обоюдных ласок на душах у меня просто сносило крышу. Рвало все устои и мыслимые, и немыслимые барьеры… Их просто не было… Было бесконечное удовольствие, тихие, сдавленные стоны, словно мы боялись быть замеченными в пустоте ясного вечера. Или опасались спугнуть нечто важное, что возникло между нами новой крепкой ниточкой, связав нас ещё крепче.

Были лишь его уверенные пальцы, погруженные в мою розовеющую пульсацией жизнь… И мои – чертившие на рдеющих стенках его – причудливые, влажные узоры, мягко огибая светлеющий шрам, боясь причинить даже иллюзию боли.

Я не думала, что ласка души может быть настолько приятной… Я вообще ни о чем не думала… Только наслаждалась… Чувствами, от которых все дрожало и скручивалось в мягкой и сладкой истоме… А еще… Я любовалась… Изгибами его костей, на которые уже упала сизая тень подступающей ночи… Веером мощных ребер, вздымающихся в чуть сбитом, но очень глубоком дыхании. Темнеющими провалами глазниц с рубиновыми зрачками, в одном из которых я тонула раз за разом, глотая этот гипнотизирующий омут своим сознанием, теряя от него всякий здравый смысл. Его матовым черепом с волевыми и упрямыми изгибами. Линией ровных зубов и рта, изогнутого в блаженствующей улыбке. Плавный загиб шеи до широких лопаток. Впадина крепкой поясницы, упирающейся в крылья подвздошных мощных костей… И руки, что беспрестанно дарят ласку моей преданной ему одному душе.

Он прекрасен… Как нежный шорох океана, что доносился до нас в затихающем сумраке ночи, прорываясь сквозь фоновый шум дубравы…

========== Пряничный домик в Черном городе ==========

Подножие Хадены высилось над чадной безмятежностью океанических волн, неспешно набегавших на потемневший берег. Перекатывались камушки, многочисленными песчинками тёрся воздух и влага, а солнце скрылось за дымкой свободного неба. Такого открытого и бесконечно высокого, что казалось, будто до него никогда и никому невозможно будет дотянуться.

До этих перистых облаков, натянутых нежной пленкой под куполом лазоревой атмосферы… И до солнца, висящего мощной звездой где-то намного выше и дальше, чем я способна себе представить.

Все то, что грезилось в мечтах всё это время, словно в миг стало былью. И то видение, что было всего несколько дней назад стало реальностью. Мы бродили по пляжу: то вдвоем, почти касаясь друг друга руками, но тесно сплетя вместе нашу магию, то расходясь одинокими точками, рассматривая размытый волнами горизонт; но взгляды наши то и дело возвращались к аспидным сводам высоких, ни на что не похожих стен загадочного города, который стоял неизменными контурами чуть поодаль волнующегося бескрайнего водного простора. Ни одна стихия не тронула его вечности… Ни черные вихри, ни марево, ни землетрясения, ни даже цунами, что наверняка прошло здесь, размыв грань пляжа, попросту стерев ее, наполнив истерзанными обломками близлежащие низины, оставив нетронутой лишь дубраву, шедшую по холмам, через которые спускались мы с Дастом.

Настоящее чудо, которого мне нестерпимо хотелось коснуться… Мы переглянулись с монстром, вновь сойдясь в одной точке, обдуваемые бризом, колыхавшим нашу одежду, напитывая нас запахом йодистой соли, от которой приятно щипало в носу, а легкие хотели вдыхать все больше, глубже… Наполниться атмосферой этих мест…

– Ты готова, птенчик? – тихо спрашивает Даст, проводя тыльной стороной ладони по моей щеке.

– Да… А ты? – жмусь к руке ближе, чуть прикрывая глаза от небольшой усталости, что стала моим вечным спутником в этом путешествии.

– Я готов, если рядом будешь ты, Брай, – монстр сплел наши пальцы вместе и медленно потянул за собой, уводя к городу, в который мы войдём вместе.

