Текст книги "Не для прессы (СИ)"

Автор книги: AsteriaWright / a-l-i-n-a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Ваше Величество, пора, – в комнату входит гвардеец, и когда я замечаю, что это Аспен, мне становится не по себе. Одно дело выбрать Максона, злиться на Аспена, но намеренно причинять ему боль я не намерена.

– Мы уже идем, офицер Леджер. Все ли готово для меня и моей невесты? – Максон спокойно и сдержанно интересуется у Аспена. Зачем он так? Я ведь и так выбрала его. Куда я от него денусь с его ребенком под сердцем?

–Так точно, Ваше Величество, – Аспен старается сохранить спокойное лицо, но у него крепко сжаты губы и кулаки. Максон наклоняется к моему уху, и его дыхание щекочет мою кожу.

– Между вами ничего не изменилось за эту неделю? – Аспен выходит из комнаты как раз тогда, когда я поворачиваюсь к Максону.

– Максон, ничего не изменилось. Я не стала на зло тебе кидаться в объятия Аспена. Как ты только мог подумать об этом? – я отстраняюсь от него. Мой голос звучит тихо и с нотками обиды. Разве я могла изменить ему? Разве мне не хватало и так нервного напряжения, связанного с его тесным общением с Крисс и с тем, что я беременна? Не могу поверить, что он мог даже подумать, о том, что я в это время могла быть с Аспеном. Он меня вообще не знает?

– Милая, я не хотел поставить под сомнения твою верность. Я поинтересовался, не помирились ли вы за это время, – тепло говорит Максон.

– Нет, Максон, не помирились. Он все ждет меня. Он не смирится со статусом друга. Ему нужно, чтобы я была его.

– Но ты моя. Моя любимая, моя невеста, моя будущая супруга, мать моих будущих детей.

Из дома мы вышли вместе с Крисс. Когда мы спускались, Максон объяснил мне, что это для того, чтобы продлить интригу и поэтому на Крисс такое же платье, как и на мне. Пока мы шли до машины, нас окружили фотовспышки камер и ослепил свет софитов, но нельзя было отрицать очевидного, я чувствовала себя сильнее и счастливее, чем была все последние дни, словно вместе с Максоном в мою жизнь вернулась радость и смысл. С ним словно вернулось солнце. Обида обидой, но я не могу без него. Не могу представить себе, как жить без Максона. Особенно теперь, когда под сердце моим зарождается новая жизнь, часть его и часть меня. Я смотрю на то, как он мил с Крисс, и в моей душе зарождается ревность, я еще больше укутываюсь в теплую шубу от сильного ветра, и в то время, пока Максон разговаривает в равной степени с нами обеими, я ощущаю, как его рука ложится мне на поясницу, и я слегка успокаиваюсь.

Стоило нам взойти на борт самолета, как Максон отвел меня в отдельную комнату. Она небольшая и обставлена в мужском стиле. Мебель из красного дерева, бархатная тёмно-вишнёвая обивка, темно-золотистые стены. Комната выглядит мрачновато, но это неважно. Особенно, когда рядом Максон. Мой взгляд падает как раз на кровать, я оборачиваюсь и удивленно смотрю на Максона.

– Бывает, что приходиться много летать, и единственная возможность выспаться выпадает в самолете, – поясняет Максон, замечая мой удивленный взгляд. Не думала, что в самолетах есть спальни. Я сажусь на постель и Максон тут же оказывается рядом. Он помогает скинуть шубу и поправляет мне прическу. Когда Максон обнимает меня, я кладу голову ему на плечо и отдаюсь умиротворяющему чувству близости Максона.

– Никогда не оставляй меня больше. Максон, больше не пытайся оставить меня одну, если не хочешь потерять меня.

– Все хорошо, милая. Я всегда буду рядом, – Максон гладит меня по волосам, и я верю, почему-то верю на слово, даже зная, что это может неправдой, просто верю.

– Максон, помнишь письма, переданные мне мистером Прескотом? – спустя некоторое время я ощущаю потребность рассказать и о письмах, и о его сестре. Он имеет право знать. Как никак это его сестра. Он захочет найти ее, познакомится с ней, защитить ее.

