Текст книги "Не для прессы (СИ)"

Автор книги: AsteriaWright / a-l-i-n-a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Милая, ты как? – заботливо спросил Максон. Я уже хотела сказать «я тебе не милая», но потом вспомнила, что я хочу быть для него единственной милой, а не отрицать это. Максон, поняв это, торжествующе улыбнулся.

– Кота, – тяжело вздохнула я. Хорошо хоть, Крисс и Селеста едут не с нами. Не хочу их сейчас видеть, тем более Коту.

– Понимаю. Не хотел бы я такого брата. Неприятная личность.

Когда мы появляемся у мэра, все уже собраны и ждут нас. Постепенно ко мне возвращается мое приподнятое настроение, которое было до Коты и стирается отпечаток его присутствия в нашем доме. Первую лепту внес мэр. Стоило ему нас увидеть, он тут же подошел к нам.

– Глазам своим не верю. Неужели та тихая, но своевольная девушка, которую мы провожали несколько месяцев назад во дворец стала такой утонченной леди? – добродушный в возрасте мужчина приветливо улыбнулся.

– Почему своевольная? – с интересом спросил Максон, явно подозревая о моей очередной выходке.

– Вместо тех туфель, что ей прислали, она на проводы обула поношенные стертые красные тапочки или туфли, я не знаю, что то было.

Максон рассмеялся, и я вместе с ним. Тут присутствовали мало-мальски известные люди моего городка и те, кто раньше меня не замечал или презирал, но сейчас лебезят передо мной. Я теперь важнее их, ярче, значимее. Им невдомек, что принц мог найти в Пятой. Для них ведь представители Пятой касты – не люди. Как ни странно, но все это подняло мне настроение. Также я была рада тому, что Максон не отлучался от меня ни на шаг. Его не могли увести от меня даже Крисс или Селеста. Ну что может быть приятнее этого.

– Ты сегодня сияешь, милая.

– Сегодня я просто счастлива, – ответила я, и мы дальше закружились в вальсе. Сегодня я принцесса, равная Максону. Будет ли так, когда я стану его женой?

Комментарий к Глава 8. С Днем Рождения, Америка.

http://s019.radikal.ru/i630/1407/1e/ec381e1eddc3.jpg-коса Америки.

глава еще не проверена бетой

========== Глава 9. Мир за пределами дворца. ==========

– Миссис Сингер, этот десерт великолепен, – Максон с довольным выражением лица положил вилку и улыбнулся моей маме. Странно, как одна его улыбка творит со мной что-то невообразимое. Хотя, почему только со мной? Я перевела взгляд на маму, сидевшую сейчас за столом возле папы. На нее тоже подействовала улыбка Максона, он умеет очаровывать дам. Интересно, что сейчас ответит ему мама.

– Я рада, что Вам понравилось, Ваше Величество, но десерт приготовлен вовсе не мной, – мама почти за неделю так и не привыкла, что у нее дома гостит сам принц. Максон удивленно приподнял бровь, этого вполне хватило бы, даже без вопроса, который он следом же задал.

– А кто, если не Вы? Может мисс Мэй? – я едва подавила смешок. Мэй – прекрасная художница, хорошая сестра, замечательная дочь и преданная подруга, но из нее абсолютно никакой повар. Кухня это самое слабое место Мэй. Готовить она не умеет, а если что-то и пытается, то обязательно что-нибудь спалит. Кто-кто, а она хотела бы жить так, чтобы готовили еду за нее.

– Америка, – Максон перевел удивленный взгляд на меня. А что, собственно, его так удивило? Я не первый год отвечаю дома за завтрак, обед и ужин, раньше обязанность готовить лежала на плечах Кенны, хотя я и тогда ей помогала, а с того времени, как она ушла, эта обязанность перешла ко мне. И как ни странно, мне нравится готовить. Еще в начале этой недели я хотела приготовить что-то для Максона. Не в том смысле, что только ему, но проснувшись сегодня очень рано и спустившись на кухню, во время готовки, я думала только о нем, словно за столом не будет больше никого. Собственно мне оценка других не так важна, как его. Я хотела бы увидеть, как он ест то, что я приготовила своими руками.