Песок обнимал наши ступни, податливо прогибаясь от шагов с нежным шелестом миллионов песчинок, а агатовые постройки становились все ближе, поражая своей высотой и ощутимой мощью, словно каждый дом Хадены рос из недр земли, проходя ее насквозь чернеными обелисками, давая отблеск халцедоновых{?}[халцедон – полупрозрачный минерал] складчатых камней, напоминавших вблизи кварц. Этот вид восхищал до глубины души, заставлял смотреть неотрывно, наслаждаясь каждым бликом уцелевшего кусочка мира.

Поразительно…

Навстречу нам открылись двери, будто опустились мощные ворота крепостной стены, впуская нас внутрь нетронутого оплота жизни, где нас осветили вниманием сотни живых, блестящих любопытством и радостью глаз: каждый встречал нас – выживших, как собственную победу в этой войне за выживание. Словно героев, вернувшихся с кровавых сражений за всеобщее благо. И от изобилия давно позабытых голосов, смеха, свиста и аплодисментов пошла кругом голова и перехватило от волнения дыхание, зажимая спазмом горло… Даст подхватывает меня за талию, чуть прижимая к себе, с беспокойством всматриваясь в мое лицо, не обращая внимания на зрителей… Волнуясь лишь обо мне… Как и я о нем… Успокаивающе подставляет свой шлейф к душе, словно давая сильную опору, за которую хочется ухватиться…

И целый мир не стоил бы ничего, не будь в нем тебя…

Улыбаемся, слыша наши эмоции друг в друге, и вновь поворачиваемся к встречающим, что обступили плотным кольцом, тут же протягивая воду, еду и даже одежду.

Люди, монстры, дети, полукровки… Так много выживших, счастливых, не потерявших веру в лучшее. Выстоявших против целого мира…

И среди этой массы лиц, рогов, когтей, улыбок, меха и ярких пятен одежды и кожи я искала знакомые мне черты лиц… Так хотелось увидеть их, сбросить остатки последней тревоги… Удостовериться, что они живы…

И вдруг действительно вижу их вдалеке, стоявших тесной, но отщепленной ото всех группкой, всматриваясь в нас сквозь толпу, ища ответный интерес в их сторону… Срываюсь с места, утаскивая за собой монстра, и буквально влетаю в них, стискивая первое попавшееся тело в крепких объятиях и заливаясь слезами счастья, которые не могу и не хочу сдерживать.

– Ребята… Файлер… Вы все…

– Брай! Даст! Вы живы! Выбрались! – кричат они наперебой, обнимая разом, заключая в объятия…

И мир словно кружится вокруг нас… Танцует и поет голосами их душ и улыбок, песнями жизни и радости, целостности друг с другом и полного единения дружбы, проверенной тяжелейшими обстоятельствами, сделав из нас семью, крепче которой не сыскать в целом свете. Файлер начала плакать, стискивая все крепче, бормоча беспрестанно, что была уверена в том, что я погибла в реке. Киллер и сам не сдержал наплыва эмоций, и я услышала его тихий всхлип рядом, когда отпустил меня и по-братски обнялся с Дастом, который искренне и радостно смеялся. Отлипнув от девушки я нашла взгляд Кросса, что неотрывно смотрел за мной белыми светлячками глаз, словно не зная, что делать, но я уверенно шагнула к нему и обняла друга… Мы через столько прошли вместе…

– Кросс… – чувствую биение его души и ответные объятия чуть дрожащих в неверии рук. Вижу рядом с ним застенчивую фигуру с растерянным, но счастливым взглядом ярких сапфировых глаз. Яра… С ней тоже все хорошо… Подхожу и к ней, обнимая ее, отмечая, что звук ее души не отличается от такового у черно-белого друга, звеня единодушно.

– Береги его Яра… Как зеницу ока береги… – шепчу ей, и она понимающе кивает, сжав меня крепче, словно благодаря за то, что подарила ей второе рождение в ту злополучную, леденившую кровь ночь. Подарила ей возможность встретиться с истинной парой… И шанс для Кросса исцелить душу от невзаимного чувства… Даст подходит ближе и надолго останавливает взгляд на Кроссе, думая о чем-то, как и младший скелет, замерший в напряжении. Но красноглазый скелет, хоть и промолчал почти минуту, всё же улыбнулся и, подойдя вплотную, обнял Кросса, вызвав мой вздох, полный восхищения и гордости за них обоих.

– Спасибо, что не сделал непоправимого… Брат… – тихо говорит Даст и отстраняется, давая Кроссу добродушный подзатыльник.

