Текст книги "Дракон. Тихий омут"

Автор книги: bark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Меня она не о чем не спрашивала, полагая, должно быть, что это ее разыгравшееся воображение – мало ли шума может случиться в недрах старинного особняка. Ведь это ветер мог гудеть в воздуховодах или мыши грызть зерно под половицами. К счастью, она не знала, что в моем доме отродясь не водилось никаких грызунов, и слуги присматривают чрезвычайно тщательно за состоянием фамильного дома, чтобы позволить настырным сквознякам заявить свои права на жилище.

Я тоже отмалчивался, делая вид, что ничего не замечаю, пока однажды среди ночи у нас не закончилось вино, и я вместо того чтобы звать слуг, отправил темную раздобыть нам благородного напитка.

Душераздирающий крик поднял меня с постели молниеносно. Я ринулся вдоль коридора, успокаивая себя тем, что ничего серьезного произойти не могло. Скорее всего, дура наткнулась на паука и нервы не выдержали.

Мы столкнулись на середине просторного холла. Она влетела в меня на полной скорости и, горя в полумраке приглушенного освещения обезумевшими глазами, залепетала:

– Привидение! Оно напало на меня!

Позади, там, откуда явилась девушка, послышался шум. Что-то тяжелое упало на пол и разбилось. Герда вздрогнула и, кинув затравленный взгляд назад, вырвалась из моих рук, несясь к входной двери.

Останавливать я ее не стал, предпочтя избежать чести унимать чужую истерику. Вместо этого, подождав, пока захлопнется дверь, я жестом остановил появившихся на лестнице слуг и направился в кухню.

Острое зрение позволяет видеть любому дроу при малейшем источнике света. В моем же доме всегда горели магические свечи, на случай, если мне взбредет в голову отлучиться из собственной спальни среди ночи, да и о слугах я заботился. Не желаю, чтобы из-за скаредности кто-то свернул себе шею.

Мне понадобилось несколько вдохов, чтобы рассмотреть помещение.

Кухня, куда я редко заглядывал, была просторной, с мебелью из вечного черного дуба, вывезенного из Темных лесов еще прадедом. Она опоясывала комнату по кругу, оставляя сферу незавершенной благодаря внушительной каменной печи с толстым дымоходом. Посреди громоздился широкий стол, за которым могли работать пятеро существ одновременно, не мешая друг другу.

Я собирался шагнуть вперед, когда неожиданно различил едва шелохнувшуюся тень.

На дальнем краю стола взгромоздилось то самое привидение. Оно подобрало под себя ноги, сложив их по-восточному, ссутулилось, и с интересом меня разглядывало фосфоресцирующими оранжевым глазами, не забывая при этом обгладывать толстую кость, белевшую чужой жадностью с одной стороны, пока тварь впивалась мелкими острыми зубами с другой, безошибочно отыскивая мясо, по-прежнему не отводя от меня глаз.

– Так, – произнес я, на что недопривидение дернуло длинным острым ухом, торчащим из-под спутанных лохм, выдававшихся растрепанным ореолом на фоне рассеянного света свечи. – Значит, это ты без спросу пробрался в мой дом, – негромко говорил я, медленно обходя стол по кругу, – и неумело корчишь из себя душу ушедшего?

Тварюшка продолжала жевать как ни в чем не бывало, изредка подергивая прозрачными кисточками на ушах.

Чем ближе я приближался, тем лучше мог рассмотреть существо.

Оно было очень худым. Хребет тянулся вдоль спины, выступая каждым позвонком. Заостренные плечи, отчетливо очерченные ключицы, проваленный живот, и бедра, на которых держалась какая-то тряпица. И два огромных темных глаза отсвечивали в темноте с каждым новым шагом. Цвета кожи не разглядеть – слишком темно.

