Текст книги "Ещё один шанс (СИ)"

Автор книги: Anless

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Она подарила ему ещё один поцелуй, и, улыбаясь, со светлой грустью в глазах, произнесла:

– Я знаю, что ты упрям. Но не упрямься сейчас, любимый. Давай выпьем зелье.

Кто-то подошёл к ним, хотя Гермиона, ничего, кроме Снейкиуса не видевшая, не могла разглядеть, кто. Словно наблюдая за собой со стороны, она увидела, как рука потянулась к зелью, взяла бутылочку, а потом, на ватных ногах, она отправилась в круг снова, ведя за собой Слизерина.

– Я люблю тебя, – прошептал он, срывая с её губ последний поцелуй, – и всегда буду.

Залпом он выпил зелье, до дна, и, точно клубы дыма, растворился в воздухе, мгновенно заполненной паром.

– И я тебя люблю – утерев слёзы, сказала Милисент, а потом тоже выпила зелье до дна.

Истеричный крик Драко буквально заполнил комнату, и, словно в тумане, Гермиона услышала свой собственный, но сильно охрипший, голос. Она тоже кричала. Последнее, что она увидела, прежде чем снова пропасть в небытие – как Снейкиус и Милисент уходят в зеркало, откуда пришли, крепко держась за руки, а профессор Флитвик поднимает вверх волшебную палочку. А потом в глаза ударил яркий свет, комната поплыла и исчезла, уступив место глубокой тёмной бездне.

========== Часть 66 ==========

Тёплый летний свет ласково струился в окна. Солнечные зайчики прыгали по занавескам, оставляя светящиеся следы, целуя спину. Сонно вздохнув, Гермиона открыла глаза. Солнце тут же ударило в лицо, заставляя поморщится. Она застонала.

– Она очнулась! – послышался голос Рона.

– Наконец-то! – с облегчением выдохнул Гарри. – Гермиона, как ты?

Гермиона повела глазами, осмотрела комнату. Она была в комнате, которую никогда раньше не видела, но, учитывая, что обставлена та была именно так, как её обставила бы она сама, Гермиона догадалась – они в Выручай-комнате. Рон сидел в кресле, таком же, как в гриффиндорской гостиной, возле её кровати, с книгой в руках, а Гарри – на стуле чуть поодаль.

– Нормально, – сказала она почти обычным, разве что, немного сонным голосом, – я долго спала?

– Почти три дня. Сейчас вечер понедельника.

– Мерлин! – она подхватилась на постели, несмотря на попытки Рона её удержать. – До экзаменов осталось меньше недели! Я столько всего пропустила, была такой невнимательной. Мне нужно заниматься!

– Гермиона, – мягко возразил Гарри, – профессор Макгонагалл говорит, что ты всё ещё имеешь право не сдавать экзамены, учитывая то, что случилось.

– Нет! – горячо возразила она. – Ни за что! Я сдам!

– Только ты можешь отказаться от такой возможности, – ворчливо заметил Рон, переворачивая страницу книги, – кто бы нас с Гарри от экзаменов освободил.

Она поводила глазами по комнате снова. Последние события, которые могла вспомнить, возвращались к ней, наполняя воспоминаниями голову.

– Что произошло, – спросила она непривычно робко, – пока я спала?

– Что последнее ты помнишь? – уточнил Гарри.

– Как мать Драко рассказывала, что он родился слабым – добыла из себя воспоминание Гермиона. Это было не так уж просто, и сразу же разболелась голова. Она снова легла на подушки.

– Если кратко, – вздохнул Гарри, – то Милисент и Снейкиус выпили зелье, ушли, и Флитвик запечатал их в зеркале. Его обещали уничтожить, вынести за пределы школы. Барнели провёл ритуал, вы с Малфоем вернулись, и ты уснула.

Драко. Она только теперь поняла, что не знает, где он, что с ним, и чем закончилась его противостояние с младшим Слизерином.

– А… – начала она, запинаясь.

– Малфоя увезли родители, – пояснил Рон, – в фамильной карете. Она стоит дороже, чем всё наше имущество. Он был в паршивом состоянии, но, вроде, соображал, кто он есть.

– Он сказал, – Гарри неловко запнулся, – что пришлёт тебе сову.

Гермиона кивнула. В сердце словно разлилось что-то тёплое, но она чувствовала себя слишком уставшей, чтобы пытаться анализировать.

