Текст книги "Научи меня всему (СИ)"

Автор книги: Cold February

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Почему я ни разу не видела Фрейра раньше? – интересуется она, припоминая все громкие балы и мероприятия со своего десятилетия.

– Фрейр, как и Фрейя, по понятной причине не очень жалует Асгард, – поясняет Брунгильда. – Большую часть времени он предпочитает жить в Альвхейме. Хотя, если мне не изменяет память, они оба были на Балу Девяти миров.

Сигюн силится вспомнить, кто из приглашенных мог по красоте сравниться с этими двумя. Но единственное, что возникает в памяти, – это шелестящий баритон Локи. Тогда, поглощенная его речами, она отделяется от остального мира золотыми стенами, через которые, пожалуй, никому, кроме отца и матери, не дано было прорваться. Тогда что-то большее, чем отношения дяди-племянницы, было для Сигюн лишь мечтой. А теперь… Она даже не пытается удержать счастливую улыбку. Которую скачущая впереди Брунгильда – единственный свидетель на каменной дороге через мелколесье – все равно не сможет увидеть. А теперь она его женщина.

«Шутка судьбы ли. Или подарок, – как говорит Локи. – Нам еще предстоит это узнать».

Фолькванг встречает асинь огромным садом потрясающей красоты. Такой завораживающей, что Сигюн не может удержаться, чтобы не вертеть головой с открытым ртом, как маленький ребенок. Подобными глазами она осматривала неизвестные ранее части Гладсхейма, когда ей исполнилось десять. Кроны высоких деревьев усыпаны белыми и розовыми цветами – каждый из них идеален и целостно завершен. Их призрачные собратья оставляют ковровую дорожку из нежных девственных лепестков на пути к белокаменным воротам. Чувство, точно попадаешь в весну. Весну – не как состояние времени года, а как само слово. Вернее сказать, субстанцию слова. В розовую невесомую дымку, где за спинами изящных стволов зеленые пригорки усыпаны крошечными ягодками земляники. Красными точками, игриво подзывающими подойти и попробовать себя. Сигюн не сдерживает потрясенный вздох:

– Потрясающе…

– Неспроста это место называют самым красивым в Девяти мирах.

Она вздрагивает от певучего, по-доброму насмешливого, мужского тембра и с удивлением обнаруживает, что они уже подъезжают к воротам. Где их встречает не иначе как сам хозяин чертога. У Сигюн перехватывает дыхание. Настолько Фрейр оказывается красивым.

– Прекращай свой флирт, старый развратник, – фыркает Брунгильда, спрыгивая с седла. – Ты женат.

Сигюн, вернувшись в реальность, тоже спешивается. Лицо Бога Изобилия и Плодородия оскорбленно вытягивается.

– Ты в доме у вана, дорогая Брунгильда. Не дерзи! – голубые, слишком чисто-голубые глаза опасно суживаются, контрастируя с приветливой улыбкой. Это до боли кое-кого напоминает.

– Какая честь! Даже имени моего не забыл.

– У ванов хорошая память, – он непринужденно тянет уголки слишком ровных губ вверх.

Сигюн на секунду останавливается на этом «слишком». В нем действительно все «слишком правильно». Каждая черта его лица, жест, мимика. Они настолько «правильные», что выглядят ненатурально. Бог Изобилия и Плодородия похож на ожившую статую. Он обращается, повернувшись к царевне всем корпусом:

– Хоть мы и знаем друг друга заочно, дорогая, но представиться нам так и не довелось. Я Фрейр, сын Ньорда.

– Сигюн, дочь Тора, – приседает она по всем правилам дворцового этикета.

Ее обдает цепенеющим трепетом, когда Фрейр ловит ее ладонь своей и оставляет мимолетный поцелуй на костяшках пальцев.

– Мне весьма приятно наконец познакомиться с царевной Асгарда, – он на долю секунды принимает хитрое и плутоватое выражение. Шепчет так, чтобы закатывающая за его спиной глаза Брунгильда ничего не расслышала: – Только, держу пари, кое-кому это не очень понравится.

А?

Сигюн в изумлении застывает. Открывает рот, чтобы спросить: о чем он толкует? Но натыкается взглядом лишь на изящную ровную спину.

