Текст книги "Виршевая поэзия (первая половина XVII века)"

Автор книги: Автор неизвестен

Предисловие к Хронографу 1627 г.

Предисловие сказаний дво<е>с<т>рочное

согласие

любомудрию читателем

 
Дух, иже пророки к людем вещавый,
на апостолы той же ко всем глаголавый,
сокровенная неведущим открывая
и по обетованию тех научая,
яко и всем премудрости ся их дивити
и противящымся заущеном быти.
Той же и ныне действует, яко же сам весть,
своим созданием ум человечь не весть;
ныне же убо и нам преславно явися всемирная радость,
всесветлых писаний неизглаголанная сладость;
аще бо и сокращение некая изъявляя,
но удоб<о>разумна быти в них представляя,
источник премудрости изливающе
и внимающих всех прохлажающе.
И елицы любители тех бывающе,
и от словес желания не престающе,
от златых струй сих усердно почерпите
и яко от живых вод себе прохладити.
На чашу сию усердно ся стецете
и от нея с веселием почерпете
в душы жаждущих учения прохлажение,
преславныя сея книги похваление,
выну ея в руках держаще
и яко премудрии зело ея блажаще.
 

ПРЕДИСЛОВИЯ МНОГОРАЗЛИЧНА

Предисловие к «Шестодневу». Василия Великого. ГБЛ, ф. 173, I, № 32, XVII в., л. 8.

 
Солнце светлостию своею аще и всю тварь озаряет,
сия же писания вящше того всех человек неведение разрешает.
О сотворении всея твари премудраго хитреца толико,
небес удобрение и земли украшение быти колико.
Вся же суть владыка словом точию творяше,
но и самыя превышшия вой аггельския чины устрояше,
тмы тмами служащих неисчетно
и тысяща тысящами предстоящих неизреченно.
Не требова содетеля, ни советнича верна совета,
человека же аще и бренна не созидаше ни едина без совета.
Прочая же, ум имея, кто да разумевает
и елика дух святый свыше дарова да познавает,
сим писанием испытно внимая умудряется,
такова великаго светилника словесы луч озаряется.
Несть мужество без подвига ратоборсска бывати,
ни сил крепости без искусу верне познавати.
Не тако воин уготовитися на брань без трубнаго гласа может,
тако и недоведомая кому уразуметися в чем возможет.
Аще неучения бремя весть кто на себе содержати,
и книги богословныя разума блага и не будут преподавати.
Несть воин храбр дивне тако бывает,
которой на рати зелне распалаяся побивает.
Но той вящши иже своих повсюду от неприятеля укрывает,
в любомудрецех же от божественных писаний ни в чем не скрывает.
Яко же сей великий светилник от своих писаний справ,
всяк вид о тварех подробну нам истинне описав.
Бездны и тмы ту сказуются како бышя,
дух иже ношашеся верху вод писания явишя.
Аще и самыя бытеиския Моисеовы книги сказуют[327]327
  ...бытеиския Моисеовы книги сказуют... – отсылка к ветхозаветной Книге Бытия.


[Закрыть],
о сотворении всего мира верне нам показуют.
Но несть тако, яко же речется, разумевати,
чтущий же сия и оная писания весть той истинну разрешати.
Прочая же суть книги о своем существе каждо единословит,
сия же о сотворении всея твари изящне многословит.
Юже и породу райскую проходити нам собою изглашает,
и право ступающех путем царьским тоя не лишает.
Всеми же образы благих дел всех подвизая,
како скоряше, не почивая, тещи горних подвизая.
Высокопарными тамо крилы возлетая,
оного князь века сего мытарства пролетая.
От добрых же детелей в начале сия книга являет,
аки некое велие сокровище на селе всем объявляет.
Им же содержится в нас тем вся благая,
и не успеет сим ничтоже вражия коварства злая.
Постом целомудреным предлагая нам
освятити сего, сказует. Или освещаемся им.
И тысящами ублажает от неправд воздержащихся,
паче нежели з злобою суть постящихся.
Ничто же бо тако крепне благочестие подтверждает,
яко же молитва и милостыня чествицу к богу водружает.
Сих крыле обоих имея, на высоту возлетает
и прах прилепший к ногам злобы удобно отметает.
Адам во области всю землю име,
изрядное обиталище райское и владыческое себе.
Навета же злобы ослушанием того себя лишает
и преступлением же заповедей раискаго селения погрешает.
Нам же всем буди едино о Христе селение,
вечных благ заповедей того сохранение.
 

