Текст книги "Виршевая поэзия (первая половина XVII века)"

Автор книги: Автор неизвестен

Молитва на вирш ко Господу Богу. Предисловие и сказание пред молитвою и покаянием

 
Подобает пещися всякому о своей души с прилежанием
И молити его, всемилостиваго творца,
Чтоб не отриновену быти никому от пречистаго его лица
И паки получити бы всякому человеку конец благ.
Лих убо и зол сопостат наш и враг:
Всегда нам от добрых дел запинает
И яко лев на нас усты своими рыкает.
Хощет нас всех поглотити
И от божия благодати лишити.
Того ради достоит противу его крепостне стояти
И всякие нелепыя помыслы от себе отревати.
Всегда бо лености ради и нерадения,
Еще же презорства ради конечнаго и непоболения
Не готовы есмы к душевному нашему исходу,
И не помышляем к небесному восходу,
Идеже праведных души пребывают
И хвалу и славу богу и Отцу возсылают,
И радостию и веселием наслаждаются,
И к самем горним силам присвояются,
И во веки веков з богом жити имут.
Несотворшему же зде добра, тому не быти <...>
Аще и двоестрочием слагается,
Но обаче от божественнаго писания не отлагается.
И мать же краегранес<ие> по алфавитным словесем.
Подобает же всякому христианину пасти себе во всем.
Аще сия молитва и покаяние от кого прочтется,
Негли радость и веселие в сердце его сопривнесется,
И учнет благая и полезная дела творити,
Чтоб души его во веки немучиме быти.
Положим же начало сице,
Вси бо есмы в божественней деснице.
 