– Это правда? – переспросил Максон глядя на меня.

– А почему ты считаешь это таким невозможным? Я росла без служанок. Тут поневоле научишься готовить, и мне это нравится. А ты разве против? Тебе не понравилось? – сказав это, я с опозданием поняла, что выдала себя, как говорится, с «потрохами». Фактически заявила при всех, что готовила для него. Я не стыжусь этого, просто неловко сообщать об этом всем.

– Нет. Мне очень даже понравилось. Это было восхитительно, Америка, – на его губах тут же расплылась такая манящая улыбка, что мне показалось, что за столом только мы с ним. Я почувствовала, как мои щеки заливает румянец.

– Все! С меня хватит! Мало того, что меня затащили в эту крысиную нору, где и вдохнуть невозможно, места настолько мало, так еще я вынуждена терпеть все ваши щенячьи нежности. Вы ж оба выглядите глупо и противно. Могли бы подумать и о нас с Крисс, – Селеста подскочила и взглядом, полным отвращения обвила нашу скромную столовую. Ну конечно, она привыкла к роскоши и богатству, а чем можем похвастаться мы? Моя семья до недавнего времени жила на грани бедности.

– Я вижу, ты забыла, что не всем посчастливилось родится Вторыми, как ты. Да, я родилась Пятой, и это не делает меня хуже тебя. Мы сейчас с тобой в равных условиях.

– В равных? Ты всегда будешь на задворках общества. Пятые – это пыль, тень, пустой звук.

– Если бы я была пустым звуком, на меня бы не обратил принц никакого внимания. Я бы так же быстро вышла из Отбора как и еще две Пятых из отобранных. На твоем месте я бы проявила хоть каплю уважения к людям принявшим тебя с должным вниманием и попытавшимся сделать твое пребывание здесь как можно более комфортным. Моя семья не может похвастаться большим домом или роскошной обстановкой, мы далеко не богаты, но то, что у нас есть – наше и оно заработано честным трудом. Ни мне, ни моим родителям стыдиться нечего, – я просто кипела от злости. Почему я так разозлилась? Что на меня нашло? Это ведь увидит король, увидит страна. Я вновь не смогла сдержать свой буйный характер, но я не позволю никому оскорблять моих родных или мой дом. Пусть все горит синим пламенем, но я не позволю унижать ни себя, ни свою семью. Я поднялась из за стола, но на миг замерла.

– Леди Селеста, Вы сейчас соберете свои вещи и Вас доставят в дом мэра. Думаю, он будет не против приютить Вас на этот день и ночь, – голос Максона, когда он заговорил, был невероятно беспристрастным, без каких-либо эмоций. Посмотрев сейчас на Максона, невозможно понять, что он думает. Он абсолютно спокоен. Я изучила его как саму себя и прекрасно знаю, что он сейчас зол не меньше моего. Чем больше им одолевает злость, ярость, страх или волнение тем более спокойным на вид он становится. Чем больше он сдержан, тем больше зол. В этом и вся разница между ним и Аспеном. У Аспена все вырывается наружу, а Максон достиг совершенства в скрывании своих эмоций. Его этому научила жизнь подле его отца.

– Я буду только рада, – немного присмирев ответила Селеста, хотя с вызовом, и смотря на Максона. Она совсем потеряла голову, раз решила, что может себя вести подобным образом. Моя злость еще не остыла и я повернувшись к родителям проговорила тихое «Простите», толком не поняв. за что извиняюсь. То ли за то, что выхожу из-за стола посреди завтрака, то ли за устроенную сцену. Бросив взгляд Максону и сделав небольшой книксен, как того требуют правила приличия, я поспешила выйти из-за стола.

– Вы не поняли. Вы едете к мэру, а дальше я решу, что с Вами делать, – я не видела, как отреагировала Селеста, так как уже покинула столовую, но отчего-то я уверена, что она побледнела.

Выпустила я пар только оказавшись на втором этаже, там же догнал меня Максон. Заглянув в его карие глаза, я не чувствовала уже злости.

– Ты мной разочарован? Да? Я не сдержалась. Прости, – Максон улыбнулся и взял одну мою руку в свои.

