Текст книги "Трансформер (СИ)"
Автор книги: bark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)
Глава 53 Дневники
ошибки в дневниках намеренные
Коридоры давно опустели, студенты отправились по кроватям, иначе невменяемому омеге вряд ли бы удалось так легко достигнуть цели назначения.
Весь путь до комнаты Филиппа плыл размытым туманом. Если бы не стены, Лекс вряд ли бы дошел, но каким-то чудом он добрался, и теперь стоял прямо у ненавистной двери, не пожелавшей открыться однажды.
Вспомнив о том долбаном дне, Лекс оскалился и, рыча, саданул по ней ножом. Острый осколок металла неожиданно легко вошел в гладкое дерево.
– Отдай, мразь, – бормотал он, пытаясь отобрать орудие будущего убийства у мерзкой деревяшки. Чертовы волосы мешали, лезли в рот, Лекс отплевался и с новой силой вцепился в рукоять, таща вниз. Наконец оружие поддалось.
Сделав пару глубоких вдохов чтобы отдышаться, омега толкнул дверь.
Темно. Все давно легли спать.
Двигаясь вперед, к кровати Филиппа, Лекс почти ничего не видел, полагаясь на память и текилу, что толкала вперед уверенным плечом. Собственное дыхание гулом тянуло в ушах. Руки тряслись. Но нет, не от страха, уверял себя Лекс, от ненависти к проклятому имбецилу!
Застыв над тем местом, где эта сука трахала его раз за разом, омега почувствовал, как ногти впиваются в ладонь, крепче сжимая древко, и изо всех сил саданул ножом по одеялу.
– Сдохни! – стонал Лекс. – Сдохни! Сдохни! Сдохни, падаль!!!
Снова и снова он наносил беспорядочные удары, стремясь не оставить от тела альфы ничего. Силы утекали со слезами, лишавшими зрения.
– Умри, тварь! Ненавижу! Ненавижу тебя!!!
Руку водило из стороны в сторону, пока нож не выпал из окончательно ослабевшей руки. Лекс повалился сверху, содрогаясь от глухих хрипящих рыданий, сбивчиво шепча что-то о ненависти, о боли, об отчаянии.
В темном углу, за спиной у обезумевшего омеги, стоял Филипп, наблюдая за собственной казнью.
Вскоре тело Лекса обмякло, а он, еще продолжая что-то бессвязно хрипеть, повалился на бок и почти мгновенно отрубился.
Филипп поднял вонючее от спиртного тело, перенес на кровать Родиона и накрыв одеялом, ушел курить.
***
Наутро вышеупомянутое тело предстояло привести в порядок, само оно явно не справилось бы, поэтому Филипп спустился вниз, на омежью половину в поисках чистых вещей. Дверь была приоткрыта, внутри никого.
Альфа вошел, оглядевшись.
Кровать Лекса стояла справа. Полки с одеждой вверх дном, обувь разбросана, должно быть, тот явился босиком. На кровати тихо стрекочут наушники, трек стоит на повторе.
Подняв гаджет, Филипп нажал на паузу. Программа услужливо свернулась в меньшее окно, оставив на экране недопечатанный текст.
«…Ненвижу, неавижу, енавжу, негавижу, ненавтжу, неавиэу…»
Автоматическая дата в шапке – пятнадцатое марта.
Написано сегодня, за несколько часов до того, как Лекс явился к нему вусмерть пьяный.
Коснувшись сенсора, Филипп посмотрел название документа – «Дневник». Задумавшись на мгновение, он скопировал файл и, открыв собственную почту, послал сам себе. Поставив планшет в режим ожидания, положил его туда где взял, и, собрав первые попавшиеся домашние вещи, пошел обратно.
В комнате стоял тошнотворный запах блевотины. Голова омеги свисала вниз с кровати. Оставив вещи на столике, Филипп разделся, поднял безжизненное тело и, сдернув грязные шмотки, бросил их сверху содержимого желудка, утащив полутруп Лекса в душ. Там посадил его в бокс, включил воду и с удовольствием направил струю прохладной воды прямо ему в лицо.
Омега захлебывался, плевался, дергался, но в сознание не приходил, позволяя Филиппу хлопать по щекам и пытаться вымыть длинные спутавшиеся волосы.
