Текст книги "Lover In Low Light (СИ)"

Автор книги: Chrmdpoet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Снова вращая её, Лекса тянет Кларк в дикий, необычный танец. Это неряшливо и смешно, и они наступили друг другу на ноги уже больше, чем один раз. Кларк смеётся сквозь слёзы, когда Лекса кружит её и опускается. Этим она лишь напоминает Кларк, что она всегда знала, что Лекса – её единственная.

Они танцуют так, словно кроме них нет никого, словно весь мир только и состоит из них. Есть только они и музыка. Когда их песня заканчивается и начинается более медленная, то танец сходит к спокойному раскачиванию – руки Лексы на бёдрах, руки Кларк – вокруг шеи. Когда и эта мелодия кончается, девушки всё ещё покачиваются на месте, находятся в мягких объятиях. Лицом Кларк утыкается в шею Лексы, и брюнетка держит её так, словно больше никогда не отпустит.

– Он всё ещё любит тебя, Кларк, – нашёптывает Лекса через волосы Кларк. – больше, чем все звёзды небо.

Кларк вздрагивает при этих слова, новые слёзы свободно стекают, когда она захватывает спину Лексы. Она сильнее утыкается носом в шею Лексы, почти не понимая своих действий. Родной запах заставляет прятаться всё сильнее, глубже.

– Спасибо тебе, – шепчет Кларк и дотрагивается рукой с другой стороны шеи. Кларк закрывает глаза и слегка касается губами кожи Лексы.

Она чувствует, как руки сжали её талию, как Лекса сильнее прижимается грудью, словно воздух только что был выбит из неё.

Кларк открывает глаза и отходит назад.

– Извини, – произносит она, покидая объятия Лексы и проведя рукой по своим волосам. – Извини, Лекса. Я просто… ты успокаивала меня, и я…

– … Поддалась порыву, – закончила за неё Лекса, тяжело вздохнув. Её глаза распахнуты широко. Они темны не так, как обычно, и Кларк не может выдерживать этот взгляд. – Всё нормально.

– Нет, не нормально.

– Не нормально, но должно быть, – сказала Лекса, поднимая с земли сумку и облизывая губы. – Мне нужно…

– … Идти, – кивая, сказала Кларк. – Да, мне тоже.

Они долго стоят. Кларк перешагивает с ноги на ногу, а Лекса запутывает пальцы в ремне своей сумки, после чего блондинка прокашливается и уходит.

Комментарий к Глава 2: Так или иначе, всё осталось по-прежнему. Часть 6.

Следующая часть будет завершать эту главу) Автор оригинала – просто монстр. В хорошем смысле, разумеется)

========== Глава 2: Так или иначе, всё осталось по-прежнему. Часть 7. ==========

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала Лекса, бросая взгляд на свой наряд в зеркале. Девушка одета в джинсы Ани. Они чёрные и изрезанные, но выглядят прекрасно с её сапогами до самых колен с большими тёмно-зелёными кнопками. Рукава кофточки закатаны до локтей, застёгнуто лишь несколько пуговок. Волосы убраны с лица и заплетены в косы, спадающие по спине. Она знает, что выглядит прекрасно, но думает, что это может быть частью проблемы.

– Очень плохая, – сказала Аня, закрепляя одну из кос Лексы. Аня отходит от неё, чтобы достать цепочку из верхнего ящика комода. – К тому же, Костиа сказала, что тебе пойдёт на пользу, если ты пойдёшь.

– Костиа говорила, что это пойдёт на пользу, – повторила Лекса, – но это не означает, что Костиа действительно так думает.

– Ну, тогда она должна сказать то, что реально думает, – закрепляя в три оборота на своей шее цепочку, сказала Аня. – Во всяком случае, ты уже согласилась. И кроме того, ты сама знаешь, что хочешь пойти.

– Ты не думаешь, что такая комбинация, как Кларк и я, неограниченное количество алкоголя и полный людей танцпол в тёмном баре, опасна? – спрашивает Лекса, вопросительно выгнув бровь в сторону своей сестры.

– Я думаю, что мне пофиг, – сказала ей Аня, – потому что, во-первых, мы обе нуждаемся в этой ночи, и, во-вторых, я хочу увидеть Кларк. Несправедливо, что у тебя было время с ней пообщаться, а у меня нет. Я хочу увидеть ещё и Рэйвен. Я не видела её с тех пор, как у меня в прошлом году разбилась машина.

