Текст книги "Не для прессы (СИ)"

Автор книги: AsteriaWright / a-l-i-n-a

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Правильный настрой. Я вижу, Вы прекрасно справляетесь.

– Амес, – в меня с разгону влетело тело моей младшей сестры. Я не видела лица, потому что смотрела на Николетту, но копну точно таких же рыжих волос, как у меня, сложно не заметить. Мы упали бы, я ведь еще не до конца окрепла, если бы не гвардеец, неожиданно возникший у меня за спиной и не давший нам упасть.

– Мэй осторожнее, – со стороны послышался смешок.

– Амес, я так по тебе соскучилась. Ты хоть представляешь, как мы все скучали по тебе? – как же я на самом деле скучала по своей семье, особенно по этой вредине.

– Я тоже соскучилась. Мэй, – я подождала, пока она отстранится и посмотрит на меня, – познакомься, принцесса Италии Николетта, – Мэй тут же отпрыгнула и присела в неуклюжем реверансе.

– Ваше величество, простите, я не заметила Вас.

– Ничего страшного. Я понимаю, у меня у самой много сестер и кузин, – Николетта лукаво улыбнулась, – Хорошего Вам вечера, леди Америка, еще увидимся.

Принцесса Николетта изящно растворилась в толпе, а я следующие пять минут слышала восторженное щебетание сестры, пока нас не нашли родители.

– Америка, – мама оглядела меня с ног до головы и только потом обняла, – девочка, как я рада, что ты цела и невредима.

– Мама, со мной все хорошо. Теперь хорошо. Как же я рада всех вас видеть, – к моим глазам подступили слезы. В этом мире есть по крайней мире несколько человек, которые примут меня любой и которым не все равно, что со мной происходит.

– Малышка, все ведь хорошо. Ты же у нас сильная, не плачешь по пустякам, – когда меня обнял папа, мне казалось, я вот сейчас уже расплачусь посреди приема, полного гостей.

– Мистер Сингер, миссис Сингер, мисс Мэй, – за моей спиной раздался спокойный и мягкий голос Максона. Когда я повернулась к нему и немного отошла от папы, он уже поцеловал руку сестре, которая смущенно покраснела и подняла на него свои, точно такие же, как у меня голубые глаза. – Мисс Мэй, Вы сегодня прекрасно выглядите и затмили бы всех, если бы конечно, в комнате не было Вашей сестры. Вы уж простите, но она бриллиант чистой воды, по крайней мере для меня, – комплимент конечно не из самых изысканных, но он согрел мне сердце, а его горящие нежностью глаза заставили сердце пропустить удары. Вот тут Мэй оживилась. Она была прекрасной сестрой, когда не переходила на чью-то сторону, помимо моей.

– Вы правы, Ваше величество. Только вот Америка не согласна с этим. Она считает себя обычной, в лучшем случае симпатичной, – скромности или смущенности Мэй как и не бывало, она уже в открытую хитро улыбается принцу.

– Неужели? – Максон притворно удивился и, нахмурив брови, некоторое время смотрел на меня. Я, может быть, и поверила бы в его задумчиво-серьезный вид, если бы его не выдали глаза. Его карие глаза смеялись. И как я могла посчитать его скучным? Максон наклонился к Мэй, тихо сказал, но из-за того, что они так близко стояли, я услышала каждое слово, как и мои родители, – Как Вы думаете, что поможет ей изменить мнение о самой себе? Ведь она просто неотразима в этом платье, не находите?

Раньше бы я убила бы обоих, но сейчас я просто покраснела. Что со мной не так? С каких пор я стала такой чувствительной к комплиментам? Когда я еще была с Аспеном, его внимание и восхищения не действовали на меня так. Может я действительно люблю Максона? В последнее время, начиная с той ночи в убежище, когда мы думали, что все потеряно. Та ночь заставила меня задуматься над тем, что же он для меня значит. Он для меня – все. В первую очередь я хочу, чтобы он был счастлив. Чтобы он вот так мог безмятежно улыбаться и шутить. Если это не любовь, то тогда я не знаю, что такое любовь, а если это она, то что тогда было у меня с Аспеном? Мне казалось, что я хочу с ним прожить всю жизнь, я думала, что Аспен – это все, что мне нужно, а все вон как обернулось. Теперь я просто не представляю себе жизни без Максона.

