Текст книги "Дотла (СИ)"

Автор книги: Balrosme

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Расширившимся глазами Рей смотрела на Соло, на лбу которого пролегла складка, а глаза подозрительно блестели. Он казался сейчас моложе своих лет. У Рей стало тяжело на сердце. Она отпила кофе и поморщилась: пересластила.

– А потом отец сказал, что ты теперь живешь у деда. И я вообще перестал что-либо понимать. Мне стало казаться, что я и вовсе тебя не знаю. Все твои поступки противоречили самой твоей натуре. Ведь два года ты отказывалась даже от редких встреч с Палпатином, а тут вдруг переехала к нему жить.

– Мне некуда было идти, – воспользовавшись паузой, произнесла Рей. Она обняла себя руками, на крохотной кухоньке вдруг стало холодно, – я не могла вернуться к родителям, не могла оставаться в…– она с трудом сглотнула, саднило пересохшее горло, и пришлось вновь отпить приторно-сладкий кофе, – нашу квартиру. Я не могла оставаться одна. И единственным родным мне человеком была Кира. А она жила у деда, – Рей пожала плечами.

– Да, – произнес Бен, пристально глядя на девушку, – конечно. Теперь я понимаю, что единственным родным человеком тебе всегда была только Кира, – в его тоне сквозила обида, которую Рей могла понять, на которую он имел право.

– И я выбрала ее, – продолжила за Бена Рей, – я выбрала ее, потому что…

А почему? Потому что Кира не могла выкрутиться сама? Потому что Рей всегда чувствовала ответственность за сестру? Пыталась дать ей ту опеку, заботу, защиту от всех опасностей, что не могли дать ни мать, ни дед? Потому что поверила, что Бен сильнее, что он ничего не узнает, что все будет по-прежнему в их с ним жизни?

Рей молчала, ей было так трудно сказать эти слова, начать объяснять. Все ее существо восставало против этих оправданий.

– Я выбрала ее, – поставила точку Рей.

– Это я за шесть лет, поверь, понял, – зло усмехнулся Бен, скрещивая руки на груди, помолчал немного, – почему ты мне не сказала? Какого черта ты не пришла ко мне? Почему ты так мало мне доверяла?!

– Викрул обещал ее посадить, если я расскажу тебе. Она хранила для него наркоту. Я не могла так рисковать ее жизнью, – Рей постаралась ответить сухо. Палпатин была уверена, что убеждай она сейчас Бена или не убеждай, что уж ему-то она как раз всегда доверяла больше всех, больше, чем самой себе, Соло ей не поверит, ее поступок сказал сам за себя. Рей промолчала.

– И поэтому ты рискнула моей, – процедил Бен, – я ведь уже сидел, что мне еще один срок, верно?

– Ты был преступником, Бен! – сверкнула глазами Рей, – ты сам пошел на это! Ты…

– А Кира действовала вслепую, да? Бедная, несчастная девочка! – насмешливо перебил ее мужчина.

Рей задохнулась от накатившей волны раздражения, прикрыла глаза, сжала переносицу пальцами, зажмурилась до фиолетовых кругов под глазами. Нет, так не пойдет. В таком тоне разговор они продолжать не смогут. Они ведь здесь, чтобы все прояснить, а не ругаться. Последнее Рей произнесла вслух.

– Да, – Бен словно очнулся, – извини. Ты совершенно права. Теперь уже не столь важно, что ты спасла свою сестру ценой моей жизни и нашей любви, важно то, что я до недавнего времени и не знал об этом. Быть может, я был бы обижен, но попытался понять твой выбор, но я не знал, в чем причина. И поэтому стал тебя ненавидеть, убеждая себя, что ты корыстная дрянь, которая продала меня за крупную сумму, а потом сбежала к богатенькому дедушке, чтобы вести разнеженную жизнь принцессы.

Рей горько усмехнулась. Разнеженной ее жизнь у деда едва ли была. Каждый день и каждый миг в Ла Хойя приходилось отстаивать собственное мнение и собственное право на ту жизнь, которую хотела вести. Этот роскошный особняк быстро стал золотой клеткой. И если Кира могла приспособиться и терпеть, то Рей задыхалась в этом доме на берегу океана. И едва сумела сбежать оттуда. Но Бену об этом знать совершенно не обязательно. Бен вполне справедливо считает ее предательницей, и он прав.

