Текст книги "Я люблю тебя, Зак Роджерс (СИ)"
Автор книги: Anna Milton
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)
Наконец, Зак отвел взгляд от лобового окна и уставился на меня. Его голубые глаза потемнели от злости.
– Я бы никогда не заставил Джейсона участвовать в той гонке, ясно?
Его слова насторожили меня, и, проигнорировав досаду в аквамариновых глазах, я ответила на его взгляд.
– А что было не так с той гонкой? – спросила, прищурившись.
– Это неважно, – Зак поспешно отвернулся от меня.
Но я приблизительно имела представление о том, о чем он пытался умолчать.
– Ты неизменно вляпываешься в истории, да? – судорожно ухмыльнулась.
Наверняка вступил в передрягу с какими-нибудь парнями и решил помериться с ними своей гребаной смелостью.
– Ты не знаешь меня, Наоми, – безапелляционно ответил Зак.
– Ты прав.
Поджав губы, отвела взгляд в сторону.
– Я не собираюсь оправдываться, – предупредил он, вновь сделав свой голос бесстрастным.
– Мне не нужны твои оправдания, – слабо замотала головой. – Я просто не признаю развлечение, которое может убить.
– Это… – что-то заставило его остановиться. – Ладно. Забудь об этом.
Как бы мне ни хотелось последовать совету Зака и выбросить из мыслей известие о том, что он мог погибнуть, я не могла избавиться от зародившихся страхов и сомнений. Будь мы вместе, я бы… я бы никогда не позволила ему участвовать в чем-то подобном.
– С удовольствием, – буркнула я, скрестив руки на груди. – Но та… авария должна была научить тебя хоть чему-то, – все-таки не удержалась и бросила в сторону Зака озлобленный взгляд. – Только ты, похоже, решил проигнорировать полученный урок, и теперь вообще садишься за руль в нетрезвом виде. И как часто, ммм?
Я не имела права лезть в его жизнь, читать ему нотации и ни в коем случае учить его. Однако крики моей души были настолько громкими, что заглушили голос разума.
– Наоми, – сказал Зак. Его тон похолодел. – Забудь об этом, – повторил твердо. – Я серьезно.
– Нет. Мне интересно. Ты добровольно пытаешься убить себя, или есть причина?
Я не должна лезть в это.
Мне следует остановиться.
Нет.
Мне стоит немедленно остановиться.
– Я не хочу говорить об этом, – процедил Зак.
– Ты разбился, участвуя в какой-то сомнительной гонке. Но мысль об этом нисколько не тормозит тебя, когда ты садишься за руль пьяным. Я всего лишь хочу понять, почему ты делаешь это! – я давным-давно пересекла черту дозволенного, но не развернулась, чтобы вернуться из страны под названием Не Мое Дело и заткнуться.
Неожиданно Зак свернул с дороги и резко остановил автомобиль. Разъяренный, он развернулся всем телом в мою сторону и обратил на меня сокрушительный взгляд, полный необъяснимой боли.
– Моя мать больна! – закричал он. – Она больна, понимаешь?! У нее обнаружили гребаный рак, – Зак приблизился ко мне, пригвоздив пылающими глазами к спинке сидения. – И да, это немного снесло мне башню, представляешь? – его каменное лицо исказила саркастичная гримаса. – Такой ответ тебя устраивает? – под конец он говорил, плотно стиснув зубы. – Я сумел удовлетворить твое любопытство? Ты довольна, черт подери?!
Вздрогнув, я открыла рот, пытаясь поймать воздух. Но вместо него проглотила огромную порцию боли, впитавшуюся в каждый миллиметр пространства, разделяющего меня и Зака.
Черт бы меня побрал.
Господи Иисусе.
Его взгляд, такой всепоглощающе ледяной и безжалостно уничтожающий, вонзился в мое тело в виде миллионов кинжалов, причиняющих адские муки, но этого было недостаточно, чтобы убить.
Я не могла пошевелиться. Превратилась в застывшее изваяние, не способное мыслить и говорить. Мне едва удавалось дышать, хотя и это не хотелось делать. Это отнимало слишком много сил. Это требовало внимание, которое я должна была уделить словам Зака о его матери.
Я должна была думать об этом, потому что я облажалась. Просто чертовски сильно.