С улыбкой я наблюдала, как Максон общается с моей семьей, так просто и безмятежно, словно они знакомы уже несколько лет. Мама и Мэй были полностью и окончательно покорены им и теперь даже если я вдруг, что очень маловероятно или даже невозможно, откажусь от участия, они меня убьют на месте или силой притащат обратно. Я серьезно, они могут. Не то, чтобы мне было неприятно, что они приняли Максона, напротив, но обидно от того, что они так резко перешли на другую сторону.

После короткого приветствия с королем и такого же короткого, но теплого приветствия с королевой, мы с Максоном обошли почти всех гостей, он знакомил меня с послами и королевскими семьями. Интересно, пока меня не было, проделывал ли он это с Крисс и Селестой, или нет? Пару раз он отходил, чтобы потанцевать и побеседовать с другими финалистками. Прием удался на славу. В центре зала стояла большая нарядная елка в сотнях огней и игрушках, белых и синих. Много в Зале было искусственного снега из ваты и еще чего-то и дождика. Все было белым или голубым. Непонятным образом я умудрилась вписаться в общую обстановку в своем лазурном платье. Я немного поговорила с Крисс, она была рада Рождеству и встречи с родителями, но что-то ее тревожило и я прекрасно понимала, что, я ведь этому виной. Если Максон проводит столько времени со мной, значит я забираю его у Крисс. Я должна была почувствовать себя виноватой, но не хотела. Крисс должна понимать, что это уже не шутки. Простая лотерея уже прошла. Сейчас, когда почти завершен Отбор, решаются судьбы, и одной из нас, в любом случае, будет больно. Я не настолько альтруистичная, чтобы уступить любимого ей. Как бы не звучало это жестоко, но если выбирать между ней, подругой, и Максоном, любимым, я выбираю Максона не задумываясь. Я еще несколько раз разговаривала с Николеттой и познакомилась с ее женихом, наследным инфантом Испании. Он очень приятный и обходительный и, кажется, брак у них будет основан не только на взаимной выгоде их семей. Между ними что-то есть.

Вечер немного утомил меня и я присела отдохнуть, в один из тех случаев, когда Максону пришлось оставить меня одну. Мне чуть ли не силой пришлось тащить его к Крисс. Он не должен пока злить отца. Я не хочу, чтобы он срывал свою злость на нем, а Максон не хотел отходить от меня. Он согласился на последней короткий танец с Крисс, после чего пообещал, что не поддастся больше моим уговорам.

– Вы, леди Америка, пользуетесь успехом у принца Максона. Как Вам это удалось? – я опешила от столь бестактного вопроса со стороны одной из принцесс на этом празднике. Я тут же посмотрела на собеседницу. Девушка примерно моего возраста с темными волосами, идеальным лицом и синими глазами с интересом смотрела на меня и с чем-то еще. С ревностью? Мне не показалось?

– Я ничего особого не делала. Простите, но мы с Вами ведь незнакомы, – хоть чему-то я научилась от Сильвии, манерам, и то не сразу. Что я ей сделала, что она на меня так рассерженно и с грустью смотрит?

– Забыла представиться. Меня зовут Дафна, дочь короля Франции, – я должна была догадаться по ее акценту и открытой натуре, но нет, – В этом зале все уверенны, что принцессой станете Вы. Что в Вас особенного? Почему он полюбил Вас? – в ее голосе было много горечи. От чего же?

– Я не понимаю к чему Вы клоните? Разве всем не известно, что Отбор и затевался с целью найти супругу для принца. Что Вас удивляет? Я, Крисс или Селеста, кто-то из нас в скором времени станет принцессой. От чего же Вас удивляет этот факт или то, что он смог полюбить одну из нас? – я впритык уставилась на нее. Принцесса она или нет, я ее не понимаю. Есть только одно объяснение ее вопросам и оно мне совершенно не по душе.