– Мне нужно с тобой кое-что обсудить лично, Брунгильда, – Фрейр жестом приглашает следовать за собой. – По правде, я не ждал еще гостей… Наша дорогая Сигюн не обидится на меня, если я попрошу ее нас оставить? – он оборачивается, внимательно вглядываясь в растерянные голубые глаза. – Ты можешь пока осмотреть Сессрумнир. Это северная сторона сада, – Фрейр указывает в сторону зеленых фигур из кустарников и загадочно добавляет: – Он таит в себе множество интересных открытий.

***

Сигюн, как завороженная, переходит из одного сектора Сессрумнира в другой. Внешне огороженный зеленой стеной, внутри он больше походит на лабиринт, простирающийся к центру. Самое красивое место во всех Девяти мирах… Теперь ясно, почему он носит такое название. Статуи, фонтаны, всевозможные фигуры из кустов роз и похожих на них кустообразных цветов потрясают сознание. Она останавливается в секторе растений с непривычно тонкими, почти прозрачными цветами и лепестками. Кажется, что их просто нет – настолько они создают впечатление невесомой призрачной дымки. Сигюн никогда прежде не видела таких растений. Даже в книгах асгардской библиотеки. Она не удерживается от желания проверить: правда ли они настоящие. Тянет руку к бутону и…

– Лучше не стоит, – легкой трелью нарушает одиночество звонкий голос.

Сигюн испуганно отдергивает руку и разворачивается в полупрыжке. Она в удивлении и ужасе застывает.

– Гюгон хоть и выглядит весьма невинно, но крайне ядовитый.

Сигюн обдает паническим холодом. Внешность юной красавицы, длинные белокурые витые локоны и «слишком правильные» черты. Нет даже сомнений, кто стоит перед ней.

Встретиться с Богиней Любви – это последнее, к чему Сигюн была готова.

– Боги, – улыбается Фрейя. Нежным касанием дотрагивается ладонью до ее побледневшей щеки. – Твои эмоции на лице, точно в раскрытой книге. Какое милое невинное дитя. Понимаю теперь, почему Локи так оберегал тебя от себя.

– Простите?.. – заплетающимся языком отзывается Сигюн.

– Сводный брат царя Асгарда и его маленькая племянница. Я в курсе.

– Локи рассказал вам?! – она даже не пытается скрыть удивление. И… досаду? Он же сам говорил, что они должны держать свои отношения в тайне…

– Нет, – усмехается Фрейя и ловит лапку маленькой пташки в клетку своих пальцев. – Мне не нужно рассказывать о чьем-то романе. Я его вижу, – она тянет Сигюн за собой вглубь зеленого лабиринта. – Идем. Мне есть о чем с тобой поговорить.

***

– Знаешь, – говорит Фрейя, когда приводит молчаливую, как приведение, царевну в открытую беседку. – Я знала, что ты сегодня придешь. – Она разливает травяной чай по чашкам и отвечает на немой вопрос «Откуда?»: – Ты юная девушка, влюбленная в тысячелетнего Бога Коварства, что недавно вел себя странно и уезжал к Богине Любви, с которой имел отношения. – Фрейя усаживается в витое из лозы кресло напротив. – А тут появляется возможность увидеть, что она может из себя представлять, – намекает она на своего брата. – Кто откажется от возможности посмотреть своему сопернику в лицо, пусть и косвенно?

– Вы все подстроили, – догадывается Сигюн, получая в ответ лишь улыбку. Чувствует себя использованной марионеткой. И мысленно просит прощения у Брунгильды.

– Давай договоримся, дорогая. Не «вы», а «ты». Чувствую себя старой.

– И о чем ты хотела со мной поговорить?..

– О Локи, конечно же, – прямо в лоб выбрасывает Фрейя. И добавляет: – О, не смотри так на меня! Я не испытываю к нему никаких чувств, подобным твоим.

– Тогда зачем я здесь?.. – Сигюн действительно этого не понимает.

Фрейя на долю секунды задерживает на ней задумчивый взгляд. А затем резко сбрасывает с себя личину ванийской пугающей леди: вальяжно устраивается в кресле и закидывает ногу на ногу. Отпивает глоток тернистого напитка, к которому только по запаху у Сигюн нет никакого желания притрагиваться.