 
Блазненно есть и бедно плавати морскую пучину,
со водворяющей же ся в пустынях вящьши спасаются в таковых чину.
В тихих бо пристанищах народы всегда почивают
и покоя от духа тамо всячески приимовают.
Корабль обременен множицею управляется в плавании ветры.
державу же величества и навышшу стяжав ничтоже без веры.
Аще и диадиму царскую кто на себе имея,
в нечестии же бывшему, вся ни во что преимея.
Что возбраняет кому в селении мирном почити
и в добрых детелех по бозе до конца пребыти.
Увы прелести, како не бежиши мира,
яко же от ближних царева порогу Авенира.
Не от державствующих ли бе и царския степени бяше,
наследник благородственый, отча достояния имяше
царевичь Иасаф, истинне рещи, достохвалныи попремногу,
иже от нечестия отца своего Авенира уклонися помногу.
Аще и в полатах воспитан бе аки невкоем затворе,
со всяким хранением и веселии неисходиму быти и в притворе:
да не зрит око его ничто же пристрастное света сего,
ниже печално что, или стара и скорбна кого.
Случися ли шествующу Иасафу внезапу видети,
два мужа престаревшася от мног лет быти,
изморсканым лицем и горбата суща,
паче же и мышцы расслабленны имуща.
Печалию многою уязвися о пременении жития сего,
честь же и славу ни во что меняше царства своего.
Упражняшеся ли Иасаф в таковом сомнении всегда,
не оставляше его содетель в призрении никогда.
И наставник спасению его и учитель к нему предпосылается,
из Синаридския пустыни во град пришед, чюдне обсылается.
Пестуну его, Зардану, преподобный Варлам купцем сказуется,
из далние страны пришед быти, оказуется,
и камык[328]328
  ...камык... – драгоценный камень, символизирующий здесь христианскую веру.


[Закрыть] у себя честнее всего и дражае глаголя имети,
и сим царевича дарует, аще его возможет видети.
По многих же претителных словесех з Зарданом борзостне
входит в полату Варлам к царевичу дерзостне.
Ему же от беседований своих премудростне некая сказует
и притчею еуаггельскою камыка безценнаго Христа показует.
Даже и веру сим попремногу уловляет
и крещением того, духовно порожая, обновляет,
доволно же премудрыми своими учении и от притчей приводяше,
и вся подробну от божественных писаний ему сказоваше.
И правило веры постнаго воздержания ему вручив,
мнишескаго образа благолепия предание поручив.
В пустыню свою паки Варлам ис полаты отходит,
аки пастыр некий, заблуждынее овча обрет, исходит.
Скорбяше же зело Иасаф о разлучении учителя своего,
иже той един в полате сир оста без сего.
Тмами выну боряся с прещении отеческими,
и злохитрыми того козньми всяческими.
Люте паки подав совет Февда царю Авениру,
иже от сего бывает падение всему миру.
Избранных девиц красотою повелевает ко Иасафу ввести,
да сим пленит душу его и от веры Христовы может отвести.
Вся же сия он силою божиею одолеваше
и сопротивныя духы весма побеждаше.
Познав Февда волшебная своя хитрости тщетны,
уклоняется от нечестия в щедроты божия неисчетны.
Уверився от Иасафа яко той владыка и господь кающихся приемлет,
оставив своя вся неподобная дела, и пустыню восприемлет,
царевы же маловременныя место славы, рещи, и чести,
желая вечныя, в поте трудов бе и слез яже не исчести.
В печали же бывшу царю Авениру сущу,
яже и богы своя, и премудрыя вития ни во что имущу.
О таковых случаех изумеся царь Авенир и, сетуя,
созва ближних своих, приступник наветуя.
Да советы многия о сыне его наричют ему,
что сотворити весть он отец сему.
Арахия же сказуется, раду полезну подав царю,
еже сим последи вси улучают света зарю.
Во отделение царства и градов советует ему дати
сынови своему Иасафу, во область особь преподати.
Еже тако обще всех и посполито радою бысть[329]329
  ...посполито радою бысть... – слова, заимствованные из польского политического обихода, неожиданные в произведении на индийскую тему, не сумев соблазнить Иоасафа женской прелестью, его теперь пытаются отвратить от христианства соблазнами политического честолюбия.