Молитва и покаяние к самому Христову лицу,

подобает убо всякому помышляти к доброму концу

 
Аз убо, недостойный, вопию к тебе, собезначалному свету;
Не готов убо есмь, окаянный, к страшному твоему ответу!
И како узрю лице твое, Христа моего и бога?
И како достигну нетленнаго твоего чертога?
И како стану одесную тебе, царя и владыки?
И како причтен у тебя буду со избранными лики?
Како нарекуся и буду сын света,
Понеже пичтоже благо сотворих Ветхаго и Новаго завета?
Како сподоблюся слышати сладкаго и блаженнаго твоего гласа? —
Не сотворих бо во благо ни единаго мнаса.
И ныне како отверзу недостойная моя уста,
Понеже окаянная моя душа добрых дел пуста?
И како пречистое твое имя скверными своими устнами изреку? —
Исполнен аз всяких гнусов и скверн
И обременен есмь грехи своими аки травный терн.
И како пресвятый дух в себе вселю? —
Всегда бо гнусная и неподобная дела творю
И паки выну в сквернах и в нечистотах пребываю,
И тем дух твой святый от себе отгоняю,
Яко же дым многотрудныя пчелы отгоняет,
Тако и скверная душа моя духа твоего пресвятаго от себе отревает.
Буря ми тех моих грехов постизает
И во глубину зол моих и нечистот поревает,
И не дает ми крепце на позе мои стати
И к тебе, Христу моему и богу, взирати.
И не вем паки, како предстану тебе, страшному и нелицемерному судии?
Носим бо есмь во окаянном своем теле аки во утлей лодии.
И явлаюся аки в море в миро сем прелестном,
И не помышляю никогда о часе безвестном:
Тогда грешная моя душа внезапу от окаяннаго ми телесе разлучится!
Тогда всякое мое злое дело обличится!
И паки что многогрешной души моей доспею,
Аще добрых дел моих зде не приспею?
И како паки великое имя твое не осквернится во многих грешных моих устех? —
Присквернен убо есмь, окаянный, паче всех.
И како паки недостойне во твое святилище восхожду?
И како на пречистый твой образ возрю?
Всегда бо неподобная моя дела творю
И паки недостойными своими усты облобызаю?
Выну бо хожду совестию своею осквернен
И многочисленными своими грехи обременен.
Аще пречистое твое тело и кровь и пршшаю,
А сам своей совести не зазираю.
И паки аще недостойне причащуся,
Тем паки болшим осуждением осуждуся.
Лучше бы ми было, еже не причаститися
И, еже недостойно прияв, осудитися.
По великому и велегласному твоему апостолу Павлу,
Погубити ми свою душевную и телесную лавру,
Что же он, церковная труба, вопиет
И всех нас, грешных, ко спасенному пути зовет:
Аще кто недостойно причащается, суд себе яст и пиет.
Аз же, грешный и недостойный, кий сотворю тогда ответ,
Егда стану пред тобою, страшным и нелицемерным судиею?
Ныне же, недостойный, почто дерзати тако смею? —
Того ради и сам себе погубляю
И святую твою заповедь преступаю.
Ох, увы мне, грешному и недостойному,
И муце вечной и лютому томлению пристойному!
Рад бых весма, еже бы ми не согрешати
И святых твоих заповедей но преступати,
Да самого себе удержеваги.
Како бы ми от злых своих дел отстати?
Воюют бо во мне нелепыя мысли аки злыя сопостаты
И яко на древняго Израиля египетския тристаты,
И забавляют ми помышляти к вечному твоему жилищу,
И поощряют ми всегда на тленную сию пищу,
И выну реют мя и влекут долу.
Како предстану страшному твоему престолу?
И что ответ тебе, царю и владыце, имам дати?
И како учну у тебя милости просити,
Понеже несть тамо покаяния по смерти?
Господи, господи, боже мой, Иисусе Христе, Слове божие,
Ныне, припадая под твое святое подножие,
Прошу у тебе, владыки и творца своего, великия твоя милости:
Да очищуся от душевныя своея и телесныя гнилости.
Милосердый еси, господь, яко грехи наша на себе понес
И яко чист дар естества нашего ко Отцу своему принес,
И седе на престоле величествия одесную Отца,
И подаеши всем, угодшим тебе, нетленныя венцы.
Дивен, дивен еси в славах творяй чюдеса,
Услыши и моя многогрешная словеса.
Спаси преокаянъную и страстную мою душу.
Да не будет она яко неплодная смоковница в сушу,
И да омочит мя естественным вином умиления,
И тако да плачется многаго своего согрешения,
И да причтена будет одесную тебе стоящим
И чюдное и пресветлое лице твое срящим.
Ей, ей, бес твоея помощи, владыко, никто же может спастися
И в разум истинный сопривестися!
Ты – истинный наставник всем и учитель,
И многогрешным душам нашим спаситель.
Ты всех нас призывает на покаяние,
Яко же указует нам твое божественное писание:
Приидите, покайтеся, приближи бо ся вам царство небесное.
Мы же возлюбихом житие сие прелестное;
И во уме своем долголетны мним ся быти,
На спасение душам нашим леним ся трезвити.
Житие наше аки конь борзо течет,
Твое же долготерпение и милосердие на покаяние нас ждет.
Да не погибл бы никто же в бесконечныя веки,
Пришел бо еси на землю спасти вся человеки,
Яко да все в разум истинный приидут и да наслаждаются
неизреченнаго веселия и радости,
Несть бо отнюд во всех земных таковыя сладости.
Зелно паки и безмерно пред тобою, творцем своим, всегда согрешаем
И тебе, Христа бога нашего, теми своими злыми делами раздражаем;
Аще страха твоего и прещения боимся,
А своим безумием далече от тебе зримся.
Паче всех аз, окаянный, всегда во гресех своих пребываю
И тебе, творцу своему и богу, во всем досаждаю.
Како не убоюся смертнаго и страшнаго онаго часа,
Егда увидят страшных оных ефиопов[410]410
  ...страшных оных ефиопов... – дьяволов.


