Текст книги "Похитители любви (ЛП)"

Автор книги: CaptainSlow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Следующее, что он помнил, было то, что он был в горизонтальном положении, ангел склонился над ним, и у него были такие глаза – голубые и взволнованные, но в то же время такие удивительно знакомые. Да, было хорошей идеей прийти сюда, если кто-то мог быстро и профессионально дискорпорировать его эффективно, то это был ангел. Жаль, что самоубийство вызывало у Кроули отвращение, иначе он давно положил бы конец собственным страданиям и уже отчитывался бы перед тем, кто Внизу отвечал за выпуск новой корпорации.

– Хотел попросить об одолжении… – прохрипел Кроули, пытаясь оставаться в сознании достаточно долго, чтобы объяснить ангелу, чего он от него хочет.

– Ш-ш-ш, не говори, ты сделаешь только хуже, – Азирафаэль довольно деловито покачал головой, убирая пряди волос с пылающего лба Кроули.

Из последних сил Кроули закатил глаза.

– Убей меня, – выдохнул он, к сожалению, явно недостаточно решительно, чтобы передать то, что он имел в виду, потому что в следующий момент Азирафаэль ошеломленно уставился на него.

– Что? – спросил он после долгой паузы, глядя на Кроули сверху вниз, словно тот сошел с ума.

– Просто дискорпорируй меня, – вздохнул Кроули, кончая приступом паршивого кашля. – Я не могу заставить себя сделать это, и, похоже, я все равно не в силах себя вылечить, и я не хочу провести еще несколько дней, медленно умирая. Будь милосерден, ангел, это входит в твои должностные обязанности.

Эта тирада утомила его еще больше, потолок закружился над ним в тошнотворной карусели, так что Кроули зажмурился, желая, чтобы Азирафаэль не был таким придурком.

– Убивать кого бы то ни было, конечно, не входит в мои должностные обязанности…

– О, ты, кажется, был другого мнения в самом начале, и с этим не было никаких проблем… – Кроули попытался фыркнуть, но в конце концов снова только захрипел.

– Ох, замолчи, – вздохнул Азирафаэль, звуча немного раздраженно, но все же это было смягчено искренней заботой в его голосе. – Но зато не выходит за рамки моей способности исцелять, глупец, когда речь заходит о сверхъестественном существе.

– Черт возьми, ангел, просто уже убей меня…

– Тише, – сказал Азирафаэль гораздо мягче, чем прежде, снова положив руки на щеку Кроули, а затем скользнув вниз по бокам его ноющего горла, осторожно исследуя кончиками пальцев опухшие лимфатические железы.

Кроули закрыл глаза, признавая свое поражение. Тем не менее, поражение не казалось таким уж плохим, потому что в следующий момент упомянутые пальцы ловко расстегнули куртку Кроули, а затем его рубашку, и вот оно, руки Азирафаэля на его груди, прохладные на его разгоряченной голой коже, прикосновение, хотя и самое нежное, как будто послало электрический разряд через тело Кроули. Глаза Кроули распахнулись, когда он почувствовал, как две ладони прижались к его груди с обеих сторон, и последовавший за этим осторожный поток божественной силы обжег его кожу сильнее, чем лихорадка внутри. Подавленный, Кроули услышал, как тихо он заскулил.

– Ш-ш-ш, – успокаивающе прошептал Азирафаэль, быстро взглянув на широко раскрытые глаза Кроули. – Может быть больно, если я вливаю в тебя слишком много, так что я просто буду действовать потихоньку, хорошо?

– Мфпх, – сказал Кроули, не в силах отвести глаз от вида безупречных ангельских рук Азирафаэля на своей обнаженной груди. Он не был уверен, что это не поднимает температуру его тела еще больше, чем она уже была.

