Текст книги "Lover In Low Light (СИ)"

Автор книги: Chrmdpoet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Кларк делает резкий, шаткий вдох, слёзы проталкиваются сквозь ресницы. Голос хриплый, когда она произносит эти слова, но она, так или иначе, заставляет себя произнести их. Она закрывает глаза и представляет Лексу прямо перед собой.

– Я не хочу нескольких украденных моментов в баре или неловких двойных свиданий, или возбуждённых переглядок через всю комнату. Я не хочу историю, о которой мы никогда не будем говорить или обо всех этих крошечных сломанных моментах. Я хочу всю жизнь. Я хочу не меньше жизни.

Её колени затряслись, словно они признают её ошибку. Она открывает глаза, на щеках видны линии, и она смотрит на Аню:

– Потому что именно это мы и обещали друг другу.

Её голос сломленный, искажённый, и Кларк почти сердито вытирает свои щёки, после чего говорит:

– Вот, почему я не могу сказать ей, Аня. Потому что я хочу то, что больше не принадлежит мне, чтобы желать этого, то, что не было моим годами.

Пройдя маленький промежуток между ними, Аня положила одну руку на плечо Кларк, а другой вытирает свежие слёзы на щеках девушки.

– Может, поэтому ты и должна рассказать ей, Кларк. Какой смысл в жизни, если ты не живёшь?

– Я не могу. Я не собираюсь быть эгоисткой.

Аня вздохнула и покачала головой:

– Ладно, – в последний раз она сжимает плечо Кларк, разворачивается и направляется обратно в сторону мини-бара, берёт свой шлем и проходит в сторону входной двери.

Когда она приоткрыла дверь, зимний воздух ворвался внутрь, и Кларк вздрогнула.

– Позволь мне хотя бы спросить у тебя, – сказала Аня, остановившись у открытой двери, чтобы надеть шлем и закрепить его. – Ты порвала с Финном, потому что ты не думала, что это справедливо: быть с ним, ведь ты до сих пор любишь Лексу. Так, что может быть более эгоистично? Сказать Лексе, что ты чувствуешь, чтобы она знала, что у неё хотя бы есть шанс с тобой? Или не говорить Лексе, что ты чувствуешь и позволить ей думать, что нет никакой надежды, чтобы она осталась в отношениях с кем-то, кто заслуживает, блядь, лучшего, чем быть чьим-то вторым номером?

Кларк открывает рот, её грудь болит, внезапно стало невозможно дышать. Она не может довести слова до губ, не может заставить голос сформироваться в пустом воздухе, но Аня и не ищет ответа. Она просто хочет довести до неё эту точку зрения, и у неё это выходит. Кларк чувствует, словно острый наконечник рассекает её грудь.

– На кону стоит несколько больше сердец, чем ваши с Лексой, – говорит Аня, и, не говоря ничего больше, она выходит из галереи в снегопад.

========== Глава 4: Мы не те, кем привыкли быть. Часть 2. ==========

Пальцы болят от усилий, которые она предпринимает, чтобы продолжать двигаться. Лекса обвивает её и отталкивается от руки Кларк. Рука самой Лексы на шее блондинки оставляет почти кровавые следы, ногти другой руки отчаянно царапают поясницу. Колени Кларк слабеют, и она безумно благодарна, когда Лекса позволяет их телам сползти вниз по стене на пол в этой студии.

Она выходит из неё лишь на мгновение, но этого достаточно, чтобы Лекса легла, а Кларк удобно устроилась на ней. Когда она снова вошла в неё, ответом Лексы послужило хриплое затруднённое дыхание, которое заставляет сердце Кларк под рёбрами зажечься точно так же, как и между её ног. Это ощущение обескураживает, но Кларк лишь упивается им. Она упивается от шока внутри неё, от того, что заставляет её желать остаться и учиться, и узнавать, и никогда не останавливаться.

Руки Лексы проскальзывают под рубашку и тянут её.

– Сними это, – бормочет она, и Кларк не может заставить себя задуматься о том, что эта приватная студия находится в очень даже публичной библиотеке кампуса или о том, что дверь не закрыта. Она снова выходит из неё, давая Лексе снять с себя рубашку и отбросить её в сторону, затем Кларк снимает собственную так, чтобы их кожа могла соприкоснуться. Статическое напряжение на коже Лексы трещит напротив живота Кларк, заставляет её голову кружиться, а позвоночник – покалывать. Кларк готова поклясться, что она никогда не хотела ничего больше, чем этого – этого прикосновения, эту девушку, всё это, всё. Она чувствует, как пьянит ожидание.

