Текст книги "Я люблю тебя, Зак Роджерс (СИ)"
Автор книги: Anna Milton
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)
– Я прикончу их, – прошипел сквозь зубы.
Я вновь прильнула к нему, пытаясь обнять как можно сильнее. Выдохнув, он поддался моей попытке успокоить его.
Горячие руки, сжимающие мои плечи, даровали ощущение абсолютной безопасности. И я бы никогда не подвергла это сомнениям. Я знала, что Зак всегда защитит меня, всегда будет рядом, когда понадобится помощь. Что бы ни случилось. Он уже спасал меня. И не раз, причем.
Не к месту эти мысли, но… мне нравилось чувствовать себя слабой рядом с ним. Мне нравилось понимать, что я всегда смогу положиться на Зака. Моя вера в его способность защитить меня непоколебима. И я уверена, что если бы он появился в кафе на несколько минут раньше, если бы застал тех парней… если бы увидел, что один из них пытается проломиться ко мне… Он бы не оставил от них и мокрого места.
Возможно, даже к лучшему то, что Зак не успел столкнуться с ними лицом к лицу. Я бы не смогла смотреть, как он дерется с теми, у кого есть нож и бита.
Мое воображение с удивительной скоростью воспроизвело ряд образов, от которых захотелось самой себе настучать по голове.
– Там… Блейк… – промямлила я, убирая руки с его талии.
Зак резко поджал губы. Ему не понравилось то, что я упомянула Блейка, но он деликатно умолчал о своей ревности.
Благодаря Заку, который поддерживал меня за локоть, я плелась на ватных ногах в зал, желая как можно скорее оказаться там и убедиться, что с Блейком не случилось ничего серьезного. По крайней мере, убедиться в том, что он жив.
Я ахнула и пошатнулась. Мои глаза уставились на полный беспорядок. Большая часть перевернутых столов и стульев была разобрана по частям. Ножки, спинки по отдельности от остальной части находились в самых отдаленных уголках зала. Разбитая посуда, внушительные вмятины в стенах, словно в них швыряли людей, три упавших светильника и выбитое окно с порванными полупрозрачными шторками, в которых застряли огромные осколки.
Я представила, какой удар хватит Макса, когда он увидит это. А так же представила, что станет с моей и без того отстойной, временной карьеры официантки.
Единственным уцелевшим предметом осталась барная стойка, о которую одной рукой опирался сгорбившийся и тяжело дышащий Блейк. Его вторая рука сжимала раненый бок. Из-под пальцев струилась густая кровь, оставляя на белой футболке темные кривые дорожки. Он выглядел так, словно пережил апокалипсис. Его нехило потрепали. Но он может стоять на ногах, а это главное.
Поборов приступ тошноты от вида крови, я двинулась к Блейку.
Остановилась рядом, ясно ощущая за своей спиной присутствие Зака, и старалась подобрать слова. С сочувствием разглядывала его побитое лицо. Блейк не смотрел на меня, устремив озлобленный, туманный взор на поверхность стойки, хотя я нагло рассматривала его, стоя в одном шаге.
– Ты как? – это был чертовски бессмысленный вопрос, но я должна была сказать хоть что-нибудь, потому что не могла молчать.
Блейк не ответил мне.
– Эй, – я потянулась к его плечу, чтобы положить на нее свою руку.
Одновременно произошло две вещи. Блейк дернулся от меня, словно ошпаренный, а Зак схватил мое запястье и резко потянул назад.
– Порядок, – прорычал он. – Я в норме.
Это определение никак не соответствовало его внешнему виду.
Я оказалась прижатой спиной к Заку. Его руки ловко образовали кольцо вокруг моей талии, удерживая на месте.
– Что хотели эти люди? – спросила я и немного удивилась тому, как твердо прозвучал мой голос.
Блейк фыркнул, ухмыльнувшись, и прошелся большим пальцем по нижней губе, вытирая кровь.
– Ты еще не поняла? Денег, – снова ухмылка.
Что в этом смешного? Его избили, разгромили кафе… Это ни черта не весело.
– Мы должны вызвать полицию, – пробормотала я, нахмурившись.
– Нет! – вскрикнул Блейк, чем немало поразил меня.
– Почему?
Блейк не ответил. Отвернувшись, он сделал глубокий вдох, и, похоже, это сделало ему больно, так как сквозь зубы вырвалось тихое шипение.