– А учителя, Дамблдор, – с беспокойством спросила она, – с ними всё в порядке?

– Да, всё нормально, – ответил Гарри, – но Барнели умер. Как и говорил, помнишь? Он ушёл вслед за детьми основателей, но не сквозь зеркало. Он лишился сил, когда провёл обряд. Мы не видели, как он это делал, но слышали много заклинаний на каком-то непонятном языке. Он произнёс и на змеином, но только одно слово – «Уходи». Когда мы вошли, он был уже мёртв. Его тело лежало на полу, а в окне мы видели как будто его призрак, который отдаляется в сторону теплиц. Дамблдор говорит, что теперь он будет хранителем Хогвартса, он сам так решил. Это была его последняя воля.

Умер. Гермиона понимала, что смерть – это освобождение, когда живёшь бесконечно долго, да ещё и будучи отшельником, но легче ей от этой мысли не стало. Наоборот, она тут же вспомнила тёплую улыбку старого волшебника, и к глазам подступили слёзы.

– Гермиона, – оживившись, воскликнул Рон, – он оставил мне свой замок! Я – владелец замка в Шотландии, обалдеть! А ещё отдал кольцо. Дамблдор сказал, что он ему сказал, что, если это кольцо продать, то я заработаю тысячи галеонов. Дамблдор сказал, это потому, что он тоже выходец из бедной семьи. И хотел мне помочь. И эта книга ещё, я постоянно её читаю, здесь столько всего! Если бы нас такому в школе учили – цены бы им не было!

Рон, похоже, был в абсолютном восторге.

– Да уж, – улыбнулся Гарри, – ты с этой книгой совсем не расстаёшься. Похоже, теперь ты – самая главная заучка школы. Видишь, Герм, ты проспала, что он отобрал у тебя титул.

Гарри мило улыбался своей обычной тёплой улыбкой. Гермиона улыбнулась в ответ.

– Мы можем поехать на каникулы в замок, – восторженно продолжил Рон, – только представьте, будем втроём путешествовать по всей Шотландии, обалдеть! Гарри, ты можешь хотя бы до дня рождения побыть с нами, а потом уже ехать к своему Забини.

– Сомневаюсь, что я встречу день рождения вместе с ним, – сказал Гарри, – в день моего совершеннолетия защитные чары падут, и Волдеморт может легко меня найти. Я не могу подвергать опасности жизни людей. Тем более, Волдеморт уже убил отца Блейза. В Шотландии ему будет сложнее меня найти, потому что там действуют совсем другие чары, у него там намного меньше сторонников, а, кроме того, со мной рядом будете вы. Пусть попробует одолеть нас, когда мы вместе. А он один. Раньше у него это не получалось.

– И что ты будешь делать, Гарри? – поинтересовалась Гермиона.

– До дня рождения побуду у Блейза, познакомлюсь с его семьёй. Его мама вчера прислала мне сову. Написала, что ждёт меня в гости и рада, что сыну, наконец, кто-то по-настоящему понравился. А потом приеду к вам.

– А нас, значит, можно подвергать опасности? – скорее, для порядка, чем по-настоящему, возмутился Рон.

– Конечно, мы же не твой любимый слизеринский шоколадный мальчик.

– Я думал, – улыбнулся Гарри, – тебе нравится подвергать себя опасности. Или, по крайней мере, ты привык к этому. Разве не ты ещё позавчера кричал, что с книгой, которую тебе подарил Барнели, у Волдеморта есть шансы разве что чихнуть, но не победить меня?

– Да знаю я, знаю, – буркнул Рон, – не читай мне нотаций.

Гермиона внезапно потянулась и порывисто обняла Гарри и Рона по очереди. Рон тоже неуклюже прижал её к себе, отчего-то раскрасневшись, когда она поцеловала его в щёку.

– Ох, мальчики! – выдохнула она. – Я вас так люблю!

– Лаванде бы это не понравилось – сказал Гарри.

– Что? – с недоумением посмотрела на него Гермиона.

– Я встречаюсь с Лавандой Браун, знаешь – неловко поёрзав в кресле, выдавил из себя Рон. – Она… хорошо целуется, и весёлая, ну и всё такое…

– Когда вы начали встречаться?

– Два месяца назад.

Гермиона вопросительно посмотрела на Гарри.

– Я сам только на прошлой неделе узнал, – сказал он, – и то потому, что застукал их целующимися в проходе у портрета Полной дамы.