Ангельское исцеление действительно причиняло боль, если применялось слишком небрежно, скорее всего, вызывало больший шок и приводило к большему ущербу, чем того стоило, но Азирафаэль был достаточно опытен в этом, по крайней мере, в том, что касалось исцеления одного определенного демона, поэтому его лечение было просто неприятным. Кроме того, к этому добавлялось ощущение прохлады на лбу и щеках, и Кроули с благодарностью понял, что ангел держит его лицо влажным, чтобы немного снизить жар.

– Что ты делаешь в Лондоне? – спросил тем временем Азирафаэль. – Я думал, что ты отправишься в какое-нибудь приятное, теплое и солнечное место.

Кроули открыл глаза, которые не очень-то ему помогали, они оставивляли ощущение, будто бы он смотрел на все сквозь залитое дождем оконное стекло.

– Я был занят… – он замялся, не желая раскрывать, чем именно занимался в охваченной ужасом столице. – Некоторыми вещами.

– Разве у людей и без твоего вмешательства не хватает проблем? – спросил ангел, не глядя на него, но не без злобы, а просто с любопытством, в то время как его руки продолжали осторожно ощупывать места, которые болели больше всего, приближаясь теперь к паху Кроули. Демону не хотелось выходить на улицу, по крайней мере до тех пор, пока он не потеряет сознание. Язвительные слова ангела сумели отвлечь его от этого, хотя и по какой-то причине более обидной, чем Кроули хотел признать.

– На самом деле я помогал детям сбежать, пока еще не слишком поздно, если ты так хочешь знать, – пробормотал Кроули, не сводя глаз с самого темного верхнего угла комнаты.

Он не особенно гордился этим, он был демоном и спасение осиротевших детей, конечно, не входило в его должностные обязанности, но он ничего не мог с собой поделать. Правда, и Азирафаэль, и он, согласно их договоренности, иногда протягивали руку помощи, когда речь шла о выполнении определенных задач, но это было исключительно для взаимного удобства, одолжение за одолжение. Здесь все было по-другому, и ангел имел полное право выглядеть немного ошарашенным.

Он почувствовал, как руки Азирафаэля остановились, к счастью, не дотянувшись до его паха, и когда он позволил своему взгляду скользнуть обратно к ангелу, тот смотрел на него со странным выражением в своих небесно-голубых глазах. Кроули закрыл глаза, не в силах вынести то, что увидел в них, таких синих и таких божественных. Мгновение спустя рука Азирафаэля снова коснулась его щеки, и Кроули почти бессознательно повернул голову, чтобы уткнуться лицом в приятную прохладу, не в силах сдержать тихий всхлип.

– Я так устал, ангел, – пробормотал он, крепко сжимая веки.

Потолок продолжал кружиться над ним, хотя он не мог видеть его с закрытыми глазами и, таким образом, сделал его еще более больным, чем он уже был. Кроули изо всех сил старался сосредоточиться на том, чтобы не заболеть, и это высасывало из него ту малую энергию, которой он еще, казалось, обладал, а близость Азирафаэля одновременно успокаивала и нервировала его.

– Перестань валять дурака, Кроули, – мягко сказал ангел, его ангел. – Ты не умер, просто заболел, и это поправимо.

Кроули выдавил слабую ироническую улыбку. Он, конечно, не был мертв – не в том смысле, как предполагал ангел. Но он все равно умер. Он любил Азирафаэля, и от этого, конечно, не было никакого спасения. Насколько он понимал сейчас, глядя в небесно-голубые, взволнованные глаза ангела, он, возможно, тоже любил его уже довольно давно. Озарение, почти проклятое прозрение, было таким ясным и таким сильным, что он снова почувствовал тошноту, на этот раз явно не из-за своего состояния. Если бы Ад узнал, инквизиция показалась бы ему еще не придуманным оздоровительным курортом, но пока у него не было никаких намерений сообщать об этом кому-либо, не говоря уже о его начальстве. До поры до времени прохладные, успокаивающие руки Азирафаэля, такие ужасно нежные и осторожные, касались его лба и висков, поэтому он закрыл глаза с тихим вздохом облегчения и позволил своему ангелу позаботиться о себе, успокаивая боль и прогоняя лихорадку.