– Из-за обещания, которое с меня взяла Фригга.

– Бабушка? – Недоуменный вопрос и сухой кивок в ответ.

Стоит ли поднимать тему вражды Богини Любви, как на устах переносится, из-за Одина с бывшей царицей Асгарда? Точно нет.

– Когда мы впервые встретились с Локи, – начинает Фрейя, – он был мальчишкой, ослепленным завистью к своему старшему брату. Обделенный любовью родителей, подданных. Задавленный величием наследника престола младший царевич. В каком-то смысле я его пожалела.

Сигюн сжимается в комок, все еще не понимая, к чему та ведет.

– То, каким Локи вырос. И все то, что натворил. Вся его агрессия проявляется из-за недостатка любви.

– Я все еще не понимаю…

Фрейя фыркает. Она говорит:

– Фригга взяла с меня слово, что я научу Локи любить. Поэтому и отдала мне его на обучение магии.

Сигюн даже не знала, что он учился магии у Богини Любви.

– Я вижу, что ты в него по уши влюблена. И слепо готова слушаться всех его слов. Не скажу, что это плохо… но я этого не одобряю, – она пожимает плечами. – Впрочем, это личный выбор каждого. Я веду к тому, что вы, детишки, влезли в довольно серьезную проблему, которую полностью не осознаете, хоть она и витает у вас перед носом, – Фрейя чеканит, глядя в застывшие глаза: – Вас не примут. А Локи изгонят из Асгарда. Не твой отец, так совет старейшин. Готова ли отдать всю себя ему, даже если придется пуститься в бега? Даже если придется бороться с ним же? Потому что он сделает все, чтобы оградить тебя от лишних проблем даже против твоей воли, – она поднимает руку, останавливая открывшую рот Сигюн. – Мне не нужен твой ответ, дорогая. Я хочу, чтобы ты дала его себе! – Фрейя выдерживает паузу. – Локи дорог мне по-своему, и я не хочу, чтобы его сердце очерствело совсем, если ты его в итоге отвергнешь. От амбициозных решений Бога Коварства пара миров уже пострадало. Фригга мертва. А я за него вступаться не стану. Дорога ему прямиком на эшафот.

Фрейя погружается в чайную церемонию, оставляя Сигюн в шоковом состоянии наедине со своими мыслями. Одно дело думать о возможных исходах. Другое – когда тебе выкладывают их как неопровержимые факты. Ставят лицом к проблеме. Так что ты не можешь от этого отвернуться. Не выходит. Как бы не хотелось. Это страшно. И это пугает.

Фрейя недовольно вздыхает, бегло проходясь взглядом по почти белой девочке. Кажется, переборщила.

– Кстати, – она наигранно-непринужденно любопытствует: – как прошел твой день рождения? Понравилось платье?

– Э… да, спасибо… – невнятно бормочет Сигюн, таки заглатывая в себя пряную жидкость. Горло щиплет чрезмерной сладостью травяных листьев.

– Провели ночь вместе?

Она давится чаем от такого бестактного вопроса, вспыхивая за долю секунды, и Фрейя заливисто смеется. Она весело позволяет:

– Можешь не отвечать.

***

Сигюн невидящим взором упирается в полог кровати. Рыжие кудри распластываются по зеленым простыням, точно невесомый ореол на асгардских фресках. Ноги свисают с перин, едва касаясь пола кончиками туфель. Грудь вздымается от медленного дыхания, слегка тревожного. Сигюн настолько поглощена своими мыслями, что даже не замечает вошедшего в спальню Локи. Он с мелким раздражением хмурится от недоумения. Ищет ее весь вечер, а в итоге находит там, куда планировал затащить – на своей постели.

– Где тебя носило весь вечер? – интересуется он тоном отчитывающего наставника.

Успевает нависнуть над ней, пока она смаргивает пелену думы. Но вместо ответа получает лучезарную улыбку и оказывается в замке ловких ручонок, притягивающих за шею для поцелуя. Внутренности снедает непонятное чувство беспочвенной радости.

– Хорошая попытка, милая, – усмехается Локи.

