Текст книги "Научи меня всему (СИ)"

Автор книги: Cold February

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Из-за невидимости Локи Эрнард даже не успевает произвести защитный маневр. Он округляет серые глаза цвета неживого металла и брезгливо шипит, точно мокрая кошка:

– Убери от меня свои грязные руки!

– Ты же в курсе, что прикосновение йотуна убивает альвов? – как бы между прочим с усмешкой спрашивает Локи вмиг притихшего мальчишку. – Вы же у нас солнечные природные создания… Кто там погиб при набеге триста лет назад? Твоя младшая сестра? О! Нет! Прошу прощения! Это же была старшая! Лорея. Ее еще Тору в невесты пророчили.

Эрнард в гневе открывает рот, но оказывается перебит.

– Видишь ли, Фрейя взяла с меня слово, что я обойдусь без кровопролития в нашем тет-а-тет. Но соль в том, что, как мы оба знаем, я могу обойтись и без этого.

Альвхеймский царевич внезапно приглушенно смеется. Выплевывает горечь слов, полных концентрированной ненависти:

– Ну давай! Рискни! Разожги войну с Альвхеймом!

Дерзко и смело. Но глупо.

– Не волнуйся, – Локи ехидно скалится. – Я устрою все так, что даже тень не падет ни на мою репутацию, ни, тем более, на Асгард или Йотунхейм.

– Что весь твой род, – кривится в отвращении Эрнард, – что твой отец. Что ты!. Вы все охотливые до чужих жизней и страданий варвары!

– Очень мило. Но, вообще-то, Один отошел от этого, когда отослал свою дочурку в Хель. Кстати об Одине. Знаешь, что это за дерево? – Локи позволяет юнцу дергано запрокинуть голову вверх. – Ясень. Слышал легенду о том, что прошлый владыка Девяти миров вешался на Иггдрасиле, чтобы познать вселенскую мудрость? – он переходит на зловещее змеиное шипение: – Будешь плохо себя вести – я лично поспособствую твоему просвещению!

– Что тебе нужно?!

– Чтобы ты ответил мне на один простой вопрос, мальчишка. Что такого ты сказал Сигюн, что она сбежала?

Эрнард неожиданно расплывается в ненормальной улыбке. Он с вызовом ерничает:

– Действительно. Что же? Вас не просветили, господин-патрон? Как же так?

Локи хмурится, гранича в своем душевном состоянии с бешенством. Сильнее сжимает пальцы жгутом вокруг тощей шеи. Юнец сейчас напрасно злит его еще больше.

– Я в игрушки играть не собираюсь. Говори!

– Правду, – насмешливо кряхтит Эрнард.

Локи вопросительно приподнимает брови.

– Которую ты так усердно от нее скрывал.

– Ты бы не посмел!.. – он угрожающе шипит.

– Да ну?..

Черные брови сходятся в жесткую кривую линию на бледном лице. Локи не чувствует лжи. Или какой-то мельчайшей увертки. И от этого где-то внутри болезнетворный зародыш сухой хлесткой паранойи начинает расти. Если Сигюн была в курсе – не было ни единой причины ему признаваться в любви. Что-то не сходится. Он свободной рукой впечатывается мальчишке в лоб, магическими потоками силы врываясь в его сознание, как черви вгрызаются в разлагающийся труп. Локи выуживает только то, что ему надо. Не заботясь о мозге и боли носителя. Намеренно не сглаживая все побочные эффекты сейта. Перед глазами мелькают изображения и фразы, соединяющиеся в то, что просто выводит из себя его потаенного зверя.

Неверие.

– Что за бред?

Защитная реакция.

– Йотун?! Ты невменяемый!

Боль.

– Ты лжешь…

Боль.

– Зачем…

Локи невольно отступает на шаг. Даже не замечая, как к его ногам падает корчащееся от удушья тело. Сигюн была в ужасе. Сигюн была раздавлена. Но все равно сотворила свою выходку в Йотунхейме.

О Н 　Н Е 　П О Н И М А Е Т.

Где-то на подсознательном уровне в нем щелкает рычажок. Локи издает неопределенной тональности гортанный рык.

– Ты!..

Последнее, что он слышит, – лязг металла.