– Спи, мой дорогой, – услышал он бормотание Азирафаэля, голос которого звучал так близко к уху Кроули, что это было одновременно тревожно и восхитительно. – Скоро ты будешь в полном порядке.

Кроули повернул голову на голос, это действие, казалось, требовало титанических усилий, но оно того стоило, так как кончик его носа слегка коснулся мягких кудрей, которые исчезли мгновение спустя.

Кто-нибудь, помогите мне, – была последняя относительно связная мысль Кроули, прежде чем он погрузился в сон. У него все еще болела грудь, словно на ней стоял чертов ящик из железного дерева, горло горело, в голове стучало, и ему было то холодно, то жарко, но сколько бы божественной силы Азирафаэль ни осмелился влить в него, она уже делала свое дело.

В течение ночи Кроули то и дело просыпался от приступов кашля, настолько сильного, что он едва не задыхался, но каждый раз, когда он согибался пополам, а грудь и живот горели от напряжения, он замечал руки Азирафаэля, крепко державшие его, одна на спине, другая на груди, и струйка небесной магии просачивалась в него маленькими порциями, обжигая, но все равно успокаивая боль в теле. Некоторое время спустя, и он не был уверен, что все это ему не приснилось, он перекатился через кровать, безнадежно запутавшись в одеяле, пока его нос не наткнулся на что-то довольно мягкое, но твердое. Что-то тихонько ахнуло от удивления, но не сдвинулось с места, и Кроули с благодарностью уткнулся лицом в ту часть своего ангела, которая там была. Он почувствовал себя лучше, хотя все еще чувствовал усталость, так что усилие, которое потребовалось, чтобы поднять руку и провести ею по телу Азирафаэля, было огромным. В конце концов, Кроули все-таки удалось это сделать, что оставило его с легким головокружением и запыхавшимся, но все же необъяснимо удобным, рука свободно сжимала одежду ангела. Мгновение спустя он почувствовал, как чья-то рука обхватила его за плечи, а затем что-то легкое, как перышко, коснулось его щеки, мягкое, как пух… глаза Кроули распахнулись, но в темноте он смог различить только какую-то темную ткань прямо перед его лицом и лишь проблеск белого в его периферийном зрении. Однако одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что крыло Азирафаэля прикрывает его, и он понял, что снова Падает без всякой надежды на спасение. Он не был уверен, что способен сделать это вновь, но он мог Падать сколько угодно – он все равно не мог Пасть еще ниже, он уже был Падшим.

Кроули задремал, чувствуя дыхание Азирафаэля на своем лбу, а затем мягкое прикосновение его сухих губ. Это был не поцелуй, он был уверен, не может быть, ангел, скорее всего, проверял, насколько горяча его кожа, но это уже не имело значения – это был еще один гвоздь, который Азирафаэль только что невольно вбил в гроб обороноспособности Кроули.

Он никогда не был так счастлив, что не умер.

Утром рядом с кроватью не было никаких признаков Азирафаэля, хотя его эфирное свечение все еще было ощутимым, исходящим от того, что ощущалось как каждый предмет в комнате. Кроули держался за подушку, уткнувшись в нее лицом, а его рот был открыт и обильно пускал слюни. Она все еще хранила запах ангела, хотя Кроули никогда бы не принял его ни за что другое. Он никогда не знал, приснилось ли ему все это, или Азирафаэль действительно оставался с ним в течение той долгой ночи, но он хранил это воспоминание и хранил его как нечто драгоценное.

***

* «Заклинание» Ник Кейв и плохие семена

========== Глава пятая ==========

Моя рука-убийца зовется З.Л.О.М.,

И носит обручальное кольцо, которое – Д.О.Б.Р.О.

Кольцо – мои терпеливые оковы,

Что усмиряют мятежную кровь.

