Текст книги "Я люблю тебя, Зак Роджерс (СИ)"
Автор книги: Anna Milton
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)
Подняв голову, я вопросительно взглянула на него.
– Ну, ты и я – у нас будет дом, – с лучезарной улыбкой пояснил Зак. – Мы поженимся. Когда появится малыш, мы заведем собаку, чтобы у нашего ребенка был друг. Над именами я пока не думал, но мне бы хотелось что-нибудь необычное. А тебе?
На самом деле, воображая это, я не испытывала страха. Наверно, жить с Заком здорово… да что б меня… я не должна сомневаться в этом. Я бы хотела жить с ним. Я бы хотела иметь от него ребенка. Я бы хотела носить кольцо на безымянном пальце и называть себя его женой.
Это – идеальное будущее.
Но мы молоды для семьи. Сначала мне нужно окончить колледж, а потом думать о совместном проживании.
– Я вижу свою жизнь только с тобой, – Зак переплел свои пальцы с моими. – Мне бы очень хотелось, чтобы все было именно так.
– И мне, – прошептала я.
Потянулась к его лицу, чтобы поцеловать, но замерла в паре сантиметрах от пухлых губ. Боковым зрением увидела новостной выпуск по телевизору.
Говорилось о крупной аварии, произошедшей этой ночью.
–… Пятеро пострадавших были доставлены в больницу Индианаполиса, – комментировала светловолосая журналистка с места происшествия. – Шестой участник аварии – водитель грузовика – скончался на месте.
Я сползла с колен Зака и попросила его увеличить громкость звука.
Девушка что-то говорила, но мой взгляд сфокусировался на кадрах катастрофы.
И на одном из них я заметила кое-что, повергшее меня в неописуемый шок.
– Нет, – я утратила способность дышать.
– Наоми? – подорвался Зак.
Я моргнула, отчаянно желая, чтобы замеченное мною оказалось галлюцинацией.
Нет.
Красный «Минивэн» мелькнул в очередном кадре. Покореженная, перевернутая разбитая машина с разбитыми стеклами. На брелке в виде Спанч-Боба без левого глаза, прицепленному к зеркальцу, засохла кровь.
– Не может быть… – во рту пересохло, и я не была уверена, что сказала это достаточно громко.
Я повесила этот брелок, когда мне было двенадцать.
Я лишила фигурку левого глаза, но мама не избавилась от вещицы.
Этот «Минивэн» принадлежал нам.
Невозможно.
Невероятно.
Нет.
Только не это.
Только не мама.
– Нет! – закричала, вскочив на ноги. – Дай мне телефон! Срочно!
Зак ошарашено смотрел на меня снизу вверх.
– Что такое, Наоми?
– Там, – я указала на экран, – мамина машина… Там… – оборванный всхлип сорвался с моих губ, и я заткнула рот рукой, чтобы не закричать. – Зак, моя мама…
Это кошмарный сон. Это не может быть правдой.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста» молилась я, теряя почву из-под ног.
Руки Зака спасли меня от жесткого падения. Повиснув на нем, я разрыдалась. Крепко жмуря глаза, я старалась избавиться от ужасных образов, которые лезли в голову. Кровь, наша машина, мама… Что произошло, черт возьми?!
– Наоми, объясни, что ты увидела? – встряхнув меня, потребовал Зак. В его глазах сверкали молнии беспокойства.
– Наш «Минивэн» был в новостях на месте аварии, – пролепетала я, не видя ничего перед собой из-за пелены слез.
– Вот дерьмо, – прорычал он и убрал руки с моих плеч. – Ты уверена?
Я кивнула.
– Черт… Успокойся. Мы обзвоним больницы и найдем Линдси.
– Но если она…
Меня передернуло от собственной догадки.
– Нет, – Зак резко оборвал мои всхлипы. – Погиб только водитель грузовика. Линдси увезли. Конечно, если она все-таки была там…
Я была бы только рада, если бы ошиблась. Но мои последние сомнения отпали, как только я увидела злосчастный брелок.
Я плюхнулась на диван и спрятала дикую панику в ладонях. Как мама вообще оказалась на улице ночью? Куда смотрел отец? И почему мне никто не позвонил, черт подери?!
Точно. Мой сломанный телефон остался дома, на кухонном полу.