– Нет, я прекрасно это понимаю. Мне просто интересно, почему именно Вы?

– А что со мной не так? Почему Вас так удивляет, что он мог полюбить меня? – наши взгляды встретились и в этот раз я увидела в них отголосок хорошо скрываемой боли. Она его любит.

– С Вами все прекрасно. Простите, если обидела Вас. Мне что-то нехорошо с дороги, пожалуй, пойду отдохну, – принцесса поднялась и собралась уходить.

– Вы его любите? – ну и зачем я это сделала. Зачем разбередила рану девушки? Видела же, ей больно. Но мне необходимо знать.

– Да. Как хорошего друга, – я ей не поверила и она поняла это, поэтому сказав что-то из серии «Было приятно познакомится. Мне действительно пора уходить», ушла. Когда она скрылась из виду, я поняла причину ее бегства – передо мной тут же возник Максон.

– Это была Дафна? – спросил он, присаживаясь возле меня.

– Да. Что между вами было?

– Ты о чем?

– Дафна. Она была очень странной. Задавала странные вопросы. Хотела узнать, почему ты полюбил именно меня? Мне показалось, она что-то к тебе чувствует, – Максон в ответ на мои слова грустно улыбнулся. Для него это явно непростая ситуация.

– С ней мы дружили долгие годы, пока я не узнал о ее чувствах. У меня к ней ничего не было и она прекрасно понимала, что должен быть Отбор, но все же решила признаться. Я ее не любил, но мне больно от того, что я не нарочно причинил ей боль. Ты – моя первая и что-то мне подсказывает, единственная любовь, – мне стало легче на душе. Между ними ничего не было. Да и как могло бы быть, если его первый поцелуй произошел со мной?

– Мне жаль ее, но совсем не жаль, что у вас ничего не было. Я рада, что наша история случилась так, как случилась, – мне так захотелось его поцеловать, но нельзя. Много людей. Максон тяжело вздохнул, видимо, его одолели те же мысли.

– Может споешь? Я хотел бы услышать твой голос.

– Ты серьезно? Перед всеми?

– Ты боишься?

– Конечно, нет. Запомни, эта песня будет твоей, – я поднялась и мы направились к фортепиано. Если честно, то я готовилась к сегодняшнему вечеру и сама собиралась сыграть на инструменте и спеть, Максон лишь ускорил момент.

Заняв место за фортепиано я бросила слегка нерешительный взгляд на отца. Я достаточно играла перед публикой и не должна боятся, но я еще никогда не играла прилюдно для любимого человека. Я еще никогда не пела для Максона, что если он сочтет мои способности посредственными или ему не понравиться? Что тогда? Когда я успела стать такой нерешительной?

– Леди Америка, вы решили спеть для нас? Вы себя достаточно хорошо чувствуете? – перед нами возникла Сильвия и стоило мне утвердительно ответить ей, как она отошла немного в сторону и привлекла всеобщее внимание ко мне.

Когда мои пальцы коснулись клавиш, я почувствовала себя бодрее, свободнее. Музыка всегда окрыляла меня. Я стеснялась лишь до тех пор пока не сливалась с музыкой. Стоило этому произойти, как все вокруг меня переставало существовать, только я и музыка. Мелодия разлилась по моей крови и я закрыла на мгновение глаза и открыла, когда начала петь. Мама всегда хвалила мой голос и говорила, что мое пение – самое прекрасное, что она слышала. Это же я слышала от своей семьи и от семьи Аспена. Но теперь мне хотелось бы сделать приятное Максону. Я долго думала над тем, что петь и выбрала красивую, и в то же время грустную испанскую песню. Почему испанскую? Это очень красивый язык и к тому же песня в некоторой степени мне близка. Самый главный плюс ее состоит как раз в том, что половина гостей не знает испанский язык. В том числе и Крисс с Селестой. В некоторой степени это делает песню особенной. Только моей и Максона, при том, что зал полон людей.

Когда песня закончилась и мои пальцы в последний раз коснулись клавиш, я с удивлением поняла, что по моим щекам стекают слезы. Первое, что я отметила, это что в Зале стояла тишина. Никто не разговаривал и ничего не делал. Я была тронута подобной реакцией. Я поднялась из-за фортепиано и смущенно посмотрела в первую очередь на Максона. Его глаза неотрывно следят за мной. В них столько гордости и любви.