– И давно у тебя проснулась любовь к Лаванде? – скептически усмехнулась Гермиона.

– Ну, – запнулся Рон, – э-э, знаешь… ты с Малфоем, Гарри с Забини, один я неприкаянный какой-то хожу. Чем я хуже?

– Ладно-ладно, – вздохнула Гермиона, – не начинай. Всё в порядке.

– Не совсем, – заупрямился Гарри, – я тебе уже сто раз за эту неделю говорил, что встречаться нужно тогда, когда человек нравится, а не просто так, потому что это делают все.

– Слушай, с каких это пор ты стал экспертом в любовных вопросах? – вспылил Рон, заводясь. – У тебя забыл спросить, что мне делать. Может, ты меня ещё и целоваться учить станешь?

– А должен?

– Не знаю, – раздраженно пробурчал Рон, – это же ты только и делал последние два дня, что сосался с Забини. И даже не скрывался! Он на тебя, между прочим, плохо влияет.

– Ты предвзято к нему относишься! – тоже вскипев, закричал Гарри.

– Ну хватит, прошу, – выдохнула Гермиона, – я не хочу, чтобы вы ссорились. Но, Рон, Гарри прав. Нет смысла водиться с человеком, который тебе хотя бы не симпатичен.

– О, ещё одна, – Рон побагровел, – теперь давай, расскажи мне о том, как строить отношения. У тебя вообще богатый опыт – Крам, теперь Малфой. Любишь плохих парней, да?

Гермиона ничего не ответила, но покраснела.

– Вечер уже, – сказал Гарри, которому явно надоели споры с Роном, – скоро ужин. Идёмте.

Гермиона сползла с постели, внимательно оглядев помятую одежду (она уснула в тех же вещах, в которых была во время обряда).

– Идите, а я пока переоденусь. Или подождите меня.

Парни вышли. Рон даже шагая к двери, листал книгу, от чего едва не набил нос. Гермиона с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться, глядя, как он ругает стены, которые мешают ходить.

Они её ждали за стеной. Выйдя, Гермиона улыбнулась, и они пошли в столовую, держась за руки. По дороге на ужин то и дело встречали учеников, которые косились на всех троих, переговаривались и смеялись. А ещё о чём-то шептались по углам.

– И какие невероятные слухи в этот раз ходят о нас? – понимая, что ужасно по всему этому соскучилась, спросила друзей Гермиона.

– Ну, тебя настигло древнее проклятье, и ты едва не превратилась то ли в мальчишку, то ли в крестраж, то ли в гиппопотама, – пояснил Рон, – знаменитый Гарри Поттер не интересуется девочками и встречается со слизеринцем, а я – владелец замка и наследник древнего рода.

– Ого, – засмеялась Гермиона, – мощно. А в «Пророке» эти сенсации уже были? Скитер провела расследование?

– Да, – кивнул Гарри, – на прошлой неделе нам посвятили целый разворот. Мы снова попали на первые полосы. Дам тебе почитать.

У входа в столовую они встретились с Джинни. Та молча прошла мимо, не поздоровавшись, не сказав и слова, но смерила Гарри полным ярости взглядом.

– А с ней что? – спросила Гермиона, и выдохнула. – Ненавижу быть не в курсе событий. Чувствую себя лишней. Так даже когда меня василиск парализовал не было.

– Она просто узнала, что я встречаюсь с Забини – пояснил Гарри. – На тебя злится за то, что ты не говорила ей, что мне не нравятся девушки.

– Откуда я могла это знать? – пожала плечами Гермиона. – Тем более, ещё недавно ты целовался с Джоу.

– Я тоже об этом не предполагал, – улыбнулся Гарри, – но Джинни не верит, считает, что я её просто использовал. Хотя между нами никогда ничего не было, кроме дружбы, и я никогда ничего ей не говорил такого… ну, ты понимаешь.

– Когда я попытался защитить Гарри, она ударила меня бладжером по голове, – вмешался Рон, – с тех пор мы не разговариваем. Все трое впали в немилость. И мама уже знает.

– И что? Она злится тоже? – с тревогой в голосе спросила Гермиона.

– Нет. Она сказала, что будет рада вас обоих видеть в «Норе». Но это было до того, как я сообщил, что теперь официально владею шотландским замком. Они приедут туда в августе. Все, и даже Чарли, у него как раз будет отпуск.

