Текст книги "Трансформер (СИ)"
Автор книги: bark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)
И не осталось в теле ни одной косточки, ни одного желания в пустой голове, кроме того, чтобы жуткая пытка превратилась в бесконечность, ссуженную омежьему телу.
Животное продолжало истязать и ранить, насилуя крошечный вход и оставляя отпечатки на теле. Зубами. Пальцами.
Волна накрыла альфу с головой, когда тонкая струйка выплеснулась наружу, пачкая грудь, а слюна капнула на съехавшую набок подушку. Естество сдавило тугими стеночками, выдавливая удовольствие наружу.
Альфа выстрелил, прижимаясь к телу пары во всю длину. Белая откинутая шея кинулась в глаза, а уже в следующей миг зубы вцепились в нежную плоть.
Жадно.
Глубоко.
Часть 46 Чужие дела
Очнувшись на четвертый день, Марк обнаружил себя жмущимся к теплому телу альфы.
Слабость приятно скользила по телу, противясь напряжению хотя бы одного-единственного мускула. Родное сердце стучало под ухом равномерной уверенностью, нашептывая Марку, что все правильно, все хорошо. Омега чуть потянулся, чувствуя затекшие конечности и перекидывая руку через торс любимого.
Задрав голову наверх, он встретился с теплым летним небом любимых глаз. Родион дотянулся до растрепанного хохолка и запустил пальцы в спутанное пшено волос.
– Привет, – тихонько прошептал Марк.
– Привет.
Омежка наморщил нос от щекотки, когда подушечки пальцев прошлись вдоль ушка и скулы.
– Как ты себя чувствуешь?
Зардевшись, Марк невольно улыбнулся счастливой улыбкой безмятежного счастья.
– Замечательно, – он смущенно опустил ресницы. После чего альфа не удержался и, подтянув его выше, поцеловал, легонько чмокнув в губы.
«Так здорово лежать на любимом целиком», – подумал Марк, млея от сытого удовольствия и потираясь ногой о Родиона. Не устояв, альфа снова подтянул светящуюся от счастья физиономию и расцеловал каждую любимую черточку, и Марк, зажмурившись, потянулся за лаской, словно нежный побег солнцелюбивого растения.
– Ай, – тонкие иголки кольнули натянувшуюся кожу шеи. Омега непроизвольно вытянул руку и коснулся саднящего места.
Родион внимательно следил за выражением лица любимого, внутренне волнуясь, как отнесется омега к тому, что он сделал. Обычно пары обсуждали такой серьезный шаг, как метка, но тогда альфа не смог даже внятно поразмыслить над решением, принятым тем существом, что безжалостно измывалось над драгоценным телом несколько дней, требуя тотального покорения омеги.
Редкие периоды просветления были потрачены на еду и душ, где Родион обмывал измученного с затуманенным взором Марка едва стоявшего на ногах, но с явной охотой жмущегося к нему все плотнее.
Осознание мелькнуло в широко раскрытых глазах, взгляд птицей метнулся к лицу пары.
– Я не смог сдержаться, – виновато произнес Родион, видя как заволновался Марк. Застыв, омега снова посмотрел на любимого, понимая, что за мысли роятся в его голове.
– Я рад! – выкрикнул он поспешно. Вот только его лицо говорило совсем о другом.
– Прости.
– Нет. Нет, Родион, – он схватил ладошками лицо альфы, не позволяя отвернуться. – Просто теперь все поймут, что произошло. И… – мысли метались закрученные ветром сомнений и страхов.
– Все уже и так поняли, учитывая, что семестр начался и за дверью снует толпа народа. Филипп сказал, что запах распространяется достаточно сильно.
Марк в ужасе уставился на Родиона, бледнея прямо на глазах.
– Не волнуйся. Все будет в порядке, – альфа привлек разволновавшегося мальчика к груди и успокаивающе погладил по голове. – Сегодня отдыхай. А завтра приступишь к занятиям.
– Но… – Марк не мог даже представить как выйдет за дверь, не то что начнет учиться!
– Я все улажу, мой хороший. Сегодня же пообщаюсь с ректором и объясню всю ситуацию.
– Все же думают, что мы родня! Позор какой, – чуть не плача, напрягся Марк, пряча горящее от стыда лицо на груди альфы.