[Закрыть] мои грешныя очеса,
Егда учнут окрест меня предстояти
И многогрешную душу мою из меня исторгати?
Како не боюся оного лютаго и горкаго от них исторгания
И многогрешной души своей в той час многаго страхования?
Како не поминаю онаго лютаго душевнаго исхода
И грознаго аггелскаго по нея прихода,
И паки лютаго разлучения души моей от телесе,
И еже дати будет ответ о всяком праздном словеси?
Зрю многая божественная твоя писания,
Да не могу избыти от бесовскаго запинания:
Всегда мне во дни и в нощи запинает
И от тебе, Христа моего и бога, отдаляет.
Паче же от своея слабости и безстрашия погибаю
И тебе, владыку и животворца Христа, бога моего, презираю.
Он же, супостат наш – диавол, всегда ищет нас поглотити
И бесконечнаго твоего царствия лишити.
И кто может избыти от злых его нохтей? —
Токмо, кто не преступал божественных твоих заповедей,
И всегда во уме своем горняя помышляет,
А далняя вся яко уметы вменяет.
И паки выну по заповедей твоим ходити
И к тебе, творцу своему и богу, приходити.
Грешный же, яко же аз, окаянный, что может успети? —
Токмо готов будет во огни негасимом горети.
Како же что реку и что возглаголю к прелюбезному твоему милосердию
И к своему злому и непокорному жестосердию?
Вем бо оныя и нестерпимыя муки
И самохотне предаюся в тех, мысленных врагов, руки,
И всегда в лепости и в презорстве, и в безстрашии пребываю,
И многих и бесчисленных своих грехов не воспоминаю.
От слабости же своея не могу удержатися
И к тебе, владыце, добрыми своими делы подвизатися.
Прелщает бо ми ся тленная слабость,
Тем забывает ми ся вечная оная радость.
И како не боюся онаго тамо великаго срама,
Понеже не соблюдох чисто душевнаго своего храма
И осужден буду пред тмы тмами аггел и человек?
Тогда ничто же ми поможет настоящий сей свет,
Его же со всеусердием ныне возлюбих
И душу свою злыми делы погубих.
Люто, воистинну люто и жестоко наше человеческое естество!
Твое же долготерпеливое неизреченное божество,
Не скоро бо мучит и томит согрешающих, —
Токмо до конца от злых дел согрешающих и непрестающих.
Веси бо, владыко, слабость нашу и небрежение.
Поели нам свое божественное поможение,
Да ны, грешных, на путь покаяния наставит
И от вечныя и нестерпимыя муки избавит.
Много убо паки и безмерно терпиши нам, согрешающим
И святыя твоя заповеди преступающим,
Не хощеши бо никому погибнути,
Но током – всякому от смерти к животу возникнути.
Мощен бо еси нам грехи наша отпустит
И своими многими щедротами заграждати.
Нас ради человек с самех сниде с небес,
И несть мощно изрещи твоих неизреченных чюдес.
В Деву чистую и непорочную воплотися
И неизреченно и несказанно из нея родися;
И потом от Окаянных шодей страсть и смерть претерпе
И нам, грешным, путь предуспе.
Мы же своим непокорством и презорством вся сия забываем
И тебе, благодетеля своего и бога, презираем,
И всегда ходим и творим по своему хотению,
А не по твоему к нам божественному велению.
Оком своим милосердым на всех нас презирает
И всех нас на покаяние призывает.
Мы же, грешнии, самохотне отвращаемся
И от тебе, Христа бога нашего, удаляемся;
Обаче надеемся на твоя премиогия щедроты, —
Ты бо избавил древняго Израиля от горкия египитския работы, —
Аще нас своею милостию пощадиш,
Такожде от работы вражия свободиш.
Премногому твоему милосердию кто не подивится?
И нашему жестосердию кто не сумнится?
Како к тебе, творцу своему и богу, не обратимся
И света сего прелестнаго со всеусердием держимся,
И всегда в лености и нерадении пребываем,
И преданныя нам от тебе святыя твоя заповеди преступаем?
Радуемся всегда сквернам, и нечистотам
И не помышляем к твоим нетленным красотам,
И паки всегда работаем и угождаем тлению,
И не мыслим к вечному у тебе селению.
Того ради ни тепл, ни горяч есмь сердечною верою,
Токмо студен и омрачен многогрешною моею мерою.
Аще тебе, Христу и богу моему, молюся
И паки святое твое имя призываю, а злыми своими делы далече от тебе зрюся,
А от злаго своего греха не отступаю,
Тем воистинну лож обретаю,
Аще всегда пред лицем твоим каюся.
Како же милости от тебе, владыки, творца своего, получу? —
Никогда бо за грехи своя лице свое слезами своими мочу.
Разве ты, владыко, за многих щедрот своих не погубит своего создания
И не лиши вечнаго упования,
И неизреченную свою милость нам покажет,
И яко елеом многогрешную мою душу помажеш,
И паки недоведомыми своими судбами спасает,