[Закрыть],
даже и держава его царственная благоденственна пребысть.
Умаляшеся ли царство и дом отца его оскудеваше,
применен же и царь тоя державы, Авенир, нечестием бываше.
И сего ради восписоваят, молит и просит верне
возлюбленнаго своего сына, еже быти и ему с ним благоверне.
Приим же Иасаф писания, в ложницу свою входит,
и, пад пред содетелевым образом, слезы излияв, исходит,
и в царство отца своего тщателне путь подвизает,
его же отец слыша издалеча грядуща, срете, облобызает.
И праздник ради сына пришествию его достолепне торжествует.
Поверже кумиры полаты своея, и к тому им не жертвует.
И церкви вместо капищ повелением сего устрояются,
царя же самого архиереи огласив божествене состраяются.
Сын отцу родитель крещением бывает,
да в породе жизни вечныя и той пребывает.
Таковая улучает верою и крещением царь Авенир,
ему же удивляется от благочестивых весь мир,
аще и тмою преж неверия велми был одержим.<...>
И паче всего о содеянных своих болезненно поскорбе,
иже в нечестии живыи о сем люте воскорбе,
край смерти на ложи царстем лежа на одре
и любезнаго своего сына зря при своей царрьстей бедре,
слез источники от сердечныя пучины, проливая,
и плачевныя потоки, аки реки мысленне изливая.
Нападшую же сицеву душевную печаль Авенира царя
облегчаше сын его, Иасаф, изнемогающа зря,
словесы утешителными воспоминая во всем:
«Вскую прискорбен еси, честный отче, о сем.
Не одолеют бо греси обращающагося к богу
и кающагося кого от злоб по премногу».
Воздав же благодарения царь Авенир всех владыце
и простер руце свои в покаяния пути толице:
«Владыко, человеколюбче, – глаголя, – прииме дух мой!»
И сия рек, царь Авенир предает дух свой.
Чюдно погребение Иасаф родителю своему творяше
и к будущим, простираяся, тещи, не почивая, скоряше.
От гроба же отца своего седмь дней не отступовая,
и не бе что вкушаше, ни покоя соннаго приимовая.
Умилен бе таков позор зрети,
слезами землю моча точию имети.
Стяжания же богатства требующим разда
и вся сокровища до конца изда.
В четыредесятый же день отча смерти
память ему творяше достоиныя чести.
Созва старейшины вся и люди градския,
седе на престоле державы суть царьския.
По обычаю же глагола всем вслух,
яко же усты его вещаше святыи дух:
«Се отец мои, царь Авенир, жития сего отиде,
яко един от нищих от державы своея изыде.
Ничто же ему с ним последова от сущих,
ни царьская слава и степень величества имущих.
Его же ни аз, возлюбленный его сын,
и никто же от прочих ему друг сим
помощи тамо удобне может
и от ответа суднаго изяти возможет,
но точию деяния чия какова будут,
таковы едины помощи во всех пребудут».
Послушати же паки всем повелевает,
кто при ево державе не пребывает:
«Друзи и братия! Людие господни, наследие святое
и священие царьское того пресвятое,
их же кровию своею честною
и смертию Христос бог нашь искупи пречестною,
древняя прелести избави нас
и от работы противнаго похмилова вас.
Сами весте выну мое житие,
отнели же Христа познах наше бытие,
раб ему сподобихся быти
и тому единому верою правою служити.
Все бо мое желание будущего жития,
един ко единому усердно тещи оного бытия,
безмятежною душевною тишиною
работати владыце моему истинною,
тем и благодатию божиею не всуе трудихся,
ни тщетны дни имея, иже в них родихся,
не точию же рождьшаго своего искрения сотворих к богу,
но и вас всех того содетеля уведети попремногу.
Время ми уже есть извещенная
делом к богу совершити обещанная.
Вы же убо ныне смотрите, еже царьствовати кому,
совершенно в воли господни пребывающим к тому».
Слух же о избрании новаго царя произыде во вся роды,
возмущаше абие повсюду вся народы.
Моляху прилежне Иасафа, с клятвами утвержающе,
на степени отца своего царствовати подтверждающе.
Той же, владыки их наследник, милостивне вещав,
сотворити им по прошению их обещав.
Отпустив народы, единаго от князь в полате удержа,
иже всех во благочестии жительства лепоты обдержа,
Арахия сказовашеся от писания предиреченнаго,
особ сего поим Иасаф до места уреченнаго.
Тихо глаголаше ему, понеже бо зело любляше его,
и царства бремя содержати налагаше на него.
Оному же отрицающуся всячески сего,
и, видев его, Иасаф уклоняющася от всего
преста от таковы беседы скоростию;
и поздно нощию пишет епистолию борзостию
ко всем людем, посполито, премудростию многою,
како жити подобает християном правостию премногою,
и не иного прияти на царьство, точию Арахия суща,
и в ложницы своей оставль писания имуща.
И, всех утаився, из полаты изыде.
Утру же бывшу мятеж и плач во всех произыде.
И скоро вей на взыскание изшедше,
и, ищуще, в потоце едином обретше.
О отхождении тому от царства понося,
Иасафу же всуе трудитися, их словесы износя.
Возвращается ли с ними до полаты, в державство
устрояет им – Арахия на царство.
Доволно же царя всячески наказав
и путь себе в пустыню сим показав.
Болезненою душею Арахия скорбящу,
о разлучения сего, аки лву вопящу,
народу всему кричащу о нем владыце,
неутешно плачющим в тузе велице.
И далече шествующу из града сим
вси последоваху ему в путь с ним,
донелиже нощныя тмы насташя,
владыки своего, Иасафа, отсташа.
Грядяше же той, аки от далняго пленения
и во свое отечество идыи без сомнения,
оболчен внеюду в ризы обычны,
внутрь же власяныи руб имея благочинныи,
его же Варлам в знамение спасенаго пути подаст,
свою же царскую одежду Иасаф убогому отдаст,
вшед в дом крова почити, странствуя того,
и оттоле управляше путь пустынныи сего.
Иже и страшилищами своими многими
озлобляше того диавол мечты премногими,
различие же боряся, в сицевых суще
едину точию стяжати помощь на бога имуще.
И того благоволением пустыни Синаридския достизает,
и учителя своего Варлама обрести постизает,
мало же бе тому от солнечнаго жжения познаваем
и от прехождений долговременных лицем потусневаем.
Иасаф же добре учителя своего познавает
и Варлам по молитве и собеседии трапезу представляет.
Радостне пустыни тоя пища наслаждался
и по сих на всенощныя славословия подвизайся.
И толико Иасафу в трудех приражатися,
яко и самому учителю его дивитися.
И вкупе дивную жизнь паче человек живяше,
и отшествие свое Варлам к богу когда познаваше:
 