Пухлые губы целуют её шею, ключицы, прижимаются к груди, и Кларк закрывает глаза. Она скользит, входит снова так легко, словно знает там каждый дюйм, словно она наносила на карту это тело тысячу раз и даже больше. Каждый хриплый стон – скрытое сокровище, каждое содрогание – ориентир, и Кларк живёт тем, чтобы открыть Лексу.

Она дёргается, когда чувствует, как кончики пальцев касаются нижней части её живота и стонет, когда Лекса проскальзывает под материал и собирает влагу, собравшуюся между бёдрами.

– О Боже, – шепчет Кларк, затаив дыхание.

Лекса двигается в ней с неимоверной энергией, и Кларк зажмуривает глаза. Она чувствует, что готова расколоться надвое в тонких пальцах Лексы. Их дыхание горячее и рваное напротив губ, щёк, шей и подбородков. Они двигаются друг напротив друга. Кларк проглатывает внезапно образовавшийся ком в горле, когда открывает глаза и наблюдает за Лексой. Зелёные глаза тщательно изучают, и Кларк чувствует, словно её испытывают, она не ожидала, что это – нечто большее, чем просто сбрасывание одежды.

Лекса кончает, и Кларк чувствует каждое сокращение её мышц. Когда это заканчивается секунды спустя, брюнетка поднимает голову и оставляет поцелуй на голом плече. Это так нежно, что весь этот момент кажется таким неопытным и чувственным, что Кларк думает, что такого не может быть. Но так и есть. Так и есть.

Эхом в бёдрах всё ещё проходят содрогания, и Лекса делает вдох прямо у уха Кларк. Тишина в этой комнате словно пронизана электрическими зарядами, и девушки до сих пор погружены друг в друге.

– Воу, – шепчет Кларк, глядя на девушку, о которой не знает практически ничего. Сердце до боли колотится под рёбрами.

Лекса ничего не говорит, лишь кивает, одно мягкое опускание её подбородка, и момент прерывается. Она выходит из Кларк, прося Кларк сделать то же самое, а затем нетвёрдо поднимается на ноги, выправляет одежду и усаживается на своё место за маленьким столом комнаты.

В студии становится невыносимо жарко, и Кларк натягивает одежду, берёт книги и задерживается у двери.

– Ладно, – сказала она, не зная, как действовать после этого события. – Так, ты хочешь, чтобы я ушла или…?

Лекса не смотрит на неё. Грудь Кларк до сих пор сильно вздымается с тяжёлым дыханием, пальцы дрожат на страницах, и блондинка знает, что она не в скором времени примется за эти книги.

– Или ты хочешь… возможно, так будет лучше всего.

– Ладно, класс, – сказала Кларк, испуская сдавленный смешок. – То-есть, не класс, но просто, ты знаешь, это нормально. Так или иначе, увидимся в университетском городке?

Лекса коротко кивнула, и на мгновение подняла глаза. Их взгляды встретились в одном напряжении, излучая нотки вопроса, и тогда Кларк выходит из душной комнаты.

Она осознаёт, что сделала ошибку, выйдя так быстро и обменявшись всего парочкой фраз. Она проводит следующие недели не в состоянии что-либо сделать, но надеясь на то, что столкнётся с девушкой. У неё нет номера Лексы. Ничего, даже фамилия неизвестна. Фактически, Кларк только знает, что она выступала с прощальной речью на выпускном в средней школе, она не студент театрального факультета, и она стонет, когда оргазм приходит к ней.

Так что она застревает с этой надеждой: с надеждой, что Лекса выскочит на её пути, чтобы Кларк смогла сказать ей, что она захватила её разум с того внезапного свидания в университетской библиотеке. Кларк не особо везло. Лекса словно избегает библиотеку или как минимум третий этаж, потому что Кларк потратила довольно много времени, сидя там и пытаясь всё-таки разыскать придирчивую брюнетку со слабостью к стёбу и к блондинкам.