И прежде конца моего к покаянию приведет,
То обрящуся зде и тамо жив.
Глагол твой господень воистинну нелжив,
Глаголеши бо: не хощу смерти грешнику. И паки глагол твой: но да вси спасутся
И в разум истинный приведутся.
И не пришел бо еси праведных спасти,
Но ото рва тимения возвести,
Идеже свет пребывает немерцающий
И святых твоих аггел глас непрестающий,
И угождшим тебе – радость и веселие неизреченное,
И комуждо по достоянию место учиненне.
Почто своим безумием лишаемся таковыя благодати,
Идеже всем бесконечно пребывати?
Кто нашему безумию и неразумию не посмеется? —
Всяк бо от нас умом своим всуе мятется.
Свет еси воистинну и совет отчь <...>
Тобою надеемся в небесныя твоя обители вселитися.
Ты бо, человеколюбец бог, милостив ко всем,
Како же и что к твоему человеколюбию исповем?
Паче же помилова наш христианский род
И дарова своим милосердием небесный восход:
Аще волю твою святую учнем творити,
То можем нань бес пнения взыти.
А аще от своей слабости и не удержаваемся,
А от тебе, творца своего, не отчаеваемся.
Желаем к тебе, творцу своему и богу, прибегнути
И лютых сетей бесовских избегнути,
На твою бо помощь и заступление уповаем
И всегда святое твое имя призываем.
Тебе, владыко, вся возможно сотворити
И создание руки своея не погубити.
И веси, коими своими судбами спасти всякаго человека,
И да добре сподобится у тебе нескончаемаго твоего света.
Такожде и аз, окаянный, молю тя, царя и владыку:
Да сподобиши мя своим милосердием десных лику,
И такожде наслаждуся райскаго веселия,
И да избуду онаго вечнаго мучения.
Удиви на мне, грешном, неизреченную свою милость,
Да отрыгну от себе всякую душевредную гнилость
И учну творити твоя божественная повеления
И паки плакатися многих своих согрешений.
Ох, увы, неисповедим душевный исход!
Нужен убо есть воистинну небесный восход!
Ох, увы! Како и коими добрыми спасуся
И от вечных и нестерпимых мук свобождуся?
Аще не ты, владыко царю, спасеш
И в вечное и некончаемое пребывание совозведеш.
То лучше бых от отец своих не родихся,
Нежели родихся, небеснаго царства лишихся.
Пощади, пощади, владыко, свое создание!
Даждь ми слезы и сердечное стенание,
И многое от грехов моих воздыхание,
Да отрыгну от себе то греховное начинание.
И вложи во окаянное мое сердце божественный твой страх,
Да не буду от лика земли и от всея твари яко прах.
Обладало бо мя леность и нерадение,
И прелестнаго сего света конечное любление,
Еще же конечное презорство и безстрашие.
Яко погашается огнь многоплачием,
Також и сия моя речения погашают душевную мою свещу.
Кому убо многая моя беззакония возвещу?
Токмо тебе, милосердому
И роду человеческому всещедрому.
Пощади, пощади, владыко, свое сотворение,
Прости многое мое согрешение:
Фараона мысленнаго и сил его свобождуся
И к тебе, Христу моему и богу, сопривнесуся.
И да не буду в посмех тем нашим общим человеческим врагом.
Да созижду душевную свою храмину на бисере драгом.
Да не поткопает ми древний он сопостат.
И да не лишимся небесных твоих врат.
Како не боюся и не трепещу лютаго онаго геснскаго зжения? —
Уже бо не остануся многаго моего согрешения.
Како стерплю лютую ту ону и нестерпимую муку?
И кто ми подаст тогда помощи руку,
Егда иму во веки огнем горети
И ни от кого помощи себе не имети?
И коего ныне безумнее себе нареку,
Ведя ону страшную огненную реку,
А не остануся злых своих и недобрых дел?
А уже моих дней яко конец приспел.
А аще ли убо и не приспел, а спеется,
А многогрешная душа моя во мне семо и овамо реется,
Не приемля твоего пречистаго тела
За те своя злыя и неподобная дела.
И сего ради велми скорбит и унывает,
А от злаго своего деяния не отставает.
Аще недостойне, окаянная, и причастится,
То болшим осуждением и мучением смирится.
Аще паки тебе, владыце, своему, и каюся
И паки на своя злыя дела обращаюся,
И таковым деянием яко пес являюся,
Тем горее есмь и бесчеловечнаго скота,
Понеже сам себе лишаю вечнаго живота.
Хощу убо и всегда святыя твоя заповеди творити,
Да це даст ми он, лстец и борец, ума моего укрепити.
Наводит на мя, убогаго, мысли злыя
И от того погибают дела моя благая.
Како пройду страшныя оныя бесовския мытарства[411]411
  ...бесовския мытарства... – Согласно православному вероучению, душа умершего первые сорок дней ходит по мытарствам, после чего попадает на предварительный суд, откуда направляется в ад или в рай.


