Текст книги "Виршевая поэзия (первая половина XVII века)"

Автор книги: Автор неизвестен

 
Сие послание двоестрочно,
Почести его будет неотстрочно.
Понеже писано дружелюбство,
Тем и строчки положены те сугубство.
Како убо и что имамы писати к твоему разумению,
Понеже бо срамляемся и сумьняемся по своему недоумению.
Яко бо выше нашего достояния тако нас нарицают,
Зане ведя нашего неможения таковое бремя на нас налагают.
Юродство есть и буйство яже ничто не имея дерзати,
Сопротив мудрых и разумных отвещевати.
Ей тако глаголем к твоему доброму неложно,
Мутным бо и смущенным умом то сотворити невозможно.
Егда паки ум смущен и колеблем бывает,
Никакоже разумную свою силу являет.
Удаляеть же ся и не хотя от своего разумнаго деяния,
И лишается от своего же премудростного внимания.
Во еже бо скорбь и печаль нашедши забавляеть его разумение,
Аще и многу силу имать в себе к рассуждению.
Ныне же наш грешный ум тем же одержим,
Обонпол суетою и печалию яко вихрем обносим.
В ресноту убо к твоей честности изрековаем,
Во еже бо счинити к тебе разумно недоумеваем.
Чужду же ся твоей умной разумности,
Юже получил еси по своей юности.
Что понуждаешь нас тебе тако написати,
Еже бы облак уныния твоего разгнати.
Радуемжеся о таковем твоем к нам о дивном люблении,
Но не можем стати в глубоцем и мудром разумении.
Еже бы утешити твою мысль довольно,
Царю же и владыце всех сотворити извольно.
Сам еси ты божественному писанию много учен,
Аки неким другим богатством от бога одарен.
В кую меру повелевавши нам тако к себе утворити,
А нам паки силен многи вины растворити.
Таче за любовь Христа моего и бога,
И не лишит нас небеснаго своего чертога.
И по твоему к нам грешным принуждению,
Что пишешь к нам и нашему недостоинству по своему изволению.
Елико бо убогая наша сила может счинити,
Любомудрие же твое и сердечное болезнование обвеселити.
О том много хощем тщания имети,
Много убо бог дает всякому человеку разумети.
Буди же здрав и долголетен,
И по твоему жалованию о нас неотметен.
Есть же убо твое и наше стоит покраегранесие,
Ты же и сам издавна веси.
И по ся черту акростихидное положение стало,
А настоящего сего речения много к тебе не достало.
Все начертанно будет во второй епистолии,
И ко всем твоим сердоболем. Аминь,
 

 
Мудраго убо речение: яко в злохитру и лукаву душу
премудрость не вселится[242]242
  ...в... лукаву душу премудрость не вселится... – выражение из библ. Книги притчей Соломона (XXIV).