Она думала, что видела её однажды мельком, гуляющей по Reed Hall через неделю после их встречи или около того. Это не общежитие Кларк, так что она не смогла броситься внутрь, чтобы разглядеть, и блондинка провела полторы недели, гуляя по Reed Hall, каждый раз надеясь на встречу.

– Почему ты не взяла у неё номер?

– Я не знаю, Рэйвен, – стонет Кларк, кидая мячик против стресса в свою соседку по комнате. Уже далеко за полночь, и Кларк устала, но её мысли слишком хаотичны, чтобы спать. – Просто не было удачного момента.

– Время после секса – не удачный момент, чтобы попросить у кого-то номер? – Рэйвен ловит мячик в воздухе и вопросительно вскидывает бровь. – С каких это пор?

– Это был просто не удачный момент, – Кларк провела рукой по волосам и плюхнулась на маленький матрас. – Это было… важнее, чем предполагалось, думаю.

– Ты о чём?

– Не знаю, – сказала ей Кларк. – У нас был момент. Момент.

– Как реальный момент? Момент-момент? Или как момент, который ты думала, что был моментом, но на самом деле он не был моментом?

Кларк опирается на локоть и смотрит на девушку. Лицо исказилось в замешательстве.

– Я бы тебе ответила, но я слишком устала, чтобы понять хоть что-то, что я только что услышала от тебя.

– Знаешь, иногда, когда ты уже на пике оргазма и выдыхаешь, ты думаешь, что вот он, момент, и ты такая «о боже мой, это может быть любовь», и только позже ты понимаешь, что это у твоей вагины был момент, но не у тебя.

Губы изобразили улыбку, Кларк покачала головой:

– Я так не думаю, – она сонно посмеялась. – Это было так реально.

– Ты уверена? – спросила Рэйвен. – Потому что это… – в воздухе она делает круговые движения рукой в сторону Кларк, – … разит окситоцином.

– Что это?

– Это гормон, Кларк. Да ладно. Твоя мама – доктор.

– Ага, моя мама доктор, – парирует Кларк прежде, чем плюхнуться обратно на спину. – А я – всего лишь нищий художник. Плебей. Я не достойна её доброго имени.

– Ты ходила вокруг театральных детишек слишком много, – посмеивается Рэйвен и бросает мячик. Он попадает Кларк в живот, заставляя её завизжать. – Так, думаю, ты собираешься просто продолжать шнырять у Reed Hall?

– Я хочу увидеть её снова.

– Я понимаю, это «да».

Два дня спустя желание Кларк исполняется.

Слишком рано для подъёма, но Кларк думает, что если принять кофе, то её организм сможет функционировать. Она идёт в студенческий центральный кафетерий с семенившей за ней Рэйвен. Она чуть ли не спотыкается о ноги Кларк, когда та заходит в помещение и видит неуловимую брюнетку.

Рэйвен толкает её в спину, и Кларк быстро хватает её и выводит наружу.

– Это она, – шепчет она, изо всех сил пытаясь повернуть голову в сторону Лексы, показывает в её сторону руку и делает слишком драматичный вид для семи утра.

Лекса только что встала из-за столика бара. Сумка перекинута через плечо, пальцы очищают банан. Она делает укус и поднимает глаза. Взгляды встречаются практически сразу. Кларк готова поклясться, что слышала, как другая девушка поперхнулась, через весь кафетерий, и блондинка не может сдержать улыбку. Она начинает подходить к ней, и Лекса чуть не роняет банан, проскальзывая в ближайший выход

– Эй! – Кларк выходит следом за ней, вдруг обретая энергию, но когда она выходит в тёплое осеннее утро, нигде не может найти Лексу. – Какого хрена? – бормочет она, оглядываясь. – Она что, грёбанная волшебница?

– Думаю, сейчас слишком рано, чтобы обвинять людей в колдовстве, – сказала Рэйвен, идя рядом с блондинкой. Её голос хриплый и сонный, когда она смеётся и потирает глаза. Рэйвен зевает, когда произносит следующие слова: – Но, опять же, ты думаешь, она сможет нас обучить? Уверена, я из Когтевран. Я быстро учусь.

– Ты думаешь, что ты – Когтевран только потому, что это из твоего имени [Прим. переводчика: по-английски Когтевран – Ravenclaw], – Кларк, сдаваясь, вздыхает и проходит обратно.

