Текст книги "Lover In Low Light (СИ)"

Автор книги: Chrmdpoet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)



========== Глава 1: Это не то, чем было раньше. Часть 1. ==========

– Ты должна выглядеть красиво.

– Ты должна поспать.

– Ты плачешь.

– Я ухожу.

– Я знаю.

– Мы уверены, что это то, чего мы хотим?

– Думаю, это то, что мы должны сделать. В этом и есть смысл, не так ли?

– Ничто никогда не имело смысла до тебя.

– Когда ты меня встретила, у тебя была медаль выступающего с прощальной речью выпускника, свисающая с твоего зеркала заднего обзора, и стипендия, так что некоторые вещи, должно быть, имели смысл.

– Я пытаюсь выразить свои чувства.

– Я пытаюсь не развалиться.

***

Кларк, моргая, проснулась. Её шея затекла, а голова разрывалась. Она вытирает глаза и чувствует на них влагу. Должно быть, плакала во сне. Освобождая прерывистое дыхание, она осмотрелась вокруг.

Осознав, что всё ещё в кровати, девушка со вздохом облегчения ложится обратно.

Схватив пушистый халат с крючка на двери ванной, она натягивает его на пижамные штаны и футболку, а затем проходит через лофт на кухню. Мягкий стон выходит из ее горла, когда она варит кофе в турке и чувствует аромат, и как только она положила несколько чайных ложек сахара, Кларк несет кофе в дальнюю сторону чердака. Она знает, что больше не сможет заснуть.

В студию можно войти через большую задвижную металлическую дверь. Комнату Кларк запирает, и ключ есть только у неё. Она берёт свой брелок с полки около двери и выбирает маленький серебряный ключ. Как только дверь открывается, она двигает ее и вдыхает запах краски, масла и древесного угля. Вот он, комфорт, в отличие от всего другого.

Мечта или, скорее, воспоминание, всё ещё свежо в её голове, подрагивая в уголках сознания, и только карандаш или кисть способны воссоздать то, что Кларк держит в себе, но должна выпустить на волю.

Она провела рукой по светлым волосам и собрала в неаккуратный узел на затылке, закрепив её одной из двух резинок, которые носила на левом запястии. Как только её лицу ничего не мешает, она садится на табурет перед чистым холстом и тянется к кисти.

Все её чёрно-белые мазки смешиваются в серые оттенки – округлые голые бёдра, тени на согнутой спине, маленькие выпуклости упругих грудей, острые углы лопаток; каскадом спадают спутанные волосы после сна. Иногда она всё ещё может чувствовать призраки тех завитков между её пальцами. Тонкий жёлтый луч, проглядывающий через большие обшитые панелями окна туда, куда нажимают кончики пальцев и туманы дыхания, – единственные прикосновения цвета.

Звук хрустящих суставов напротив металлической двери возвращает Кларк к реальности. Она быстро вытирает щёки и случайно пачкает их краской. Кларк соскальзывает с табуретки и продвигается к двери. Она открывает её буквально на ширину ноги и, протиснувшись, закрывает за собой. Никто не видел это помещение годами, в отличие от её спальни.

– Привет, – она вздохнула, посмотрев на большие часы на дальней стене. 4:15. Она была там несколько часов.

– Привет, – прохрипел Финн. Его голос ещё не отошёл от сна. Он притягивает её и обнимает за талию, но Кларк не может сейчас поддаться. Не сейчас. Сейчас картина слишком ярка в её голове. Усмехнувшись, он вытирает серую полосу со щеки девушки. – Опять вдохновение среди ночи?

– Ага, – сказала она. – Извини.

– Да нет, всё нормально, – ответил он ей, потирая глаз и зевая. Он поцеловал девушку в чистую щеку. Его волосы выросли достаточно, чтобы закреплять их в маленький хвостик, а усы щекотали Кларк, когда он касался её. Девушка делает всё возможное, чтобы не отступить от чувств, от него. Она до сих пор поглощена воспоминаниями, всё ещё танцующими в её разуме, и ничто в этом моменте не кажется верным.

– Хорошо, – Кларк кивает и сжимает предплечье парня, – спокойной ночи.

– Спокойной, Принцесса.