[Закрыть],
И еще аще кто братем своим возгордится.
Христос и бог наш всех нас учит,
Аще кто и всю землю премудрость изучит.
И не повелевает ему хвалитися,
И лестными и лукавыми словесы кому с другом своим любитися.
Утаити ли кто хощет лукавое любление,
Человеколюбец же бог зрит всех нас сердечное мышление.
Есть бо лукавство и не утаится,
Развращенными словесы лестный друг объявится.
Ныне же слышым от тебе про себе поносныя глаголы,
Еже бо и всякому творят сердечные расколы.
Цена убо велика и неизменна нелестну другу,
Сопричтенна будет от части солнечном светосиянному кругу.
А злохитрому и лестному ни едина будет цата,
Всегда бо недобрым словом поносит своего брата.
Аще еси и всех человек зовешися мудрее быти,
Но обаче божественнаго писания не мочно никому до конца изучити.
Яко же силна кладезя немощно ведром изнести,
Тако и божественнаго писания количеством не изчести.
Аще кто похвалится вся ведети, той солжет,
И сам на себе зазорное слово несет.
И кто тебе научил таковому злому коварству,
И мнози люди зазирают твоему нелепому лукавству.
Что хупишися и хвалишися выше своея меры,
А мы и все христоименитыя своея веры.
И не подобает нам мудростьми своими хвалитися,
Токмо достоит всем о кресте Христове возноситися.
Свидетеля самого себе на тебе постовляем,
И всесилнаго бога с молением зрети призываем.
Яко вси в чем от тебе не скрывахомся,
И во всем к тебе сердечне простирахомся.
Ты же льстил нам тогда аки некий злый, лукавый лис,
И всегдашний убогаго нашего дому вис.
Хотя от нас, грешных, слышати многих божественных словес,
Мы же, убозии, предподавахом тебе не в вес.
Аки некий тщий сосуд пшеницею предполняли,
Теми божественными словесы ум твой напояли.
А того злаго лукавства и лести в тебе не знали,
Аще бы и ведали и мы тебе отнюдь тако и не открывали.
А есть и тогда проныречение твое в тебе зрели,
Да во очи тебе глаголати не посмели.
Что не хотя тебя раздражати,
И духовнаго союза с тобою разрушати.
И яко некоторый младенец от сосцу материю питался,
Тако и ты от наших многогрешных божественных словес насыщавался.
И еще не смеем дерзо рещи, яко некоторый от безсловесных <...>
От крупиц, падающих от нас, грешных, приимал,
И всякое речение радостне начертавал.
Сам веси, что глаголем все неложно,
А с лукавым и с пронырливым в любви жити невозможно.
И ныне за наше благодеяние,
Воздаешь нам зло воздояние.
Себе выше всех людей похваляешь,
А нас кабы и не по делу охуждаешь.
И наши грешныя труды своими нарицаешь,
Не явственно ли сам свое безумие объявляешь.
В лепоту тако безумнии и немыслении творят,
Что сами себе всех мудрее мнят.
И кормихом тебе аки клушу или врана яглами,
А ты колешь нам сердце своими словесы, аки некиими иглами.
И всегда источавах тебе божественная словеса,
Не могут бо прямо смотрети развращенныя очеса.
Всегда смотрят розвратно,
А злому и доброе дело бывает неприятно.
Мы же, грешнии, зрехом тебе всюду всего,
Что еще при нас, грешных, не знаешь ничего.
Аще и не в смех и в поношение сие слово поставишь,
Но тем у нас благодати не убавишь.
Еще у нас по божию дарованию останется,
А твоя любовь за твое лукавство с нами до конца розстанется.
И кроме тебе, знают нас, грешных, в велицем сем государстве,
Аще и много людей в российском царстве.
И тебе от нас тем из всех людей не отвести,
И всего от нас грешных не отнести.
Аще будет последи по нас и поскорбишь,
Но ползы себе и приобретения не получишь.
Понеже досадательныя словеса, аки раны вменяются,
А добродетелныя глаголы, аки медвенныя сотове гортанию вкушаются.
Аще ли будет и в презорство нас положишь,
Но ни тем нас, грешных, не оскорбишь.
Учнем убо жити всяк по себе,
А мы были не злодеи тебе.
Якоже и выше рехом всем сердцем тебе открывалися,
И чем нас Христос бог наш одоровал, тем с тобою зделялися.
А ты сам себе тем нарутил,
И духовный союз меж нами нарушил.
Теми ныне досадителными своими словесы,
Аки некоторыми развратными колесы.
Раби бо есми и холопи вси царевы,
Подобает нам и всем приимати дары алтаревы.
И кождой из нас по себе живет,
И утроба наша данный нам урок жрет.
Еще же и ина была наше к тебе помажение,
И ты все то положил в забвение.
И днесь еще в написании лежит,
Нам же всегда торопом претит.
А ты паки всего того нашего добра тебе забыл,
А нас теми своими поносными словесы оскорбил.
Бог тебе судия да пречистая его мати,
А впредь тебе за твое злохитрство немощно веры яти.
И усты своими, что ни глаголешь, все лжешь,
И сам на себе недобрую славу зовешь.
И многие люди знают твою ложь,
А и нам есть ныне стал ты, аки острый нож.
За таковое твое словесное досаждение,
За наше к тебе сердечное радение.
И уже нам вящши того писати к тебе несть треба,
Подобает нам желати нужныя тща хлеба.
Аще и аер словес кому счинити,
А лукаваго и лестнаго добру не научити.
Сам о себе ответ богу даст,
А по делом его тако ему господь и воздаст.
Прости нас, грешных, во всех сих наших к тебе словесех,
А гордость и лукавство никого не поставит при небесех.
Аще же ти и тягостно сие наше речение возмнится,
Но последи радостно явится.
Понеже несть друг иже на друга своего гнев держит,
И совести своея ему не объявит.
Мы же совесть свою тебе объявляем,
И твое лукавство и лесть тако же пред тобою пологаем.
И в том нас не позазри, что пишем к тебе простовато,
Сам ты горазд писать мудровато.
Слышал, что хвалишися своими усты,
И никого не поставишь против своея версты.
Мы же, грешнии и убозии, елико возмогаем,
Тако по своей убозей силе и начертаваем.
И несть треба писать сего витейно,
Добро тому, кто живет благоговейно.
И ни к кому нравом своим не лукав,
И того ради душею и телом бывает здрав.
И сие наше писанейне аще изволишь блюди,
И сам себе в своей совести суди.
Что таковыми еси своими словесы пред нами виноват,
А явился еси к нам аки некий супостат.
Но обаче бог тебе простит во всем,
А не простая реку, что не оскорбляли тебе ни в чем.
Прочее здравствуй всегда о Христе бозе,
И да сподобит тя стати при небеснем своем чертозе.
И во веки веков аминь,
А тот нелепый нрав свой от себе отринь.
Аще ли такова нрава от себе не отринешь,
То и паки многим людем постынешь.
Вящши паки того не имам, что писати,
Токмо достоит молчанию предати.
Во веки аминь.
 