И трон Милосердия пылает,

И кажется, что голова моя раскалена,

И как-то я надеюсь

Покончить со всеми этими попытками измерить правду.*

©

***

Ближе к рассвету, когда самые темные, холодные и мрачные часы ночи наконец остались позади, дыхание Азирафаэля выровнялось, он погрузился в изнуренный сон, который, как Кроули очень надеялся, будет полностью лишен каких бы то ни было сновидений. Несмотря на отчаянное желание последовать примеру ангела и провалиться в страну забвения, забыв обо всем, что произошло за последние несколько часов, Кроули не спал, он был настороже на случай, если кто-то их найдет, и напряженно думал о том, что они могут сделать дальше, если никто этого не сделает. Он не раз проклинал себя за то, что не знал, как помочь Азирафаэлю в нынешних обстоятельствах. Его воспоминания о том первом периоде после падения были достаточно ясными – если он специально хотел, чтобы они были ясными, чего он решительно не делал большую часть времени, – но они не предлагали никакого способа справиться ни с кошмарами, ни с ощущением самой черной пустоты, развернувшейся в месте, которое раньше занимали его любовь и свет. Тогда, после Сада, Азирафаэль стал его единственным лекарством и надеждой на спасение и остался им навсегда. Само его присутствие всегда действовало как болеутоляющее, и в последующие годы Кроули не раз ловил себя на мысли, что же бы с ним стало, если бы не ангел в самом начале всего этого.

А теперь он снова прошел полный круг, но рядом не было ангела, чтобы облегчить боль Азирафаэля. Кроули задался вопросом, насколько это плохо для него. Он хотел бы стать тем облегчающим присутствием, которым всегда был для него Азирафаэль. Ему хотелось как-то отогнать эти кошмары. Ему хотелось исцелить одним прикосновением и успокоить одним словом. О, как ему хотелось…

Но исцеление и успокоение были тем, что естественно приходило к небесному уделу, и Кроули больше не был одним из них. Когда-то он был им, но не был полностью уверен, что даже тогда от него было много пользы в плане сострадания. Если бы польза была, то, вероятно, он не свалился бы с края Небес столь глупо.

Поэтому все, что он мог сейчас делать, – это бодрствовать до тех пор, пока первые лучи утреннего солнца не окрасят верхушки деревьев за окном в нежно-розовый цвет. Однако дурные предчувствия Кроули не отступали, и он с горечью удивлялся, как все эти чудесные природные цвета могут быть такими яркими, в то время как глаза его ангела лишены своей врожденной лазурной голубизны. Он не осмеливался позволить себе задремать даже на мгновение – лежа без сна, чувствуя себя испуганным и одиноким в ложном свете зарождающегося утра, ничего не делая, только напряженно думая, его мозг словно застрял на перемотке, различные «Что – будет» и «что – придет» кружились в его голове, как стая голодных волков, рыская вокруг и ожидая, когда он моргнет, чтобы наконец схватить его и поглотить.

Хватка паранойи на нем тоже начала крепнуть. Почему никто до сих пор не пришел за Азирафаэлем – или, возможно, за ними обоими? Убийство его закончилось неудачей, но, эй, он все еще был там, где должен был быть, не в своей квартире в Мэйфейре, а в непосредственной близости, почему никто не мог закончить дело? Это был хороший знак или плохой? Означает ли это, что Ад готовит ловушку? Засада ждет их где-то снаружи? Может, они просто выжидали, пока он ослабит бдительность, и потом уже хотели напасть? Была ли это тщательно спланированная кампания или просто злонамеренная попытка мести? Или, может быть, этот парень с ведром святой воды и благословенным кинжалом вовсе не был чьим-то агентом? Кроули хотел верить в это, как ни в что другое, но это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Ад не был известен своей особой милостью, и Небеса были столь же порочны, когда обращали на это внимание. Таким образом, напрашивался простой вывод: и Азирафаэль, и он были серьезно чокнутыми.