– С каких это пор ты просишь прощение за свое поведение? Я что-то не припоминаю подобного, – его глаза смеются, а значит он не злиться на меня. Это просто замечательно.

– Потому что это впервые, – улыбнувшись ответила я.

– Я доволен тем, как ты защищала свою семью. Немного резко и не вовремя, но ты все правильно сделала.

– Я нарушила правила приличия и думала, что растрою тебя своим поведением, – смиренно проговорила я.

– Из вас двоих больше моральных и этических правил нарушила Селеста. Более того, теперь я абсолютно уверен, что не хотел бы с такой женщиной провести всю свою жизнь.

– А до этого ты сомневался?

– Нет. Я же тебе говорил уже не раз, мне нужна только ты,– завтра мы уезжаем из моего дома и едем дальше. Всю неделю мы провели принимая родственников и друзей. Хоть Максон и неизменно находился возле меня, у нас не было шанса остаться наедине, но тем не менее, я была счастлива. Этот день, как и мой День Рождения, нам позволено провести только вдвоем, о чем мы оба страстно желали всю неделю. Максон взял мои обе руки и поднес к своим губам, поцеловав ладони, – Они еще пахнут пряностями. Знаешь, для меня никто еще никогда не делал ничего подобного.

– У тебя целая армия поваров. Они приготовят все, что ты только пожелаешь, – я недоуменно посмотрела на него.

– Они делают это за деньги. Никто еще никогда не готовил мне просто так, только потому, что хотел сделать мне приятное, – я смутилась немного и зачем-то ляпнула:

– Крисс делала для тебя открытки.

– Это другое. И к тому же это сделала ты, – Максон поцеловал пальцы правой руки. Никто нас не потревожил, и я была благодарна им за это. На меня накатила вдруг грусть. Завтра мы уезжаем, и я не знаю, когда в следующий раз я увижу свой дом, мы в скором времени окажемся вновь заперты во дворце и тут меня посетила безумная идея.

– Максон.

– М-м-м, – отозвался принц играя с моей ладонью. Хотя это и завораживает, но мою внезапно возникшую решимость не делает слабее. А могло бы.

– Максон, ты хотел бы увидеть жизнь своего народа изнутри? Не по цифрам, – Максон посмотрел прямо мне в глаза, и я прекрасно понимаю, что он там увидел. Азарт, любопытство и решимость.

– Америка, что ты задумала? – настороженно спросил любимый.

– Да или нет?

– Да, – что-то мне подсказывает, что это решение далось ему непросто, – А теперь рассказывай, что ты задумала.

– Ты уверена, что это хорошая идея? – в десятый раз спросил меня Максон, когда я, закончив застегивать свое пальто, одолженное у Кенны, как и вязанное серое платье, сапоги без каблука и шапка-берет, стала помогать ему справится с меховой кожаной курткой Коты. Моя идея состоит как раз в том, что нам с Максоном не мешало бы прогуляться по моему городу. Максон сначала согласился, думая, что я шучу, но когда я нашла ему одежду Коты, потертые джинсы, вязанный свитер и кожаную меховую куртку и заставила его это одеть, он понял, что я, собственно, не шучу. В нашей одежде мы и из дому не сможем выйти, так что конспирация нам нужна в любом случае. Надеюсь, что если мы будем выглядеть как все, нас не сразу рассекретят.

Должна признать, что Максон выглядит впечатляюще даже в старых джинсах Коты и таком же старом свитере. Пожалуй, он всегда останется принцем, что на него не надень. Но тем не менее Максон немного растерялся, когда на нем не было привычного костюма, идеально подогнанного и пошитого под него.

– Мы можем никуда не пойти, но когда в таком случае у тебя появится шанс увидеть жизнь людей своими глазами, а не сквозь цифры?

– Америка, это может быть опасно, – не унимается Максон, помогая мне заправить мои длинные и пышные волосы под шапку. Рыжеволосых в нашем городе немного и если кто-то поймет, кто я, сразу догадается, кто рядом со мной. Максона вряд ли кто-то узнает. Его привыкли видеть идеальным, а не простым парнем. Но будь он простым фотографом, он все равно был прекрасен.