***

Локи резко распахивает глаза. Приглушенный свет тут же разжигает боль в глазных яблоках. О-о-о, эти знакомые ощущения побочных эффектов после насильственных заклинаний… Он наотмашь бьет по ладони, приложившейся к его виску. Фрейя оскорбленно фыркает, тряхнув белокурой копной, складывает руки на груди и с тихим гневом начинает отчитывать:

– Просила же! Без кровопролития!

Он раздраженно цокает, мысленно соглашаясь (надо было-таки свернуть щенку шею), и садится на мягкой постели. Голова гудит после мощного усыпляющего заклятия. Локи осматривается. Его покои. Кто, интересно, его сюда дотащил? Уж точно не хозяйка чертога. Он с хмурой насмешкой окидывает ее взглядом.

– Броня валькирии? Серьезно?

Фрейя пожимает плечами.

– Кто знал, что от тебя можно ждать? В конце концов я не прогадала: ты схлестнул со мной оружие!

– Так это была ты… – с глумливой усмешкой фыркает Локи. – Приму твою предусмотрительность за комплимент.

– Шутить изволишь?! – она шипит взбешенной тигрицей. – Ты чуть не перерезал Эрнарду горло! – с яростью в голосе бросает на его колени черный кинжал. – Еще бы сантиметр – и миру в Девятимирье пришел конец!

– Какое упущение… Я был так близок…

– Локи!!!

– Прекрати голосить! – Он морщится, хватаясь за голову. – Твой ультразвук уже действует на нервы.

– Ах, я действую тебе на нервы! А что насчет моих нервов?! А?!

– Это не твоего ума дело, – он вертит в руке кинжал и возвращает его под кафтан.

– Это мой чертог!

– Фрейя, – одним богам известно, сколько он тратит усилий, чтобы не сорваться. – Будь так добра. Выйди вон.

***

– Я люблю тебя, – просто произносит Сигюн и с ярким румянцем стискивает его в объятьях.

– Чего это ты вдруг? – слегка опасливо интересуется Локи. Старается игнорировать тот факт, что сердце от трех слов начинает биться все чаще.

– Так. Просто. Хотелось сделать тебе приятное, – она прячет лицо у него на груди, так что перед изумрудными глазами предстают только рыжая макушка и кончик чересчур любопытного носа.

Локи хмыкает, зарывается длинными пальцами в кудри и одаривает ореол рыжих волос затяжным поцелуем. На интуитивном уровне чувствует ее глупую улыбку. Наверное, он никогда не поймет до конца, что кроется в бесноватой голове. Чем Сигюн руководствуется? Иногда ее откровения просто выбивают из колеи. Слишком невинная. Слишком чистая. Слишком святое дитя. Всегда таковой была и осталась таковой после инициации. Внешне – уже взрослая девушка, но у себя в голове – совсем девчонка. По каким-то причинам Вселенная решает сотворить Сигюн такой навечно. С кристально чистыми и яркими эмоциями, выплескивающимися на тебя, как краски на белый холст. Если она счастлива – она смеется. Если ей грустно – она плачет. Если она зла – она бушует, как разгоряченная бестия. Если любит – то любит без остатка. У единственной царевны Асгарда слишком хрупкая душа, воспринимающая все, что происходит вокруг, слишком близко к сердцу. Сигюн не умеет абстрагироваться, как это всегда делает Локи. Она не умеет не обращать внимания. Это ее и самая лучшая, и самая худшая черта одновременно.

И вот ирония мироздания: такое святое создание достается ему.

В каком-то смысле само прыгает в руки монстру, которым пугают детей, посчитав, что даже в нем найдет частичку привычного света. И теперь этот монстр без понятия, что со всем этим делать. Локи приглушенно смеется. Она так сильно старается быть послушной. Так сильно старается его понять, насколько это вообще возможно. Так сильно проникнута к нему слепым обожанием. То ли это простодушная наивность, то ли откровенная глупость. А самое интересное, что в случае Сигюн, это может быть все и сразу.

***

Фрейя решает, что пора сжалиться над уже час бросающим в ее сторону взгляды Локи. Ее обида на него постепенно сходит на «нет». В конце концов, он не делает ничего необычного для своей природы отъявленного трикстера. К тому же заверяет ее, что «больше не будет пытаться убить мальчишку». Лжет, глядя в глаза, конечно, но что она еще сделает? Локи всегда был трудным и своенравным ребенком. Другого бы и не получилось, учитывая, что от природы свободную, своенравную и не лишенную чрезмерной жестокости личину йотуна с родовой мудростью великанов запихнули в лоск асгардского царевича. То, что это с возрастом станет проблемой, не видел разве что Один.