– Все, что я сказал тогда в El Queso, правда, Рей, – тихо продолжил Бен, – я действительно мечтал весь срок, что отомщу. Я взращивал эту ненависть в себе. И когда копы пришли ко мне с предложением свободы в обмен на то, что я соглашусь стать их агентом у Сноука, я не раздумывал ни минуты. Я представлял, как выйду, найду тебя и разрушу твою жизнь. Сначала хотел убить, но потом понял, что это будет слишком легко, я хотел, желал, чтобы ты страдала, чтобы та замечательная жизнь, которую ты себе устроила, рассыпалась в прах.

Рей прикрыла глаза, будто бы она вновь оказалась в душном сентябре. Теснота кладовки, жар тела, острый и холодный запах одеколона, забивающий ноздри, въедающийся под кожу.

… я уничтожу все, что тебе дорого. Спалю твой чертов мир дотла!

Бен смотрел пристально, а кухня была слишком мала, чтобы Рей могла спрятаться от его взгляда.

– Продолжай, – вяло махнула она рукой.

– Но что я увидел? Ты и сама неплохо справилась с разрушением своей жизни. Я мог сколько угодно ревновать тебя к По, потому что, как бы ни ненавидел, все равно продолжал считать тебя своей, но я не видел, что ты с ним счастлива. Так глупо, – Бен потер лоб, – серьезно, Рей? По Дэмерон? Что ты в нем нашла?

Рей нервно хохотнула. Вопрос ревнивого мужчины. Вот только ревность эта не от любви. Он считал ее своей, но он уже не любил ее. Да и можно ли сохранить любовь после того, что она сделала?

– Знаешь, – Рей заговорила даже уязвлено, – вот пока По не ввязался во всю эту историю с наркотой, с ним было неплохо. Он был влюблен в меня, а я не любила его. Этого было достаточно.

Бен задумчиво посмотрел на девушку, словно пытался проникнуть в ее мысли. Но в этом не было нужды: Рей была предельно откровенна. Она смело встретила его взгляд, вызывая легкую улыбку на губах мужчины.

– Позволишь спросить? – склонила голову на бок.

– Давай, – он отзеркалил ее движение.

– Ты, – Рей сцепила руки, – знал, что я девушка По, когда вышел на него?

Соло отрицательно покачал головой.

– Наводку на По дали копы. Они давно копали под Кеса Дэмерона и твоего деда, прощупывали и По. И решили, что он лучший вариант. Как видишь, не ошиблись. То, что ты оказалась его девушкой, случайность. Я не думал, что встречусь с тобой так. Полагал, что разыщу тебя, превращу твою жизнь в ад одним своим появлением. А ты сама упала мне в руки.

– Прелесть какая, – процедила Рей.

– Начав, я не мог остановиться. Тем более появилось столько возможностей воздействовать на тебя и через Дэмерона, а ты так охотно шла в расставленные капканы, что не воспользоваться этим было невозможно. И поначалу я даже был почти счастлив, упивался этим. Глядя в твои глаза то полные растерянности и обиды, то злости и раздражения, а иногда и едва сдерживаемых слез, поворачивая твою жизнь то так, то эдак, выбивая тебя из привычного равновесия, я чувствовал себя отмщенным. Мне нравилось надавливать на точки, что я знал. Я ведь так хорошо тебя знал, Рей. Но потом. Потом все изменилось. Во-первых, ты завела речь о Викруле, предупредила меня и явно что-то не договаривала. Я начал сомневаться в своей оценке событий шестилетней давности. Здесь явно было что-то еще, не только корыстный расчет. А это значило, что я ошибался? Я отбросил эти мысли подальше. Использовать тебя было таким удачным решением, и я воплотил его в жизнь, как и сотрудничество с Кирой, – Бен зло ухмыльнулся, – обожаю твою сестру. Себя я мог бы еще понять, но Кира, не задумываясь, рисковала твоей жизнью, желая получить всего-то эксклюзивную статью, утереть нос деду. Я поражался твоей глупой жертвенности. Тебе стоило сразу сказать ей твердое «нет», но ты упорно лезла в расставленные капканы, а потом даже не замечала капель крови, что оставляла повсюду. И это стало для меня еще одним откровением. Нет, я всегда знал, как ты любишь сестру, но чтобы настолько жертвовать собой ради нее? Я задумался, а потом поговорил с Кирой. Она увиливала и юлила, чем только убедила меня в том, что шесть лет назад была также замешана в моем аресте, пусть, как я теперь знаю, и косвенно. А еще ты не жила больше у деда, ездила на какой-то развалюхе и снимала квартиру в не самом благополучном районе. Могу я узнать, почему ты не стала жить в доме Палпатина?