Когда он ушёл обратно в постель, Кларк быстро протиснулась в свою студию и закрыла за собой дверь. Обхватив ладонью рот, она закрывает глаза и тяжело засасывает воздух, чтобы остановить внезапный поток слёз, вызванных страхом.

Но слёзы всё равно стекают по щекам.

***

– Каково это, вернуться?

Лекса вздохнула, гуляя по тротуару города, рука её девушки перекинута через плечо Лексы.

– Сюрреалистично, – говорит она, склонив подбородок немного вниз, чтобы защититься от потока холодного воздуха. – Прошло много времени.

– Пять лет, да?

– Да, – Лекса смотрит на старый книжный магазин, который она когда-то посещала и мотает головой. Это двоякое чувство: старое и новое, это место, словно навык, который она изучила, но забыла. Навык быстро вернулся к ней, но уже не был таким, как раньше.

– Это приятно, не так ли? Вернуться обратно?

– Холодно.

Костиа испустила мягкий смешок и плотнее прижала Лексу.

– Да, это точно.

Они свернули в следующий квартал за углом, и знакомый запах донёсся до них. Желудок Лексы болезненно сжимается.

– Воу, – сказала Костиа. – Что-то невероятно пахнет.

– “Пэппи”, – вздохнула Лекса, и Костиа посмотрела на неё.

– Что?

– Впереди есть пиццерия, – сказала ей Лекса. – “Пирожки Пэппи”.

– Ты там была?

Лекса кивнула и на мгновение закрыла глаза, слыша смех в своей голове.

– Лекса, клянусь богу, если ты нальёшь острый соус в мою пиццу, ты будешь спать на диване неделю.

– Через десять минут ты окажешься на диване рядом со мной.

– Во мне есть настойчивость, женщина. Я могу показать это.

– Показать свой путь сквозь тени и оказаться со мной на диване, ты имеешь в виду.

– Увидишь. Налей острого соуса. Давай. Попробуй. Ты увидишь.

– Лекса?

Костиа щёлкала пальцами перед Лексой. Глаза открылись – блестящие и яркие, словно полдень, – и Лекса понимает, что они перестали идти.

– Что? – выпаливает она. Брови Костии поднимаются, но она не сомневается в том, где витает Лекса. Она не подвергает сомнению тот факт, что трещина, через которую прорывается звук, находит путь к голосу Лексы, и она возвращается. Иногда такое случается с Лексой. Она просто уходит в себя, и когда она возвращается, то никогда не хочет говорить о том, где побывала.

– Извини, Кос. Что ты говорила?

Костиа одарила её нежной улыбкой:

– Всё нормально. Я спросила, хорошее ли это местечко?

– “У Пэппи”?

Когда Костиа кивнула, желудок Лексы снова сжался. Она любит это место, любила это место, и она до сих пор не пробовала пиццы, вкуснее, чем у Пэппи. Лекса ежедневно хотела поесть такую пиццу после того, как уехала из города. Но существует только один «У Пэппи». Лекса думала, что сейчас она способна на убийство ради кусочка, но когда открыла рот, всё, что вышло, это:

– Нет.

Костиа нахмурилась.

– Серьёзно? А пахнет здорово.

– Да, – Лекса прокашлялась, пытаясь проглотить глыбу, застрявшую в горле. – Ну, я никогда особо не любила это место. Соус… слишком густой.

Соус идеально подходит. Он сливочный, не калорийный и идеально сбалансирован.

Воспоминания об этом месте? Они слишком массивны, слишком тяжелы. Они вызывают горький привкус на её языке.

Лекса не готова зайти в эту дверь. Она не готова разделить «У Пэппи» с кем-то новым, с кем-то ещё. Она не знает, сможет ли когда-нибудь.

***

– Иисусе, это тяжело, – Рэйвен ворчит, устанавливая финальный холст в раму. Несколько пузырьков защитной обёртки трещат под её пальцами. После того, как холст водворён на место, она вытерла потные руки о свои заляпанные жиром штаны карго цвета хаки и использует низ светло-коричневой майки, чтобы вытереть лоб. Она стянула и бросила свою рубашку, а после положила работу в упаковку. – Это самая большая работа, которую ты проделала как минимум за последний год.

– Знаю, – сказала Кларк. – Я чуть не свалилась, пока везла её из студии.