Лекса сузила глаза:

– Ты же говорила мне, что чинила её в «Jiffy Lude».

– Ну, я солгала.

– Ты пытаешься разрушить мои отношения? – простонала Лекса. Аня бросила ей кошелёк через всю комнату, и брюнетка его с лёгкостью поймала и засунула в задний карман джинсов.

– Нет, зачем? Ты утверждаешь, что их будет так легко разрушить? – приняла вызов Аня. – Просто сводить вас в бар с Кларк, и игра окончена? Потому что, если это так, то тебе, Лекса, стоит пересмотреть свои отношения.

Лекса вздрогнула, когда прозвучали эти слова, словно от плевка в лицо.

– Прекрасно, – сказала она, поворачиваясь спиной к своей ухмыляющейся сестре, и прошла к двери. – Просто пойдём.

***

– Мне всё равно кажется, что вы мне врёте, – сказала Аня во время третьего раунда шотов. Они сидят в задней части бара, где раньше любили проводить вместе время. – Это – тщательно продуманное дерьмо, которое вы обе выдумали.

– Зачем нам придумывать истории только для того, чтобы смутить тебя? – спросила Лекса, выпивая свой шот. Она хорошо проводит время, словно эта компания людей идеальна для неё, и никакое время этому не помеха. Среди них витает комфорт и непринуждённость, которые в секунды уничтожают напряжённость и помогают расслабиться.

– Это было, – сказала Рэйвен, посмеиваясь. – Ну, насчёт галереи – точно. Я была там. Это было мучительно. Но они могли всё-таки солгать насчёт ужина. Я не могу знать, потому что меня не пригласили.

Кларк поднимает руку в сторону бармена и заказывает ещё один раунд шотов, после чего поворачивается к Рэйвен.

– Ты должна благодарить нас за это.

– Никогда.

– Так или иначе, мы определённо не врали, – засмеялась Кларк, залпом выпивая шот, который поставили перед ней. Она сидела между Аней и Рэйвен в кругу. Лекса села рядом с Аней и была прямо напротив Кларк. Брюнетка указала на грудь Ани:

– Я клянусь твоими кольцами для сосков.

Аня громко смеётся и закидывает руку на плечо Кларк:

– Я скучала по тебе.

Улыбаясь, Кларк тянется и звонко целует Аню в щёку:

– Я тоже по тебе скучала, Эн.

– Ага, ну, мы все знаем, что Аня больше всех скучала по мне, – встревает Рэйвен, подмигивая всем. – На самом деле, все скучали по мне сильнее всего. Лекса сильнее всего, Аня сильнее всего. Даже Кларк скучает по мне, пока мы долго не видимся.

– Наверное, тебе лучше пропустить следующий раунд шотов, – сказала Лекса и, взяв салфетку, кидает её в Рэйвен.

– Или, – начала Рэйвен, – возможно, я должна получить дополнительный шот, так как все так сильно скучали по мне.

Когда подошла очередь следующего раунда, они все чокнулись и одновременно выпили прозрачную жидкость. Лекса берёт в рот лайм и пытается не смотреть на то, как Кларк облизывает свои губы, стараясь насладиться вкусом.

Они пьют до тех пор, пока в глазах не начинает всё кружиться, после чего Рэйвен берёт Аню и тянет её к танцполу. Воздух, кажется, уже гудит, когда девушки ушли и оставили Кларк и Лексу наедине для того, чтобы те сидели и смотрели друг на друга в пьяной тишине.

– Как мы в итоге дали им себя уговорить на то, чтобы смотреть, как они напиваются и трясутся на танцполе? – кричит Кларк в громкой музыке. Когда мелодия заканчивается, через секунду начинается следующая, и Аня с Рэйвен продолжают танцевать.

Лекса потрясла головой:

– Ты просто пьяна так же, как и они, Кларк, – сказала она, и Кларк ухмыльнулась.

– Не так же, – уверяет она. – Я ещё говорю членораздельно, так что я в норме.

– Ты нечленораздельно сказала «членораздельно», – сказала Лекса, и Кларк разразилась громким смехом.