– Я уже поговорила с гвардейцами, они будут следовать за нами на расстоянии, в гражданской одежде, ни мы, ни посторонние их не заметят, – Максон все еще серьезно смотрит на меня, словно спрашивая самого себя, что сделать – остановить меня или поддаться мне и совершить что-то невообразимое.

– И они согласились?

– Конечно, – я прикусила губу и испытывающее посмотрела на него.

– С кем ты договаривалась?

– С офицером Гореем. Почему ты спрашиваешь? – тут мне в голове пришла догадка о том, о чем он подумал. Ревнует значит? Приятно, – Ты думал я спрашивала Аспена? Ты совсем забыл, что он сделал? Я ему и слова не сказала с той ночи во дворце.

– Но только он поддержал бы все твои безумные идеи.

– Как видишь, не только, – я невинно улыбнулась и оторвала взгляд от его лица, а то мы никуда и не пойдем. Хотя за всю неделю дальше поцелуев дело еще не заходило. Поправив шапку на его голове, я направилась к двери и только у нее обернулась.

– Ты идешь? – Максон рассмеялся и последовал за мной.

– И куда теперь? – когда мы оказались на улице, не замеченные никем из домочадцев мое настроение стало более решительным. Кроме Кенны и Мэй никто не знает, что мы затеяли, хорошо, что затеяла я. Несмотря на идущий снег, холода мы не чувствовали. Чтобы не выделятся на общем фоне, я прильнула ближе к Максону и взяла его под руку. Мимо нас прошли люди и словно и не заметили нас, это хорошо, этого я и добивалась. Смотрю вверх и сталкиваюсь с парой карих глаз, неотрывно смотрящих на меня.

– Начнем пожалуй с этого дома, – мы как раз остановились у дома Аспена. Его дом – высокая многоэтажка расположена в трех шагах от нашего дома. Если я хочу показать Максону жизнь изнутри, стоит начать с того, чтобы показать ему как живут Шестые, а самая лучшая семья для этого-семья Аспена. Глупо было бы переносить свои обиды на Лину или близняшек Кембер, или Селию, или малыша Джемми, они не виноваты в том, как поступил со мной Аспен. Только как к этой семье отнесется Максон… Поднявшись почти на самый последний пятый этаж, я остановила Максона. Он и так уже изменился в лице, увидев подъезд обычного дома, то, что ждет его за дверьми любой из квартир способно повергнуть его в шок, но, пожалуй, он все же должен это увидеть.

– Максон, та семья, к которой мы идем, она близка нашей. Мы можно сказать тесно общаемся, – Максон, внимательно меня слушая, неотрывно смотрит мне в глаза. Я немного смущаюсь, не зная, как он все воспримет, – Максон, это семья Аспена. О нас никто не знал. Его мама всегда была добра ко мне и внимательна. А его сестры можно сказать были моими подругами.

– Этот человек унизил тебя.

– Но его семья не виновата. Помнишь, я рассказывала о мальчике, которого подвергли публичному наказанию на площади? – Максон содрогнулся, он помнит тот разговор. Теперь то я понимаю, почему он так отреагировал, он на себе перенес то, что пережил Джемми, – Это младший брат Аспена. Я видела его исполосованную спину. Пожалуйста, не осуждай ни меня, ни этих людей. Все, что ты увидишь – это реальная жизнь. Так живут миллионы.

– Хорошо. Его здесь не будет?

– Нет. Я узнавала. Он остался с моей семьей.

– Пошли, – мы с Максоном преодолели последний лестничный пролет и постучали в нужную нам дверь.

Дверь открыла Лина в старом потрепанном халате и в переднике. Доброе лицо прорезано немногочисленными морщинами, в темных волосах заметны седые волосинки. Женщина невысокого роста с большими изумрудными глазами, не поблеклыми от времени. От Лины исходит ощущение уюта и теплоты. Узнав меня, она тепло улыбается, словно я одна из ее детей.

– Здравствуйте, – я улыбаюсь ей и она, замешкавшись, вытирает руки об фартук.