 
Сие послание списано рачительно,
Пожаловати почести тако же любительно.
Государеву-цареву именитому ближнему его предстоятелю,
О божественных догматех крепкому прилежателю.
Спочтенному убо от бога пречестным отечеством,
Порожденному же законным венечеством.
От благого паки корене происшедшему,
Добрым же тем разумом и смыслом процветшему.
Афинейския убо премудрости сладко есть слышати,
Разумна же мужа и везде дивно есть видети.
Юхают убо в полях и наслаждают благово князя цветы,
Како же наудивляются мудрых мужей советы.
Ничто же бо их есть честнейши,
Яко самыя красоты бывают дивнейшии.
Зрети убо красота и лепота прелестно,
Юже зряй с похотию умирает безвестно.
А мудроумна мужа разум живот и свет,
Людие же призывают его в добрый совет.
Источник сладок беседа с премудрым,
Подобает будет и слышатель мудрым.
Юродство есть воистинну премудрым мужем досаждати,
Не умеющему ничего же самому себе мудра и разумна вменяти.
И паки: муж неискусен ни единому слову достоин,
Како же убо ум сего и премудрым будет пристоин.
И ничто паки неразумному и горделивому будет свойство,
Токмо бы сотворити ему клеврету своему завистное братоубойство.
И тебе бы, государю, таковому злому обычаю не ревновати,
Чист бы разум свой смысл от того держати.
Юза убо крепка мудра мужа свой добрый ум,
Много же умиляет и самый нелепый шум.
Ничтоже паки разумна мужа дражайши,
О еже бо бывает некогда и самаго богатства множайши.
Глагол убо багатаго всем людем сладок и приятен является[243]243
  Глагол убо багатаго всем людем сладок и приятен является... – свободная интерпретация слов: «Богатый возглагола, и вси умолчаша, и слово его вознесоша даже до облак» (Книга премудростей Иисуса сына Сирахова, XIII, 28).