– Ладно, – кивнула Гермиона, – хорошо. Приятного аппетита.

– И тебе.

К своему изумлению, Гермиона набросилась на еду с большей пылкостью, чем Рон. Она была такой голодной, точно несколько лет не ела. А в животе будто поселился урчащий монстр.

До самого вечера они были заняты ничего не деланьем, скитались по школе, прогуливались к озеру, ловя тёплые лучи солнца.

Гермиона испытывала острое желание немедленно написать Драко, сообщить, что с ней всё в порядке. Они должны были поговорить обо всём, что происходило. Но, подумав, она рассудила, что проще дождаться его сову, в которой, как она надеялась, он всё объяснит. На неё давило понимание того, что они так толком и не поговорили, а ещё – страх, что всё, что испытали, было чужим, инородным, и их чувства вовсе не принадлежали им. И, если в себе она была относительно уверена, хоть и стеснялась это признать, то разве она могла быть уверенной и насчёт Драко, разве могла точно распознать его чувства?

Занятая этими мыслями, она не заметила, как к ним подошёл, и вздрогнула, услышав голос за спиной:

– Привет. Хорошо, что это всё закончилось, наконец. Как себя чувствуешь, Грейджер? Я не видел, как Драко уезжал, но Гарри говорит, что вид у него был ужасный.

Обернувшись, она увидела прижавшегося к старому дубу Забини. Он спокойно рассматривал всё вокруг ленивым взглядом.

– Спасибо, Блейз, – неловко улыбнулась она, – всё в порядке.

– У тебя такая сильная воля, – продолжал Забини, – я бы так не смог.

– Ты себя недооцениваешь – вмешался Гарри. – Слушай, раз уж ты здесь, я могу попросить тебя сфотографировать нас? Втроём? У нас мало общих фото, а мне нужно заполнять альбом.

– Давай, – кивнул Блейз, доставая из рюкзака фотоаппарат, – улыбайтесь, сейчас вылетит птичка. В прямом смысле.

Он отошёл, ловя удачный ракурс, пока Гарри, Рон и Гермиона застыли под тенью дуба.

– Ты уверен, что он ничего не сделает? – прошипел Рон.

– Конечно уверен, а ты почему сомневаешься?

– Просто…

– Рон, это всего лишь колдография.

– Да, но он слизеринец, и…

– Уизли, не отвлекайся, – спокойно сказал Блейз, – смотри в объектив.

Он нажал на рычажок и из объектива вылетела стайка птиц, а из фотоаппарата – колдография. Гарри подошёл, аккуратно поцеловал Блейза в скулу и показал результат подошедшим друзьям. Они улыбались, а Рон ещё и неловко топтался на месте, опустив голову.

– Я пойду, – сказал Блейз, поправив Гарри очки, – увидимся у Дамблдора.

– Хорошо, – сказал Гарри, – пока.

– Угу.

Блейз неспешно пошёл по тропинке в сторону слизеринской гостиной.

– Что ему нужно от Дамблдора?

– Понятия не имею, – честно признался Гарри, – может, Дамблдор и ему встречу назначил.

– А что Дамблдор хочет от тебя? – спросила Гермиона. – Снова что-то связанное с Волдемортом?

Рон вздрогнул, когда она произнесла это имя, и Гермиона едко заметила, что он, наконец, должен перестать бояться.

– Не знаю, – ответил Гарри, достав из кармана мантии шоколадную лягушку и деля её между друзьями, – наверное.

– Расскажешь нам, как всё пройдёт?

– Да. Обязательно.

– Лимонный чай – сказал Гарри. Горбун со скипом отодвинулся и дверь открылась. Гарри вошёл в директорский кабинет.

К его удивлению, Блейз уже был там, и, судя по тому, что они оба спокойно сидели за столом, пришёл достаточно давно, чтобы провести с Дамблдором разговор. Похоже, теперь они вместе просто ждали Гарри.

– Добрый вечер, Гарри – поздоровался Дамблдор, – твой молодой человек как раз говорил мне, что хочет бороться против Волдеморта вместе с нами. Так что, поздоровайся с новым членом Ордена. И присаживайся.

Гарри сел рядом с Блейзом, спросив его:

– Почему ты мне не говорил?

– У тебя были дела поважнее – спокойно ответил Блейз.

– Тебе не обязательно это делать, – покачал головой Гарри, – Волдеморт использует близких людей своих врагов, и я не сомневаюсь, что он будет пытаться уничтожить тебя.

– И что ты предлагаешь? – возразил Блейз. – Прекратить наши отношения? Я сделал это не только ради тебя, но ради отца, в первую очередь. У меня нет желания мириться с тем, что Волдеморт взял и убил его, в спину, лапой своего приспешника. И Драко тоже не станет терпеть злоключения своего отца, между прочим.

– Малфой? – удивился Гарри. – А он тут при чём?

– Об этом, Гарри, нам и нужно поговорить – вмешался Дамблдор.

Услышав его голос, Гарри почувствовал стыд. Они с Блейзом, споря, кажется, совсем забыли, где находятся, и что Дамблдор рядом.

– О Малфое? – удивлённо переспросил он.

– О нём, но не совсем.

– Я не понимаю, – растеряно признался Гарри, – профессор.

– Видишь ли, Гарри, – Дамблдор откинулся на спинку кресла, – до самого обряда изгнания у меня была теория относительно того, как проникновение Снейкиуса и Милисент стало возможным. В прошлый раз, когда они пробовали вселиться в профессора Снейпа и твою маму, – опережая изумлённого Гарри, который хотел возразить, Дамблдор поднял руку, – у меня тоже была эта теория. Но её совсем не удалось подтвердить или опровергнуть, потому что тогда всё не зашло настолько далеко. Профессор Снейп любил твою маму, но у неё были лишь дружеские чувства к нему. Этого мало, чтобы двое сущностей, которые были влюблены однажды, могли вселиться.

Почувствовав, как земля уплывает из-под ног, Гарри схватился за стол руками, и так больно вонзился пальцами в крышку, что те побелели.

– Моя мама? Профессор Снейп? Я не понимаю…

– Ты уже знаешь, Гарри, – спокойно объяснил Дамблдор, – что твои родители были одноклассниками профессора Снейпа. Он дружил с твоей мамой… и…

– И называл её грязнокровкой – завершил мысль Гарри.

Дамблдора не удивило, что ему это известно – наверняка, Снейп рассказал ему, объясняя, почему они не могут продолжить уроки.

– И совершил тем самым самую огромную ошибку в своей жизни, – продолжил Дамблдор, всё так же спокойно, и совсем не обратил внимания на полный скепсиса взгляд Гарри, – он любил твою маму, и, вероятно, не простил ей того, что она выбрала твоего отца. Снейкиус и Милисент были обмануты. Им сказали, что этих чувств хватит, чтобы они смогли возродиться. И это была ошибка, типичная для Волдеморта. Он, как всегда, ничего не смыслит в любви, не понимает её природы, и не способен понять, в чём её сила.

– Волдеморт? – удивлённо спросил Гарри. – При чём здесь он?

– При том, Гарри, – Дамблдор стал медленно перебирать пальцами, как делал всегда, когда задумывался, – что это именно он использовал сущности детей основателей в своих целях. И в первый раз, и сейчас, когда едва не погибли Гермиона и Драко. И Снейкиус это подтвердил. Ты ведь слышал, что он сказал? «Он говорил», повторил несколько раз, когда мы убеждали его сдаться. Это подтвердило мои догадки. Именно Волдеморт влиял на них, чтобы захватить власть.

Как ни старался, Гарри не мог понять, в чём же связь. Мысль, которая была так близко, ускользала от него, как он не пытался её поймать. Дамблдор продолжал спокойно объяснять:

– Как ты знаешь, в то время, как твои родители и профессор Снейп заканчивали школу, Волдеморт набирал силу, вербовал сторонников. Вероятно, он тогда только испробовал подселение сущностей. Учился, осваивал новую магию, новые чары. Но просчитался. Твоя мама не испытывала никаких романтических чувств к Северусу. И план Волдеморта провалился. Милисент и Снейкиус не смогли вселиться. Они пытались, но быстро оставили эту идею. Нелюбовь – это барьер, Гарри.

– Почему же он решил вернуться к этой идее снова, спустя столько лет? – спросил Гарри, всё ещё удивлённый мыслью, что Снейп любил его маму. Он только теперь понял, что Гермиона, вероятно, видела это в своих путешествиях, и не захотела говорить. Или же Снейп заставил её молчать.

– Я точно не знаю, – ответил Дамблдор, – наверное, потому, что ради твоего уничтожения он готов пустить в ход любые средства и задействовать все свои возможности. Убить тебя – это самая главная цель его существования. Она даже важнее, чем достичь бессмертия, Гарри. Ведь у него не получится его достичь, пока ты жив.

Гарри вздохнул. Он знал, что Дамблдор говорит правду, но ему было от этого не легче. Зато его очень волновал вопрос, который он и поспешил задать:

– Но как же дети основателей могли помочь уничтожить меня?

– Очень просто, Гарри, – Дамблдор оставался совершенно невозмутимым, – очень просто. Они – дочь и сын самых могущественных волшебников прошлого, наследники древнейшей магии, сильнейшие волшебники. Если бы план Волдеморта удался, то они бы, как минимум, сильно испортили тебе жизнь. А в борьбе против тебя Волдеморт получил бы сильнейших союзников, благодарных ему за воскрешение их любви. Союзников, куда более опасных, чем все те, кто есть в его распоряжении, нынче. Потому что более сильных и более мотивированных. Вспомни Беллатриссу Лестрейндж, Гарри. Она безумна, потому что одержима Волдемортом. Она будет сражаться не по принуждению, не за власть, не за богатство, славу или титулы. Она сражалась и будет сражаться за него. И погибнет с его именем на губах. Любовь, Гарри, даже самая тёмная – страшная сила.

– И что же он планировал сделать, когда начал всю эту… – Гарри запнулся, – историю с детьми основателей?

– Полагаю, разное. Я не сомневаюсь, Гарри, я почти уверен, что сперва своей жертвой он выбрал не Драко, а тебя.

– Меня? – изумлённо воскликнул Гарри. – Но… я… мы с Гермионой просто дружим, и всё.

– Да, и он быстро это понял. Под горячую руку попался Драко. Это был двойной шанс: отомстить Люциусу за провал миссии с пророчеством, получить союзников, мощнее, чем вся его нынешняя армия. И уничтожить тебя. К тому же, это была идеальная комбинация. Милисент и Снейкиус – гриффиндорка и слизеринец. А в тебе, Гарри, только часть слизеринского, потому что часть души Волдеморта живёт в тебе. В то время, как Драко – потомственный ученик Слизерина, Мерлин весть в каком поколении. Разве не идеально?

– Не очень, – честно поделился Гарри своими соображениями, – они с Гермионой ненавидели друг друга. Я не понимаю, о чём думал Волдеморт, выбирая Драко как мишень Слизерина.

– Гарри, Гарри, – Дамблдор улыбался, – ты только начинаешь познавать природу любви. Она ведь бывает разная. Иногда её не осознаёшь. Иногда она зарождается тогда, когда шипишь в спину врагу. Так было у Милисент и Снейкиуса. А к тому же, – теперь его улыбка стала лукавой, – давай-ка посмотрим на это с другой стороны. Это очень забавный факт, Гарри, но ты никогда не думал, что Гермиона и Драко похожи?

– Нет, – как громом поражённый, признался Гарри, – простите, профессор, но мне кажется, что вы неправы.

– Отчего же? – спокойно возразил Дамблдор. – Они оба умны, амбициозны, высокомерны, горделивы. Оба большие снобы. Просто в Драко это выражается сильнее, в то время, как Гермиона мягче, потому что у неё есть два верных друга, способных показать ей другую сторону медали.

Гарри передёрнуло. Ему было неприятно, что Дамблдор сравнивает Гермиону с Малфоем, тем самым противным Малфоем, что только и делал все шесть лет в школе, что мешал им и портил жизнь. Но спорить с ним он не стал, решив, что не время. Хотя обуздать гнев было чрезвычайно трудно.

Поглядев на Блейза, Гарри понял, что тот, отчего-то, даже не удивлён. Наоборот, поразмыслив, он признался:

– Он постоянно говорил о ней. Все уши мне прожужжал. «Ненавижу эту вонючую грязнокровку, чёртову выскочку». Иногда мне хотелось сделать его немым, руки чесались даже. У него только две темы для разговора – святой Поттер, и лохматая грязнокровка. Больше никаких нет.

Гарри пристально посмотрел на него. Блейз отчего-то опустил взгляд, так, словно ему было стыдно, и стал изучать свои колени.

– В общем, Гарри, – вздохнул Дамблдор, – в любом случае, это просто удача, что очередной план провалился. В этот раз Волдеморт действовал гораздо умнее и ещё жёстче, чем раньше. Всё потому, что он, наконец, понял, что нужно сперва убить твоих друзей, прежде чем убивать тебя. Нам несказанно повезло, что Драко и Гермиона оказались гораздо сильнее, чем он думал, и что он опять не предугадал силу материнской любви. Но в схватке один на один тебе вряд ли так повезёт. И к этому нужно быть готовым.

– И что мне делать, профессор? – спросил Гарри. Он чувствовал почти вековую усталость, внезапно обрушившуюся на него.

– Бороться, Гарри. И не сдаваться. Весь следующий год мы с тобой будем искать оставшиеся Дары Смерти, и обязательно подключим к этому твоих друзей. А тебе, Блейз, нужно будет помочь Драко. Ему тоже придётся тяжело, учитывая то, какой груз он собирается взвалить на свои плечи. Волдеморт не смыслит в любви. Ни в какой. И в дружеской – тоже. В этом наша сила, и его главная слабость.

Блейз кивнул.

– Что именно задумал Малфой? – не утерпел Гарри, прямо смотря на директора. Дамблдор лишь загадочно улыбнулся:

– Узнаете в следующем году, парни. А пока наслаждайтесь жизнью и юностью. Подозреваю, это лето – последнее относительно беззаботное, перед большой войной. А теперь, – Дамблдор встал, – можете идти. Сегодня такое прекрасное солнце, правда? Уже почти лето.

Взбудораженный и растерянный, Гарри поднялся и пошёл вслед за Блейзом к двери. Дамблдор окликнул Блейза, и тот обернулся:

– Блейз, твоя семья получит дополнительную защиту уже до конца этого дня, я уже дал соответствующие распоряжения. И ты, разумеется, тоже под нашей защитой.

– Благодарю, профессор – кивнул Блейз и вышел.

Гарри же выходить не спешил. Он только теперь понял, что не спросил самого главного.

– Профессор, но как Волдеморт общался с Милисент и Снейкиусом? Они ведь сущности… Разве их в таком виде можно увидеть? Они же даже не призраки.

– Не забывай, Гарри, с кем мы имеем дело, – спокойно сказал Дамблдор, – что для волшебника, который раскромсал свою душу на части и утратил всё человеческое, установить контакт с незримыми простому смертному волшебнику сущностями?

Гарри кивнул. Он уже был почти уверен, что Волдеморт воскреснет, едва ему удасться его убить. Но Дамблдор, кажется, прочёл его мысли, потому что спешно бодрым тоном добавил:

– Не стоит впадать в уныние, Гарри, и не надо отчаиваться. Любовь, Гарри. Всегда помни, что я тебе говорил. Ты наделён способностью любить, и этого нет у Волдеморта. Теперь, когда ты вот-вот обретёшь семью, для него ты будешь ещё более недоступен.

– Но… – приготовился возражать Гарри, но Дамблдор его перебил:

– Готовься к экзаменам, и удачно тебе провести лето.

– Всего доброго, профессор – сказал Гарри и вышел за дверь.

Блейз сидел на подоконнике, явно ожидая его. Гарри знал, что его также ждут Рон и Гермиона, но чувствовал потребность сперва поговорить с Блейзом.

Блейз спрыгнул с подоконника, подал ему руку, и они пошли к выходу, слушая, как гремит ключами Филч, а рядом мурлычет его верная миссис Норрис. Они выбрали уютное местечко у пруда, на окраине замка, где иногда предпочитали встречаться. Блейз наколдовал небольшой коврик, сел и потянул за собой Гарри.

– Значит, у нас есть последнее спокойное лето – вздохнул Гарри.

– Последнее спокойное лето перед твоей победой, я бы сказал – уточнил Блейз.

– Я не был бы так уверен на твоём месте, – мрачно заметил Гарри, – Волдеморт становится сильнее, его армия растёт, и ему нечего терять.

– Ты тоже становишься сильнее, рядом с тобой всё больше людей, и тебе тоже нечего терять – спокойно возразил на это Блейз.

– Да, но кто сказал, что так будет всегда? Волдеморт сделает всё, чтобы победить меня, когда мы сойдёмся в последней битве.

– А ты сделаешь всё, чтобы победить его, я даже не сомневаюсь. И ты не сомневайся. Моя матушка, между прочим, уже задумала запечатлеть тебя как моего спутника жизни на нашем родовом древе, а ты, видишь ли, умирать собрался.

– Мне кажется, она слишком торопит события.

– Я говорил ей то же самое, но она и слушать не желает, – ответил Блейз, – готов поклясться, что она уже планирует нашу свадьбу.

– Может, ей объяснить, что мы об этом ещё даже не думали? – улыбаясь, спросил Гарри.

– Бесполезно, – покачал головой Блейз, – она упрямая, и списывает это на свой талант ясновидящей. Сам узнаешь.

Гарри внезапно вспомнил профессора Трелони и рассмеялся, потому что теперь представлял себе маму Блейза исключительно женщиной в очках и шалях, с бутылкой хереса в руке, и рассмеялся. Блейз лёг, устроил голову на коленях у Гарри, и закрыл глаза, подставляя лицо солнечным лучам. Лишь теперь Гарри набрался смелости признаться:

– Я видел твою сестру, – ему стало неловко, и лицо мгновенно вспыхнуло, – и Малфоя. В прошлом. Они… лучше бы я этого не видел.

Блейз напрягся, стал напряженным, как натянутая струна. Выдохнул.

– Бьянка… Так и знал, несносная девчонка, что она Драко в покое не оставит!

– Бьянка? – переспросил Гарри. – Нет. Эсти. Её все так называли.

– Бьянка Эстер Забини, – пояснил Блейз, – она терпеть не может своё первое имя, так что… для всех она Эсти. Вообще у нас в семье приняты прозвища. Мама называет меня исключительно котёнком всю мою жизнь.

– Мне нравится – улыбнулся Гарри, поцеловав Блейза в нос.

– Если ты меня хоть раз так назовёшь, я тебя убью, Гарри Поттер, клянусь. Оставлю Тёмного Лорда без работы.

– Ладно-ладно, – спешно пообещал Гарри, – не буду я тебя так называть.

Блейза, впрочем, больше заботило другое. Он встал и пристально посмотрел на Гарри:

– Ну? И давно они снюхались с Малфоем?

– В день его пятнадцатилетия – Гарри стало стыдно, он опустил голову и сильно покраснел. – Я ничего такого, ну, ты понимаешь, не видел, потому что, ну… я застал только конец этой… сцены…

К счастью, Блейз избавил его от необходимости мямлить.

– Вот чёртов засранец, – выдохнул он, – так я и знал. Они же пожирали друг друга глазами. Я думал, что ни во что большее это не выльется, но Малфоевым стояком можно было столы подпирать. Я должен был догадаться, что всё так и будет. Скот белобрысый. Ну погоди у меня, мы с тобой поговорим, я тебя в хорька превращу, Малфой!

– Но… это же, типа, тайна – замялся Гарри.

– Успокойся, мне и без истории с Эсти есть, за что надрать задницу Драко. Хотя бы за то, что он ни черта мне не говорит, что он там задумал против Тёмного Лорда. Лучший друг, называется.

– Ты мог бы попытаться проникнуть в его мысли – предположил Гарри.

– Я пытался, – кивнул Блейз, – но он отличный окклюмент, между прочим. Видимо, тётка его поднатаскала, а, может, и сам научился.

Гарри не знал, что ответить, и как вообще реагировать, потому просто молчал.

Видимо, у Блейза испортилось настроение, потому что он поднялся, и подал Гарри руку.

– Идём, – сказал он, – тебе нужно к друзьям, а я хочу попрактиковаться в трансфигурации. А то я её что-то забросил, не сдам экзамен, и Макгонагалл меня убьёт.

Гарри не решился ему возразить, потому просто кивнул.

До замка они дошли молча, но, прощаясь, Блейз аккуратно поцеловал его в губы, и улыбнулся:

– Увидимся завтра. Хорошо, что с Грейнджер всё в порядке.

– Да.

– Хватит с тебя потери близких людей.

Гарри опять кивнул.

– Пока – сказал Блейз, поворачиваясь, чтобы идти в подвалы Слизерина.

– До завтра – сказал Гарри, и направился к гриффиндорской гостиной.

Там почти никого не было, только Рон и Гермиона читали книгу, буквально сунув в неё носы. Правда, по дороге он встретил Луну, и та, со своей обычной блуждающей улыбкой, поинтересовалась, всё ли хорошо с Гермионой, и сообщила, что та обняла её после слов о том, что надо слушать, что говорит сердце. Гарри пожал плечами, сказал, что Гермиона, наверное, просто благодарна ей за что-то, и поспешил к друзьям.