Варлаам беседует с Иоасафом. Фронтиспис кутеинского издания 1637 г. Истории о Варлааме и Иоасафе.

 
«О возлюбленный Иасафе! – глаголя, – видех бо тя
отриновена от мира и от сущаго в мире, паче всех тя,
В сей ти пустыни подобаше быти
и по моем отшествии присно жити.
О страдании же постничестем не устрашися,
ни долготы лет в подвизе не усумнися.
Мое же тело покрыи землею и перстию
и пребуди на сем месте духа кротостию.
Спасово слово возложи на ся яко щит,
иже нас ради убог сотворися, богат сыи, – той защитит.
Кая бо наша благодать подобна,
яко за раба владыце пострадати доволна».
Плачется же Иасаф, послушая всладость от писания,
плачется горце о разлучении сего наказания
и молит учителя своего, по искусу духовному вещая:
«Что ради, отче, ищеши себе единому сущая,
а не искреннему купно с собою.
Како могу ралу читися с тобою?»
Кротко же учитель его глаголет к нему
и тихо паки вещает к сему:
«Несть должни есмы, чадо возлюбленное, быти
суду божию противны себя имети.
Аще и много о сем молитися ведех,
и ненудима владыку к сему видех,
яко несть на пользу купно наша отшествия тамо,
дондеже светлым венцем увязешися о намо.
Да равен явишися понесшим тяготу дневную
и паче всего презревшим славу земную».
Прискорбную же Ийсафову душу Варлам утешаше
и к братии своей некоторым посылаше,
да принесет пречистых Христовых тайн сущих,
и приимет безкровныя жертвы от святыни имущих.
Преподобный же Варлам приобщися сих,
и Иасафу подав приятием касатися всих,
и глагола ему: «Се гряду в путь ко отцем моим,
от него же никто же не может избыти течением своим!
Ты же о Христе веселися, на благое тщася,
яко земными изменити вечная потщася.
Се приближается мзда дел твоих
и богату ти свыше подаст от превыспренних своих».
И сими учении Варламу ко Иасафу беседующу,
невоздержанными слезами всю нощь пребывающу,
и моления всех владыце простирая,
и о Асафе общекупно с собою воспоминая,
в вечныя кровы вселитися самому моляся,
и власть имыи Иасафу одолевати враги боряся.
И сим тако всем речением в молении бывши,
предает дух свой Варлам, добре пребывши.
Дивне Иасаф учителю своему погребение творяше,
и близ вертепа духовнаго отца полагати устрояше.
Предъседяш ли той, плача у гроба его,
чюдне во откровении видит учителя своего
посреде раискаго изрядна обиталища быти,
тамо возжделе удобне Иасаф вкупе с Варламом жити.
Воспрещаше же ему и глаголя не бе быти сему время,
иже содержа от земных на себе еще бремя.
Ни о сих тако печалию Иасаф уязвляшеся,
елико, виде отца своего венец, чюжашеся:
равен с своим подвигоположническим быти,
не трудись тако в подвизех постнических со святыми улучи жити.
Убудив же ся Иасаф от сна и дивися о сих,
и жесточае пощение по отшествии Варламове стяжа по сих.
Считаются ли зде времена и лета его:
пяти на десяти лет остави степени царства своего,
в подвизе же постничестем той тружашеся,
тридесят пять лет на миродержца брани вооружашеся,
со многими духи неприязнеными боряся,
и, уразумев свое отшествие, пред образом владычним моляся.
И по скончании молитвы руце на небо простер,
и мысль свою всю в горняя селения распростер,
ко господу от мира, предав дух свой, изыде,
Сего слава в некончаемыя веки во благих произыде.
 