Притащив плод своих трудов обратно в комнату, альфа не стал его одевать, так и положил закутанную в кокон полотенец куклу на кровать Родиона и накрыл одеялом. Отыскав в душевой мусорный пакет и перчатки, убрал беспорядок и приоткрыл окно.
Несостоявшийся убийца сопел в две дырочки.
Накрыв развороченное ложе покрывалом, Филипп взял ноут, открыл почту и стал читать с конца, пропустив пятнадцатое марта, где кроме кривых вариаций слова «ненавижу» не наблюдалось другого связного текста.
Седьмое марта.
«Мразь! Как же бесит! Ходит, сука отворачивается! Что за урод! А я еще блин, о помощи попросить! Схера ли такое чмо, которое трахает по принуждению способно на человеческое отношение.
Ненавижу! Презираю! ЧТОБ ТЫ СДОХ, УБЛЮДОК!»
Третье марта.
«Хотел поговорить с Ильей – думал он что знает. Но этот козел Родион появился как черт из табакерки! А еще про эту беременность выболтал… ну не хотел я. Кто ж знал, что Илюшка перышко в ушко, ни сном ни духом.
Блин! Два дибила ходят насмотреться друг на друга не могут. Тошнит… Почему дуракам везет?..
Лучше б я дибилом родился. Какого черта Филипп на меня забил?!! Да я шелковый ходил! Что ему ни так?! Придурок! Козел! Ненавижу его!!!»
Двадцать седьмое февраля.
«Может ему кто другой подвернулся? Неужели лучше меня… Бред! Но тогда что за хрень?!! Мне уже кажется, что он от меня теряется. Ни то что бы я искал с ним встречи, но он реально обходит меня стороной! Что блин за хуйня?! То в шесть как штык, а то на тебе не ответа не привета… Мудак.»
Двадцатое февраля.
«Ничего ни понимаю. Кто это должен корчить из себя обиженного? Дверь заперта. Я приходил три дня подряд. В столовой он как всегда со своей милой кампанией идиотов. Но где он потом? Ни запирается же он тупо в комнате и ни сидит в засаде? Испугался что ли? Или член наконец-то прописал болты. Может таблетки жрал?... Нет, с него станется. Он в пол шестого подскакивает как ужаленый и начинает программу супермена: отжимается, подтягивается(вон и турник над входом я не сразу заметил), гири таскает. Под кроватью прячет. Я чуть палец на ноге не отбил, когда с утра кеды искал). Что ж за маразм его ужалил на этот раз? Ладно, подожду. А когда его отпустит за яйца оттаскаю.»
Четырнадцатое февраля.
«Странно. Его не было. Не пришел и не предупредил. Хотя кажется, он ни обязан… А я тортик приготовил шеколадный. Праздник все таки. Да пошел он, цаца какая. Прибежит ещё.»
Пятое февраля.
«Как же он берет… при одной мысли слюни на экран капают. Может и хорошо что он молчит и нет этих тупых „давай детка“, „я почти, почти“ (почти заснул я, пока ты там корчишься и подергиваешься), „ты мой сладкий омежка“(ага, твой конечно. Сначала метку, штамп, пару близняшек и тогда забирай. Без претензий, в вечное пользование. А пока тело принадлежит мне, нет у меня ничего больше). Чего это я сопли распускаю? Все обойдется. Попрошу Филиппа о помощи. Вдруг удастся. Может я ему нравлюсь(я же красавчик в конце концов)…
Филипп фыркнул и, оторвав уставшие глаза от экрана, глянул через комнату на спящего красавца.
«…в конце концов если у него проблемы с омегами, я мог бы… ну мог бы наверно… остатся с ним. Трахается он классно, хотя как раз без этого я бы обошелся. Не знаю, что там за давалку они все во мне видят, но мне побоку. Тело – инструмент, в моем случае единственый из доступных чтобы заполучить близнецов, все остальное уже мелочи жизни.»
Двадцать седьмое января.
«Егор, сучий выблядок, побил Мишку. Вот же гандон ебаный! Куда они там вообще смотрят!! Совсем охренели! Ему девять, блядь! Как у этого козла только рука поднялась! Аааа, ненавижу! Семейка моральных уродов! Чтоб вы все сдохли!»