– Наша личная жизнь никого не касается, – крепкие руки обнимали дрожащее от страха тело. – Дай правую руку.
Марк заерзал и сделал что просили, протягивая узкую ладонь. Альфа осторожно снял кольцо со среднего пальца и надел на безымянный, заставляя сердце Марка замереть на несколько мгновений. Он взволнованно переводил взгляд с любимых глаз на тонкий светлый обод, словно сомневаясь в происходящем.
Альфа кивнул будто говоря, что это не сон.
Слезы сами собой собрались хрусталиками в уголках глаз. Просторное колечко затянулось туже на тонком пальчике, и тогда Родион так же переместил свое кольцо на положенное место, а Марк поправил размер.
– Как только я улажу дела в универе, съездим к родителям.
***
Весь последующий день Родион разгребал последствия произошедшего. Сначала был долгий и неприятный разговор с ректором, который, кажется, решил, что смеет отчитывать Сокольникова словно нашкодившего мальчишку. Смерив переходящего черту сноба холодным взглядом, Родион пояснил, что он и его ПАРА делают то, что считают нужным.
Новость произвела должный эффект, и далее общение потекло в более спокойных тонах.
Однако Родиону все же пришлось воспроизвести часть заготовленной лжи.
Он давно подготовил документы о том, что Марк не является родным ребенком пожилой пары Трифоновых, приходящихся Сокольниковым дальними родственниками, и был готов предоставить доказательства по первому требованию.
Петр Андреевич поджал челюсть, сверля невероятно наглого юношу подозрительным взглядом:
– И почему же вы ранее не решились заявить о своих отношениях, чуть не доведя все до скандала? Честно говоря, если бы не ваш папа, которого я имею честь знать лично, дело бы кончилось серьезными проблемами для вас обоих! Мало того, что Илья Трифонов не сообщил о своем положении и не предоставил никаких официальных документов, позволяющих нам действовать согласно инструкциям, так еще и это нападение! – то, что одного из студентов увезла машина скорой помощи, естественно, не осталось секретом.
Филиппу в очередной раз пришлось давать показания полиции, располагавшей показаниями двух сотрудников, дежуривших на территории учебного заведения. Согласно заявлению альфы, который присутствовал во время инцидента, Дмитрий Крючков среагировал на запах начинавшейся течки и ворвался в комнату омеги. Тот дал ему отпор, и если бы они с Родионом Сокольниковым не подоспели вовремя, могло произойти изнасилование.
Следователям пришлось довольствоваться имеющимися данными, поскольку двое других участников правонарушения временно были недоступны, и сама по себе течка не являлась основанием невмешательства в процесс со стороны административных работников на территории университета.
Как позже выяснил Родион, их уже собирались потревожить медики и полицейские, обладая правом принимать подобные решения ввиду отсутствия необходимых бумаг от омеги и его сомнительного согласия с чужих слов. Факт родства между ними не был тайной для администрации учебного заведения. Тогда Филиппу ничего не оставалось, как прибегнуть к последнему аргументу, объявив Родиона и Илью парой.
Это усложнило ситуацию. Официально пара могла подать в суд на лиц, «неуважительно относящихся к личным отношениям во время течки», хотя то обстоятельство, что никаких официальных свидетельств на сей счет в карточках студентов не имелось, все же развязывало руки и давало право на вторжение.
Окончательное решение принимал ректор.
Который, не раздумывая, отдал бы приказ на прекращение этого безобразия, повлекшего нарушение множество правил и регуляций, если бы не известная фамилия. И тогда он связался с Валентином Игнатьевичем Сокольниковым, папой Родиона.
В свое время Петр Андреевич ухаживал за невероятно привлекательным омегой, и пусть выбор был сделан не в его пользу, они все же остались друзьями. Неотразимое обаяние и такт со стороны омеги явилось залогом хороших отношений на протяжении долгого времени.
Увы, Валентин Игнатьевич подтвердил правдивость слов друга Сокольникова.
И после приятной беседы и обмена любезностями, во время которых Петр не преминул справиться о здоровье мужа, ректор все же решил, что не станет вмешиваться и подождет несколько дней, будучи, конечно, уверенным, что достойный молодой человек наверняка имеет веские причины нарушать правила вместе со своей парой. Выслушав заверения и искреннюю благодарность, Петр Андреевич остался доволен… кто знает, может, супруг уже наконец отправится в мир иной, и альфа-холостяк еще попытает удачу. Хотя возможный будущий пасынок неимоверно раздражал своей заносчиво-безупречной манерой держать себя со старшими.