– Ты же знаешь, что могла оставить её там? – бровь Рэйвен выгнулась. – Именно для этого у меня есть инструменты и машины. Это позволяет передвигать вещи, которые могут сломать тебе позвоночник.

Кларк использовала заднюю часть рукава, чтобы вытереть лоб, и направила на Рэйвен резкий взгляд, как и всегда, когда подруга пытается выпытать у неё местонахождение студии.

– Ага, ага, – хихикнула Рэйвен. – Я знаю. Никому нельзя в твою супер-секретную студию. Я начинаю думать, что ты прячешь там тела.

– Только на полотнах, – засмеялась Кларк, и Рэйвен резко вздохнула:

– Прибивать тела на полотна? Это ещё более мерзко и извращённо, чем я думала!

– Ты нелепа.

– Знаю, – она подтолкнула раму пальцем ноги. – Так что это за часть?

Кларк уставилась на большой прикрытый холст в течение долгого времени, прежде чем вздохнула и сказала:

– Никакая.

– Тебе может понадобиться много времени, чтобы продать гигантский холст без какого-то изображения, – Рэйвен засмеялась и добавила: – Ты же знаешь, что я тот, кто всё строит и размещает все части, да? Я увижу это, Кларк, так что ты можешь сказать мне. Где скрывается главное шоу?

Кларк прикусила губу и пробормотала:

– Это – главная центральная часть.

– Серьёзно? – глаза Рэйвен увеличились. – Это – центр? Та часть, для которой ты попросила меня сделать витрину «для дополнительной защиты»? Это она? Та часть, которую ты назвала просто «никакая»?

Кларк не могла ничего сказать и просто смотрела в пол своего лофта, задирая носок ботинка против бетона. Она услышала, как Рэйвен испустила тяжёлый вздох.

– Ой, чувак… – тихо произносит Рэйвен. Кларк может слышать это в её голосе. Она знает.

Когда руки Рэйвен сошлись на ней в нежном объятии, Кларк ответила на нежность и положила голову на костлявое плечо. Это до сих пор успокаивало, несмотря на то, что было неудобно.

– Прошло уже какое-то время с тех пор, как ты её рисовала, – прошептала Рэйвен, и Кларк кивнула.

– Ага, – сказала она, пытаясь не думать о бесчисленном количестве полотен и бумажных рисунков в своей студии, о существовании которых никто не знает. – Так и было.

– Финн видел это?

– Нет. Что изменится, если увидит?

Рэйвен пожимает плечами и тихо смеётся:

– Он может задаться вопросом, почему ты рисуешь какую-то чику вместо него.

– Он знает, что женская фигура – моя специальность, – сказала Кларк, подтягивая Рэйвен к маленькому дивану с матрацем. Она бежит стремглав и плашмя падает как на кровать. Они обе проползают по дивану и меряют взглядом граффити, к которому он прижат. – Это практически единственное граффити, которое я когда-либо рисовала. У тебя есть четыре части моего обнажённого силуэта в квартире.

– Это правда, – Рэйвен усмехается и кладёт руку под шею Кларк. Их головы соприкасаются. – Они хороши.

– Может, я должна остановиться, – хихикнула Кларк. – Вернусь к пейзажам.

– Или к голым чувакам.

Они посмотрели друг на друга, засмеялись и хором сказали:

– Не-а.

Кларк лишь однажды попыталась нарисовать нагого мужчину, и это не вышло. По какой-то причине она не могла изобразить грацию, элегантность и соблазнительность мужского тела так, как она освоила это с женской натурой. Изображение женщины в рисовании и живописи всегда было её страстью, и она стала известной художницей в этой области.

Рэйвен указала на зелёную каплю на стене:

– Ты должна делать что-то вроде этого, – сказала она, и Кларк закатила глаза, тыкая девушку. – Что? Ты не думаешь, что твои покупатели предпочли бы зелёных маленьких человечков?

Когда Кларк снова закатила глаза, Рэйвен засмеялась и сжала её плечо:

– Я не могу поверить, что ты никогда не закрасишь это.

– Можешь.

– Ага, могу, – вздохнула Рэйвен. – Этот мелкий засранец останется здесь навсегда, так ведь? Вечно исследуя тарелку с печеньем, чтобы весь мир мог видеть.

Кларк засмеялась и вытерла слёзы, собирающиеся в уголках её глаз.

