Текст книги "Не для прессы (СИ)"

Автор книги: AsteriaWright / a-l-i-n-a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Рад тебя снова видеть, Марли. Как вы? – затем, обернувшись ко мне, Максон дал мне стакан с водой и, не растерявшись, предложил второй Марли. Освободив руки, он обнял меня за талию и притянул к себе поближе. Как приятно ощущать его так близко. Так приятно ни от кого ни прятаться и не скрываться, не боятся, что, если нас увидят – будут проблемы. С Аспеном мы должны были постоянно скрываться, да и с Максоном нам пришлось таиться. Не хочу больше быть в тени. Такое ощущение, что мы совершаем преступление. Не хочу больше. Надоело.

– Просто замечательно. У нас все постепенно налаживается, и мы уже почти привыкли.

– Марли, потерпи год, может два, и тогда я что-то придумаю.

– Максон, не волнуйся за нас, ты свою семейную жизнь обустраивай. Америке несладко придется первое время, ты нужен будешь ей очень, – Максон огляделся вокруг, и я сначала насторожилась. Что случилось? Максон, явно убедившись в чем-то, улыбнулся нам с Марли.

– Марли, Америке скоро понадобится не только моя, но и твоя поддержка. Буду очень рад, если ты станешь помогать ей, – так вот, почему он оглядывался? Не хотел, чтобы кто-то услышал? Но он ведь ничего лишнего не сказал. Никто бы и не догадался, что речь идет о беременности, да и у Марли опыта в этом не больше моего.

– Я не понимаю, о чем ты, но я помогу, – улыбается подруга, а затем, пригубив из бокала немного, удивленно смотрит на нас, – Лимонад? Я думала, тут только шампанское.

– Не только. Если хочешь, могу принести тебе шампанского, – предлагает Максон. Марли смотрит на меня немного подозрительно, а затем, встряхнув головой, отвечает Максону, – Не нужно. Мне уже пора, пока не заметили мое отсутствие. Поздравляю Вас обоих еще раз, – подруга ловко вынырнула из-за портьеры и растворилась в толпе.

– Ты как? – тихо интересуется Максон. Он бы мог отойти и встать передо мной, но предпочел остаться за моей спиной.

– Я устала. Столько всего за один день.

– Попрощаемся с несколькими важными персонами и можно уходить. Мы только с дороги, так что можем уйти раньше, но, милая, подобной поблажки мы не сможем себе позволить позже, на других приемах.

– Я понимаю, обязанности принца и принцессы, и я к этому готова, действительно готова. Я сегодня просто слишком устала, но, если мы нужны здесь, мы будем. Я продержусь.

– Сегодня мучить себя не нужно. Сейчас только попрощаемся и уходим. Тебе нужен отдых, – Максон бережно и нежно берет меня за руку, и из тихого закутка мы выходим так сказать на свет, в середину толпы.

Прощание затягивается, и совсем незаметно для самих себя мы оказываемся разделены. Я как раз говорю с Мэй, когда замечаю, что Максон открывает дверь, чтобы покинуть Зал. Он, наверное, решил, что я уже ушла, и сам решил последовать за мной. Я, устало улыбнувшись, быстро прощаюсь с Мэй и иду к выходу. Нужно его догнать. Я стараюсь идти быстро, но голова кружиться, и поэтому я немного задерживаюсь.

Когда выхожу в коридор, я никого, кроме гвардейцев, не замечаю, но стоит мне пройти немного дальше, как я слышу голос. Женский голос с сильным акцентом.

– Максон, еще не поздно исправить. Зачем тебе она? Она же не такая, как мы с тобой. Она не знает ничего и только опозорит тебя. Максон, леди Америка никогда не сможет стать такой, какой должна быть принцесса. Почему она? Почему ты выбрал ее?

– Потому что я люблю ее, Дафни.

– Ты можешь ошибаться. Ты любил меня, но испугался отца, а сейчас тебе просто кажется, что ты любишь ее. Она слишком проста. Нет в ней ничего от принцессы. Она не такая как Арабелла или Люсиль, даже не такая как эксцентричная Николетта. Она не такая как я.