Другой вопрос, однако, заключался в том, есть ли смысл оставаться здесь и ждать, когда это произойдет. Или они могли бы убежать? Было ли у них еще время, чтобы сбежать, или они уже потратили слишком много? Или они могли бы остаться там, где были, и, возможно, дать им всем – кем бы и чем бы они ни были – хороший бой? Просто назло, просто ради того, чтобы захлопнуть метафорическую дверь, когда они оба вышли навсегда.

Однако первый вариант все еще казался меньшим злом. Кроули подозревал, что, если дело дойдет до драки, они всегда смогут сделать свой последний и, возможно, не очень героический выпад, но если у них будет хоть малейший шанс избежать его – каким бы микроскопическим он ни был, – то разумнее будет попытаться сделать это. На самом деле он не верил в существование такого шанса – когда-то им повезло, еще тогда, с этим проклятым Апокалипсисом, но он сомневался, что в этом мире было достаточно удачи, чтобы вытащить их из передряги и на этот раз.

И все же он подозревал, что они лишены права выбора. В бегстве не могло быть больше вреда, чем в том, чтобы оставаться здесь и ждать, пока кто-нибудь придет за ними, так что, в конечном счете, терять было нечего. Ну, кроме их почти бессмертных жизней, конечно, но потерять их вместе, возможно, было бы немного лучше, чем все, что Ад или Небеса могли придумать, чтобы наказать их за… ну, было много вещей, в которых они могли быть обвинены, если бы Небеса или Ад хотели мести.

Значит, так оно и было, решил Кроули, и они старались держаться как можно меньше. Ад, вероятно, мог бы отследить их – хотя он понятия не имел о состоянии навигационных устройств на Небесах, – но им все равно потребуется время, учитывая их плохое владение современными технологиями, если им с Азирафаэлем удастся уйти из-под радаров. С технологической точки зрения Нижние все еще пребывали в Темных веках, и впервые за все время своего существования Кроули почувствовал искреннюю благодарность за то, что все его попытки убедить их в том, что человечество придумало немало вещей, достойных воплощения, с треском провалились.

Но даже принимая во внимание плачевное состояние технологий, которыми обладали их бывшие сотрудники, им лучше бы поскорее отправиться в путь.

Позже, когда Азирафаэль проснулся, бледный, но несколько более спокойный, чем накануне вечером, он согласился, что оставаться в Англии и просто ждать кого-то – кого угодно – бессмысленно. Бегство, конечно, может оказаться столь же бесполезным – в конце концов, Ад или Рай, если уж на то пошло, или они оба, что было бы вдвое хуже, не должны были бы испытывать особых проблем, обнаруживая двух меньших демонов в бегах, но таким образом они могли бы выиграть себе немного времени.

Драгоценная малость, но даже малость лучше, чем ничего, размышлял Кроули, запирая свой Бентли в встроенном гараже в своем многоквартирном доме, возвращаясь в Мэйфейр в последний раз перед отъездом. Отвернувшись от двери гаража и глядя на мир, который вдруг показался ему враждебным и непредсказуемым, он бы хотел разбить свое сердце, если бы оно уже не было разбито вдребезги падением Азирафаэля прошлой ночью. Сам ангел держался чуть поодаль, видимо, давая ему возможность побыть наедине со своим любимым автомобилем, и во второй раз за все время их совместного существования Кроули почувствовал, что прощается с ним навсегда.

Первый самолет вернулся, когда он наконец опустился на потрескавшийся асфальт нижней авиабазы Тэдфилд в обугленной куче железа и жженой резины. Кроули и представить себе не мог, что у него будет шанс увидеть его снова, безукоризненно целым и сияющим, но, честно говоря, тогда он не верил, что доживет до следующего утра, не говоря уже о чем-то другом. Тогда, однако, одиннадцатилетний антихрист сумел все исправить. Кроули всерьез сомневался, что Адам Янг, на двадцать два года старше, чем был тогда, захочет спасти их жалкие задницы и в этот раз. В конце концов, это уже не было вопросом жизни и смерти всей Вселенной. Это было всего лишь вопросом жизни и смерти двух ее ничтожных пешек, и в великой схеме вещей ни один из них не имел большого значения.