– Почему мы не должны вызывать полицию? – настойчиво переспросила я, сверля Блейка непонимающим взглядом.
Да это самое разумное, что можно сделать в данной ситуации! Более того, это необходимо сделать.
– Этих парней нужно найти и наказать за то, что они здесь натворили, – господи, я действительно должна объяснять настолько очевидную истину?
Блейк начал тихо смеяться, и я всерьез подумала о том, чтобы хорошенько ударить его, потому что, черт подери, он вел себя не так, как должен вести человек, потерпевший нападение бандитов.
– Полиция? Не смеши меня, – сказал Блейк, нависнув над стойкой.
Да он сейчас упадет…
Я высвободилась из рук Зака прежде, чем Блейк рухнул вниз. Вовремя подхватив его, я взглядом попросила помощи у Зака, потому что не справилась бы в одиночку. Блейк тяжелый.
Дотащив его до ближайшего уцелевшего стула, мы усадили на него Блейка. Он согнулся пополам, опершись локтями о колени, и неудержимо, судорожно закашлял.
– Проклятье, – услышала я его бормотание, устремленное в пол. – Проклятье…
Я сдерживала себя, как могла. Хотелось вывалить на Блейка добрую сотню вопросов, но видя, как ему хреново, я закрыла свой рот на воображаемый замок.
– Будет лучше, если все-таки вызвать копов, – прозвучал металлический голос Зака.
– Это бесполезно, – буркнул Блейк, все еще не поднимая головы. – Все бесполезно.
– Но это лучше, чем сидеть сложа руки, – решила вмешаться я. – Если мы не вызовем полицию, то это сделают за нас. И вообще, почему ты боишься этого? У тебя проблемы с законом? – это было несерьезное предположение, но я затаила дыхание от молчания, прозвучавшего в ответ.
– Неважно, есть ли у меня проблемы, или нет, – спустя долгую минуту загробным тоном отозвался Блейк. – Неважно, найдут их, или нет. Все это, нахрен, просто не имеет значения.
– О чем ты? – осторожно уточнила я.
Смиренно приняв очередной игнор с его стороны, я скрестила руки.
– Что, если они вернутся?
– Не вернутся, – в этот раз с ответом ждать не пришлось. Блейк буквально выплюнул из себя эти слова.
– С чего такая уверенность?
Он тихо зарычал, взбешенный моей пытливостью.
– Неважно.
– Нет, Блейк. Это важно, – я не собиралась давать задний ход и так просто оставлять это в покое. – Эти… люди устроили здесь погром. Они могли убить тебя…
– Но не убили же.
– Не говори об этом так спокойно.
Блейк резко поднял на меня сверкающие злобой глаза.
– Что ты хочешь от меня, Наоми? Просто… не лезь в это, ясно? Так будет лучше. Для тебя в первую очередь. Бери своего парня за руку, – он на секунду стрельнул глазами в сторону Зака, который наблюдал за нашим спором, – и проваливайте отсюда.
– Сбавь обороты, приятель, – нахмурился Зак.
– А то что? – Блейк с вызовом вскинул левую бровь.
– Хватит, – я подняла руки, разведя их в стороны. Еще не хватало, чтобы они устроили разборки после разборок.
Прикусив губу от разочарования и желания вытрясти из Блейка всю правду, я сделала сдержанный вдох. Пусть и не мечтает, что я так просто отстану от него. Как-никак, я тоже пострадала… морально. Я оказалась втянутой в это, и пусть Блейк не надеется, что сумеет избавиться от меня, пока не расскажет, зачем приходили эти люди.
– Что мне сказать Максу, когда тот начнет спрашивать о том, что здесь произошло? – я нависла над ним. – Я не собираюсь лгать ему, Блейк. Я расскажу все, что видела. Не думаю, что Макс будет рад узнать, что ты связан с теми, кто разгромил его драгоценное кафе.
Блейк сжал кулаки и опустил глаза, признавая мою правоту.
– Но я поддержу тебя, если ты расскажешь, чего хотели те парни.
– Никогда не замечал в тебе такого рвения совать нос в чужие дела, – съязвил он.
Зак собирался сделать шаг вперед, надев на лицо грозную маску, но я остановила его жестом вытянутой руки.
Проделывая дыру в макушке Блейка, я покачала головой.