Я влезла туда, куда не должна была лезть. Я вонзила нож в свежую рану человека, который не безразличен мне, и заставила его страдать. Я подтолкнула его сказать мне о причине своего безумства, наплевав на то, что он не хотел делиться со мной этим.
Я просто хренова эгоистка.
Не зная, куда деть свои глаза, я плавилась под пронизывающим взглядом Зака. Прошла минута, может, даже больше, пока мы смотрели друг на друга, пока я впитывала в себя его страдания, исказившее его лицо.
– Прости.
Зак медленно отклонился назад и издал скрипучий выдох.
– Я не должен был кричать на тебя, – проговорил сипло и глухо. – Прости.
Он, сам того не подозревая, добивал меня, заставляя чувствовать себя самым ужасным в мире чудовищем… каким я и являлась.
Закрыв лицо ладонями, Зак подался вперед, опершись о руль.
Мне хотелось сделать тысячу вещей одновременно, но от навалившегося количества эмоций я теряла себя, свой голос и голос разума. Молчало даже мое сердце.
– Ладно, – сказал Зак, убрав от лица руки. – Поехали.
Он резко надавил на педаль газа и вновь вырулил на дорогу.
***
Сосредоточенный и расстроенный – плохое сочетание. По крайней мере, для Зака Роджерса. Это не делало его серьезным. Это делало меня настоящей сукой по отношению к нему.
Я могла бы придумать миллион слов оправданий, но это ничего бы не решило, не исправило, не повернуло время вспять и не заставило меня замолчать, когда следовало.
Зак не разговаривал со мной. Он даже не смотрел в мою сторону. Ведь это именно то, чего я желала. Ехать в тишине.
Но я не думала, что добьюсь этого, причинив ему боль.
Я не хотела обидеть его.
Нет. Черт. Я бы хотела сделать ему больно, но не таким образом.
На выезде из Уэстфилда наш ждал неприятный сюрприз. На трассе US-31, по которой мы ехали, шли ремонтные работы, поэтому нам ничего не оставалось делать, как объехать пригород и продолжить путь по трассе SR-19 через городок Сисеро. Это еще один час в дороге. Целых шестьдесят минут в компании с Заком, перед которым мне было очень стыдно. Я вела себя, как идиотка.
Когда мы проезжали поля, Зак переключал радиостанции. У меня сложилось такое впечатление, словно он не пытался найти музыку, которая понравилась бы ему. Он просто… нажимал на кнопку с промежуточным интервалом в одну секунду. Будто это помогало ему успокоиться.
Мне следовало извиниться, но я не могла заставить свой рот открыться.
– Почему ты молчишь? – вдруг спросил Зак, положив вторую руку на руль.
Я вздрогнула. Это его первое обращение ко мне за последние сорок минут.
– Я чем-то обидел тебя? – последовал очередной вопрос.
– Нет, – прошелестела, кинув в его сторону оторопелый и робкий взгляд.
– Тогда не молчи, – Зак заерзал на сидении. – Это раздражает.
В машине не было тихо. Салон внедорожника заполняли звуки песни «Wasted Love», которую исполнял Matt McAndrew. Я слышала эту композицию несколько раз по радио.
– Мне жаль, – сказала я, не сводя с его беспокойного лица пристальный взгляд.
Зак выдвинул вперед подбородок, его нижняя челюсть пришла в движение. Так же я заметила, как дергалась его левая коленка. Он нервничал. Затем резко и коротко кивнул.
– Ага. Да. Спасибо.
Я понятия не имела, что такое иметь близкого человека, больного раком. Но, должно быть, это очень хреново, ведь рак – это не простуда, которую можно вылечить за пару недель.
– Как ты?
Я задала самый наиглупейший вопрос, который только мог прийти мне в голову. Лучше бы продолжала ехать в режиме «заткнись и помалкивай».
Зак перестал играть желваками и немного расслабил могучие плечи, опустив их и шумно выдохнув.
– Я в порядке, – ответил он, произнеся это так быстро, что я не сумела понять, говорил ли он правду, или пытался солгать. По крайней мере, у меня были все причины для того, чтобы быть убежденной во втором варианте. Он не может быть в порядке, ведь его мама… умирает. Даже если когда-то она поступила с ним ужасно, ему больно. – Правда, – он приблизил руку к своему лицу и провел ею по щеке. Затем опустился к шее и оставил ладонь на правом плече. – Сейчас я в порядке.