[Закрыть],
Обаче и мудра мужа разум от многих восхваляется.
Глаголание убо свое почасту к нам простиравши,
Ревность же убо и жалованье свое к нам, недостойным, являвши.
Есть же вкратце слово к твоему благоразумию рещи,
Что широты божественного писания никому же не претещи.
Не токмо по твоему великому жалованью тако нас нарицаешь,
А свое умение и разумение уничтожаешь.
Хрусалиф убо камык[244]244
  Хрусалиф убо камык... – См. примеч. 4 на с. 426.


[Закрыть] яко злато есть видением,
Сприличился же тому и ты своим разумением.
Аще ли будет и не до конца премудрости научен,
Но воистинну благоутробием и смирением от бога почтен.
Аще ли ты, государь, возмнитца, что лестно изрековаем,
Творец наш и бог зритель, что всю правду изрицаем.
И еще к тебе, государю своему, притецем,
И к твоему благоразумию рцем.
Щедрый государь наш бог Иисус Христос зрит,
Что милость твоя и жалованье всегда нас бдит.
Паки же повсегда нас, грешных, своею милостию присвояешь,
Аки сладкою водою благоутробием своим напаяешь.
Дивно убо паки красота и доброта руки кому зрети,
А вящьши всего лучьши любовь и негордение ко всем имети.
Понеже бо любовь покрывает множество грехов,
А творяй же ю возможет избыти от великих врагов.
Аще нам своими усты претит,
Зрит господь мой бог, добродетель творити велит.
Еже бы нам, грешным, и малого нашего разуменейца в себе не скрывати,
Мы же, грешнии, можем ли противу тебе, государь, ответ дати.
Любяй нас и милуяй к таковым глаголом ходишь,
И к божественному писанию приводишь.
Человеколюбец убо бог всякой души зритель,
Ей не хощу быти потому скрытель.
Люта убо есть гордость,
Понеже бо много погубляет и самую умную острость.
Много же убо видим гордостию превозносимых,
Буестию же и завистию одержимых.
И того ради не желается и малаго своего разуменейца дати,
Еже бо и не подобает таковым преподовати.
Токмо повелевает о таковых язык свой удержевати,
Чтоб им не на льсти и не на гордасти взимати.
Аминь.
 

 
По божественной благодати царския души снабдителю,
А к нам, недостойным, по своей милости призрителю.
В толкованиих победителному званию[245]245
  В толковании победителному званию... – т. е. Никите (см. примеч. 2 на с. 427.).


[Закрыть],
Рождьшему же тезоимениту бывшу царскому именованию[246]246
  Рождьшему же тезоимениту быешу царскому именованию. – Отсюда следует, что отчество Никиты – Васильевич (см. примеч. 8 на с. 400.).