– Я просто хочу помочь тебе. Мы же друзья.
Конечно, мы не так близкие друзья, как с Джесс, или Тео, но все же я не считала Блейка чужим человеком. Соответственно, я не могла пройти мимо его проблемы. Вдруг, я действительному смогу помочь ему?
– Заставляя меня расковыривать собственные раны, ты помогаешь мне? Серьезно? Если это так, то я ни черта не понимаю в дружбе, – тоскливо засмеялся он.
– Прекращай говорить загадками, Блейк, – я начала злиться.
– Ты не отвяжешься от меня…
К моему счастью, это была констатация, а не вопрос.
– Эти люди… я занял у них крупную сумму. Я не вернул вовремя долг. И они решили «вытрясти» его из меня.
Блейк измученно потер лоб.
– Я бы никогда не связался с такими отморозками. Это все ради сестры, – прошептал он. – Все ради нее…
У Блейка есть сестра?
– Что с ней? – мягко поинтересовалась я.
Он шумно выдохнул.
– Не проси меня говорить об этом, – внезапно умоляющим шепотом произнес он, вознеся влажные глаза к моему лицу. – Пожалуйста.
Вау. Это было неожиданно.
Растерявшись от подобной реакции, я неуверенно кивнула.
– Х-хорошо. Прости…
Что же могло произойти с его сестрой, чтобы такой человек, как Блейк, умеющий мастерски сдерживать свои эмоции, сейчас выглядел настолько сломленным?
Поднеся кулак ко рту, он вновь закашлял и одновременно застонал.
– Твой затылок, – рассеяно проговорила я, только сейчас заметив рану на задней части головы Блейка, из которой сочилась густая темная кровь. Вновь ощутив неприятный спазм в желудке, я сглотнула подкатывающую тошноту. – Нужно вызвать скорую помощь…
– Не… надо, – прохрипел Блейк, падая грудью на колени.
– Хочешь умереть здесь? – проворчала, устав терпеть такое пренебрежение к собственному здоровью.
– Плевать…
Да он издевается!
Смирившись с тем, что Блейк не согласится по-хорошему и будет упрямым до конца, я молча вытянула из кармана телефон. Но мои пальцы так и не сумели набрать номер скорой.
В кафе ворвалось несколько полицейских.
– Всем оставаться на своих местах! – приказал один из них, наставив на нас пистолет.
Подпрыгнув, я машинально подняла руки, и телефон выскользнул из моих пальцев.
ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ ГЛАВА
Вчера вечером Зак сказал, что сегодня познакомит меня со своей мамой.
Мой подбородок жалостливо задрожал, когда я посмотрела на расческу с застрявшим в зубчиках клоком темных волос. Что-то я перестаралась, когда пыталась навести порядок на голове. Черт бы побрал это волнение перед самой важной встречей в моей жизни. Я бы отдала свою левую почку, чтобы унять дрожь в коленях… да и во всем теле.
Вздохнув, я бросила расческу на кровать и подошла к зеркалу. Робкие солнечные лучи проникали в мою комнату сквозь полупрозрачные шифоновые занавески, развеваемые ветерком, просачивающимся через приоткрытую створку окна. Они игриво коснулись подола нежно-кремового платья, которое я выбрала в качестве наряда. Не заметила того, как сильно сжала в пальцах легкую ткань юбки. Тут же стала разглаживать маленькие, образовавшиеся мятые участки.
Черт. А это не так, как я себе представляла всю прошедшую ночь вместо того, чтобы крепко спать и набираться духовных сил.
Все гораздо, гораздо труднее.
Я не переживала так даже перед своим первым свиданием.
Еще бы. Знакомство с мамой Зака – огромное событие в моей жизни. Плюс к этому – с умирающей мамой. Мне надо произвести на нее ошеломляющее впечатление. Я просто обязана понравиться ей.
Наклонившись к зеркалу, я внимательно рассмотрела свое лицо. Решила не наносить много косметики, лишь подвела губы блеском и накрасила глаза. В такую жару мой макияж бы смешался с потом, и все было бы просто ужасно. Поэтому никаких кремов и туши.
Собрав волосы и закрепив их на затылке черным крабиком, я в последний раз пробежалась взглядом по своему отражению и, схватив сумочку, выпорхнула из комнаты.