– Заткнись! – кричит она, макая пальцы в свой ром с кока-колой и брызгая через стол. – Ты выпила столько же, сколько и я. Насколько пьяна ты?

– Ты хочешь, чтобы я измерила степень своего опьянения?

– От одного до десяти.

– Двенадцать.

– Не может быть, – смеётся Кларк, держась за живот. – Если бы ты была на двенадцать, ты бы на меня уже набросилась.

Желудок Лексы перевернулся при этих словах, и она сжала свои бёдра под столом.

– Ты специально надела эти джинсы.

Ухмыльнувшись, Кларк кивнула и сделала глоток. Её язык кружится вокруг соломинки. Она делает это неосознанно и, однозначно, очень сексуально.

– Да, – сказала она. Голос пронизан удовольствием и гордостью.

– Значит, – Лекса хмурится, выпячивая нижнюю губу. Она пытается надуться, но это не помогает. Тело чувствует жар и лёгкость. Кларк опьяняет её так же сильно, как ликёр в организме Лексы. Она всегда так действовала на неё, – и этот верх тоже. Это не зимняя одежда, Кларк. Это важно, верх важен.

– Только если ты смотришь на него, Лекса, – сказала Кларк, и Лексе хочется вопить. – Ты смотришь?

Лекса глубоко вдыхает через нос, горький запах шота, который она держит в руке, пронизывается через ноздри. Она использует его как отвлечение, прокашливается и выпивает свой виски, позволяя алкоголю прожечь всё на своём пути. Она не отвечает на вопрос Кларк, лишь взмахивает рукой бармену и показывает четыре пальца.

– Ещё четыре? – спрашивает Кларк, изогнув бровь. – Жидкая храбрость. Думаю, именно это ты и ищешь.

– Остановись, Кларк, – сказала Лекса, глядя на Кларк и ещё сильнее сжимая бёдра под столом.

Кларк смеётся и кивает:

– Хорошо, извини.

– Тебе не жаль.

– Я знаю, – как только Кларк говорит это, она двигает ногами и натыкается на ноги Лексы.

– Куда ты идёшь? – спрашивает Лекса, ёрзая на своём месте.

– Туалет, – кричит Кларк через громкую музыку, которая только что начала басить через систему. – Хочешь со мной?

Лекса смотрит на неё, рот то открывается, то закрывается, но девушка ничего не произносит, и Кларк не дожидается ответа. Она просто разворачивается и углубляется в бар.

– Блядь, – шепчет себе под нос Лекса. Желудок свернулся в узел. – Блядь, блядь, блядь.

Когда она вылезает из-за стола и следует за Кларк, её тело горячо от алкоголя, которое затапливает организм и встряхивается с каждым шагом. Она продолжает идти, не раз задумываясь над возвращением.

Она находит Кларк в короткой очереди ожидающих. Туалет представляет собой маленькую комнату с одним унитазом и одной раковиной. Дверь, к счастью, закрывается на замок, что означает, что всегда есть очередь. Сегодня вечером она не настолько длинная, как раньше, когда там бывала Лекса. Она проталкивается мимо людей, игнорируя их протесты и встаёт рядом с Кларк. Её рука обхватывает талию, словно у этой руки есть собственный разум, и Кларк ничего не произносит. Она просто прикусывает нижнюю губу и сосредоточенно смотрит в дверь комнаты.

Когда они попадают внутрь, Лекса закрывает дверь, и Кларк спотыкается об туалет. Она опускает штаны и хрипло смеётся, когда садится.

– Что такого смешного?

– Как давно ты слышала, как я писаю? – спросила Кларк, продолжая смеяться, и Лекса закатила глаза, но ничего не сказала. Ей кажется, что она не может дышать, руки скрещены на груди, тело сводит от ожидания.

Кларк почти падает, когда тянется за своими джинсами, и Лекса быстро оказывается рядом с ней. Руки скользят вниз до джинсов и нижнего белья Кларк, после чего медленно тянут одежду до талии. Слишком тесно, слишком интимно, это объединяет их грудные клетки, лишь лица обособлены друг от друга.

– Спасибо, – бормочет Кларк. Лексе кажется, что трудно сосредоточиться сейчас на чём-то, кроме того, насколько близко к ней тело и губы Кларк, того, что руки Лексы всё ещё на талии девушки.