Сигюн вздыхает, погружаясь в гипнотические изумрудные глаза. Она все с той же отрешенностью медленно гладит его по виску, погружаясь пальцами в длинные волосы. За секунду, как он собирается строго спросить: «Что происходит?», – она говорит:

– Я сегодня была в Фолькванге.

Локи резко ощетинивается и ошарашенно переспрашивает:

– Прости, что?!

– Только не злись, – она натянуто улыбается. – Просто поздоровалась с Фрейром. – О Фрейе, по ее же настоянию, Сигюн умалчивает.

– И? – опасно щурится он.

– И ничего, – она пожимает плечами и, секунду погодя, добавляет: – Сессрумнир очень красивый.

– Сессрумнир… – медленно хмыкает Локи.

Сигюн согласно кивает. Говорит, успешно скрывая некую долю озорной насмешки:

– Сад. Похож на лабиринт. Только уж очень большой, – она прикрывает глаза, превращаясь в соблазнительное марево для зеленых глаз. – По правде говоря, я от него немного устала.

Локи хитро сужает глаза и подтягивает охнувшую Сигюн на середину кровати за талию. Наклоняется, касаясь пакостливого носа своим, и сладко проговаривает, забираясь изящными пальцами в золотые локоны.

– Что ж… я могу помочь тебе слегка отдохнуть…

***

– Уже собираешься обратно в Ванахейм? – флегматично интересуется Фрейр, наблюдая за сестрой из дверного проема.

Он без всякого стеснения проходит в гардеробную и усаживается на мягкую софу. Ему на колени тут же прилетает очередное сброшенное с идеального женского тела платье. Фрейя с раздраженным видом всматривается в стеллаж, забитый просто огромным количеством одежды.

– Голубое, – отвечает он на немой вопрос и вздыхает. – Я последний раз участвую в твоих авантюрах.

Она лукаво смеется: как же, как же…

– Я серьезно, сестра. Не знаю, чего ты добиваешься, сталкивая девчонку и трикстера, но лично я портить отношения с нынешним царем не хочу. Тор облегчил нашу участь заложников Асгарда. Теперь мы можем находиться в одном мире больше чем один день. Подождем немного, быть может, он совсем отменит этот отвратительный приказ Одина.

– Не отменит, – нараспев тянет Фрейя, облачаясь в иссиня-голубое платье. – Можешь не тешить себя надеждами.

– Продолжишь вытворять пакости – точно не отменит, – он внезапно резко хватает ойкнувшую сестру за запястья и прижимает к софе. – Ты надоумила бедного Эрнарда, которого, между прочим, я отправил к тебе как своего ученика, рассказать Сигюн о йотунском происхождении Локи. Вложила в голову Бога Коварства идею соблазнения племянницы. Навела чары желания на камни Хнос, которыми она обшила платье Сигюн. Что ты сказала ей сегодня, я даже представлять не хочу. Разве вы с Фриггой не заключили союз, в котором ты должна по-мо-гать ее сыну?

– Союз? – озлобленно фыркает Фрейя. – Это ты мне сейчас говоришь?! С асиньей, которая украла моего возлюбленного?!

Фрейр насмешливо приподнимает бровь. Кто, как не он – ее самый первый любовник, – знает, как «долго» длится ее любовь.

– Называй, как хочешь, сестрица. Но ты его заключила. И, если мне память не изменяет, Локи тебе дорог, нет?

– Дорог, – она пожимает плечами. – Поэтому я ему и помогла.

– Это ты помощью называешь? – иронично усмехается Фрейр.

– Я не вышла за рамки нашего соглашения с Фриггой, брат. Я всегда держу свое слово! И я не изменила своей ипостаси богини. Я «научила» его любить. Открыла ему глаза на неизведанное им чувство, подвела к роману, которого он мог по глупости обойти. И девочка тоже серьезна в своей любви – ты сам это видел! Ты, как и я, благословил их любовь! Разве нет? – намекает она на его «приветственный» поцелуй в руку. – Так что ее вряд ли уже что-то разрушит, – Фрейя останавливается на секунду, чтобы облизнуть губы перед поцелуем. – И знаешь… если их любовь, благословленная нами, разобьет сердце асам, я буду только счастлива!