День сумбурно крутился яркими красками, сбивая меня с толку. Я просто растерялась… Стояла потерянным комочком перед незнакомыми мне людьми и монстрами, которые что-то мне втолковывали про регистрацию и новый дом, что достанется нам с Дастом, который сейчас отлучился, и про документы на первое время. Что-то про медицинскую помощь тоже, впрочем, сообщили, но все холостыми пулями шло навылет, и я даже ничего не успела понять и запомнить, будто напрочь разучилась существовать в цивилизованном мире… Словно со мной говорили на неизвестном языке… Я буквально два дня назад тонула в ледяной реке, а сейчас мне предлагают в чем-то расписаться, и я так и стояла бы замершим в напряжении истуканом, если бы не Даст, что уверенной фигурой подошёл к нам и не сказал: “Я сам всё сделаю, спасибо”. Это спасло меня от необходимости выбираться из неловкой ситуации, и я лишь смущенно поблагодарила терпеливых и доброжелательных людей, принимая от них связку ключей с биркой адреса и пожелания удачи в налаживании более-менее привычного уклада жизни.

Это так странно… Неловко… Я отвыкла от нормального быта, потеряв веру в возможность существования в ритме, похожим на старый.

Наш дом выглядел непривычно в массе черного камня, выделяясь терракотовостью стен с белыми жилами и почти круглыми окнами, напомнив мне невольно пряничный домик из детства, что когда-то мы делали вместе с отцом. Только этот был во много раз больше, а своды его крыши были менее покатыми, покрытые асбестовой черепицей. Необычно и так красиво, что я засмотрелась этим чудом, касаясь приятной гладкой стены пальцами в почти благоговейном трепете… Даст стоял рядом, немного наклонив голову, скользя заинтересованным взглядом по витиеватой дорожке прожилок на стенах.

– Действительно, уникальный город… Он был построен на источнике магии, почти как столица, – тихо говорит он, пока я подходила к двери, нервно теребя ключи в руке.

– Что там случилось, если магия столицы его не спасла? – удивлённо спрашиваю, отпирая замок и мысленно переживая о том, что если два города так похожи, то не способно ли здесь произойти подобное, одним страшным дежавю стерев всё то хорошее, что здесь осталось. Дверь тихо открылась, впустив нас в широкое помещение холла, почти пустого, но чистого и аккуратного.

– Неудачный эксперимент с магией, птенчик… Учёные намудрили, сделав то, что не стоило бы даже трогать. Добрались до этой магии, более древней, чем все мы вместе взятые и… Случилось то, что случилось. А ведь многие не одобряли их решения… – монстр закрывает за нами дверь и оглядывает темноту дома, – неплохо… Но я отвык, – усмехается, смотря на мой озадаченный вид.

– Я, признаться, вообще плохо понимаю, что происходит, Даст, – обреченно вздыхаю и кладу ключи на ближайшую тумбочку, уходя в первую попавшуюся комнату, где оказалась непомерно огромная кровать, выглядящая даже глупо, после того, как я столько времени спала просто на голой земле.

– Птенчик, иди сюда, – монстр берет за пальцы и тянет к себе, зарываясь носом в волосы, окатывая собственным запахом, напоенным морским ветром, – не переживай… Всё закончилось… И больше никогда не повторится…

Обнимаю его в ответ, ощущая под курткой остроту чужих лопаток и остистых позвоночных отростков, идущих острой волнующейся линией на широкой спине.

– Теперь это наш дом? – вкладываю в слова не только понятие физического строения, но и много больше… И он это понимает, отвечая фразой, которую я слышала много раз, но значение – поняла лишь сегодня:

– Дом там, где мы с тобою вместе, Брай.

Улыбаюсь, чувствуя, как облегчение накатывает на уставшее тело, а в голове звенит приятная пустота беззаботности. И это такое удивительное чувство, что я невольно улыбаюсь ещё шире, осознавая в себе эти первые искры зажигающегося огня новой жизни. И вместе с тем, ощущаю игривый тычок в барьер его магией. Смотрю в глаза любимого монстра, в рдеющем пламени которого пляшут бесенята. Такой открытый сейчас: непринужденно сел на кровать, выпустив меня из объятий, вытянув ко мне длинные ноги в старых джинсах, к которым прилипли сухие травинки и песок. Руки заведены назад, опираясь в нетронутое чёрное покрывало. Голова чуть вздернута, придавая мужчине почти наглый вид… И он замечает, как я любуюсь им, ехидно улыбаясь и чуть кивая в ответ, снова утыкаясь шлейфом в погорячевший барьер.