– Помню, – не понимая, меня спрашивает Максон.

– Так вот, я их прочла, – говорю я тихо, Максон так близко, что он все расслышит, и мне нравится, что меня расслышать может только он и неважно, что мы одни в комнате.

– Расскажешь о них? – спрашивает любимый, играя с моими волосами.

– Это письма Кэтрин Иллеа. Ее ребенка от любимого мужчины убил ее отец. Лишь потому, что ее муж сказал ее отцу, что это не его сын. Грегори Иллеа ввел еще один принцип управления странной: королевских бастардов не должно существовать, – меня передергивает только от одной мысли, что король Кларксон мог бы попытаться убить нашего ребенка.

– Америка, наш ребенок никогда не был и не будет бастардом, – обещает мне Максон, теснее прижимая к себе. Как он понял меня?

– Откуда мне было знать? Я разуверилась во всем и во всех. Я не знала, что мне думать и делать, я была одна.

– Америка, милая, если бы я раньше узнал о нем, – Максон кладет руку на мой живот и нежно поглаживает, – недели Крисс не было бы вообще. Если бы ты только сказала мне.

– Я не могла позволить себе шантажировать тебя ребенком. Ты должен был выбрать меня или Крисс. Я не хотела, чтобы твой выбор зависел от ребенка.

– Тут ошибаешься, Америка, малыш – это гарантия, что ты никуда не денешься от меня, – лучезарно улыбается Максон, – Ты себе не представляешь, как я благодарен нашему ребенку за то, что он есть. У тебя нет абсолютно никаких шансов от меня избавиться.

Максон так поворачивает меня к себе, что моя голова оказывается в изгибе его шеи. Я прикрываю глаза и наслаждаюсь запахом, исходящим от Максона.

– Даже если бы я захотела, не отпустил?

– Даже тогда, – отвечает Максон, и я уже тянусь за поцелуем, но тут же вспоминаю зачем в общем-то и затеяла этот разговор. Это право Максона – узнать о сестре. Он заслуживает узнать о ее существовании.

– Максон, – говорю я, когда его губы касаются моего виска, и я понимаю, что скоро мои мысли отключатся. Я слегка отстраняюсь и смотрю на него серьезно, он тут же принимает такой же вид, – Максон, там еще был один документ, не письмо Кэтрин Иллеа, а документ, список внебрачных детей и их матерей, детей от всех королей, которые убиты. Дети, которых убили только потому, что их отцы королевской крови.

– Заканчивая моим дедушкой? – спрашивает Максон, и я в тайне понимаю его страх. Ему страшно, что это может оказаться его отец и между ними встанет еще один щебень отчужденности. Я почти ненавижу себя, когда все же поправляю его.

– Нет. Список заканчивается на твоем отце, – Максон смотрит мне в глаза, словно выискивая признаки того, что я лгу и это неправда. Взгляд его быстро меняется и становится потерянным. Мне больно видеть его боль.

– Сколько их было? Сколько было моих братьев или сестер? – надломленным голосом спрашивает Максон. Моя собственная боль от пребывания в доме Крисс тут же забывается. Каково это понять, что для твоего отца нет ничего святого? Совсем ничего.

– Пятеро, – осторожно отвечаю я, словно от моих слов он может взорваться. Максон подскакивает, а я не успев сориентироваться, падаю на кровать, едва не ударившись головой об изголовье кровати, но макушкой все же задеваю деревянное изголовье. Максон ударяет кулаком по стене и замирает на мгновение. Я понимаю, ему сейчас тяжело, как же все это переварить. Я поднимаюсь на ноги и хочу подойти к нему, но ноги не держат меня, и я покачнувшись, оседаю на кровать. Максон замечает и тут же оказывается возле меня. Он так крепко обнимает меня, что мне кажется, я чувствую каждую косточку в своем теле. Только мое напоминание о нашем ребенке заставляет его ослабить лишь немного хватку. Мы так стоим долгое время, пока Максон не начинает говорить. К нам никто не заходит и не беспокоит, это только к лучшему, не представляю, что было бы с Максоном, зайди кто-то сейчас.