[Закрыть]
И достигну небеснаго твоего царства?
И уже к старости и последнему концу снидох,
А чювство, окаянный, не приидох.
И жду есмя конечнаго смертнаго посечения,
А не остануся злаго своего согрешения.
Како милость от тебе, владыки своего и творца, получю? —
Вся своя согрешения ни во что меню.
И вся ми содевается от того древняго врага моего и наветника,
И змиинаго врага, от неподобнаго советника:
Отводит мене от тебе теми моими неподобными делы
И поставляет на мя сети аки злыя пределы.
И паки ищет мя всегда усты своими поглотити
И царствия небеснаго и вечнаго жития лишити.
Обаче на тебе, владыку, все упование положити, —
Ты бо вся, творче мой и зиждителю, можеши сотворити.
Да не предаси ему, врагу, своего создания,
Да не лишен буду вечнаго упования.
Аще мя не умудрит брата моего и друга смерть,
То како имам многая грехи своя претерпеть,
Егда вижу брата моего и друга умерша,
Себе же всегда о добрых своих делех небрегуща?
И паки как дел своих злых отстану? —
Токмо пред нелицемерным судиею безответен стану.
И аще мя ныне, прежде конца, не пощадит
И страха и трепета в сердце мое не вложит,
То никако же обрящуся тамо, в нетленной твоей красоте,
Понеже зде все свое житие изжих в нечистоте.
Како паки и что имам ответ тогда дати
И пред тобою, нелицемерным моим судиею, себе оправдати,
Егда греси мои прямо мне лица моего станут
И мрачнии они ефиопи, держаша их, предстанут?
Кий паки тогда имам дати ответ? —
Токмо, по реченному, не воскреснут нечестивиц праведным в совет.
Паки ничто же, токмо отелен буду в вечную муку.
И кто может избежати от твоею божественную руку?
Целител бо еси душам нашим и телом
И наставник ко всяким добрым делом.
Настави мя на путь истиннаго покаяния,
Да избуду того бесовскаго лаяния и деяния.
Аще и все житие мое блудно изжих
И вся дни живота моего всуе препроводих,
И всяк грех и скверну соверших,
И тебе, творца моего и бога, прогневих,
И како явлюся тебе, седящему на престоле?
Аще и пребых в православном сем символе,
Ничтоже ми успеет правая вера,
Аще ми не будет пред тобою, владыко, добрыя меры.
Но обаче всю надежду на тебе полагаю
И тебе, творца моего, на помощ призываю.
Вем бо, яко милостив еси ко всем грешным,
Не токмо к добродетели поспешным:
Не пришел бо еси праведных спасти,
Но грешных ото рва тимения возвести.
И несть грех, побеждающ твое человеколюбие,
И паки не доспеет к твоей премудрости наше умогрубие.
Человеколюбивую твою милость кто изочтет? —
Аще кто и всю еллинскую борзость претечет,
Ничтоже и никто же своею мудростию успеет,
Понеже грешнаго путь никогда же спеет.
Того ради молю тя, общаго нашего сотворителя
И всякаго человеческаго сердца и ума зрителя:
Даждь ми страх и веру крепку во окаянное мое сердце,
Да не посечет мя смерть при вечернем моем сумраце.
Аще и ничто же благо пред тобою сотворих,
Обаче всю надежду на тебе, владыко, возложих.
Многа убо от тебе заповеданнаго нам предания,
От нас же ничто же благо совершенно <...>.
Шестомерителных заповедей[412]412
  Шестомерителных заповедей... – речь идет об основных моральных заповедях христианства.