– Привет, милая. Давненько мы тебя не видели. Совсем леди стала.

– Мам, кто там? – сначала послышался голос, а затем выглянула и темноволосая глава Селии, – Америка, – и тут же повисла у меня на шее.

Первой Максона заметила Лина, ее лицо вдруг стало радостно испуганным.

– А вы, значит, раз это Америка, Ваше Величество? Простите, пожалуйста, мы не хотели Вас обидеть. Вас и не узнать в такой одежде. Проходите, что же вы в коридоре стоите, – мы с Максоном зашли в маленький коридор, очень узкий. Настолько узкий, что там места едва хватило для четверых людей.

– Простите за вторжение, миссис Леджер. Леди Америка захотела познакомить меня со своими друзьями. Я не мог отказать ей,– Максон улыбнулся и этим снял напряжение Селии, и подошедшей Кембер. Лина все еще смущается.

– Что Вы, для нас большая честь, что Вы зашли в гости. Простите, за наше тесное жилище и мой вид, мы не ждали гостей.

– Вам не за что просить прощение, мы вторглись к Вам без предупреждения, – у Максона навык дипломатии развит очень хорошо, он за пару минут успокаивает Лину, и она улыбается ему так же, как и мне – искренне и тепло.

– Проходите, что вы стоите у порога, – мы с Максоном проходим в небольшую комнату, полу гостиную, полу спальню, здесь на двух маленьких диванчиках спали раньше Аспен и Лина, после того как умер ее муж, она не может оставаться одна в комнате, к тому же, в единственной спальне спят трое членов семьи. Сейчас один диван пустует, Аспен на службе. Я тайком наблюдаю за Максоном, он изменился в лице. Его угнетают размеры этого жилища. Квартира Леджеров в половину меньше моей комнаты во дворце, и Максон это тоже подмечает. Он удивлен, что так живут люди. Старенький диван обшарпанный и протертый в некоторых местах до дыр, заботливо прикрытый вручную связанным пледом. Обои выцвели и потеряли свой цвет. Ковер на полу оставляет желать лучшего, старая немногочисленная деревянная мебель потемнела и кое-где потрескалась от времени. Лина старается создать некий уют у себя в доме, но деньги этого не позволяют. Все, что она может украшать подручными материалами то, что есть. Мы мельком заглядываем в еще меньшую комнатку, где есть место только для двух двухъярусных кроватей, стола, стула и комода. Здесь спят близняшки и Джемми. Только когда мы присаживаемся в гостиной, я понимаю, какому испытанию подвергла Максона.

– Хотите чай?

– Нет, спасибо. Мы только что позавтракали.

– И многие так живут? – когда мы оказываемся на улице Максон все еще пребывал в состоянии не то, что бы шока, но чего-то близкого к этому. Он видел жизнь только по статистическим сводкам или докладам советников его отца. Для человека, очень редко покидающего пределы дворца, настоящая жизнь за его пределами оставалась неизведанной и скрытой. Понятно, что король Кларксон никогда не горел особым желанием рассказывать сыну, как обстоят дела на самом деле в стране, но это ведь жестоко по отношению к сыну. Максон, чтобы принимать свои решения должен основываться на своих собственных знаниях и суждениях, а не принимать то, что ему скажут за единственно правильное.

– Многие, Максон. Большая часть населения Иллеа представители низших каст. Люди голодают, не имеют шанса на светлое будущее. То, что я рассказала однажды о своей семье – ничто по сравнению с большинством семей низших каст. Вот это реальность, Максон. Люди изо дня в день трудятся, не покладая рук, чтобы хоть как-то продержаться, люди не живут, люди выживают, – с каждым моим словом Максон становится все бледнее и бледнее. Мое сердце разрывается когда я вижу, как все это на него действует. Я уже начинаю жалеть, что все это затеяла, – Если хочешь, мы можем вернуться.

– Нет. Америка, как я мог быть так слеп? Я знал, что низшим кастам приходится не сладко, но я не представлял, что на самом деле все обстоит вот так. Как же мало я знал о своем народе. Какой с меня вышел бы король? – взгляд Максона стал потерянным и я, не удержавшись, провела рукой по его щеке, он потянулся к моей руке, словно она могла спасти его жизнь, не меньше.