Двадцать третье января.
«Сашка, вывихнул руку на площадке. Вот знал же, что одних оставлять нельзя. Слава Богу, Вера Павловна не стала полагаться на родаков и сама сходила с близняшками в травпункт. Мелкий вчера по скайпу хвастался перебинтованной рукой. Вот же бестолочь. Ничего, любимые, подождите, я обязательно вас заберу.
Может попросить Филиппа помочь?.. В конце концов он дружит с Сокольниковым. Тот конечно еще тот урод, но ради близняшек заткнусь. Вот только что ему предложить? Меня он имеет и так… А эти бесхребетные одноклеточные даже смотреть на меня боятся. Слабаки. Пол бы вами вытирать, а не на Ламбе кататься.»
Пятнадцатое января.
«Что-то случилось. Филиппу кто-то позвонил, и он унесся словно пятки горели. Не появлялся до самого утра, я не мог уснуть. А когда явился под утро, я сделал вид что сплю. Придурок лег рядом и обнял. Тоже мне неженка… Я отрубился.»
Двенадцатое января.
«Вчера он вел себя странно… мы целовались… неплохо… еслиб не был мразью и представлял из себя хоть что-то может, я бы и позволил поносить за мной сумочку. И тело у него афигенное. Ясно теперь как он этих сопляков на раз разложил. У него же мыщцы одни… сверху сидеть жестко, а вот когда он сзади… блядь! Нахуй паскуду. Все равно отвалю.»
Шестое января.
«Скука смертная. Сижу привязанный как пес. Делать нечего, все разъехались, даже развлечься не с кем… да и не хочется что-то – затрахал падла. У него всю ночь стоит, хоть соси. Но хуй дождется. Свалю при первом удобном случае
Скайпился с близняшками)). Вот клянусь, они совсем не растут. Уже второй год, а они едва до камеры достают и то на коленках. Показывали мне новые машинки. Молодец няня, хоть кому-то в этом доме есть дело до детей.»
Второе января.
«Трахаюсь по расписанию. Эта сука, смела мне пригрозить, что раскроет правду если я молча не стану подставлять жопу. Хуй с тобой, дерьма кусок, если не можешь нормально встречатся уебище то, жизнь тебя уже неплохо наказала. А я добавлю. Не приду сегодня. Хоть до утра жди.»
Двадцать девятое декабря.
«Мудак отправил в больницу троих… задача осложняется. Блядь, как же сидеть больно. Порвал меня гнида. Но слезы соберу потом, ты не первый детка. Тогда ни сломали, а уж у тебя и подавно кишка тонка. Ты еще заплатишь за это, тварь…»
Двадцать шестое декабря.
«Эта мразь не плохо машет кулаками. Не думал что он разложит этого тупицу. А я еще выбирал с самыми тяжелыми кулаками… А он оказался хиляк жалкий, толку что альфа. Как они вобще надоели мне, эти тупоголовые макаки, считающие что мир крутиться вокруг них!
Ладно, членоголовых в сторону. Братики писали вчера, что их хвалили на уроке рисования. Они у меня талантища, сразу видно гениальные детки. Ничего разберусь с этим чмом и снова приступлю к поискам, времени у меня достаточно, еще только первый курс. Сокольников конечно отпадает, но есть у меня на примете еще парочка кандидатов. Таких против чьих семей отец никогда ни выступит. Дождитесь мои зайчики, я не дам вас в обиду. Чего бы мне это не стоило.»
Двадцать четвертое декабря.
«Эта мразь, меня изнасиловала. Я просто ненавижу эту суку! Эту наглую сволочь считающую, что это так просто сойдет ему с рук! Да плевал я на Сокольникова с высокой колокольни! Завтра же найду кто наваляет ему по его гнусной роже. Зачем он вобще рот разинул?! Какое его дело! Мудила! Не дает никто, вот и решил, что сможет меня использовать! И ни таких как ты хавали! Уебок! Начинай молится...»