Рей поджала губы. Слушать, как отстраненно и по-деловому Бен говорит о том, что делал все эти месяцы, как рушил ее жизнь, было по-настоящему больно.

– Ну раз уж у нас тут вечер откровений! – зло фыркнула Рей, – он контролировал каждый мой шаг, пытался повернуть мою жизнь по своему разумению, и это меня не устраивало. Давай обойдемся без подробностей, но я сбежала из дома в Ла Хойя, как только посчитала себя достаточно оправившейся после…

Рей осеклась, снова уставилась в чашку с кофе.

– После чего? – мягко спросил Бен.

После того, как ты сел в тюрьму. После того, как я тебя предала. После того, как потеряла нашего ребенка.

– После всего, – сухо ответила Рей.

Соло прищурился, понимал, наверное, что она что-то не говорит. Снова. Но давить на нее не стал. Быть может, ему и вовсе не было это интересно. Она ведь и сама больше ему не интересна. А этот разговор лишь попытка разойтись, не оставив за спиной никакой недосказанности, никаких долгов по отношению друг к другу, пусть и не материальных.

– Мне не было просто, – вдруг тихо произнес Бен, – я понимаю, что теперь тебя это вряд ли волнует, но я хочу, чтобы ты знала: чем дальше, я заходил в своей мести, тем больнее мне было самому, но остановиться я был уже не в силах. Я хотел спалить твой мир дотла, но…

– Обжегся сам, – тихо продолжила за него девушка.

Они посмотрели друг другу в глаза. Это был момент единения, словно шесть лет назад, когда они порой понимали друг друга без слов, читали мысли и чувства друг друга, словно открытую книгу. Поразительная, исключительная связь двух любящих людей. Тогда между ними всегда были натянуты невидимые нити, от которых сейчас остались лишь обрывки.

Но это чувство быстро схлынуло, оставив лишь горечь на губах. Рей отвела взгляд, Бен сильнее сцепил руки.

– Я заигрался, Рей, – тихо произнес Соло, – то, что с тобой случилось, моя вина. Для меня это было подобно ледяной воде. Я вдруг понял, что как бы ни ненавидел тебя, но такого ты точно не заслужила. Я понимал, что зашел слишком далеко. Я должен был испытывать радость или злорадство, но испытывал лишь пустоту. Я метался все эти месяцы, не зная, чего хочу больше: убить тебя или сжать в объятиях. И теперь, наконец, определился, но ты бежала от моих прикосновений, как от чумы.

– Любых прикосновений, – едва дыша, произнесла Рей, чувствуя подступающую панику.

Спокойно. Спокойно!

– Любых прикосновений, – согласился Бен, – я знаю, что ты никогда меня не простишь.

– Как и ты меня, – откликнулась Рей.

– Ты предала меня, – со слабой улыбкой произнес Соло.

– А ты меня использовал, – пожала плечами девушка.

– Туше, – хмыкнул Бен.

– Нет! – раздраженно мотнула головой Рей, – это не бой, Бен Соло! Мы нанесли друг другу достаточно ударов. Пора остановиться.

– Пора закончить эту историю, – едва слышно произнес Бен, погружая Рей в отчаяние.

Девушка поднялась, отворачиваясь. На глазах выступили слезы, и ей не хотелось, чтобы Бен их видел. Она слышала, как Соло поднялся. Пара шагов, и мужчина оказался рядом, обнял, укутывая в свое тепло. Его горячее дыхание шевелило волоски на макушке.