–Ты права, она далеко не такая как ты, – слова Максона словно тупым ножом прошлись по сердцу, но я быстро отдернула себя. Это не тот мир, в котором можно спокойно и открыто со всеми говорить. Мир Максона полон интриг, недомолвок и уловок, не стоит все воспринимать так, как ты это слышишь, и мне нужно будет учиться выживать в этом мире. Я буквально заставляю себя замереть на месте и ничего не делать: не убегать в комнату и не устраивать скандал, а просто ждать, что еще скажет Максон, – Америка, честнее очень многих, и она более открытая, чем ты. Она не испорчена нашим миром, она будет стоять за свое до последнего. Она многим пожертвует ради того, во что верит. Дафна, ты замечательная, но я не люблю тебя. Ты просто друг. Мы с тобой очень похожи, мы запросто находим общий язык, в то время как с ней, с Америкой, мы частенько спорим, но я обожаю ее даже когда она на меня злится. Дафни, я люблю все в ней. Она та, кто мне нужен и ни ты, ни кто-то другой этого не измените.

– Максон, а как же мы?

– Нас никогда не было, – решительно отвечает Максон, но я тут же слышу шум и удивленный возглас. Я выхожу в главный холл как раз тогда, когда Дафни тянется к Максону и целует его. Максон, как и я, не ожидал этого и, надеюсь, только поэтому не оттолкнул ее сразу.

Максон почти сразу же замечает меня и отталкивает от себя принцессу.

– Америка….

– Принцесса Дафна, думаю, Вы понимаете, что не имеете никакого права целовать чужого жениха. Сомневаюсь, что где-то есть правила, позволяющие девушке или женщине целовать не своего мужчину. Вы сами были свидетельницей того, как Принц Максон сделал мне предложение, а, соответственно, с той минуты я – его невеста. Чего Вы добиваетесь?

– Леди Америка, прошу прощения, но Вы помешали частной беседе, – легко и беспечно отвечает принцесса Дафна.

– Частной беседе с моим женихом? Не думаю. Я как раз появилась вовремя, чтобы остановить происходящее, пока Вы не вызвали осуждения у общества. Что сказал бы Ваш отец, узнав о происходящем?

– Максон…, – обратилась к принцу Дафна в надежде, что он скажет мне уйти. Максон поднял на меня глаза, и я лишь немного приподняла бровь, предоставляя ему свободу действий и спрашивая у него, чем это все закончится.

– Дафна, мне сказать больше нечего. Думаю, тебе лучше вернуться в Зал.

– А ты?

– Мы с Америкой устали с дороги и собирались покинуть прием. Так что мы пойдем отдыхать.

– Ясно. Спасибо, что поговорил со мной, – Дафна удалилась, ничего не сказав мне, но это мне не было нужно.

Стоило ей скрыться из виду, как я сама собралась уходить. Меня охватило раздражение. Я думала, с окончанием Отбора это все закончится, но нет же, вместо девушек теперь принцессы. Максон не виноват, но таков он уж есть. Он – принц, чертовски красивый и учтивый принц, мечта многих девушек, в том числе и принцесс. Это никогда не закончится. Это будет продолжаться вечно и сомневаюсь, что кого-то остановит то, что он помолвлен или будет женат. Я сама себя подписала на муки ревности.

Я направляюсь к лестнице, злясь на все вокруг: на все условности, на короля Кларксона, на принцессу Дафну, на самого Максона и даже, в частности, на саму себя. Почему все должно быть так сложно, почему у простых людей без гроша в кармане жизнь легче?

– Америка, подожди пожалуйста, – Максон быстро меня нагоняет и обнимает со спины за талию.

– Максон, ты с ума сошел? Нас же увидят, – привычка осторожничать уже почти стала моей 2-й кожей.

– И что? Ты – моя невеста, – Максон подхватывает меня на руки, и только нежелание ставить в известность всех, что наследник сошел с ума, останавливает меня, и я не визжу, но все же легонько ударяю его в грудь, а он лишь смеется. Максон быстро поднимается по ступеням, и я жду, что окажусь в своей старой комнате, но нет, Максон несет меня выше, на третий этаж. Тут комнаты королевской семьи. Нам, девушкам, не было позволено подниматься на третий этаж, но Максон несет меня именно сюда и никуда больше.