– От тебя скрывали правду. Королю Кларксону явно не нужно, чтобы ты стал ближе к народу, чем он того хочет. Он боится, что ты начнешь принимать свои решения, что ты не станешь прислушиваться к его словам.

– Я должен что-то сделать для них.

– Ты сделаешь. Придет время и ты сможешь сделать для них многое.

– На это уйдут годы, а им нужна помощь сейчас, – сокрушенно ответил Максон, – я чувствую себя бессильным. Всем управляет мой отец. Это тяжело.

– Мы можем вернуться.

– Нет, Америка, я обязан знать, как живут мои люди, – Максон становится решительным, отгоняя свою грусть. Сломать его не по силам любым бедам. Максон берет мою руку в свою и проводит пальцем по внутренней стороне, – Ответь мне на последний вопрос прежде, чем мы пойдем дальше. До того, как ты попала в Отбор, ты готовилась к такой жизни? Ты собиралась стать Шестой и жить в маленькой квартирке, где и встать негде и считать копейки, думая, как протянуть на гроши еще неделю?

– Да.

– Америка, – простонал Максон.

– Я любила его. Все остальное не имело тогда значения. Я сознавала, какая меня ждет жизнь, но я хотела прожить ее с ним.

– А сейчас?

– А сейчас я люблю тебя. Аспен в прошлом. Он – пройденный этап. Даже если ты потеряешь все, я буду с тобой, – Максона словно удивили мои слова. Неужели он думал, что мне нужны его положение и деньги? Нет, вряд ли. Может, он все еще не верит в то, что я люблю его?

Мы пошли вниз по улице. Несмотря на то, что мне нестерпимо хотелось его поцеловать, я решила не отступать от намеченной ранее цели и только поэтому я отвернулась и потянула его дальше. Мы шли не по центральной улице, где дорога ровная и очищена, так как мэр заранее готовился к приезду принца, а по маленьким извилистым улочкам, показывающим куда больше правды. По дороге мы зашли еще в четыре дома. В одном из них в еще меньшей квартирке, чем у Аспена живет семья из шести человек. Они Седьмые, а значит их материальное положение хуже, чем у семьи Лины. Во втором же жил старый мой знакомый Робби Маккензи. Парень очень талантлив, у него выдающийся слух, но вся беда исключительно в том, что он слепой. Не знаю, как в других провинциях, но у нас если ты отличаешься от других – ты обречен. Вторые и большая часть третьих не нанимают людей с увечьями, считая их мусором. Им неважно, что случилось с этим пареньком, раз он слепой – он не такой как все. Раз не такой как все, значит не стоит нанимать его, иначе засмеют свои же. У Робби дар. Пусть он не знает классические произведения, но он придумывает свои. Любой музыкальный инструмент в его руках оживает и музыка его оживает. Когда у нас были свободные деньги, я брала у него уроки. Робби – приятный молодой парень восемнадцати лет с пшеничными волосами и приятной улыбкой. Если бы меня спросили, кто мой друг помимо моей семьи, кроме Аспена, я бы не задумываясь назвала Робби. Когда родители Робби заметили, что нам нравится общаться друг с другом, и что Робби идут на пользу наши уроки, они все чаще стали приглашать меня и перестали брать деньги. Они были из тех семей, которые постоянно нуждаются в деньгах, но как мне однажды сказал мистер Маккензи – для них сын важнее и никакие деньги не дали бы того, что дают мои визиты. Тем не менее, мы старались помочь им, когда у самих была такая возможность. В остальных домах жили семьи из Четвертой касты.

– Сынок, к тебе пришли, – ласково обратилась к сыну миссис Маккензи, пропуская нас в комнату Робби, который в это время что-то тихо наигрывал на гитаре.

– Мама, если это Джереми Бертон, то скажи, что я все еще против и не передумаю, – У Робби от природы красивые зеленовато-карие глаза, но он постоянно носит очки. Так ему комфортнее.

– Относительно чего не передумаешь? Что от тебя хочет Бертон? – я невольно улыбнулась. Общество Робби на меня саму всегда хорошо влияло, с ним очень легко и комфортно.