– Тише, малыш, тише, – пробормотал Бен.

Рей изо всех сил старалась не плакать и не могла, в груди было так больно, словно сердце из нее выдирали живьем, и слезы катились по лицу. Она лишалась в этот миг чего-то самого сокровенного, самого важного для нее. И не могла удержать. Корила себя за слабость и глупость, но не могла остановиться. И плакала.

– Я знаю, Рей, – тихо произнес Бен, – знаю. Но все однажды заканчивается.

Словно нож под ребра всадил, боль стала такой нестерпимой и острой, что Рей едва подавила стон. Перед глазами все расплывалось, и девушка крепко зажмурилась. Казалось, если бы Бен ее не удерживал, она бы уже упала. Хотелось выть и кричать, что она не хочет, чтобы заканчивалось, пусть это и отдает сумасшествием. Но разве они могли разойтись? Просто разойтись в разные стороны. С ужасом Рей осознавала, что вот сейчас это действительно конец.

– Когда-то казалось, что это будет длиться вечно, – ответила срывающимся голосом, пытаясь удержать еще немного этот миг, это тепло, эти объятия.

– Но мы ошиблись, так бывает, – хрипло произнес Бен.

И отпустил ее. Рей попыталась вдохнуть поглубже, но дыхание сбилось. Палпатин яростно отерла лицо, вскинула голову и развернулась к Бену. На его бледном лице горели темным огнем лишь покрасневшие глаза, у губ залегла горькая складка. Мужчина смотрел на Рей жадно, словно пытался запомнить каждую черточку лица, сохранить в памяти. И попытаться вспоминать без боли и горечи. Рей слабо улыбнулась. Да, Бен прав: пора заканчивать.

– Прощай, Бен, – тихо произнесла девушка.

– Прощай, Рей, – Соло наклонился вперед, целуя ее в лоб.

А потом ушел.

И Рей осталась одна.

========== 20. ==========

Комментарий к 20.

Визуал: https://ibb.co/MNqzyz4

https://ibb.co/xCFppsk

https://ibb.co/5kQnyH7

Полгода спустя

Чикаго не зря называли городом ветров, даже сейчас в середине июня прохладный ветер с Мичигана заставлял Рей ежиться. За полгода она не особенно-то привыкла к климату Иллинойса, столь сильно отличавшемуся от солнечной Калифорнии. Но в целом ей здесь даже нравилось, о чем она не уставала повторять обеспокоенным подругам.

– Мы хотим тебя обнять! – почти сурово сказала ей с экрана телефона Кайдел, малышка Дейзи на ее руках согласно угукнула, сверкнув карими глазенками.

Рей только вздохнула, но не могла перестать улыбаться, глядя на крестницу. Девушка была в Сан-Диего два месяца назад, не в силах отказать Кайдел, которая настаивала на том, чтобы именно Палпатин была крестной матерью ее дочери. И после этого Рей не стремилась возвращаться в город, который принес ей столько боли.

– Так что? – подошедшая Фазма смотрела строго, но ласково потрепала малышку по рыжим кудряшкам, – приедешь?

Конечно, нет. И говорить об этом не имело смысла, подруги и так все понимали, и расстраивались. Рей тоже скучала, но знала точно: уехать было правильным решением.

– Лучше вы ко мне, – улыбнулась Рей, – места всем хватит.

Места у нее в квартире действительно хватало, это было престижное жилье на севере города неподалеку от Линкольн-Парка, в районе, где причудливо сочетались роскошные особняки и респектабельные высотки. Рей хотела арендовать более скромную квартиру в более скромном районе, но Кира настояла на том, чтобы хоть раз в жизни у Рей был приличный дом, предложив сестре несколько вариантов. И большая квартира на последнем этаже высотного дома с видом на парк Рей даже понравилась.

Тогда, полгода назад, они таскались с Кирой по допросам и судам. Бен не соврал: сестры Палпатин проходили везде только как свидетельницы, никто не предъявил им никаких обвинений. Сноука посадили на двадцать пять лет. Рей надеялась, что из тюрьмы он не выйдет, слишком уж страшно было даже представить, что сделает он с теми, кто засадил его за решетку.

