Текст книги "Трансформер (СИ)"

Автор книги: bark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Часть 24 Самый лучший день

      Он вошел в прихожую, прикрывая дверь, щелкнул выключателем, увидел заплаканную мордашку омеги – и раскрыл объятья:

      – Иди сюда.

      Марку большего и не требовалось. Тяжелые слезы вновь выкатились из глаз, соскальзывая с впалых щечек, когда он кинулся к альфе.

      Альфа тяжело дышал, словно запыхался:

      – Так и знал, что тебя нельзя оставить одного ни на минуту. Что случилось?

      Омега отрицательно покачал головой, уткнувшись в мягкий кардиган и жадно дыша своим любимым.

      Альфа тяжело вздохнул: нежелание омеги делиться личным раздражало и выводило из себя. Действовать нужно было осторожно, чтобы не спугнуть мелкого, но больше позволять ему прятаться в собственной раковине Родион не собирался.

      – Марк, – он силой оторвал от себя омежку и заставил посмотреть себе в глаза, – рассказывай.

      Омега сам того не желая, отвел взгляд.

      – Смотри на меня, – твердо, но не грубо одернул его попытку укрыться Родион.

      – Ты… ты будешь считать меня глупым.

      – В этом не будет ничего нового.

      Омега покраснел, пытаясь вырваться, но альфа не позволил.

      – Сначала правду. Почему ты плачешь?

      – Просто, – прошипел Марк.

      – Просто?

      – Просто потому, что моя пара предпочитает встречать праздник без меня! – рассержено выпалил омега, наплевав на то, что подумает Родион. Если он предъявляет на него права и делает с ним, что хочет, то омега хотя бы скажет все что думает.

      Альфа… улыбнулся. И Марк замер.

      Еще никогда омега не видел, чтобы вечно неприступный и безразличный Родион улыбался – губами, глазами, запахом, вспыхнувшим сладостью.

      – Скучал? – Марк растерянно кивнул, с трудом отрываясь от завораживающего зрелища, словно подсмотрел великую тайну Сокольникова. Родион крепче притиснул тоненькое, несопротивляющееся тельце к себе и уткнулся в светлую макушку. «Как отец», – мелькнуло в голове и тут же исчезло.

      – Пойдем.

      – Куда? – непонимающе отстранился Марк.

      – В особняк. Нам приготовили ужин. Я, признаться, немного устал.

      Альфа не врал. Несмотря на врожденное достоинство и умение вести себя, не позволявшее расслабить плечи или отпустить идеально прямую спину, под его глазами залегли тени, черточки заострились, выдавая напряжение и усилие. Но Марку так не хотелось уходить!

      Именно сейчас, когда Родион оказался рядом и можно было провести праздник вместе со всеми!

      Ухватившись за внезапный порыв сил, принесенный сказочным подарком, омега прильнул к альфе, обнимая того за пояс и кладя голову на грудь. А затем запрокинул голову, умоляюще заглядывая в спокойные голубые глаза:

      – Давай останемся. Пожалуйста.

      Альфа рассматривал маленького милого омегу, доверчиво жавшегося к его груди.

      – Не уверен, что твои родители будут счастливы меня видеть.

      – Мы всегда рады гостям, – дверь распахнулась шире, в квартиру вошел Александр Иванович. – Особенно гостям сына, – сдержано произнес старший омега.

      За ним уже спешил отец и дедушки.

      – О, у нас еще гости! С праздником, молодой человек!

      – С праздником, – вежливо отозвался альфа.

      – Ну, проходите уже! Чего стали!– донесся голос Сергея Макаровича из подъезда.

      Когда же все наконец оказались в тесной прихожей, Марк оказался еще теснее прижат к Родиону. Ни от кого не укрылось, что при этом рука альфы довольно уверенно лежала на чьей-то пояснице, мягко укутанной в сиреневый свитер. Марк, поймав устремленные взгляды на свою талию, стал стремительно заливаться краской.

      – Марк, что же ты держишь нас всех в коридоре? Познакомь нас скорее с молодым человеком и пойдем к столу, – пропел папин отец, плотный на вид, среднего роста альфа.

      Марк бросил неуверенный взгляд на родителей. Отец стоял у стены, сложив руки на груди, а папа старался не выпустить мстительную улыбку наружу.

      Да уж, Родион успел «очаровать» обоих, и никто теперь не собирался приходить им на помощь.

      Нужно просто сказать, что он друг. Пусть Родион и держал его так, словно Марк принадлежит только ему(что в сущности не являлось такой уж неправдой), но все же они никогда не говорили о своих странных отношениях, и уж тем более Марк не знал кого видит в нем Родион, несмотря на то, что признавал в омеге пару.

      – Меня зовут Родион, – не дав замешкавшемуся Марку раскрыть рта, представился Сокольников. – Я альфа вашего внука.

      Повисла пауза. Дедушки ошарашенно заморгали. Выражение лица родителей тоже изменилось, пока у Марка крутилась в голове только одна фраза – «Я альфа вашего внука!» Неужели он перед всеми признавал омегу своей парой?!

      Перед всеми?!!

      – Что же вы нам ничего не рассказывали? – рассерженным тоном обратился Сергей Макарович к растерявшемуся сыну. – Нам очень приятно познакомиться с вами, Родион, – и протянул руку для пожатия.

      Следом представились и остальные.

      – Но ведь Марк еще такой маленький, – запричитал Лев Кириллович, папа отца. Внешне самый старший из омег абсолютно не соответствовал собственному мужественному имени. Хрупкий тонкокостный дедуля не на шутку разволновался, бросая встревоженные взгляды на единственного внука.

      – Не беспокойтесь. Я понимаю, что Марк еще не готов к взрослым отношениям, и я ни за что не причиню ему вреда.

      Родственники одобрительно закивали, оставшись довольными зрелым поведением Родиона, пусть альфа и слукавил отчасти – если бы не школа и их план, кто знает, сохранил бы Марк еще свою девственность...

      Марк же от такой чрезмерной заботы и слишком откровенных разговоров (учитывая, что всё это были его родственники), покраснел как рак и хотел вырваться, чтобы немедленно скрыться в ванной и не выглядеть тем, кем он и являлся – ребенком. Но альфа держал крепко и уверенно.

      – Все хорошо, – шепнул он ему, когда процессия наконец двинулась к праздничному столу.

      Родиона усадили рядом с Марком. В мгновение ока перед ним возникла тарелка и приборы, и тут же ему стали подкладывать салатики и мясо, наперебой расхваливая блюда.

      Омега кидал внимательные взгляды из под русой челки. То, что еще недавно казалось бредом сумасшедшего, происходило прямо на его глазах. Родион Сокольников сидит в их квартире! Отмечает Новый Год с его семьей, перед которой признал себя его парой! Его – трансформера! Самого обычного, самого невзрачного омегу школы! И теперь так спокойно рассказывает дедушкам о себе, своей семье и делится планами на жизнь.

      Естественно, об уговоре между альфой и родителями им было ничего не известно, но ведь папа и отец непременно посвятят старичков в тайну, иначе у Марка разорвется сердце, если дедушкам предстоит услышать о гибели любимого внука.

      Тем временем допрос закончился и, видимо, Родион прошел его с блеском, судя по тому, как взрослые обменивались довольными взглядами. Разговор медленно перетек в обсуждение ушедшего года, опостылевших грядок и артрита.

      – Спасибо, – тихонько шепнул Марк, когда их наконец оставили в покое.

      – За что? – вторя его тихой благодарности, спросил Родион.

      – За то, что остался с нами. Твои наверное жутко расстроились из-за того, что ты не мог остаться?

      – Я мог остаться, – альфа кинул короткий взгляд на робевшего омегу и вернулся к содержимому тарелки. – Но не захотел.

      У Марка засосало под ложечкой и он сглотнул, словно ему только что признались в любви. Казалось бы, радуйся тому, что имеешь, но от легкой эйфории сбывшейся мечты Марк заерзал и прошептал:

      – А… почему не захотел?

      – Решил, что одна глупая мелочь распустит сопли без твердой руки.

      Омега собирался было возмутиться такому мнению, но Родион поднялся из-за стола:

      – Извините, но я краду у вас Марка.

      Все сидящие за столом обернулись к ним, и по выражению родных лиц, Марк понял – будут возражать.

      – Я еще не вручил ему подарок. А он заготовлен в другом месте. Вы не против?

      Слова протеста так и не были произнесены.

      – Хорошо, – ответил за всех отец. После признания Марка своей парой, папа с усердием подкладывал селедку под шубой в тарелку будущего зятя, выглядя более благосклонно. – Не забудьте позвонить, чтобы мы не волновались.

Многозначительный взгляд папы, предназначенный Родиону, был истолкован верно: «Я уверен, что Марка мы сегодня больше не увидим, так что изволь сообщить, где находится наш сын и все ли с ним в порядке».

      – Конечно, Александр Иванович. Спасибо за вкусное угощение и гостеприимство. С праздником вас.

      Родня зашумела и поднялась, желая лично проводить внучека.

***

      – Мы едем к тебе?

      – Да. Я попросил приготовить нам ужин и не хотел бы, чтобы старания людей в праздник пропали даром. К тому же, несмотря на то, что у тебя очень приятная семья, я бы все же предпочел побыть с тобой наедине.

      Родион сгреб Марка с сиденья и заставил боком пересесть к себе на колени.

      – Так-то лучше, – резюмировал альфа, прижимая пригревшегося мелкого ближе и целуя.

      У Марка не было возражений. Горячие мягкие губы ласкали жадно, требовательно, желанно.

      Марк позволил откинуть свою голову, открывая альфе полный доступ. Его скулы, щеки, шея горели под страстными касаниями. Омега позволял все, тайно моля о большем.

      И если бы Родион отпустил себя и переступил черту, сломав все, что задумано, омега не обиделся бы ни капельки и, наверное, даже не расстроился. Находиться рядом с обожаемым человеком так близко, так тесно, так ослепительно, что все остальное медленно истекает за грань важного, за пределы ценного и нужного. Пусть горит синем пламенем весь свет, если любимый держит тебя в объятьях так, словно скорее позволит отрубить себе руки, чем выпустит тебя хоть на мгновенье…

      Когда машина остановилась, и омега с припухшими губами вывалился наружу, Родиону пришлось ловить мальчишку за край куртки, ибо ноги того совсем не слушались.

***

      Обеденный зал был именно таким, как часто показывают в кино, огромный, залитый мягким золотым светом, с высокой пушистой елкой, наряженной серебряными и красными шарами. Огоньки гирлянд медленно зажигались и тухли, притупляя ощущение времени и пространства.

      Стол, убранный белоснежной скатертью в пол, с золотыми тройками подсвечников и посудой с тонкими кольцами напыления в тон, был накрыт на двоих.

      Родион подвел омегу за руку, усадил, придвинув стул. Дворецкий разлил молодым хозяевам шампанское.

      – Благодарю, Максим Семенович. На сегодня вы свободны, как и весь персонал кухни.

      Мужчина в костюме, вежливо склонил голову и, пожелав счастливого нового года, удалился.

      А ведь Марк не подумал о том, что ждали именно их! И не явись они вообще, у людей не было бы возможности провести вечер с родными и близкими. Марк почувствовал себя виноватым, ведь альфа сразу предложил ехать к нему.

      Словно прочитав его мысли, Родион ответил:

      – Даже не придумывай себе ничего. Мы здесь и все прекрасно.

      Как всегда Марка накормили чем-то сногсшибательным, ароматным и, что особенно оценил сегодня омега, маленьким по размерам. Второй праздничный стол мог тяжело сказаться на желудке.

      Они разговаривали о том, как провели две недели, хотя преимущественно говорил Марк, описывая учебу, школу и дополнительные, жалуясь на темы, который оказывались сложными для понимания. Рассказал о том, как они поздравляли друг друга с Антоном, когда они уже доедали шоколадный десерт.

      – Кстати, а что это там под елкой? – промежду прочим спросил Родион.

      Марк на секунду растерялся и, еще не до конца понимая, к чему ведет альфа, перевел взгляд под пушистые раскидистые ветви, где примостилось несколько коробочек разной величины, перевязанных широкими лентами органзы. А потом омега понял и по-детски улыбнулся, сверкая глазами.

      – Не хочешь посмотреть поближе?

      Просить повторно не пришлось. Марк соскользнул со стула и осторожно подошел к нарядной елке.

      На блестящих коробках не было надписей.

      – Какой из них мой?

      – Все.

      Омега зарделся от удовольствия, заставив Родиона встать и подойти ближе, обнять его со спины – и получить удовольствие от такого искреннего счастья, написанного на радостном личике.

      – Подозреваю, что тебе совсем не интересно, раз ты до сих пор не открыл ни один.

      – Интересно! – серьезно ответил омега и высвободившись из объятий, сел на пол и взял ближнюю коробочку. Там оказались странного вида очки, кажется спортивные.

      – А что это? – растеряно спросил он.

      – Скоро узнаешь, – подмигнул Родион и поторопил с остальными сюрпризами.

      Еще Марк стал счастливым обладателем красивых коричневого цвета ботинок, нескольких рубашек, модных часов, рюкзака и классной куртки – такие носили этой зимой, но омега не мог позволить себе покупать верхнюю одежду каждый год. Но раз это подарок, то не будет ничего удивительного если после праздника он придет в обновках.

      – Нравится?

      – Еще бы! Спасибо, – Марк потянулся к сидевшему рядом альфе и обнял. – Мне никогда не дарили столько подарков!

      – Привыкай, – без тени самодовольства произнес Сокольников и вынул из кармана маленькую коробочку обтянутую красным бархатом.

      Омега бросил быстрый взгляд на Родиона.

      – Не бойся, – глаза альфы загадочно блестели, заставляя сердце Марка сбиваться с ритма.

      Он совсем не боялся. И даже сказал бы, что жаждет этого всей душой, но – не стоит опережать события. Ведь они еще подростки и, наверное, это небольшое украшение, запонки, к примеру (правда Марк их не носит), или… Или?

      На лице омеги сменялись чувства, а мысли, судя по всему, неслись одна вперед другой.

      Родион открыл коробочку.

      Колечко.

      Тонкое, белого золота, с крошечным обручем прозрачных камушков, вмиг поймавших каждую искорку в комнате.

      – Хочу чтобы оно всегда было на тебе. – Не смущая омегу еще больше, альфа опустил взгляд, вынул кольцо и взял узкую ладонь пальцами. – Ты не против?

      Омега покачал головой. И Родион надел колечко на средний палец правой руки:

      – Думаю, так мы не будем смущать твоих одноклассников.

      Марку оставалось только кивнуть. Он был готов умереть от счастья. Если от него действительно умирали, то время пришло.

      – А у меня нет для тебя подарка, – расстроенно произнес подросток, заглядывая в любимые глаза побитой собакой.

      – Все, что я хотел, я уже получил, – не отрывая горящего в приглушенном свете взгляда, Родион склонился над своим омегой и поцеловал. Глубоко, объясняюще. Оторвавшись от невинных губ, он придержал омегу за затылок, не позволяя отстраниться более чем на несколько сантиметров и прошептал: – А скоро получу остальное.

      У Марка все сжалось внутри от такого обещания. Хотелось получить желаемое уже сейчас, но... Родион не оставлял сомнений – все будет так и тогда, когда он решит.

      – А если это будет подарок трансформера, ты сильно разочаруешься?

      – Я буду счастлив.

      И Марк поверил словам альфы. Он перехватил руку, придерживающую его за шею взяв в обе ладони, представил…

      Тонкая серебряная ленточка сползла с елки змейкой и скользнув по штанине Родиона, перекинулась на рукав, еще мгновенье, и она обернулась вокруг среднего пальца альфы. Сделав несколько кругов, она замерла, ярко вспыхнула, растекаясь шире и пуская нить таких же ледяных камней, как у Марка. Поддавшись порыву, омега изменил цвет на прозрачно-голубой, ведь ничего красивее глаз альфы для него не существовало. На правой руке Родиона осталось точно такое же кольцо, как у омеги, с одним-единственным отличием.

      – Оно прекрасно.

      Марк приподнялся на коленках и крепко обнял самого прекрасного человека на земле. Свою пару.

Примечание к части Конец первой части.

С наступающим, народ! Пусть в следующем году вас не покидает ощущение полета и скорого чуда! Всегда просите у жизни того, чего больше всего хотите. Думайте об этом, повторяйте и не бойтесь сделать первый шаг;)

С любовью,

bark

Часть 25 Второй шанс

      «Не бойся, тебя никто не узнает. Ты изменился. И мало ли на свете похожих людей?»

      За лето Марк добавил несколько сантиметров, родной русый навсегда исчез под золотым блондинистым каре, серые глаза спрятались за зелеными линзами. Родион сказал, что через год, самое большое два, их можно будет снять. К тому времени воспоминания о Марке Белецком окончательно канут в Лету и можно будет ничего не бояться.

      По мнению самого Марка о нем забудут гораздо скорее. Новость о том, что на перекрестке сбили омегу-трансформера, появилась крошечным упоминанием в одной из местных газет.

      Родителям даже не пришлось особо стараться, разыгрывая безутешное горе. С соседями они общались мало – никто не хотел связываться с неблагополучной семьей. На работе они сообщили о горе, взяв внеплановый отпуск для организации похорон, на что им посочувствовали как приличествует случаю, впрочем, не более, чем представлялось необходимым.

      На кладбище они постояли вместе с дедушками и единственным другом Антоном, которому Марк в последний момент все же выдал страшную тайну и обещал связаться спустя какое-то время. Поэтому вся группа стояла с печальными лицами, размышляя о том, как нескоро им всем предстоит увидеться, но ни слезинки не упало на могилу, где покоился какой-то бедолага, действительно погибший под колесами автомобиля.

***

      Из окна черного «BMW» показалась стальная кованая решетка, над которой радугой изогнулась надпись – «Университет им. Перельмана». Лучшее высшее учебное заведение страны зачислило Марка под его новым именем – Илья Трифонов, на факультет романо-германской филологии. И теперь Марку предстояло начать жизнь с чистого листа, поселившись в пансионате среди золотой молодежи, к числу которых принадлежал его альфа, названный одним из модных журналов Женихом Года Номер Один – Родион Сокольников.

      Двигаясь вдоль широкой аллеи, усаженной вековыми каштанами, Марк размышлял о том крутом повороте, что сделала его судьба год назад, когда он чуть не стал свидетелем того, как его пару чуть не сбило спортивное авто. А затем он едва ли мог уследить за крутыми виражами своей жизни, но все неумолимо сводилось к одному – теперь он принадлежал никому иному, как тому самому альфе, о котором мечтает каждый омега в собственных сокровенных мечтах.

      Став во главе семейной корпорации, Родиону не только удалось уверенно продолжить курс, взятый Сокольниковым-старшим, но и усилить позиции на отечественном и мировом рынках, оставляя злопыхателей давиться желчью и завистью.

      Еще бы! Поверить, что какой-то восемнадцатилетний юноша справится с империей, просуществовавшей не одно десятилетие в условиях постоянных кризисов и меняющегося рынка было почти невозможным! И Марк согласился бы с невероятностью подобных предположений, если бы не знал, что из себя представлял Родион...

      Шины скрипнули о гравий дорожки и машина взяла вправо, объезжая статую перед главным входом. Водитель пристроился к веренице дорогих машин студентов, стекающихся отовсюду после летних каникул.

      Впишется ли сюда Марк, нет, Илья? Ведь ему только исполнилось пятнадцать и он как минимум младше всех первокурсников на два года. Последнее полугодие в школе он учился как проклятый, не имея возможности отдохнуть даже летом, и все же… не будет ли он выглядеть таким же непроходимым тупицей, как и раньше. Только одна неделя перед общим сбором первокурсников, проведенная с альфой, согревала душу и отгоняла опостылевшие страхи.

      Они провели ее на островах.

      Море, солнце, тягучая расслабленность и дикий ночной голод, съедавший их обоих уже многие месяцы. Если Марк погрузился в учебу, то Родион работал как сумасшедший, используя оставшееся до поступления время, чтобы разобраться с делами бизнеса. Он давно освоил школьную программу и сосредоточился на важном, понимая, что университет потребует его внимания точно так же, как и империя отца. «Готовь сани летом» – говорил Родион в их редкие встречи, объясняя, почему пропадает так надолго и отчего работа съедает его с головой.

      И Марк понимал.

      А еще он чувствовал, что альфа намеренно ограничивает их общение.

      Омеге казалось, что с каждой их встречей ему приходится все сложнее сдерживать себя. Пусть они ласкали друг друга до умопомрачения и занимались многими вещами, о которых не говорят вслух. Но им все равно хотелось.       Хотелось другого. До одури. До злости. До истерики.

      «Потерпи, мой сладкий», – шепнул ему Родион, когда сморенные негой недолюбви, они обессиленно лежали на пляже, тесно прижимаясь друг к другу.

      И омега терпел...

      Наконец автомобиль затормозил у парадного входа и Марк вышел наружу.

      Высокие каменные ступени вели к монументальному строению начала восемнадцатого века. Стрельчатый вход приоткрывал взгляду темный коридор, от которого так и веяло холодом, Марку стало не по себе, наглухо застегнутая рубашка тут же врезалась в горло. На широких истертых ступенях тут и там стояли компании оживленно болтающих студентов, спешащих поделиться новостями друг с другом.

      Все страхи и ужасы школьных лет накатили на Марка волной. Он снова ощутил себя трансформером-изгоем. Только здесь были далеко не обычные ребята. Кто-то уже кидал заинтересованные взгляды в его сторону, и чем это ему грозило, Марк боялся даже представить и потому, склонив голову, поскорее заспешил внутрь.

      Своей мрачностью изъеденных черной плесенью стен университет-пансионат походил скорее на гигантскую средневековую церковь, нежели учебное заведение. Марк шустро несся вперед, успевая подмечать лишь общие детали.

      Темный и сырой коридор полностью оправдывал ожидания. Высокий арочный потолок терялся в темноте. Громоздкие витрины с кубками и наградами, драпированные красным информационные доски! Доспехи!!

      «Жуть!»

      Марк проскочил мимо огромного рыцаря, боясь, что его секира не удержится в руках трухлявой железяки и обрушится прямо на голову. Родион говорил, что семьи детей, проходящих обучение в этом месте, ценят традиции и историю. Поэтому кураторы стремились сохранить дух прошлого, чего бы это не стоило, иногда жертвуя удобством и практичностью, зато вовсю кичась громкими фамилиями выпускников как прошлого, так и настоящего времени. Выдающиеся ученые, политики, деятели культуры в большинстве случаев отмечали своей alma mater именно это место.

      Взлетая вверх по пологой лестнице, омега старался никого не задеть. Петляя вдоль коридоров и одолев еще несколько пролетов, он оказался на третьем этаже пристройки, где отыскал свою комнату. Влетел внутрь, захлопнул дверь и попытался отдышаться.

      Марку с трудом удалось унять сердцебиение. Он оглядел небольшую скромную комнатку с просторной кроватью, занимавшей ровно половину помещения. Напротив стоял книжный шкаф, к которому прижимался стол с компьютером. Справа находилась дверь, скрывающая небольшую ванную комнату, с другой стороны которой пряталась гардеробная.

      Омега порадовался, что хотя бы здесь все выглядело вполне обычно. Хотя одно отличие все же было. Он занимал эту комнату один, в то время как многие омеги были вынуждены селиться по двое – очередное неудобство культурного памятника, защищенного законом от любых глобальных изменений. Только избранным было дано разрешение на подобную роскошь. Ну а в избранности Сокольникова и его приближенных сомневаться не приходилось.

      Потому новый ученик, Илья Трифонов, автоматически попадал в ту же категорию, что и его альфа.

      Багаж был доставлен заранее. Несколько вместительных чемоданов красовались посреди комнаты. С них Марк и решил начать, пытаясь занять себя чем-нибудь, чтобы отвлечься от пугающих мыслей о том, как все пойдет прахом, он ошибется и все узнают…

      «Стоп!» – велел себе Марк. Ради Родиона он должен с блеском сыграть свою роль. Жизнь дала ему второй шанс, и упускать его было бы настоящей глупостью… вот только было страшно. Очень страшно.

      И Родиона, как назло, не было рядом. Он не смог приехать вместе с омегой – его задержали дела. А после он отправится в крыло для бет и альф, выше этажом. И когда они встретятся, неизвестно. Сокольников поступил на менеджмент, и потому единственный общий предмет, который им предстояло разделить – история, которую читали дважды в неделю.

      Марк вздохнул. Что ждет его в этой новой пугающей жизни? На пальце блеснуло кольцо, согревая омегу надеждой на то, что ему все удастся. Ведь чудеса иногда случаются.

***

      Крепко сжимая книги в руке, он шел мимо просторных лекционных аудитории в поисках собственной, где его ожидало первое занятие по теории и практике английского языка. До занятия еще оставалось время, и студенты не теряли отпущенных минут, весело обсуждая свои дела перед дверьми, смеясь, общаясь и просто сплетничая.

      Омега старался ни с кем не встречаться взглядом. Нервозность едва давала ровно переставлять ноги и Марку отчаянно казалось, что на него смотрят, а когда позади раздавался чересчур громкий смех или возгласы, сердце парня и вовсе заходилось от волнения.

      Номер сто шесть темнел потертой бронзой на лакированном дереве. Перед дверью никого не наблюдалось, что несказанно обрадовало омегу, и он с трепещущим сердцем все же переступил порог.

      Аудитория была небольшая, но как и положено, посередине стоял стол с громоздкой резной кафедрой, а напротив возвышался небольшой амфитеатр кресел в несколько рядов. Некоторые из них уже были заняты.

      Немногочисленные филологи-первокурсники сидели по парам, тихо общаясь. Когда в помещение вошел Марк, все дружно перевели заинтересованные взгляды на новоприбывшего, заставив омегу рассеяно оглядеться, смазывая взглядом лица, и быстрее выбрать место. Он остановил выбор на пустовавшем ряду у стены – большинство ребят заняли места у окна, где было светлей и приятней. Омега охотно сделал бы то же самое при других обстоятельствах, но не сегодня…

      Забравшись чуть выше середины, он бросил рюкзак и принялся нарочито осторожно доставать вещи – все равно больше ему нечем было себя занять, да и уронить ничего не хотелось, прослыть неуклюжим в первый же день было бы досадно.

      К собственному облегчению, Марк заметил, что на него больше никто не смотрел, а пристального внимания удостаивался каждый, кто пересекал порог аудитории.

      Помещение наполнилось двумя десятками студентов, когда до звонка оставалось не более пяти минут. В большинстве своем они были омегами, судя по деликатной внешности и замысловатым прическам. В первый учебный день каждый хотел хорошо выглядеть, стараясь вести себя немного небрежно, и все же десятки заколок с камушками и изящные сережки не могли скрыть усилий молоденьких омег, ведь уже очень скоро они могли встретить свою судьбу, о чем втайне мечтал каждый.

      Марк не смог разобрать только двоих ребят – крепкого шатена с карими глазами, тоже сидевшего в одиночестве на другом конце ряда, и высокого брюнета, составившего компанию двум омегам, мило хихикавшим его шуткам.

      «Альфа» – решил Марк, а шатена определил как бету, не почувствовав другого запаха самца, да и наличие свободного места вокруг него и серьезное выражение лица говорили о том же. На нем были серые штаны и белая рубашка, оставлявшая свободной последнюю пуговицу. Строже него выглядел только Марк – ворот плотно охватывал шею. В университете была форма – красивый темно-серый костюм, сшитый на заказ, строгий, приталенный, с несколькими карманами на груди и эмблемой. Рубашка и аксессуары приходились на выбор студентов.

      Единственное, чего требовала администрация – это безупречный вид в соответствии с уставом на официальных и открытых мероприятиях. Исключались все возможные украшения и «изменения, согласно порядку»: никаких зауженных брюк, закатанных рукавов и расстёгнутых пуговиц ниже третьей. В остальное время студентам давали поблажки, закрывая на некоторые вольности глаза.

      В кабинет влетел запыхавшийся омега. Он свернул в первый проход и, отдирая с лица длинные спутавшиеся волосы, поспешил вверх, стараясь не упасть. Замерев на секунду, увидел перед собой Марка справа и еще пару студентов слева. Позади послышался шум – в комнату вошел профессор, плотно прикрывая за собой дверь.

      Решение было принято, и омега, рванув к Марку, упал на сидение рядом, одаривая приветливой улыбкой.

      – Лекс, – кинул новый знакомый.

      – Илья, – одернул себя Марк, в последний момент прикусывая язык, с которого чуть не сорвалось настоящее имя – своим появлением Лекс застал его врасплох.

      Больше они не сказали друг другу ни слова, потому что представившись как Леонид Аристархович, заведующий кафедрой романо-германской филологии, профессор начал вводную лекцию. Альфа в летах говорил размеренно, грамотно, иногда высокопарно, что немного резало слух Марка. К счастью, он все понимал без труда, мысленно благодаря своего репетитора по литературе и русскому языку.

      – Как вы уже поняли, я так же буду вести теорию и практику профилирующего предмета. Надеюсь, все разобрались, какие учебники вам будет необходимо иметь к каждому занятию?

      Студенты несмело потянулись к книгам, которые принесли с собой, немного приподнимая их над столом.

      – Именно. Буду признателен, если вы не заведете себе неприятную привычку забывать книги, – серьезно произнес альфа, проводя рукой по уложенным назад густым с проседью прядям. Он сделал это уже несколько раз, как отметил Марк. Должно быть, привычка.

      – Но сегодня они вам не понадобятся. Я бы хотел, чтобы вы представились на английском языке. Расскажите о том, откуда вы приехали, какие у вас интересы и жизненные планы. Начнем, пожалуй, с вас, молодой человек. Представьтесь, пожалуйста. И можете не вставать.

      Парень на первой парте, гордо распрямил плечи и без запинки стал рассказывать о себе. Голос его звучал уверенно, но немного резко и «по-русски», как определил Марк. Его репетитор, Егор Борисович, успел немного научить его разнице между акцентами и омега не мог бы сейчас сказать, что именно резало слух, но инстинктивно чувствовал некую искусственность.

      Далее, по выбору профессора, стали представляться и остальные. Все ребята звучали хорошо и по мере того, как двигалась цепочка, Марк нервничал все больше. Ряд, где они с Лексом были единственными, преподаватель оставил напоследок. Пока же представлялся альфа.