С минуты на минуту должен приехать Зак.
Я почти дошла до кухни, когда услышала робкий стук в дверь.
Это он.
Застыв в глупой позе, я сделала глубокий вдох и изменила направление своего пути, побежав в прихожую. Без промедления распахнув входную дверь, я открыла рот, собираясь озвучить приветствие, но так и не сомкнула губ, проглотив шок.
О. Святые. Небеса. Я что, пока спускалась по лестнице, запнулась, случайно сломала себе шею, умерла и попала в рай? Потому что Зак Роджерс в белоснежной рубашке и таких же белоснежных брюках был похож на ангела. Оторопело проредив пальцами короткие, спутанные волосы цвета солнца Зак тихо произнес: «Уау». Его широко открытые глаза медленно скользили по моему платью.
– Охренеть, – ляпнула я, вцепившись в ручки двери, чтобы не упасть.
Он не мог, просто не мог, черт возьми, быть таким потрясающим.
– При… привет, – подняв взгляд к лицу Зака, пролепетала высоким голоском.
– Я… ты красавица, – громко сглотнув, сказал он и шагнул вперед, тут же оказавшись вплотную ко мне.
Его руки по-хозяйски легли на мою талию, а губы наши мои и сладко поцеловали. Волнение как рукой сняло, и я накрыла его плечи своими слегка влажными ладонями широкие плечи, погружаясь в головокружительный калейдоскоп эмоций.
– Ты одна? – отстранившись, шепотом спросил Зак.
Я автоматически кивнула.
Мама и папа были на работе. Сегодня среда, и по идее, я тоже должна была быть в кафе, жаловаться на жизнь и угождать клиентам. Но Макс дал мне выходной. Как и всем официантам. Все равно от нас там никакого толка. Ведь в «Голд» начался ремонт.
Бедняга. После погрома в кафе Макс, казалось, потерял смысл жизни. Ведь сколько денег потребуется на то, чтобы вернуть прежний облик залу для посетителей. Но Патти Остин, отвечающая за бухгалтерию, любезно напомнила нашему боссу о существовании страховки.
Итог: в «Голд» полным ходом идет ремонт, поэтому оно временно закрыто. И мы, соответственно, тоже не работаем. Но Джессика звонила мне вчера, сказала, что ей передал Тео, что в пятницу Макс собирает нас всех в кафе.
Воспоминания о том вечере в «Голд» отозвался тяжелой болью в сердце.
Полиция продержала меня, Зака и Блейка в участке до ночи, добывая показания. Никто из нас не признался в истинной причине появления тех парней в «Голд». Мы сказали, что это было ограбление, и не выдали их связь с Блейком. Нам поверили и отстали.
Блейк.
После того, как мы разошлись, покинув участок, я больше не видела его. Более того, когда на следующий день я пришла в кафе, Макс сказал, что Блейк уволился. Все это было чертовски странно… и грустно. Почему он ушел? Чтобы не подвергать «Голд» опасности, потому что, возможно, те парни нанесли бы очередной «визит»? Не знаю. И теперь никогда не смогу выяснить этого. Но мне очень жаль, что все сложилось таким образом. Надеюсь, Блейк разберется со всем. Надеюсь, с его сестрой все будет в порядке.
И все было почти спокойно до того момента, когда вчера вечером Зак позвонил мне и заявил, что пора знакомиться с его мамой. Он хотел дождаться ее выписки, но признался, что миссис Роджерс больше не может терпеть и хочет увидеть меня. Женщина прошла курс химиотерапии, но пару-тройку деньков ей понадобиться полежать в больнице, чтобы набраться сил для возвращения в квартиру Зака.
– Печенье! – прервав ход собственных мыслей, воскликнула я.
– Ммм? – Зак вопросительно приподнял бровь.
– Я приготовила печенье. Пойдем.
Взяв его за руку, потянула на кухню. На столешнице, рядом с холодильником, лежал бумажный пакет с логотипом «Лайт пак» и овсяным печеньем внутри. Я готовила его до позднего вечера. Результат, который я сейчас взяла в руки, получился с третьего раза. Первые две партии печений подгорели, так как я проворонила их, забив голову тревогой и сомнениями.
– Вот. Это для твоей мамы, – подрагивающим от переполняющих меня эмоций сказала я, развернувшись лицом к Заку.
Он долго смотрел на пакет в моих руках.
– Не стоило тратить время и силы.
Улыбка сошла с моего лица.
Зак поспешил объяснить.
– Мама сидит на специальной противораковой диете. Погоди… а что ты приготовила?
– Овсяное печенье, – невинно отозвалась я.
Морщинка между его бровей мгновенно разгладилась.
– О. Это ей можно, – широко улыбнувшись, Зак притянул меня к себе и поцеловал в лоб. – Она с удовольствием попробует то, что ты приготовила для нее.
Я расслабленно выдохнула и прикрыла глаза.
– Очень надеюсь.
– Ты волнуешься, – его пальцы мягко сжимали мои плечи.
– Очевидно же, – пробормотала, отстраняясь. – Что, если я не понравлюсь ей? – устремила на Зака потухший взгляд.
– Наоми, – он так ласково произнес мое имя, что я буквально превратилась в лужицу. Зак убрал одну руку с моего плеча и коснулся большим пальцем моей нижней губы. Медленно и осторожно проведя по ней, он обворожительно улыбнулся. – Она полюбила тебя сразу, как только я сказал ей о тебе. С первых слов.
– Звучит обнадеживающе, – пробормотала я.
– Все пройдет, как надо.
Чмокнув меня в губы, Зак выпрямился и, расправив плечи, подмигнул.
– Пора выходить.
Если я еще как-то сдерживала себя, когда мы сели в машину, то сейчас, когда Зак припарковался на стоянке у больницы Святого Винсента, меня бросило в дикий жар. Я не могла надышаться. Паника перекрыла мне кислород. А мой спутник откровенно веселился, наблюдая за тем, как я схожу с ума.
– Перестань, – ладонь Зака перехватила мою руку, когда я собиралась сгрызть свой маникюр.
– Не могу, – буркнула, толкая от себя дверцу автомобиля.
Зак обнял меня, и мы направились к главному входу в больницу. Вцепившись в несчастный пакет с печеньем, я старательно приводила свои мысли в порядок. Но ничтожные клочки решимости вмиг испарились, как только к нам навстречу вышла полная, темнокожая женщина. Она катила вперед инвалидное кресло, в котором расположилась мама Зака, плотно укутанная темным пледом. Как я поняла, что это именно та, встречи с которой я боялась больше, чем попадания в ад? Рука Зака на моей талии стала ледяной и каменной, а пухлые губы пропустили судорожный вздох. Пальцы впились в бок, и я стиснула зубы, чтобы не издать стон. Но боль ушла на второй план, когда я сумела поближе рассмотреть миссис Роджерс.
Для женщины, балансирующей на грани смерти, она выглядела довольно-таки... неплохо. Бледная, худая, со впалыми щеками и потрескавшимися синеватыми губами, расплывшимися в приветливой улыбке. Отсутствие волос скрывал розовый кашемировый платок. Но меня поразили ее глаза – яркие, голубые, светящиеся. Живые.
Теперь я знаю, от кого Заку достался такой удивительный и светлый оттенок радужки.
Миссис Роджерс красива даже с диагнозом последней стадии рака желудка. Я позволила себе представить, какой она была, когда еще не знала о своей участи и опухоли. Наверно, неописуемо шикарной.
Да. Определенно, так и было.
– Зак! – сквозь хрипотцу в ее голосе с отчаянным рвением прорвался звон, будто тонюсенький луч света, рассеивающий сгустившуюся, непроглядную тьму вокруг.
Его рука расслабилась на моей талии, вновь стала теплой, а вскоре и вовсе соскользнула.
– Мам, – прошептал он.
– Эмма, ну что ты плетешься, – услышала я ворчание миссис Роджерс. Она, не сводя с нас сверкающих глаз, повернула голову немного в сторону и обратилась к женщине, передвигающей инвалидное кресло. – Пора бы тебе сесть на диету. Скоро совсем передвигаться не сможешь.
– Еще чего, – хмыкнула та недовольно. – И вообще. Не наглей, Аманда. Иначе будешь катать себя сама.
Миссис Роджерс громко рассмеялась.
– Ох, Эмма, – она смахнула невидимую слезинку. – Но я все же заставлю тебя похудеть.
– Не мечтай. Никогда в жизни я не откажусь от еды ради каких-то там идеалов.
– Не обязательно отказываться. Просто заболей раком. Это – лучшая диета, – беззаботно просветила миссис Роджерс.
Эмма, закатила глаза, останавливаясь напротив нас.
– У тебя хреновое чувство юмора, Аманда, – проинформировала она и обратила взгляд на Зака. – Привет. Забирай сейчас же свою мать, или я придушу ее.
Зак издал усталый вздох и измученно улыбнулся.
– Дамы, – он оставил меня и занял место Эммы, обойдя кресло. – Вы снова ругаетесь.
– Все претензии к ней, – Эмма сделала шаг в сторону, повернувшись к нашей компании спиной. – Завтра немного задержусь.
– Хорошо, – бросил ей вслед Зак и нагнулся, чтобы миссис Роджерс поцеловала его в щеку. – Привет, – его голос моментально приобрел заботливые нотки. – Как ты?
– Как обычно, – отозвалась та и, наконец, взглянула на меня.
Ее глаза медленно сузились.
Б-боже…
Как страшно.
– Ты Наоми? – поинтересовалась она.
– Уг… Да, мэм, – я прочистила горло. – Наоми Питерсон.
Заставила себя оторваться от асфальта и сделать шаг вперед. Благовременно споткнувшись о собственную ногу, чуть не рухнула вниз, но из последних крупиц сил сохранило свое тело в вертикальном положении.
– Очень приятно познакомиться, – я протянула миссис Роджерс свою дрожащую руку.
– И мне, – она протянула свою в ответ, не сводя с моего лица изучающего, мерцающего взгляда. Ее ладонь оказалась холодной. Было немного неприятно сжимать ее кости, обтянутые грубоватой кожей. – Я Аманда. Мама Зака. Так меня и зови, хорошо? Без всяких «мэм».
– Хорошо, – кивнула я, притянув к себе руку.
Мои пальцы вновь вцепились в бумажный пакет.
Точно… Печенье!
Будет ли уместно отдать его ей? Что, если она посчитает меня идиоткой?
Вот блин.
Нужно держать себя в руках.
– Это… это вам, – набравшись смелости и отодрав от своей груди пакет, я вручила его Аманде.
– Ух-ты, – любопытство охватило ее, и она тут же заглянула в него. – Печенье! – радость в ее голосе несколько удивила меня. – Ты сама его сделала?
Я кивнула.
– Для меня?
Я вновь кивнула.
– Боже, – прошептала она, прижав к себе пакет. – Это очень мило, дорогая. Я так тронута! Правда. Спасибо, Наоми.
Что это? Первоклассная игра в добрую женщину, или ее истинная натура? Если первое, то Аманда – невероятная актриса. Если же второе, то я просто… не понимаю, как она могла оставить своего сына и мужа. Ведь она… она такая добрая, и ее глаза – лучистые, бирюзовые, восхищенные.
Глаза, не способные на ложь.
Явно довольный увиденным, Зак поспешил поделиться предложением:
– Пройдемся?
***
Мы оказались во внутреннем дворе больницы, представляющем собой живописную зону с богатым наличием растительности. Что-то вроде персонального мини-парка с миниатюрным фонтаном. Помимо нас здесь прогуливались и другие больные. Погода располагала к тому, чтобы развалиться на газоне, подставив свое тело солнцу и ясному небу. Один молодой парень, отложив костыли, так и сделал. Он улыбался и не обращал внимания на то, как удивленно я на него зарюсь.
Это было необыкновенное место. Здесь не пахло больницей, бедами, болью и смертью. Здесь было красиво.
Какое-то время мы молчали. Зак расспрашивал маму о том, как прошли ее утренние процедуры. После этого Аманда переключила свое внимание на мою скромную персону, плетущуюся рядом. Она интересовалась обо мне, моей семье, моих увлечениях. Я убедила себя, что такие ответы, как «Да», «нет», или что-то в этом роде – дать не удастся. Не хотелось показаться грубиянкой и молчаливой букой, поэтому, преодолев внутренний барьер в виде многокилометрового стеснения, я с фальшивой непринужденностью вводила миссис Роджерс в курс того, что представляю собой. Стало намного легче справляться, когда Зак бросал в мою сторону подбадривающие взгляды. С ним я чувствовала себя уютно. Его присутствие придавало мне уверенность.
Казалось бы, напряжение спало, и я вошла во вкус, беседу я с Амандой… пока Зак вдруг не сказал, что ему нужно переговорить с доктором Фулманом, занимающимся лечением его мамы.
И он ушел.
Святые угодники.
Он оставил меня наедине с миссис Роджерс.
Я впала в ступор, прожигая его отдаляющуюся спину хмурым взглядом и представляя, как расквитаюсь с ним за то, что он вздумал смыться в такой волнительный и важный для меня момент.
– Наконец-то, ушел, – вздохнув, проговорила Аманда.
Я с некоторым ужасом перевела на нее испуганные глаза.
Что это значит?
Аманда грустно посмотрела на меня.
– Я могу быть с тобой откровенна, Наоми? – ровным и немного похолодевшим голосом спросила она.
Мне уже начать бить тревогу? Что-то не очень… весело она уточнила это. Какое продолжение последует за этим вопросом?
Я приготовилась к самым худшим вариантам. Типа: «Отвали от моего сына, стерва. Он заслуживает большего»… Конечно, какая-то частичка меня говорила, что я чокнулась, но страх завладел моим умом и телом, поэтому я поддалась парализующему оцепенению и просто кивнула.
– Хорошо, – сказала Аманда. – Спасибо. Я буду предельно честна. Если я раньше видела какой-то смысл во лжи, то сейчас понимаю, что это все равно не приведет меня ни к чему хорошему.
Боже-боже-боже…
– Однажды я совершила самую большую ошибку в своей жизни – оставила Зака и Джеймса, – начала Аманда. Она осторожно покосилась на меня. – Зак рассказывал тебе об этом?
– Рассказывал, – негромко подтвердила я.
– Хорошо. Я хочу сказать, что буду сожалеть об этом до последнего вздоха. Ты имеешь полное право считать меня отвратительной матерью и лицемеркой. Но мне, правда, очень жаль. Если бы только появился шанс вернуть все назад и исправить, я бы воспользовалась им, без раздумий. Но Господь не настолько всемилостив, чтобы позволить мне выйти из этой воды сухой, – Аманда поджала искривленные в горькой улыбке губы. – Но я благодарна ему и за то, что Зак не отверг меня, когда я, до чертиков перепуганная осознанием того, что внутри меня расцветает рак, вернулась в Кливленд.
Она на секунду зажмурила глаза, будто собираясь с мыслями, и продолжила.
– У меня было все. Абсолютно все. Верный муж, замечательный, послушный сын, дом, деньги... У меня было счастье. Но что-то все-таки не устраивало, раз я возненавидела свою жизнь, – Аманда невесело усмехнулась. – Одно и то же. Изо дня в день. Как заезженная кассетная пленка. Просыпаясь и засыпая, я видела все те же лица. Мне захотелось веселья. Нет. Будет правильнее – свободы. Именно ее я жаждала. Не семьи, не спокойствия, а возможность делать то, что я хочу.
Ее подбородок слабо задрожал.
– И я делала. Наплюнула на все. Ушла от мужа. Оставила Зака… – голос сорвался на шепот. – Нашла любовника и уехала с ним черт знает куда. Я думала о том, что мой муж и сын страдают без меня. Но чтобы мне тоже не было больно, я всеми силами старалась забыть их.
Подняв исхудалую руку, она прикрыла ладонью верхнюю часть своего лица. Затем медленно опустила ее, проведя по носу, выпирающим скулам, губам.
– Я никогда не задумывалась о деньгах и о том, что могу быть кому-то должна. Все решал Джеймс. Я лишь наслаждалась беспечной жизнью, сидя у него на шее. Но я совершенно забыла о том, что существует долг перед высшими силами. Перед Господом, который наказал меня за мои ошибки. Он дал мне возможность прожить хорошую жизнь с любимыми людьми, которые заботились обо мне, но я пренебрегла этим шансом. Его счастье было неправильным в моем понятии. И потребовалось много лет и злокачественная опухоль, чтобы осознать, что понятие неправильного счастья было как раз таки у меня.
Всхлипнув, миссис Роджерс одарила меня долгим взором.
– Думаешь, еще не поздно получить прощение за то, что я сделала?
Я должна ответить?
Фух.
– Я… не знаю, – я чувствовала толику вины за то, что действительно не могла дать ответ на ее вопрос.
Аманда прерывисто выдохнула.
– Вот и я не знаю, – теперь ее задумчивые глаза изучали ясное небо. – Когда умираешь, невольно начинаешь задумываться о высшем снисхождении. О высшем прощении за совершенные тобою грехи. Начинаешь верить в Бога, потому что он единственный, кто может избавить тебя от этого бремени. Но запомни – оттолкнешь веру сейчас, она непременно сделает это в будущем, когда ты будешь нуждаться в ней больше всего на свете.
Я просто не знала что сказать. Стояла, прислонившись спиной к дереву, и впитывала в себя каждое слово.
– Жизнь предъявила мне счет, и расплаты с ней не избежать. Но… знаешь, что не позволяет мне опустить руки раньше времени?
Я вздрогнула, поняв, что миссис Роджерс обратилась ко мне.
– Что?
– Мой сын, – подняв подбородок, сказала она. Громко. Гордо. – Я продолжаю улыбаться только потому, что он верит в меня. Он нуждается во мне. После того, сколько боли я причинила ему… Я ужасна. Я заслуживаю презрение и ненависть. Но... больнее всего было увидеть глаза Зака, когда я вернулась. Его обида оказалась страшнее и больнее того, если б весь мир отвернулся от меня. Мой мальчик… Я бесконечно виновата перед ним, – Аманда заплакала. – У меня такой чудесный сын. Я очень горжусь им. Мне так жаль, что я пропустила его взросление. Он стал настоящим мужчиной.
Миссис Роджерс растеряно вытерла слезы.
– То, что Зак не оставил меня, придает сил. Поэтому плевать я хотела на милость небес. Главное, что мой сын рядом. Он борется за мою жизнь, а значит, и я буду бороться. Не знаю, где бы оказалась сейчас, если бы не Зак.
Меня переполняло чувство радости за него.
Аманда не плохая. Да. Когда-то она оступилась. По-крупному. Но… каждый заслуживает второй шанс, верно? Главное – правильно воспользоваться им, осознать свою ошибку и приложить все усилия к тому, чтобы не позволить ей появиться в будущем. Миссис Роджерс прекрасно ощутила на себе последствия своего когда-то неправильно принятого решения. Не знаю, какой она была раньше, но сейчас передо мной сидела искренне раскаивающаяся женщина, которая безгранично любила своего сына.
И я поверила ей. Поверила в ее желание искупить свои грехи. Поэтому на ее раннее заданный вопрос о том, не поздно ли ей получить прощение, я бы незамедлительно ответила «нет». Еще не поздно. Пока она жива, пока она дышит, у нее есть шанс.
Думаю, Аманда и сама знает об этом в глубине души.
– Он любит вас, – вымолвила я, наконец, вернувшись в реальность.
Аманда оживилась вслед за мной, бессильно и мимолетно улыбнувшись.
– Тебя он тоже любит, – вдруг слетело с ее губ.
Я удивленно моргнула.
– Что? Не делай такое лицо, – женщина слабо рассмеялась. – Мой сын по уши втрескался в тебя… или как там говорят.
Вернувшийся к ней веселый, непринужденный тон невольно заставил и меня улыбнуться.
– Ага. Так и говорят, – согласилась я, ощутив румянец на щеках.
– А ты милая, – призналась Аманда, вновь разглядывая мое лицо. – И хорошенькая, что немало важно. Мой сын не выбрал бы себе плохую девушку. Я верю в его выбор. Значит, я верю в тебя.
Окончательно растеряв уверенность, я смущенно опустила глаза.
– Спасибо, – проговорила, разглядывая асфальт под ногами.
Аманда вновь рассмеялась.
– Ну, правда – такая миленькая.
Она с трудом подъехала ко мне, отчего я чуть не потеряла равновесие.
– Можно? – спросила женщина, коснувшись ледяными кончиками пальцев моей левой руки.
– Д-да, – я шумно сглотнула.
Аманда уверенно сжала мою ладонь, поместив ее между своих.
– Береги его, – твердо проговорила она, пронзая меня насквозь своими большими глазами цвета неба, простирающегося над нами. – Несмотря на то, что я предала его, ему будет очень больно, когда меня… не станет. И мне невыносимо даже думать об этом, – резко прошептала, усилив свою хватку. – Будь рядом с ним, поддерживай его. Никогда не оставляй. Не совершай моих ошибок. Он нуждается в людях, которые любят его.