– Максон, моя комната ниже этажом. Ты забыл? – Максон улыбается, но ничего мне не отвечает и несет меня выше, а когда ступени заканчиваются, поворачивает к своей комнате.

– Максон, ты с ума сошел. Если нас застукают в твоей комнате, разразится ужасный скандал, – Максон молча заносит меня в комнату, не доходя до своей, и опускает меня. Я видела эту комнату всего раз, но раньше она не была обставлена, а сейчас она полностью заполнена всем-всем-всем. Даже обивка выбрана с умом. Я просто обожаю голубой цвет, и все в комнате как раз в голубых оттенках. Я не стала пока рассматривать комнату, так как сначала нужно поговорить с Максоном.

– Что ты вздумал? Максон, нам не нужны неприятности. Мы и так подвергаем ребенка риску, а тут еще эти выходки. Меня бросает в дрожь от одной мысли, что с ребенком может сделать твой отец. Это ведь не моя комната, зачем ты меня сюда привел?

– Успокойся, милая. Это твоя комната по праву, ты всего через две-три недели станешь принцессой, а значит, эта комната твоя, и я не хочу видеть тебя внизу. Я хочу, чтобы ты была так близко ко мне, как это только возможно, – Максон обнимает меня, и я уже таю, но тут я кое-что вспоминаю и отстраняю его.

– А сейчас что не так?

– Я больше не хочу видеть, как тебя кто-то целует. Они не имеют никакого права. Ты только мой, ясно? – я сердито смотрю на Максона, а он словно только забавляется, – Никаких Крисс, Селест и тем более Дафн, Люсиль и Арабелл. Ты меня понял? Никаких поцелуев, касаний и частных разговоров. Уж поверь, тебе не хочется знать, что потом буду делать я в ответ.

– Согласен со всем, моя любимая собственница, – Максон заключает меня в цепкие объятия и начинает целовать, я его немного отстраняю.

– Я еще не договорила. Максон, если кто-то к тебе полезет целоваться, будь добр, оттолкни их.

– Конечно, – самодовольно ухмыляется жених.

– Что?

– Как это прекрасно, когда ты ревнуешь.

– Да, я ревную, я имею на это полное право.

– Конечно имеешь, но повода нет, я люблю только тебя, а теперь я хочу тебя поцеловать, – Максон так целует меня, что я вмиг забываю о своей злости, но вот о беременности не забудешь, так как уже спустя пару мгновений, я теряю сознание.

Когда я снова прихожу в себя, я уже лежу на кровати. Я приподнимаюсь немного, но голова тяжелая.

– Давай я тебе помогу снять платье, и ты обратно ляжешь, – предлагает Максон, который до этого заботливо сидел у изножья. С горем пополам мы избавляемся от платья, и он укладывает меня обратно. Укрывает меня заботливо и целует в лоб.

– Останься со мной, – прошу я, и Максон без слов начинает снимать одежду. Раздевшись, он забирается ко мне в кровать и укрывает обоих одеялом, я прижимаюсь к его груди.

– Спасибо.

– Не нужно было тебя так изматывать сегодня. Прости, – тихо произносит Максон.

– Все как нельзя лучше получилось. Не волнуйся. Но больше никаких Дафн.

– Хорошо. А теперь спи.

– Слушаюсь, сир, – веки тяжелеют, и я быстро проваливаюсь в сон, не проходит и десяти секунд.

На следующее утро я проснулась рано. Девушки сидели рядом в почти незнакомой мне комнате. Я вчера так и не успела рассмотреть ее. Все, что я отметила вчера, так это цвет, преобладающий в комнате. Комната была почти вдвое больше, чем та, которую я занимала прежде. Большая мягкая кровать с навесным балдахином, в которой просто можно утонуть. Большие, даже можно сказать, огромные окна с тяжелыми бархатными шторами, богато расшитыми серебряными и золотыми нитями. Небольшие диванчики и стеклянный столик между ними, туалетный столик и множество всего на нем, много других мелочей. Комната как раз такая, какой мне хотелось бы ее видеть. Все предельно просто, без вычурности и элегантно. Больше всего меня впечатлил рояль. Черный, блестящий рояль, и он мой, лишь мой. Я быстро натягиваю на себя халат, который заботливо приготовили мои служанки и едва ли не бегу к инструменту. Я знаю, что это один из подарков Максона, и о нем не знает король, так как он уже бы заранее понял, кто станет его невесткой. Крисс никогда не отличалась тягой к музыке.