– Наоми, – Зак убрал мои руки от лица и опустился на колени. Наши глаза теперь были на одном уровне. – Ты нужна мне, слышишь? Не теряй голову. Я люблю тебя. Проклятье! – он сжал челюсти. – Линдси жива. Верь в это. Мы перевернем весь Индианаполис, но найдем ее, хорошо? Я обещаю.
– Хорошо, – завороженная его решительностью, повторила я.
– Умница, – он кратко поцеловал меня в лоб и встал с колен.
И началось сумасшествие.
Пока Зак со справочников в одной руке, а во второй – с телефоном – обзванивал больницы, одну за другой, я не могла найти себе места, с замиранием сердца ожидания узнать необходимый адрес и немедленно отправиться туда, чтобы убедиться в том, что мама жива. Я смирилась с мыслью, что, возможно, из-за происшествия мама потеряла ребенка, но мне хотелось верить в лучшее. Я долго и упорно пыталась понять, почему во втором часу ночи она не находилась дома. У нее что-то произошло с отцом?
Мой мозг разрывался от неимоверного количества вопросов.
– Зарегистрирована? – радостно воскликнул Зак, и я замерла у плазменной панели. – Хорошо. Да. Сейчас запишу, – он отложил справочник и огляделся в поисках ручки и листочка. – Да. Ага, – найдя их на столике, он принялся что-то чиркать. – Спасибо. Мы сейчас приедем.
– Ну что? – я вцепилась пальцами в мясистый и сочный лист агавы.
– Поехали, – Зак потряс листочком с адресом в воздухе.
***
– Понижен уровень глюкозы, сотрясение головного мозга средней степени… – доктор сделал задумчивую паузу, изводя меня не нервы. Он еще раз прошелся взглядом по больничному листу моей мамы. – Но в целом жизненные показатели в норме. После такой аварии – чудо, что Линдси обошлась лишь сотрясением и ссадинами.
Напряжение отпустило мое тело, и я громко выдохнула, чувствуя, что сейчас грохнусь в обморок от счастья.
– Ее жизни ничего не угрожает? – спросила с надеждой в глазах.
– Нет, – успокоил мистер Смит, озарившись голливудской улыбкой.
– А что с ребенком?
Я скрестила пальцы за спиной, и Зак, заметив это, тихо усмехнулся. Он крепко сжимал мою свободную руку и с тем же волнением на лице ждал ответа.
– Твоей маме повезло, – сообщил черноволосый мужчина. Несмотря на столь радостную новость, его улыбка меня жутко раздражала.
– Слава богу, – на выдохе произнесла я. – Я могу увидеть ее?
Мой взгляд упал на дверь палаты, у которой мы говорили.
– Сейчас она спит, и не стоит тревожить ее, – доктор Смит почесал затылок. – Приходите завтра утром.
Черта с два я уйду отсюда!
– Нет, – сказала, уверенно качнув головой. – Я останусь.
– Мы останемся, – поправил Зак, надавив большим пальцем на тыльную сторону моей ладони.
Я кивнула, глядя на мужчину.
– Хмм, – протянул он, чуть сузив глаза. – Что ж. Ладно, – засунул руки в карманы белого халата. – Выделю вам палату, чтобы вы могли отдохнуть и дождаться пробуждения Линдси.
– Спасибо! – я поборола в себе желание задушить доктора в благодарных объятиях.
Ухмыльнувшись, мистер Смит круто развернулся на каблуках дорогих, кожаных ботинках и махнул нам, как бы говоря не отставать. Но мы бы все равно не заблудились, ведь больница была на удивление пуста.
Оставив нас в небольшой палате с двумя койками, он ушел, сказал, что сообщит, если мама проснется раньше.
Расположившись с Заком на одной из коек, я не заметила, как сон унес меня в страну Морфея.
Мне «посчастливилось» перенестись в день своего тринадцатилетия.