***

– Это оно.

Её рука стирает пыль со старой кухонной столешницы. Она смотрит на огромную комнату лофта, являющуюся спальней. Она скрыта за старой раздвижной дверью в стиле сарая. Также там была единственная, полностью оборудованная ванная комната.

– Здесь граффити на стене.

Смех срывается с изогнувшихся в улыбке губ, когда Кларк отталкивается от столешницы и обвивает руками стройную талию:

– Оно самое.

– Я повторяю: здесь граффити на стене.

– Ага, парень, играющий на золотом саксофоне с фиолетовыми нотами, выплывающими из него, – Кларк указывает на красочные картины, а рука до сих пор покоится на талии любимой.– Круто?

Длинные волосы щекочут её щеку и шею, такие знакомые и родные. Кларк вдыхает аромат своей девушки. Её не волнует, что владелец стоит неподалёку и тихо наблюдает. Они никогда не могли не касаться друг друга долгое время.

Её девушка прислоняется к её груди и указывает на зелёный шарик краски, размазанный на противоположной от музыканта стене.

– И инопланетянин, исследующий миску с печеньем.

Кларк разражается громким взрывом хохота:

– Не думаю, что это именно то.

– Что ещё это может быть?

– Буквально всё, кроме этого, – Кларк вновь вдыхает запах густых волос и целует тонкую шею.

– А что, если это именно то, что есть?

– Тогда я должна быть честна, детка… Я хочу этот лофт ещё больше.

– Это выглядит как фраза «звучит дерьмово, получай, мерзавец» под окном.

– Это хороший урок.

– Они практически по буквам это диктуют: «м-е-р-з-а-в-е-ц», Кларк. Мерзавец.

– Это личность, – она сильнее сжимает талию своей любимой, и с губ обеих срываются вздохи.

– Лофт нуждается в работе.

– Мы можем сделать это. Мы можем поработать над ним. Вместе. Это то самое.

– Ты уверена?

– Уверена. Я хорошо понимаю такие вещи. Я знала, что ты та самая, помнишь?

Её девушка закатила глаза и улыбнулась, сжав руку Кларк:

– Хорошо. Это то самое.

Усмехнувшись, Кларк поворачивается и неумело кружит девушку вокруг себя и, не отрываясь друг от друга, девушки смотрят на владельца:

– Мы берём.

Комментарий к Глава 1: Это не то, чем было раньше. Часть 1.

Так, ребята, главы большие, так что если буду переводить – то, наверное, буду делить на 3-5 частей, чтобы поскорее выпускать и чуть меньше пыхтеть.

Обязательно напишите, стоит ли продолжать перевод. А то вдруг я буду переводить, а оно никому и не надо вовсе) Жду)

========== Глава 1: Это не то, чем было раньше. Часть 2. ==========

– Ты должна показать мне, где ты жила, когда училась в колледже, – кричала Костиа из кухни, где она распаковывала посуду, чтобы сложить в застеклённые шкафчики. – Почему я раньше об этом не подумала?

Лекса качает головой, пользуясь тем, что девушка её не видит.

– Это на другой стороне города, – ворчит она, двигая диван немного назад с того места, где грузчики его поставили. Когда он коснулся стены, Лекса вздохнула и уселась. – Это будет долгая прогулка, да и в любом случае то место никогда не было впечатляющим.

– Так ты не жила в кампусе?

– Только первый год колледжа, – ответила Лекса, запрокинув голову на спинку дивана и закрывая глаза. Они распаковывали вещи весь день, и брюнетка вымоталась. – Я переехала в лофт летом перед вторым курсом.

– О, я люблю эти старые городские лофты! – внезапный звук чего-то разбивающегося из кухни, и Лекса собирается вскочить на ноги, когда Костиа кричит ей снова. – Всё нормально! Я в порядке! Это была просто кофейная кружка.

Лекса застыла, её сердце неимоверно забилось в груди:

– Какая кружка? – отозвалась она.

Она услышала, как Костиа громко стонет перед тем, как сказать:

– Та, которую мы купили, гуляя по старинной аллее, когда ездили к моим родителям, – Костиа любит всё старинное. На то, чтобы привыкнуть к этому, Лексе понадобилось некоторое время, учитывая то, что сама девушка предпочитала всё гораздо более современное. – Та, на которой фотография девочки.