Я нежно провожу сначала по крышке, потом по клавишам и так по всему роялю. Поразительно. Такой прекрасный инструмент принадлежит мне. Я не удерживаюсь и сажусь на мягкий стульчик у рояля и начинаю играть. Хоть я давно этого и не делала, но пальцы помнят. Мои пальцы сами помнят как играть. Я отдаюсь музыке, и это просто захватывает меня. Я и музыка сливаемся воедино, и нота за нотой складываются в прекрасную музыку.

Совсем скоро игра так захватывает меня, что я не замечаю, как ко мне кто-то подкрадывается. Лишь когда тяжелые и такие знакомые ладони касаются моих плеч, я словно возвращаюсь в реальность.

– Ты так волшебно играешь, – поворачиваюсь к Максону, он берет мои руки в свои и целует их, – Твои руки творят такую красоту. Они такие нежные.

– Они обычные, а игра – это всего лишь результат многолетних и ежедневных тренировок.

– Таланту невозможно научиться, а у тебя определенно талант. Будешь играть мне каждый вечер? – стоило Максону спросить, как я сразу же представила себе это. Максон сидит рядом в кресле, а я играю. Играю не так, как я привыкла, незаметно для других, без благодарности и слова одобрения, а играю для человека, который наслаждается моей игрой, который и правда восхищается игрой, а не делает вид, что едва терпит мое присутствие. Я бы очень многое отдала за это.

– Конечно. В скором времени тебе это надоест, и ты попросишь меня перестать.

– Никогда не попрошу. Ты играешь замечательно. И знаешь, есть немало способов убедить тебя сыграть еще немного.

– Например? – я поднимаю на Максона смеющиеся глаза и понимаю, что не могу быть счастливее, чем сейчас. Он – мой жених, у нас скоро свадьба, и я жду его ребенка. Не знаю, что я могу желать сейчас больше. У моего ребенка будет все, и, самое главное, будет отец, родной отец.

Максон наклоняется, и его губы быстро находят мои. Его ладони обвиваются вокруг меня, и я отдаюсь чувствам и ощущениям. Максон, улыбаясь, быстро отстраняется.

– Прости, совсем забыл. Подожди минутку, – Максон отходит от меня и через смежную дверь возвращается к себе. Я вижу, как только мелькает его светловолосая голова в дверном проеме. Я не поворачиваюсь снова к роялю, так как мне становиться очень любопытно, и поэтому я просто стараюсь осмотреть на что-то помимо рояля и вижу на стене картину Мэй. Она чудесным образом расположилась справа от рояля на очень видном месте, там, где ее мы с Максоном сможем увидеть в любой момент. Она очень гармонично вписалась в общий интерьер, словно так и должно быть. Я замечаю футляр от моей новенькой скрипки, подарок родителей, и сердце наполняется теплом. Они отдали очень много денег за этот инструмент, только потому, что я о нем мечтала. Ни мама, ни папа не могли быть уверены, что Максон выберет меня и, тем не менее, потратили деньги мне на подарок. Как я их люблю.

Раздается стук, и я оборачиваюсь в надежде увидеть Максона, он должен как раз вернуться, но вижу двух гвардейцев, Аспена и незнакомого человека, он одет в форму, более парадную, чем остальные гвардейцы. Должно быть, это начальник дворцовой охраны.

– Простите, Вам что-то нужно? – растерянно спрашиваю я, и мне отвечает, как раз тот начальник.

– Леди Америка Сингер, Вы арестованы за нарушение закона Иллеа и понесете соответствующее наказание, – я не сразу понимаю, о чем речь, но виноватое выражение на лицах гвардейцев только подтверждает правдивость приговора. Все мое тело сковывает животный страх, что я повторю судьбу Марли, ведь мы с Максоном нарушили закон, и я вполне могу потерять нашего ребенка, а мне лучше умереть, чем допустить подобное.

– В чем меня обвиняют?

– Вы вступили в незаконную интимную физическую связь до брака, что запрещено законом.