Я, Джесс, Луиза Стенфорд, Эшли Браун, Саманта Митчелл и еще несколько девочек, с которыми я когда-то дружила, сидели за шикарно накрытым столом во дворе нашего дома. Мама суетилась рядом, делая все, чтобы мы не скучали. Но нам и так не было скучно. Еще бы. Ведь Джессика по-дружески макнула меня лицом в торт, а он был настолько красиво сделан, что было невероятно жаль даже притрагиваться к нему. Но это было половиной беды. Мое платье – прекрасное, красивое платье нежно розового оттенка с цветочным принтом – было испорчено. Как и моя прическа, туфельки в тон платью…
Тогда я жутко обиделась на Джессику. Разревелась и убежала из-за стола. Мама нашла меня за кухонной тумбой, за которой я спряталась. Она обняла меня и сказала, что Джессика сделала это не со зла, и я не должна на нее злиться, ведь мы с ней лучшие подруги, и портить отношения из-за такой мелочи, как торт и испорченное платье, будет глупо.
– Люди совершают вещи, которые поначалу кажутся им нормальными, но потом сожалеют об этом всем сердцем, – сказала мама. – Прости ее, если любишь. Она ведь дорога тебе?
Я угрюмо кивнула.
– Тогда вставай и иди к ней. Скажи, что не сердишься. Уверена, что Джессика чувствует себя неуютно из-за того, что сделала.
Мы с Джесс помирились… но только после того, как ее чудесный голубой топ оказался обрызганным вишневым сиропом. А потом началась Великая Битва Едой. Все мои гостьи покинули дом с зареванными лицами. Кроме Джессики. Она осталась со мной и, хохоча, мы вместе помогали моей злой маме с уборкой двора.
Я проснулась от звука собственного смеха и еще долго не могла остановиться, вовлекла во все это Зака, который, держась за живот, наблюдал за мной. В палате, утонувшей в лучах заходящего солнца, мгновенно воцарилась тишина, когда распахнулась дверь, и внутрь вошел доктор Смит.
– Линдси пришла в себя, – сообщил он.
Подорвавшись с места, я ринулась за ним. Зак едва успевал за мной. Он остался ждать меня снаружи, когда я осторожно вошла в палату мамы. Меня настигло ощущение дежа вю. Ведь совсем недавно я с такой же болью в груди наблюдала за такой картиной: мама, обмотанная трубками, бледная, уставшая, измотанная… Только в прошлый раз на ее лице не было ссадин, и голова не была замотана бинтами.
Съежившись, я сделала небольшой шаг вперед.
Глаза мамы были прикрыты, но она не спала. Она слышала, как я подошла к ней, и мое дыхание стихло, но не посмотрела на меня. Обуреваемая смешанными чувствами, я не знала, что сказать ей, и с чего начать разговор.
Я сердилась на нее. Но было ли это важно сейчас?
Я могла потерять ее. Действительно потерять. От одной только мысли, что мамы не стало бы, меня бросило в яростную дрожь.
– Мам, – шепотом позвала я.
Ее бесцветные губы превратились в тонкую линию.
– Я отвратительная мать.
Это заявление несколько выбило меня из колеи.
– Что? – я растерянно захлопала ресницами. – О чем ты?
Мама распахнула глаза, обратив на меня боль и сожаление, которых бы хватило на уничтожение целого мира.
– Я видела переписку. Я видела его сообщения, которые он писал своей любовнице. Он не любит меня. Он лгал мне, – мама судорожно выдохнула, словно только что осознав смысл своих слов. – После того, как ты ушла, я не могла успокоиться, но убеждала себя, что твое заявление о его измене – лишь очередная попытка оттолкнуть меня от него. Но в глубине души я знала, что ты права…
Мама отвернулась, сжав в пальцах голубоватое тонкое одеяло.
– Патрик вел себя более чем спокойно. Если бы не твои слова, я бы никогда в жизни не подумала, что он сотворит этот кошмар с нашей семьей во второй раз. Пока он был в душе, я залезла в его телефон. Я докатилась до этого, потому что меня разрывали сомнения.
Хрипло рассмеявшись, она вновь повернулась ко мне.
– Я чувствую себя ужасно, Наоми. Но не оттого, что мне изменили. Черт бы побрал твоего отца, – прошипела она, закрыв глаза рукой. – Черт бы побрал этого недоноска.
– Забудь о нем, – я покачала головой, опуская взгляд.
Вдохнула полной грудью, не зная, стоит ли радоваться маминому «просветлению». Не рано ли думать о победе. Неужели мои молитвы, наконец, оказались услышанными? Неужели она поняла, что ошибалась?
– Нет. Милая, прошу, выслушай, – меня прошибло током, когда она зацепилась за мой мизинец.
– Мама… – взмолилась я, кривясь от свирепой боли в груди.