Они на мгновение чувствуют горячее дыхание друг друга, после чего Кларк прокашливается и обходит Лексу в сторону умывальника. Она умывается и выходит из туалета, оставляя брюнетку в одиночестве. Когда Лекса догоняет Кларк в длинном коридоре задней части бара, блондинка стоит, смотрит на неё и улыбается.

Губы Лексы только начинают приближаться к ней, когда Кларк резко хватает её и прижимает к стене коридора. Спина с глухим стуком опирается о деревянную стену, Кларк прижимается к ней, и их губы оказываются едва ли в дюйме друг от друга. Носы соприкасаются, блондинка тяжело дышит в губы Лексы и бормочет себе под нос достаточно громко, чтобы девушка расслышала:

– Я хочу этого, – сказала она. – Я хочу тебя. Я хочу этого.

Лекса не может дышать, глаза зажмуриваются, пальцы обвивают запястье Кларк. Она не может двигаться. Она чувствует, как сердце сейчас пробьёт грудную клетку, и Лекса знает, что должна оттолкнуть сейчас Кларк. Она знает, что должна положить этому конец прежде, чем это сможет начаться. Но она этого не делает. Она ничего не говорит и не отталкивает Кларк.

Кларк не преодолевает расстояние между ними. Она не прижимается губами к губам Лексы и не просит девушку сделать это, и когда она утыкается носом в щеку Лексы, брюнетка чувствует струйку, стекающую по щеке. Она открывает глаза и немного отстраняет Кларк настолько, что может видеть, что Кларк плачет. Её взгляд пронзает внутренности, тянет душу наружу настолько, что чувствует, что задыхается от этого. Ей не нужно спрашивать, из-за чего плачет Кларк, ведь она уже знает ответ. Её собственные глаза пощипывает от слёз, и Лекса знает, что это совсем не от сигаретного дыма, который витает вокруг них.

Это слишком. Слишком.

Обхватив щёки Кларк, Лекса тщательно вытирает слёзы и вздыхает:

– Твои глаза всегда становятся такими голубыми, когда ты плачешь.

За этими словами последовали сильные рыдания от Кларк, она наклонилась ближе к Лексе, качая головой между её ладонями.

– Мы облажались, Лекса, – задыхается она. Свежие слёзы высвобождаются, и даже в этом пьяном тумане, Лекса понимает, что Кларк имеет в виду не прямо здесь и сейчас. Она говорит о том, что было пять лет назад, когда она садилась в самолёт.

***

Голова прислоняется к двери, Кларк достаёт свои ключи и почти роняет их. Она останавливается, закрывает на мгновение глаза и делает глубокий вдох, чтобы успокоиться. Когда рука перестаёт трястись, она снова пытается закрыть дверь, и, с небольшими затруднениями, ключ всё-таки входит в верный замок.

Оказавшись внутри, Кларк бросает свою маленькую сумочку на пол, ключи закидываются на верхнюю часть смятого материала. Обувь улетает, так как она сбрасывает её с ног, немного запинаясь, проходя через лофт. Кларк раздевается на ходу, расстёгивает пуговку на своих джинсах и чуть не падает, быстро продолжая идти и стряхивая штаны. Когда она вытягивает футболку через голову, то перестаёт улавливать аромат Лексы, который сохранялся на материале. Он слабый, маскируется под запахами дыма и пота, но он там. Кларк подносит к себе футболку и рукой вытирает слёзы с глаз. Запах вызывает пульсацию между ног, и Кларк кидает одежду в студию. Она смотрит, как футболка ударяется о закрытую дверь студии и падает на пол рядом. Блондинка разворачивается и уходит в ванную.

Трусики и лифчик падают на пол буквально за секунду до того, как Кларк залазит в ванную и задерживается у душа. Она тянет занавеску и включает воду, шипит, когда в кожу взрывом ударяется холодная вода. Через несколько минут вода согревает её, затем становится жарко, очень жарко, от чего кожа краснеет за считанные секунды. Кларк чувствует головокружение, но ей всё равно. Ей нужна боль, нужен её укус.