Глава 54 Цена
Было жутко неудобно, жарко и нечем дышать. С губ сорвался подавленный стон, голова отчаянно раскалывалась. Веки Лекс и вовсе не мог раскрыть, белесые вспышки опаляли кипевшие мозги. Хотелось глотнуть воздуха, но плотная материя не давала выбраться.
А уже через секунду удушливые силки исчезли. Свежий прохладный воздух коснулся горячей кожи. Облегчение заставило крякнуть на выдохе, и новый удар мигрени запульсировал в висках.
– Пей, – его голову подняли, а в губы толкнулась гладкая поверхность. Протестовать было невозможно, и обнаружившаяся в следующее мгновенье жажда жадно потянула влагу в першившее горло.
Вода приносила живительное удовольствие, но уже через три глотка стакан отняли, заставив Лекса протестующе замычать и потянуть конечности в поисках желаемого.
– Открой рот, – он послушно позволил челюстям разжаться. Что-то легкое упало на язык. – Таблетку запей.
Послушно выполнив все, что от него требовалось, омега поежился. В груди на мгновение захолонуло, голая кожа пошла мурашками, заставляя сворачиваться в куль. Сверху упало тяжелое одеяло, и Лекс поспешил спрятать нос.
Шевелиться или говорить не хотелось, единственное, о чем волновался омега в данную минуту, это затихающие вспышки в голове, к которым он тщательно прислушивался, будто карауля в засаде.
По комнате кто-то ходил. Скрипы и шорохи сопровождали снующего повсюду человека. Затем скрипнула дверь, щелкнул замок и все спасительно стихло.
Через пять минут сознание благополучно спряталось в сон, не позволяя хозяину терпеть мучительное похмелье.
Очнувшись во второй раз, Лексу все же пришлось разлепить глаза. Все плыло, но в голове стучало менее настойчиво, скорее, привычная после перепоя тяжесть заполняла мозг, не давая быстро шевелиться и соображать.
Сориентировавшись в чужой комнате, Лекс отыскал душ. После проведенного там часа ему значительно полегчало – прохладная вода бодрила, убирая сонливость и легкую тошноту.
В комнате снова хлопнула дверь.
Завернувшись в темный халат Филиппа, висевший на крючке, Лекс выполз наружу.
Альфа снимал форменный пиджак стоя у шкафа, на омегу он даже не взглянул.
– Что я тут делаю? – слабо прохрипел Лекс.
– Тебе лучше знать. Это же ты вломился ко мне посреди ночи с ножом в руках.
Ему понадобилась пара минут чтобы переварить услышанное:
– Врешь.
– Твое? – Филипп вынул складной нож из кармана, заставляя вытаращенные глаза поползти ко лбу.
– Быть не может, – выдавил Лекс трясущимися губами.
Альфа, как ни в чем не бывало, раздевался, пока судорожный взгляд омеги метался по чужому телу.
– Ты не… я тебя не ранил? – Филипп презрительно гоготнул, заставив Лекса сжать от досады зубы. – Ну и ох%енно! Гони мои вещи, и я пошел.
– Не так быстро, – обронил альфа, когда он уже схватился за аккуратно сложенную стопку одежды.
– Чего еще?
– Течка когда? – вопросом на вопрос ответил Филипп.
От такой наглости омега опешил, непривлекательно открыв рот:
– А не пошел бы ты…
– Нет, – бесцеремонно оборвал Филипп, – так когда?
– Отвали, придурок.
– Еще одно слово, и ты сам знаешь, что случится, – за показным спокойствием разом проступила угроза.
Омегу передернуло. От «воспитательных» пощечин он уже порядком отвык.
– Тебя это не касается, – рыкнул он, напоминая взъерошенного воробья.
Филипп положил руки на его плечи, сжал несильно, привлек к себе вплотную, терпеливо выдохнул:
– Когда?
Лекс насупился и надул щеки, но сердце предательски дрогнуло:
– Дня через два.
Филипп мгновенно отпустил его:
– Останешься пока здесь.
– И не подумаю! – Лекс не мог поверить, что у этого.. еще хватает наглости распоряжаться им после всего!
– Останешься, – настойчиво, но не зло повторил альфа.
– Зачем? Снова потрахаться пока дают, а потом дать пинка под зад?