– Прости меня!
Оторвавшись от подушки, она склонилась к моей руке и прижалась лбом к тыльной стороне. Это повергло меня в шок.
– Перестань, – я неуверенно, но мягко погладила ее по перебинтованной голове. – Пожалуйста, перестань.
– Прости меня, – повторила она. – Прости меня. Прости. Прости. Прости. Я такая идиотка! Боже... Я не верила собственной дочери. Пошла на поводу у своих чувств. Вела себя, как настоящая дура.
– Прекрати, – я была на грани того, чтобы не разреветься вместе с ней.
– Я не должна была поступать с тобой так жестоко. Я должна была верить тебе, и только тебе, потому что ты моя дочь, – оторвавшись от моей уже ставшей влажной ладони, мама подняла голову. – Ты моя маленькая девочка, которая никогда не причинила бы мне вред. Ты всегда защищала меня, а я не видела этого. Не понимала…
Ох, дьявол.
Меня словно рубили на кусочки.
– Хватит, – я согнулась пополам, крепко цепляясь за мамину ладонь.
– Наоми, – она притянула меня к себе. – Я так переживала за тебя. Когда ты ушла, мой мир словно развалился… Я миллион раз пожалела, что позволила тебе уйти. А когда увидела переписку Патрика, то сразу же села в машину и поехала к Джессике. Я надеялась найти тебя у нее.
Свернувшись рядом с ней калачиком, я уткнулась лицом в свои колени, пропуская сквозь себя неимоверное количество боли.
– Я плакала и не заметила, что в мою сторону двигался грузовик, – мамин голос сорвался на шепот. – Я испугалась, что умру и больше не увижу тебя, не успею попросить прощения.
Вцепившись в ее сорочку, я замотала головой.
– Не говори так.
Мне так не хватало ее. Этого тепла, которое источало ее худое тело, пробиваемое ознобом.
– Я не хотела, чтобы ты страдала. Но в итоге стала причиной твоих переживаний, – ее рука робко касалась моих волос. – Теперь все будет по-другому, Наоми. Поверь мне. Я больше не позволю твоему отцу находиться в нашей жизни. Довольно с нас, – меня невероятно взбудоражили стальные нотки, появившиеся в ее голосе.
– Обещаешь? – я вытерла слезы подолом футболки.
– Обещаю, – она оставила наполненный заботой и любовью поцелуй на моем виске. – Ты простишь меня, милая? Пожалуйста.
Сколько бы боли мы ни причинили друг другу своими поступками и словами, мы были, есть и навсегда останемся семьей. Единым целым. А остальное не имеет значение.
– Конечно, – я обвила ее талию рукой. – Это в прошлом. Я люблю тебя, мама.
Она судорожно простонала.
– Я тоже люблю тебя, детка. Мы справимся.
Мы должны беречь своих близких и идти на уступки, потому что без этого не сумеем достигнуть взаимопонимания. Мы должны проявлять к ним терпение, наставлять их на правильный путь, вместе справляться с неудачами.
В конце концов, мы должна уметь прощать друг друга.
– Я рада, что с ребенком все в порядке, – прошептала я, прикладывая ладонь к ее маленькому животику.
– И я, – нежный голос раздался над моим ухом. – Он, или она, вырастет замечательным человеком, не похожим на своего отца. Как ты. Он, или она, будет ценить свою семью и никогда не сделает им больно. Он, или она, не совершит наших ошибок. Мы не позволим этому случиться.
Я согласно угукнула.
– У этого ребенка будет лучшая жизнь.
СОРОК ПЕРВАЯ ГЛАВА
Я влетела в дом, перечисляя про себя вещи, которые мама сказала привести ей в больницу. Нельзя затягивать с поисками и сборами, так как Зак ждал меня снаружи. Я предложила ему войти, но он отказался, сказав, что ему нужно о чем-то переговорить с отцом.
Метнувшись по лестнице на второй этаж, я ворвалась в родительскую спальню и подбежала к комоду. Достав из нижнего ящика дорожную сумку, обшарила остальные полки и шкаф, взяла несколько футболок, штаны, халат, и косметичку (для чего она маме в больнице?) из ванной.