========== Часть 16 ==========

Локи с задумчивым видом склоняется над очередным прошением в кабинете своих покоев. Тонкие пальцы левой руки недовольно ходят постукиванием по дубовой поверхности стола. Ну право! Иногда кажется, что асы живут не по тысячам лет, а по сотне, точно мидгардцы! Он раздраженно обмакивает кончик пера в чернильницу и расчеркивает широкой витиеватой подписью «Отклонить» на весь документ. Локи слегка вздрагивает: Сигюн подходит сзади и с трепетной нежностью обнимает за шею. Мягко целует в щеку. Губы поневоле расплываются в самодовольную улыбку.

– Уже не можешь посидеть тихо за гримуаром, пока я разгребаю завалы нашего царя? Что за неожиданный порыв?

Локи собственнически хватает Сигюн за талию, усаживая к себе на колени. На плечи тут же ложатся миниатюрные ладони. Рыжие брови хмурятся в наигранной обиде.

– Мне уже нельзя тебя поцеловать просто так?

– Отчего же, можно, – Локи коротко усмехается и увлекает Сигюн в горячий поцелуй.

Шальные пальцы мелко пробегают по его шее, оставляя под собой приятные мурашки, и зарываются в длинные черные волосы. Он мягко прикусывает ее губу, вырывая сиплый вздох, и ухмыляется. Похоже, работа откладывается…

Их поначалу тягуче-неторопливые, наслаждающиеся друг другом поцелуи сами собой перерастают в жаркие и опьяняющие. Глубокие. Несдержанные… Сигюн прогибается под ладонью, медленно очерчивающей бедро и талию. Локи снова поднимает в ней это снедающее томящее чувство внизу живота. Она сгребает в кучу длинную юбку и со звонким причмокиванием отрывается на секунду, чтобы оседлать его ноги. Локи игриво скалится и властно притягивает Сигюн вплотную, а уже через секунду проталкивает в приоткрытый рот свой язык. Она с приглушенным мычанием прослеживает ладонью жилку на его шее. Пробирается под рубашку к груди. Он только сильнее распаляется от ее дерзости. Бесстыдно забирается рукой под платье и начинает затейливую игру с резинкой ажурного белья, тут же второй хватаясь за ленты на платье. Сигюн разрывает поцелуй. Дыхание полностью сбито. На щеках румянец. А в глазах стоит заводящая паника вперемешку со страстью. Сигюн вопросительно шепчет:

– Что… сейчас?..

– А ты против?

Она мямлит что-то несвязное и неуверенное, застывая перед взглядом с непоколебимым желанием обладания. Внутри все приятно сжимается. Прошел почти год с их первого раза, а его глаза все так же искрятся алчным ненасытным вожделением. Тут даже, если захочешь, – не скажешь «нет».

Локи, не теряя времени, целует ее в область под подбородком. Сигюн приходится глубоко запрокинуть голову. Он ловко расправляется с последней лентой и напрягает мышцы живота от тепла щекочущих движений.

В конце концов, путем долгих проб и ошибок Локи таки заставил Сигюн стать более раскрепощенной. Медленно, но верно, приучил к своему телу. Вначале робкие и неуверенные прикосновения племянницы превратились в наслаждающиеся мужским телом. Его телом. Он выталкивает наглую бунтарку из закромов застенчивой девочки. Только извечное стеснительное выражение лица никуда не девается. И для внутреннего нутра Бога Коварства этот контраст – ужасно соблазнительное зрелище. Раз за разом подхлестывающее изнутри отодвигать грань дозволенного еще немного.

Локи помогает Сигюн высвободить руки из рукавов и стягивает верх платья к талии. Подхватывает за ягодицы одной рукой, чтобы второй скинуть надоедливые прошения в сторону и усадить племянницу на край стола. Он жестко очерчивает талию, ребра, захватывает грудь. Прикладывается обжигающим поцелуем к шее. Локи ощущает коготки на плечах и мелодию наслаждения над ухом. Осмелевшие ладони вновь опускаются к низу его живота и расстегивают пуговицу на брюках. Он с шумным сопением рывком открывает ящик стола, рыская напряженными пальцами в поисках склянки с…

Локи внезапно отлетает с перекошенным от гнева и тревоги лицом. Всполошено ставит Сигюн на подкашивающиеся ноги и приказным тоном шипит:

– Одевайся! Быстро!