***
– Насколько я успел узнать, у Ильи течка еще не наступила, и он собирался отправиться в медотделение на следующий день. И то, что в неподходящий момент рядом оказался другой альфа, не может никоим образом вменяться в вину
семнадцатилетнему омеге, у которого никогда прежде не было взрослых отношений с представителями противоположного пола.
– Видимо, вы позаботились об этом упущении, – ехидно заметил ректор, решив все же задеть Родиона, источавшего отвратительно свежий запах случки, пропитавший кабинет.
В запахе как таковом не было ничего неприятного, кроме, может, того обстоятельства, что у самого ректора не было секса уже почти месяц.
– Я не совершаю никаких упущений, – смерив взрослого альфу ледяным взглядом, отчеканил Сокольников.
На ум пришел случай в библиотеке, когда Родион случайно назвал Марка настоящим именем, но этот ублюдок слишком много на себя брал. С такими разговор у Сокольникова был коротким.
– Мы собирались подождать до восемнадцатилетия Ильи, так хотели наши родители.
– Что ж, могли бы просто объявить себя парой и не дразнить других, – раздраженно заметил ректор, откинувшись на кресле и сцепив руки в замок.
– Никогда не слышал о такой обязанности.
– Послушай, мальчик, – Петр Андреевич, вынырнул из кресла, и уставился на Сокольникова, устроившегося напротив со всеми удобствами словно кабинет принадлежал ему. – Не советую больше нарушать ни одного правила, если ты, конечно, все еще хочешь обучаться в лучшем университете страны.
Сокольников не терпел когда в него «тыкали» и пеняли возрастом. Вызывающая ухмылка передернула губы, холодный немигающий взгляд пронизывал насквозь.
– Что ж, Петр Андреевич, – выплюнул он чужое имя, растягивая губы в хищный оскал, – если вы все же хотите занимать это место, несмотря на хищение средств на собственные нужды, отдых за счет благотворительной помощи университету и многие другие сомнительные вещи, – альфа сделал паузу, – советую не лезть туда, куда вас не приглашали. Я. Ясно. Выражаюсь? – с расстановкой закончил он.
Затем поднялся, замер на секунду, давая посеревшему от злости сопернику ответить, но так и не дождавшись реакции, пошел к двери.
– Жду документы Трифонова утром!
– Непременно, – не оборачиваясь, бросил альфа и шагнул прочь.
Сделав от двери несколько шагов, он услышал как, в стену ударилось стекло, звонко дзинькнув и разлетаясь на осколки. Родион только хмыкнул, направляясь в кабинет полиции в главном корпусе. Там его ждала очередная неприятная беседа.
Глава 47 Отвернуться
Разговор с сотрудниками правопорядка прошел лучше, чем ожидалось. Двое бет допросили его, составили протокол, выдали на подписание несколько бумаг, уточнили детали произошедшего – все это ни разу не изменившись в лице. Сосредоточенные и профессиональные действия, не переходящие на личности, весьма импонировали Сокольникову.
По окончании процедуры он спросил по поводу Ильи Трифонова на правах пары. Ему вежливо объяснили, что вызовут последнего для беседы. Сокольников, в свою очередь, попытался объяснить щекотливость ситуации и особые обстоятельства омеги, попросив отсрочить встречу на один день. И тут ему пошли навстречу.
Оставив Марка днем, Родион попросил Филиппа позаботиться о паре. Сам он захватил расписание филологов на завтра и обсудил с омегой, что ему следует говорить на допросе. А потом… а потом они занимались тем, чего безумно хотелось обоим.
***
Рано утром альфа отвел Марка в его комнату, чтобы он мог привести себя в порядок и собрать нужные книги, несмотря на то, что омеге откровенно не хотелось возвращаться в неприятное место. Отчего-то ему казалось, что все вокруг будет напоминать о случившемся.
Родион крепко обнял его в коридоре, пообещав, что уже вечером переедет к нему. Парам разрешалось занимать одну комнату на двоих.