– Все эти годы, пока мама верила ему и боготворила его, он изменял ей. Изменял женщине, которая отдавала ему всю себя. Он предавал женщину, которая любила его и всю жизнь корит себя за то, что смогла родить ему только одного сына. Я видел эту печаль в ее глазах и ничего не мог поделать с ней. А он все это время изменял ей, предавал день за днем ее любовь и веру в него. Мама всегда видела в нем лучшее. Видела то, чего нет. И возможно никогда и не было, – Максон все это выдыхает мне в волосы, и я чувствую, словно на себе всю его боль и опустошенность. Я хочу утешить его, но как? Как я могу забрать у него эту боль?

– Максон, мне так жаль. Может, мне не стоило говорить это сегодня, – я уже начинаю сама себя корить за эту правду, но Максон меня быстро прерывает.

– Америка, тут твоей вины нет, и ты все равно сказала бы мне, так ведь? – спрашивает Максон, ни на миллиметр не отстраняясь от меня.

– А разве я могла по-другому? Максон, это тайна связанна не со мной, а с тобой, и я в любом случае рассказала бы тебе, только вот вопрос в том, что ты будешь делать с этой правдой?

– Я не знаю. Я подумаю над этим. Я все еще не могу в это поверить. Оказывается, той сказки в которую я верил всю жизнь и вовсе не существовало. Не было никакой волшебной любви моих родителей. Была слепая безграничная любовь мамы и обман со стороны отца, – Максон все еще шокирован, и когда самолет слегка покачивает, он не понимает, что происходит, когда самолет повторно вскидывает, а я слишком слаба, чтобы удержать в стоящем положении нас, поэтому мы падаем на кровать. Максон едва не придавливает меня, но все хорошо обходится. У меня пересыхает в горле, и я хочу подняться за водой, но от резкого движения голова кружится, и я оседаю на кровать.

– Ты как? – обеспокоенно спрашивает Максон.

– Со мной все хорошо, просто мне не мешает немного отдохнуть и набраться сил. Это лишь слабость.

– Ты всю эту неделю нормально питалась? – с подозрением смотрит на меня Максон. Врать я никогда не умела, все о моей лжи узнавали сразу же. Вот и сейчас, пока я решала, что сказать Максону, он все прочитал на моем лице.

– Америка, ты себя голодом морила? Максон испытывающе смотрит на меня, и я говорю единственное, что приходит мне в голову:

– У меня не было аппетита.

– Значит мне не показалось, что ты похудела. Америка, ты ведь не одна теперь. Ты должна заботится о ребенке.

– Да я думать не могла ни о чем, кроме вас с Крисс, – выпаливаю я и тут же хочу прикусить себе язык. Ему только чувства вины сейчас не хватало. Хорошо хоть отвлекла его от мыслей об отце и его предательстве.

– Прости, я поступил как полнейший идиот.

– Постараюсь простить. Максон, у меня для тебя еще одна новость. Один из детей не погиб. У одной из женщин из списка есть дочь такого же возраста, как указанная в списке якобы убитая девочка.

– У меня есть сестра, – ошеломленно говорит Максон, и я по его глазам вижу и обиду на отца, и боль за маму и горечь, а еще надежду. Он всегда мечтал расти в большой семье, мечтал иметь братьев и сестер, но рос один, а теперь он узнает, что у него есть сестра, – Сколько ей лет?

– Шестнадцать. Максон, это может быть просто совпадением, но мистер Прескотт уверен, что это королевская дочь. Она очень похожа на тебя по его словам, только глаза у нее яркие, зеленые.

– Похожа на меня, – приглушенно повторяет Максон, словно боясь в это поверить окончательно, – А она знает? Знает кто ее отец?

– Как мне кажется, нет. Мистер Прескотт заверил меня, что ни девочка, ни ее мать не знают, что их обнаружили.

– Подожди, всю твою неделю мы были вместе, значит мистер Прескотт приходил к тебе, пока мы были у Крисс?

– Да, это он настоял на том, чтобы я спустилась вниз поговорить с тобой.

– И ты его быстро послушалась? – недоверчиво спрашивает Максон.