[Закрыть].
Многогрешный и недостойный монах,
По нужде отложив от себе весь срам и страх.
Падая, о общую матерь челом ударяет,
И милости у тебе, государя своего, прощает.
Чтобы не погнушатися нашею многою нищетою,
Понеже срам есть честному мужу глаголати с последнею четою.
Твое же смиренномудрие, государя своего, зрим,
Что таковым нравом еси непобедим.
И всех тихостию своею утешает,
Паче же и к нам, грешным, милость свою являет.
Не вемы же, по которым нашим к тебе, государю своему, трудом,
Разве рещи: вся добрая совершаются божиим судом.
Яко же многажды бог человеку о человеце добрую мысль влогает,
И таковою своею милостию и щедротами помогает.
И ныне паки молим твою, государя моего, достойную честность,
Чтобы тебе, государю, паки показати к благочестию ревность.
И принесенное ти от нас писанейце прияти,
И благоразумным умом своим и мыслию вняти.
И своими честными и благоговейными усты прочести,
И государю-царю самому честненько поднести.
Некли он, государь, изволит прочести своими царскими усты,
Яко написано и сложено некроме ресноты.
И аще ему, государю-царю, год явится,
То наше убожество вельми о том возвеселится.
Любо повелит государь и в печатное воображение положити,
Чтобы православной нашей вере и паки в славе и хвале быти.
Да имь, государем нашим царем, велия хвала и слава.
Понеже несть добрейши их царского благочестиваго устава.
Аще и без нас, грешных, хвалим и славим суть от всех,
Но обаче не из лиха будет и в наших грубных словесех.
Аще и двоестрочием начертанно,
Но божественному писанию ничтоже будет бранно.
Понеже, государь, писано все от божественнаго же писания,
И от всех отец истиннаго указания.
Аще ли же государь-царь и не повелит быти в печатном тиснении,
Толко бы наша грешныя трудишка были пред ним,
государем-царем, во изъявлении.
В том его, государя-самодержца царя, воля,
А наша пред ним, государем-царем, всегда неволя.
Токмо бы паки наша государю-царю была работа,
А его царская милость паче всякого меда и сота.
Или он, государь, и так изволит прочести за прохлад,
Зане благочестивая наша вера от всех вер аки доброплодный виноград.
Зане благочестие всегда растет и множится,
И, пребывая в ней, з добрыми делы в царство небесное вводится.
Аще же мы и своею слабостию и согрешаем,
Но обаче на премногия щедроты божия уповаем.
Яко милостив есть и щедр ко всем,
Аще и прогневаем его, творца своего, во всем.
Терпит же и ожидает к последнему покоянию,
И к вечным благим воздоянию.
Не хощет бо создания своего погубити,
Но хощет, чтобы всем живот вечный получити.
Аще ли будет – сами чести своея не познаем,
То како с праведными в лику быти чаем.
Сего ради всяк человек сам себе друг и враг бывает,
А бог зла творити никому не повелевает.
Того ради не подобает на бога вин пологати,
Токмо достоит у него, творца своего, милости прошати.
Да даст комуждо добрый конец,
Общий бо наш содетель и творец.
О иноверных же тех верах что рещи,
Пребывают бо всегда аки темные свещи.
Аще ли будет и зазорно их укоряти,
Но обаче недостоит же их похваляти.
Понеже ничтоже в них благочестивно совершается,
Весь их закон и устав нашей православней вере сопротивляется.
И все те их веры от еретиков и богохулников учинены,
И по господню словеси водою и духом не крещены[247]247
  ...по господню словеси водою и духом не крещены... – Имеются в виду слова Иоанна Крестителя в Евангелии от Марка (I, 8).


[Закрыть].
Таковии во царство небесное не внидут.
Токмо в ней винограда христова изыдут.
Наша же православная християнская вера,
Яко и в последованном написании скажет[248]248
  ...в наследованном писании скажет... – Имеется в виду Псалтырь особого состава – с последованием («восследованием»), включавшая помимо псалмов избранные песнопения, молитвы, поучения и т. д.


[Закрыть] яко златокованная мера.
От самого господа нашего Иисуса Христа и от святых его
апостол и ученик нам предана,
И от святых вселенских седьми соборов утверждена.
Да и тебе, государю, мощно о том слово царю-государю предложити,
Чтобы таковому делу в печатном воображении быти.
Царь-государь тебе в такове деле и слове послушает,
В снабдевании бо царския души своея тебе слушает.
И еще не престая молим твое, государя своего, благоумство,
Чтобы тебе призрети на наше к царю недоступство.
Как тебе, государю моему, всемилостивый бог известит,
И сердце твое благодатными лучами озарит.
Ничтоже свойственно приступным государю-царю,
Паче же тебе, служащему таковому великому божественному олтарю.
Еще же велие и достохвалное дело имущу,
И самого диадиму носящаго безсмертную егот царицу пасущу.
Сиречь царскую душу его содержащу,
И всегда о ней со опасением бдящу.
Яко беззаступным и недоступным помогати,
Аки жаждущую душу в знойный день студеною водою напаяти[249]249
  Аки жаждущую душу... студеною водою напаяти – выражение из библ. Книги притчей Соломона (XXV, 26).