 
Мира сего область искушение суть дияволе,
И сынове его века в злобе пребывают боле.
Люте же паче всего от еретик погубляют благочестия веру,
Онеи же истязани будут крепце за таковую меру.
Символ православия бе великий Рим[330]330
  Символ православия бе великий Рим... – Здесь под православием разумеется христианство, возникшее в Древнем Риме.


[Закрыть],
Тою богомерзскою ересию падеся зрим.
Иже бо днесь все отступники в нем пребывают,
Всячески же на свои прелестные басни уповают.
Богоборное ли суть жидовское племя,
Умолчати кто имат тех нечестия семя.
Древле во идолослужении и кумирстве бывше,
И кров завета Христова с славою и чюдесы того поправше.
Разумна ли бе таковых бышя злочестия,
Ариянскою ересйю огторгъшеся от благочестия.
Бога познав и творца, всех владыку,
Отступити от правоверия потом народу толику.
Море мысленое тех соблазн оттуду разлился в весь
Сих душепагубных Мартина Лютора и Калвина учения[331]331
  ...Мартина Лютора и Калвина учения... – См. об этом в сочинениях Ивана Наседки и комментарии к ним.


[Закрыть] и доднесь.
В Германских странах крепце содержащих,
О них же суеумне мняв благочестия быти состоящих.
И имеяй ум да разумевает верне таковая,
Молюся вам, благочестия рачители, ведети суть каковая.
Глагол внимати испытно божественнаго писания,
О нем же кто упражняется добре от многаго снискания
Сих любезне всяк в вас да поощряется,
Поелику же дух святыи свыше дарова сим умудряется.
О благочестии противу хищник и волков стати вооружаемся,
Дерзостне о бозе обличати тех всячески понужаемся.
Иже не породився водою и духом како наречется верен,
Аще и паче всех добродетели творит и той несть благоверен.
Елика же лукавнаго врага писания сказуют во святем его,
Разсея паче многобожие повсюду идолослужители сего.
Единоначалия правыя веры и закона християнска не познавше,
Тщетою же мнози и бога познав благочестие поправше.
И повсюду в правоверных велия воздвигоша ратоборства,
Царей бо самых и владык возхити дух иконоборства.
И того ради от божия державныя десницы люте поражени быша,
Даже и царства велиции за нечестие мнози под солнцем погибоша.
Аще и всячески от бога наказани бывают преступницы в своей особе,
Паче же гордостию и высокоумием подтвержаются быти в злобе.
Онеи бо издавна извыкли ересию подтицати всюду,
Суеумцы суть еретицы простираются паче на нечестие повсюду.
Раб есть греху аще и тмами на главе венца имат,
А пребываяй в благочестии и творяи волю божию сего боле что имат.
Мира християнска благоверен с нечестивым никогда не сочетается,
Яко да православие сим николи не повержается.
Твердостию ума вещается всяк глагол благочинен,
Сонмищу же нечестивых приобщался несть кто доброчинен.
Явная надежда всех предлежит благочестие
И сего ради искореняется повсюду пагубное нечестие.
Истинна бо всегда пред лицем льсти стати не устыдится,
Своя же тамо глаголати и действовати всяко не усрамится.
Кто от благочестивых не произносит благаго славою подобнейшею,
О поправших же веры и закона не поболит душею.
Рачително внимайте сему и разумно, либимицы,
Еже добраго пастыря овчята и двора его питомицы.
Не дати волком и хищником входа во ограду,
Яко да улучает всяк сим свою отраду,
Твердо тех словом божиим яко оружии острыми прободаем,
Самыя еретическия полки сим усердно прогоняем.
Яже и до конца всех ратовати их Спас нам повелевает,
Да един пастырь и едино стадо выну пребывает.
 