Фрейя милостиво произносит:

– Ну спроси уже.

– Вернись ты в свои двадцать, – тут же говорит Локи. – Что бы ты хотела получить в день рождения?

– Мужчину, – она отвечает без промедления.

– Я серьезно, Фрейя…

– Я тоже, – она весело пожимает плечами. – С чего вдруг такой вопрос?

– Никогда не был хорош в подарках, – он вальяжно закидывает ногу на ногу. – А мне надо срочно решить, что преподнести царевне Асгарда на ее двадцатилетие через два дня. И раз уж это ты так долго держишь меня в клетке, то будь добра – помогай.

Фрейя возмущенно встает со своего места.

– Почему ты сразу не сказал?! Я бы не удерживала тебя так долго!

– Визит был рассчитан на день, максимум два, к твоему сведению, – Локи ехидно скалится, наблюдая, как она начинает кружить в раздумьях по комнате. Это действует на нервы. – Прекрати мельтешить.

Фрейя на удивление останавливается. И возносит палец вверх с хитроватой улыбкой.

– Придумала!

***

Кто-то говорит ей прямо под ухом:

– Лучше розовые.

И:

– Нет, голубые!

И:

– Может, сначала определимся с прической?

Этих бесконечных отрывочных фраз так много, что кажется в покоях поселился рой пчел. Сигюн наконец-то отпускают вездесущие руки камеристок и дают рухнуть на пуфик перед трюмо.

Скучно.

Как же ей скучно.

Забить голову совершенствованием заклинаний не получилось. Все просто валится из рук от отсутствия контроля. Ибо который день – мыслями она вовсе не здесь. Стрельба из лука тоже оказывается провальной затеей. По правде, от этого становится только хуже. И даже никакие чисто женские дела, как подготовка к балу, не радуют.

Перед отъездом в Ванахейм Локи вел себя странно. Расставание с ним оставило чувство неопределенности. Он задержался у Фрейи на целых три дня. И, кажется, не думает возвращаться. А завтра у нее день рождения. К нему нужна треклятая подготовка. С которой ее уже все достали. Сигюн старательно сдерживает накатывающиеся слезы. Ей так хотелось провести этот день вместе с ним.

– Что такое? Тебе ничего не нравится? – взволнованно шепчет на ухо дочери Сиф.

Сигюн вздрагивает от неожиданности.

– Или ты просто устала?

Она кивает – последнее.

– Можем сделать перерыв, прогуляться, – Сиф понижает шепот до отметки критичного: – Даже у меня от них уже голова болит…

Сигюн вымученно улыбается, откидывает голову назад матери на плечо.

– Было бы прекрасно.

Свежий воздух немного развеивает мысли. Забирается в золотые локоны и пакостливо путает волоски. Сигюн с улыбкой поднимает голову к голубому небу. Выставленные выше головы пальцы касаются прямо кромки горячего светила. Кажется еще чуть-чуть – и можно обжечься. Но ее обжигает отнюдь не это. Ее мать произносит:

– Это что, Локи?

Сигюн подпрыгивает тут же на месте, с молниеносной скоростью стараясь уловить траекторию взгляда матери. Но ей достается только колыхание болотно-зеленого камзола за поворотом. Однако хватает и этого. И перед тем, как Сиф скажет: «Вернулся-таки, неужели!», – Сигюн уже бросается впрыть.

Она настигает Локи золотым вихрем, впечатываясь объятьями в широкую спину с его именем на губах.

Он вздрагивает от неожиданности. Быстро оглядывается по сторонам. Их счастье, что на горизонте дворцовых коридоров оказывается пусто. Локи быстро отцепляет племянницу от своей талии, ставя перед собой, и приглушенно шипит не без доли насмешки, но в то же время с недовольством:

– С ума сошла?!

– Прости. Я скучала, – Сигюн без тени сожаления растягивает губы в самой солнечной из своих солнечных улыбок и вновь прижимается к нему. Мускусный запах, приправленный травами от зелий, бьет по обонянию трепетной ностальгией.