Тихий вздох облегчения оставляет губы Лексы. Она устраивается на диване, закрывает снова глаза и пытается заставить сердце успокоиться, затем, прокашлявшись, говорит:

– Мне жаль, Кос.

– Всё нормально, – ответила Костиа. – Ты знаешь, какая я неуклюжая. Я, наверное, могу найти другую онлайн. Всё-таки о чём там мы говорили? О, да, твой лофт! Там была выставленная система труб и бетонные полы? Ты знаешь, как я люблю это.

Лекса помнит выставленную систему труб и воздуховодов. Лофт был внутри какого-то старого завода, который переоборудовали под аренду помещений. Хозяин не сильно усердствовал, заботясь о квартирах. Они были дешёвые, и это имело большое значение. Однако потребовалось несколько дней работы прежде, чем Лекса, сочтя помещение безопасным и спасённым от микробов, смогла там есть и спать.

– Это была… личность, – ответила она.

Она услышала, как мягкий и приятный смех Костии раздаётся из кухни:

– Ты говоришь так, будто это плохо.

– Нет, – Лекса вздохнула и провела рукой по своим волосам, несколько пальцев запутались, и ей пришлось потянуть, позволяя шее остыть. – Это было идеально для на… – она начинает задыхаться, и глаза распахиваются. Лекса быстро начинает кашлять на полуслове, прочищая горло, чтобы прикрыть свою ошибку. – Это было идеально для меня на время.

– Уверена, это было удивительно.

Лекса живо представила себе лофт, пытаясь пройти по каждому дюйму, словно в виртуальном туре. Раньше она часто так делала. Особенно в течение нескольких месяцев после того, как уехала. Это было словно вчера, однако Лекса не могла вспомнить, когда они заехали. Брюнетка никогда не забиралась в эти воспоминания, пока светлые волосы и голубые глаза не предстали перед ней. Это кажется единственно верным, даже если и неправильно. Это место всегда было их.

Даже сейчас она делает пять воображаемых шагов через дверь. Кухня справа от неё, длинный, красочный коридор – слева. Фантомы рук, обнимающих её талию, уже не ощущаются. Лекса открыла глаза, убив все картинки, но не чувства. Её грудь вздымается, горло пересохло. Она кладёт руку на глаза и тихо, прерывисто дышит:

– Там было граффити на стене.

– Чёрт подери, – засмеялась Костиа, – нам надо туда сходить.

– Это то, о чём я тоже сначала думала, – Лекса благодарна, что Костиа в другой комнате. Та не видит, как в улыбке изгибаются губы девушки и как её бёдра сжимаются, когда девушка произносит: – Наверное, я это переросла.

***

Лекса прижимает спину своей любимой к прохладной бетонной стене. Пальцы быстро входят и выходят, всё громче и влажнее от каждого толчка.

– Я продумала все способы, которыми буду трахать тебя, и ни в одном я даже не предполагала, что буду делать это напротив хреново намалёванного изображения инопланетянина, исследующего миску с печеньями.

– Первый раз для всего, – сдавленный выдох в её плечо. Светлые волосы трутся о челюсть.

– Он пялится на меня.

– Тогда смотри на меня.

Лекса чувствует, как зубы погружаются в её плечо, ногти дерут голую спину. Чувствует, как её девушка плотно сжимает ногу вокруг её талии. Лоб морщится, глаза смотрят в стену, однако рука ничуть не замедляется, работая между дрожащими бёдрами.

– Он уставился на меня, исследуя миску с печеньями.

– И ты смотришь на него, пока исследуешь… мм, мою миску с печеньями. Теперь уже ему неловко.

– Это рисунок. Он не испытывает эмоций.

Резкий вздох слышится под ухом, когда её девушка насаживается сильнее, как раз когда Лекса делает резкий толчок, погружая пальцы глубже, чем когда-либо.

– Блядь, – стонет её девушка. – Меньше разговоров, больше исследований.

Лекса смеётся в её губы:

– Я люблю тебя.

***

– Здесь нет таблички с названием к этой работе, Кларк.