– Это было прекрасно. У тебя голос как у ангела, – сказал мне принц, подойдя ближе. Зал взорвался аплодисментами, опомнившись от моего выступления.

– Fue increíble (исп. это было восхитительно), – К нам подошел Хорхе, наследный принц Испании, будущий муж Николетты. В его черных глазах плясали озорные искры. Хорхе Анхель Гонсалес Санчес очень хорош собой. Он составляет контраст Максону, словно ночь и день, – hablas español? (исп. Вы разговариваете по испански?)

– Claro. Me gusta el idioma y también un montón de canciones grandes escritas en español. (исп. Конечно. Мне нравиться язык и к тому же, много прекрасных песен написано на испанском), – Инфант широко улыбнулся.

– Y me gusta usted, señorita América, estamos felices de recibirlos en España. (А Вы мне нравитесь, леди Америка, мы будем рады принять Вас в Испании.)

– Con mucho gusto le hice una visita (Я с радостью нанесу Вам визит), – я бросила на Максона хитрый взгляд, – si surge la oportunidad. (Если представится такая возможность). Некоторое время мы еще пообщались с инфантом и принцессой Николеттой, подошедшей к нам и даже с королем и королевой Испании.

– hasta la vista, señorita, (До скорой встречи, сеньорита),– сказал напоследок принц и они удалились, так как к нам уже подошла британский посол.

Вечер удался на славу и мне бы показалось, что это один из лучших праздников, но… Всегда существует «но».

– Леди Америка, не так уж легко застать Вас одну, – я стояла у окна и смотрела в темную ночь, дыша свежим воздухом. Сейчас я действительно одна. Перекинувшись парой слов с моей семьей, мы удалились с Максоном немного в сторону, чтобы ненадолго оказаться в стороне от всей шумихи. Сейчас Максон пошел за пуншем и должен вот-вот вернутся.

– Ваше величество, – я сделала не очень низкий книксен перед королем. Думаю, мне это можно простить из-за ноги.

– Я вижу, мой сын, уделяет Вам слишком много внимания. Я рассчитываю на Ваше благоразумие, леди Америка, мой сын должен выбрать не Вас. Я не позволю Вам стать невестой моего сына. Вы должны сделать так, чтобы он отправил Вас домой. Надеюсь, мы друг друга поняли, – голос короля звучит тихо, но жестоко и с угрозой. Я гордо вскинула голову. Я его не боюсь.

– Максон вправе сам сделать выбор.

– Он сделает так, как я скажу, а если Вы станете мешать мне, пострадает Ваша милая сестричка. Кажется, ее Мэй зовут. Помните, что случилось с сестрой леди Натали? – мне стало действительно страшно. Одно дело я, другое – моя семья. Прежде, чем я смогла что-то ответить, король, не дожидаясь ответа, развернулся и ушел. Вся радость от праздника угасла. Я, подобрав платье, быстро, на сколько это возможно направилась к выходу. К глазам стали подступать слезы.

– Америка, подожди, – не успела я добраться до дверей в сад, как меня тут же нагнал Максон, он, видимо, увидел, как я почти выбежала из Парадного Зала. Когда я остановилась, и он встал передо мной, Максон спросил, – Что случилось?

– Максон, он никогда не допустит, чтобы ты выбрал меня. Он угрожал мне. Он сказал, что никогда не позволит мне стать твоей невестой. Мы никогда не сможем быть вместе.

– Ты испугалась его угроз? Америка, ты ведь никогда его не боялась.

– Не боялась, пока он не начал угрожать моим родным. Он обещал, что если не сделаю так, чтобы ты потерял ко мне интерес и отправил домой, он сделает с Мэй то же, что и с сестрой Натали.

– Причем здесь сестра Натали? Ее разве не повстанцы убили? – мы остановились у дверей в сад, луна сегодня полная и хорошо освещает лицо Максона. Он в недоумении уставился на меня, при этом понизив голос до шепота.