Конечно, они могли бы сесть за руль Бентли. Кроули абсолютно не сомневался, что они могут объездить на ней весь мир, учитывая достаточную силу воли и простые настройки с вопросом реальности. Что, в конечном счете, и было проблемой. Если бы им пришлось бежать, то меньше всего им хотелось связываться с реальностью, чтобы не размахивать огромным метафорическим Красным флагом, не жечь повсюду сигнальные костры и не вопить во все горло, чтобы всем стало известно их местонахождение. Таким тривиальным человеческим способом это было, и в итоге, они начали с такси, которое впоследствии доставило их в автосалон.

От просмотра списка возможных заменителей Бентли Кроули затошнило. Были машины, которые наверняка в мгновение ока превратятся в ржавые баки, были действительно плохие машины, были разумные машины, были роскошные машины, было даже несколько хороших, но как бы хороши они ни были, они были далеко не рядом с его Бентли. Нет, такие машины давно вышли из производства. Раньше у них было то, чего безнадежно не хватало современным моделям, – у них были души, и теперь эти души были заменены пластиком и углеродным волокном, они были дорогими, легкими, прочными и решительно бездушными.

– Твой выбор, ангел, – Кроули нахмурился, испустил довольно унылый вздох и покачал головой, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. – Для меня они все выглядят одинаково хреново.

– Но я не вожу машину, мой дорогой, – спокойно заметил Азирафаэль.

Он выглядел бледным, усталым и потерянным среди сверкающих новых машин, все еще одетый в теперь уже довольно помятые брюки, которые он носил накануне, с пятнами крови, предусмотрительно смытыми с них демоном, и одну из собственных белых рубашек Кроули – ту, что была на нем прошлой ночью, невозможно было спасти. На нем не было ни куртки, ни шотландки, что почему-то показывало Азирафаэля в новом, уязвимом свете, в котором Кроули никогда его раньше не видел.

– Тогда выбери ту, которую ты хотел бы научиться водить, – мягко предложил Кроули, положив руку на плечо Азирафаэля и сжав его так нежно, как только мог. – Учитывая наше положение, я думаю, что рано или поздно тебе придется это сделать.

Он все еще чувствовал себя совершенно неадекватно в плане успокоения, и тот факт, что торговец автомобилями, сутулясь сидевший за своим столом чуть поодаль от них, явно бросал на них любопытные взгляды, не помогал ему ни в малейшей степени. В прошлом, еще до того, как весь этот Ад вырвался на свободу, он представлял себе, что как только они вдвоем пересекут эту тонкую грань и превратятся в то, чем они должны были быть с самого начала, любовников, он станет самым самодовольным демоном, демонстрирующим своего ангела любому, кто окажется рядом, упиваясь осознанием того, что его многовековое ожидание наконец подошло к концу. Теперь, когда в этом, наконец, было мало радости, Кроули с внутренним чувством ужаса обнаружил, что Азирафаэль находился совершенно не в том состоянии.

Постепенно, сказал он себе, желая, чтобы его сердце перестало рваться на миллион кусочков каждый раз, когда он смотрел в новые бледные глаза Азирафаэля – количество чистой боли и отчаяния в них было настолько подавляющим, что почти душило его.

Совершенно неожиданно для демона то, что выбрал Азирафаэль, было не потенциальным ржавым ведром на четырех колесах или крошечным гибридным хэтчбеком для домохозяйки, купленным для поездок в магазин за продуктами, а довольно разумным, но прекрасно вписывающимся во все остальное Мерседес Бенц. Он был черным. Немец. Он был – во всяком случае, с точки зрения общественного мнения – удобен и надежен. Он имел систему обогрева передних сидений, климат-контроль и стандартную подвеску и в среднем составлял девятнадцать миль на галлон, и это было тем, о чем им лучше научиться беспокоиться, так как наколдовывание вещей было временно опасно. В целом, машина даже не выглядела слишком плохо. Если бы Кроули был человеком, и если бы он не был вовлечен в почти столетние любовные отношения с Бентли, она могла бы даже показаться ему довольно приятной.