Кларк и Рэйвен, работая над подъёмом заключительной части вертикальной коллекции на стену, поворачиваются на слова, и Кларк застывает, когда видит, на какую часть указывает Финн. Гигантский холст, заключённый в стекло, расположен в центре главной галереи, и прозрачный пластиковый плакат рядом с ним пуст. Финн мельком смотрит на таблички в его руках и перетасовывает их, в то время как Кларк пытается вернуть себе дар речи.

– Уверен, я брал все таблички, – сказал он, листая их. Он попросился помочь установить на выходных композицию, и Кларк дала ему несколько простых заданий, поскольку Финн не был знаком с искусством или с планировкой галереи, которая всё время менялась, когда Кларк придумывала какую-то новую выставку. Это была одна из причин, почему она купила это место. Его так легко преобразовывать.

– На информационном табло картина отмечена как четырнадцатый номер, но таблички с таким номером не хватает. Ты делала?

До того, как Кларк смогла что-то сказать, Финн поднял взгляд на огромный холст без названия и сказал:

– Воу. Он огромный. Это то, что ты делала, когда уходила из постели весь месяц?

Горло Кларк слишком пересохло, чтобы что-то произносить, так что она просто кивнула, и Финн улыбнулся.

– Это девочка горяча, – он подошёл немного ближе к стеклянному корпусу. – Эти окна похожи на те, что установлены в твоём лофте, – он засмеялся, указывая жёлтый цвет в картине. – Есть даже сияющий уличный фонарь, раздражающих всех и вся.

– Эм.

– Табличка с названием – моя вина, – сказала Рэйвен, резко и быстро спускаясь с лестницы, пытаясь балансировать. – Должно быть, я уронила её или ещё что, когда выходила из магазина. Она, наверное, валяется где-то на полу у принтера или даже всё ещё на лотке. Я напечатаю новую ночью и принесу завтра перед открытием.

Финн кивнул:

– Хорошо, – он перевёл взгляд с Рэйвен на Кларк. – Я закончу с оставшейся частью, а потом мне надо идти, детка. Я встречаюсь с парнями вечером, чтобы выпить, помнишь?

Кларк облизнула губы, и, убеждая себя действовать, проходит через комнату, чтобы забрать таблички у её парня.

– Вообще-то, Рэйвен и я можем сами справиться с оставшейся частью. Если хочешь, можешь идти. Знаю, ты хочешь принять душ до того, как пойти к парням.

– Уверена?

– Конечно, – сказала Кларк, и она наклонилась вперёд, чтобы поцеловать его в щёку. – Иди. Увидимся утром.

– Давай считать это поздним утром, – Финн захихикал. – Ты же знаешь, я всегда заканчиваю наши посиделки немного позже, чем планирую. Я буду там часов до одиннадцати.

– Хорошо, – кивнула Кларк. – Будь осторожен.

– Как всегда, – сказал он ей, и, подмигнув, быстро поцеловал её в губы. Он попрощался с Рэйвен и ушёл из галереи.

Когда он ушёл, Кларк вздохнула и опустила плечи. Она смотрит вниз на таблички в её руках. Рэйвен выдаёт длинный и низкий свист и пересекает комнату, чтобы встать перед огромным холстом в центре.

– Это было неловко.

– Ага, – сказала Кларк единственное слово, от которого такая тяжесть во рту, что она должна либо сглотнуть, либо прокашляться.

Они долго стояли вместе, глядя на картину, и Кларк наконец-то прошептала:

– Тебе нравится?

– Думаю, это невероятно, – говорит Рэйвен, даже не раздумывая, словно она впервые видит этот отрывок. Она наклоняется и подталкивает Кларк локтём: – Плавность линий и то, как ты работала со светом… Я имею в виду, это прекрасно. Думаю, я видела чуть больше её тела, чего не должно было быть, – она засмеялась, пытаясь развеять обстановку, и Кларк издала мягкий смешок в ответ.

Тишина вновь охватила зал; как и в прошлый раз, она просачивалась в щели под дверями, через отверстия в вентиляционных решётках, пожирая каждую унцию их “здесь и сейчас”. Рэйвен прошептала:

– Это как бы преследует.

Закрыв глаза, Кларк кивнула:

– Ты даже не представляешь.

Она почувствовала, как руки Рэйвен обвили её, сжимаясь.

– Ты всегда лучше всего рисовала её.