– Нет. Мне говорили об этом, но я до конца не верила. Не верила, пока он не начал угрожать Мэй, – меня начало трясти от одной только мысли, что с Мэй что-то может произойти.

– Кто сказал тебе и зачем ему это?

– Повстанцы. Они похитили меня для того, чтобы поговорить. Я ничего не говорила, только слушала их.

– И ты им веришь? – Максон смотрит словно мимо меня, словно меня тут нет. Я заметила, что так он ведет себя, когда над чем-то рассуждает или крайне взволнован.

– Теперь верю. Да, и у них были очень разумные доводы. Он сделал это потому, что хотел подставить повстанцев, лишить их веры и поддержки народа, – я поспешно оглянулась вокруг. Никого, – Максон, он не пожалел для этого девочку-подростка, невинную сестренку Натали. У повстанцев форма с золотой нашивкой на плечах, с их эмблемой, в форме звезды. На фотографии, где якобы замечены повстанцы у дома Натали, у людей нет таких нашивок, а так костюмы почти идентичны.

– Он жесток, но не настолько, – Максон сейчас выглядит так, словно его ударили в спину. Ему непросто. Каким бы ни был король Кларксон, он все же его отец. Родителей, как говорится, не выбирают.

– Ты мне не веришь. У меня нет доказательств, но поверь. Я не стала бы тебе врать о таком. А теперь король угрожает моей сестре.

– Я верю тебе. Кому я еще могу верить, если не тебе? Просто, это тяжело, – голос принца стал тихим и сдавленным. Я бы попыталась его поддержать, но тут у меня в голове сложился пазл, что-то такое, что постоянно ускользало от меня.

– Максон, я поняла. Я поняла, почему король так против меня, – он ничего не сказал, просто поднял на меня свои карие глаза и с вниманием, присущем ему одному (словно каждое мое слово может изменить жизнь), посмотрел мне в глаза, – Он понимает, что между нами есть связь, и это ему не нравится. Как ты сам говорил, я слишком независима и слишком сильна. Я всегда поступаю так, как считаю правильным и не делаю ничего из того, с чем я не согласна. Я не такая, как другие. И король это видит. Я не тихая и не спокойная, как Крисс. Она была бы прекрасной женой тебе или будет, – Максон хотел что-то сказать, но я положила палец ему на губы, – Дослушай. Крисс будет надежной опорой и преданной женой, но она никогда не пойдет наперекор ни тебе, ни королю. Она не станет лезть в государственные дела. Чего я не могу сказать о себе. Я не хочу быть удобной женой, я хочу быть для тебя всем. Я хочу быть рядом с тобой во всем. Я не хочу быть простушкой из Каролины, я хочу быть равной. Король боится потерять контроль над тобой. Он считает, что ты будешь поступать так, как он хочет и делать то, что он хочет. А если ты полюбишь меня, если ты выберешь меня, он потеряет контроль. Понимаешь? Если ты будешь со мной, он останется ни с чем.

– Я тебя уже люблю. И, пожалуй, ты права, – лицо Максона потеплело, а голос стал невероятно нежным, – Ты меня уже изменила. Я стал другим, сильнее, увереннее в себе. Америка Сингер, мой отец может думать и делать все, что ему угодно, но я не позволю ему отнять у меня тебя. Я тебя никому не отдам, – последние слова он прошептал мне на ухо, и я оказалась в его крепких объятиях.

– Тебе пора возвращаться к гостям, – слегка с досадой сказала я. Мне так не хочется, чтобы он уходил, но он принц, у него есть обязанности.

– А ты? – Максон слегка отстранился и посмотрел на меня. В лунном свете, его волосы стали почти белыми.

– Я устала. Мне на сегодня хватит праздника. Если спросят, скажи, что я почувствовала себя нехорошо, – как хорошо, что можно спихнуть все на болезнь. На самом деле, я не так уж и хочу возвращаться туда где сейчас Крисс и Селеста, а уж тем более где король.

– А если я не хочу? – Максон все не уходит, и я, должна признаться, только рада этому, хотя и говорю другое.

– Чего не хочешь?