– Я из Когтевран потому, что я охеренно умна, Кларк, – Рэйвен врезается в плечо Кларк, когда они протискиваются в дверью. – Сохрани свою слизеренскую соль для ужина, ты, маленькая засранка.

Практически неделя проходит без намёка на появление Лексы, и Кларк начинает чувствовать озадаченность или, точнее, отчаяние. Она не представляет, почему она так волнуется, но она волнуется, и она знает, что должна найти её. Она должна понять, что это был за момент: момент истины или лишь порыв, но Лекса, естественно, ничего не облегчает. Кларк кратко рассматривает радикальные меры. Например, составить приблизительный эскиз девушки, скопировать его и развесить вокруг кампуса с подписью: если ты – та девушка, с которой у нас был секс, думаю, возможно, я люблю тебя, так что, может, ты перестанешь избегать меня? Пожалуйста?

Кларк вполне уверена, что Лекса не будет довольна такими действиями.

Ей, к счастью, не пришлось долго ждать до следующего столкновения. Немного позже, этим же днём, она шла к кабинету английской архитектуры на противоположную сторону кампуса. Кларк направлялась на философию искусства, это соседний кабинет. Не то, чтобы она хотела туда идти, но у неё есть официальное назначение, так что она должна присутствовать. Если учесть стандартное расписание, если у Лексы должна быть там пара в этом же часу в четверг, то у неё она будет во вторник.

Решив пропустить философию искусства в четверг, Кларк определяет, что будет не слишком назойливо, если она постоит около кабинета английской архитектуры и подождёт. Естественно, Лекса выходит из кабинета, и практически сразу её замечает Кларк. Она решает не тратить время попусту, берёт девушку за руку и оттаскивает её в ближайший пустой класс.

– Какого чёрта? – пищит Лекса, когда Кларк затаскивает её внутрь помещения.

Свет включается, и она едва успевает закрыть за ними дверь, когда чувствует, что её руки скрутили за спиной. За считанные секунды Кларк впечатывается лицом к стене, а Лекса прижимается к её спине.

– Святое дерьмо, – ворчит Кларк. – Ты – ниндзя.

Она слышит короткий вздох, и:

– Кларк?

– Привет, – бормочет Кларк, всё ещё целуясь со стеной. – Я искала тебя.

Напряжение в хватке спадает, и Лекса сразу отпускает её и отходит назад. Когда Кларк разворачивается, между ними пространства уже половина класса. Лекса поправляет рубашку и ремень на своём плече.

– Ты за мной следила?

– Ты меня избегала, – сказала Кларк, прикусывая нижнюю губу.

Лекса застывает и вопросительно выгибает бровь:

– Нет.

– Серьёзно? – Кларк смотрит на неё хитрым взглядом. – Ты подавилась бананом, когда увидела меня, а потом просто аппарировала.

Поднята ещё одна бровь Лексы, сравнявшись со своим двойником:

– Так, сперва я – сволочь, а теперь ещё и волшебница?

– Фанатка Гарри Поттера, – сказала Кларк, закрывая глаза. Она раскидывает руки и драматично запрокидывает голову. – Это всё объясняет.

– Что?

– Ничего.

Они долго смотрели друг на друга, Кларк не была уверена, как действовать дальше. Она думает, что Лекса снова хочет свалить, и Кларк знает, что у неё сейчас пара, так что это – хорошее оправдание, но так не двигается. Этот факт заставляет щёки Кларк гореть надеждой.

– Зачем ты искала меня? – наконец спрашивает Лекса после долгих секунд молчания.

Сделав глубокий вдох, Кларк решает просто сделать это.

– Я не могу перестать думать о тебе… о, ну, ты знаешь.

Она готова поклясться, что жёсткий и любопытный взгляд Лексы сейчас смягчается.

– Да.

– Если ты, если есть хоть какой-то шанс… – Кларк перешла с ноги на ногу и потёрла своё больное плечо, – … если есть хоть какой-то шанс, если ты чувствуешь тоже самое. То-есть, если есть хотя бы шанс, что ты, может, ну, ты знаешь, думала обо мне тоже…

– Думала, – признаётся Лекса, прерывая и немного наклоняя голову, после чего прокашливается и снова встречается взглядом с Кларк.