Его соучастником на скамье подсудимых оказался и Кес Дэмерон. Грандиозный скандал набирал обороты, все газеты пестрели хлесткими и насмешливыми заголовками, возле здания суда каждый день толпились репортеры, грозя снести хлипкие ограждения в погоне за сенсацией. Шара наняла лучших адвокатов, но даже они не смогли отстоять мужчину, – он слишком крепко был связан с делами Сноука. Кесу Дэмерону дали пятнадцать лет. Шара рыдала по окончании процесса, поддерживаемая бледным По, который то и дело смотрел на Рей, но так и не решился подойти. Сама девушка лишь сухо кивала в знак приветствия, встречаясь в коридорах суда. На банк, счета и имущество Кеса Дэмерона был наложен арест. В собственности семьи остался лишь особняк в Ла Хойя, оформленный на Шару. Впрочем, Рей подозревала, что есть еще деньги, спрятанные где-нибудь в оффшорах на Кипре, которые также принадлежат Дэмеронам. По быстро продал особняк, El Queso и, прихватив мать, исчез из города. Все это случилось так быстро и так тайно, что даже вездесущие журналисты не смогли отследить маневр По.

Их с Кирой дед оказался умнее. Ему практически нечего было предъявить, хотя полиция отчаянно копала под Императора, но, увы, так и не нашла ничего существенного. Шив Палпатин не получил даже условный срок, отделавшись каким-то невнятным штрафом за какие-то невнятные правонарушения.

Их с Кирой ждал грандиозный скандал, особенно, после того, как совет директоров The San Diego Time отказался работать под началом Шива Палпатина, выдвинув ему условие: либо он уходит, передавая полномочия внучкам, либо они распродают все акции. Один из самых влиятельных акционеров – Гилад Пеллеон пообещал Палпатину, что камня на камне не оставит от его газеты, если тот попробует противиться, а еще пригрозил вскрыть какие-то финансовые махинации, в которых участвовал Палпатин.

Дед метался по гостиной, орал и швырялся вещами. Таким Рей его не видела никогда. Он всегда был сдержан, ироничен, ядовит. Он добивался своего совершенно другими методами, действиями, словами, но сейчас он был не похож сам на себя. Он был растерян. Кира с невозмутимым видом стояла у стены, скрестив на груди руки, глядя куда-то в пространство, Рей сидела, сжавшись в кресле, и тоже не смотрела на деда. Иногда она переглядывалась с сестрой, Кира закатывала глаза и показательно смотрела на часы на запястье. Этот спектакль, в котором они выставлялись корыстными, подлыми, неблагодарными и во всем виноватыми внучками, желающими его смерти, начинал утомлять. Наконец, дед выдохся, упал в кресло и резким движением снял очки.

– Ни одна из вас не сможет достойно управлять газетой, – выплюнул зло, – вы погубите дело моей жизни!

Их дед ошибся. Кира, ставшая во главе совета директоров, проявила недюжинный талант в управлении газетой. Не сразу, но сумела доказать всем, что она не просто красивая внучка влиятельного деда, но личность и талантливый руководитель.

Она переехала в собственную квартиру, окончательно порвав с домом деда, по настоянию Рей прошла курс лечения в хорошей клинике. И, кажется, сумела отказаться от наркотиков. Вместо этого стала курить, как паровоз, но хоть не крэк. С этим Рей пришлось смириться.

Рей же понимала, что заниматься газетой деда она не хочет. Промаявшись несколько недель, она так и не пришла ни к какому решению. Что делать дальше девушка не знала. И тут выход нашла, как ни странно, ее сестра.

– Есть одно издательство, – произнесла как-то вечером Кира, попивая вино, – небольшое. Оно принадлежит нам; не приносит особого дохода, а в иные месяцы и вовсе убыточно. Я не знаю, почему дед его не продал и просто не закрыл, но оно существует.

Рей недоуменно посмотрела на сестру.

– Я хочу, чтобы ты им занялась, – прямо сказала Кира.

– Но я ничего не понимаю в издательском деле, – пробормотала Рей.

– Я тоже, – легкомысленно махнула рукой сестра, внимательно посмотрела Рей в глаза, – есть, правда, небольшая проблема: издательство в Чикаго.