– Не хочу возвращаться на прием.

– Тогда могу предложить пойти со мной, – я с лукавством посмотрела на него. На самом деле мне бы больше всего хотелось побыть только с ним одним, вдали от всех обязанностей и условностей.

– Пойдем, – Максон отстранился и взял меня за руку.

– А как же прием?

– А что с ним? Никто не заметит моего отсутствия, – как же, никто не заметит отсутствие принца. Я так и поверила, – К тому же хочется отдохнуть от всей этой политики и власти и просто побыть самим собой, рядом с тобой, а не принцем.

Когда мы зашли в мою комнату, там никого не было. Девушек я отпустила, чтобы они не ждали моего возвращения. Устав за вечер, я с тяжелым вздохом опустилась на кровать. Хорошо хоть, что-то я не обула каблуки. Первым делом я сняла накидку и откинула ее в сторону.

– Устала?

– Немного. Вечер оказался очень утомительным.

– Ты сегодня была прекрасна. Наши гости все время спрашивали у меня, как при все том, что с тобой случилось, ты можешь выглядеть так прекрасно, – Максон сел возле меня, снял пиджак и расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки. От чего-то эти его действия привели меня в трепет.

– У меня были лучшие доктора и прекрасная компания, – мне стало жарко. Оттого что в комнате тепло или близость Максон? Я все еще не привыкла к ощущению головокружения рядом с ним.

– Это было самое меньшее, что я мог сделать для тебя. Ты не представляешь, как я рад, что ты сразу же не уехала домой. Так поступила бы и Крисс и Селеста, но не ты, – в голосе Максона было столько нежности и гордости, что мне стало еще более неловко и мне захотелось поцеловать его, но я побоялась испортить момент.

– Представляю, я сама рада этому не меньше, – мне не пришлось ждать поцелуя. Максон нарочито медленно наклонился ко мне и прижался к моим губам в медленном неторопливом чувствительном поцелуе. Я запустила руки в его пшеничного цвета волосы. Теребя их между пальцами, я уже в тысячный раз удивилась, до чего же они мягкие. Максон притянул меня к себе и его руки обвились вокруг моей талии. У меня перехватило дыхание. В какой-то неуловимый для меня момент, мир неожиданно исчез, вот все еще есть рядом и даже в отдалении слышна музыка, а в следующую секунду все словно исчезает и есть только я и Максон. Я забываю о том, что устала и о угрозах короля Кларксона, забываю о необходимости делить Максона с Крисс и Селестой. Забыла и о присутствии во дворце Аспена. Все, чего мне хочется, это чтобы этот поцелуй не заканчивался. Губы Максона такие теплые и родные и привкус вина напрочь лишает способности думать и все, что я могу делать – таять от наслаждения. Через некоторое время я понимаю, что мне не хватает воздуха. Максон переключается на мою шею и начинает осыпать поцелуями ее основание. Я быстро прогоняю из головы непрошеную мысль, что он, скорее всего, научился этому у Селесты. Сейчас никого и ничего не должно быть между нами. Максон спускает с одного плеча платье и, осыпав его поцелуями, возвращается к губам. Наши дыхания смешиваются. В то время, как Максон продолжает целовать меня, я, отбросив все сомнения в сторону, тянусь к его рубашке и, пуговица за пуговицей, расстегиваю ее. Максон не останавливает меня, а продолжает целовать так сладостно, так мучительно нежно. Я, осмелев, прижимаю ладони к его груди. По моему телу проходит электрический заряд. Я тяжело вдыхаю, но он растворяется в стоне Максона. Он напрягается как струна, когда я провожу руками по его торсу. Он слегка отстраняется и смотрит на меня, весь такой растрепанный и неидеальный, потемневшими, почти черными, глазами. Его дыхание, равно как и мое, сбилось. Куда подевалось его самообладание? Где теперь этот облик спокойного и уверенного принца? Сейчас передо мной простой парень со всеми своими желаниями, страхами, неуверенностью.