Я кивнула, пусть Зак этого не видел.
Мою грудь раздирало от острого чувства сожаления и вины. Еще час назад мне хотелось спорить с Заком, делать все для того, чтобы показать, какая я супер-крутая, и он меня абсолютно не волнует. Но все повернулось так, что теперь я ненавидела только себя за свой язык и идиотскую настырность.
– Ты больше не выглядишь так, будто хочешь покрошить меня на мелкие кусочки, – сухо усмехнулся он.
Как в такой ситуации можно шутить?
– Мне жаль твою маму, – медленно повторила я.
Зак нахмурился и снова кивнул.
– Но ты все равно гавнюк, – добавила спустя секунду.
Зак дробно и сдавленно рассмеялся. Отвел глаза от дороги, чтобы серьезно посмотреть на меня.
– Ты можешь ненавидеть меня, Наоми. Но я не вынесу твоей жалости. Все, что угодно, – его голос сорвался, и он перешел на шепот. – Только не смотри на меня, как на щенка, выброшенного на улицу в грозу.
Я не заметила, как слезы сдавили горло, но мне удалось остановить приступ удушающего сожаления.
– Я просто сочувствую тебе, – отозвалась глухо и пожала плечами.
Зак долго смотрел на меня, а затем все-таки отвернулся, когда увидел перед нами автомобиль. Мы объехали его, и глаза цвета ясного неба вновь оказались на моем лице.
– Я справлюсь.
И вдруг я поняла, какой он сильный. Зак улыбнулся мне, несмотря на то, что боль съедала его изнутри. Он улыбнулся, зная, что это не спасет его, что это не является правдой. Но он попытался, чтобы заверить меня.
МЕНЯ, а не себя.
Его боль была невероятно сильной, и ее было столько, что она выползла наружу, превратив эти светлые глаза в глаза в два глубочайших мрачных океана, полных ни с чем несравнимой скорби и печали.
Смотреть на муку во взгляде Зака было для меня хуже любой пытки.
– Терпеть не могу эту песню, – пробормотала я, переключив внимание к недавно начавшейся композиции «What does the fox say» Ylvis.
Я решила отвлечь его и самой отвлечься, потому что продолжать говорить о его матери не имело смысла. Мы и так погрязли в напряжении.
– Что? Серьезно? – удивился Зак. – Это крутая песня.
– Боже, – я низко ухмыльнулась. – Джесс говорит то же самое.
– Рыбка говорит «буль-буль», – он начал подпевать солисту. – А тюлень говорит «оу-оу-оу».
Прижав руку ко рту, я изо всех сил пыталась сдержать смех, который рвался из меня с поразительной настойчивостью.
Зак улыбнулся во все зубы и, поглядывая на меня, продолжил пение.
– Бессмысленная песня, – закричала я, потому что он прибавил громкость.
– Но есть один звук
И никто не знает, как он звучит.
Что говорит лиса?
Больше не пытаясь спрятать свой смех, я наблюдала со странным щекочущим трепетом в животе, как Зак расслабленно кивал в такт мелодии.
– Что б ты знал, – сказала я, когда песня, наконец, закончилась. – Ты фальшивишь.
Проведя рукой по волосам, Зак лишь шире улыбнулся.
– Да брось. Я великолепно пою.
– Со стороны виднее.
– Ты просто завидуешь моему безграничному таланту.
Ох-хо. Вот даже как?
– Да, ты прав. Я жутко тебе завидую.
– Кто бы сомневался, – подтвердил он.
Я вздохнула.
– Окей, мистер Я-превосходен-во-всем, – подняла руки в сдающемся жесте. – Ты не заблудился? – отвернулась к окну.
– Не-а. GPS-навигатор не подведет меня, – уверенно сообщил Зак.
Я хмыкнула.
– А мне казалось, такие крутые парни, как ты, не нуждаются в штуках вроде навигатора, и полагаются только на свою супер-интуицию, – подколола я.
– Эй, я тебе не ходячая карта, – усмехнулся он.
– Значит, не такой уж ты и совершенный.
Зак не ответил, но моя щека начала гореть под его внимательным взглядом.
– Что? – не удержалась и повернулась к нему.