Она, все еще опьяненная его близостью, медлит секунду, непонимающе заглядывая в шальные изумрудные глаза. Но быстро спохватывается, со стучащим сердцем выполняя неожиданное требование.

Сигюн едва успевает затянуть магией все ленты на спине, как дверь без стука растворяется. Локи падает в кресло, чтобы скрыть эрекцию, буквально за считанные миллисекунды до этого.

– Мне нужна моя дочь, – молвит Сиф, важно окидывая взором примостившегося за столом брата мужа и рыжую макушку дочери, собирающей с пола разбросанные документы.

– Стучать тебя явно не учили! – раздраженно огрызается Локи.

Если бы умел, точно проклял ее!

Сиф удивленно хмурится. Медленно минует расстояние от дверей до рабочего места и с подозрением интересуется:

– Что у вас тут произошло?

– Ничего интересного, – отмахивается Локи. – Моя племянница, как обычно, нерасторопна, – он наигранно скалится, упираясь озорным взглядом в недоуменные и возмущенные голубые глаза, видные сейчас лишь ему.

Сигюн подцепляет ноготком последний лист и выпрямляется. Порядком заведенная, она даже не осознает, как вся энергия перенаправляется в звенящую обиду. Сигюн хмуро протягивает Локи прошения и произносит, намеренно выделяя:

– Твои бумаги, дядя, – и под лукавым прищуром обращается к матери с нарочито подчеркнутой приветливой улыбкой: – Ты что-то хотела, мама?

– Пришло время навестить Эйр.

Это остужает пыл обоих неудавшихся любовников. Локи и Сигюн мгновенно напрягаются. А Сиф лишь продолжает:

– Через месяц тебе исполнится двадцать один. Велика вероятность, что твой возраст уже остановился.

Беда приходит оттуда, откуда никто не ждет. Хотя, в общем-то, нынешняя царица Асгарда всегда доставляла Локи неудобства своей опекой и проницательностью. Не то что наивный дурачок Тор, верящий в сугубо братские и родственные чувства, сколько бы не трепался об обратном в гневном запале. Другое дело, что у Сиф нет доказательств, а есть только материнские домыслы, которые Бог Коварства при любом удобном случае может списать на женскую глупость и предвзятое к нему отношение. Но с инициацией…

Локи начинает издалека:

– Даже если так… Разве разумно проводить обряд инициации до официального совершеннолетия? Не лучше ли подождать?

– Незачем, – пожимает плечами Сиф. – Да и Тор хочет сразу объявить во время пира, кем же в итоге будет славиться его дочь.

Локи стискивает зубы. Эйр не станет продолжать играть в затеянную им игру, когда до заветного дня остается так мало. Вечно Тору неймется!

– И все же…

Его нагло перебивают:

– Локи! Это моя дочь! Решение уже принято. Почему тебя вообще это так волнует?

– В каком смысле «почему»?! – оскорбленно шипит он и грозно приподнимается, опираясь ладонями о столешницу. – Она моя племянница! К тому же я ее патрон. Так что имею полное право голоса по поводу ее будущего!

– Ты имеешь полное право голоса, – недовольно парирует Сиф, – только в вопросах ее обучения.

Локи свирепо сжимает челюсти, так что выступают желваки.

– И не более. Повторюсь: этот вопрос уже решен.

– А никто не хочет спросить, чего хочу я?! – взволнованно выдает Сигюн.

Она слегка тушуется от чересчур обращенного в ее сторону внимания. В таких разговорах она, как правило, принимает роль немого слушателя. Но не в этот раз.

– Это, в конце концов, моя жизнь!

– Вот именно! – почти победно хмыкает Локи. – Как насчет: послушать твою дочь? – он участливо оборачивается к племяннице: – Чего ты хочешь, милая?

Сигюн на выдохе произносит:

– Я хочу пройти инициацию.

– Извини, что?! – Локи ощетинивается, принимая выражение крайней степени ярости.

Этого вполне следовало ожидать, но Сигюн все равно виновато склоняет голову. Несомненно, ее несогласие подрывает его самолюбие. Тот факт, что она выбирает не его сторону. Она, кто ловит каждое его слово на протяжении десяти лет и беспрекословно исполняет все требования. Но…

– Ты слышал, – резко встревает Сиф. – У Сигюн явно больше благоразумия, чем у тебя.