Кларк уверена, что её сердце увеличилось в три раза, улыбка появилась на губах, она делает шаг, уменьшая пространство между ними.

– Ты веришь в любовь с первого, эм, секса?

Округлив глаза, Лекса вытаращилась на какое-то время на Кларк в тишине, после чего её самообладание полностью рушится, и громкий, отзывающийся эхом смех, разливается из неё. Улыбка Кларк растягивается до боли, и она преодолевает кабинет в три больших шага. Сумка Лексы падает на пол с глухим звуком, когда Кларк скользит рукой по её шее и притягивает к себе, заглушая смех жгучим поцелуем.

***

Родное лицо приветствует её, когда она проходит в следующий коридор. Кларк останавливается, и волна смеха выходит из неё:

– Лекса, – сказала она, поднимая бровь. – Почему я не удивлена увидеть тебя здесь?

Лекса явно пытается укротить ответную улыбку:

– Потому что ты преследуешь меня?

Она подкатывает свою тележку к ней, становясь бок о бок, и останавливается. Кларк подпирает ноги на нижней полочке и опирается о ручку локтями, словно ребёнок.

– Это нормально?

– Второй раз за неделю, Кларк, – Лекса закидывает пару носков с ёжиками в свою корзинку и грациозно отворачивается от полки, одной рукой держа корзину. – Сперва в пекарне, теперь в гипермаркете. Ты преследуешь меня. Это – единственное объяснение.

– Ты права, – сказала Кларк, чуть сильнее склонившись, чтобы посмотреть на все предметы в корзине Лексы. – У тебя порвались носки для тренировок?

– Я настолько предсказуема?

– Конечно.

Лекса в ответ пожала одним плечом и кивнула, что заставило её длинные вьющиеся волосы соскользнуть с плеча и свешиваться с лица. Она заделала их обратно за ухо и немного, криво улыбнулась. Это заставило внутренности Кларк свободно плавать.

– Так, что ты говорила? Что-то о том, что я должна быть нормальной?

Старая металлическая тележка скрипит и стонет, когда Кларк подпрыгивает на нижней полочке и смеётся.

– Может, у Рэйвен есть трекер на твой телефон, – её неряшливые волосы выглядывают из-под вязаной шапочки цвета её голубых глаз, светлые завитки скользят по её щекам, создавая зуд. Она раздражённо отмахивает ей, но сохраняет взгляд на Лексе. – Теперь я знаю, где ты каждую секунду, каждый день, – она резко шевелит бровями, напевает музыку из Сумеречной зоны, и Лекса фыркает.

– Тебе надо было бы установить скрытую камеру, – сказала она. – Тогда ты могла бы видеть мою скучающую физиономию, пока я скрываюсь в туалете на работе и играю в «слова с друзьями».

– Кто сказал, что она не установила одну? Смотреть, как ты играешь в «слова с друзьями», пока писаешь – моё любимое новое занятие.

Губы Лексы изгибаются в широкой улыбке, пока она медленно качает головой назад-вперёд:

– Рада быть полезной, Кларк.

Облокотившись на один локоть, Кларк подпирает подбородок ладонью. Её живот начинает дрожать, когда она осматривает Лексу с длинных ног до необузданных волос, в голове Кларк всплывают картины прошлого. Она думает о Лексе в своей футболке на постели с размытым макияжем и с голыми бёдрами, и голос Кларк получается мягким и возбуждённым, когда она спрашивает:

– Как ты?

За спиной кто-то прокашливается, и Кларк подпрыгивает. Пожилая женщина стоит позади неё, губы поджаты в недовольстве, её корзинка находится в дюйме от поцелуя с попой Кларк.

– Ой, извините, – говорит Кларк, немного посмеиваясь. – Думаю, вам нужно пройти через нас, – она быстро толкает свою тележку и укатывает её максимально далеко. После того, как женщина прошла мимо Кларк напротив Лексы опирается на телегу и закатывает глаза. – Не в первый раз старуха проходит с такой миной. Наверное, и не в последний.

– И то верно, – говорит Лекса. – Может, нам пора перестать занимать проход.

Желудок Кларк буквально опускается в разочаровании, и она вздыхает:

– Ага, возможно.