– Ничего, – он продолжал смотреть на меня с загадочной улыбкой. – Ты замечаешь это?
Я вопросительно подняла брови.
– Мы разговариваем друг с другом! – воскликнул так, будто объявил о победе. – Нормально, и ты не кричишь на меня, не пытаешься обозвать.
– Спасибо, что напомнил, – сказала просто и затихла, ожидая его реакции.
Зак горько вздохнул.
– Нам не имеет смысла быть врагами.
Я ухмыльнулась.
– Я не считаю тебя своим врагом, Зак. Это слишком громко сказано.
– Но и за друга ты меня не держишь.
Я устремила на него изумленный взгляд.
– Само собой, мы не друзья.
Остатки беззаботности покинули глаза Зака. Я почесала шею и устремила взор вперед, на пустую дорогу, сливающуюся с недосягаемым, синим небом.
– Ты думаешь, это невозможно, – пробормотал он.
– Возможно все, – задумчиво сказала я. – Но иногда лучше не менять положение некоторых вещей, потому что это может все только усугубить.
– И эти некоторые вещи – мы с тобой, да?
Я не ответила, не кивнула, но Зак понял, что именно нас я и имела в виду.
– Я понимаю. Думаешь, я не думал об этом?
Я вновь промолчала.
– Но кое-что прояснилось с тех пор, как я увидел тебя в кафе несколько недель назад, – его тон стал нерешительным, и у меня внутри все неспокойно задрожало.
Я боялась уточнить, но все же сделала это:
– Что прояснилось?
Зак послал мне прямой взгляд.
– То, что держаться на расстоянии от тебя намного сложнее, чем мне казалось до того дня.
Я перестала дышать, замерев с крепко сжатыми кулаками. Каждый мускул моего тела был невероятно напряжен, и сердце работало так, будто ему осталось недолго.
– Я не знаю, что в тебе такого. Я не знаю, почему думаю о тебе, почему не могу выбросить из своей головы. Я не знаю. И это сбивает с толку. Это… порой доводит до безумия. И раздражает. Очень, очень сильно, – признался Зак.
– Тогда не думай обо мне, – я с робкой неуверенностью пожала плечами.
Он грустно посмотрел на меня.
– Не могу.
Громко сглотнув, повернула голову в противоположную сторону и приковала глаза к мелькающим деревьям. Мы проехали вывеску с надписью «Добро пожаловать в Гринтаун», и я сконцентрировала внимание на белых буквах, образ которых засел в моей памяти. Либо я буду думать об этой ерунде, либо о том, что Зак практически признался, что скучает по мне.
– Я… всего лишь хочу сказать, что раз уж мы снова встретились, то могли бы стать… друзьями? – его тон граничил с вопросительным.
Я с тяжелым выдохом закрыла глаза.
– Мы не можем быть друзьями, Зак.
Ему не пять лет, и он должен понимать, почему этого никогда не случится.
– Ты же сказала, что все возможно, – не унимался он, и его решительность поражала меня. – Думаю, если…
– Мы расстались, – проговорила сквозь зубы, потому что произносить это вслух было очень больно.
– Я знаю, – отозвался громоздко.
– После того, как люди расходятся, они… они не сходятся, Зак, – я моментально утратила большую часть словарного запаса. – Они не могут быть ни друзьями, ни знакомыми. Они никто друг другу. И мы с тобой – тоже никто друг для друга.
Я принялась нервно теребить край подола платья и опустила голову, чтобы больше не встречаться с голубыми глазами.
– Но теперь все иначе, – сказал он. – Все по-другому, Наоми. Ты изменилась. И я. Все, что было между нами, осталось в прошлом, которое не вернуть. Я понимаю это. И я не собираюсь иметь с этим никаких дел. Я просто хочу начать все с чистого листа. Я… давно начал, по правде говоря, – смущенный и приглушенный смешок сорвался с его уст. – Мне пришлось это сделать. И да, я не ожидал, что значимая часть моего прошлого появится в моем настоящем, – это он обо мне? Я – значимая часть? – Но раз уж это случилось, я собираюсь изменить взаимоотношения с этой составляющей деталью моей жизни. Я хочу предложить тебе наладить общение. Я хочу помириться с тобой. Я хочу, чтобы твоя обида осталась в прошлом, как и твои… чувства ко мне.
Он остановился, чтобы перевести дыхание. Его глаза сверлили пространство перед собой, и я почти физически ощущала степень его волнения.
– Давай начнем сначала, – глубокий вдох. – Давай начнем с дружбы.
Во мне кричала маленькая, злая на весь мир и в особенности на Зака Роджерса девочка, которая призывала отказаться от его предложения, проявить гордость. Но здравый смысл все еще был со мной, чему я безгранично обрадовалась, ведь в таких ситуациях, как эта, безумно волнительных и в какой-то степени трогательных, я оставалась наедине со своими бушующими эмоциями, которые всегда одерживали вверх.
Дружба с Заком Роджерсом. Это так же дико, как встречаться с ним. Хотя я не могу знать наверняка, ведь я любила Зака, но никогда не дружила с ним.
Мне было интересно знать, какой из него приятель. Должно быть, хороший. Будь иначе, Джейсон не дорожил бы их дружбой.
Но даже если это так, мы не сможем быть друзьями. Потому что я никогда не буду относиться к нему, как к другу.
Как бы я ни была зла на Зака, мои отнюдь не приятельские чувства не погибли. Они пылали, заставляя сердце беспокойно томиться в груди каждый раз, когда я вижу его, и когда не вижу.
И мне было искренне жаль его и его маму. Но я все так же не доверяла ему.
– Не торопись с ответом, – сказал Зак, крутанув руль влево. – Но, пожалуйста, перестань меня ненавидеть.
Мы миновали поворот.
Слепящие лучи солнца стали припекать мою кожу.
ВОСЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА
Похоже, Господь не успел благословить наш путь до Уорсо, потому что мы застряли в «Лейктоне». У внедорожника заглох двигатель. Оказалось, что причина заключалась в отсутствии бензина. Зак не думал, что придется ехать так долго, поэтому не заправился. Одна неприятность за другой преследовали нас, и мы не успевали ускользать от них.
Но в какой-то момент судьба решила смилостивиться над нами и послала в помощь одного доброго паренька, который согласился подбросить нас до ближайшей заправки, располагавшейся в противоположной части городка. И как по щелчку у него оказался автомобильный трос, который мы приделали к бамперу внедорожника Зака.
– Ты голодна?
Мы оставили позади заправку и, следуя точным указаниям навигатора, Зак двигался к Co Road 500 W. Эта дорога должна была прямиком привести нас в Уорсо.
– Нет, – пробормотала в ответ, наслаждаясь прохладой, которая царила в салоне машины. Даже если бы я была голодна, Зак ничего не смог бы сделать. Мы находились среди равнинных полей, где не встретится фургончик с фаст-фудом.
Я приспустила окно со своей стороны и высунула руку. В мою ладонь врезался ветер. Я пыталась поймать его, но он проскальзывал сквозь пальцы.
Начинало темнеть, и, кажется, Зак не выглядел обеспокоенным, хотя должен был, ведь ему еще возвращаться в Индианаполис. Мама звонила три раза, но я не отвечала. Позвоню ей сама, когда буду у бабушки. О, и бабуля звонила. Ей я была вынуждена ответить, потому что иначе по прибытию к ней мне бы не поздоровилось. И даже дедушка не спас бы меня.
– У меня есть «сникерс», – сказал Зак, потянувшись к бардачку. Он открыл его, и оттуда выпала губная помада.
Мой взгляд приковался к этому маленькому предмету.
Зак поджал губы и поднял помаду.
– Это мамина, – пояснил он.
Мое сердце отпустил приступ паники, ведь я думала, что эта помада принадлежала одной из подружек Зака, которая «случайно» оставила ее в бардачке.
– Она думает, косметика спасет ее, – ухмыльнувшись, он закинул помаду и взял шоколадный батончик. Протянул его мне. – Будешь?
– Нет. Спасибо, – я выдавила крошечную улыбку.
Зак поднес «сникерс» к губам и разорвал зубами упаковку. Убрал вторую руку с руля и разделил батончик на две части. Одну вновь протянул мне
– Держи.
Как мило.
Вздохнув, я приняла свою долю.
– Спасибо.
Зак кивнул.
– Но она и без косметики прекрасна, – задумчиво пробормотал, вглядываясь в дорогу. – Она красива, несмотря на то, что из-за химиотерапии у нее выпали волосы, и она чертовски сильно похудела… – что-то заставило его прекратить говорить мне это. – Извини. Я не должен…
– Нет, – мягко остановила я. – Говори, если хочешь.
На самом деле, мне хотелось, чтобы он поделился со мной этим. Такая своего рода откровенность со стороны Зака заставляла меня чувствовать себя особенной. Уверена, что из его друзей о миссис Роджерс знает только Джейсон. И теперь я, хотя мы не были друзьями… вроде как. Зак не стал бы трепать об умирающей матери всему миру. Он не такой человек, и в этом я была убеждена на все двести процентов.
Семья для него – больная тема, и то, что он говорит мне о ней, многое значит. Это сблизит нас, и осознание этого немного пугало меня. Ведь я должна держать свое сердце от него как можно дальше.
Но как друг я могла бы выслушать его.
– Что у нее? – спросила тихо, развернувшись телом в сторону Зака.
– Аденокарцинома желудка17, – ровным тоном отозвался он, но я была уверена, что ему пришлось нелегко скрывать эмоции.
Закрыла глаза. Медленно втянула в себя воздух.
– Какая стадия?
Зак ответил не сразу.
– Последняя.
Внутри меня все сжалось от сожаления.
Я пыталась представить себе его маму, но в голове застрял образ худой женщины с дряблой серой кожей и лысой головой. У нее не было лица. Не было голоса. Но были все признаки, указывающие на смертельную болезнь.
– Сколько… – мой голос предательски дрогнул. – Сколько ей…
– Недолго, – произнес он.
Я чуть не задохнулась от внезапно навалившейся тяжести, сдавившей грудную клетку. Я просто попыталась представить, каково ему, и от этого стало в тысячу раз хреновее.
– Прогноз был бы куда благоприятней, если бы не было метастазов, – продолжил Зак лишенным жизни тоном. – Но они везде, – резко перешел на шепот, и я распахнула глаза, чтобы убедиться в отсутствии слез на его щеках. По крайней мере, они были в его голосе. – Болезнь добралась до головного мозга, и это никак не остановить.
Возникло желание протянуть руку и сжать его ладонь, сказать в десятый раз, что мне жаль, и пообещать, что потом будет легче. Но большинство из моих слов не были бы правдой.
Легче не будет, ведь рак не отступит. Он будет с его мамой до тех пор, пока она окончательно не сдастся, пока у нее не исчезнут силы для борьбы с болезнью.
Поэтому я просто сидела и ждала, что он скажет дальше.
– Но мама – оптимист, – Зак грустно усмехнулся. – Она продолжает верить в то, что протянет чуть больше положенного.
Я приказывала себе не плакать, но слезы уже выступили на глаза. Чтобы Зак не увидел их, я отвернулась к окну, подставив лицо врывающемуся ветру.
– А ты сам веришь в это? – сипло поинтересовалась, так и не повернувшись к Заку.
До меня донесся тяжелый вздох.
– Не знаю, – пауза. – Я не знаю, во что верю.
Мы больше не говорили.
В 19.03 Зак остановил внедорожник у деревянных ворот дома бабушки и дедушки.
Наконец-то.
Я отсидела свою пятую точку за время нашего пути, и для меня было неслыханным счастьем оторвать ее от сидения. Зак остался на месте водителя, и я развернулась к нему, чтобы попрощаться. Но резко подскочила от громких шагов позади. Взглянув через плечо, я увидела бабулю, несущуюся ко мне со скоростью поезда CRH380A18. Для своих семидесяти она неплохо двигалась. Какое-то время назад даже заставляла дедушку заниматься специальной аэробикой, но он сразу заявил, что это хрень полная, и он в жизни не откажется от жареных крылышек и пива.
– Моя малышка! – закричала она, еще не дойдя до ворот.
Я не сдержала смеха.
– Привет, – развела руки в стороны, чтобы обнять ее, но, подойдя ко мне, бабушка первым делом оценила мой внешний вид.
– Что с твоими волосами? – она приложила руку к сердцу, изображая ужас.
Я закатила глаза.
– Все в порядке с моими волосами, – первая сделала шаг и обняла ее.
Но очень скоро бабуля отстранилась от меня и принялась приглаживать мои волосы.
– Ты похожа на репейник.
– Неправда, – я притворно надула нижнюю губу.
Оставив мои волосы в покое, бабушка издала страдальческий вздох и положила руки на мои плечи. Затем ее губы, подведенные темной помадой, расплылись в улыбке.
– Я скучала, детка.
Я улыбнулась в ответ.
– Я тоже, бабуля.
В последний раз мы виделись за несколько недель до моего выпускного. К сожалению, ее и дедушки не было на вечере в честь окончания школы. У дедушки прихватило спину, и он не мог даже встать с постели. Конечно, бабушка не оставила его.
Она выглядела так же великолепно и аккуратно. На ней была нежно-голубая шифоновая блузка и бежевые бриджи. Короткие, крашеные волосы медового оттенка были идеально зачесаны назад. Бабушка красавица. Я миллион раз видела ее фотографии в молодости, и Анджелина Джоли с Меган Фокс нервно курят в сторонке. Она была нереальной красоткой. Да и сейчас, несмотря на большое количество морщин, не утратила утонченности и женственности.
– Ты проголодалась? Я приготовила стейки из говядины и пасту феттучини с соусом альфредо, – ее глаза загорелись, когда она говорила мне об этом.
Бабушка обожала готовить. Вероятно, за всю свою жизнь она провела больше времени за плитой, чем где-либо еще.
Звучало очень вкусно, и я утонула в слюнях, представив все перечисленное у себя во рту.
– Погоди, – ахнула бабуля, в ужасе округлив глаза. – Ты же не ешь говядину…
Я рассмеялась.
– Ем.
– Точно. Вспомнила. Это твоя мать не ест говядину, – бабуля покачала головой. – Ладно, милая. Идем в дом.
– Эмм, подожди минутку, – попросила я, отстранившись.
– Что такое?
Я отвернулась и нагнулась, чтобы видеть лицо Зака. Он смотрел на меня с ожиданием и каким-то необъяснимым волнением.
– Спасибо, что подвез, – поблагодарила я и удивилась, как мягко звучал мой голос.
Моментально улыбка озарила его омраченное нашим недавним разговором лицо. Он сделал короткий кивок.
– Не за что, Наоми.
Меня пробрало от звука его глубокого тембра.
Я стояла в таком положении еще секунду, а потом бабушка дернула меня за руку.
– Кто этот молодой человек?
Встрепенувшись, я перевела оторопелый взгляд на нее и успела заметить аналогичную растерянность у Зака в глазах.
– Это…
Я не успела ответить. Бабушка буквально толкнула меня в сторону, собираясь выяснить, с кем я приехала. Но Зак с удивительной быстротой вышел из внедорожника и обошел тачку. Он остановился напротив нас и с благочестивым видом протянул руку.
– Здравствуйте, мэм. Я Зак. Зак Роджерс.
Изумрудные глаза бабули уставились на него. Она изучала его. Внимательно. Ее пристальный взгляд задержался на его лице почти на минуту, затем с плавной молниеносностью прошелся вдоль тела, и через пару секунд вновь застыл на аквамариновых глазах.
– Привет, Зак, – она протянула руку. – Я Маргарет, – он ответил на ее жест. – И мне очень приятно познакомиться с тобой.
Казалось, он был напряжен сильнее меня, хотя это практически невозможно, ведь я не шевелилась, оцепенев от неожиданности. Признаюсь, в мои планы не входило знакомить бабулю с Заком.
– Ты очень симпатичный молодой человек, Зак, – сказала бабушка, и ее улыбка стала шире.
О боже. Что она делает? Флиртует с ним? О нет. Серьезно?
Я металась между желанием опустить голову, чтобы никто не видел, как стыдно мне было, и продолжать наблюдать за тем, как щеки Зака стремительно становятся багровыми.
– Э-э-э, – он не мог вымолвить и слова. Я его прекрасно понимала.
– Да расслабься, – бабушка звонко рассмеялась, разжав ладонь Зака. – Я замужем, – она подмигнула ему.
Ужас.
Я сделала вид, что увлечена разглядыванием гравия под ногами.
– Что ж, – Зак громко выдохнул, и в этом я расслышала улыбку. – Очень жаль, Маргарет. Я бы ни за что в жизни не упустил возможность поухаживать за такой шикарной женщиной. Но раз уж в вашем сердце живет другой, мне ничего не остается делать, только отступить.
Я в ужасе подняла голову и округлила глаза. Нет. Я понимала, что он говорил несерьезно и всего лишь подыгрывал бабуле, но… мои уши не могли фильтровать их шутливый разговор.
Бабушка кокетливо прикрыла рот ладонью.
Похоже, он ей понравился.
– Ладно, Зак, к чему я веду, – моментально игривость испарилась из ее голоса, и она превратилась в семидесятилетнюю женщину. – Такие красавчики, как ты, пользуются наивностью девушек вроде моей внучки, у которых ветер в голове, и разбивают им сердца. И я просто хочу предупредить тебя насчет Наоми, – ее глаза сузились.
Моя душа ушла в пятки.
Бабуля, конечно, мастер незаметно подойти к главному.
Зак устремил на меня вопросительный взгляд и вновь вернул его к бабушке.
– О, мэм, мы не…
– Он не мой… – решила вмешаться я.
– Ой, – сказала бабуля. – Так вы не встречаетесь... Простите меня, старую, – мелодично засмеялась, качая головой.
Мы с Заком немного расслабились, обменявшись краткими взглядами.
– Что вы, Маргарет, – Зак обольстительно улыбнулся. – Вы вовсе не старая. Сколько вам? Сорок пять?
Бабушка сладострастно вздохнула.
– Мне семьдесят, но спасибо за такую искусную попытку сделать комплимент.
– Я вовсе не пытался подмазаться к вам, – теперь он подмигнул ей.
Я закатила глаза и притворилась, что мне холодно, чтобы прекратить этот цирк.
– Пойдем в дом, – обратилась я к бабушке.
– Да, милая, сейчас, – она похлопала меня по плечу, но ее заинтересованные глаза по-прежнему находились на Заке. – Не хочешь поужинать с нами?
Каждая клеточка моего тела превратилась в кристалл. Мне казалось, что я даже побледнела.
– Я не думаю, что Зак согласится, – начала бормотать, но мой голос звучал неестественно, и бабушка тут же это почувствовала. – Мы были в пути весь день, а ему еще возвращаться в Индианаполис. Уже поздно, так что…
– Тем более! – воскликнула бабушка. – Уверена, что Зак устал и так же голоден. Я права?
Она смотрела на меня, затем на него. Потом снова на меня.
В свою очередь я вперила в Зака умоляющий взгляд. Я отчаянно надеялась, что он уловит ход моих мыслей и откажется от предложения бабушки.
– Знаете, – начал он, и планета на секунду перестала вращаться.
Пожалуйста, скажи, что тебе нужно ехать. Немедленно. Прямо сейчас. Пожалуйста…
– Я с удовольствием, – на выдохе договорил и облегченно улыбнулся.
При этом его ясные глаза, в которых плескалось озорство, смотрели на меня.
Какого черта?
По моему виду можно было понять, что я хотела обратного! Зак сделал это специально?!
– Замечательно! – бабушка радостно хлопнула в ладони. – Надеюсь, ты…
Она что-то говорила ему, и он кивал. Эта обворожительная улыбка на его лице начинала меня злить. Зачем он так? Я же… мы же… мне казалось, что между нами возникло перемирие, или что-то типа того. И он понимал, что я не обрадуюсь, если ужин пройдет в его компании.
Так что он пытается доказать?
***
– Это былая самая лучшая и вкусная паста феттучини, которую я когда-либо ел в своей жизни, Маргарет! – похвалил Зак.
Мы сидели за столом. Первосортная компания собралась, что еще сказать. Бабушка с дедушкой расположились напротив, я – рядом с Заком. Он не прилагал абсолютно никаких усилия, чтобы понравиться бабуле. Ее глаза и так неистово горели, когда Зак элегантно болтал обо всем подряд и заваливал ее бесконечными комплиментами. Надо сказать, ему удалось покорить ее. И все это выглядело так привычно и непринужденно, словно они знакомы давным-давно. Словно ему самому было интересно слушать, как правильно готовить рис по-мексикански с фасолью. Зак воскликнул, что обожает фасоль, и бабушка обрадовано принялась рассказывать о том, что фасоль очень полезна для зубов и печени, а так же не забыла упомянуть о том, что я терпеть ее не могу.