– Что со мной будет? – я бы отнекивалась убегала и билась, но это не поможет мне.

– Сами узнаете. У Вас 15 минут, чтобы одеться, – один из гвардейцев едва ли не грубо заталкивает Эрин. Она бросает на всех колкие взгляды, а толку то? Хмурый мужчина скрывается за дверью, и два гвардейца за ним. Последним комнату покидает Аспен. Он пытается перехватить мой взгляд, но я с каждой секундой ненавижу его все больше и больше. Только он знал о нас, он и девушки. Мои горничные меня бы не предали, а вот Аспен… Аспен мог так поступить из ревности и желания отомстить Максону. Он только не учел, что этим уничтожит меня.

Когда они уходят, я бью ладонями об стенку, и мои тихие внутренние рыдания переходят в истерику, и я сдираю кожу с ладоней и бью до тех пор, пока на них не выступает кровь, и они так болят, что я их не чувствую. Ко мне больше никого не пускают. Я быстро понимаю, что Максон ко мне не проберется. Смежная дверь закрыта и явно с этой стороны. Я даже слышу окрики Максона, но он меня едва ли слышит. Он напуган не меньше моего, но попросил довериться ему. Я слепо верю, что Максон меня спасет, но в душе уже понимаю, финал моей сказки не будет таким счастливым, как я думала и мечтала. Король Кларксон нашел против меня оружие.

Эрин едва ли успевает одеть меня в бархатное кремовое платье, прежде чем открывается дверь. Кроме того, я успеваю перестать плакать, вытереть слезы и замазать следы пудрой. Я успеваю обнять мою горничную и прошептать ей на ухо:

– Найди принцессу Николетту как можно скорее. Ее помощь может оказаться неоценимой. Только не забудь, прошу тебя, не забудь о принцессе Николетте, – я принимаю, наверное, самое отчаянное решение и добавляю, – Расскажи ей все, что произошло и расскажи о ребенке. Если не она и не Максон, никто не сможет мне помочь.

Гвардейцы возвращаются быстро. И как назло мне, моим палачом, который ведет меня со связанными руками вниз, оказывается Аспен. Я нахожу удачный момент как раз для того, чтобы с болью от предательства, смешанной с растущей ненавистью прошептать ему:

– Никогда не думала, что ты вот так предашь меня. Теперь любуйся, что ты со мной делаешь. Ненавижу тебя.

========== Глава 15. Наказание ==========

Аспен изменился в лице и, пока он вел меня вниз, мне казалось, мое сердце отбивает удары не моей жизни, а мгновения до моего падения. Пока я спускаюсь вниз, я чувствую, что та счастливая жизнь, о которой я мечтала, утекает сквозь пальцы. Я не плачу. Не доставлю я никому радости наблюдать, как я плачу. Еще чего, не дождутся. На первом этаже мы встречаем королеву Эмберли. Бедная женщина бледнеет и становится сама не своя. Я пытаюсь улыбнуться, но у меня не выходит. Я сейчас более склонна к слезам, чем к улыбкам. Королева искренне радовалась мне, и вот теперь я невольно заставляю ее волноваться. Несправедливо. Она с тоской смотрит мне вслед, пока меня уводят в подвальное помещение. Темниц тут нет, поэтому мне предоставляют странную небольшую комнату рядом с десятком кладовых. В комнате два потертых дивана, стол, такой же, как и у нас на кухне, и стул у стены. Стены ничем не завешаны, простые бетонные неприкрытые стены, деревянный пол, окон тут нет. Словно насмехаясь надо мной, мне даже не дают в одиночку ждать своей участи, а, кроме того, что оставляют в комнате гвардейца, так им еще оказывается Аспен.

Я сажусь на стул у дальней стены, ко всему прочему желая подчеркнуть, что мне ничего не нужно. А мне ведь и правда ничего не нужно. Я никогда не гналась за короной вместе с прочими. Все, чего я хотела – это быть с Максоном, а с недавних пор, и защитить ребенка. Если бы только Максон мог быть простым человеком, не принцем, все было бы гораздо легче и проще.

Головокружение сильнее, чем что-либо еще, напоминает мне о моем положении, о ребенке, которого я уже не в силах ни защитить, ни спасти.