Она словно смотрит сквозь Кларк, видит её опустившийся желудок, лицо Лексы смягчается, и она говорит:

– Уверена, мы снова столкнёмся с тобой в скором времени, Кларк.

Слова выходят из губ Кларк до того, как она обдумывает последствия:

– Или мы можем это запланировать.

========== Глава 4: Мы не те, кем привыкли быть. Часть 3. ==========

– Мы должны пить десертное вино чаще, – сказала Кларк с дивана. – Оно вкусное.

Лязг посуды раздаётся в металлической раковине, когда Лекса моет её и убирает.

– Оно немного сладкое.

– Оно очень сладкое. Поэтому и такое вкусное.

Лекса убирает остатки в холодильник и преодолевает лофт, чтобы завалиться вместе с Кларк. Брюнетка издаёт жалостливый стон, когда развязывает свои пижамные штаны и потирает живот. Лекса не уверена, что переживёт эту ночь.

– Почему ты позволила мне так много съесть?

– Сегодня Рождество, – проведя рукой по длинным волосам Лексы, Кларк мягко притянула их, и брюнетка знает, что таким образом она хочет сказать, чтобы девушка приблизилась.

– Я почти уверена, что это традиция: есть до тех пор, пока не захочешь умереть.

Они вытянулись по длине дивана, и Лекса доползла до Кларк, после чего свалилась на неё, словно камень. Она проводит руками вверх по спине блондинки и прячет лицо в груди. Лекса вдыхает родной аромат, касается носом горошинки, выпячивающейся из-под майки.

– Спасибо за еду, – сказала Кларк, вырисовывая маленькие круги между лопаток Лексы.

Брюнетка издаёт что-то вроде хриплого стона. Её тело вялое и, видимо, на грани комы. Лексе удаётся нежно сжать в объятиях Кларк и быстро продвинуть свою ногу между ног своей девушки.

– Хочешь спать?

Ещё один хриплый стон, и Лекса целует грудь Кларк. Её голос заглушается тёплой кожей, когда она бормочет:

– Люблю твою грудь.

– Спасибо, – смеясь, произнесла Кларк. Её смех проникает в воздух в то же время, когда начинается музыкальная заставка из Няни. Старый фильм звучит на заднем фоне. – Я их сама вырастила.

Лекса улыбнулась на груди Кларк:

– Спасибо тебе за них.

– Это Рождество, детка, не день благодарения.

– Лучший подарок на Рождество.

– Даже лучше, чем в прошлом году, когда я купила съедобные краски для тел?

– Краска закончилась, – пробормотала Лекса, чувствуя мягкий рывок внизу живота, когда в её воображении всплыло изображение с Кларк в краске, двигающейся на ней с тяжёлым дыханием. Лекса сжимает бёдра, улыбается и крепче сжимает свою девушку.

– О, а моя грудь никогда не закончится, да?

– Она такая большая.

– Значит, я больше могу ничего не дарить тебе на Рождество? Я просто могу ходить топлес на праздник, и этого будет достаточно для нас?

– Я согласна.

– Даже когда они провиснут до колен?

Лекса засмеялась между грудью Кларк:

– Мы просто купим диван подлиннее.

– Ты собираешься в обморок свалиться на мне?

Её ответ был скорее «м-мда», чем «да», губы пьянеют у кожи, Лекса думает, что она никогда не была довольна жизнью больше, чем сейчас, даже несмотря на боль в животе.

– Ты не хочешь встать, чтобы посмотреть рождественские фильмы?

– Спать.

Смех заставляет Лексу слегка подпрыгнуть на груди Кларк, и она прижимается ещё сильнее. Блондинка проводит рукой по волосам девушки и говорит:

– Хорошо.

Лекса поднимает голову настолько, чтобы коротко поцеловать подбородок Кларк, а потом сильнее прижимается к её губам.

– Я люблю тебя.

– Знаю.

– Если я стану слишком тяжёлой, просто скинь меня на пол.

– Обязательно.

Хихикнув, Лекса снова зарылась в грудь Кларк и закрыла глаза. Она почти засыпает, когда Кларк спрашивает:

– Уверена, что это всё, что тебе нужно на Рождество? Еда, грудь и сон? Это всё?

– Лишь это и навсегда, Кларк.