Рей поняла, что сестра дает ей шанс. Поразительно, как она поняла то, что на самом деле угнетало Рей: ее душил Сан-Диего, в котором вдруг не осталось счастливых воспоминаний. Она мало ела и плохо спала по ночам, ее вымотали бесконечные допросы, судебный процесс и газетные статьи, где их с Кирой имена полоскались каждый день, ей не хотелось заниматься газетой и вообще иметь хоть какое-то отношение к империи Палпатина. Кира сейчас давала ей шанс начать что-то новое, давала ей иллюзию свободы. Почти другой конец страны, другой город, другой климат, другая деятельность. И, возможно, другая Рей. Девушка согласилась.

Она приехала в Чикаго в середине марта, город встретил ее температурой воздуха в сорок один градус(1), сырым ветром со стороны озера и хлестким ледяным дождем. Контраст с теплой и мягкой погодой Сан-Диего был столь разителен, что Рей словно бы проснулась, вдруг осознала, что она жива, что она отчаянно мерзнет в теплом такси, что везет ее из аэропорта О’Хара, что оказалась так далеко от места, что считала своим домом.

Растерянная и замерзшая, девушка поднялась на последний этаж высотки: здесь было чисто и пусто, очень тихо, а из окна открывался потрясающий вид на парк и озеро. Рей бросила вещи, какое-то время постояла у окна, глядя на город, которому предстояло стать ее домом, а потом отправилась покупать себе теплую одежду.

По прошествии трех месяцев она все равно отчаянно мерзла, иногда ей остро не хватало тепла и солнца, а еще шума океана, но несчастной Рей себя, как ни странно, не чувствовала. Никуда не делись кошмары, и где-то там в глубине души все еще была тоска по Бену Соло, но жизнь продолжалась, затянув ее в свой стремительный водоворот.

Быть может, издательство и было убыточным, но занимало довольно большой офис в одной из высоток Петли(2). Сотрудники встретили ее настороженно, главный редактор – мистер Максим Поллус и ведущий редактор – мистер Джерри Тиаан начинали еще при ее деде, они откровенно налетели на нее, доказывая, что она ничего не понимает в издательском деле, что они годами работали здесь без внешнего контроля, что ее дед ни во что не вмешивался, и ей тоже не следует. Рей слушала молча. Она отчетливо понимала все это и без их слов. Да, она ничего не знала об издательском деле, но очень хотела научиться, она готова была учиться и прислушиваться к советам, но не к нравоучениям, о чем и поспешила сообщить настороженным мужчинам, вызвав короткий смешок у мисс Тано – главного художника, обладательницы замысловатой прически и ясного взгляда.

– Я готова учиться, – пожала плечами Рей, встав из-за стола и задумчиво глядя в окно, – но если вы будете вставлять мне палки в колеса, то я всех вас уволю.

– Да как вы…– начал Поллус, но Рей прервала его взмахом руки.

Она вдруг вспомнила, чья она внучка, вдруг в ней проснулось то упорство, та жесткость, что были присущи ее деду. Поджав губы, девушка развернулась, оперлась руками о стол.

– Не надо мне угрожать. Это издательство убыточно, и это ваша вина, вина каждого, кто здесь находится, – она обвела суровым взглядом всех присутствующих, – мой дед не вмешивался, очевидно, ему было не интересно, что здесь происходит, но это очень интересно мне. Времена изменились, и я хочу, чтобы вы это поняли. Вам лучше со мной дружить, – с нажимом процедила Рей, – каждому из вас. Я не хочу ругаться, я просто хочу, чтобы мы получали стабильный доход. Все свободны, к концу недели я жду отчета по каждому отделу, временно издательство приостанавливает свою деятельность, пока я не разберусь с делами.

Поллус вылетел первым, хлопнув дверью, Тиаан вышел, о чем-то недовольно переговариваясь с главой отдела продаж, последней вышла мисс Тано, напоследок вдруг подмигнув Рей. Что ж, кажется, у нее появился здесь хотя бы один союзник.