[Закрыть].
И паки и сам, государь, помилован будеши от Христа бога,
И да сподобишися от него небеснаго его чертога.
Вящши же того не, имам, что к тебе, государю своему, писати,
И честная твоя ушеса отягчати.
Довлеет нам, грешным, по сем,
Яко смышлен еси ты, государь, и разумен во всем.
Яко же доброделная земля и от малых семен плод сотворяет,
Тако и разумный муж от малых словес много разума являет.
И еще молю твое, государя своего, многое разумение,
Не положити того грубого нашего плетения в забвение.
На добрей своей памяти подержати,
И в благополучный час государю-царю в царствии его руце вдати.
Некли ему, государю-царю, о нас, грешных, божественный параклит известит,
И наше убожество своею царскою милостию обогатит.
Аще и сугубством строк сложено,
Но обаче много трудов и рвения положено.
И паки как ему, государю-царю, от бога известится,
Так и милость царская на нас, грешных, явится.
К тому же и твое благое слово может помощь сотворити,
И к нему, государю-царю, доброглаголанием нас, грешных, огласити.
Прочее буди, государь, покровен херувимскаго владыки десницею,
И паки да подаст ти зде и тамо стократною сторицею.
Во веки веков аминь,
А ты, государь, и паки милости своея от нас, грешных, не отринь.
Буди нас выну своим жалованьем призирати,
Чтоб нам милости твоея не отбывати.
 

 
Преславну бо ти сущу государю-царю во всех царех,
ревностию божественною сияющу паче всех.
Единому благочестия браздодержателю,
Росийскаго государства и иных многих земел обладателю.
Люблением заповедей господних душу свою царьскую просвещающу,
а на богомолцов своих своею милостию всех обогащающу.
В лепоту твое царское звание реченно лице божие[250]250
  ...твое царское звание реченно лице божие... – Михаил (см. примеч. 5 на с. 432).


[Закрыть],
неложно вси ми, убозии, твое царское подножие.
Остропасному и чистому твоему душевному царскому оку,
молитву свою возсылающу к самому вышнему востоку.
Утверженному ти пакы государю в заповедех господних,
и ум свой царьский имущу всегда в горних.
Бог тебя, государя-царя, произбрал,
любомудренный нрав тебе, государю, подаровал.
Анфакс камык зелен видением[251]251
  Анфакс камык зелен видением... – Анфракс (греч.) – рубин, прозрачный красный самоцвет, драгоценный камень; называя его «зеленым», поэт ошибается.


[Закрыть],
государьская твоя царская душа красна богу молением.
От бога всякая власть сущая дается,
человек же сам собою отнюдь не вознесется.
Ей яко солнце имя твое царское сияет на вселенную,
содрьжишь бо в себе, государь, к богу веру несумненную.
Та ж паки благочестиву ти царю сущу,
и богоданным ти скипетром всех нас пасущу.
Во всех землях славно ваше царское нарицание,
О нем же удивляется всякое нечестивое именование.
Много ж царей и королей под небесемь,
у вас же, государей наших царей, благочестивно во всем.
Гордостию своею вси тии невернии превозношаются,
обаче дар их и жертва тако к богу не приношаются.
Светла и высока престольна ваша царская держава,
преизобилует бо в ней благодатная слава.
Обаче что еще о божием даре изорцем,
даровал тя, государя, господь царским венцем.
Адамант камык дражае во всех камыцех[252]252
  Адамант камык дражае во всех камыцех... – См. примеч. 4 на с. 399, Слово 2-е.