В голосе откуда-то звякнула непрошеная обида.
– Нет.
«Черт, да что он о себе воображает! Только не плачь, только не плачь, Лекс! Нельзя!»
– Тогда зачем? – омега еле сдерживался, чтобы не устроить истерику.
– Я тебя хочу, – просто ответил Филипп, так, словно попросил бутылку минералки в магазине.
– Тоже мне новость, – нос уже заложило.
Секунда – и Филипп уже смотрит в опухшие от слез омуты его глаз:
– Хочу надолго… Сколько ты стоишь?
Время остановилось.
Удушливый ком осел в горле, кровь отхлынула от лица. Лекса замутило. Сколько же непередаваемого надрыва и смертельной обиды отразилось в его чуть раскосых глазах!
– Иди на х%й, – прошипел Лекс, тихо, без эмоций.
– Сколько?
Глотая слезы, отворачиваясь, омега отошел к столу, стараясь унять сердцебиение. Он не позволит этому гаду наблюдать, какую муку он заставляет его испытывать.
– У тебя столько нет.
– Сколько?
Лекс резко развернулся, вихрем разметались с трудом расчесанные волосы, в глазах белым огнем горела ярость.
– Женись на мне! – выпалил он, не сдерживая чувств, злорадно заглядывая в ненавистные глаза в ожидании тупого удивления, растерянности или насмешки…
Лицо Филиппа не дрогнуло ни на мгновенье:
– Это все?
Не понимая, что за странный разговор вспыхнул и, неоткуда, омега выпрямился и, словно решившись на что-то, добавил:
– И еще мне нужны двое моих братьев.
– Поясни, – без долгих раздумий ответил альфа, словно не нашел в просьбе ничего необычного.
Сейчас, глядя на этого странного омегу, Филипп никак не мог понять, каким образом тому удалось забраться так глубоко внутрь и вытащить наружу самые сокровенные тайны, самые напрасные и отчаянно желанные чаяния.
Застывшая нерешительность не пускала дальше, приклеивая к нёбу язык, останавливая, тормозя. Вот только что ему хотелось выложить все как на духу, а уже в следующее мгновенье он кинул злой взгляд на дверь за спиной у альфы.
Идиотская идея. Ему никогда никто не поможет.
Он, конечно, всегда сможет найти себе мужа и свалить навсегда от «любимых» родственничков, вот только кому нужна пара чужих ребятишек, за которых еще побороться придется? Корить себя за наивность, Лекс предпочитал в одиночестве. И сделал решительный шаг вперед, стремясь обойти альфу.
Тот преградил ему путь.
– Я хочу уйти.
– После того, как объяснишься.
– Да не собираюсь я тебе ничего объяснять?! – Лекс все-таки сорвался. – Кто ты вообще такой?! Откуда ты взялся? И что тебе от меня надо?! Чего ты лезешь?! Кинул и кинул, финита ля комедия, концерт окончен!
Филипп одним шагом сократил разделявшее их расстояние и обнял трясущееся от истерики тело. Омега пинался, рвался, кусался и лягался, но альфа не отпускал, пока оборванные всхлипы не зазвучали надрывным рыданием, а горячие слезы не пролились наружу.
Они застыли, обнявшись.
Альфа не торопил, позволяя чужому горю выбраться наружу. Строптивое сердечко билось запутавшейся галкой, а ногти впивались в его бока, пока омега немного не успокоился.
– У меня есть два братика…– сиплым голосом наконец выдавил Лекс. – Я хочу забрать их из семьи.
– Почему?
Тяжелый вздох омеги затерялся где-то в груди.
– Их там не любят… и обижают.
– Ты уверен? – Ногти глубже впились в ребра альфы, но тот не шелохнулся.
– Уверен. Они оба омеги. Старший брат не даст им жить спокойно. Когда они немного подрастут…
Новый приступ рыданий волной накрыл тонкое тело, нахлынувший ужас затряс, забил, залихорадил. Тысячи заноз разом впились в грязную израненную душу. Злость клокотала ревом.
И когда отвратительная тварь была готова разорвать его на куски – чужие руки обняли. Крепко. До хруста. До веры. Он удержит. Он справится.