То, что они выбрали в качестве своего первого пункта назначения, вполне предсказуемо, учитывая, что они начали путешествие на машине, и это была Франция. Самолеты, конечно, могли бы сделать путешествие немного менее болезненным, но они требовали паспорта или визы, или случайного чуда убеждения, и оба они согласились, что чем меньше они будут пользоваться магией, тем лучше. В любом случае, началом была Франция.

Им предстояло заново открыть для себя целую Европу, и, честно говоря, прошло уже немало времени с тех пор, как кто-либо из них осмелился покинуть Соединенное Королевство, не говоря уже о том, чтобы устроить себе настоящий отпуск. Время после неудавшегося Апокалипсиса было бы таким же удачным, как и любое другое, для небольшого отдыха, особенно принимая во внимание их вынужденную избыточность, но опять же, он и Азирафаэль были довольно заняты другими вещами, в первую очередь флиртованием друг с другом, чтобы на самом деле развлечься мыслью о поездке куда-нибудь еще, в то время как в Лондоне все казалось совершенно прекрасным.

Они могли бы проехать вдоль Атлантического побережья до Португалии, а там, конечно, была Италия, а потом Австрия и Германия с их чудесными автобанами. Они тоже могли бы сделать небольшой скандинавский крюк. А потом… Россия была большой и разносторонней, и они не были в Японии оскорбительно долго, пренебрегая Азией тоже… оттуда им придется прибегнуть к тому, чтобы действительно сесть на самолет, если они хотят попасть куда-нибудь еще, но до этого момента было еще так долго, что было довольно бесполезно беспокоиться об этом сейчас. Кроули знал, что их путешествие может в буквальном смысле закончиться за следующим углом.

Он вздрогнул, когда рука Азирафаэля мягко сжала его предплечье. Вместо иллюзорных образов скал вокруг Албуфейры, бесконечных автобанов и цветущей сакуры его взгляд снова сосредоточился на дороге.

– Ты ускоряешься, – сказал ангел почти извиняющимся тоном.

Кроули по привычке открыл рот, намереваясь возразить, указать, что Бентли знает, что делает и куда едет, или что Азирафаэль в любом случае оттолкнет с дороги надоедливых пешеходов и других участников дорожного движения…

Потом он закрыл рот. Это была на удивление хорошая машина, но это был не Бентли, да и сам Азирафаэль был не в том состоянии, чтобы следить за пешеходами и прочими опасностями дорожного движения. Кроме того, риск случайной дезорпорации был бы чистым безумием, поскольку это означало бы, что они окажутся не где-нибудь, а в Аду, а Ад был именно тем, от чего они убегали. Демон осторожно снял ногу с педали газа.

– Извини, – пробормотал он вместо этого, потирая рот рукой. – Нужно немного привыкнуть делать это все по-человечески.

– Конечно, – ответил Азирафаэль, на мгновение крепче сжимая предплечье Кроули, прежде чем убрать руку.

Кроули бросил на него косой взгляд. Лицо ангела все еще выглядело слишком бледным и изможденным на его вкус, но оно было все еще принадлежало Азирафаэлю. Как бы ни была велика и необратима перемена, казалось, он уже начал справляться с ней, к лучшему или худшему.

Они ехали молча – радио было выключено, потому что лучше перестраховаться, чем потом жалеть, решил Кроули. Если бы Ад хотел их найти по-настоящему, он мог бы связаться с ними любым способом, конечно, по радио или без радио, но Кроули, само собой, не собирался приглашать их войти в контакт, открыв для них линию связи.

Той ночью они оказались в другом маленьком придорожном мотеле. Само здание было довольно невзрачным и находилось на расстоянии нескольких световых лет от всего шикарного и роскошного, в чем Кроули привык останавливаться, но в настоящее время роскошь была последним, о чем он думал. Чем меньше это заведение походило на то, где Кроули мог бы провести ночь, тем безопаснее для него и Азирафаэля, решил он. Опять же, это решительно не помешало бы ни Небесам, ни Аду найти их, если бы они попытались, но, возможно, это немного усложнило бы их поиски, и это было все, на что Кроули смел надеяться.