Нет, они не ставили ей палки в колеса, но и не помогали. Сидя за столом, заваленным документами, до поздней ночи, Рей была готова выть от отчаяния. Она не понимала ничего. Палпатин бесконечно вызывала в свой кабинет сотрудников, требуя пояснений, но все равно не справлялась. Читала огромное количество литературы и статей, записалась на какие-то онлайн курсы по ведению бизнеса, но количество работы и проблем множилось, а понимание происходящего так и не приходило.

В одну из таких майских ночей, совершенно отчаявшись, она позвонила сестре, но Кира не ответила. И Рей тут же устыдилась звонка сестре в три часа ночи. Побарабанив пальцами по столу, Рей, криво усмехнувшись, набрала деда. Шив ответил ей сразу.

– Хочешь извиниться? – спросил вместо приветствия.

– Хочу попросить совета, – в тон ему ответила девушка, не размениваясь на любезности.

Подозрительное молчание на том конце провода затянулось на пару минут, в течение которых Рей все листала финансовые отчеты за последний год, цифры прыгали перед глазами.

– И что я за это получу? – ее дед не был бы собой, если бы не начал торговаться.

– Не умрешь от скуки в своем доме, – хохотнула Рей, понимавшая, как остро ее деду не хватает привычной деятельности. Как бы с ума не сошел там запертый в своем особняке! – я бы сказала, что еще и от одиночества, но это тебя никогда не волновало.

Мужчина на том конце провода насмешливо фыркнул, что Рей расценила как согласие.

Она проговорила с дедом до утра, споря и ругаясь, внимательно его слушая.

Напоследок Шив сказал:

– Не давай спуску этим ублюдкам! Не смей показывать слабости! Ты, в конце концов, Палпатин! Ты стоишь выше них! Они настоящие профессионалы своего дела, просто расслабились без контроля, так что не выпускай вожжи из рук! Можешь даже воспользоваться хлыстом!

Хихикая от представленной картины, Рей закончила вызов, устало откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза, – дело, наконец-то, сдвинулось с мертвой точки.

Перезвонившей утром Кире Рей рассказала все, как есть. Сестра долго возмущалась.

– Удивлена, что это сделала именно ты, – произнесла.

– Тебе есть, кому помочь, мне – нет, – отрезала Рей.

– Не рассказывай ему слишком много, он…

– Подлый и беспринципный, – кивнула Рей, – я помню.

С тех пор разговоры с дедом стали регулярными, не выходящими за рамки делового общения и приличий, и в таком формате Шив Палпатин был даже приятной личностью, хотя иногда и позволял себя шпильки, которые Рей предпочитала игнорировать, никак не комментировать и не вступать в перепалку.

Вчера издательство вновь открылось, а Рей позволила себя выходной. Ведь последний раз она отдыхала в начале апреля, когда летала в Сан-Диего на крестины Дейзи. Рей никогда не задумывалась о детях, но едва взяв на руки недовольно хныкнувшую и тут же затихшую малышку, поняла, что пропала: когда эта девчонка вырастет, то сможет вить веревки из своей крестной. Армитаж ревниво заметил, что даже у него на руках Дейзи не лежит так смирно, как у Рей. Вообще Хакс оказался трепетным и внимательным отцом, боготворившим дочь. На эту тему его постоянно подкалывала Фаз, не уставая напоминать, что Арми хотел сына. Мужчина только отмахивался, он не мог надышаться на малышку, даже забыл на время о всех своих девицах, что несказанно радовало Кайдел.

Закончив разговор с подругами, Рей убрала телефон в сумку и медленно пошла по аллеям парка, вдыхая аромат листвы и свежести. И вдруг поймала себя на том, что улыбается, тоже впервые за много месяцев, что дышит полной грудью, а впереди у нее еще столько интересного. Лучи солнца пробивались сквозь листву, заставляли щуриться, запрокидывать голову, подставляя лицо под теплый солнечный свет. Чикаго иногда бывал очень приятным местом. Рей хихикнула, как девчонка. Впервые захотелось жить, а не существовать.

Выйдя из парка, помешкала немного, раздумывая, куда пойти дальше. Требовательно заурчавший желудок напомнил о том, что она сегодня еще и не завтракала. Впрочем, день перевалил за полдень, подходило время обеда, но девушка направилась на запах ароматных пончиков, которые попробовала совсем недавно. И с тех пор влюбилась в это лакомство.