– Вот такая вот моя цена, – выдохнул измученный Лекс в сторону.
– Ложись спать, – только и сказал Филипп, поднял омегу на руки и отнес в свою постель.
Часть 55 Пленник
Придя в себя, в очередной раз, омега обнаружил Филиппа рядом. Альфа спал. Решив тихонько выбраться из-под теплого бока, он осторожно спустил на пол сначала ноги, а затем пополз из-под одеяла.
На руке что-то зазвенело и Лекс замер, боясь разбудить брюнета.
– Что за хрень? – уставился он на браслет с цепочкой. Проследив за кольцами металлической змейки, он обнаружил ее второй конец, пристегнутый к ножке кровати.
– Да ты совсем охренел! – взвизгнув, двинул Лекс альфу кулаком. – Отцепи немедленно!
Филипп приоткрыл осоловелые ото сна глаза, огляделся, и как только понял причину ночной побудки, схватил бушующего омежку за руку и утянул обратно на кровать. Пинаться под тяжелым, накрывшим со спины телом, он мог сколько угодно –придурку сверху не было ни жарко ни холодно. Выбившись из сил, Лекс снова уснул.
***
– Отпусти меня, – сев в позу лотоса и сложив руки на груди, Лекс сверлил альфу злым взглядом, пока тот собирался на занятия.
Филипп привычно не отвечал.
– У меня тоже занятия, вообще-то!
Никакой реакции.
– Скотина! Ты мне за все ответишь! – Лекс плевался ядом слов как маленькая, но злобная змея.
Собравшись, альфа вышел, заперев дверь на ключ.
Омега кричал, звал на помощь, но тщетно – переходить дорогу Филиппу не смел никто.
***
А на второй день началась течка.
Горячий сок между ног разбудил омегу жаждой чужого тела, каковое отыскалось лежащим рядом. Терпкий запах альфы, готового покрыть текущего омегу, сводил с ума, и Лекс, не задумываясь, позволил чужой руке скользнуть со спины, к которой крепким телом прильнул желанный самец.
Да, именно этот запах сейчас жаждал ощущать на своей коже омега.
Ладонь скользнула к раскрывшейся дырочке. Палец вошел до первой фаланги, обвел кругом внутри. Омега протяжно застонал, выпятив попу и упираясь в сильное, влажное естество, обжигавшее обещанием наслаждения. Бессмысленно перебирая ногами, Лекс хотел всего и сразу, и еще он ощущал просто дикое желание взять тыкавшийся в него член в рот.
Невменяемый сейчас, он совсем не помнил, как часто думал об этом в собственной постели…
Скользнув вдоль тела альфы, он стал покрывать короткими мокрыми поцелуями кожу, сочившуюся горьким медом, сползая все ниже. Острый мускус и обнаженный запах накрывал сосредоточие чужого желания.
Лекс окинул налитой орган голодным взглядом и заглотил так глубоко, как мог.
В уши ударил сдавленный вздох сквозь зубы, мышцы бедер, меж которыми устроился ненасытный мальчишка, напряглись. Член в глотке закаменел, заставив Лекса чуть отпрянуть, но не отказаться от желанного лакомства.
Он лизал и обсасывал с наслаждением, позволяя проникать в собственное горло, заходить за щеку, тереться о зубы и вздрагивать.
В следующее мгновенье омегу отдернули за волосы и он каким-то непостижимым образом оказался уткнутым лицом в горячую простынь. Было не просто хорошо, это было... правильно. Лекс втянул носом влажный запах нагретого возбужденным телом места. Притягивающий. Сводящий с ума. Да это именно то, что ему нужно.
К попе притиснулись чужие бедра, и волоски на загривке поднялись по волшебству, ожидая что же случится дальше.
И ожидания растекающегося омеги не были обмануты. Альфа ввел свой член, растягивая розовое колечко у своего основания и наслаждаясь чудесным видом у своих ног.
Оттопыренные белоснежные ягодицы, изящный желобок позвоночника, распластанные крылышки и склоненная голова. Филипп толкнулся, заставив омегу выдохнуть и заерзать коленками от нетерпения.
Этой ночью Лекс продолжал кричать, но не от очередного недовольства на молчаливого альфу…