– Америка, давно тебя не было, – голос Робби тут же повеселел и наполнился радостью. Друг разводит руки, и я бросив мимолетный взгляд на Максона, обнимаю Робби, – Как же я скучал, мышка, – я смеюсь, когда он ерошит мои волосы. Мышка – потому, что я довольно маленькая и, по мнению Робби, очень шустрая.

– Я тоже скучала. Меня не было в городе, Робби.

– Я слышал. Мама говорила, что ты прошла в Отбор. Раз ты сейчас тут, значит он тебя выгнал. Что ж, значит наш принц упустил самое ценное сокровище. Не переживай, раз он тебя отпустил, значит недостоин тебя и ты найдешь кого-то другого, лучше, – я рассмеялась, не удержавшись. Немного смутившись, я посмотрела на Максона, он же в ответ с легкой улыбкой посмотрел на меня, словно говоря «Вот видишь, твой друг тоже считает, что лучше тебя мне никого не найти».

Я вновь повернулась к Робби, словно он может увидеть меня, но я привыкла вести себя с ним как с равным. Он ничем не хуже других и даже лучше многих. Я взяла его за руку, и он инстинктивно повернул голову в мою сторону.

– Робби, я хочу тебя кое с кем познакомить. Этот человек очень важен для меня. Очень, очень важен.

– Ты уже нашла себе жениха после того, как принц тебя отправил домой? – удивился друг, придерживаясь своей глупой идеи.

– Нет, Робби, я никого не искала, потому, что Отбор все еще продолжается. Робби, тот с кем я хочу тебя познакомить, Принц Максон.

– Очень приятно познакомиться, Ваше Высочество. Простите, я не знал, что и Вы тут, – чтобы избежать большей неловкости, я Максону еще на улице сказала, что Робби не видит.

Максон приблизился к Робби и пожал ему руку. Когда он заговорил, его голос был приветливым и дружелюбным.

– Мне также очень приятно познакомиться с другом Америки. Мне сказали, что у тебя талант.

– Я уверен, Америка немного преувеличила,-немного робко проговорил Робби, смущенный тем, что разговаривает с принцем. Робби робко вытянул руку и повернул голову туда, где все еще нахожусь я.

– Можно? – спросил он у меня. Я улыбнулась в ответ на удивленный взгляд Максона.

– Робби узнает людей через прикосновения. Он не может увидеть твоего лица, поэтому спрашивает разрешение прикоснуться к твоему лицу, чтобы узнать, как ты выглядишь, так ему легче будет тебя представить. Он не сделает больно, – объяснила я Максону, а Робби смущенно опустил руку.

– Можно, – тоже смутившись ответил принц и Робби осторожно провел рукой по волосам Максона, по носу, губам, скулам, лбу. Я в тоже время подсказывала небольшие детали, говорила Робби, что у Максона немного светлее волосы, чем у него и что у принца теплые, цвета корицы глаза.

– Спасибо большое, Ваше Высочество. Я не думал, что Вы позволите, спасибо.

– Друг Америки – мой друг, – просто ответил Максон, – Робби, а ты не мог бы выполнить мою небольшую просьбу?

– Конечно, Ваше Величество. Все, что в пределах моих возможностей, – что задумал Максон? Я вопросительно подняла бровь, Максон же лишь шире мне улыбнулся.

– Не мог бы ты сыграть одну из своих пьес? Все, что угодно.

– Америка, может в четыре руки?

– Как же тогда принц разделит нашу игру?

– Я начну, а ты потом вступишь со своей партией. Давно мы с тобой не играли вместе, – меня убедили вовсе не слова Робби, а заинтригованный взгляд Максона. Я помогла присесть Робби у фортепиано, и сама села рядом. Робби заиграл первый, и я с первых нот узнала пьесу и подхватить его игру не составило никакого труда. Музыка полилась из под наших пальцев и словно танцевала вокруг нас. Игра так меня захватила, что когда я повернулась к Максону, я уверена у меня горели глаза. Лицо Максона ж застыло в неописуемом восторге, словно он ничего подобного раньше не слышал.