Кларк под брызгами склоняет голову, позволяет воде пройти через волосы и кожу у ушей; позволяет стекать по щекам, подбородку и шее. Она мчится вниз по её разгорячённому телу так же быстро, как и её собственная рука. Кларк припадает к стене, когда чувствует очередное головокружение, пальцы сжимаются между ног.

– Лекса, – вздыхает она в шум воды.

Фунты воды стекают по её телу, дыхание оставляет маленькие, короткие дорожки пара. Вокруг неё – лавины пара, ничего не видно, и Кларк почти убеждает себя, что Лекса здесь, это ладони Лексы трут её клитор, пальцы Лексы входят в неё.

– Да, – произносит она, сползая вниз по стене, пока не оказывается на коленях в ванной, одной рукой держась за бортик, чтобы поддержать себя. Вода бьётся о её спину. Кларк ставит ноги напротив фарфоровой поверхности, бёдра прижаты по бокам ванны, она вставляет и вынимает три влажных пальца.

Глаза Кларк зажмурены, и лицо Лексы предстаёт перед ней в ярких тонах за её веками, словно фейерверк – небольшие ухмылки, улыбки, мягкий смех, сохранённый только для Кларк, её имя, произнесённое и рождённое через язык Лексы.

– Блядь, да, – она стонет, двигая рукой сильнее и быстрее, спина прогибается, колени болят. Трудно дышать в такую жару, но она не останавливается. Она не может остановиться. Не тогда, когда может видеть Лексу так чётко, может чувствовать призрачные поцелуи и укусы, горячие шёпоты «я люблю тебя» у самого клитора.

Кларк зубами впивается в собственную руку, стон прижимается к пропитанной душем плоти. Она оставит на себе след, она знает это, но сейчас это не волнует. Всё, о чём она может думать сейчас – это о пальцах Лексы внутри неё, о горячем дыхании на своём затылке. Всё, о чём она может думать – о том, как пальцы Лексы успокаивающе пробегают по её спине и руке, как нежный голос произносит ей на ухо: «Дыши, Кларк».

Кларк резко всасывает воздух, находясь на краю обморока. Она ложится в ванну. Вода немного остыла, но всё равно теплая для того, чтобы охладить дрожащее тело. Слишком много раз их с Лексой застукивали в холодном душе, волосы – всё ещё мыльные, голосовые связки – разрываются от стонов, когда их словно ополаскивали холодной водой.

Слёзы льются и исчезают в ливне. Кларк сворачивается, словно это спасёт её от напора. Она дрожит от каждого всхлипа, который вырывается из неё, и до тех пор, пока горло не разрывается и вода в конец не остывает. Она совершенно одна.

Когда она, наконец, заставляет себя встать, почти час спустя, то даже не старается быстро помыть себя, лишь отключает ледяной душ и вылезает. Она едва даже вытирает себя, после чего проходит на кухню голой. Весь путь с неё капает, Кларк хватает телефон из своей сумочки на полу. Нажав на нужный контакт, она залазит на диван и кладёт телефон между ухом и подушкой.

Когда гудки прекращаются, и она слышит сонный вздох и приветствие, Кларк в темноте облизывает губы и нервно дышит. Её голос сломленный, но она уверенно произносит:

– Я так больше не могу.

Комментарий к Глава 2: Так или иначе, всё осталось по-прежнему. Часть 7.

Конец главы)

========== Глава 3: Что-то, чего не может быть, будет всегда. Часть 1. ==========

Упорное вибрирование телефона под подушкой выводит Кларк из сна. Она быстро моргает из-за яркого света экрана в темноте. Когда её глаза фокусируются достаточно хорошо, чтобы прочесть имя на экране, Кларк замирает. Её дыхание застревает в горле и отказывается опускаться, на долю секунды сердце в груди замирает, после чего оно перезагружается.

Она колеблется. Большой палец завис над именем. Кларк не знает, следует ли ей ответить, но она проглатывает все свои нервы и уверенно жмёт на экран.

– Лекса? – шепчет она в трубку. Её встречает тишина на другом конце связи, после чего блондинка слышит небольшие помехи.

– Ты ответила.

Кларк закрыла глаза, услышав голос Лексы, хриплый и тихий. Она не слышала этого голоса почти год. Внутренности, кажется, гремят от этого звука. Ладони начинают потеть, одной она сжимает телефон у уха, другой – переминает простыню.