– Америка, – неожиданно нарушает давящую тишину Аспен. Я бы предпочла и дальше молчать. Я хотела бы сохранить достойное лицо и тем самым не дать никому увидеть мою слабость, но то ли нервы сдают, то ли терпеть оказывается не под силу, я плачу. Разрыдалась как маленькая девочка, а ведь имею право. Я теряю все. Я могу сдержать себя при чужих, но мое тело реагирует на Аспена как на близкого человека. Я боковым зрением замечаю движение.

– Стой где стоишь. Не смей приближаться ко мне, – цежу я сквозь зубы, все еще плача и ненавидя Аспена сильнее с каждой минутой.

– Америка, все не так, как ты думаешь….

– Что я думаю? Аспен, оглянись, это лучшее, что меня теперь будет окружать, – я обвожу руками комнату, а потом со злостью смотрю на него, – Ты уничтожил все, абсолютно все. Не только наше будущее с Максоном, но и мою жизнь. Король меня ненавидит, он не даст мне спокойно жить. Ты дал ему повод уничтожить меня. Доволен?

– Америка, я ничего не делал. Я бы не смог так поступить с тобой, – Аспен пытается приблизиться ко мне, я жестом даю понять, что не стоит. Он останавливается. Аспен вскидывает руки, он часто, когда злится, жестикулирует, но кто сейчас зол больше – еще тот вопрос.

– Не делал? Кто еще кроме тебя знал? Кто еще мог рассказать королю? Кто еще ненавидит Максона, и кто не хочет, чтобы мы были вместе, кроме короля? – я срываюсь на крик. Я вскакиваю со стула и грозно смотрю на Аспена. Становится неважно, что Аспен слишком близко, или что кружится голова. Злость и боль настолько сильны, что не поддаются контролю.

– Я бы никогда так не поступил с тобой. Америка, ты же меня знаешь лучше кого бы то ни было. Да, я злился, что ты с ним, и мог наговорить много чего, но я бы никогда не стал делать что-то, что может навредить тебе. Раньше ты мне верила.

– Я бы хотела верить, – неожиданно даже для себя самой, говорю я. Я и правда хотела бы верить и избавиться от этой боли от предательства Аспена, я хотела бы вернуть дружбу, но возможно ли? – Кто тогда это сделал? Кто испортил все? Откуда король узнал?

Головокружение подкашивает меня, и я почти падаю, но успеваю ухватится за спинку дивана. Только сейчас мне этого не хватает. Аспен оказывается рядом и вопреки тому, что я сжимаюсь от его прикосновений, он усаживает меня на диван.

– Можешь думать обо мне все, что хочешь, но я не буду смотреть как тебе плохо и ничего не делать.

– За что? За что мне это? За то, что полюбила принца? Этим я провинилась? – я несвязно бормочу себе под нос, чувствуя, как все необходимые силы уходят бесследно.

– Америка, ты как? У тебя что-то болит? Америка, ответь же, – я слышу, словно сквозь слой ваты. Все приглушенно и будто вдалеке происходит. Я чувствую, как Аспен слегка встряхивает меня и даже вижу его, но довольно расплывчато. Мне бы что-то ответить, да язык не поворачивается. Мой ребенок. Мой малыш. Я должна его защитить и позаботиться о нем, но кто я такая, чтобы соревноваться с королем? У него власть, деньги, связи, у меня же ничего. У него в руках вся страна, а у меня под сердцем его внук. Забавно, не так ли? Палачом для ребенка станет родной дед. Ему не привыкать. Ему не впервой убивать свою кровь. Человек, не знающий любви и преданности.

– Отойди от нее. Америка, – голос сменился, и прежде, чем затуманенное сознание подсказывает мне, кто это, я понимаю это сердцем. Мое тело даже сейчас чутко реагирует на Максона. Невидимая нить между нами становится прочнее, и я на эмоциональном уровне ощущаю его присутствие. Когда он обнимает меня, я не отталкиваю, а инстинктивно обнимаю в ответ.

Проходит совсем немного времени, и я успокаиваюсь. Мне не приснилось, Максон и правда тут, крепко прижимает меня к себе и просто гладит по распущенным волосам.