– Мама! – упрекает ее дочь.

Сигюн пылко вцепляется в локоть Локи, порывающегося вставить очередное хлесткое словцо. Видеть, как ругаются два из четырех самых важных для нее людей, – просто невыносимо!

– Можешь подождать меня у Эйр? – она смотрит почти умоляюще. – Пожалуйста.

Сиф недовольно хмурится и нехотя позволяет дочери остаться для неприятного разговора. Она дает ей десять минут. Локи сверлит племянницу убийственным взглядом, выжидая пока ее мать скроется за дверьми покоев. И от этого взгляда Сигюн хочется свернуться клубочком у грузных сапог, вымаливая пощады.

Локи вскакивает с места, порывисто вцепляется болезненной хваткой ей в предплечье и шипит одним из тех шепотков, от которых все волосы встают дыбом:

– Сейчас ты пойдешь к своей матери и скажешь, что согласилась, лишь чтобы досадить мне!

– Но это не так… – неуверенно протестует Сигюн.

– Мне плевать! Делай, как я говорю! – его гортанный рык заставляет втянуть шею, прикрыв глаза.

Она поджимает губы в горькой обиде. Еще пару минут назад он был нежным и обходительным. Сейчас же Локи превратился в обозленного зверя. И Сигюн упорно не понимает: почему. Совершенно не понимает его мотивов. Она с опаской поднимает глаза на разъяренные изумруды и буквально упрашивает:

– Но я правда хочу, Локи…

– Ты не слышала меня?! – он вновь переходит на хищное шипение, по инерции подтягивая Сигюн почти вплотную.

– Да что в этом такого?! – в конце концов, срывается она. – Ты даже не называешь причины, а просто заводишься с полоборота!

Локи с шумным выдохом расцепляет стальную хватку и поворачивается спиной. Раздраженно трет переносицу, сжимая челюсти. Главное не сорваться до рукоприкладства. Главное не сорваться…

– Ты просто не понимаешь…

– Конечно, не понимаю, – Сигюн мягко касается кончиками пальцев его локтя. – Ты же не объясняешь мне ничего…

Локи скашивает на нее вымотанный нервный взгляд и, развернувшись, пылко притягивает к груди – ее пальцы сжимаются на лацканах удлиненного жилета. Как объяснить, что то, какой она является, и какой в упор не видит себя, – это нечто совершенно далекое от типичной божественной женской сути? Настолько далекое, что Локи не имеет даже малейшего представления, во что это может вылиться. Потому что, так или иначе, он, Бог Коварства, – главенствующее звено в ее становлении как личности. И правда в том, что он себе ни за что не простит, если ее суть окажется искажена по его вине. В начале сделки с Эйр, три года назад, Локи даже не думал об этом. Но сейчас… Сейчас эта мысль гложет его все больше и больше. Он медленно целует Сигюн в макушку и говорит уже спокойным и ровным голосом, в котором все же остается заметная сталь:

– У меня плохое предчувствие.

Она поднимает голову с робкой улыбкой.

– Но это все равно неизбежно.

Локи до боли смыкает тонкие губы. Это действительно так.

– К тому же я правда этого хочу.

То, каким блеском сияют ее глаза, заставляет в нем подняться горстку вины.

– Я правда хочу узнать, что мне уготовано судьбой. Разве тебе самому не интересно, богиней чего я стану?

– Уже стала, – поправляет Локи, поглаживая висок большим пальцем. – Три года назад.

Сигюн согласно кивает и позволяет себе скромно улыбнуться. Недовольные складки на его лбу постепенно разглаживаются, оставаясь извечной чуть заметной морщиной.

– Вот именно. – Она чисто инстинктивно утыкается носом в зеленую рубашку, пропитанную мускусным запахом. – Так что все будет хорошо.

***

– Впрочем, как я и думала, – довольно кивает сама себе Сиф и приобнимает дочь за плечи, стоит им выйти из лазарета. – Ты довольно сильно изменилась за этот год. Так обычно и происходит после инициации.

– Правда?..

Сигюн скрепя сердце отводит пугливый взгляд в сторону. Знала бы ее мать, что именно послужило изменениям, точно бы так не радовалась. Скорее, была бы в ужасе и неистовстве одновременно.