– Послушалась, потому что довод был достаточно веским. Он напомнил, что изводя себя волнениями, я могу убить ребенка. Я не хочу потерять ребенка.

– Ты не потеряешь его. Я не позволю кому-то вас обидеть.

– Нам бы только чтобы ты был рядом. Малышу нужен папа.

– И он у него будет, милая. Я постараюсь стать малышу самым лучшим отцом. Я не хочу быть таким, как мой отец и постараюсь никогда не стать, – Максон обнимает меня, и так мы проводим некоторое время.

Спустя где-то с час самолет останавливается на дозаправку, а мне в это время становится плохо и меня выворачивает наизнанку. Мне становится дурно, и Максон настаивает на том, чтобы мы немного побыли на свежем воздухе. Никто и слова против не скажет. Кто же станет перечить принцу? Вот именно, никто. Когда-то Максон сказал, что его положение помимо бесчисленных обязанностей имеет и свои плюсы. Вот сейчас эти плюсы как нельзя кстати. Никто не спросил, почему мы остановились и зачем, лишь один Аспен косо поглядывал на нас. Чтобы гвардейцы не подумали что-то не то, я, когда мы проходили мимо, завела разговор якобы о моем отравлении. Максон без вопросов подыграл мне, но потом долго объяснял, что мне незачем было это делать.

Когда мы собирались уже лететь дальше, обнаружилась поломка и ушло немного больше двух часов, чтобы исправить. Это время мы потратили на неспешные прогулки недалеко от самолета. Получилось так, что сели мы как раз на окраине маленького городишка, где чудом оказался маленький аэропорт. Крисс я всю поездку не видела, она притаилась где-то в глубине самолета, и ее вполне можно понять, мне бы самой было не менее трудно и больно, чем ей сейчас.

Таким образом мы прибыли в Анджелес с опозданием на 3 часа.

Когда вы вышли из самолета уже в Анджелесе, нас окружила толпа зевак и тех, кто прознал, что мы прилетаем сегодня, немного раньше, чем должны были, но гвардейцы не дают и близко к нам подойти. Идея Максона состояла в том, чтобы скрыть мое лицо ото всех до того, как мы зайдем во дворец. Поверх белоснежной шубы и капюшона, полностью скрывшего мои волосы и немного лицо, мы накинули белоснежную ручной работы вязанную шаль. Мы очень быстро скрываемся в автомобиле, не позволив никому догадаться, кто же невеста принца. От частного аэропорта королевской семьи до дворца совсем недолго, но слух о том, что в столицу вернулся принц вместе со своей избранницей разошелся по городу быстро и поэтому до него, дворца, мы доезжаем за вдвое большее время, чем должны. Хорошо хоть стекла тонированы и Максон ни на мгновение не отпускает мою руку. Мы почти дома. Это и волнительно и радостно, и тревожно за нашего ребенка. Пора вернуться в суровую реальность, где наши планы могут быть разрушены в мгновение ока.

Когда мы выходим из авто у ворот дворца, нас снова окружает гул голосов, вспышки фотокамер. Я не могу в полной мере смотреть себе под ноги, но мне и незачем, Максон надежно придерживает меня, чтобы я не упала. Я доверяю ему, поэтому не волнуюсь ни за себя, ни за ребенка. Когда мы проходим половину пути, я слышу тихий шепот Максона и улыбаюсь его словам.

– Все они сейчас гадают кто же ты, а знаю только я. Знаешь, как они все хотят увидеть хотя бы твой локон? Темный или рыжий. Но ты моя, и кто ты, известно только мне.

– Осталось совсем немного и узнают все, – я ему возражаю. Мы любим спорить, и я не могу отказаться от легкой перепалки сейчас. Это отвлекает немного, и мне это нравится.

– Но до этого времени ты только моя, – я смеюсь, и Максон еще ближе притягивает меня к себе. Мы не останавливаемся ни на мгновение и быстро оказываемся во дворце.

Главный холл пустынный, никого нет. Конечно, все на приеме, ждут нашего появления. Максон быстро снимает с меня шаль, чтобы я могла нормально смотреть, и я осматриваюсь вокруг.