Кларк чмокает Лексу в макушку, а затем тепло одеяла окутывает их, когда Кларк вытаскивает его из задней части дивана и укрывает спину Лексы. Последнее, что слышала брюнетка перед тем, как окунуться в дрёму, был шёпот:

– Я могу устроить это.

***

Огни маленькой ёлочки мерцают в углу гостиной, рассыпая по тёмной комнате разноцветные свечения. Это – единственный проблеск движения в тихой комнате: белый, потом синий, потом зелёный, потом красный, потом жёлтый, и Лекса не может оторвать взгляд от этого.

– Спасибо тебе за цветы.

Голос Костии раздаётся в её ушах, что заставляет челюсть Лексы сжаться и дёрнуться. Кожа нежна, словно плоть убрали, нервы стали уязвимы, и всё это происходит вне зависимости от того, как сильно она пытается вытащить себя из этого ощущения. Каждый дюйм болит и зудит. Она всё ещё слышит звук пальцев Кларк; то, как они набирают номер на телефоне Лексы, и она чувствует беззащитность, беззащитность, беззащитность.

Тяжело сглотнув, Лекса приложила все силы, чтобы улыбнуться, но взгляд так и не отрывался от дерева. Белый, синий, зелёный, красный, жёлтый.

– Ты меня уже благодарила.

– Знаю, – она чувствует, как садятся на диван, и тогда тело Костии колючками раздаётся по её мягкой коже. Так близко. – Но мы договаривались ничего не дарить друг другу, и тут ты удивляешь меня цветами. Так что я просто хотела сказать тебе спасибо ещё раз.

Белый, синий, зелёный, красный, жёлтый.

– Не за что, Кос.

– Лекса.

– Мм?

Ответа нет, тишину прерывает лишь тихое дыхание Костии рядом с нею, и потом…

– С нами всё хорошо?

Это – первый раз за практически полчаса, когда Лекса смогла заставить себя оторвать взгляд от огней. Ей кажется, словно она вросла в подушки, словно паста между зубами.

– Конечно.

Кажется, словно глаза Костии блестят в зареве, такие тяжёлые и опечаленные, с каплей неверия.

– Ты уверена? – она протягивает руку, кончики пальцев ложатся вдоль линии челюсти Лексы. Это словно попытка пощупать, понять, реальна ли Лекса, и брюнетка чувствует, как сжимается её желудок.

Её сердце болезненно подходит к горлу и остаётся там, где душит её до слёз, чтобы глаза соответствовали блеску её девушки.

– Конечно, – говорит она снова, и еле доводит эту фразу до конца. Они душат, причиняя боль кожи, костям, её душе. Её словно распахнули и вытянули, на волосок сократив жизнь. Она так устала.

Лекса повернулась обратно к дереву, вдыхая носом в тишине воздух и пытаясь не допустить, чтобы грудь вздымалась при этом действии. Белый, синий, зелёный, красный, жёлтый. Она почти трясётся, когда у её щеки оказывается чашка, и Костиа садится на колени Лексы. Тёплые бёдра седлают её, рот прикрыт, и после этого она может подготовить себя, она может вдохнуть, она может сделать ход.

Она через силу разжимает свои руки и кладёт их на бёдра Костии и прижимает её ближе. Лекса закрывает свои тяжёлые глаза, дышит через жжение в груди и пытается позволить себе окунуться в это, в привычный ритм Костии. Целостный, глубокий поцелуй, пальцы Костии на затылке Лексы – заставляют её издавать хриплые и неуклюжие звуки.

Костиа трётся о живот Лексы, материал её джинсов напрягся и облегает её раскачивающиеся бёдра, и Лекса начинает поскуливать. Она зажмуривается ещё сильнее, и туманные образы просыпаются в глубине её сознания, и реальность проталкивается на первый план. Глаза Лексы распахиваются, когда она чувствует руки на груди и губы на шее, и имя не той норовит вырваться из её горла.

– Остановись, – она задыхается у губ Лексы, отстраняясь настолько, чтобы отдышаться. – Я…

– Что такое? – шепчет Костиа, откидываясь назад. Танцующие огни создают ореол у её головы, и Лекса чувствует головокружение. – Ты в порядке?

– Я просто… Извини, – голос Лексы дрожит, а затем обрывается. Она дрожащей рукой трёт глаза, после чего прикладывает ладонь ко лбу. – У меня немного кружится голова.