В кондитерской оказалось традиционно много людей, Рей встала в очередь, уткнувшись в телефон, лениво переписываясь с сестрой. Запахи щекотали ноздри, вызывая слюноотделение, заставляя расслабленно улыбаться в предвкушении потрясающего гастрономического удовольствия. Очередь двигалась быстро, Рей решила, что возьмет всего понемногу.

– Рей? – вдруг раздался позади голос, и Палпатин вздрогнула.

Ее никто не мог окликнуть. Ни для кого в этом городе она не была просто Рей. Заставив себя вновь дышать, девушка не обернулась, сказав себе, что мало ли девушек по имени Рей в Чикаго.

– Рей! Малышка!

Палпатин замерла. Она вдруг узнала голос, который сразу показался смутно знакомым. Узнала и замерла в страхе, но не обернуться было бы глупо и недостойно. Подло по отношению к человеку, что окликнул ее.

Медленно, словно в дурном сне, Рей обернулась и вздрогнула снова, чувствуя, как сердце уходит в пятки, а на языке появляется вяжущая горечь, она не знала, куда деть глаза от стыда.

– Мистер Хан, – выдохнула потрясенно, – не ожидала, что увижу вас здесь.

– Пожалуй, и для меня это неожиданная встреча, – кивнул ей мужчина.

Рей с опаской покосилась на Соло-старшего. Она ждала обвинений, ругательств, упреков или хотя бы презрения в его взгляде. Но нет, Хан смотрел, как всегда, ласково, словно ничего не изменилось за прошедшие годы.

– Эй! – громко крикнул им продавец, – вы будете покупать или нет?

– Ах, да, извините, – пробормотала Рей, – два имбирных, два с шоколадной и два с каштановой глазурью.

Девушка забрала пакет и поспешно вышла на улицу, чтобы не мешать другим посетителям. Вскоре в дверях показался и мистер Хан с несколькими пакетами в руках.

– Пойдем, – произнес, как нечто само собой разумеющееся, – выпьем кофе, поболтаем. Так давно тебя не видел. Отлично выглядишь, малышка!

Рей смутилась, она бы и хотела протестовать, придумать себе какое-нибудь дело, но отказать мистеру Хану, которого знала с детства и который всегда был к ней добр, не могла.

Когда девушка поняла, что мистер Соло пригласил ее к себе домой, а не в какое-нибудь кафе, отступать было невежливо и попросту глупо.

У него была большая и красивая квартира всего в получасе ходьбы от ее собственной. Как оказалось, он часто заходил и в ту кондитерскую за пончиками. Удивительно, как это они до сих пор не встретились.

Устроившись за столом, Рей с интересом оглядывала большую и светлую кухню, совмещенную с гостиной, обставленной современной мебелью в теплых бежевых и светло-коричневых тонах. Мистер Соло явно не бедствовал.

– Кортадо со сгущенным молоком, – мужчина подмигнул Рей, ставя перед ней чашку.

Сам устроился напротив. Рей благодарно улыбнулась, но чувствовала себя странно, будто она не имела права находиться здесь. Она всегда считала, что отец Бена ненавидит ее за то, что девушка сделала. Но разве тех, кого ненавидишь, приглашают домой, угощают кофе?

– Чем занимаешься, малышка? – как ни в чем не бывало, спросил Хан, – поди поднимаешь дело деда? Вон о сестре твоей только и разговору во всех газетах.

– Нет, – покачала головой девушка, – я…– она пожала плечами, – не захотела заниматься газетой. Но занимаюсь издательством, что принадлежит деду. Здесь, в Чикаго.

Взгляд Хана стал задумчивым и острым.

– Стало быть, и живешь здесь? – чуть склонил голову на бок мужчина.

– Ну да, – Рей отпила кофе, – прямо напротив Линкольн-парка.

– Хороший район, – одобрительно кивнул Соло.

– Наконец-то, да? – позволила себе улыбнуться Рей, – да и у вас тут не Лемон Гров.

– Ну, – почесал затылок мистер Хан, – в Бриджпорте (3) на юге города я тоже пожил, но это было давно.