– Я уже видела тебя без рубашки, – сказала я так ласково, как только могла. Я потянулась и, следя за его лицом, стянула ее с него. Пройдясь руками по его груди и подбадривая его тихими стонами, я в этот раз сама поцеловала его и по моей крови разлился огонь. Поцелуй в этот раз оказался уже более страстным. Мне стало мало простого поцелуя. Я прекрасно понимаю, чем это все может закончится. Я отдаю себя в этом отчет. И тем не менее, я хочу этого. Я хочу стать с Максоном единым целым. Я хочу быть с ним сегодня и сейчас.

– Что мы делаем? – хрипло прошептал Максон, когда после того, как мы упали на кровать, его руки принялись расстегивать ряд бесчисленных пуговиц, – Мы должны остановится, это неправильно. Мы не должны.

Эти слова подействовали как ушат холодной воды, вылитый на голову. «Неправильно», «не должны» … Почему не сказать все куда более понятным языком: «Америка, ты слишком много о себе возомнила. С тобой приятно целоваться, но не более того»? Он не хочет меня. Я готова была отдать ему свою невинность, отдать то, что оставалось самым дорогим у меня. Сердце и душу я ему уже преподнесла на блюдечке с голубой каемочкой. Я быстро поднялась, слегка покачнувшись и ощутив подступившие к глазам слезы, я отвернулась. Меня охватил гнев.

– Уходи, – мой голос все же предательски задрожал.

– Америка, я не хотел тебя обидеть, – я услышала, как Максон встал, но не повернулась.

– Просто уходи.

– Америка, любимая, – Максон осторожно развернул меня к себе. Он не одел рубашку, и его такой несовершенный вид перехватил дыхание. И это при том, что я думаю о том, как бы не унизить себя еще больше и не расплакаться, как дура, когда любимый человек просто берет и отвергает тебя, – Что случилось?

– Ничего.

– Америка, я же вижу. Нам действительно нужно остановится.

– Максон, что со мной не так? Я некрасивая? У меня слишком рыжие волосы? Или может я слишком худая? Все дело в том, что я не всегда имела возможность нормально поесть и досыта мы не наедались. Глупо было с моей стороны так надеяться на свою привлекательность, – я не знала куда деть глаза.

– Америка, остановись. Посмотри на меня. Америка, любимая, – Максон подождал, пока я подниму на него глаза и только тогда начал говорить дальше, – С чего ты взяла, что с тобой не так?

– Ты меня второй раз отвергаешь. Знаешь, я чувствую себя довольно униженно. Я тебе противна?

– Конечно, нет. Америка, ты самая умная, дерзкая, озорная, добрая и справедливая, ужасно упрямая и до невозможности любимая и желанная мной. Каждый наш поцелуй приводит меня в трепет. Ты пробуждаешь во мне доселе незнакомые мне чувства. И мне они нравятся. Более того, все что связано с тобой, самое ценное для меня. Ни рядом с Крисс, ни рядом с Селестой я не чувствую себя таким живым, цельным. О Боже. Прости меня, Америка, я не думал, что ты воспримешь все вот так. Я этого хочу не меньше тебя, но мы спешим. Мы должны подождать, быть уверенными, что это не навредит тебе и, в конце концов, я не хочу поступать так с тобой. Я не хочу лишать тебя первой брачной ночи. Я не хочу, чтобы ты считала что-то происходящее между нами грязным.

– Я не считаю. Максон, до чего же ты глупый, – принц фальшиво нахмурился, – я сама приняла решение. Я хочу отдать тебе то, что могу отдать всего раз. Максон, я не знаю, что произойдет дальше и неважно, как сложится наша жизнь, – я приложила палец к его губам, заставив молчать, – у короля может получится разлучить нас, я хочу, чтобы первым был именно ты, а не кто-то другой. К тому же, это рано или поздно между нами произойдет, так почему не сейчас? – чтобы он не смог или не успел меня оттолкнуть или остановить, включив роль ответственного принца, я прижалась к нему всем телом. Он действовал не спеша. Сначала вынул все шпильки из моей прически и густые тяжелые медного цвета локоны заструились по спине. Максон запустил в них руки, словно пробуя их на ощупь. Я перестала дышать. Словно боясь, что он сбежит, я притянула его к себе. Он сначала нерешительно, затем все более настойчиво стал расстегивать пуговицы на моем платье. Когда он дошел до последней пуговицы, напряжение достигло своего предела. Мне уже начало казаться, что я превратилась в нечто сладкое и тающее, как клубничное мороженое.