Локи шепчет:

– О, боги… – и говорит: – Я тоже рад тебя видеть, – но вновь отстраняется, ухватившись за тонкие плечи. Выдерживает паузу и продолжает: – Но, милая, не сейчас.

Сигюн цепенеет и послушно кивает. Позволяет ему коротко поцеловать себя в висок, сказать «увидимся после того, как я завершу с твоим отцом все дела» и скрыться за аркой, ведущей в очередной коридор. Она судорожно выдыхает и подносит руку к губам. Чтобы уж совсем не по-царски в нервном волнении закусить ноготок. Потому что Локи все это время смотрит так, словно видит ее в первый раз.

***

Преднамеренно или нет – Локи лжет. До самого вечера они так и не виделись. Сигюн только почем зря взвинчивалась на служанок, сама не понимая, как дошла до того, что срывала на ком-то злость. Хотя, может, это не ложь. Ведь отца она тоже не видела. Но осознание этого совсем не делает ситуацию легче.

Его приглушенный баритон звучит прямо над головой, когда он общается с ее отцом, с матерью, с гостями, решившими прибыть в Гладсхейм на день раньше бала в ее честь. Чтобы почтить ее. Сигюн, дочь Тора. Царевну Асгарда. Которой хочется разреветься. А приходится улыбаться.

– Потанцуешь со мной? – робко спрашивает она, дотронувшись до его предплечья кончиками пальцев, когда вечер близится к завершению, ее нервы к истерике, а гости уже под хмельком.

Локи отстраненно кивает и нарочито официально выводит племянницу к череде редких кружащихся пар. В этот раз он словно специально игнорирует центр, прижимаясь к самому краю танцующих. Он молчит. Только смотрит на нее пристально тем же непонятным взглядом, с каким приехал из Ванахейма. Словно в первый раз изучая. И эта давящая атмосфера почти заставляет Сигюн заплакать. Она спрашивает тихо, сдавленным сухим шепотом:

– Я сделала что-то не то?

Локи прерывает танец вместо ответа и, ухватив ее за запястье, выводит из зала.

Он оставляет ее у дверей у переднюю своих покоев, делая несколько шагов вперед. Сигюн воровато упирается взглядом ему в спину. Складывает руки, сжимая ладошкой запястье, кожа которого все еще чувствует тепло изящных пальцев. Тепло, которое ее покинуло. Она открывает рот, но вместо очередного измученного волнения, лишь режет воздухом и так пересохшее горло.

Локи неожиданно разворачивается, широко раскинув руки. Прикусывает губу, рвущуюся перерасти в ухмылку. Но это не помогает. Ядовитый смех вкупе с широким оскалом выходит наружу. Локи громко хлопает в ладоши, делая шаг вперед, и Сигюн ежится, подавляя в себе желание отступить назад. Она не понимает… И это пугает. Локи пугает.

– Строить из себя святую невинность…

Он делает еще шаг вперед, и она таки шагает назад. Локи усмехается уголком губ.

– Целовать меня день ото дня… Дарить объятия день ото дня… – он делает шаг с каждой фразой, загоняя Сигюн к порогу. – Обманывать Бога Коварства день ото дня. Это впечатляет!

– Я не поним…

– Да неужели?!

Локи делает резкий выпад. Заставляет Сигюн подпрыгнуть на месте и больно стукнуться лопатками о золото двери. Не от страха, от неожиданности. Потому что за секунду до контрольного шага, принимает свою истинную личину.

– Что, скажешь, тебя это не пугает?!

Сигюн замирает с приоткрытыми губами на вдохе.

Никто никогда не описывал ей йотунов. Мамушки всегда говорили просто и доступно: йотуны большие, йотуны страшные, йотуны злобные, йотуны синие. Никто никогда не говорил, что их кожа покрыта узором из инея. Стягивающим (действительно, синюю) кожу, точно многовековые морщины. Делая привычный облик на пару сотен лет старше. Никто никогда не говорил ей, что глаза йотунов цвета крови. От кромки белка до радужки. Словно в них залегла передаваемая от первопредка к потомку жажда нескончаемого убийства. То, как выглядит Локи… Это не просто «что-то странное», как она пыталась себя убедить прежде. Это вовсе не привлекательно. Но это и не чересчур страшно. Это то, с чем она вполне может смириться.