Чего не ожидал Марк, так это того, что Дима будет последним, о ком он вспомнит, переступив порог собственной спальни.
В комнате стоял терпкий запах чужого секса. Вопрос, ни разу не приходивший омеге в голову – где коротает время Филипп, деливший комнату и временно испарившийся со всех радаров до сегодняшнего дня, отпал сам собой.
Марк поспешил раскрыть окно, чтобы навязчивый аромат корицы и горькой полыни поскорее исчез. Затем, приняв душ и собравшись, омега протяжно вздохнул и отправился на первую пару.
Марк намеренно вышел пораньше, стремясь оказаться в кабинете заблаговременно, возможно, тогда он вызовет меньше интереса, тихонечко затаившись в просторном помещении аудитории. Заняв место повыше, он разложил учебники, выключил звук на мобильном и начал повторно читать конспекты к лекциям прошлого семестра.
Вернее, он попытался читать, но редкие студенты, такие же ранние пташки, как и он, с интересом разглядывали одногруппника и переговаривались в полголоса, обсуждая доступность некоторых.
Только успевая переступить порог, студенты удивленно распахивали глаза, словно Марк являлся восьмым чудом света, наконец осчастливившим смертных голодных болтунов своим пришествием. Некоторые и вовсе спотыкались на середине разговора или, в прямом смысле слова, на ровном месте.
Старательно делая вид, что ничего не замечает, омега пялился на ровную поверхность столешницы, ловя напряженным слухом любопытные стрекочущие шепотки, шуршавшие голодной саранчой вокруг.
Прислушиваться не было никакой необходимости. Возбужденные омеги то и дело вставляли его имя с возмущенным придыханием и ахами-вздохами, заливисто хихикая и подергивая плечиками, бросая почти вызывающие взгляды на верхнюю парту.
Как же давно Марк не чувствовал себя отщепенцем…
Может, такова была его судьба? Всегда быть лишним, странным, непорядочным, аморальным и неприемлемым? Отчего-то эта мысль успокоила нервную дрожь в сжавшихся под столом коленях и чуть ослабила напряжение в плечах.
Все повторялось снова.
Стоило ли бояться? Чего с ним еще не происходило в этой жизни? Разве не провели его заботливые одноклассники через все девять кругов ада, подготовив ко взрослой жизни?
Стоило ли удивляться тому, что от судьбы не уйдешь?
Началось занятие, но и это не принесло спасительной передышки. Профессору то и дело приходилось одергивать нерадивых студентов, в которых напрочь отсутствовала тяга к знаниям, но пылало невероятное любопытство к чужому грязному белью.
Только несколько ребят не принимали участия в истерии – Адам, Лекс, сидевшие на разных рядах, и еще пара одногруппников.
Со звонком едва сдерживаемую плотину снова прорвало. Однокурсники, уже не стесняясь, обсуждали запах Ильи, беспринципность некоторых омег и их вызывающее поведение.
Медленно собирая учебники, Марк все больше уверялся, что его жизнь не изменилась. И как бы он не пытался уйти от себя прежнего, все исправить, стать достойным окружающих его людей – у него ничего не получалось.
У него никогда ничего не получалось.
Затянув молнию на куртке, омега стал не спеша спускаться по лестнице вниз, к судиям.
Они не торопились на следующую пару, столпившись у нижнего ряда, разобравшись по группкам и пристально разглядывая одиночку. Марк устал. Устал от этого.
Расстегнув три пуговицы на собственной рубашке, он шагнул вниз с последней ступени.
– Невинность разыгрывал…
– В тихом омуте…
– А я говорил…
– Двуличная сучка…
Слова другие, песня знакомая.
Марк оттянул ворот и чуть развернулся, демонстрируя метку, запах которой терялся в остром аромате недавней течки, пережитой с альфой.
Смех утих.
Марк поднял правую руку, растопырил пятерню с занятым безымянным пальцем, безразлично глядя на свору сердобольных омег. А затем оставил только один.
Тот, который демонстрировал его отношение ко всем окружающим, вместе взятым. По их вытянувшимся лицам он понял, что жест возымел нужный эффект:
– А вы как провели каникулы?
Красноречивое молчание сопровождало его выход из кабинета.
Хватит. Он всю жизнь старался кому-то понравиться, найти общий язык, подружиться, просто пообщаться… и у него никогда ничего не выходило.