[Закрыть],
род же ваш царский славен вселенныя в концех.
Юхают и цветят крины селныя в полях,
царское ж твое имя славно во всех ордах.
Асирейския и сирския цари славны и велики быша та времена,
родом же своим и верою не доспеша в ваши царские стремена.
Юхания благовонна сладце обоневают,
и ваши царские руце всех нас обогащевают.
Всех превыше благочестивый царь на земли,
его же подобает славити вельми.
Луна и звезды едину нощь просвещают,
и ваши царские десницы всех людей обогащевают.
Кто не подивится твоей царской тихости,
о еже бо ныне вси в твоей государской милости.
Морю свойственно есть все реки в себе приимати,
уму ж цареву всех мудрых умов разумы обоимовати.
Красота царю благочестие и вера к богу,
на него ж сходит милость божия попремногу.
Яко некий цвет прекрасный произбран от всех человек,
зане еси государь смиреномудрием своим всех превостек.
Юноши светлы предстоят при твоей царской славе,
много ж и иных чинов во твоем государском уставе.
И кто не подивится вашему государскому величеству,
Христос бог избирает вас к таковому разумичеству.
Аще наше убожство о вашем царском величестве умолчит,
й како нам господь своим гневом не попретит.
Леторасль зиме и лете зеленеет,
ум же твой царев всегда к богу мысль свою имеет.
Филосовския разуми нас поучают,
еже и царем дерзати не повелевают.
Да несть лепо сокровища скрывати,
от царьския же милости кому отбывати.
Радуется и веселится человек, будучи в царской светлости,
отбывает же и унывает умом своим, пребывая в своей велицей бедности.
Велие дарование тому от бога бывает,
иже на кого царь-государь милостию своею призирает.
Червию и виссом красятся[253]253
  Червию и виссом красятся... – См. примеч. 4 на с. 427.


[Закрыть] ваша царская багряница,
юноты ж и сироты обогащеваются от вашия царския десница.
Во истинну ваша царская милость паче камени сапфира[254]254
  ...царская милость паче камени сапфира... – Сапфир (греч.) – синий драгоценный камень.