Я и не подозревала, как скучала по дворцу, он огромен и местами слишком помпезен, но я к нему очень привыкла. Максон принадлежит этому миру, он часть всего этого, а так как я хочу быть с ним, отныне это и мой мир, и я должна постараться, чтобы он меня принял. Я постараюсь оправдать надежды Максона и королевы Эмберли. Я поворачиваюсь к Максону и замечаю его улыбку, он тихо наблюдает за мной.

– Мы дома, милая, – он касается моей щеки, и я думаю о том, что не хочу идти ни на какой прием, мне и тут хорошо.

– О, вы уже прибыли, – со стороны мы слышим тихий голос королевы. Подавив в себе желание тут же обернутся к королеве, по которой успела соскучиться, я продолжаю смотреть на Максона, который старательно удерживает мой взгляд. Я понимаю его без слов. Нужно немного выждать, чтобы открыто показать королю, кого выбрал его сын. Хорошо, что я не сняла капюшон и стою боком к королевской чете. Максон поворачивает голову и, как мне кажется, смотрит на королеву.

– Я тоже рад вас снова видеть.

– Максон, что это за цирк? Ты же принц. Что за манеры? – слышу я строгий и недовольный голос короля Кларксона, и в голове сразу всплывает все, что я о нем узнала. До чего же они с сыном не похожи друг на друга, Максон никогда бы не смог убить своего ребенка. Он не такой. В нем нет этой осознанной жестокости, что у его отца. Максон унаследовал мягкость матери.

– Я хотел продлить интригу, чтобы все гадали, кто моя избранница, – спокойно, но сдержанно отвечает Максон. Я даже не представляю, что сейчас чувствует Максон, особенно после того, как я рассказала ему о сестре и о изменах его отца.

– Как это мило. Сынок, может покажешь нам свою невесту? – ласково просит королева.

– С радостью, – Максон поворачивается ко мне, улыбается и бережно снимает с моей головы капюшон.

========== Глава 14. Прием ==========

Максон, опустив капюшон с моей головы, тут же снимает и шубу с меня. Ее, как и пальто Максона, тут же забирает с собой слуга. Максон берет меня за руку и подводит к родителям.

– Я выбрал леди Америку. Прошу вас любить и уважать мой выбор.

– Что же, мисс Сингер, добро пожаловать в семью. Надеюсь, Вы не разочаруете. Быть принцессой – большая ответственность, – король Кларксон тяжелым взглядом смотрит на меня, но я не прячу глаза, как он того ожидает. Меня передергивает только от одной мысли, что этот человек может что-то сделать с моим ребенком. Я с настороженностью смотрю на будущего свекра и спокойно отвечаю.

– Я не разочарую, – король Кларксон сжимает вместе губы, но ничего не говорит. Если он обещает войну, я приму бой. Я буду бороться с королем Кларксоном за Максона и нашего ребенка.

– Добро пожаловать в семью, дочка, – обнимает меня королева, и я ощущаю ее заботу и искреннюю радость. Я обнимаю ее в ответ, – я знала, что мой сын выберет тебя.

– Спасибо. Я очень рада Вас снова увидеть, – королева улыбается мне и отпускает к Максону.

– Нам пора. Вас все и так заждались, – строго бросает король и уходит в сторону Зала, где и проводится прием. Мы следуем за ним и королевой. Максон приобнимет меня, он явно заметил мое настроение и тем самым хочет поддержать меня. Я поднимаю на него глаза, мне просто необходимо все время знать, что он мой и любит меня. Если это не так, я просто не вижу причин бороться. Несколько дней прошедшей недели пошатнули мою уверенность во всем, в том числе и в любви Максона.

– Ты как?

– Хорошо, Максон.

– Не волнуйся, я не дам ему обидеть вас, – тихо говорит Максон.

– Я и не волнуюсь.

Когда мы подходим к входу в Приемный Зал, то замечаем, что король и королева уже вошли. Стоящий у дверей гвардеец уже взялся за ручку двери, чтобы впустить нас, но Максон остановил его рукой.