Платье упало к моим ногам, стоило мне его стянуть с рук. Максон не отрывал от меня пристального взгляда.

– Америка, ты невероятно красива. Я благодарен судьбе за то, что ты в конце концов поддалась уговорам матери и Леджера и подала заявку. Я не могу представить, что было бы, окажись ты на грамм упрямее. Мы могли с тобой не встретиться, – я была очень тронута его словами и потянулась к нему для поцелуя. Когда моя оголенная кожа прикоснулась к его коже, по ней прошелся электрический заряд. Запутавшись в платье, мы упали на кровать. Что-то неуловимо изменилось в наших поцелуях. Максон стал решительнее. Мы оба понимали, что на грани, точнее уже перешли.

– Уверена? Америка, мы можем подождать.

– Уверена, – и когда Максон поднял глаза, явно для того, чтобы удостоверится лишний раз в моей уверенности и готовности, – Я хочу этого. Сегодня. Сейчас, – и сама потянулась к нему, целуя его.

========== Глава 5. Утро. ==========

“Любовь или безумие или ее нет вовсе”

Милан Кундера

Проснулась я, как ни странно, не от солнечного света и не от голоса моих старательных горничных, а от шагов по коридору. Слуги уже занялись своим делом. Первым, что я ощутила проснувшись, оказалось сильным мужским телом. Максон. Я, не открывая глаз, поняла это. Его запах, больше ни у кого нет такого. Его собственный смешивается с запахом мыла, обычного мыла и всегда действует на меня одурманивающие. Он не резкий и не слабый или сладкий, его сложно описать, но он тут же навевает мысли о чем-то постоянном и неизменном, как несокрушимая стена, как сам Максон. Моя голова покоится у Максона на груди, и я вся прижата к нему. Его сильная широкая ладонь лежит у меня на талии, а я обвила руками его торс, ноги наши замысловато переплетены. Сложно сказать, где заканчиваюсь я и начинается он. Я счастливо улыбнулась, вспоминая события вечера, после приема и ночи. Я должна была бы смутится или почувствовать себя неловко, но этого так и не произошло. Я ощущаю лишь приятную слабость и счастье. Я приподнялась немного и посмотрела в расслабленное во сне лицо Максона. Он сейчас такой спокойный и ничем не встревожен, ничем не обеспокоен и ни за что не волнуется. Я потянулась и убрала светлую прядь с его лица. Так приятно прикасаться к его чистой и гладкой коже, что вместо того, чтобы убрать руку, я повела ее вниз по его щеке, опустилась к шее, задержавшись немного у линии губ. Когда я дошла до груди, он открыл глаза.

– Доброе утро, – улыбнулся принц, глядя на меня снизу вверх.

– Доброе утро. Как спалось? – я повернула голову слегка набок и каскад медных волос заструился вниз, укутывая нас густым одеялом.

– Замечательно. Это была лучшая ночь за всю мою жизнь, – Максон повел рукой по моей оголенной спине и по моему телу разлился огонь от этого невинного жеста. Хотя, учитывая, что мы сейчас оба абсолютно нагие, невинностью это и не пахнет, – А ты как спала?

– Как младенец, хотя это длилось всего несколько часов.

– Мучила бессонница?

– Нет, мне было не до сна и Вы, Ваше Высочество, это знаете.

– Знаю. Что мы с тобой сделали? – Максон улыбнулся, показывая, что он отнюдь не жалеет о проведенной ночи, но напоминает, что это запрещено.

– Теперь Вы просто обязаны жениться на мне, Ваше Высочество, – я игриво провела ладонью по его груди. Максон перехватил ее и поцеловал тыльную ее сторону.

– Я об этом только и мечтаю. Вы только осчастливите меня, леди Америка, если я получу возможность каждый день держать Вас в своих объятиях и просыпаться вместе с Вами каждое утро.