Взгляд, с которым Сигюн жадно изучает его лицо… Без тени страха или отвращения. Но с толикой какого-то откровенно девичьего разочарования: что сказка, надуманная в голове, не сбылась. Локи едко посмеивается.

– Мне просто интересно…

Сигюн вздрагивает, точно очнувшись ото сна. Его слова, на удивление, больше не сочатся концентрированным ядом.

– …на что ты надеялась? На то, что это будет не так ужасно или что?

– Я никогда не думала, что это будет ужасно…

– Не удивительно, – Локи хмыкает. – Ты и твои розовые мечты. Даже не могу помыслить, чем ты тогда думала, когда в первый раз меня целовала. В тот же день, как узнала.

– Как ты?..

Так вот почему.

– Неважно.

Между ними залегает неловкая пауза. И Сигюн очень-очень хочется ее поскорее развеять. Она неуверенно поджимает губы и осторожно поднимает руку вверх. Ее останавливает властный строгий голос:

– Даже не думай!

– Но я!..

– Если не хочешь получить обморожение последней степени!

– О!.. – она стыдливо опускает голову. Как глупо. – Я просто думала, раз могу тебя касаться, когда ты…

– Выгляжу «нормально»?

– Я не это имела ввиду…

– Закрыли тему.

Локи избавляется от йотунской личины и проходит вглубь передней. Он не идет в левую комнату – в спальню. Не идет и в правую – подобие кабинета, на деле смесь лаборатории, библиотеки и оружейной. Он отстегивает плащ, небрежно откидывая его на спинку кресла у пылающего камина. Сколько Сигюн себя помнит, этот камин в гостиной не затухал ни разу. Точно его владельцу было все время холодно. Локи падает на софу, устало трет переносицу и интересуется:

– Так и будешь стоять у порога?

Сигюн нерешительно медленной поступью подходит к нему почти вплотную. Почти.

– Что, после встречи лицом к лицу стало страшно? – он горько усмехается.

– Не стало, – она уверенно мотает головой. – Просто… – она ловит его заинтересованный взгляд. – Мне, наверное… стоило сказать тебе сразу?

– Наверное, – хмыкает Локи.

– Как и тебе, в общем-то.

Он размыкает губы, но предпочитает промолчать. Сигюн впервые думает, что ему просто нечего сказать. Они оба осознают, что одинаково виноваты. В конце концов Локи издает тихий смешок. Как там говорила Фрейя? «Ты старше. И опытнее». Что ж… Он протягивает к ней руку, за которую Сигюн ухватывается, даже не думая. Сажает к себе на колени и мягко забирается пальцами в рыжее золото. Как же он скучал по этому ощущению. Но еще больше… Сигюн с улыбкой позволяет притянуть себя за подбородок к губам с вечной ухмылкой. Увлечь в долгожданный, томящий сознание обоих поцелуй. Главное – говорит себе Локи, когда рука сама собой ложится на девичью талию, – это не увлекаться. Главное – говорит себе Локи, когда маленькие шаловливые пальчики пробираются по его груди и шее к затылку, – это не увлекаться! Он чуть отстраняется от разомлевшей племянницы, коротко целуя в уголок губ. Жарко шепчет все на том же интимном расстоянии:

– У меня для тебя кое-что есть.

Голубые глаза заинтригованно загораются у него перед носом. И Локи не может сдержать насмешку:

– Хотя это подарок на твой день рождения. А он только завтра…

– Локи! – по-детски канючит Сигюн.

Он с приглушенным смехом проводит рукой над ее коленями, материализуя внушительного размера коробку.

– Ух ты, – выдыхает Сигюн. Она под изучающим пристальным взглядом проходится пальцами по розовому бархату. Поднимает голову, чтобы задать вопрос: – Можно открыть?

– А зачем я, по-твоему, тебе его отдал?

– «Его»?

Он цокает. Проговорился.

– Открывай уже.

Сигюн с преувеличенной осторожностью подцепляет ноготками крышку. Снимает. Ту, дабы не мешалась, услужливо забирает Локи. У Сигюн внутри все замирает от нетерпения. Эта особо присущая детям и женщинам двоякая ситуация: когда хочется поскорее увидеть и одновременно оттянуть момент до последнего. Сигюн разворачивает белое полотно, охраняющее что-то весьма дорогое внутри. У нее вырывается восхищенный вздох.