– Готова? Если хочешь, мы можем немного еще задержаться. Нам не обязательно прямо сейчас входить в Зал, – заботливо спрашивает Максон, но как бы я себя ни чувствовала, я не отложу этот момент даже на несколько минут. Я устала от того, что нам с Максоном в некоторой мере приходится скрываться. Я хочу покончить с этой неопределенностью, хочу знать, что он мой, лишь мой.

– Готова ли я стать твоей невестой? Конечно, – я улыбаюсь, а Максон, едва ли не сияя, дает гвардейцу знак открыть дверь. Другой гвардеец, подмигнув мне, сперва объявляет нас.

– Его Высочество принц Максон Скрив и леди Америка Сингер, – послышался гул, и, когда мы вошли в Зал, все тут же обернулись к нам. На очень многих лицах читаются ликование и радость. Людей, обрадовавшихся мне, оказывается куда больше чем тех, кто расстроился. Я удивилась этому, так как мне все еще с трудом верится, что меня может любить народ.

– Я же говорил, что тебе будут очень рады, – шепчет Максон мне на ухо. Я замечаю огненные волосы Мэй и собираюсь подойти к ней, но Максон, лучезарно улыбаясь, ведет меня к тронам. Вместо трех тронов, там стоит четыре, это место по праву займет невеста и жена Максона.

Два трона уже заняли король и королева, которые смотрят в равной степени угрожающе и ласково соответственно. И тут Максон удивляет меня, остановившись на выступе. Он подмигивает мне и тут же призывает переполненный зал к тишине. Я, пока все замолкают, обвожу взглядом зал. Я сразу замечаю возле Мэй родителей, Кенну и Джеймса, Джерарда и даже Робби с родителями, следом за ними я сразу замечаю черные длинные волосы Николетты. Мое сердце наполняется теплотой от осознания, что подруга сегодня здесь. Я сложно схожусь с людьми. У меня, кроме сестер, никогда не было подруг, а теперь, когда у меня есть девушки, Марли и принцесса Николетта, я понимаю, что я потеряла, не общаясь с другими девушками у себя в Каролине, и сейчас я не хочу потерять то, что имею. Из знакомых лиц мне на глаза попадается только Дафна, но я вовсе не рада ее присутствию здесь. Может оттого, что она влюблена в моего Максона. Она красива и, если бы хотела, она бы смогла заполучить Максона. Он говорил, что она всего лишь подруга, но, если бы она постаралась, может быть, у них что-то и вышло бы, но он – мой.

– Добрый вечер, Иллеа! Добрый вечер, дамы и господа! Все ждали этого момента, но, поверьте, никто его не ждал больше меня, – Максон улыбнулся, и все рассмеялись в зале, – Для меня Отбор всегда был шансом встретить свою будущую супругу. Я смотрел на своих родителей и ожидал чего-то похожего, но я нашел гораздо больше, чем вторую половинку, я нашел себя. До Отбора я чувствовал, что мне чего-то не хватает, и только встретив девушек, даже не так, встретив Америку, я понял, что мне не хватало человека, который был бы рядом со мной всегда, что бы я ни делал и ни говорил, мне не хватало человека, который настолько верил бы в меня, что готов был бы последовать куда угодно, лишь бы я был рядом. И я нашел такого человека, я нашел Америку, которая делает меня лучше, дает мне силы совершенствоваться, при этом не пытаясь меня переделать, а любя таким, какой я есть. И знаете, это, пожалуй, стоит всего на свете. Я могу приводить много доводов, почему из леди Америки выйдет прекрасная принцесса, но лучше дайте ей время, и она сама все вам покажет, вы полюбите ее не меньше меня, – Максон поворачивается ко мне, и я вижу в его взгляде море эмоций и чувств. Настолько разных и настолько потрясающих, что мне кажется, мое сердце может не выдержать того, что все они обращены ко мне, но он смотрит так только на меня, в его зрачках отражаюсь только я, и я чувствую, как в уголках глаз собирается влага, словно я собираюсь заплакать при всей стране, я улыбаюсь, а Максон опускается на одно колено, – Я люблю тебя, Америка Сингер. Насколько сильно и насколько полно я мог бы рассказывать часами, но самое главное во всем этом то, что эти чувства искренние, и мое сердце принадлежит только тебе одной. Я хочу прожить с тобой всю жизнь, воспитывать детей и вместе состариться. Америка Сингер, не окажешь ли ты мне честь стать моей женой и сделать меня самым счастливым принцем?