Внутри мотель был таким же простым, как и снаружи. Интерьер комнаты, которую они снимали, состоял из довольно простого набора мебели, скорее всего, сделанной ИКЕА, которая была одним из творений Ада, с неизбежным вкладом Кроули в проект. Ему просто нравилось, как люди ругались и спорили, пытаясь понять, как им следует собирать хитрые вещи, носящие непроизносимые названия. Он считал это одной из своих довольно эффективных попыток посеять раздражение в массах, безжалостно предпочитая игнорировать утверждения Азирафаэля о том, что, несмотря на все это, мебель ИКЕА была доступной и надежной, и не все так сложно собрать, как кто-либо себе это представлял. Теперь воспоминание заставило грудь Кроули сжаться; их вечные препирательства, в основном шутливые, как и в последнее время, о том, кто поступил правильно, а кто – нет, их нежные поддразнивания вдруг так остро задели демона. Он яростно сморгнул подступающие слезы, не желая выказывать слабость перед Азирафаэлем – у ангела и так было достаточно забот – не пугаться и не чувствовать себя несчастным. Он не имел права быть слабым сейчас, когда Азирафаэль нуждался в нем, он должен был оставаться сильным ради них обоих.

Бегство по человеческому пути было, как выяснилось позже в тот вечер, припадком, требующим раздражающего количества постоянных размышлений, присутствия духа и сосредоточенности на кажущихся незначительными деталях, которые было так легко упустить из виду для существа сверхъестественного убеждения, которое потратило последние шесть тысячелетий, радуясь роскоши просто придумывать вещи, когда это было необходимо. Приближалась полночь, когда они обнаружили, что в течение дня они не позаботились о нескольких незначительных, но по-человечески важных вещах, таких как смена чистой одежды и разные туалетные принадлежности, оказавшись в этом мотеле без какого-либо другого багажа, кроме гладкого мобильного телефона Кроули и тяжелого кошелька, набитого наличными и кредитными картами на грани разрыва, также Кроули.

К счастью, в ванной было два комплекта полотенец и несколько флаконов с жидким мылом, шампунем и гелем для душа, но это было практически все, и Кроули понял, что если они будут придерживаться своего решения воздержаться от обращения к магии, то им уже не хватит нескольких необходимых предметов. Для начала не помешали бы пижама, запасное белье и зубные щетки. Стоя перед раковиной в крошечной ванной мотеля, положив босые ноги на маленькое прямоугольное коричневое полотенце, служившее здесь ковриком для ванной, Кроули мысленно сделал себе пометку первым делом с утра съездить в ближайший супермаркет или какой-нибудь торговый центр. То есть, если они вдвоем вообще собирались увидеть свет. С неприятным чувством страха в животе Кроули отогнал эту мысль.

Когда он вышел из ванной, Азирафаэль уже лежал в постели, укрытый одеялом, с единственным ореолом кудрей, беспорядочно разбросанных по подушке, видимым сверху. Свет ночника был тусклым, оставляя тени в углах комнаты. Кроули на мгновение остановился в дверях, подозрительно глядя на них, но все казалось таким же тихим и безобидным, как и раньше.

После душа он надел брюки от костюма и рубашку, оба предмета одежды выглядели не совсем безупречно после долгого путешествия, которое они совершили, и без постоянного потока магии, который поддерживал их в хорошем состоянии. Половина кровати, на которой Кроули должен был провести ночь, была пуста, угол одеяла откинут, словно приглашая. Он сглотнул, наслаждаясь зрелищем и гадая, одет ли еще ангел, скорчившийся под одеялом. Затем его взгляд упал на собственную рубашку, ту самую, в которой Азирафаэль был сегодня утром, и брюки, аккуратно сложенные на спинке стула.