– Нравится? – довольно интересуется Локи.

Вопрос риторический. Один ее вид дает ответ: ничего, кроме «да».

– Оно потрясающее…

Сигюн, кажется, забывает, как правильно разговаривать. Пальцами прослеживает каждый сверкающий камешек на бюстье кремово-розового платья.

– Каждый из них создала собственноручно Хнос, – Локи отвечает на вопросительный взгляд: – Одна из дочерей Фрейи.

– Ты поэтому так задержался?

Он натянуто улыбается, решая поддержать эту ложь, так угодливо предложенную его девочкой. Он говорит:

– Да. Поэтому, – и добавляет: – Я хочу, чтобы завтра оно было на тебе.

Сигюн со счастливой улыбкой тянется к Локи за благодарственным поцелуем. Оставляет невидимый след на бледной щеке. Она говорит:

– Спасибо! – а также: – Но есть еще кое-что, что я хочу от тебя услышать.

Он недоуменно хмурится, глубоко в душе надеясь, что она потребует от него не эти три заветных треклятых слова. Потому что он в любом случае их из себя не выжмет. Даже если очень так постарается. Не тот бог. Не тот характер. Не та натура.

– Ты сказал перед отъездом, что у меня есть преимущество перед Фрейей. И велел ждать ответа до твоего возвращения.

Локи скалится.

– О! Так мое наказание не прошло даром?

Он накрывает коробку крышкой и отставляет мешающийся сейчас подарок на столик. Пламенно целует свою рыжую бестию. Маленькая мерзавка. В хорошем смысле. Это было довольно близко… Но он дал слово. Локи проходится языком по верхней губе, прикусывает краешек нижней. Ловит чутким слухом протяжный вздох и опускается на шею под скулу. Поднимается влажными короткими поцелуями к самому ушку. Локи шепчет ей свой ответ:

– Сердце из золота, душа из звездной пыли – это то, что делает тебя прекрасной.

========== Часть 14 ==========

Сигюн с лучезарной улыбкой, не слетающей с самого утра, проводит по плотно облегающим талию каменьям ладонью. Пальчики задевают мелкие розовые алмазы, точно песчинки. Камеристка над ее ухом устало вздыхает:

– Прошу, моя царевна, не вертитесь.

Сигюн с коротким – очередным за это утро – извинением замирает, продолжая осматривать свое отражение в зеркале. Продолжая расправлять без конца летучую длинную юбку. Продолжая поднимать и опускать легкий шлейф.

– Глубоко вдохните, – просит прислуга и застегивает невидимую молнию на спине.

Сиф дает отмашку, отпуская слуг, и загораживает собой отражение дочери. Расправляет широкие бретели лифа на тонких плечах, разглаживает похожую на кружево, испещренную еще более мелкими камешками, кайму. Она смотрит на взвинченную чрезмерной радостью дочь и не может не усмехнуться. Но все же не удерживается от замечания, недовольно упираясь взглядом в глубокий вырез:

– По-моему, оно слишком открытое. О чем думал Локи? – О чем вообще он думал, когда дарил ее дочери такой подарок.

Сигюн беззаботно пожимает голыми плечами. Она говорит, как Локи просит ее накануне:

– Платье – идея Фрейи.

– И это все объясняет. – Если это действительно так. – Еще вчера ты ходила как в воду опущенная, а сегодня уже сверкаешь.

– Просто Локи вернулся, – беспечно отвечает Сигюн и тут же отчаянно прикусывает щеку. Сейчас опять начнется…

– Локи вернулся…

– Мама!.. – она стонет. – Только снова не начинай! Я знаю, как ты к нему относишься, но у меня сегодня день рождения!

– Меня просто беспокоит твоя к нему чрезмерная привязанность. И ты знаешь почему.

– Потому что он Бог Коварства, – Сигюн устало выдыхает. – Но ты ведь не знаешь, какова моя божественная суть. Может, я тоже буду кем-то в этом роде?

– Этого я и боюсь! – строго отвечает Сиф. – То, кем ты будешь, определяется как раз сейчас. Ровно до твоей инициации. После ты сможешь лишь видоизменить свою суть и усилить ее, если пожелаешь. Как было с царем Одином и царицей Фриггой…

– И с Локи, – улыбаясь, напоминает Сигюн.