Доктор Смит сказал, что мама пробудет в больнице не меньше недели. Это сильно огорчило ее – она хотела возвратиться домой вместе со мной. Но мы с доктором хором назвали ее сумасшедшей. После долгих пререканий мистер Смит пообещал, что привяжет маму к койке, если та вздумает учудить в своем нелегком положении. После этого мама сдалась.
– Вроде бы все, – издав громкий вздох, я посмотрела на собранные вещи.
Шаркнув замком сумки, я оставила ее в коридоре и убежала в свою комнату, чтобы переодеться. Натянув на себя джинсы с красной футболкой, я мельком посмотрелась в зеркало, пригладила торчащие во все стороны волосы и вышла. Закинула сумку на плечо и поплелась к лестнице. Запнувшись носком о последнюю ступень, я едва не улетела вперед.
Вытерев вспотевшие ладони о шершавую джинсовую ткань, я остановилась, так как заметила сбоку движение.
– Наоми?
Серьезно?
Какого черта он все еще здесь?
Резко повернув голову и сверкнув глазами, я увидела отца, сидящего на кресле в гостиной. Его ладони были сложены вместе, локти упирались в колени, а голова, до этого опущенная вниз, медленно поднялась, и непроницаемые черные глаза взирали на меня с грустным любопытством.
Ярость охватила меня, и я сбросила сумку со своего плеча.
– Проваливай отсюда, – прошипела, ощущая, как тело стремительно превращается в пружину
Больше не имеет смысла сдерживать себя рядом с ним. Раньше я делала это для мамы, но сейчас, когда ей обо всем известно, лучше бы ему находиться подальше от этого дома, иначе я за себя не ручаюсь.
Вяло усмехнувшись, отец кивнул и под скрипящее сопровождение кресла встал с него.
– Я как раз собирался это сделать, – пробормотал он, почесав скулу. Отведя ногу в сторону, он подтолкнул ею к себе черный чемодан, который я не увидела из-за дивана.
Действительно сваливает? Хоть на это у него хватило совести.
– Тогда поторопись, – мои сжатые до боли кулаки начали слабо трястись. Как же мне хотелось врезать ему.
Знал ли он, что приключилось с мамой?
Если да, то он действительно самый редкостный в мире козел.
Если нет, то никогда не узнает. Я не позволю, чтобы нашлась причина, из-за которой он задержался бы здесь хотя бы на минуту дольше.
– Я… послушай, Наоми, – начал он.
– Ты не понял? – я рявкнула, оборвав его. – Проваливай. Из нашего. Дома.
Отец насупился и характерно скривил губы.
– Сначала я должен сказать кое-что.
Он что, оглох?
– Не надо ничего говорить, – мое терпение почти иссякло. – Просто исчезни. Навсегда. Сделай так, чтобы ни я, ни мама больше никогда не увидели тебя. Это единственная полезная вещь, на которую ты способен.
Я отчаянно желала, чтобы мои слова задели его. Я хотела обидеть его. Я хотела сделать ему больно.
– Может быть, ты права, – вдумчиво произнес он, опустив глаза.
Может быть? Я абсолютно уверена в том, что сказала!
– Но я все же скажу, – заявил спустя мгновение.
– Не…
– Извини меня, Наоми.
Я подавилась потоком ругательств.
– Да иди ты к черту со своими извинениями, – скривилась я.
– Я хотел бы извиниться и перед Линдси перед тем, как уйти.
– Только попробуй приблизиться к ней хотя бы на милю, – зарычала угрожающе, делая шаг в его сторону.
– Не приближусь. Успокойся, – отец покачал головой. – Все это чертовски дико, на самом деле. Хах, – он ухмыльнулся.
Что-то в этом кажется ему смешным?
– И получилось как-то неудобно, – добавил он, отправив свой взгляд к потолку.
Издевается?
– Как-то неудобно? – пропищала я, делая еще один шаг навстречу к предмету моей ненависти. – Ты изменил маме. Вчера ты стоял и лгал ей, глядя прямо в глаза. Ты выставил меня лгуньей, хотя лжец ты.
С убийственно невозмутимым лицом он смотрел, как я приближаюсь к нему.
– Ты – несчастный кусок дерьма, – во мне все кипело от гнева. – Ты причинил маме столько боли. Из-за тебя, полного придурка, она вновь страдала. Ты вернулся в ее жизнь, когда она только начала жить заново. Ты разбил ей сердце. Ты все разрушил.