– Это было невероятно. Роберт, скажи, а ты не хотел бы жить во дворце и быть главным музыкантом Ее Величества?

– Я об этом и не мечтал, – в голосе Робби было и недоверие, и восторг, и надежда, и боязнь, что ему это только послышалось. Такое решение одним махом бы решило все проблемы семьи Маккензи, они бы перестали нуждаться в деньгах, а Робби имел бы возможность подлечить глаза, – но, Ваше Величество, у меня нет образования и я слепой.

– Это не имеет значения, – когда голос Максона становился таким решительным, даже король Кларксон не смог бы его переубедить, – Так хотел бы ты или нет?

– Это предел моих мечтаний, Ваше величество.

– Тогда собирай вещи, когда я все улажу за тобой и твоими родными приедут.

Когда мы вышли от Робби, на улице началась вьюга, но мы не повернули домой, а пошли дальше.

– Спасибо, – сказала я тихо, прижимаясь к нему как можно теснее, защищаясь от ветра.

– За что?

– За Робби. Он бы пропал тут.

– Но он и вправду гениален. Мама не будет против, – Максон прижал меня к себе как можно крепче, и мы уже собирались заглянуть в небольшой ресторанчик, как почти у нас под ногами оказался маленький мальчик в отрепьях и одежде с чужого плеча, весь измазанный и худущий. Восьмой.

– Сэр, у Вас не найдется нескольких монет. Мне холодно. Чаю хочется, а денег нет.

– Есть же бесплатные столовые.

– Сэр, я уже выпил больше чем положено, мне больше не дадут.

– Как тебя зовут? – Максон опустился на корточки, словно его вовсе не волновало то, что на улице разыгралась погода. До того, как мальчик ответил ему, до того как я услышала его имя. Я поняла кто это. Я знала этого мальчишку раньше и знала его мать, пока та была жива. Мы и им старались помочь.

– Джереми Ноллис, сэр, – настороженно ответил мальчишка. Максон не глядя достал и протянул мальчику деньги, много денег.

– Вот возьми, Джереми.

– Я не могу взять их, сэр. Тут много, их хватит на год, если экономить и можно позволить даже снять себе комнатку. Вам тоже они нужны.

– Бери, Джереми, я не обеднею, – Джереми взял протянутые деньги и, прежде чем я или Максон смогли что-то ему сказать, исчез, сказав простое «спасибо». Джереми словно боялся, что у него их заберут.

Максон словно в оцепенении смотрел вслед мальчугану. Мальчишки и след простыл, а Максон продолжать смотреть на тот угол здания за которым исчез Джереми. Я должна была подумать о том, что эта прогулка будет значить для Максона, но я ж настояла на своем. Как теперь ему помочь переварить все это и справится со всем? Это я привыкла к такой жизни, но Максон же вырос за стенами дворца, где всего этого не увидишь.

Я задрожала, так как морозный ветер проник сквозь пальто и добрался до кожи. Погода зимой у нас капризная и может измениться в любую минуту и сейчас не самый лучший ее вариант. Лицо стало покалывать и все, до чего я додумалась, прижаться к Максону.

– Ты вся дрожишь. Тебе нужно срочно выпить чего-то горячего. Нужно согреться, – Максон отошел от оцепенения и толкнул дверь в ресторанчик. В такую погоду посетителей тут почти не было. Все предпочитают оставаться дома, в теплоте.

Мы не стали снимать шапки, (зачем тогда этот маскарад, если нас узнают?) лишь слегка расстегнули верхнюю одежду и присели у окна. Я обхватила чашку руками и приблизила ее к лицу, затем втянула запах горячего шоколада и блаженно закрыла глаза. Сразу вспомнились теплые безмятежные завтраки во дворце, те, на которых не было короля, когда он не мог испортить мне настроение. Поверх моих ладоней легли пара других, таких родных, немного холодных, так как они еще не согрелись, но нежные и широкие, надежные. Я открыла глаза и столкнулась с расплавленным шоколадом в глазах Максона. Он смотрел на меня обезоруживающе нежно, словно я самое прекрасное, что он видел.