[Закрыть] всяк у тебе будет вопросим.
Аз же, окаянный, никоторую тою заповедаю одержим.
И како ответ тогда имам ти дати
И на всяком своем зде деле слово отдати,
Аще не ты ныне, прежде конца, пощадит? —
Всех бо нас сердца наша и мысли зриш,
И вся наша деяния пред тобою не утаятся
И паки же пред тобою, нелицемерным судиею, объявятся.
Сего ради молим тя ныне, нревечнаго света:
Да сподобимся слышати сладкаго твоего ответа:
«Идите, благословеннии Отца моего, уготованное вам царствие от сложения мира»
Вси бо желаем тако насытитися тамо духовнаго твоего нетленнаго пира.
Щедроты твоя покрывают бездну наших грехов
И сподобляют нас праведных твоих ликов.
И тако наполняется горний мир угождшими твоими.
Аще кого и от грешных помилуеши щедротами своими,
И тот божественнаго твоего дара сподобляется
И со избранными твоими лики веселится.
И како себе, безумнаго, нареку во всех человецех? —
Несть бо тогда грешнаго в тогдашних и в нынешних вецех.
Достоин есмь, окаянный, таковаго злаго мучения,
Понежо никогда же не творю твоего, господня, повеления,
Но обаче на бесчисленныя твоя щедроты уповаю
И всегда пресвятое твое имя к себе призываю.
Негли премногими щедротами своими
Не погнушаешися премногими грехи моими,
Многогрешную мою душу пощадиши
И во окаянное сердце страх твой вложиши,
Яко же много, предварив, рекох,
Вящши того иного ничего не обретох.
Яко же никому хощеши погибнути,
То токмо от смерти к животу возникнути.
О, владыко царю, человеколюбче, господи, помилуй свое создание,
Подаждь нам всем последнее покаяние,
Да никто же паки от нас погибнет,
Разве от смерти к животу возникнет
И к тебе, владыце своему, прибегнет,
И от всех бесовских сетей избегнет,
И душу свою от вечныя муки свободит,
И от сего света аки серна от тенета избежит.
И тако наследит райское селение,
И добро востайет во общее всех воскресение.
Яко тебе слава подобает,
Всяк бо святое имя твое призывает
Со безначалным ти Отцем и со святым Духом,
Вкупе убо бывает от вас благодаренным воздухом —
Во веки веков, аминь.
 