Я не был уверен, кусается ли тварь, но серьезных опасений ее внешний вид не вызывал. Никаких устрашающих лап – все те же худощавые конечности, тонкие пальцы и, кажется, мелкие коготки. Едва ли она доставала мне до плеча, так что справиться с ней я собирался без помощи заклинаний. Хотя, если возникнет такая необходимость, я всегда наготове. Еще один шажок и …

– Хозяин, – донесся голос дворецкого из коридора. Должно быть, слуги заволновались тому, что я долго не появляюсь, и решили проверить, все ли со мной хорошо.

– Все в порядке! – стараясь не сильно повышать голос, отозвался я, мельком взглянув на зияющий чернотой проход, в котором отчётливо грелось пламя нескольких свечей.

Но когда я обернулся обратно к твари, той не было на месте.

Спешно оглядываясь, я желал убедиться, что та не решила забраться ко мне за спину, чтобы напасть. Её не нашлось ни под столом и ни в одном темном углу. След простыл, как не бывало! Она словно растворилась в воздухе, не издав ни малейшего шума.

«Невероятная прыткость, впрочем, свойственная мелким вредителям», – признал я, досадуя что проглядел докучавший мне все это время полтергейст. Но ничего страшного не случилось. Я решил, что утро вечера мудренее и завтра, без спешки, я разберусь с вторженцем раз и навсегда. Тем более, в школе зимние каникулы и дел не было никаких. Кроме получения удовольствия, конечно.

Сказано – сделано.

Встав пораньше, первым делом, я опросил слуг, слышали ли они или видели нечто подозрительное. Все признались, что не раз замечали странные звуки, но решили, что неупокоенный дух Галена вернулся в дом после казни. Эрцен, дворецкий, тоже кое в чем сознался. Оказывается, из кладовой пропадали продукты, и он, подозревая одного из прислужников в воровстве, решил разобраться сам, сначала собираясь отловить вора, а уж затем представить его на мой суд. Только как бы тщательно он не следил за всеми, воришка ни разу не попался, в то время как продукты продолжали покидать полки с неуклонным постоянством. Отчаявшись, он даже ставил простые магические ловушки, на которые хватало энергетического потенциала, но увы, находчивый вор оказался хитрее.

Я не стал отчитывать Эрцена, потому что и сам не сильно преуспел в ловле крысы. Однако строго наказал докладывать мне о всех странностях, происходящих в особняке и за его пределами.

Что ж, значит, незваный гость докучает не только мне, но и остальным домочадцам. Пришло время избавиться от неугодного присутствия.

Испробовав десятки заклинаний, мне пришлось поумерить пыл и признать, что сделать это будет не так просто, как казалось на первый взгляд. Чтобы я ни делал, какие бы заклинания ни использовал, результат оставался прежним – тварь не спешила возникнуть перед моими очами, дрожа и моля о пощаде – впрочем, сильно сомневаюсь, что она умеет разговаривать. Не было никакого толка от простых призывающих заговоров, не помогли графические заклинания начертанные мелом, не сработала просьба к дому – он не пожелал выдать непрошенного обитателя, как и его местонахождение.

Раздосадованный неожиданным провалом, я глубоко задумался, не понимая, почему моя магия бессильна? Более того, на территории моих кровных угодий. Почему дом молчит, несмотря на все мои просьбы и увещевания? Почему он отказывается выдать крысу?

И как вообще она проникла внутрь? Ведь заклинания, охраняющие поместье и вековые стены, даже не пошли слабой рябью, от того, что кто-то вознамерился нарушить границы…

В сотый раз размышляя над странной ситуацией, я не заметил, как уснул, когда за окном принялся развеиваться сумрак.

Проснулся я от того, что мне захотелось чихнуть. Нос щекотало мягкими перышками. Я недовольно скорчился, стараясь уйти от назойливого прикосновения. Но противно свербеть вокруг ноздрей не перестало.

Хрипло помянув духов, я приоткрыл один глаз, чтобы найти и устранить источник раздражения – и замер, приоткрывая второй.

На меня совершенно беззастенчиво взирал ночной гость из кухни. Он беззаботно вытянулся на второй подушке, утопая в светлых простынях и покрывалах.

При свете дня, густо освещавшего комнату сквозь расшторенные окна, я мог разглядеть его в малейших чертах. Кожа темного горчичного цвета – не такая, как у дроу, оттенок не тот, скорее, более мягкий, песочный, весь в крупную рыже-красную крапинку. Худоба стала еще отчетливее и пронзительнее, заставляя нахмуриться. Тварюшка походила на ребенка, и потому вид недокормленного тела приводил в негодование и вызывал некую долю отвращения. Даже церберов принято кормить лучше.

В это время ее хвост, зависший прямо перед моим лицом, дрогнул, пощекотав растрепанной кисточкой мой нос в очередной раз.

– Ах ты! – вспылил я. Мало того, что у этого хватило наглости забраться в мою постель, пачкая дорогое бельё, так оно еще издевается, вздумав со мной поиграть, словно с домашним питомцем!

Сделав выпад вперед, я попытался ухватить его за хвост, но длинный толстый отросток буквально выскользнул из рук. А мигом позже с кровати соскользнул и нахал.

Когда я перекатился на другую сторону и свесился вниз, на полу уже никого не наблюдалось. Лишь подрагивающий полог нижнего покрывала.

«Думает, что может спрятаться от меня под кроватью», – презрительно фыркнул я и, не раздумывая далее, нырнул следом.

Увы, меня ждало новое разочарование. Резная решетка, закрывающая вентиляционный проход, была аккуратно снята и отставлена в сторону. Тварь снова ускользнула.

====== Спешл 2 Часть 2 Наказание для Господина Директора ======

Гнев на мелкую пакость клокотал глубоко внутри, не давая насладиться морозными зимними днями.

Мало того, что я не мог устроить ежегодный бал в честь Нового года, не зная, чего ожидать от существа или как объяснить его присутствие остальным в случае внезапного появления – я даже не решался позвать в дом никого из моего «гарема».

Страх, что в моей жизни опять появится необъяснимая тайна, так напоминающая Галена, противно лез под кожу.

Более того, гаденыш посмел надо мной посмеяться, вторгнувшись на мою личную территорию и подразнив, словно я его товарищ по играм!

Но бездействовать я не собирался. Только не сейчас, когда я уже успел отведать свободы. Я ни за что не позволю кому-то испортить мои планы на долгую и счастливую жизнь.

Если на него не действует магия (я снова пробовал призвать существо… потом заговорить – все безрезультатно), а по прыткости и скорости он даст фору любому четвероногому (несколько случайных встреч ничем не отличались от того утра, когда заморыш оставил меня с носом, утекая водой сквозь пальцы), нужно отыскать другой способ отловить и избавиться от засранца.

Поэтому следующим моим шагом была попытка разыскать редкий вид в каталогах магической и немагической фауны – благо библиотека с нужными справочниками находилось под боком.

Но перелопатив хаосову дюжину толстенных томов, изъеденных мелкой резью рун, я бросил затею – на их страницах не отыскалось ничего похожего на моего гостя.

«Вот уж действительно подарочек в духе Тихого Омута», – ворчал я себе под нос.

Нужно заметить, что Гален не зря убрался в Дальние Земли. Здесь, на окраине Империи, к которой примыкала граница Королевства темных, чего только не водилось.

Редкие беженцы всех мастей и рас, спасаясь от власти, голода, мора и других напастей, стекались на свободные земли, чтобы начать жизнь с чистого листа.

Официально наши территории находились под покровительством Империи, однако Темные регулярно поднимали вопрос принадлежности оных имперским потомкам и вели неспешные дипломатические переговоры, не ставящие прямой цели расширить границы, но четко показывающие, что и в увеличении Империи они в свою очередь не заинтересованы. К тому же, очень кстати отыскалось несколько древних доказательств исконного присутствия темных в этих широтах, и, если возникнет необходимость, Королевство вполне способно побороться за собственные права.

Чаши весов так и колебались у нулевой отметки, позволяя соседям поддерживать мир. Империя, в свою очередь, выражала заинтересованность, но, как и Темные, не стремилась к более решительным действиям – освоение земель требовало немалых вложений из казны, чему противились многие, считая их излишними и бесперспективными – Дальние Земли, поросшие лесами и затянутые болотами, не обладали интересующими державу ресурсами. Портить отношения с соседями тоже казалось излишним.

Поэтому вопрос откладывался и числился среди прочих маловажных тем, обсуждаемых во время регулярных официальных миссий, позволяя малым городкам, таким, как Тихий Омут, преспокойно существовать на окраине веками.

Что же на самом деле таил неизведанный край, знали немногие. Так что вполне вероятно, тварь вылезла из какого-нибудь дальнего болота и волею судеб забрела в поселение.

«Не получается кнутом, попробуем пряник!» – осенило меня во время составления письма, на которое у меня ушло около двух часов, и все только потому, что энергичное чавканье под половицами заставляло ломать перья и оставлять кляксы на бумаге, словно я нерадивый ученик, а не директор школы!

С нетерпением дождавшись вечера, я вернулся на кухню, строго-настрого запретив слугам покидать свои покои этой ночью. Все потому, что я сам не был до конца уверен в исходе собственной затеи. Но лучшей у меня пока не находилось.

Дверь в кладовую, расположенную в дальнем от печи углу, я раскрыл настежь. Сам же устроился на противоположном конце стола с куском тонко нарезанной буженины и бокалом вина – сегодня я собирался познакомиться с существом поближе.

Оставив зажжёнными пару свечей, я наговорил классический мотив органа и, закинув ноги на стол, погрузился в приятные размышления о том, как славно заживу, избавясь от внезапного недоразумения.

Шорохи и скрипы – мои привычные попутчики, с недавних пор, все отчетливее раздавались вокруг.

Прикрыв глаза, я сделал вид, что придремал, на самом деле внимательно следя за окружающим пространством из-под прикрытых ресниц. Не могу сказать точно, сколько раз прозвучала тихая навязчивая мелодия до того, как дрогнуло магическое пламя, выдавая слабым колебанием чужое присутствие, но этот момент я не пропустил.

Я ожидал ее появление со стороны двери, однако не ленился оглядывать помещение целиком. И потому скользящая тень, стекшая размытой лужей из-за печи, оттуда куда уходили дымоход и вытяжка, охлаждавшая чудо гончарного производства, не явилась неожиданностью.

Несмотря на то, что я распространил собственную ауру до полных размеров комнаты, придав ей прямоугольную форму, я едва ощущал чужое присутствие. Прикосновение пришельца было сродни касанию холодной луны – оно дарило прохладу летнего вечера, но являлось всего лишь бледным отражением несуществующей жизни своего собрата.

Тварюшка пробиралась по полу, полностью скрытая широкой столешницей.

Я выжидал.

В кладовой зашелестела бумажная обертка и голодное жевание заплямкало из глубины. Зверек явно был дикий и изголодавшийся, и потому, как «добрый хозяин», я позволил ему заморить червячка. После довольно продолжительного ужина новоявленного домового топот шустрых конечностей, семенивших по небольших размеров комнате, заметно замедлился – должно быть, Оно наконец насытилось и теперь с интересом осматривалось в богатой «сокровищнице». Спешить и пугаться назойливого дворецкого, поджидавшего в углу, сегодня вечером не приходилось.

Я уже размышлял о том, как собираюсь выдать свое присутствие, не спугнув существо, и попытаться вступить с ним в диалог… впрочем, при отсутствии лингвистически оформленного разума, мне, скорее, приходилось надеяться на установление простых доверительных отношений. Протянув ему сытный кусок и приласкав, я собирался не столько приручить, сколько втереться в доверие, и когда тварь расслабится, изловить и выставить ее вон. Если понадобится удобрить ею любимые кусты малиновых роз – все будет зависеть от поведения непрошенного гостя.

В сложившейся ситуации выбранный мною подход представлялся наиразумнейшим решением: отловить живность в воздуховодах и охлаждающей шахте не представлялось возможным – слишком тесными были туннели, рассчитанные именно на то, что ни одно разумное существо не втиснется в их удушающую узость и не проникнет в дом незамеченным. Изолировать пути выглядело еще более безнадежным занятием – от спертости воздуха можно задохнуться. А распахивать окна во время лютых морозов представлялось верхом идиотизма, как и пускать отравляющий дух – не ровен час наглотаться самим.

Пока я размышлял над следующим шагом, незваный гость сам решил познакомиться поближе, вынырнув по другую сторону и приземлившись прямо на стол.

Я распахнул глаза, выдавая себя на случай если оно собирается накинуться. Однако лупатая тварюшка и не думала приближаться, примостившись на краю стола в пол-оборота и свесив лапу вниз, точно ночной зверек, раскинувшийся на удобной ветке.

– Привет, полуночник, – спокойно произнес я, глядя в темные немигающие глаза.

«Хищник», – подсознательно вынес я вердикт, – «мелкий, бесполезный, но все-таки хищник». Страха не было, скорее, любопытство напополам с охотничьим азартом – отловить его выглядело занимательным занятием.

Существо не шелохнулось.

– Как проводишь время у меня в гостях? – любезно поинтересовался я, не рассчитывая на ответ. – Надеюсь, ты не обвинишь хозяина в отсутствии гостеприимства. Я бы лично позаботился о твоей постели и тарелке, если бы знал, где они находятся. Не подскажешь?

Никакой реакции – существо действительно было диким.

– Похоже, пока это останется твоей маленькой тайной. – Я коснулся края блюда, содержимое которого так и осталось нетронутым, и осторожно двинул его в направлении заморыша. – Угощайся.

Поглазев на меня пару секунд, лохматый протянул руку к вяленой буженине, безошибочно подцепил острым коготком тонкий кусок и, без дальнейших расшаркиваний, отправил ее в рот.

Буженина закончилась быстро, заставив меня пожалеть, что не припас больше. Отчасти это произошло из-за того, что я не рассчитывал на такое благоприятное развитие наших «мимолетных» отношений. Но тварюшка выглядела невозмутимо и, казалось, ничем не была напугана – присутствие духа у болотной жити водилось в избытке, хотя тоже самое могло быть продиктовано глупостью. Я, конечно, склонялся ко второму варианту.

– Запьешь? – решив сыграть со зверьком злую шутку, я пододвинул ему вино и снова откинулся на спинку стула, показывая самые добрые намерения. Но на самом деле звери не переносят алкоголь, и раз уж домовой считает себя вправе поиграть со мной спозаранку, то почему бы мне не последовать его примеру?

Бокал остался в пределах близости от меня. При желании я мог легко дотянуться до него снова… Если же до него собрался добраться мой гость, ему следовало потянуться и обхватить тонкую ножку рукой, либо приблизиться самому. Именно последнее и выбрал глупый зверек. Заинтересованно потянув носом, он легко вспрыгнул на все четыре конечности и, не отводя от меня взгляд, приблизился к напитку.

«Отвратительно худой», – резюмировал я в очередной раз, разглядывая высокие, обтянутые кожей скулы и ровный лоб.

Оно склонилось над хрустальным ободом не отрывая от меня горящих в полумраке глаз, и зачерпнуло напиток языком. «Ну и зрелище», – с отвращением поморщился я, ожидая, когда оно подавится и станет злобно отфыркиваться и рычать в мою сторону.

Ждать пришлось долго… Тварь не только не подавилась терпким алкоголем, который заставлял заходиться кашлем моих юных любовников, но и продолжила с удовольствием лакать рубиновую жидкость, опуская свой длинный язык в узкое горлышко сосуда.

«Почему вино не вызывает никакой реакции?»

Хитрая морда зависла на уровне моего лица, вперившись нечитаемым взглядом.

«Не может же она догадаться о моем замысле, нарочно испытывая терпение?» – досадно пронеслось в голове, пока мои глаза неотступно следили за длинной юркой полоской чужой плоти, хлеставшей «Сильенский Закат» из дедовых погребов, ловко протискиваясь внутрь и скользя по прозрачным стенкам.

– И кто же ты такой? – вслух произнес я.

Под хищным, неморгающим взглядом сидеть на стуле вдруг стало неуютно, словно на миг охотник и добыча поменялись местами.

Наконец бархатный кончик языка подобрал последнюю темную каплю и спрятал ее во рту. Мой гость не стал возвращаться на место, а расселся напротив, с довольством облизываясь и щуря сытые глаза.

Следовало думать о другом, но я все никак не мог оторвать взгляда от его невозможно длинного языка, скользившего по налившимся губам. Я заерзал, чувствуя, как стыдно тяжелеет член в штанах – воздержание, пусть и не долгое, сказывалось на мне не лучшим образом.

Тварь протяжно зевнула, снова поднявшись, выгнула спину.

Невероятно гибкая и, несмотря на плачевное состояние, сильная – продольные мышцы заиграли под тонкой крапчатой кожей. Она присела, и с легкостью сложившись пополам, растопырила задние лапы.

Впрочем нет, не лапы, а все-таки ноги. Вытянутые пальцы не походили на песьи и не загибались словно у животного, привыкшего проводить большую часть жизни на четвереньках. Да и угловатые колени напоминали человекоподобное существо. К тому же…

Ход моих мыслей был прерван самым несуразным действом, которое я никак не ожидал увидеть на собственном кухонном столе!

Тварь отшвырнула набедренную повязку в сторону и, не обращая на меня ни малейшего внимания, принялась бесстыже себя вылизывать! Длинный язык, что еще недавно дразнил прыткостью, неспешно прошелся по скромному отростку, лишенному привычного гнезда растительности. Облизал его со всех сторон, с пущим вниманием и заботой. Мошонка с мелким содержимым подобралась упругим мешочком, потянувшись за кожей, обхватывающей естество, пришедшее в трепетный восторг от таких ласк и показавшее маленькую головку наружу.

Во рту возмутительно пересохло, а я всё еще не нашелся среди всего этого недоразумения и не прекратил вопиющее бесстыдство!

«Здесь же готовят еду! Мне!»

Я уже было раскрыл рот, чтобы призвать хулигана к порядку или шугнуть так, чтобы до подвалов пятки блестели, как этот мелкий суккуб тонко заскулил и развел колени шире, оборвав мою так и не начавшуюся тираду. Изогнувшись так, что позавидовала бы и кошка, он вытянул стройную ногу наверх.

Моему взгляду открылась плотная кожистая дырка под самым хвостом. Секунду назад сухая – и вот уже увлажнившаяся от касаний неуемного нарушителя спокойствия, затаившегося в чужом рту. Юркий кончик ювелирно огладил выступающее уплотнение колечка, не обмочив прозрачного пушка вокруг. Затем, замерев на миг, коснулся сжавшейся сердцевины и скользнул внутрь.

– Что ж ты за дрянь на мою голову?! – разозлился я, ощущая голодный жар на щеках и тянущее недовольство в штанах.

Прокляв сумасшедших духов, что никак не оставляли меня в покое, я сунул руку в одежды, обхватывая горячий член и продолжая жадно рассматривать неподдающееся логике существо, которое медленно и нежно продолжало ухаживать за собой.

Язычок нырял в тугое отверстие раз за разом, совсем слегка, дразнясь и подманивая. Снова обходил лаской указатель мужской принадлежности, яро багрящийся маковкой и исходя редким соком.

Стараясь не думать о собственных действиях, я все сильнее надрачивал себе, когда Оно внезапно оторвалось от собственного занятия и взглянуло на меня. Тогда я, пожалуй, немного засомневался в отсутствии разума у загадочного вида – слишком осмысленно взирало оно на мои постыдные действия, словно понимая всю низость и недостойность моего поведения.

Не успел я как следует поразмыслить, а домовой уже скатился со стола и одним легким прыжком оказался у прохода, ведущего вон из кухни.

– Ну и зараза же ты, – шепотом прошипел я, запоминая подлую выходку. Не знаю как, но какой-то кривой извилиной, одиноко выросшей в опустошенной голове, оно прекрасно понимало, что делало.

«Ты у меня еще попляшешь», – пообещал я, поджав нижнюю губу и вытянув руку из штанов.

Лупатые глаза наивно моргнули, не понимая причины моего раздражения – и ночной гость скрылся за поворотом, вильнув длинным хвостом.

====== Спешл 2 Часть 3 Наказание для Господина Директора ======

С того вечера я объявил наглой твари войну. Вести себя, как ей вздумается, и крутить своим мерзким хвостом перед моим носом в моем же собственном доме я не позволю!

Первым делом я приставил караул к съестным запасам, решив, что «пряник» пакость не заслужил и нечего с ним церемониться. Слуги исправно сменяли друг друга у «сокровищницы», и если поблизости раздавался подозрительный шум, звали Эрцена. Тот, так и не смирившись с невозможностью собственноручно справиться с вредителем, только и ждал сигнала с садовым инвентарем наперевес.

Тварь в отместку оборвала все шторы в доме. Проехалась когтями от карнизов до самого пола, оставляя вместо благородного сукна тонкие полоски тряпки. Причем никто не слышал ни единого звука, и когда он успел напакостить, оставалось загадкой.

Тогда я все же решил «проветрить» жилище и одним прекрасным утром приказал потушить печь до самого позднего вечера – пусть отморозит свой костлявый зад. Заблаговременно обернувшись в меха и шкуры, я наслаждался видом из окна. Почувствовав же к полудню, что пальцы сводит от холода, собрался спуститься в подвал за вином лично, чтобы немного размяться и разогнать кровь по чреслам…

Гаденыш забаррикадировал двери винного погреба с внутренней стороны, не дав мне добраться до спиртного и заставив стучать зубами до заката – думал, должно быть, что у меня кишка тонка и я кинусь растапливать огонь. Сейчас, только отпишу все имущество лешим.

Я подвесил к потолку сети, собираясь изловить крысу. Лично затушил все свечи, чтобы расставленные по углам прислужники слились с мрачными стенами. Запретил им шевелиться и, довольный, отправился спать, по пути оглядывая крупное плетение рыбацких снастей – не думал, что подобное мне когда-нибудь могло пригодиться.

Он замотал меня в одну из них и оставил извиваться червяком, пока удалось дозваться слуг. Причем все это время гад вальяжно возлежал на платяном шкафу напротив и следил за моими потугами с таким невинным видом, словно это и не он приложил к случившемуся шаловливую лапу. Каких только слов я не припомнил тогда – у матушки бы кровь пошла носом от того, что ее воспитанный сын благородного происхождения пользуется всем разнообразием средств нехудожественной выразительности черни.

Я приказал намертво прикрутить все решетки воздуховодов, а затем прошелся по ним лично, проверяя и закрепляя заклинанием, чтобы домовой застрял в своих кротовых ходах и иссох от голода. Каким-то неведомым образом еда продолжала испаряться из кладовой.

Он привинтил болтами этих самых решеток мои тапочки к полу ночью, и как я их не отдирал, ничего не помогло – они так и застыли перед кроватью досадным напоминанием о том, что, будучи хозяином в собственном доме, я не могу справиться с одним-единственным вредителем!

Хватит!

Шла третья неделя бесполезных попыток выжить приживала и до сих пор ни одна из них не увенчалось успехом. Должно быть, у твари было отменное чувство самосохранения, и, как бы мне не хотелось принимать истину, зачатки особо извращенного разума, достаточного для того, чтобы совершать бесчисленные гадости.

Закупорив каждую щель в доме, кроме воздуховода, и соорудив для челяди заговоренные маски, я весь день заваривал сонное зелье, способное рассеиваться в воздухе невидимой дымкой и в ту же секунду погружать существо в крепкий сон. Часть будет расходиться по выходящим на улицу лазам, но мы будем регулярно восполнять количество, распыляя новую порцию каждые пару часов.

Приготовления заняли целый день. Стоя посреди широкой прихожей, я объяснил всем и каждому, что беспокоиться не о чем – яд не смертелен, и маски, закрывающие нос и рот, полностью уберегут от его воздействия. Проверил, правильно ли они закреплены. Затем, из котла, водруженного там же, где всю прошлую ночь бурлило зелье, мы принялись распределять летучую жидкость по сосудам – день Великой Охоты был назначен на завтра.

Я отдал последние приказания, распорядился плотнее поесть с утра пораньше, потому что снимать маску во время еды нельзя – не ровен час заснуть с куском в горле.

Слуги разошлись готовиться к заключительной битве.

Пожалуй, так хорошо, как прошлой ночью, я давно не высыпался. Лишь забрезжил рассвет, я оказался на ногах, кипя от нетерпения привести план в исполнение. После завтрака, стоило дому наполниться сладковатым духом зелья, настроение взлетело до небес и я, выбрав книгу в библиотеке, устроился в уютном кресле, блуждая по страницам невидящим взглядом и предвкушая такую долгожданную месть.

Чем дальше тянулся день, тем чаще я поглядывал на часы. Маятник раскачивался в гипнотизирующем ритме и вот новые раскаты ударов отсчитывали шестой вечерний час.

Рука сама потянулась к колокольчику.

Эрцен явился через минуту.

– Есть новости?

– Пока никаких, – глухо произнес дроу через маску.

– Тогда я, пожалуй, приму ванну.

Управляющий поклонился и прикрыл дверь.

Но не прошло и десяти минут, как он едва ли не ворвался обратно, но, вовремя опомнившись, смутился и хотел нырнуть в коридор, чтобы явиться как положено.

– Отложим любезности на сегодня, входи, – нетерпеливо скомандовал я, сдвинувшись на край кресла.

– Вы были правы, – ответил он.

– Только что?

– Да.

– Отлично. Иди. Дальнейшие распоряжения через два часа, – мы оба взглянули на циферблат.

Итак, похоже, тварь проглотила наживку. В прямом смысле слова. Смирившись с мыслью, что она все же обладает разумом, раз ей так удачно удается избегать все мои ловушки, я решил обвести дьявольски хитрую пакость вокруг пальца.

Пока я варил зелье и тщательно объяснял как оно работает, а потом маялся с масками, так же не забыв подробно описать принцип действия, я рассчитывал на зрителей, вернее, зрителя. Или слушателя. Тварь должна была непременно следить за мной и знать, что против нее задумано.

Логичным для нее решением было бы покинуть дом, но за эти несколько недель я довольно неплохо изучил ее мерзкий характер. Она захочет не просто показательно избежать западни, но проучить меня, досадить побольнее. А значит, ей придется остаться в доме. Но чтобы остаться в доме, ей понадобится маска.

Потому я нисколько не удивился, когда вчера, поздно вечером, ко мне пришел трясущийся от страха слуга и, запинаясь, объяснил, что он потерял маску. Его оправданий я не слушал, стараясь выдержать суровое лицо и не показать радости по поводу первого оправдавшегося расчета. Конечно, я пожурил за рассеянность и выдал другую маску из запасных, на случай поломок или «потерь».

«Значит, мой гость обзавелся необходимым предметом костюма для завтрашнего спектакля.»

Вчера произошло еще одно маловажное событие – повару доставили шикарную розотовую вырезку. Мясо столь опасных розот было ни с чем не сравнимым деликатесом – сочное, пряное, ароматное. Слюнки сами наполняли рот, стоило унюхать нежную плоть. Вряд ли моя тварь прошла бы мимо. Повар положил вырезку на верхней полке кладовой, откуда она отлично просматривалась, доложив мне о том, что приготовит отменное блюдо по случаю ловли незваного гостя.

И мы с Эрценом принялись ждать новостей.