[Закрыть],
снасыщаются, веселятся людие аки от сладкого пира.
Еже бо кто в вашей царской милости пребывает,
яко во истинну ум его не забвен бывает.
Радуется и веселится сердцем своим вся часы,
ум же его вразумляется разумными словесы.
Смиряет же ся и унывает человек в презрении,
и сего ради ум его и смысл бывает в забвении.
И кто не подивится вашей царской державе,
и многообразней повсюду належащей славе.
Солнце разсевает луча своя на вселенную,
а твое царское имя тако ж славится во всю поднебесную.
Много царств и земел от бога учиненых,
обаче Московское ваше государство отлично от всех неверных.
Да что о том много повести и речей творити,
единого в троицы бога подобает о тебе, государе, молити.
Радуемся и веселимся о твоем царском многолетнем здравии,
желаем и молим бога о земном многоплодном подании.
Цветет и ростет вся движимая землею во время лета,
усостроена ж все премудро у предвечнаго света.
Реки и источники и потоки вся животная напояют,
а богатство и изобилности вся люди украшают.
Добро есть видети землю изобилну во всем,
от бога же даровапно тебе, государю нашему, быти надо всем.
Весь восток и юг сладостми сияет,
а твое государство прочим изобилством избыточествовает.
Токмо подобает нам всегда у бога милости просити,
и чтоб тебе, государю, и нам вся благая от него получити.
Срадуем же ся и веселимся о тебе, государе-царе,
яко праведныя молитвы твоя к богу не в мале.
Писано есть царь о мире бога умолит,
тако и господь своею милостию изволит.
Дай бог ты, государь, здрав был на многи лета,
да сподобишись зрети самого немерцаемого света.
И с своею благоверною христолюбивою царицею,
да покрыет вас господь своею невидимою десницею.
И со искреннею твоею добродеею,
и с вашими государскими благородными чады
да сподобит вас бог небесныя своея ограды.
И с вашими благоговейными богомолцы,
иже молят о вас единаго бога в троицы.
И пречистую его богоматерь,
иже на всех на нас истинный призиратель.
И всех великих московских чудотворцов,
и древних онех святых отец и богомольцев.
И еще со всем твоим царским сигклитом,
иже от всех земель и царств именитом.
И со всем христолюбивым воинством и з доброхоты,
иже приносят к тебе, государю, неизменныя своя работы.
И со всем православным християнством,
иже под всем твоим великим Росийским государством во веки. Аминь.
Еще твое царское звание,
и лица божия нарицание.
Преж в началестрочия стоит,
а нас, убогих, велик страх обдержит.
Зане превыше своего достояния дерзаем,
обаче на твою милое-ть царскую уповаем.
Ты, государь, милостив и щедр ко всем,
да некли и нас, убогих, пощадишь во всем.
Аще кто от твоего царского приближения свесть,
той тебе, государю-царю, и повесть.
Аще ли твое царское величество и само искус имеет,
то и без сказателя да разумеет.
И за сие наше дерзнутое слово,
а глагол царев а не рыкание лвово.
Не излей, государь, своего царскаго фияла,
несть бо такова благочестива царя-государя.
Во истинну, во истинну тако,
а без твоей царской милости не мощно быти никако.
Еще паки молим твое царское величество,
зане пристоит наше убогое к тебе, государю, разумичество.
Ты убо, государь-царь, яко бог на земли,
того ради подобает у тебя, государя, милости просити вельми.
Мы ж, убозии, последняя твоя государева чета,
затворяются от нас везде твоя царская врата.
Не имеем входа и дерьзновения к твоему царскому величеству,
токмо дивимся твоему государскому благоразумичеству.
И сего ради сетуем и унываем,
яко благополучна времени себе не обретаем.
Где бы тебе, государю, своя недостатки изрековати,
и от тебя, государя, милости царя проплати.
Страшно убо есть царю приступати,
и многия глаголы и речи пред ним простирати.
И того ради ум и смысл избавляется,
и язык и к устне ясне не простирается.
И паки несть достойно к тебе, государю великому царю,
приходящему по тело Христово к самому божественному олтарю.
Худу и малу червю пред тобою, государем-царем, гласити,
токмо подобает от тебя, государя-царя, милости просити.
Аще мы и иноцы не подобает нам чести искати.
но обаче не бранной твоей царской милости претекати,
Не положи, государь, на нас, убогих, своего царскаго гнева,
аще и вина наша, богомолцов твоих, пред тобою, государем, доспела.
За сие наше убогое к тебе, государю, дерзновение,
велико убо к богу наше согрешение.
Вами, государи-цари, вмале знаеми,
сего ради аки руб при пути от всех попираеми.
Того ради милости просим от тебя, государя-царя,
свое течение пред тобою, государем-царем, творя.
Некли призриши, государь, на убогих своею царскою милостию,
и покрывши наше недостоинство своею тихостию.
Как тебе, государю-царю, всесилный бог известит,
царское твое сердце благодатными своими лучами озарит.
Как твое царское величество и изволит,
а наше убожество всегда о тебе, государе-царе, бога молит.
Тако ж будем твоею царскою милостию призрени,
и не до конца от всех человек отриновени.
Да и рождьшее червишко наше помиловано будет,
и своего достояния не отбудет.
Иже ныне пребывает в твоем царском чину[255]255
  Да и рождьшее червишко наше... пребывает в твоем царском чину... – Савватий говорит о своем сыне, состоящем на царской службе.


[Закрыть],
к тебе приносит свою рабскую вину.
Прочее дай бог ты, государь, здрав был и многолетен,
и во всем царском величестве пресветел.
На своем царском высокодржъавном престоле,
а нам бы всегда быти в православном нашем символе.
И за тебя, государя-царя, бога молити,
чтобы тебе, государю, вся благая от него получити во веки. Аминь.
Бьет челом богомолец твой, государев царев,
преже бывшей у тебя, государя, служитель олтарев.
Простый многогрешный манах,
а не ермонах.
Званием убогий <Савватиища>,[256]256
  ...званием убогий <Савватиища>... – В рукописи – «имярек».


[Закрыть]
иже твоея милости царския всегда ища.