Комментарии

С виршами как таковыми и с самим понятием «вирши» русские читатели познакомились не позднее середины XVI столетия. Так, 50-ми гг. этого столетия датирована рукопись, содержащ ая почти цельный стихотворный перевод польской сатиры «Беседа магистра Поликарпа со Смертью ». В одном послании 1572 г. Андрея К урбского встречаем: «переложихом от римскаго языка во словенско... реченный виршили стих». Позднее он же упрекал Ивана Грозного в том, что тот изъясняется пространными речами, а «не стихами, яко есть обычай искусным и ученым, аще о чем случится кому будет писати ...».

И все-таки стремительный рост числа памятников виршевой поэзии наметился только в первые годы «Смуты », т. е. с начала XVII в. В это же время происходит активное становление народного говорного, или раешного, стиха, который обслуживал преимущественно «низовые» жанры – демократической сатиры. Правда, на первых порах – в условиях отсутствия церковной цензуры – отдельные писатели пытались использовать привычный народу раешник в литературной публицистике (подметные письма, рифмованная проза). Тем не менее их опыт не получил развития. Уже во второй четверти XVII в. неравносложные вирши и раешные стихи существенно разошлись прежде всего в содержательном и стилистическом отношении: одни стали приметной формой «изящного глаголания» для витийствующих книжников, образованных любословов, другие – народным средством высмеивания отрицательных явлений, черт и пороков общества.

Несмотря на ряд публикаций русская виршевая поэзия первой половины XVII в. мало знакома широкому читателю. До революции X. Лопаревым, В. И. Саввой, А. И. Соболевским, В. И. Перетцем и другими учеными было издано и прокомментировано лишь несколько стихотворных произведений этого периода. Первую сравнительно небольшую подборку неравносложных стихов подготовил и опубликовал уж е в советское время А. М. Панченко в кн.: Русская силлабическая поэзия XVII —XVIII вв. – Л., 1970.– С. 37 —90.– Б-ка поэта (Б. с.). Позднее им же были напечатаны Приложения к кн.: Панченко А. М. Русская стихотворная культура XVII века. – Л., 1973. – С. 242—269. В последнее время несколько новооткрытых раешных и виршевых текстов опубликовано также в книгах: Демократическая поэзия XVII века/Подг. текста и примеч. В. П. Адриановой-Перетц и Д. С. Лихачева. М.; Л., 1962, Б-ка поэта (Б. с.); Сатира XI – XVII вв./Сост., вступ. ст. и коммент. В. К. Былинина и В. А. Грихина.– М., 1987.– Сокровища древнерусской литературы.

В настоящем издании вниманию читателя впервые предлагается весьма полная антология отечественной виршевой поэзии старшей поры, включающая в себя сведения о 30 стихотворцах и около ста их произведений.

Разбивка книги на соответствующие разделы обусловлена стремлением составителей дать общую картину становления и развития виршевого стихотворства в России в течение первых пяти десятилетий «переходного столетия». Тексты внутри каждого раздела расположены по возможности так, чтобы выдержать их хронологическую последовательность. Заключительный раздел книги охватывает анонимные сочинения, которые по своим признакам должны быть отнесены к поэтической культуре означенной эпохи. Значительное число текстов, вошедших в антологию, является новооткрытиями и публикуется впервые. В тех случаях, когда публикуемый стихотворный памятник представлен несколькими списками или вариантами, избирается наиболее сохранный и достоверный. Исправления, вносимые в текст по другим спискам, оговариваются специально.

Комментарий составлен с учетом специфики массового издания и включает краткий словарь древнерусских и иноязычных слов.

Книга проиллюстрирована книжными миниатюрами и гравюрами XVI —XVIII вв. (см. список иллюстраций).

Тексты печатаются с некоторыми изменениями в орфографии и пунктуации, принятыми современными массовыми изданиями: буква «ять» заменяется на «е», i на «и», фита на «ф», диграф оу – на «у», Ъ (ер) в конце слова опускается и т. п.

Угловыми скобками < ...> обозначены места купюр и порчи текста в. оригинале и пояснения составителей; в квадратных скобках [...] помещен текст по дополнительному списку.