– На что ты смотришь? – спрашивает скелет, слегка щурясь в полутьме дома.

– На свое будущее, Даст, – уверенно отвечаю, подходя поближе и укладывая ладони на его плечи.

– В таком случае, птенчик, могу дать прогноз погоды, – он притягивает меня к себе, усаживая на бедра и впериваясь ярким взглядом палящего рубина со смесью аквамариновой нежности в мои глаза, – будет очень жарко, Брай…

Комментарий к Пряничный домик в Черном городе

Внимание, важная информация. По этой работе основной сюжет завершен, но я еще как-нибудь напишу спешл по Кроссу и Яре здесь же. Добавлю позже, когда смогу написать.

Хах, теперь раскрылось название фика, думаю вам не раз приходило в голову, от чего я так назвала его. И закончить позволю себе на такой нежной ноте с нотками горячего предвкушения, дабы не портить никакими пошлостями такую классную атмосферу финала.

( ꈍᴗꈍ)

Ну вот и все, друзья. Закончена эта большая работа, которую я пропустила через себя от и до. Многие эмоции и события, здесь описанные, содержат нить моей собственной жизни, иногда сломленной, иногда натянутой, как струна оголенного нерва. И мне безумно приятно было читать ваши отзывы, друзья. Я даже действительно подружилась с читателями в ходе написания этой работы, и… пожалуй, нашла друга? и… Это потрясающе. Так тепло на душе и радостно… Спасибо вам… Много раз спасибо… Заходите на огонек в другие работы, буду рада встрече как в прошлых так и в грядущих работах, которые продолжу выпускать. Всего вам хорошего! слезы радости

========== Бонус [Кросс + Яра] – Твое доверие ==========

Комментарий к Бонус [Кросс + Яра] – Твое доверие

Действия происходят спустя время после последних событий в финальной главе.

(Тыкните ошибки, если есть, пожалуйста)

Дымка витала над мягкими волнами океана, что терпеливо стелился на подступах к Хадене. Песок мягко глотал следы, услужливо подставляя их солёной воде, набегающей на линию берега. Девушка с нежными волосами цвета бело-голубого аквамирина всматривалась в бесконечно далёкий горизонт, грустно вздыхая и уносясь мыслями далеко в прошлое. В то время, когда она ещё могла говорить. Когда мир стоял в привычном облике, не намекая на скорый судный день. Когда рядом был тот, кого Яра смогла полюбить, но… Ее сердце было неосторожно разбито, оставив в душе нестираемый шрам, от которого говорить о лёгком доверии больше не приходилось. Вероломное предательство обрушило то хрупкое, за что она держалась, будучи полукровкой. Оно душило ее каждый день. Каждый час… И сейчас, глядя на океан, ее накрывали волны собственной боли пережитого, накатывая прошлым на берег ее настоящего, где душу кололо иголочками от той связи, что была близка к ней, но та никак не могла разобрать его мотивы, словно человеческая половина давила ее острым чувством недоверия.

Заметив краем глаза движение, Яра повернула голову, всматриваясь в быстро шагающую к ней высокую фигуру в черно-белой куртке и полами развевающегося на бризе шарфа. Монстр, идущий к ней, стремительно сокращал расстояние, подходя к девушке с выражением спокойствия на лице, которое перечеркивало волнение, танцующее в глазницах белого черепа снежным дрожанием зрачков. Он рассматривал девушку с головы до ног, заметив в ее небесно-голубой бирюзе глаз непролитые слезы, от которых у него самого защемило душу.

– Яра, все в порядке? – он чуть прищурился, бросив короткий взгляд на море и вновь переводя его к тонкой фигуре рядом, что избегала смотреть ему в глаза, с тех пор, как они пришли в этот город, даже не смотря на то, что поселили их в одном доме, отдав девушку ему на попечение.