сочинено

любящих ради божественная писания проходити

и в них удобне разумевати, скораго ради познания

существа многопретелныя сия и благословныя

книги:

великаго светилника Григория епископа

Амиритскаго

стязателства с законоучителем июдейским Ерваном

 
Проповеди благочестия конца вселенныя обтекают
и слухи благих вещаний вся страны изтекают.
Несть ничто же тайно еже не разумеется
и многими времены аще что обветшало не проповедается.
Помрачается ли убо благочестие долговременствы,
паки изъясняется от писаний многолетствы.
Содеянная благая како где не проповесться
и на кровех повсюду истинными богочетцы не исповесться.
Тма ли когда таковых обияет,
иже в свете кто выну обитает.
Ритор ли и философ пребывая в нечестии всяко,
сии погибают присно люте тако.
Верованием добре просвещаются душею,
живущий же в злобе промрачаются суть душею.
Труба уготовляет воя на ополчение бранное,
поборатели же по благочестии имеют дерзновение невозбранное.
Како забвению предати возможется таковая,
в прениих зловерия противу благочестия каковая.
Во Амиритстем граде попремногу бывшаго
и никто с православными тако стязания не имевшаго,
яко же сей многоведящий от законных писаний,
июдеянин самый Ерван от противных своих сказаний.
Аще не бы такова премудра светилника,
противу сего дарова Христос апостольскаго сопрестолника.
Не бы тако Ерван уверитися от прочих мог,
не разрешив пророчеств и самого владыки показати не возмог.
В твердости бо велицей аки столпа того имяху,
июдейския непокоривыя народы сим бяху.
Уповая же всяко тщетно надежи своей погрешают,
точию вящши всех злобою своею согрешают.
Негодованием же Ервану о Сионе и Ерусалиме люте пребыти,
яко слыша от архиепископа на небесех сим быти.
А неземных точию славою бог почитается,
но вышняя митрополия то Ион[332]332
  ...Ион... – По-видимому, ошибка: имеется в виду Сион (см. о «Сионе и Ерусалиме» тремя строками выше).


[Закрыть] и Ерусалим читается.
Прочая же нижние области различно суть изглаголаше,
и недостоинством всячески тех огласоваше.
И думею глаголя в погибели стран иноплеменных,
не бывших чады крещением пороженных.
И Египет в потребление всякого греха суща,
тако от пророчеств разрешение имуща.
Во християнех же самех верно сказуя Сиона и Ерусалима,
яже и точию сих быти во единых вселима.
Аще же и многословесен бе и коварен Ерван,
и нырищами своими во ответех угнеждашеся аки вран.
Недоумеваяся той множицею в глаголех богословных,
и познав правая не хотяше умолчати от своих суесловных.
Мерзость бо запустения того совесть утвержаше,
и всячески в злобе неверия быти подтвержаше.
Но истинна самая силне того к благочестию привлече,
и веру и крещение с прочими Ерван на ся навлече[333]333
  ...и веру и крещение с прочими. Ерван на ся навлече. – Иудейский законоучитель и проповедник Ерван, убежденный аргументами Григория, вынужден принять христианство, что, впрочем, даже не ставится ему в заслугу, поскольку это заслуга христианства и его проповедника – Григория.


[Закрыть].
И сокровенная от века в бозе да явится в сих сказаниих,
иже не бе тако повсюду обрящется в писаниях.
Обременена ли бысть сия книга в прении многоречием,
да к православию он законоучитель июдейский притечет краткоречием.
И познав таинство суть единосущныя Троица,
увесть, како милосердие владычне изливается на род християнский и строится.