– Все будет хорошо, милая. Все будет хорошо.

– Максон, он меня со свету сживет. Король ненавидит меня, и он не позволит мне стать твоей женой.

– Я не позволю ему помешать нашей свадьбе. Хватит. Он слишком долго управлял моими действиями и решениями. Отец много раз повторял, что король(принц) должен уметь принимать решения и отстаивать их. Самое время показать ему, что я способен на это, – я ненавижу себя за то, что расклеилась, не время и не место, но так хорошо с ним. С Максоном мне спокойнее, чем где бы то ни было на этой планете. С ним я чувствую себя лучше, чем дома, Максон – мой дом. Только вот мой ли он теперь?

– Что же ты сделаешь?

– Милая, доверься мне. Я что-нибудь придумаю.

– Максон, я не…, – я запинаюсь, не решаясь сказать то, что и в самом деле собираюсь ему сказать. Я знаю, чем все это может окончиться, чем закончится эта история для него. Мне все равно, что будет со мной: если я потеряю Максона и ребенка, мне уже будет все равно, что сделают со мной. Я не могу позволить, чтобы разрушения коснулись и его. Я не знаю, как это все повлияет на него, и что сделает его отец с ним, исходя из всей этой ситуации. Одно я знаю точно: если Максон решится пойти против отца – наказание будет куда серьезнее, чем те, что были прежде. Я прекрасно помню шрамы на спине у Максона, и меня сейчас передернуло всю от мысли, что в этот раз может быть еще хуже, – Я не могу даже думать о том, что он с тобой сделает.

– Неважно. Я не подпущу его к тебе, – я собираюсь потребовать, чтобы он ничего не делал, но он не дает мне что-то сказать. Буквально. Он прислоняет ладонь к моим губам, – Я никогда не оставлю тебя. Никогда. Не сомневайся и даже не вздумай просить о другом. Я – не он, я никогда не брошу тебя.

Максон говорит об Аспене, но не поворачивает голову к последнему, он не отрывает взгляда от моих глаз и не дает увернутся мне. На сердце теплеет от трепетного волнения, вызванного тем, что он верен мне, когда я пытаюсь просить его об обратном. Он не сдается, так почему сдалась я? А ведь не должна же. Найти бы силы, а там я смогу хотя бы попытаться отстоять свое право на счастье.

– Я люблю тебя, – все, что я говорю Максону в ответ на его слова. Будет ли возможность сказать ему это еще раз, я не знаю, но он должен это услышать хотя бы сейчас. Максон убирает растрепавшиеся волосы мне назад и серьезно смотрит на меня.

– Я люблю тебя не меньше, милая. Я должен идти. Береги его, – говорит Максон, коснувшись моего живота и прижавшись губами к моему лбу. В этом, таком невинном жесте, столько нежности и надежды, что моя вера в свои силы возрастает.

Максон быстро покидает подвал. Он решительно выходит из комнаты, и никто не говорит ему и слова. Куда уж там, это ведь принц. Пожалуй, в этом есть свои плюсы. Не будь он принцем, не смог пробраться сюда, хотя, не будь он принцем – ничего этого попросту не было бы.

Я забираюсь на диван с ногами, обхватываю колени руками и утыкаюсь в них лбом. Какая уж тут гордость, если Аспен только что видел кое-что похуже.

Мы молчим. Я не знаю, как правильно это описать. Я могла бы что-то сказать, но не говорю, не вижу смысла, или это просто отсутствие желания говорить с Аспеном, но, так или иначе, я молчу. Боли нет. Странно, но той боли от его предательства уже нет, и что-то подсказывает мне, что это главным образом потому, что я теперь не так уверена в предательстве Аспена. Я не могу отрицать очевидного, и он это знает. Аспен совершенно точно прав в том, что я его знаю. Тот Аспен, которого я всегда знала, не смог бы причинить мне вред, но что, если приоритеты Аспена изменились? Вместо боли пустота, пустота там, где было все светлое по отношению к Аспену. Я не знаю, кто он мне теперь: друг, бывший любимый, просто знакомый, гвардеец во дворце моего жениха или предатель? Многовато вариантов для одного человека. Знать бы еще правильный ответ.