Изначально, будучи Богом Озорства, он познал ипостась трикстера и освоил в совершенстве Ложь, Обман и Хитрость.

– Да. И с Локи. Только в его случае это ничего хорошего не принесло. Он выбрал темную дорожку вместо светлой.

Сигюн пожимает плечами.

– Всяко лучше, чем быть добрым шутом.

Сиф тяжело вздыхает и лилейным движением заправляет волнистую прядь за золотую заколку. Она поджимает губы. Ей стоит о многом поговорить кое с кем.

– Ну что, мама?..

– Ничего, дорогая, – Сия возвращает себе беззаботный вид. – Просто ты такая красивая.

– И ты! – улыбается Сигюн и мысленно ликует, что избавилась от очередного неприятного разговора. Она вновь проходится ладонью по талии. – Кажется, мои камеристки его ненавидят.

– Еще бы, – хмыкает Сиф. – Им ведь пришлось экстренно менять всю концепцию образа.

Даже, казалось бы, безобидным подарком Локи добавляет другим хлопот.

– Зато ты теперь не «голубой колокольчик», а «чайная роза».

– Всегда терпеть не могла их цветочные названия нарядов… – Сигюн закатывает глаза.

И Сиф гордо растягивает губы в улыбке. Она говорит:

– Это у тебя от меня.

***

– Ты только подумай! – ликующе голосит Тор перед входом в Золотой зал приемов.

Локи устало возводит глаза к потолку. Когда уже Сиф приведет Сигюн, и эта пытка закончится?

– Еще недавно я ждал в передней, когда она появится на свет!

«И истерил как девчонка».

– Наблюдал, как она первый раз встает на ноги. Говорит первое слово…

Этого Локи, к своему счастью, не видел.

– Проходит первую инициацию.

«Ага. И вторую…»

– Тебе вот отдал на обучение! – как-то сурово комментирует жизненный путь дочери брат.

Локи хмыкает. «Возможно, еще и замуж отдашь. Но это не точно».

– А вот теперь ей уже двадцать! – Тор глубоко выдыхает. – Еще год и инициация…

– Ты еще слезу пусти, – не удерживается от насмешки Локи.

– Я отец! Я имею право! Вот будешь отцом – я посмотрю на тебя!

– Нет уж, – фыркает он. – Избавь меня от такой перспективы.

– Просто ты еще…

– Я тебя в дом престарелых отправлю, – строго пресекает издевку Локи. – Как Одина, если еще хоть слово скажешь.

– Отличная шутка, брат! – спускает веселье с лица Тор. – А главное уместная, учитывая, что отец погиб после этого.

– Один погиб, – вкрадчиво поясняет он недоумку-брату, – потому что не смог пережить смерть Фригги. А не потому, что я сослал его в Мидгард. И ты это прекрасно знаешь. Закрыли тему.

– Это ты ее начал! – возмущенно парирует Тор.

– Нет, не я.

– Хочешь сказать, что я?

– Да – ты.

– Нет, не я.

– Это моя была фраза. Придумай себе другую. Царь Асгарда, а словарный запас на уровне устрицы.

– Я тебе сейчас покажу устрицу!

– Вы. Что. Здесь. Устроили? – строго чеканит Сиф, окидывая привычную картину: Тор, нависающий с запрокинутой кверху рукой над младшим братом. – Не смей призывать свою секиру на празднике! Сколько раз я просила тебя: никакого оружия на балу!

– А ты еще спрашиваешь: почему я не хочу жениться? – шепотом ерничает Локи, расплываясь в усмешке.

Да так с ней и зависает. Взгляд наталкивается на озорные смешинки в голубых глазах. А затем плавно спускается ниже. И ниже….

– О-о-отличное платье, Сигюн, – тупо качает головой Тор, видимо, пребывая одновременно в стрессовом и шоковом состоянии. Он поворачивается к брату. – Отличный подарок, Локи. Да.

– Сам знаю, – шипит сквозь зубы он.

Сигюн не удерживается и заливается смехом. Сиф возводит глаза к потолку. Она целенаправленно шагает к Локи и берет его под локоть. Он вопросительно приподнимает брови.

– Что? – она невинно интересуется.

– Это я должен спрашивать «что?», – хмурится он. Кивком головы указывает на точно такого же, ничего не понимающего брата. – Твой муж там.