То ли беременность, то ли резкие перепады настроения на меня так влияют, но, смотря на него сверху вниз, я не могу сначала ничего сказать, так как у меня перехватывает дыхание от волнения и переизбытка эмоций, слезы так и высыхают, не выплеснувшись из глаз. Я мотаю головой, «да, я согласна», а он ухмыляется. Он ждет, пока я скажу это вслух, но проходит несколько долгих мгновений, пока я обретаю голос.

– Да, я стану твоей женой, стану, – я вижу его реакцию, он словно не помнит, что я уже обещала ему быть с ним всегда, и Максон словно забывает, что мы с ним уже помолвлены, он словно не был уверен, что я так и отвечу. Но я ведь его и только его. Зал взрывается овациями, а Максон одевает кольцо мне на палец, теперь оно на законном месте, и, быстро поднявшись, целует на глазах у всей страны. Зал взрывается аплодисментами, особенно когда вместо того, чтобы поцеловать скромно и целомудренно, Максон целует меня так, что в очередной раз у меня вылетает все из головы, все мысли и чувства, переживания. Толпа одобрительно хлопает, особенно когда все замечают мой румянец, а он явно появляется, так как я не привыкла выставлять свои переживания напоказ перед всей страной и неважно, что до этого в течение всего Отбора все только то и делали, что наблюдали за моей личной жизнью.

После скупых поздравлений короля и теплых слов королевы, мы спустились вниз к гостям. Правила приличия, как бы то ни было, слегка нарушены на приеме хотя бы тем, что рука Максона очень часто оказывалась у меня на талии. Вот как сейчас, когда после поздравлений моей семьи к нам подошла Николетта с инфантом Хорхе. Черные волосы убраны назад и струятся по спине. Вся прическа украшена драгоценными камнями, изумрудами, совпадая оттенком с изумрудным атласом платья. Она, как всегда, идеальна, ее манеры безупречны, но она очень искренняя.

– Америка, поздравляю. Теперь ты просто обязана приехать ко мне на свадьбу. Возражений не принимаю. Мы просто обязаны стать лучшими подругами, – Николетта обняла меня, и я почувствовала ее искреннюю радость и привязанность. Кажется, мы уже с ней подруги, – К тому же, это будет очень выгодно сразу трем странам.

Николетта подмигивает мне, украдкой указывая на руку Максона на моей талии. Словно она никогда и не сомневалась в том, что тут буду я, а не кто-то другой.

– Мы с радостью приедем на Вашу свадьбу, если Вы любезно согласитесь быть подружкой Америки на нашей свадьбе. Я уверен, она состоится раньше, – Максон улыбается. Вот, что он делает: кроме того, что вместе с этим налаживаются отношения между нашими странами, что, в свою очередь, приносит только пользу, так как Иллеа нужны союзники, а установить дружеские отношения с Италией и Испанией для нашей странны – большой прогресс, в то же время, Максон помогает мне с моей зарождающейся дружбой с принцессой Николеттой.

– Только если твои сестры не будут против, – Николетта с улыбкой указывает в сторону Кенны и Мэй, последняя в открытую смотрит на нас, боясь упустить что-то интересное. Мэй всегда была любопытной, но прежде она не оказывалась в окружении таких людей. Настоящих принцев и принцесс, послов и чиновников и просто важных личностей. Теперь же ей придется привыкнуть ко всему этому, она в скором времени станет сестрой принцессы.

– Они будут счастливы такой компании.

– Тогда я с радостью буду подружкой невесты, – улыбается Николетта, и в то время, пока она что-то говорит Хорхе, я тянусь к уху Максона и тихо шепчу: «Спасибо».

– Я ничего не сделал. Ты бы сама ее попросила об этом, только позже, – он прав, прошло бы совсем немного времени, и я бы сама обратилась к принцессе с таким вопросом, Максон меня лишь опередил.