Почему молчит Аспен, я не знаю. То ли он что-то обдумывает, то ли ему неловко, то ли он злится на меня, а может злится и на Максона. Как бы там ни было, мы молчим, в комнате повисает неловкая тишина, и я слышу только биение своего сердца и наши дыхания.

Я судорожно пытаюсь придумать, как обхитрить короля, но у меня нет действительно стоящей идеи, одни лишь глупые мысли, одна абсурднее другой. Проходит минут пятнадцать, прежде чем я признаю, что я не соперник в коварных идеях королю, он-то уж мастер интриг, заговоров и прочего. От него можно ожидать всего, чего угодно. Раз королю совесть позволила убить своих детей, он не побрезгует ничем, чтобы от меня избавиться.

– Америка, – отрывает меня от раздумий голос Аспена. Я даже успела забыть, что и он тут, – я не виноват в том, что происходит. Если бы я знал, как помочь – помог бы.

– Мне ничего не поможет. Ничего. Все, чего я бы хотела, так это сейчас нанести меньше вреда Максону, – Аспен всплескивает руками и ударяет кулаком о стену, даже не поморщившись.

– Не могу поверить, что ты смирилась.

– Мне не нужна та жалкая жизнь, которую оставит мне король без Максона и…

Я не договариваю, просто не успеваю из-за того, что дверь распахивается, и в комнату растрёпанная влетает Эрин. Именно влетает, по-другому и не назовешь. Аспен в это время находится за дверью, он там и остается.

– Миледи, я только что от принцессы Николетты. Как хорошо, что она рано встала. Это только нам на руку. Стоило мне рассказать ей все, что произошло и рассказать о ребенке, – немного приглушенно она говорит последние слова, но Аспен-то слышит. Я вижу, как его лицо меняется с удивленного на сердитое. Раньше я бы расстроилась, а сейчас мне не до этого. Правда, у Эрин просто невероятный талант объявлять всем о ребенке раньше меня самой: Максон, Николетта, Аспен. Правда, Николетте я просила сама сказать, но это не меняет факта.

– Что сказала принцесса Николетта?

– Она попросила передать, что сделает все, что в ее силах, быстро отправила меня к Вам и просила передать вот это, – Эрин протянула мне конверт, и, вытянув оттуда лист пергамента, я стала читать:

«Дорогая Америка,

Одна из твоих горничных сообщила мне о произошедшем. Я просто шокирована варварством короля Кларксона. Ты же невеста его сына, но сейчас не об этом. Дорогая, можешь не волноваться и положиться на меня. Я что-нибудь придумаю. Да и твой принц не станет сидеть сложа руки. Доверься нам. Тебе не стоит сейчас волноваться. Береги ребенка, наследника трона. Если я не стану крестной будущего короля Иллеа, значит я не Николетта Ристори, будущая королева Испании. Мне пора бежать.

Николетта»

Николетта прекрасно осведомлена, что я свободно владею испанским, и свое письмо она написала на языке своей будущей страны. Мало ли, кому из охраны мог попасть этот конверт. Пока бы письмо дошло до короля, прошло бы время и не известно, дошло ли бы оно. Письмо у меня, и от слов поддержки Николетты мне становиться легче. Король Кларксон не учел, что у меня в рукаве два козыря. Я дружна с Николеттой, а она, в свою очередь, почти жена Хорхе.

– Спасибо, Эрин, – улыбаюсь я девушке, но она качает головой, мол она еще не закончила. Я все свое внимание обращаю снова на нее.

– Леди Америка, я связалась с мистером Прескотом, и он обещал помочь, не знаю как, но Вы не останетесь без защиты, – я прерывисто обнимаю Эрин, благодарная за неожиданную поддержку. Повстанцы обещали быть на моей стороне, но я даже не надеялась, что они будут помогать мне сейчас. Я бы и не смогла их просить об этом. Но они обещают помочь, они уже третьи, кто обещает. Я не имею уже никакого права сдаваться.

– Спасибо, – шепчу я, совсем растерявшись и не зная, что же сказать на это. Как же я сразу не догадалась о том, что Эрин непременно сообщит все мистеру Прескоту, и все дело в том, что я иногда уже забываю, что она повстанец, а не одна из моих девушек.