– Я знаю, – тихо произнес он.
– Плевать я хотела, что ты знаешь об этом! – я разгорячено вскинула руками. – Я никогда не хотела, чтобы ты вернулся. Я надеялась, что этого не случится. Нам прекрасно жилось с мыслью, что ты не вернешься в нашу жизнь.
Отец оставил мои слова без ответа.
– Что? Нечего сказать? – с презрением фыркнула я.
– Ты должна выговориться, – кивнул он.
От возмущения я начала задыхаться.
– Не указывай мне, что делать! – на эмоциях я толкнула его в грудь. Слегка изумившись от моего действия, отец посмотрел на меня широко распахнутыми глазами, которые вскоре опять стали отстраненными и пустыми. – Я ненавижу тебя, – удар в плечо. – Я никогда не прощу тебя, – громкая отдышка, предательская дрожь в голосе.
– Я заслужил это, – он покорно свесил голову.
Я скривилась от отвращения.
– Ты всегда был ублюдком. Ты им и останешься.
Сделала большой шаг назад.
– Видеть тебя противно.
– Мне жаль, что все так вышло, – просто сказал он.
– Не говори о том, чего не знаешь.
Отец непонимающе уставился на меня.
– Не верю, что тебе знакомо чувство вины, – пояснила я, скрестив руки под грудью.
– Но я действительно сожалею, – однако прозвучало как-то не очень убедительно.
Устало потерев лоб, я махнула рукой.
– Просто уходи. У меня нет времени слушать твой бред.
– Я такой, какой я есть, Наоми.
– Избавь меня от своих ничтожных оправданий.
– Я думал, что, возможно, смогу измениться, – он попросту проигнорировал меня. – Мне жаль, что я заставила поверить в это Линдси. Я не хотел, чтобы все так получилось.
– Видимо, портить всем жизнь у тебя заложено на генетическом уровне, – скептически подметила я.
Он пропустил мою колкость мимо ушей.
– Все же, я не гожусь на роль хорошего мужа и отца.
– Серьезно? До тебя это только сейчас дошло? – не удержалась от сарказма я.
Его злило то, что я постоянно перебивала, но он не сказал об этом вслух.
– Я ведь правда все испортил, – я не хотела верить в то, что печаль в его голосе искренняя. Это понятие не совместимо с моим отцом. – Собственноручно разрушил то, что должен был беречь. Но… Это не для меня. Это не моя жизнь, и я не чувствую себя собой, находясь рядом с Линдси и тобой.
– Не надейся, что разжалобишь меня своими соплями, – продолжала грубить я.
– Когда спустя столько лет я встретил Линдси, то подумал, что мог измениться за это время. В какой-то момент я действительно хотел вернуть семью.
Я закатила глаза.
– Мне это не интересно. Расскажи эти сказки кому-нибудь другому. Например, своей любовнице.
Отец медленно втянул в себя воздух.
– Я не оправдал ваших надежд…
– Я никогда не надеялась на тебя, – перебила его злым голосом. – Никогда и ничего не ждала. Ты предал маму, но не меня. Мне не больно оттого, что ты такой мудак, не способный отвечать за свои поступки. Но я готова закопать тебя в землю, потому что ты сделал больно маме. Она – единственная причина, по которой я к тебе вообще что-либо чувствую.
Один уголок его губ медленно пополз вверх.
– Вам будет лучше без меня.
– Спасибо за очевидность.
– Ты напоминаешь мне Линдси в молодости, – улыбка стала шире. – Она была такой же дерзкой.
Я вперила в него уничтожающий взгляд.
– Не смей произносить ее имя.
– Хорошо. Ты права.
Отец наклонился, чтобы взяться за ручку чемодана.
– Мне следует забыть о вас, – он сказал это таким тоном, словно напомнил себе выбросить мусор. – Так будет лучше.
– Не сомневайся, – буркнула я.
Вновь улыбнувшись, он подошел ко мне и остановился.
– Прости, что был тебе отцом так мало.
Он находился ближе, чем обычно, и его глаза, так тщательно изучающие мое лицо, заставили мои внутренности скрутиться от странного волнения.
– Не велика беда, – растерянно сглотнув, я отвернулась.
Услышала его мягкий смешок и нахмурилась. Почему он все еще смотрит на меня?
– Я люблю тебя, Наоми. И всегда буду любить.
С этими словами отец подался вперед, раскинув одну руку и пытаясь обнять меня ею. Вовремя спохватившись, я отпрыгнула назад и бросила ему недовольный взгляд.
– Не трогай меня, или я сломаю тебе руку.
Он снова усмехнулся.
– Линдси вырастила тебя хорошим человеком, и я рад, что ты есть у нее. Я надеюсь, что будущий малыш будет на тебя похож.
Он говорил, как мама…
Я встряхнула головой.
– Скажи Линдси, что я буду помогать ей с ребенком, – пропустив сквозь пальцы густые, черные волосы, заявил отец. – Элементы, и все такое…
– Обойдемся, – гордо вскинув подбородок, ответила я. – Все, что ты мог сделать, уже сделал.
Улыбнувшись самому себе, он взглянул на меня, обернулся, осмотрев гостиную, и выдохнув будто бы с облегчением, направился к выходу.
Он ушел, осторожно прикрыв за собой дверь и не сказав «Прощай», что могло намекать на его возвращение. Но я была уверена, что он не вернется в нашу жизнь.
Я все так же стояла на месте, старательно пытаясь убедить себя, что вся эта чертовщина позади.
Теперь все будет хорошо.
Запрыгнув в машину Зака, я отметила про себя, что этот прощальный разговор с отцом был самым продолжительным за время после его возвращения.
***
– Зак.
– Ммм?
– Я ничего не вижу.
– Ты и не должна.
Я захныкала.
– Может, уже можно снять повязку? – как только я потянулась рукой к своему лицу, чтобы снять дурацкую черную ткань со своих глаз, Зак не позволил мне сделать это.
– Нет. Еще рано.
– Где мы вообще? – я чувствовала себя неуютно оттого, что не имела возможности знать наше местонахождение.
– Это сюрприз.
Его голос раздался у моих губ, и я слабо вздрогнула.
– Зак, – во мне мгновенно закончился воздух, и я сделала шумный вдох, чтобы не умереть от нехватки кислорода.
Он нежно обнял меня за талию и легонько толкнул вперед.
– Осторожно, не споткнись, – предупредил, когда я собиралась сделать шаг.
Напряженно кивнув, я чуть выше подняла ногу, но все же зацепилась за что-то шпилькой. В черных лодочках я чувствовала себя вдвойне неудобнее, так как привыкла к простой обуви.
– Блин, – выругалась шепотом, но Зак не позволил мне упасть.
– Я держу, держу, – его губы ласково коснулись моего уха.
Мне казалось, будто я начала падать вниз. Мое сердце грохотало где-то в районе пупка. Ноги, ставшие ватными, отказывались держать меня, и если бы не Зак, поддерживающий мое равновесие, я бы давно оказалась на… полу?
Я понятия не имела, где мы. Но догадывалась, что это место какое-то особенное. На то было несколько причин. Во-первых, Зак нацепил мне на глаза повязку, как только я вышла из дома. Во-вторых, позавчера он сделал мне неожиданный подарок – платье. Шикарное, белое, с цветочными кружевами, пышной юбкой выше колена, без бретелек и рукавов, с сердцеобразным вырезом. Он упаковал его в подарочную коробку, перевязал большим красным бантом и заявился ко мне рано утром, чтобы вручить. Позвонив вчера вечером, он сказал, чтобы я надела его сегодня, когда он приедет за мной, чтобы отвезти в одно место.
Я подыграла ему, сделала прическу и макияж с помощью Джессики. Но Зак так и не сказал мне, что это за место, и почему именно сегодня. Я не планировала ближайшую неделю ходить на свидания. Маму выписали четыре дня назад, и после работы в отремонтированном кафе я сразу возвращалась домой. Мы виделись с ним только у меня дома. Он подвозил меня и оставался на ужин.
Ах, да.
Мама приняла его, как моего парня, и у них даже состоялся серьезный разговор… вроде как. Я делала вид, что копошусь на кухне с индейкой, а на самом деле стояла за углом и подслушивала. Несмотря на это, многие детали их беседы оказались упущенными мною, но главное я уяснила – мама не против, что мы встречаемся.
Рука Зака до сих пор покоилась на моей талии.
– Это платье невероятно идет тебе, – до моего слуха донесся очередной комплимент.
Я улыбнулась.
– Даже боюсь подумать, сколько стоит такая красота.
– Ерунда. Главное – ты замечательна в нем.
Я смущенно прикусила нижнюю губу и нервно застучала каблуком по полу. Мы поднимались лифте – это я поняла по звукам.
– Приехали, – сообщил Зак, и я услышала звук открывающихся дверей. – Пойдем, – он сжал мои пальцы и потянул за собой.
Осторожно ступая вперед, я старалась не отставать от Зака, но периодически ему приходилось подгонять меня, дергая за руку. Стук моих высоких каблуков эхом проносился по предположительно большому помещению, по которому мы шли. Мысленно я прокручивала варианты мест, где требуется официальный дресс-код.
– Все, – неожиданно Зак остановился, и я врезалась носом в его плечо.
Мысли разлетелись, будто бабочки, и моя голова опустела. Я ощущала, как Зак аккуратно провел пальцами вдоль моего позвоночника, и пошатнулась, упав прямо в его объятия.
– Можешь снять повязку, – шепнул он.
Я сдернула надоевшую ткань и счастливо улыбнулась тому, что теперь могла видеть.
Но мое восхищение в разы увеличилось, и я превратилась в застывшую статую с широко раскрытым ртом. Не хватало сил и слов, чтобы описать увиденное мной. Это был огромный зал овальной формы с невероятно высокими потолками, позолоченными стенами, украшенными молдингами и лепниной. Светлый мраморный пол с зеркальным блеском и четким отражением висящей ровно в центре большой, многоярусной, хрустальной люстры в виде виноградной лозы. В противоположной стороне зала были распахнуты стеклянные двери, ведущие на просторный балкон с видом на Индианаполис, погружающегося в сумерки.
– Господи, – ошеломленный, утопающий в звуках величественной тишины возглас слетел с моих уст.
– Нравится? – поинтересовался Зак, удовлетворенный моей реакцией.
Я была слишком впечатлена, чтобы произносить очевидный ответ.
Он протянул мне руку, и я вложила в его ладонь свою. Мы прошли к центру зала, и только сейчас я заметила одинокий, накрытый столик на двоих со свечами, вином и фруктами.
– Что это? – это был глупый вопрос, но, кажется, от всего происходящего мои умственные способности начали стремительно снижаться.
– Ровно месяц назад мы вновь начали встречаться, – сказал Зак, как само собой разумещееся.
Услышав это, я мгновенно «отрезвела» и уставилась на своего спутника.
– Что?
– Ты забыла, – с теплой улыбкой констатировал Зак.
Я оторопело заморгала, пытаясь прийти в чувства.
Вот черт… Я действительно забыла об этом. Остановись-ка, мир. Какое сегодня число?
Мои извилины чуть не лопнули от напряжения, и я громко ахнула.
– Точно! Сегодня ровно месяц, как мы начали встречаться, – пробормотала я, чувствуя, как от взыгравшегося волнения начали неметь ступни.
Зак готовил мне сюрприз, а у меня совершенно вылетела из головы наша первая дата.
– Прости, я…
– Тшш, – он приложил палец к моим губам. – Ты многое пережила за последнее время и совсем неудивительно, что забыла об этом. Я понимаю. И ничего не требую. Разве что любви и ласки.
Я крепко обняла его за шею.
– Спасибо. Это великолепно.
Мы сели за столик. Я все еще разглядывала зал. Откуда ни возьмись, появился темноволосый официант в белоснежной рубашке и черных брюках. Я позавидовала его осанке и неосознанно выпрямила спину.
– Добро пожаловать в «Crowle Plaza Gold», – торжественно объявил парень. – Я к вашим услугам на весь вечер, – он совершил легкий поклон и протянул нам по меню. – Что будете заказывать?
Смахнув непослушный, завитый локон со щеки, я уставилась в список блюд, большинство из которых я даже прочесть не смогла, и чуть не потеряла душу, заметив цены. Обеспокоенно взглянула на Зака. Он уверенно кивнул мне и озвучил свой заказ:
– Мне лосося в апельсиновом соусе.
Официант быстренько чиркнул что-то в блокнотике, кивнул и обратил свой взор на меня.
– Что будет ваша дама?
Мои щеки зарделись.
– Я… эмм… то же, что и он, – стрельнула глазами на Зака. Тот выдавил подбадривающую улыбку.