– Вам и правда нужно быстро сыграть свадьбу. Вы не отрываете взгляда друг от друга. Словно зачарованные, – вот теперь настала очередь смеяться инфанта.

Мы совсем недолго разговариваем с Николеттой и Хорхе, так как желающих поздравить нас много. Одни поздравляющия сменяются другими, и это быстро утомляет. Когда Максон замечает, что мне не по себе от такого наплыва доброжелательных гостей, он уводит меня танцевать. Кружиться с ним в вальсе, не прятать кольцо и быть единственной, кому он принадлежит, это просто божественно. Никогда не думала, что для меня это будет столь важно, но это так. Он мой, только мой. От этой мысли я весь вечер глупо улыбаюсь, и у меня на сердце теплеет. Мы с ним шутим и перешептываемся, просто разговариваем ни о чем. За весь вечер я не пью ни капли спиртного, и Максон хитро устраивает так, что весь вечер у меня в руке лимонад, в то время как все остальные думают, что это шампанское. У нас с Максоном есть секрет, и мы будет охранять его столько, сколько нужно.

Один танец сменяется другим, и я быстро устаю. Кроме Максона я танцую с несколькими чиновниками, с Хорхе и даже с французским дофином, но перелет, усталость и беременность берут свое. Пока Максон ушел за простой водой, я скрываюсь от шума в дальнем конце зала у открытого окна. Я присела в нишу. Свежий воздух холодит кожу и вместе с тем освежает ее. Я закрываю глаза прежде, чем ощущаю прикосновение к своей руке. Я быстро оборачиваюсь и вижу перед собой знакомое улыбающееся лицо. Марли.

– Поздравляю, Америка. Я тебе столько раз говорила, что принцессой станешь ты, но ты так стоически не верила мне, хотя я все еще не могу понять, почему, – Марли обняла меня, но это было так поспешно, едва заметно и спряталась за портьерой. Я знаю, чего она боится, как бы ее кто-то не узнал и, более того, не понял, что Максон им помог. Осторожность Марли вполне понятна, удивительно, что она вообще решила пробраться сюда.

– Может потому, что была всегда поблизости Крисс? – я говорю это уже шутя, и это воспринимается не так, как когда мы в последний раз говорили с Марли об этом.

– Крисс никогда не была тобой. Что бы Максон ни нашел тогда в ней, она не смогла заменить ему тебя, – спокойно говорит Марли, и она, как всегда, права. Крисс не заменила Максону меня, будь по-другому, я не знаю, чтобы тогда было бы, не хочу думать даже об этом.

– Как бы там ни было, она была важна для него. Как у вас с Картером? Как он там?

– У нас все замечательно. Мистер Фридмен сказал, что подучит немного Картера, и тот в скором времени сможет стать младшим конюхом, а это уже приличнее работа.

– Это хорошо. Я поговорю с Максоном, и мы что-то придумаем для вас, – я и правда хочу чем-то помочь Марли, но, если бы я знала только, чем я могу ей помочь. Она сама не говорит, а я и не знаю, что можно сделать, не навредив им.

– Америка, Максон и так уже сделал для нас все, что мог. На большее мы рассчитывать и не могли, да и это так щедро с его стороны. Учитывая, что мой поступок был предательством по отношению к нему. Я должна была думать только о нем.

– Марли, Максон никогда не считал это предательством. Разве можно заставить кого-то полюбить? Разве можно выбирать кого любить, а кого нет?

– Тем не менее, я перед ним виновата. Как бы там ни было, все сложилось для нас обоих лучшим образом: я нашла Картера, у него есть ты. Не думаю, что Максону нужен был бы кто-то другой. И не волнуйся за меня. Тебе столько еще всего предстоит. Я так рада, что оказалась права.

– Я тоже рада, что ты будешь рядом. Только не исчезай, хорошо?

– Договорились. Ты бледная, тяжелый перелет?

– Я просто устала.

– Тебе нужно отдохнуть. Праздник праздником, а здоровье важнее. А, вот и Максон, – Марли улыбнулась парню за моей спиной, и он тут же появился передо мной. Максон сначала растерялся, но, к счастью, быстро отреагировал.