– Ты в порядке? – спрашивает Кларк. Её голос всё ещё хриплый из-за сна. – Сейчас… – она убирает телефон от уха и смотрит на время на экране, после чего возвращает аппарат в прежнее положение. – Сейчас четыре утра. Ты в порядке?

– Я пьяна.

– Оу.

Тишина снова просачивается так, что Кларк даже чувствует, что ей можно подавиться. Она не может заставить себя произнести хоть что-то, так что просто ждёт. Она ждёт, что Лекса скажет хоть что-нибудь, ждёт шаткое, хриплое дыхание Лексы, чтобы понять её без слов или чтобы это молчание убаюкало их обеих. Чтобы они смогли уснуть и проснуться следующим утром, сделав вид, что ничего не было. Проснуться следующим утром по одиночке и в тишине в этом проклятом разрыве.

Прошли месяцы. Месяцы с момента последнего их разговора. Кларк даже не знает, как такое произошло. Всё развалилось. Всё рухнуло. Они пытались. Они пытались собрать кусочки, чтобы собрать их вместе, как мозаику, необходимо лишь немного клея между этими швами, чтобы головоломка была собрана и ясна, но кусочки постоянно отпадали. Кусочки не смогли бы держаться. Они бы не держались, и расстояние, время, разлука… это перебор. Это подавляло, и через некоторое время стало легче сбежать от всего этого, чем встать лицом к лицу перед проблемами. Легче отпустить, чем пытаться цепляться, пытаться сохранить.

– Я устала.

Кларк закрывает глаза, слыша эти тихие слова, произнесённые Лексой её мягким голосом. Её голос звучит так, словно он рос века в её душе, душе, слишком молодой, чтобы удерживать его.

– Тебе нужно поспать, – прошептала Кларк. – Уже поздно, тебе станет лучше, если ты немного отдохнёшь.

– Я не буду чувствовать себя лучше, – сказала Лекса. – Мне вообще не становится лучше.

Слёзы застилали сонные глаза Кларк, и она кивнула, лёжа на своей подушке, несмотря на то, что находится в темноте одна. Лекса в тысяче миль от неё, и Кларк не может сомкнуть глаза. Кларк кивает, словно она здесь, словно Лекса в дюйме от неё, они дышат одним и тем же воздухом, словно она только что свернулась на груди Кларк и позволяет сну, наконец, укутать себя. Кларк кивает, словно середина ночи и перебор с алкоголем может заставить реальность исчезнуть хотя бы на мгновение, и два человека, которые оказались на двух разных сторонах, вновь могут стать одним целым.

– Знаю, – шепчет она в телефон, потому что так и есть. Она знает.

– Так давно, – сказала Лекса. – Месяцы. Я пыталась звонить. Я звонила тебе снова и снова, но ты перестала отвечать.

– Знаю, – повторила Кларк. Голос сломался на этих словах. – Ты решила остаться, и мы так боролись за нас, я… думаю, я просто устала. Мы причиняли боль друг другу гораздо больше, чем чего-то хорошего. Стало слишком тяжело сохранять это.

Лекса тяжело вздохнула в трубку, и Кларк может закрыть глаза и представить весь вес этого дыхания, то, как опускается и вздымается грудь Лексы, запах алкоголя в её дыхании.

– Я знаю, как это трудно удерживать, – сказала она. – Я всё ещё делаю это, даже если ты отпустила.

– Лекса.

– Я не хотела беспокоить тебя, – сказала ей Лекса. – Я просто… хочу знать, что ты в порядке. Я хочу, чтобы ты сказала мне, что ты в порядке. Мне нужно это.

Кларк хочет сказать ей правду, что она не в порядке, совсем не в порядке, и, возможно, никогда уже не будет в порядке. Она хочет сказать ей, что чувствует, будто жива лишь наполовину. Что то место, которое занимала Лекса в её постели, в её жизни, в её теле, больше никто и ничто не сможет занять. Однако вместо этого она лишь облизывает губы и говорит:

– Я в порядке.

Тишина заполнила их связь, и ничего, кроме звука дыхания Лексы не было слышно. Затем брюнетка прошептала:

– Хорошо. Это хорошо.

Кларк не понимает, как что-то может звучать так вынужденно и так искренне одновременно, но эти слова именно так и звучат. Они звучат так, словно понимание и горе прижались друг к другу, как облегчение и скорбь спутались в одно целое. Они звучат так, словно вступление в очередь, идущую на погибель в конце пути, этот момент – словно тысяча провальных попыток сделать звонок и тысяча возможностей, которых сознательно избегают. Это пугает Кларк. Она делает глоток через сжатое горло и спрашивает:

– Как ты? – потому что впервые за месяцы она думает, что возможно принудительный, обычный разговор лучше, чем вообще ничего.

Лекса так долго молчит, что Кларк думает, что она наконец поддалась своей усталости. Она проверяет телефон, чтобы убедиться, что звонок всё ещё не окончен. Он не окончен, и Кларк не может заставить себя повесить трубку, даже если Лекса уже уснула, поэтому блондинка просто держит трубку у уха и закрывает глаза. Она почти засыпает, когда наконец слышит тихий ответ Лексы:

– До сих пор безумно люблю тебя.

***

Мир трепещет вокруг неё, пульсирует так, словно тяжёлый орган в её груди, когда Лекса проскальзывает в дверь как можно тише. Она складывает ключи на маленьком столике у двери и неаккуратно снимает пальто, шарф и перчатки. Она решает оставить обувь, ведь если попытается снять её – наверняка пятая точка встретится с полом. Ноги ненадёжны, словно желе. Она пытается пройти вдоль квартиры. Стены кажутся живыми, они качаются из стороны в сторону снова и снова. Лекса останавливается в коридоре и прижимается щекой к холодной стене, закрывает глаза и делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться и заставить пространство остановиться.

Когда она уже не чувствует того, что, если сделает ещё один шаг, то просто упадёт на пол, она тяжело вздыхает и ставит одну ногу перед другой. Коридор представляется чем-то кривым, мили и мили упакованы в нескольких футах пространства. Лекса ползёт вдоль стены, опираясь на собственные пальцы, чтобы сохранить равновесие.

Почему она считала хорошей идеей пить чуть ли не до комы, Лекса пока не понимает, но она бы сейчас за это дорого заплатила. Желудок терзает с каждым шагом, жидкий ужин хлюпает внутри, так как она прошатывается через дверь в ванну в конце коридора. Колени опускаются на пол за секунду, после чего девушка выплёскивает содержимое своего желудка в унитаз.

В тишине раскатываются рвотные позывы, и новая порция жидкости выходит из Лексы. В отличие от Ани, которую рвёт со звуками умирающего животного, Лекса всегда была тише в этом плане, и сейчас она за это благодарна. Ей неприятна мысль, что Костиа может проснуться и найти её на коленях, извергающей рвоту среди ночи, которую составляет прошедшая встреча.

Руки держат волосы подальше от лица до тех пор, пока позывы не заканчиваются. Лекса глубоко вздыхает и сползает вниз, чтобы дать отдых ее горящему лицу на холодном полу в ванной комнате. Это приятно, отрезвляюще, хочется закрыть глаза и уснуть. Лекса знает, что её кости и суставы не будут благодарить её за такую ночку, так что через несколько мгновений она аккуратно поднимается и подходит к раковине.

Она достаёт и наливает воду в чашку, выпивает всё до последней капли до тех пор, пока горло не перестаёт гореть. Комната уже не так расплывается. Она полощет рот и доходит до спальни.

Открытый дверной проём – словно невидимый барьер. Лекса понимает, что не в состоянии пересечь порог. Она стоит в коридоре, опирается руками о стену и смотрит на тёмный силуэт в кровати. Она смотрит, не двигаясь, пока ноги не начинают болеть, Лекса снова чувствует себя нехорошо, она знает, что не может пройти в комнату. Она не может быть здесь, не может лечь в эту кровать, только не с Костией. Не тогда, когда её голова настолько тяжела и переполнена образами кого-то другого. Тело всё ещё помнит то, как поцелуй практически произошёл, щёки и челюсть всё ещё чувствуют жар пальцев Кларк. Солёные слёзы Кларк всё ещё на её ладонях, горло всё ещё крепко стиснуто. Она задыхается лишь от одного слова, которое Лекса никогда не могла произнести своей бывшей, она до сих пор не может сформировать его на своём языке: прощай.

Она не может быть здесь.

Коридор уже не настолько деформирован, пол и потолок держатся совершенно ровно. Лекса плетётся обратно, в сторону гостиной. Ноги под ней всё ещё дрожат, но остальная часть мира – уже перестала.

Опустившись на диван, Лекса тяжело вздохнула и положила руку на лицо, потирая глаза. Брюнетка чувствует, как под суставами размазывается макияж, но ей всё равно. Откинувшись, она пытается позволить сну забрать её и смыть с неё всю эту ночь, но ничего не выходит. Слишком сильный ритм отбивает её сердце, слишком много призраков преследует её в темноте, они звучат в ней эхом. Шепчут эхом в голове.

Мы облажались, Лекса.

Мы облажались, Лекса.

Мы облажались.

– Я не могу, – шепчет Лекса теням пустой комнаты, после чего встаёт с дивана и направляется к двери. Она надевает пальто, шарф, перчатки и шапку, а затем берёт ключи и выскакивает на холод.

***

В голове Кларк словно строительная площадка, когда она просыпается. Пилы шумят между ушами, молоток забивает гвоздь в её черепе. Кто-то, возможно, даже переворошил и по-новому перестроил её организм, потому что огни внезапно стали яркими, и они не перестают мелькать

– О, боже, нет, – простонала она, одной рукой закрывая глаза, а другой придерживаясь за живот. Тошнота распространяется под её пальцами, словно чума, и эта мука дополняется всеми инструментами в её голове. – Нет. Блядь.

Облизав губы и пробежав языком по зубам, Кларк испытывает горький букет из желчи и оставшегося виски. Это соединяется с напряжением в мышцах живота и в горле, и блондинка думает, что, возможно, заболела. Это только дополняет её страдания.

– Нет, – скулит она сама себе вновь. – Зачем?

Приглушённый звук позади заставляет Кларк вспрыгнуть настолько, что она ударяется о стену, рядом с которой стоит кровать. Она издаёт громкий вскрик от боли и удивления, и осматривается, не найдя ничего, кроме груды одеял и тёмных волос.

Глаза Кларк широко раскрыты, сердце на мгновение останавливается в панике, потому что последнее, что она помнит – это руки Лесы вокруг своей талии, когда они ушли из бара. Последнее, что она помнит – это боль в груди и высокую температуру между ног, когда они с Лексой чуть ли не сидели друг на друге в такси по пути к лофту.

Она ломает свою больную голову, пытаясь вспомнить, что было дальше, как она в итоге добралась до кровати, как это случилось, но ничего не всплывает. В голове нет ничего, кроме невыносимой от напряжения поездки на такси домой и духов Лексы, заполняющих всё пространство, словно опьяняющий головокружительный туман.

Пульс огромный, Кларк потирает глаза и быстро моргает, после чего обращает внимание на волосы. Через секунду она сосредотачивается и понимает, что эти волосы слишком тёмные, чтобы быть волосами Лексы и они слишком прямые. У Лексы вьющиеся волосы. Дикая тернистая чаща, которую только самая храбрая душа осмелится обуздать.

Кларк пытается не останавливается на волне разочарования, которая омывает весь её организм. Она старается не ненавидеть себя за ту часть себя, которая так отчаянно и эгоистично жаждала увидеть свою бывшую любовь в постели. Вина за своё желание выстраивается как колючая глыба внутри горла, и Кларк может увеличить её, добавив туда свою тошноту. Она прокрадывается рукой через одеяло и трясёт силуэт рядом с ней.

– Финн?

– Вторая попытка, алкаш, – прибывает сонный и оборванный ответ. Порыв облегчения разливается через клетки Кларк.

– О, спасибо, Господи, – Кларк быстро передвигается по постели и твёрдо обхватывает Рэйвен.

– Мне жарко из-за тебя, Кларк. Отвали.

– Я делаю буррито из Рэйвен, – спросонья бормочет Кларк, пряча своё лицо в волосах Рэйвен. Локоны до сих пор пахнут дымом из бара, но блондинке всё равно. Есть небольшой шанс почувствовать кокосовый шампунь Рэйвен, и этот родной запах утешает Кларк, и она ещё больше зарывается. – Буррито должно быть горячее.