Костиа приложила ладонь ко лбу Лексы:

– Ты не горячая.

Лекса легко кивнула под рукой Костии. Комната снова скользит в тишину, после чего рука Костии спускается со лба на щеку, и тогда она шепчет:

– Мы не… Прошло много времени с тех пор, как мы в последний раз…

Желудок корчится, Лекса неровно сглатывает и снова кивает:

– Я знаю.

– Ни разу с тех пор, как мы переехали.

– Я знаю.

– Это из-за меня? – спрашивает Костиа. – Я что-то сделала? Потому что если это так, Лекса, просто скажи мне.

– Это не из-за тебя, – сказала Лекса, качая головой, она обвивает Костию, которая всё ещё держит её щеку. Она потирает большим пальцем по мягкой коже запястья. – Это не из-за тебя. Обещаю, – закрыв снова глаза, она подаётся на ответные объятия и вздыхает. – Ты прекрасна.

Костиа наклоняется вперёд и и прислоняется лбом ко лбу Лексы:

– Тогда в чём дело?

Правда горчит на кончике языка Лексы, но она не может заставить себя произнести эти слова. Вместо этого она вдыхает их обратно и шепчет:

– Это были тяжёлые месяцы. Я выдохлась.

– Уверена?

Лекса не может лгать ещё больше, так что она наклоняется и снова целует Костию мягким, поверхностным поцелуем, и говорит:

– Пойдём в постель.

– Хорошо.

Когда Костиа встала с Лексы, свечение дерева кажется более ярким и ослепляющем, чем раньше. Девушка взяла брюнетку за руку и они вместе прошли по коридору в спальню. Лекса вытаскивает всё из карманов на тумбочку: телефон и какую-то мелочь, которая звенит на поверхности. Она раздевается до нижнего белья.

Она пропускает звонок телефона, пока находится в душе, чтобы почистить зубы. Наверное, пришла смска от ассистентки насчёт их встречи с флористом для банкета. Лекса должна встретиться с ней до открытия магазина утром.

Когда она заканчивает процедуры в ванной, то, когда возвращается, находит Костию, сидящей на постели и смотрящей в яркий экран телефона Лексы.

– Это по поводу встречи с флористом завтра?

Костиа не даёт ответа на протяжение долгих секунд, секунд, которые, кажется, растянулись на часы, и тогда она облизала губы, издав короткий смешок, и сказала:

– Только если флорист – Кларк Гриффин.

Желудок Лексы кренится и валится вниз:

– Костиа.

– «Не могу дождаться ужина на выходных!» – щебечет Костиа, держа телефон в руках и читая сообщение. – С ёбанным подмигивающим смайликом.

– Костиа, это…

– Всё не так, как кажется? – спрашивает Костиа, прерывая её. – Серьёзно, Лекса? Потому что это выглядит так, словно ты проводишь время со своей бывшей за моей спиной.

– Ты же знала, что я хотела попытаться быть с ней друзьями, – защищается Лекса, переминаясь в дискомфорте с ноги на ногу.

– И это значит, что ты запланировала с ней что-то, не сказав об этом мне? – бросает вызов Костиа. – Это означает, что ты болтаешься с ней когда… что? Когда ты говоришь мне, что чертовски занята на работе, чтобы возвращаться домой?

– Я не болталась с ней.

Голос Костии превратился в рыдания, когда она бросает телефон Лексы на кровать и говорит:

– Этот грёбанный подмигивающий смайлик говорит о другом.

– Я клянусь, я с ней не была, – сказала Лекса, горло снова напряглось. Она садится на Кровать, и Костиа сразу отодвигается от неё. – Не была, – она не знает, что делать с руками, с телом. Она не может коснуться Костии, не может обнять её, так что она просто обвивает руки вокруг колен в надежде, что так она сохранит стойкость. – Мы просто столкнулись друг с другом в супермаркете. Она предложила поужинать на выходных как друзья, и я согласилась. Только и всего.

– Тогда зачем держала это в секрете?

– Это случилось только сегодня, – прохрипела Лекса. Слёзы стоят в глазах, когда она смотрит, как Костиа свернулась, колени прижала к груди, щёки в полосах от слёз, несмотря на гнев. – Я собиралась сказать тебе, – слова тяжелы, словно ложь, о которой знает Лекса.