Кларк прильнула к Рэйвен в объятии и прошептала:

– Иногда я задаюсь вопросом, смогу ли я перестать чувствовать это.

– Что, «это»?

– То, что я прожила всю свою жизнь за четыре года, пока мы были с ней, и сейчас я просто убиваю время.

– До чего?

– До того, как я умру, – Кларк смеётся, вытирая слёзы с глаз. – Я не знаю. Иногда я просто чувствую, что всё хорошее находится уже позади меня. И я люблю Финна. Люблю. Но я не думаю, что это хоть как-то схоже, понимаешь? Я знаю, это не то.

– Движение вперёд не даётся легко, – ответила ей Рэйвен, и Кларк застонала.

– И тем не менее, это так, Рэйвен, – сказала она. – Это было пять лет назад. Это дольше, чем мы были вместе. То есть, не намного, но всё равно. Я всё ещё не могу двигаться дальше.

Рэйвен вздохнула и отпустила Кларк на время, пока сходила за двумя пуфиками, которые они держат в галерее, чтобы отдыхать на них во время перерывов. Она шлёпнула их на пол перед огромным холстом и мягко подтолкнула Кларк в сторону одного из них, а сама завалилась на другой. С силой проведя рукой сверху вниз по лицу, Рэйвен тяжело вздохнула.

– Тебе понадобились годы, чтобы хотя бы начать с кем-то встречаться. Дай себе время. Маленькими шажочками. Ты придёшь к этому.

– Я с Финном уже восемь месяцев, – сказала Кларк, – и я не люблю его так, как любила её.

Рэйвен пододвинулась на бинбэге так, чтобы взглядом встретиться с лучшей подругой, и сказала:

– Слушай, Кларк, ты знаешь, я ненавижу всю эту эмоциональную чепуху, но я могу сказать, что ты сейчас выбита из колеи, так что я собираюсь сейчас стать глупой и драматичной на секунду, ладно?

Кларк закатила поблёскивающие от влаги глаза, и Рэйвен тихо засмеялась, взяв руку Кларк и сжав её.

– Хорошо, – пробормотала Кларк, – становись драматичной.

– Я видела вас вместе, помнишь? – сказала Рэйвен. Кларк не может заставить себя посмотреть на подругу, так что она просто пялится на свои руки, на то, как они скрещиваются на коленях. – Я была в этой эпичной гейской сказке.

– Рэйвен.

– И всё-таки, отмечу, я видела вас двоих вместе, и я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но, Кларк. Ты никогда не полюбишь никого так, как любила её. Такая любовь случается лишь раз в жизни, так что если ты ждёшь, что почувствуешь такое снова, я… я имею в виду, я думаю, тебе придётся ждать вечность.

Тихий гневный вздох испускают губы Кларк, и она запрокидывает голову назад и закрывает глаза.

– Наверное, ты права.

– Конечно, я права.

Они снова погрузились в молчание, и Кларк почти заснула, лёжа на своём бинбэге, в успокаивающем присутствии Рэйвен. Она выпадает из бессознательного созерцания, когда Рэйвен кашляет и спрашивает:

– Так как ты, очевидно, не делала таблички для этой картины, и я знаю, что я не делала, мы должны заняться этим.

Кларк потёрла свои глаза и зевнула:

– Точно, – прошептала она. Её желудок сжимается, когда она смотрит на полотно.

– Как ты хочешь назвать его? – спросила Рэйвен, – Ты же не можешь просто назвать его «Лекса»?

Когда это имя было произнесено, Кларк вздрогнула. Она нервно вздохнула, словно эти два слога каким-то образом выбили из неё весь воздух. Её друзья и семья почти никогда не произносили его, зная, сколько она работала, чтобы отпустить эту боль, надежду, Лексу. Слушать это постоянно – словно получать удар под дых. Она прижала руку к глазам и помотала головой:

– Нет, – пробормотала она. – Я не знаю, – она усиленно моргает под ладонью, пока покалывание в глазах не прекращается. – Я не знаю.

***

Кларк прижимает руку ко рту, подпрыгивая на ватных ногах. Она уставилась на маленькое строение на углу. Знак «Продано» заставляет её сердце бешено биться.

– Я настолько взволнована, что меня может вырвать, – сказала она, упираясь в тёплую грудь, прижимающуюся к ней сзади.