– Да, – усмехается Сиф, предаваясь воспоминаниям прошлого. – Когда это произошло со мной, во мне разом появились уверенность и какой-то внутренний стержень. И если раньше я сбегала на тренировочную площадку для воинов под покровом ночи, то после инициации стала делать это открыто.

– Вот как… – Сигюн неопределенно ведет головой. Нужно повернуть беседу в безопасное русло. Она задает наиболее интересующий вопрос, чем изменения после остановки старения: – Но как я узнаю свою божественную суть? Я до сих пор не понимаю… Я думала, мне скажет об этом Эйр.

– Эйр всего-навсего Богиня Врачевания, – насмешливо поправляет глухой баритон.

Две пары женских глаз оборачиваются в сторону небольшой ниши с притаившимся в тени Локи. Сиф показательно складывает руки на груди и с сомнением произносит:

– Ты разве не бесился от одной только мысли о ее инициации недавно?

– Твоя дочь умеет верно излагать мысли, изменяя чужие решения, – Локи отталкивается от выступа и в пару шагов преодолевает расстояние до леди. Он озорно наклоняется к Сиф, вздергивая брови. – Постой-ка… кажется, это моя заслуга!

Она встречает его веселый взгляд холодным недовольством. Годы идут, а их отношения не меняются. Так и остаются на отметке «враждебные». Локи огибает бывшую соратницу и становится с другого края, подле Сигюн. Подталкивает ее за лопатки, побуждая продолжить движение, и говорит, наслаждаясь голубым заинтересованным взглядом, готовым внимать каждому его слову:

– Если ты не царских кровей, а, скажем… – он мельком кидает взгляд на Сиф, – из знатного княжьего рода, то принятие божественной сути просто формальность. Узнать о своем божественном предназначении можно на любом отрезке отведенного жизнью времени. Некоторые из асов живут всю свою жизнь, так и не зная, кем, по сути, являются. Это нормальная практика, – он делает паузу. – Но, если ты рождаешься в царской семье, все иначе. Принятие божественной сути – это целый ритуал.

Не особо приятный, подмечает про себя Сиф, а Локи, между тем, продолжает:

– Ты должна совершить омовение в Тунд{?}[В скандинавской мифологии – река, отделяющая Асгард и Йотунхейм. ]. Воздать дань предкам у Иггдрасиля. И наконец совершить схождение к вёльвам, которые и определят твою суть.

– И почему все так сложно… – Сигюн жалостливо стонет, вызывая у матери улыбку, а у дяди глумливый полуоскал.

– Ты сама этого хотела. Так что теперь не жалуйся, милая.

***

Но жаловаться Сигюн все же хочется. Особенно, когда мать и прислуга вытаскивают ее ни свет ни заря из постели и готовят к первому из ритуалов: заплетают волосы в тугую косу, надевают белое льняное платье. Как оказывается, «омовение» предполагает очищение не только водами мира богов, но и лучами светила Асгарда. «Первыми лучами» – недовольно бурчит Сигюн, ступая по каменным плитам еще спящего царства.

Как ни парадоксально, но за почти двадцать один год жизни Сигюн никогда не выходила на переднюю часть Гладсхейма ночью. Это всегда либо полдень, либо начало сумерек. И очень редко утро. Потому что утро – время, которое она отдает магии. Время, которое она отдает Локи. Ночь же, а точнее очень раннее утро, кажется Сигюн чем-то волшебным. Таинственным. Точно вот-вот из-за колонны или арки, каменного свода выпрыгнет воинственное существо самого отдаленного уголка Девяти миров. Это не то чтобы пугает. Скорее, интригует шальное девичье воображение.

Процессия из тепло одетых дам и стражников выходит к берегу реки. Впереди тянется радужный Биврёст, даже в ночи сочащийся всеми возможными красками. Самое яркое пятно в округе. Сигюн надломлено улыбается, когда встречается с радостным взглядом отца и сдержанно-приветливым взглядом Локи. Внутри от волнения все просто колотится.

Тор стискивает дочь в железных объятиях, так что она на пару секунд теряет возможность дышать. Его всегда бодрый баритон гласит: