Текст книги "Дотла (СИ)"
Автор книги: Balrosme
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
– Вы давно переехали? – спросила Рей, – почему именно сюда?
– Ну, как Бена посадили, так и переехал. Не мог оставаться в Сан-Диего, все резко опротивело.
Рей уставилась в чашку с кофе, чувствуя, как отпустившее было чувство вины вновь сдавило грудь, заставляя тяжелее дышать. Она понимала желание мистера Хана уехать, понимала, как может опротиветь некогда любимый город.
– Знакомый у меня тут был, он держал автомастерскую, легальную полностью, заметь, – чуткий мистер Соло не мог не заметить ее состояния, попытался пошутить.
Рей слабо улыбнулась, показав, что оценила и шутку, и старания.
– Но и автомеханик, и бизнесмен он был никудышный. Вскоре разорился и предложил мне купить его дело по дешевке, мол, так оно будет в надежных руках. Деньги у меня были, я и решился. Поначалу было туго, но за последние годы удалось даже расшириться.
Судя по тому, в каком районе теперь проживал мистер Соло и по размерам его квартиры, Рей поняла, что расшириться удалось значительно. Ее так и подмывало спросить о Бене, но девушка не смела. Она вертела в руках чашку с кофе, молчала, слушая тишину в квартире, и не решалась поднять глаза на мистера Соло. Перед ним ведь она тоже была виновата.
– Мистер Соло, я…– начала нерешительно, – я хотела…
Извиниться? Но как глупо и смешно звучали бы ее обвинения, тем более теперь, когда Бен вышел из тюрьмы. Рей закусила губу. Ей было необходимо сказать хоть что-то, не замалчивать то, что произошло. Но она не могла. Как должно быть, жалко она выглядит сейчас в глазах этого мужчины, что смотрит на нее с незаслуженной лаской во взгляде.
– Я…хотела, – она снова начала и снова осеклась, беспомощно вздохнула.
– Ты хотела бы объясниться, – мягко произнес Хан, – но, Рей, в этом нет нужды. Я и так все знаю.
– Но…– девушка несмело посмотрела на мужчину напротив.
– Я знаю все, Рей, – он вздохнул, – ты виновата, но я знаю, почему ты так поступила. Бен, – Рей вздрогнула от звука этого имени, – виноват не меньше. И если хочешь знать, я виноват тоже, я всегда смотрел на его игры с законом сквозь пальцы, не воспринимая всерьез. И вот к чему это всех нас привело. Я знаю все, малышка Рей. Тебе не в чем винить себя. Больше нет, хоть вы и натворили дел оба. Но все это в прошлом, там это все и надо оставить. Вам пора двигаться дальше и простить друг друга. Но самое главное, Рей, пора простить себя.
Рей судорожно вздохнула, закусила губу. Она не знала, как выразить свою благодарность за то, что сказал мистер Хан, не знала, как объяснить, что вот сейчас в груди поселилось тепло, а не жгучее разъедающее чувство вины и боли, страха и стыда. Но простить себя? Это было невозможно.
Хан Соло ласково улыбался ей, искренне, открыто, а Рей не могла сказать ни слова, только слепо нашарила его руку, лежащую на столе, и сжала ледяными пальцами. Хан вздрогнул.
– Господи, малышка! Ты совсем замерзла!
– Нет, – покачала головой Рей, – просто Чикаго не Сан-Диего, – едва заметно улыбнулась, – никак не могу привыкнуть к другому диапазону температур.
– Справедливости ради стоит сказать, – фыркнул Соло-старший, – ты и в Сан-Диего всегда безбожно мерзла.
Рей улыбнулась чуть смелее. Поразительно, какие мелочи знал о ней этот человек, знал то, чего скорее всего родная мать не знала.
Впрочем, Глэдис никогда и не стремилась узнать своих дочерей. Только попыталась недавно в очередной раз потребовать денег, в ответ получив отказ от Киры в такой грубой форме, в которой ей все высказать ее младшая сестра, наверное, давно мечтала. Сама Рей просто занесла телефон матери и отчима в черный список. Эта страница была закрыта навсегда.
А сейчас Рей вспомнила, как же Бену повезло с отцом, каким понимающим и чутким всегда был Хан Соло и не только по отношению к родному сыну, но и к ней. Они могли бы стать настоящей семьей, если бы Рей сама все не разрушила. Впрочем, что уж теперь горевать. Только вот Рей не хотела уходить отсюда, с этой кухни, наполненной ароматами кофе и пончиков, не хотела отпускать теплую руку, держась за нее, как за спасательный круг, только бы не сорваться вновь в океан вины и боли.
Звук повернувшегося в замке ключа нарушил мирную тишину, Рей тут же отняла руку.
– Пап? – раздалось из прихожей.
И мир вокруг закачался, исказился, рассыпаясь на больно ранящие осколки. Рей задохнулась, а потом почувствовала знакомый запах одеколона, от которого мгновенно закружилась голова. Услышав быстрые шаги в прихожей, Рей замерла на стуле, не в силах пошевелиться, только в ужасе смотрела в спокойное лицо мистера Хана. Она спиной почувствовала его присутствие, отозвавшееся в бешено застучавшем сердце. К щекам прилил румянец, руки затряслись.
А Бен замер позади, пораженно выдохнув:
– Рей.
Время остановилось, замерло, застыло, Рей пыталась вздохнуть полной грудью и не могла, перед глазами кружились черные точки, складываясь в причудливый узор, насмешливо танцующий. Она не видела Бена полгода с того памятного разговора на ее кухне. И вот теперь…
С трудом она развернулась и встретилась с Беном взглядом. Он смотрел на нее, как на кошмарное видение, неверие в темных глазах сменялось чем-то, что Рей не могла понять.
– Здравствуй, Бен, – спокойный отстраненный голос принадлежал кому-то другому, а не ей.
И когда это она научилась так безупречно владеть своими эмоциями? Дедушка бы ей гордился. Бен шумно втянул воздух и сжал руки в кулаки. Он явно не был рад ее видеть. Да и с чего бы ему? Они расстались, поставили точку, и вдруг Рей Палпатин появляется в доме его отца, возникнув призраком прошлой несчастливой жизни спустя полгода и две тысячи миль.
– Хан! Мы дома! – звонкий и ясный девичий голос нарушил тишину.
Рей во все глаза смотрела на нее. «Красивая», – первое, что пронеслось в голове. Высокая и стройная, с темно-рыжими густыми волосами и поразительными яркими голубыми глазами. Девушка встала рядом с Беном, удивлено глядя на Рей, улыбнулась немного растерянно, перевела взгляд на Хана у нее за спиной и вопросительно изогнула бровь. Этого Рей больше не могла выносить. Она вскочила.
– Спасибо, мистер Хан, – пробормотала, – за кофе. Мне пора.
Вылетела прочь из кухни, подхватила в прихожей свою сумочку и выбежала в подъезд.
Рей неслась по ступенькам так быстро, что они мелькали перед глазами, сливаясь в сплошное пятно. Не имело значения, что ей придется преодолеть десятки этажей, она не могла ни ждать лифт, ни ехать в нем.
Бегом миновав светлый вестибюль, Рей вылетела на залитую солнцем улицу и застыла, не в силах понять, куда ей двигаться дальше, вдруг разом забыв все известные в городе направления. Тело замерло, не слушаясь ее, руки и ноги тряслись. Ошеломленная силой собственной боли, потерянная, Рей стояла посреди улицы, игнорируя недовольных прохожих, вынужденных огибать ее.
Наивная идиотка! Неужели она думала, что Бен останется один. Чего ради? Конечно, у него есть девушка. Судя по тому, как она уверенно произнесла это «мы» и имя Хана, девушка давняя, вхожая в дом его отца.
Господи! Рей должна была бы порадоваться за Бена Соло. И не могла, не могла этого сделать! Кислое чувство ревности разъедало изнутри, покрывало отвратительной коррозией все добрые намерения, размывая их в прах. Рей не могла радоваться за Бена Соло, потому что самой ей вдруг стало слишком больно. Месяцы контроля и спокойствия обратились в ничто, пеплом осыпались к ее ногам, а душа и сердце полыхали, сгорая, причиняя почти физическую боль, от которой все внутри сжималось, а к горлу подкатывала тошнота. Если она сейчас закричит, завоет, словно раненный зверь, ее точно отправят в сумасшедший дом, но именно раненым зверем она сейчас и была. Зверем, которому нужно было спрятаться в свою нору, чтобы хоть как-то пережить то, что случилось.
– Рей, постой!
Ахнув, девушка обернулась, чтобы увидеть идущего к ней Бена, запыхавшегося, словно он тоже бежал пешком по этажам, растрепанного и решительного.
– Не уходи, – произнес, подходя совсем близко.
Рей часто-часто заморгала, тряхнула головой, словно пыталась сбросить наваждение. Ведь ничем иным, как наваждением присутствие Соло быть не могло, как и его просьба.
– Прости, – вырвалось у нее, Бен нахмурился, – я ворвалась в дом твоего отца. Прости. Не стоило мне этого делать. Я понимаю, сколь неприятно тебе меня видеть, а твоя девушка и вовсе подумает бог весть что. Но ты уж постарайся объяснить ей…
– Моя – кто? – удивился Бен.
Рей осеклась, во все глаза смотрела на Соло, пытаясь понять, что за игру он затеял. Господи, нет! Только не снова, только не снова ложь, интриги и манипуляции. Она не вынесет этого вновь!
А Бен вдруг легко улыбнулся, открыто, до ямочек на щеках, что Рей так любила.
– Нет, нет! Рей, ты все не так поняла. Идем, я вас познакомлю.
Это было уже слишком, за гранью жестокости и цинизма. Неужели он не видит, что делает с ней? Неужели он не видит, насколько ей больно? Они же закончили эту историю! Зачем он так с ней снова…за что…
Рей отшатнулась.
– Рей, – посерьезнел Бен, – идем, пожалуйста, – он протянул ей руку, – я все объясню.
Девушка замерла, смотрела то на протянутую руку, то на серьезного мужчину, который замер, выжидая, и даже дыхание затаил.
У нее не было ни единой причины верить ему или снова идти за ним, с ним. Но вот уже она чувствует своей холодной рукой, его – горячую. Вот слышит, как он ворчит что-то о том, что она всегда была мерзлячкой, а вот они снова входят в квартиру мистера Соло.
– Ой, Бен! – рыжеволосая выбежала встречать их в прихожую, – ты не говорил, что твоя девушка – такая красотка! Бекки, – она протянула Рей руку, которую Палпатин осторожно пожала.
– Ребекка – моя кузина, – произнес над ухом Бен.
Рей резко обернулась, Соло-младший довольно улыбался, глядя на девушку сверху вниз.
– Кузина, но…у мистера Хана нет сестер и братьев.
– Зато у моей матери, оказывается, есть родной брат-близнец. Представляешь? Они живут в Нью-Йорке, а Бекки приехала к нам погостить.
– Познакомиться, понять, чем родня живет, – радостно улыбнулась Ребекка, – посмотреть на Чикаго.
– Я – Рей, – прошептала Палпатин, не понимая, что чувствует: облегчение, радость или желание вновь сбежать.
Но Бекки уже потянула ее в сторону гостиной, а Бен надежно отрезал путь к отступлению, еще и улыбался при этом ехидно одним уголком рта, словно очень давно все это планировал. Рей покорно прошла в глубь квартиры.
Ребекка была художницей, училась в Школе изобразительных искусств на Манхэттене и готовилась получать степень бакалавра изящных искусств.
– Вас, ребята, я бы нарисовала, – девушка разглядывала сидящих рядом на диване Бена и Рей, – вы отлично смотритесь вместе. Сколько вы знакомы?
Рей, которая ни за что бы не села рядом с Беном, если бы Ребекка и мистер Хан коварно не заняли два оставшихся кресла в гостиной, вздрогнула, когда младший Соло положил руку на спинку дивана. Он не касался Рей, но девушка чувствовала спиной тепло его руки, Палпатин могла бы чуть отклониться назад и, наконец, коснуться, но не смела.
– С самого детства, – ответил Бен.
– Ох, какая прелесть! – восхитилась Бекки, – и чем ты занимаешься, Рей?
– Я, – девушка замешкалась, – вообще я переводчик. Но сейчас занимаюсь издательством своего деда.
Девушка почувствовала, как вздрогнул Бен.
– Он отошел от дел. Моя младшая сестра управляет его газетой в Сан-Диего, а я…здесь, – неловко закончила Рей.
Ребекка чуть подалась вперед, очаровательно улыбнулась.
– Это будет слишком дерзко напроситься к тебе на стажировку?
Рей невольно улыбнулась, такую комичную рожицу состроила кузина Бена.
– Приезжай летом, – пожала плечами, – мой художник будет не против.
– Класс! – подпрыгнула на кресле Ребекка, – Бен, она просто чудо!
– Я знаю, – пробормотал Бен, склонившись к Рей, а девушка окончательно растерялась.
Все это слишком походило на сон, чтобы быть правдой. Впрочем, ей если и снились сны, то только одни кошмары. Значит, не сон. Тогда что? Фарс, комедия, очередная издевка Соло? Но он не смог бы заставить участвовать в этом своего отца и сестру. Да и с мистером Ханом Рей встретилась совершенно случайно. Но Бен хоть и удивился, увидев ее в доме отца, сейчас вел себя непринужденно и легко, словно так и надо было. И только Рей, единственная, видимо, в этой комнате ощущала неловкость от легкого трепа, от смеха мистера Соло, от бесконечной болтовни Ребекки и редких ответов Бена. Близость мужчины волновала и пугала. Рей не знала, как себя вести и частенько отвечала невпопад, вызывая заливистый смех Ребекки, которая с восторгом рассказывала о посещении Института искусств.
– Как, ты не была? – округлила глаза Ребекка, потом перевела взгляд на брата, – Бен! Ты чем вообще занят, что не можешь сводить свою девушку в музей?! Тем более такой музей! Нет, нет, нет, ты обязана сходить и рассказать мне свое мнение. А еще я собираюсь завтра в Музей современного искусства, но Бен не может меня сопровождать, ты же пойдешь со мной, Рей?
– Я, – растерялась Рей, – я не…
Она не очень-то любила современное искусство, едва ли понимала его, да и весь день завтра был расписан поминутно, ей было не до развлечений и походов по музеям. Не в ближайшие месяцы уж точно, если хочет вытащить издательство из ямы.
– Пожалуйста? – молитвенно сложила руки Ребекка.
Рей закусила губу.
– Бекки, дорогая, – вступил Хан, – Рей – очень занятой человек. Руководить хоть чем-то совсем непросто, это я точно тебе говорю.
– Нет! – выпалила Рей, вызвав удивленный взгляд старшего Соло, – я составлю тебе компанию, но после обеда. Идет?
Ребекка быстро-быстро закивала. А Рей бросила быстрый взгляд на Бена и застыла, обнаружив, как задумчиво он смотрит на нее. Испугалась, вдруг подумав, что мужчина разозлился тем, что она собирается встретиться с его сестрой, вновь лезет в его жизнь, в его семью. Рей тут же пожалела о своем импульсивном решении. Ей не стоило поддаваться Ребекке, не стоило принимать ее приглашение. Как глупо с ее стороны! Рей почувствовала, как запылали щеки. А Бен все смотрел, почти пугая ее своим внимательным взглядом, словно он видел ее впервые, присматривался, вдруг открыв для себя нечто новое. Но что он мог открыть? Он знал ее вдоль и поперек, был рядом всегда, с самого детства. Он знал о ней все.
– Мне пора, – отмерла Рей, вдруг словно очнувшись, – уже поздно, мне рано вставать, – девушка поднялась, – мистер Хан, спасибо за приглашение. Бекки…
– До завтра! – тут же откликнулась девушка.
– До завтра, – мягко улыбнулась Рей и повернулась к младшему Соло, – Бен…
– Я провожу, – решительно поднялся вслед за ней Соло.
– Не стоит, – запротестовала Палпатин, – здесь идти всего полчаса.
– Уже поздно, – с нажимом произнес Бен, – я провожу.
– И вправду, Рей, – подал голос мистер Хан, – уже почти полночь, раз уж ты решила пройтись, пройдитесь вместе, – он лукаво улыбнулся.
Запретить Бену Рей не могла. Досадуя на себя за то, что не взяла такси, да еще и объявила об этом, Рей направилась к двери. Ей действительно нужно было прогуляться, проветрить голову и привести мысли в порядок, но стоило это сделать одной. Рей понимала, что если рядом будет Бен Соло, мыслить критически она не сможет точно. Между ними назревало что-то тягучее и терпкое, что-то, чему Рей боялась дать название. И от этого становилось не по себе.
На улице заметно похолодало, кутаясь в пиджак, Рей с завистью смотрела на Бена, который непринужденно шел в одной футболке. Шел рядом, не касаясь девушки, и Рей все ждала злых слов о том, чтобы она больше не смела приближаться к его семье, но Соло молчал. Рей задерживала взгляд на прохожих, смотрела на проезжающие машины. В голове не было ни одной четкой мысли, а сердце билось в неровном ритме, заставляя девушку то и дело сбиваться с шага. Лишь один вопрос стучал в висках в такт с пульсацией крови: зачем?
– Зачем? – вырвалось у Рей, когда молчание стало невыносимым, а напряжение достигло критической точки.
– Что? – Бен даже притормозил, посмотрел удивленно.
– Нет, хватит! – Палпатин резко остановилась, взмахнула рукой, а потом сжала переносицу пальцами, крепко зажмурившись, – хватит этой комедии, Бен! – Рей смотрела куда-то в сторону, не решаясь взглянуть на мужчину, – я понимаю, что я перешла всякие границы, но я встретила мистера Хана совершенно случайно! Господи, да я клянусь тебе, что больше никогда не буду даже рядом с той кондитерской ходить, чтобы ненароком не столкнуться, пусть там и лучшие пончики в городе! Но это же не повод вновь затевать какую-то игру, чтобы…
Она умолкла, ощутив вдруг прикосновение его руки, робкое, совершенно Бену несвойственное, он медленно скользнул по ее кисти, переплетая их пальцы. Рей задохнулась от этого простого жеста, от пальцев по руке пробежали мурашки, заставляя девушку хватать ртом воздух в попытке дышать.
– Ты все опять не так поняла, – тихо произнес Бен, – что ж, после всего, что я сделал, этого следовало ожидать. Знаешь, – он легонько сжал ее руку, – отец сказал мне, что я идиот, что если я не мог простить тебя, то должен был просто выкинуть из своей жизни, а если любил по-прежнему, несмотря ни на какие обстоятельства, то не имел права превращать твою жизнь в ад. Рей, посмотри на меня.
Это оказалось сложно. Простая просьба подразумевала простое действие, но девушка не решалась, не могла ни посмотреть, ни поверить в то, что слышит. Ее глаза могут обмануть, ее слух подведет ее, ее чувства и вовсе никогда не были объективны. Давя истерический всхлип, поднося ко рту руку, чтобы Бен не слышал этого унизительного звука, свидетельствующего о ее слабости, снова и снова поражаясь тому, как легко этот человек лишал ее привычного душевного равновесия, медленно Рей подняла голову, встречаясь взглядом с Беном Соло. В его темных глазах тлели искорки, тщательно запрятанная и позабытая ею нежность. Нежность по отношению к ней. Рей отшатнулась, отпуская его руку.
– Рей, – Бен инстинктивно потянулся к ней и замер, когда девушка посмотрела на него почти с ужасом, – я ведь не сказал тебе самого главного. Полгода назад, даже предполагая, что мы никогда не встретимся больше. Тем более предполагая, что это наш последний разговор. Рей, прости меня, – в глазах его блеснули слезы, – за все, что сделал сейчас и тогда, шесть лет назад. Знаешь, Кира сказала правильную вещь: мы делили тебя, и ни мне, ни ей и дела не было, как ты будешь лавировать между нами двумя, как пройдешь между двумя чудовищами, сожрет ли тебя Сцилла или потопит Харибда. И отец тоже прав, но я не мог оставить тебя. Не мог не задевать, словно мальчишка дергал за косички понравившуюся мне девочку. Но мы давным-давно не дети, и ставки были слишком высоки. Рей, – он все же сделал шаг к плачущей девушке, – что бы я ни говорил, как бы я ни убеждал себя и окружающих, я люблю тебя. И я не знаю, что мне с этой любовью делать, сказать мне можешь только ты.
Девушка разрыдалась в голос, размазывала по лицу тушь и помаду, всхлипывала, обняв себя руками, опустив голову, не в силах больше сдерживать все накопившееся за эти годы напряжение, выплескивала обиду, боль и страх в этих горьких рыданиях, захлебывалась и давилась воздухом в попытке вздохнуть и снова плакала. Наконец, выплакавшись, посмотрела на стоящего напротив мужчину.
– Я виновата перед тобой, – твердо произнесла Рей, впервые за последние годы решив не прятаться. Она решительно отерла лицо, шмыгнула носом, – ты можешь любить меня, Бен, но ты никогда не сможешь меня простить, ведь все, что у нас было, разрушила я.
Соло вскинул бровь, губы его скривились.
– А я могу сам решить прощать мне тебя или нет?
Палпатин быстро-быстро заморгала, настороженно глядя на мужчину исподлобья, потом нерешительно сделала крошечный шажок к Бену, чем он тут же воспользовался, привлекая девушку к себе.
– Мы могли бы попробовать начать заново, – произнес.
– Нет, – тут же откликнулась Рей, прижимаясь к мужчине, и он вздрогнул, замер, застыл.
– Нет, значит, – произнес деревянным голосом и тут же Рей отпустил.
Ей мгновенно стало холодно без его объятий, кожа покрылась мурашками, Рей передернуло.
– Нет, – теперь уже она взяла Бена за руку, потянула на себя, оборачивая эту руку вокруг своей талии, – теперь ты все неправильно понял. Я давно простила тебя, Бен. Я люблю тебя. Но нам нельзя забывать то, что было, понимаешь? Нельзя начинать сначала, иначе мы снова повторим те же ошибки.
– Мы изменились, – его рука нерешительно скользнула по ее спине вверх и вниз, лаская.
– Возможно, – Рей уткнулась лбом в его грудь, – но полностью свою натуру не перекроить, так не бывает. Я останусь собой, а ты собой.
– Если тебе интересно, – невпопад произнес Бен, – я больше не связан ни с криминалом, ни с полицией. Бизнес отца полностью легален.
– Ну а я по-прежнему связана с делом своего деда, – отозвалась Рей, – я руковожу его издательством и даже спрашиваю у него совета.
– Что? – процедил Бен, отстраняя от себя девушку, глядя ей в глаза, – как ты можешь после всего?
– Вот видишь, – Рей упрямо подалась назад к мужчине, – ты уже злишься. Но я могу, Бен. Потому что я не хочу забывать, но хочу оставить прошлое в прошлом, понимаешь?
– Так, может, и я твое прошлое, – хмуро произнес Бен.
– Нет, – отрицательно покачала головой Рей, – ты мое будущее, но только если сам этого захочешь. Если, несмотря на трудности, будешь искать вместе со мной компромиссы, а не как обычно у тебя: «все забудь» да «все, что ни скажешь, все глупости»!
– То, что нельзя забыть, нельзя простить, – произнес Соло.
– Неправда! – упрямо нахмурилась Рей.
– Но ты сама себя не прощаешь! – повысил голос Бен, заставив Рей побледнеть.
– Для этого нужно время, – отвела глаза девушка, потом притянула Бена за шею, уперлась своим лбом в его, – но я хочу попробовать. С тобой.
– Попробовать простить?
– И попробовать оставить прошлое в прошлом.
– Спалить?
– Дотла, Бен, – едва заметная улыбка тронула губы девушки.
– Дотла, – согласился мужчина, легко целуя ее в уголок губ.
________________________________________________________________
1. 41 градус по Фаренгейту – 5 градусов по Цельсию
2. The Loop (Луп, “Петля”). Центральная часть Чикаго. Луп является вторым по величине деловым районом в стране, это финансовый центр Среднего Запада. Здесь сосредоточены крупнейшие бизнесы, самые высокие небоскребы города, а также большая часть архитектурных достопримечательностей.
3. Один из неблагополучных районов города, где проживает много мигрантов
========== 21. ==========
Комментарий к 21.
Визуал: https://ibb.co/BjK01zv
– Ну не знаю, – пробормотала Рей, склонив голову на бок, подумав, что с такого ракурса картина, быть может, и покажется ей наполненной смысла.
На полотне был изображен обнаженный мужчина в окружении подсолнухов, лицо его тоже закрывал подсолнух. Пока Ребекка восторгалась полотнами какого-то очередного известного современного художника, имени которого Рей не запомнила да и не старалась запоминать, Палпатин пыталась понять, что же в этом современном искусстве такого замечательного. И не могла, честно говоря.
– Не нравится? – огорчилась сестра Бена.
– Ты знаешь, Бекки, – вздохнула Палпатин, – наверное, я все-таки слишком стара для современного искусства, мне его не понять.
– Стараааа? – прыснула девушка, – тебе сколько лет?
– Двадцать шесть, – ответила Рей, склонив в этот раз голову на другой бок.
– А мне двадцать четыре, – отозвалась Ребекка, – у нас вся жизнь впереди! В том числе и для современного искусства. Обязательно найдется что-то тебе по душе.
– Тебе надо поболтать с моей сестрой, – вздохнула Рей, отворачиваясь, – вот уж кто способен по достоинству оценить всё это, Шапиро, Крюгер, Науман, Принс этот ее любимый, – проворчала Рей.
– Принс – совершенно потрясающий! – выдохнула Ребекка, увлекая Рей к выходу.
– Обсудишь это с Кирой, она вас познакомит, – ответила Рей, набирая на телефоне сообщение. В издательстве не очень-то были довольны, что начальница вновь устраивает себе выходной, пусть и на половину дня. И недовольны были вполне обоснованно, работы, требующей ее присутствия, действительно было много, но и работник из Рей сегодня был совсем плохой. Она все думала о том, что произошло вчера, о Бене, о его словах, о его объятиях. Он проводил ее до дома, целомудренно поцеловал в губы и ушел, как будто они были шестнадцатилетними подростками, и…Впрочем, стоп. В шестнадцать-то они с ним как раз…Стоп! Тут мысли Рей принимали оборот, отнюдь, не невинный. Девушка поймала себя на мысли, что снова глупо улыбается. Так она не улыбалась уже давным-давно, потому что причиной этой улыбки мог быть только Бен Соло, всегда только он.
А потом на нее накатывал страх: что если это все очередная издевательская игра? Что если он откажется от своих слов, сказанных вчера вечером? Что если он передумал? Что если она ему не нужна, и он уже сотню раз пожалел о том, что сказал? Что если ей вообще все это привиделось?
Рей тряхнула головой, глянула на телефон, где всплывали только сообщения рабочего чата, но ни одного сообщения от Бена. Сама написать ему она не решалась. Не может она его отвлекать посреди рабочего дня, он наверняка занят! Это она сегодня бездельница, а у Бена работа, и мешать ему не следует. Придумывая такие нелепые отговорки, Рей следовала за Ребеккой к выходу.
– Погоди, – вдруг остановилась сестра Бена, – познакомит?
– Что? – вынырнула из своих мыслей Рей.
– Ты сказала: обсудишь это с Кирой, она вас познакомит. Твоя сестра знает Ричарда Принса?!
– Ну да, – рассеянно пробормотала Рей, снова бросая взгляд на телефон, – познакомились на каком-то приеме в Сан-Диего года три назад, наверное.
– Очуметь! – восторженно вздохнула Ребекка.
«Очуметь!» – согласно подумала Рей, глядя, как к ним направляется Бен. Ей даже подумалось, что это просто галлюцинация.
– Ой, Бен! – заметившая брата Ребекка развеяла сомнения Рей, – а говорил, что не сможешь выбраться.
– Я ненадолго, – улыбнулся Соло, – притягивая к себе растерявшуюся Рей, – ну привет, – он поцеловал ее в висок.
– Уууу, – пробормотала Бекка, – ну я пойду кофе себе куплю. Тут за углом, недалеко, – она подмигнула смутившейся Рей и быстро исчезла.
Рей только оставалось мысленно поблагодарить деликатную девушку.
– Что-то случилось? – тут же встревожилась Рей.
– Мммм, – Бен скользил носом по ее волосам, по виску, по скуле, – нет. Пойдем сегодня в «Чикаго»? Там дают какое-то новое видение «Укрощения строптивой» твоего Шекспира. У меня есть два билета.
– Откуда? – поразилась Рей, – сегодня же только второй день премьеры. Билеты были раскуплены за несколько месяцев и стоили…
– Режиссер-постановщик ремонтировал машину у отца, – как ни в чем не бывало, ответил Бен, легко целуя девушку в губы, – и я подумал: это ведь твой любимый Шекспир, и все такое.
У Рей приоткрылся рот. Вчера, когда Хан небрежно говорил об автомастерской, он не упоминал о классе этой мастерской. И Рей начинала подозревать, что это не просто старый гараж на окраине Чикаго. Ладно, об этом она потом еще спросит.
– Так что? – спросил Бен, – идем?
– Идем, конечно, – кивнула Рей, – но ты мог бы просто позвонить. Зачем срываться с работы?
Соло вздохнул, в глазах его запрыгали чертики.
– Хотел тебя увидеть, – он прижал ее к себе крепче, – почувствовать. Всю ночь думал, что вчерашняя встреча мне приснилась. А вообще, Рей, у меня нет твоего номера телефона.
Рей дико посмотрела на мужчину и захихикала, вызывая его ответную улыбку. Господи! Два идиота! У нее ведь тоже не было номера его телефона. Ошарашенные вчерашним разговором, они и не подумали о такой банальности. Какой номер телефона, если раньше они всегда были в шаговой доступности друг от друга. Но Чикаго несколько больше улицы в Лемон Гров.
– Ну пиши, – фыркнула Рей.
Когда вернулась Ребекка, Рей с мечтательным видом крутила в руках телефон, где в сообщении было написано: «семь вечера».
– Кофе, – невозмутимая Ребекка, пряча улыбку, протянула Рей стаканчик.
– Спасибо, – откликнулась Рей, спрятав телефон в карман.
Они не спеша пошли по улице.
– Вы ведь поругались, да? – внезапно спросила Ребекка.
– Прости? – вздрогнула Палпатин.
– Перед твоим визитом вчера, – пояснила девушка, – ты так быстро убежала, когда мы пришли. А потом вернулась. И вы были весь вечер такие напряженные.
Рей закусила губу. Поругались. Ну можно и так сказать, затянувшаяся на шесть лет ссора.
– Мы не поругались, – медленно произнесла Рей, – мы почти расстались.
– Но ведь сейчас все хорошо? – обеспокоенно спросила Ребекка, – вы такие классные вместе. Вам нельзя расставаться!
Палпатин задумчиво улыбнулась.
– Все хорошо, – ответила, – сейчас все хорошо.
***
Впервые в жизни Рей пожалела, что она не Кайдел и не Кира, что у нее небогатый гардероб. Это выглядело почти, как в каком-нибудь ромкоме: количество одежды на кровати множилось, а что надеть, Рей так и не решила. Стрелки часов неумолимо приближались к семи, а Рей все стояла перед зеркалом, примеряя то одно платье, то другое. Она никогда не думала, что для нее будет столь важно выглядеть хорошо. Да какое там хорошо! Она хотела выглядеть великолепно, чтоб Бен, как увидел ее, так и взгляда больше не отводил. Наконец, поняв, что времени почти нет, она все-таки выбрала бежевое платье с геометрическим узором, сверху накинула пиджак, зная, что вечером будет прохладно и выбежала к уже поджидавшему ее такси, мысленно молясь о том, чтобы не встать в пробку.
Ей повезло, машина ловко миновала все заторы на дороге, привезя ее к театру за двадцать минут до начала спектакля. Изящно выбраться из такси, конечно, не вышло, хоть Рей и очень старалась, но она уже так давно не носила туфли на такой высокой шпильке, что чувствовала себя неуверенно, но усиленно делала вид, что все в порядке, когда направлялась к ждущему ее Бену. Он выглядел невероятно сексуально в строгом костюме, Рей чувствовала, как учащается ее дыхание, а жар расползается по всему телу, концентрируясь внизу живота. Вот черт! Может, ну его нахер этот спектакль? Хотелось просто утащить Бена к себе.
– Ты такая красивая, – пробормотал Бен, едва она подошла ближе, глаза его знакомо потемнели, посылая по коже мурашки. Рей глубоко вздохнула знакомый запах одеколона, чувствуя, как закружилась голова.
– Спасибо, – Рей поправила уголок воротничка, Бен перехватил ее руку и поцеловал в ладонь.
– Уверена, что все еще хочешь идти? – произнес вполголоса, глядя лукаво.
Он видел ее насквозь и по-прежнему слишком хорошо знал. Рей сглотнула, постаралась дышать ровнее.
– Конечно! Мой любимый Шекспир важнее всего! – она вернула мужчине его взгляд.
И откуда только у нее это вечное желание дразнить его?
– Ладно, – ухмыльнувшись, протянул Бен, – тогда идем.