Пора было посмотреть правде в глаза. Он не был нужен миру, тогда и тот ему тоже не нужен. Пусть в его вселенной проживают люди, которых можно пересчитать на пальцах рук, и все же это самые дорогие ему существа, а остальные… остальные могут ненавидеть его сколько душе заблагорассудится. И катиться ко всем чертям.
Приняв решение опустить протянутые к людям руки, Марку стало горько, но и странное, отчаянное спокойствие опустилось на взволнованное сердце, усмиряя.
Глава 48 Новости
***
– Как дела? – привычно спросил Родион в столовой после первой половины учебного дня, по привычке отыскав в шумном помещении одинокую фигурку омеги и опустившись рядом. Напротив сел Филипп.
Легкий поцелуй пары в висок и заботливая рука, привлекшая омегу ближе, вызвали скромную ответную улыбку.
Почти все свободное от занятий время они проводили вместе и жили в одной комнате вот уже несколько недель. Родион никуда не отлучался больше чем на день, а вечером неизменно возвращался к омеге.
– Хорошо, – вдохновенно произнес Марк, отводя глаза. Если учесть, что с ним никто не общается, кроме альфы и его друга, дела и правда шли неплохо. Помимо липких сплетен, достающих до слуха омеги, все было спокойно.
Все свободное время он снова посвящал учебе, а Родион ему всячески помогал, объясняя сложную теорию. Даже когда он занимался с репетиторами, альфа не позволял себе лишнего шума.
– Отлично. Никто не обижает? – шутя спросил Родион, но от Марка не укрылась напряженная черточка, залегшая меж бровей.
– Конечно, нет, – постарался ответить в тон омега.
– Вот и отлично. Кстати, в эти выходные мы едем к моему папе, так что распланируй домашку. Я помогу.
Марк застыл. Он очень боялся этой встречи, до дрожи и готовности податься в бегство.
Словно прочитав мысли омежки, Родион лаcково погладил его по спине:
– Не стоит нервничать. Папа очень хочет с тобой наконец познакомиться, – и все же что-то задело омегу в голосе пары. – Ешь, – перевел тот разговор в безопасное русло, придвигая тарелку.
При взгляде на грибной суп омеге поплохело. После таких новостей кусок в горло не лез.
– Я на минутку, – резко поднялся чуть позеленевший Марк и поспешил из-за стола в сторону уборной.
Дождавшись пока он скроется в нужном направлении, альфа перевел взгляд на друга:
– Поедешь с нами?
– И не надейся, – Филипп не был дураком, чтобы лишний раз ввязываться в семейные разборки.
– Слабак.
Филипп хмыкнул, чем немало удивил Родиона. В последнее время друг находился в прекрасном расположении духа.
– Как у вас с Лексом?
Призрак веселости испарился зимним солнцем.
– Нормально.
Уже давно Родион хотел задать один вопрос и не видел причин почему бы не сделать это сейчас:
– У вас серьезно?
Новая тень легла на лицо, и Филипп отвел взгляд. Давить не имело смысла, либо он скажет, либо нет.
– Он меня ненавидит.
– Это важно?
Друг передернул плечами.
«Значит, серьезно», – решил для себя Родион. Если бы другу было плевать он бы дал прямой ответ. А если уж эта маленькая сучка заслужила раздумий – пиши пропало.
– Если что, дай знать. Я хоть кольца куплю.
– Иди на х%й, – напряжение спало. – Лучше подгузников себе купи.
Родион задрал бровь, собираясь ответить, но все же перевел взгляд туда, куда уставился Филипп.
К ним возвращался Марк. Бледненький, старавшийся ровно дышать:
– Я пойду полежу немного, ладно?
Альфа лишь кивнул, позволяя схватить лямки рюкзака с учебниками:
– Подожди, я провожу.
– Я сам, – дрожащим от слабости голоса ответил пара, когда Родион уже вынул из его рук тяжелую ношу.
– Увидимся, – натянуто бросил он Филиппу.
Тот подмигнул, ничего не ответив. И все же, отворачиваясь, альфа заметил улыбку на лице друга, а уже через секунду с усилием подавил собственную, так и тянущую эйфорией счастья строгое лицо.
Вот только как об этом сказать явно ничего не подозревавшему Марку?