– Пожалуйста, только не это, – хихикала Лекса, твёрже сжимая талию Кларк. Она опёрлась на её плечо подбородком. Девушки стояли на тротуаре, пристально глядя перед собой. Было прохладно, и они дрожали, так как покинули свою квартиру. Кларк не может заставить себя сдвинуться с места, а Лекса – себя.

– Мы снаружи, – сказала Кларк. – Я буду в порядке. Уверена, людей постоянно рвёт на тротуарах.

– А я уверена, что люди, проходящие мимо блевотины, были бы благодарны, если бы другие люди прекратили так делать.

– Они могли бы сделать исключение для смехотворно взволнованного художника-любителя, который только что купил свою первую галерею.

Лекса улыбнулась на плече Кларк и поцеловала ткань её пальто:

– Не думаю, что они его сделают.

– Ты убиваешь весь мой кайф, детка.

– Я в безумном восторге, Кларк.

– Я тоже, – засмеялась Кларк, развернувшись в руках Лексы, чтобы оглянуться на неё и поцеловать в нижнюю часть её челюсти. – Я имею в виду, это полное безумие, она маленькая и нуждается в тонне работы, прежде чем будет готова, но она моя.

Чтобы купить небольшое помещение, она использовала большую часть денег, которые завещал ей отец. Кларк оставила немного для ремонта и покупки художественных принадлежностей. Лекса прошла с ней каждый шаг на её пути с того самого раза, как они увидели в окне знак «Продаётся», и до того, как мать Кларк поджала губы, «потому что там крыса гадит в углу и в одном из окон трещина»; до того мгновения, когда Кларк поставила свою корявенькую подпись на вершине пунктирной линии, и до этого дня, когда она стоит здесь и обнимает любимую, и они обе знают, что это значит: даже если это была самая короткая из предстоящих дорог, Кларк Гриффин, её осилила.

– Это будет идеально, – прошептала Лекса.

– Рэйвен взбесится.

– Рэйвен будет пищать, когда увидит всю работу, которую ей нужно будет выполнить.

– Верно, – сказала Кларк, ухмыляясь, – но сперва она взбесится.

– Возможно, она будет рвать и метать.

– Может, будет. Никогда не узнаешь, – Кларк сжала руку Лексы, дрожа вместе с ней на тротуаре и всё ещё уставившись на маленькое пустое здание. – Ты должна вступить в клуб. Ты будешь единственной, кого не будет рвать от волнения. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя обделённой.

– Меня рвёт морально, – дразнила Лекса, и громко Кларк засмеялась, кружась в её объятиях и обвивая обеими руками шею своей девушки.

– Это сработает, да? – шептала она. Слова выходили из них белым шаром тумана в холодном воздухе. – Я собираюсь стать кем-то.

– Ты уже стала, – Лекса подняла руку в перчатке и убрала несколько непослушных прядей светлых волос за ухо Кларк. – Ты лучшая из всех, кого я знаю, но да, Кларк, ты станешь очень успешной.

– Ты действительно так думаешь?

– Действительно.

========== Глава 1: Это не то, чем было раньше. Часть 3. ==========

Горло Лексы сжимает. Слишком сильно. Ведь она стоит на тротуаре и смотрит на маленькое строение на углу. Сладкие запахи хлебобулочных изделий витают в воздухе, когда дверь со звоном открывается и человек выходит с белым бумажным мешком, на котором виднеется спортивный логотип. Можно прочитать: «Пшеничный Путь». Живот Лексы скручивает, когда она стоит и смотрит через большие окна на людей, которые выстраиваются в очередь у прилавка внутри. Они заказывают выпечку без глютена. На мгновение Лекса думает, что она, возможно, больна.

Она закрывает глаза, пытаясь представить: картины на стенах; смех девушки, устроившейся на ней, пока они лежат на коврике на полу посреди ночи, все перепачканные краской и измотанные; улыбки, не сходившие с их лиц, когда первая картина была продана и восполнить её место не хотелось.

Всё это рассеивается и улетает, словно одуванчик на ветру, когда она открывает глаза вновь. Это исчезло. Всё исчезло.

Она исчезла.

Глотая воздух, Лекса заставляет себя отвернуться от здания, чтобы ноги двигались, чтобы заставить их унести её прочь. Дальше. Как можно дальше.