– Верно, – кивает Сиф, бросая недвусмысленный взор в сторону Тора. – И он сопровождает сегодня свою дочь. Потому что у нее сегодня день рождения.

***

Сигюн с трепетом и совсем крошечным приступом страха преодолевает открытие бала и короткую немногословную речь отца, в ходе которой Локи трижды пытается не приложиться головой о колонну, а она – неподобающе асгардской леди в голос не рассмеяться. Сигюн наслаждается церемониальным танцем с отцом, в процессе которого царь Асгарда и Хранитель Девяти Миров светится как золотая начищенная ложка. Она принимает множественные поздравления от гостей, прибывших ради нее из других миров. Она устает уже в самом начале от слова «безмерно».

Сигюн старательно радостно улыбается, получая порцию очередных лестных слов от очередной альвхеймской четы, когда ее подхватывают на руки и крутят в воздухе. Она издает короткий веселый вскрик:

– Брунгильда!

Сигюн просит ее остановиться. Она чувствует цепкий собственнический неодобрительный взгляд. Ну и пусть: Локи так и не подошел к ней за все это время.

– Привет, малышка! – Брунгильда усмехается, ставя Сигюн на место. – Я у вас ее украду, вы не против? – спрашивает она у вельмож и, не ждя разрешения, отводит в сторону.

Брунгильда делает церемониальный реверанс и целует руку в знак уважения к царской персоне. В знак подтверждения своих искренних поздравлений. Сигюн смеется, цепляясь за предложенный локоть.

– К чему такая официальность?

– Чтобы эти старые дурни не придирались, – фыркает Брунгильда, незримо кивая в сторону царских советников. Она хитро растягивает губы в улыбке. – Ты вся просто сияешь! Случилось что-то хорошее?

– Конечно, – голубые глаза игриво щурятся в ответ. – Ты пришла и спасла меня! – Они обе смеются. – Я ожидала увидеть тебя в платье хотя бы сегодня.

– Брось, красотка, когда я хоть раз надевала платья? – Брунгильда кривится, вскидывая глаза к потолку. – Хотя мне недавно и подарили одно.

– И поэтому ты в броне валькирий, – Сигюн хмыкает, тыча пальчиком в золотой щиток.

– Ну, во-первых, – она многозначительно вскидывает брови вверх, – я воин. А это, – проводит ладонью перед грудью, – мое парадное облачение. А значит, я имею полное право заменять на него пышные девичьи платьица. А, во-вторых, – она страдальчески стонет: – мне его подарил дурила Сигурд…

– И? – уже откровенно смеется Сигюн, вспоминая все бранные рассказы подруги о настойчивом ухажере из личного войска царя Асгарда. – Могла бы порадовать его хотя бы этим.

– Слишком велика честь, – загадочно улыбается Брунгильда.

Она с усмешкой ловит на себе непонимающий взгляд голубых глаз, качает головой и, приблизившись к уже совершеннолетней царевне вплотную, заговорщицким тоном шепчет на ухо:

– Мужчины дарят женщине платье только с одной целью: чтобы потом это платье снять.

***

– Не знал, что вы стали так дружны, – разливается знакомый баритон прямо над ухом, когда Сигюн выходит на веранду подышать свежим воздухом.

Она вздрагивает и полупрыжком разворачивается вокруг своей оси, прижимаясь спиной к гранитным перилам. Наспех натягивает на себя радостную улыбку и сжимает пальцы одной ладони другой. Поднимает голову вверх, к изумрудным глазам.

– Мы много проводили времени вместе, пока ты был в Ванахейме.

– Вот как, – неопределенно щурится Локи.

Он мельком подмечает замок из рук, который Сигюн тут же воровато убирает за спину. Взгляд ожесточается.

– В чем дело? И не смей отнекиваться, что все хорошо. Ты находишься в прострации с момента, как тебя оставила Брунгильда. Что она тебе сказала?

– Ты что, следил за мной? – интересуется она со смешком.

Его самодовольная усмешка говорит сама за себя.

– Я присматривал, – он приказывает: – Отвечай.

– Я просто немного устала, – лукавит Сигюн, в общем-то, даже и не обманывая.

Локи задерживает на ней пристальный прищуренный взор, как бы говорящий: «Не поверил ни единому слову». Ей нужно срочно перевести тему! Она с неким смущением интересуется: